Текст книги "Клинок флибустьера"

– Что, слышала? Вот если не отдашь, что припрятала, то муженьку твоему наступит полный кердык. Сначала мы ему пальцы отрежем и тебе по почте пришлем.

«Долго же мне ждать придется той посылочки, – подумала Мила, – известно, как у нас почта работает».

– Потом кое-что более нужное начнем отрезать, – продолжал коротышка, – после чего муж тебе будет уже не нужен, какой с него толк… Так что быстренько отдала коробочку, а не то…

– Все сказал? – спросила Мила после продолжительного молчания, чтобы до коротышки лучше дошло. – А теперь меня послушай. Глазки у тебя как, смотрят? А у Паука ножка ходит?

– Ах ты…

– Спокойно, я еще не закончила. Значит, я коробочку вам отдам. Но только в обмен на своего мужа, живого и здорового. Так что насчет того, что вы ему там отрежете… с этим нужно малость погодить. И обмен произведем по моим правилам. Завтра тебе сама позвоню и скажу, куда, как и что, понял?

– Да ты еще будешь нам условия ставить? – заорал коротышка. – Паук, режь ему палец!

– Ой! – заорал муж.

И теперь уже Мила сразу поняла, что он врет.

– Милка, он мне палец отрезал! – прохныкал муж.

– Ничего, меньше в носу ковырять будешь! – рявкнула Мила и бросила трубку.

После чего снова ее взяла и набрала номер Ангелины Геннадьевны, зная, что она всегда встает рано.

– Да? Мила, что у тебя стряслось? – Тетка не подвела, сразу взяла трубку.

– У меня щеку разду-уло… – прошепелявила Мила, – после вчерашнего посещения зубного врача…

– Дурака не валяй! – Ангелина не купилась на ее бездарную игру. – Опять на работу не придешь? Ой, Милка, уволит он тебя… как пить дать уволит!

– А вы на что? – залебезила Мила. – Ангелиночка Геннадьевна, пожалуйста, сами с ним поговорите, скажите, что мне очень надо… а я потом отработаю!

– Отработаешь ты, как же, – вздохнула Ангелина, – ладно, поговорю с начальником. Но учти: это в последний раз!

– Да-да, конечно, я понимаю… – твердила Мила, но в трубке уже пикало.

Мила удовлетворенно вздохнула, быстренько сбегала в душ, потом разморозила в микроволновке две булочки с корицей и запустила кофеварку.

Подумала немного и разморозила еще две булочки, после чего погрузила это все на поднос, который подарила когда-то Таисья на свадьбу. Поднос был большой, овальный, лаковый, с жуткими цветами, так что Мила спрятала его подальше, чтобы не ужасаться. Надо же, а вот теперь пригодился.

С подносом в руках она вышла из квартиры и позвонила в соседнюю. Клава открыла сразу, на ней был все тот же поношенный тренировочный костюм, который был велик ей размера на четыре.

«Витькины, что ли, треники?» – подумала Мила, но тут же выбросила эту мысль из головы. Ее волновало другое.

– О! – приятно удивилась Клава. – В такую рань – уже кофе готов. Знаешь анекдот? Вам кофе в постель? Нет, лучше в чашку!

– Еще бы я без кофе пришла, когда у тебя только коньяк в наличии, и тот Витькин небось.

– Точно! – Клава не стала отпираться. – Да не обеднеет он! Ты просто меня порадовать решила или с разговором?

– С разговором… – вздохнула Мила.

И пока они сидели за столом на кухне и Клава с аппетитом поедала булочки, Мила рассказала ей все.

Как пришла она домой три дня назад, вся светясь от радости, и как муж ее огорошил своим сообщением, Клава уже и так знала. И про визит Таисьи тоже. Так что Мила быстренько ввела ее в курс дела по поводу дальнейших событий.

Не сказала только про Роберта – зачем лишнего человека вмешивать. И о том, что сумела раскрыть шкатулку с секретом, тоже не сказала – на всякий случай. На самом деле она и раньше не была особенно болтливой, это уж Таисья на нее по злобе наговаривала, что у нее на языке ничего не держится. А теперь и правда держала себя в руках, чтобы лишнего не болтать. Клаве этой она не особо доверяла, но, похоже, что больше обратиться не к кому.

– Нужно Павла спасать, – закончила она и только тут заметила, что Клава за разговором съела три булочки и уже подбирается к четвертой. – Если я просто так им шкатулку отдам, они его убьют. Потому что он все про них знает.

– А почему ты с этим ко мне-то? – Клава умильно смотрела на последнюю булочку.

– А куда мне еще обращаться? Не в полицию же. У них такой сидит капитан Супников, а у него на столе папка, а в этой папке черным по белому написано, что обгорелый труп в машине принадлежит Рожкову Павлу Павловичу. Опознан женой и сестрой. Так что они со мной и разговаривать не станут. А ты – девка ушлая, без мыла куда угодно влезешь, и голова у тебя работает как надо.

Мила отодвинула подальше тарелку, где скучала последняя булочка, и продолжила:

– Думаешь, я не поняла, что ты придуриваешься, изображаешь из себя такую тетеху провинциальную? И одежду такую нарочно носишь, да выброси ты этот свитер жуткий!

– У меня, кроме него, и нет ничего, – сказала Клава. – Но это скоро изменится, я над этим работаю. Так что вот тебе мой ответ: хочешь, чтобы я тебе помогла, помоги сначала ты мне! Если сделаешь все как надо, тогда и я тебе помогу.

– А что делать-то надо?

– Да, в общем, ничего особенного. Слушай и запоминай, два раза повторять не буду.

В торговом центре «Четыре сольди» был день распродаж, поэтому народу там было особенно много.

Мила поднялась на третий этаж, подошла к киоску, где оформляли подарки.

Как и говорила Клава, к барьеру возле этого киоска была привязана толстая, незаметная со стороны леска.

Леска была туго натянута и уходила вниз, к потолку второго этажа.

Из чистого любопытства Мила перегнулась через ограждение, чтобы проследить за леской.

Внизу, под самым краем ограждения, была подвешена картонная коробка, оклеенная цветной бумагой.

Еще ниже, на втором этаже, располагалась кофейня. Бо́льшая часть столиков была занята.

Мила вспомнила Клавину инструкцию: она должна была перерезать леску в двенадцать минут пятого.

Клава особенно настаивала на точном времени и даже сверила свои часы с Милиными.

Сейчас было только две минуты пятого, и Мила приготовилась к ожиданию.

От скуки она снова взглянула вниз и увидела Клаву, которая приближалась к тому самому кафе.

Впрочем, если бы она не знала, что Клава должна была здесь появиться, она бы ее, скорее всего, не узнала.

Начать с того, что Клава теперь была жгучей брюнеткой. Уже это ее очень изменило. Но кроме того, она была одета совсем не так, как обычно. На ней были стильные узкие брючки и модная кофта леопардовой расцветки…

В тот же день, но несколько раньше, Клава подошла к дверям магазина женской одежды. На ней было коротенькое пальтецо, которое она заняла у Милы. Мила купила его в дорогом магазине с большой скидкой и берегла, но для такого случая одолжила Клаве.

На двери магазина болталась табличка с надписью «закрыто», но Клава, не обращая внимания на эту табличку, решительно вошла в магазин.

Две продавщицы, одна молоденькая, другая постарше, крутились возле манекенов. На один манекен они уже надели платье в черно-белую полоску. Второй был пока не одет, голая пластмассовая девушка смотрела в пространство растерянно. Одна продавщица держала в руках узкие светлые брючки и кофту леопардовой расцветки, вторая – короткую голубую юбку и бирюзовый свитер.

Клава подошла к продавщицам и без всякой паузы выпалила:

– Чем вы здесь занимаетесь? Почему манекены до сих пор не готовы? Вы знаете, что сюда через час приедет Лев Борисович? Думаете, ему это понравится?

– Что? Нет… – неуверенно ответила старшая продавщица.

Младшая только хлопала глазами.

– Это у вас что? – Клава выхватила из рук девушки леопардовую кофту.

Прочитав на этикетке название фирмы, она воскликнула:

– Что это вы собираетесь надеть на манекен в такой ответственный день? Это же «Соня Брик»!

– Ну да… – робко ответила старшая.

– А мы сейчас продвигаем «Карлу Брумс»! Мы потратили безумные деньги на продвижение этого бренда, а вы здесь как будто с луны свалились! Надеваете на манекен черт знает что! Если это увидит Лев Борисович, он будет в ярости! Он будет рвать и метать! Сейчас же уберите это! Давайте, я сама уберу, так будет надежнее!

«Если хочешь, чтобы что-то было сделано – делай это сам!»

С этими словами она положила леопардовую кофту в свой пакет, схватила брюки и без лишних слов запихнула их туда же.

Потом придирчиво взглянула на второй манекен и скривилась:

– Кому пришло в голову надеть на нее черный парик? Вы вообще долго думали?

– Мне… – робко пролепетала младшая продавщица. – Я подумала, что если платье черно-белое, то парик нужен черный…

– Какая глупость! – Клава сорвала с манекена черный парик и кинула его в тот же пакет. – Заруби себе на носу: такие пошлые правила только вредят настоящему стилю! Этак ты будешь туфли подбирать под цвет помады! Подберите ей каштановый парик, и быстрее – скоро уже приедет Лев Борисович!

Она проследовала к двери, в дверях повернулась и строго проговорила:

– Что бы вы делали без меня!

Затем вышла из магазина, громко хлопнув дверью.

Прошло несколько минут, прежде чем продавщицы обрели дар речи.

– Кто это был? То есть была? – испуганно осведомилась младшая продавщица.

– Понятия не имею! Наверное, какая-нибудь новая швабра… то есть метла. Вот и метет…

– А кто такой Лев Борисович?

– Понятия не имею. Никогда не слышала. Судя по всему, какая-то очень большая шишка.

– А что, разве это плохо – подбирать туфли к помаде или помаду к туфлям?

– Да подбирай ты что хочешь! Только сначала принеси мне каштановый парик, я видела один в кладовке… и посмотри на складе, что у нас есть от «Карлы Брумс».

За столиком сетевого кафе сидел мрачный мужчина средних лет с густыми темными бровями, в отлично сшитом темно-сером костюме. На столике перед ним стояла чашка с недопитым кофе. Он держал на коленях объемистый пакет из супермаркета «Аппетит» и то и дело поглядывал по сторонам.

Рядом с кафе толпились возбужденные женщины – они ждали, когда в соседнем магазине начнется обещанная распродажа.

Взглянув на часы, мужчина негромко проговорил – должно быть, в микрофон гарнитуры:

– Ну, что у вас? Не видите ее?

– Пока никого похожего, шеф.

– И никого с оранжевым шарфом?

– Никого, шеф.

– Смотрите не упустите ее.

– Как можно, шеф.

– Вы помните, какой сигнал я подам?

– Конечно, шеф. Вы уроните чашку.

Вдруг возле входа в кафе появилась жгучая брюнетка в кофте леопардовой расцветки. В руке у нее был такой же, как у мужчины, пластиковый пакет.

Оглядевшись, она направилась к столику, за которым сидел бровастый господин, и без вопросов села напротив него.

– А где же ваш шарф? – спросил тот насмешливо.

– Вам нужен шарф? Да ради бога! – Брюнетка изящным движением выдернула из своей сумки оранжевый шелковый шарф и накинула его на плечи: – Так вам больше нравится?

– Мне без разницы. Где товар?

– Сначала я должна убедиться, что вы принесли деньги. Пока я их не увижу, не будет никакого разговора.

– Вот они, в пакете, как вы и говорили.

– Покажите!

Мужчина скрипнул зубами, но приоткрыл свой пакет:

– На, смотри!

Брюнетка придвинулась к нему вплотную, коснувшись коленями его коленей, и наклонилась над пакетом. При этом ее собственный пакет оказался рядом с пакетом собеседника.

Вдруг где-то у них над головой раздался громкий хлопок, и тут же поднялся невообразимый шум.

Сверху посыпался дождь из бледно-зеленых бумажек.

Это оказались не простые бумажки, а новенькие стодолларовые купюры!

Женщины, толпившиеся возле магазина, забыли о распродаже и кинулись подбирать падающие с небес доллары.

Они дрались, вырывали бумажки друг у друга.

Многие бросились в кафе, чтобы подобрать те купюры, которые упали между столиками. К ним тут же присоединились посетители кафе и официанты…

Даже бровастый мужчина отвлекся на это удивительное зрелище и на мгновение утратил бдительность.

Брюнетка воспользовалась этим и толкнула его под колено, так что его пакет упал на пол…

Он выругался и тут же поднял пакет, и хотел что-то сказать своей собеседнице…

Но той уже и след простыл, она исчезла, смешавшись с десятками женщин, которые метались вокруг, ловя падающие доллары, и ползали по полу, подбирая те, что уже упали…

Мужчина заглянул в свой пакет, убедился, что деньги на месте, и прижал его к себе…

Вдруг раздался возмущенный женский визг:

– Деньги фальшивые!

Тут же к первому голосу присоединился второй, третий… из разных углов кричали:

– Бумажки! Фантики! Картинки дешевые!

Разочарованные женщины поднимались с пола, расходились, многие устремились в магазин, где как раз началась распродажа.

Смущенные официанты пытались навести в кафе порядок после того, что там устроили охотницы за деньгами.

В общем, вокруг творился совершенный дурдом.

Тут бровастый мужчина почувствовал беспокойство.

Он снова заглянул в пакет, достал из него одну купюру… и зарычал от бессильной ярости.

У него в руке была простая бумажка, обыкновенная ксерокопия денежной купюры!

Он вспомнил, что у подлой брюнетки в руках был такой же пакет, как у него, и понял, что она подменила пакеты, когда начался ажиотаж с фальшивыми деньгами.

Он вскочил, оглядываясь, потом снова сел, вспомнил условный сигнал и сбросил на пол кофейную чашку.

В гарнитуре раздался смущенный голос:

– Шеф, мы ее потеряли! Здесь такое творится…

– Я вижу, что здесь творится! – рявкнул бровастый. – Ищите ее! Брюнетка с оранжевым шарфом…

Правда, он тут же понял, что сменить цвет волос женщине ничего не стоит, а уж избавиться от шарфа – тем более.

Но голос в гарнитуре произнес:

– Шеф, тут каждая третья брюнетка, и у каждой второй оранжевый шарф…

Выяснилось, что в день распродажи соседний магазин дарил фирменный оранжевый шарф каждой посетительнице, сделавшей хотя бы маленькую покупку.

Его сделали, как рядового лоха, понял бровастый; его, солидного обеспеченного человека, удачливого бизнесмена, который вот уже немало лет успешно занимается таким опасным делом, как покупка краденых алмазов, его обманула, обмишулила, обвела вокруг пальца, объехала на кривой козе обычная провинциальная девка. Шустрая, конечно, не в меру, но ведь за ней никто, совершенно никто не стоит, она работает на обычном нахальстве.

Ох, стыд какой!

Мила взглянула на часы.

Они показывали двенадцать минут пятого – то самое время, когда нужно было выполнить Клавину инструкцию.

Мила достала из сумочки предусмотрительно захваченные маникюрные ножницы и одним движением перерезала леску.

И тут же перегнулась через ограждение, чтобы посмотреть, что будет.

И увидела удивительное зрелище.

Оклеенная цветной бумагой коробка открылась, и из нее посыпались зеленоватые бумажки. Приглядевшись, Мила поняла, что одним движением устроила ниже этажом долларовый дождь…

Тут же десятки женщин кинулись ловить падающие купюры и подбирать их с пола…

Мила перевела взгляд на столик, за которым сидела Клава с бровастым господином.

Сверху у нее был отличный обзор, и Мила заметила, как ее ушлая соседка, воспользовавшись суматохой из-за денежного дождя, ловко подменила пакет своего собеседника на другой, точно такой же. А в следующую секунду вскочила из-за стола и смешалась с толпой обезумевших женщин…

Мила покачала головой.

Клава в своем репертуаре: устроила грандиозную заваруху… но вот интересно, откуда она взяла такую прорву денег? До сих пор у нее было плохо с наличностью…

Ответ на этот вопрос она получила сразу же: снизу донесся возмущенный женский вопль:

– Доллары фальшивые! Это просто бумажки!

Толпа ниже этажом начала рассасываться.

А Мила поспешила домой – а то еще попадешь в неприятности из-за Клавиных фокусов…

Подходя к дому, Мила увидела перед подъездом Клаву. Та была сейчас не в шикарной леопардовой кофте, а в своем прежнем виде – дешевые джинсы, поношенная курточка, из-под которой торчит набивший оскомину розовый свитерок. Оглядевшись по сторонам, Клава проскользнула в подъезд.

Мила последовала за ней, поднялась на свой этаж, но не пошла в свою квартиру, а позвонила в Клавину дверь.

Ничего не произошло, в Клавиной квартире царила тишина.

Она позвонила еще раз, потом постучала и проговорила:

– Клавдия, открой! Я знаю, что ты дома! Видела, как ты вошла в подъезд! Лучше сразу открой, а то я подниму такой шум, что все соседи сбегутся!

Замок щелкнул, дверь открылась.

На пороге стояла Клава.

Вид у нее был недовольный.

– Какие соседи? – проворчала она. – Ты же сама знаешь, что, кроме нас, на площадке никого нет.

– Ну и что? Ты же открыла!

– Так заходи уже! Шум действительно не нужен.

Мила вошла в квартиру, захлопнула за собой дверь, уперла руки в бока и возмущенно проговорила:

– Во что ты меня втравила?

– Ну, понимаешь… – начала Клава, отводя глаза.

– Нет, не понимаю! И не хочу понимать! Говори честно – зачем и во что ты меня втравила?

– Но мне очень нужна была помощь, а больше попросить было некого. И ты же ведь сама пришла ко мне утром. И потом, что уж такого ты сделала? Ну, перерезала ниточку… тебе что, очень трудно было? Прямо надорвалась!

– Допустим, мне было не очень трудно. Но меня могли там увидеть и могли принять за твою сообщницу… подельницу… да и вообще, я очень не люблю, когда из меня делают дуру!

– Ну почему дуру…

– Потому! Потому что ты использовала меня втемную! Так что все, сейчас же объясни, во что ты меня втянула!

– Да ни во что… – мялась Клава.

– Ты меня не поняла? Объясни сейчас же, а не то…

Мила сама не знала, что имеет в виду. Но на Клаву ее слова, должно быть, подействовали.

Клава тяжело вздохнула и протянула:

– Ладно, пошли на кухню.

– Почему на кухню?

– А почему нет? Мне лично на кухне легче разговаривать на серьезные темы.

Они прошли на кухню, Мила села за стол. Клава привычным движением открыла подвесной шкафчик, достала оттуда бутылку коньяку, две рюмки, разлила.

Мила хотела спросить, зачем это – но передумала: все было и без слов понятно.

– Ну, будем… – проговорила Клава и залпом выпила свой коньяк.

Мила не собиралась напиваться, как прошлый раз, и только пригубила свою рюмку.

Клава это заметила, но ничего не сказала.

– Ну, давай уже, колись! – поторопила ее Мила.

Клава вздохнула и начала:

– Ну, вообще-то я приехала не из Колдобинска…

– Ну, я почему-то не удивлена. А откуда же ты?

– А вот этого, подруга, тебе лучше не знать. Сама понимаешь, как говорят – меньше знаешь, крепче спишь. Не хочу, чтобы у тебя были неприятности…

– Вот как? Что-то я этого до сих пор не замечала! Когда ты отправила меня в этот торговый центр, ты об этом не беспокоилась. Меня же охрана могла засечь…

– Ну, я уже перед тобой извинилась! Хочешь, еще раз извинюсь, если тебе от этого полегчает.

– Нет, я хочу, чтобы ты рассказала мне правду. Чтобы я не чувствовала себя круглой дурой.

– Ну так я и начала тебе рассказывать, а ты меня все время перебиваешь… короче, в том городе, где я живу… жила, находится крупная фабрика по производству ограненных бриллиантов и других драгоценных камней…

– Круто!

– Не перебивай… Там, где бриллианты, там, само собой, крутятся большие деньги. А большие деньги, они приманивают людей, как свет лампы насекомых…

– Красиво говоришь, – усмехнулась Мила. – Ты лучше прямо к делу переходи.

– Ну вот, к делу… – вздохнула Клава.

И рассказала соседке поразительную историю.

Клава (впрочем, на самом деле ее звали иначе, но для простоты будем называть ее Клавой) работала на гранильной фабрике. Через ее руки каждый день проходили сотни необработанных алмазов, каждый из которых стоил больше, чем она зарабатывала за год.

Тусклый блеск этих алмазов слепил ее. Она и работать-то на эту фабрику пошла, только чтобы подержать в руках эти камни. И как же она об этом пожалела!

Потому что камни снились ей по ночам, ее руки просто тряслись, перебирая неограненные алмазы. Ей хотелось бесконечно перебирать их, прикасаться к ним, пропускать между пальцами, рассыпать на столе и снова подбирать потом по одному.

И хоть выглядели необработанные камешки неказисто, Клава прекрасно знала им цену.

Днем и ночью она думала о том, как бы прекрасно зажила, если бы сумела прибрать к рукам хотя бы несколько таких камешков.

Но всех, кто работал на фабрике, каждый день на выходе очень тщательно проверяли, и вынести алмазы за пределы фабрики было невозможно.

Жила Клава на окраине города в частном доме с бабкой. Отца она никогда не знала, мать подбросила ее бабке в возрасте пяти лет и куда-то слиняла.

Первое время приходили какие-то деньги, потом перестали. Так что жили Клава с бабкой бедно, оттого и пошла она на фабрику, хоть учителя хвалили девочку и говорили, что хотя бы техникум или училище нужно закончить. Голова, мол, у вашей внучки светлая, а диплом, хоть какой, никогда не помешает.

Бабка только отмахивалась, она к тому времени почти совсем оглохла и все забывала.

Так что Клава пошла работать на фабрику. Платили там неплохо, вскоре она приоделась, заказала бабке современный слуховой аппарат и вечерами развлекалась, используя все немногочисленные возможности их города.

Однажды Клава познакомилась в баре с интересным мужчиной, и, чтобы заинтриговать его, в разговоре упомянула, что работает на гранильной фабрике…

Мужчина был не то чтобы красив, но чем-то Клаву заинтересовал. Одет он был чисто, опрятно, но довольно скромно, разговаривал вежливо, не навязывался и не лапал, однако повадки его говорили, что, во-первых, он человек небедный, а во-вторых, что у него есть какой-то интерес к ней, Клаве.

Они выпили еще, причем Клава тщательно следила, чтобы не перебрать. И тут ее новый знакомый, которого звали Борисом, неожиданно спросил, не думала ли она о том, чтобы вынести с фабрики сколько-то алмазов.

Клава тут же похвалила себя за то, что правильно угадала его интерес к ней, и отвечала в манере провинциальной дурочки:

– Да ты что! Нас там так проверяют… просвечивают специальным аппаратом… оттуда ничего не вынесешь!

– Сделать можно все – надо только придумать как… в этом деле сложнее даже не вынести камни, а реализовать их. Здесь нужен надежный человек, который может купить необработанные алмазы по хорошей цене и при этом не сдать продавца. И как раз у меня такой человек есть, – сказал Борис.

Тут, как почти каждый вечер, в баре завязалась легкая потасовка – сцепились двое парней, один работал водителем на той же гранильной фабрике, так вот эти двое сцепились из-за девчонки. Так что Клава с Борисом поскорее ушли.

Борис как будто забыл об этом разговоре, но, встретившись с Клавой через несколько дней, вдруг сказал:

– Я тут подумал о нашем плане и понял, что понадобится еще три человека.

– Каком плане? – удивленно спросила Клава, которая успела забыть прежний разговор.

Или сделала вид, что забыла, – она сама уже так хорошо вошла в роль наивной провинциальной дурочки, что ей почти не надо было притворяться.

– Как о каком? О том, чтобы вынести с гранильной фабрики партию алмазов.

– Да ты что? Я ничего такого не имела в виду! Я вообще об этом не думала! – Клава сделала самые честные глаза и для убедительности даже прижала руки к груди.

– Думала, думала, не отпирайся, я видел, как у тебя блестели глаза! Так вот, нам понадобятся еще трое. – И Борис посмотрел на нее очень серьезно.

Она поняла, что шутки кончились, что он специально торчал в их городе и высмотрел именно ее как самую перспективную. И что судьба дает ей шанс разбогатеть.

В самом деле, что ее тут ждет, если она откажется. Борис, в конце концов, найдет кого-то другого, а вот она так и останется в этом опостылевшем городе навсегда. И будет на работе перебирать неграненые алмазы и думать об упущенных возможностях.

– Так найдешь мне троих помощников? – как ни в чем не бывало спросил Борис.

И Клава тут же подумала про Костю Кривошеева по Кличке Косой.

Когда-то он учился с ней в одном классе, но после школы нигде не работал и не учился, и в армию его не взяли из-за какого-то дефекта, так что он перебивался случайными заработками и по большей части промышлял со своим братом Шурой по кличке Шуруп и его приятелем Лехой Звонаревым.

Эта троица угоняла машины, разбирая их на детали в сарае и сбывая хозяевам автомастерских, воровала по мелочи или грабила поздних подвыпивших прохожих.

Вот о них-то и подумала Клава…

Впрочем, она все еще воспринимала этот разговор не то чтобы не всерьез, а как будто смотрела детектив по телевизору, который не имел отношения к реальной жизни.

А вот Косой отнесся к нему очень серьезно, когда Клава между делом рассказала ему про своего нового знакомого. Нашла она Костю с братом в автомастерской, там было грязно и полутемно, но Клава решила, что там не будет чужих ушей.

– А как он собирается вынести камни с фабрики? – спросил Косой, понизив голос, хотя, кроме его брата и Лехи, в помещении не было ни души, тем более что Леха стучал чем-то по железу. Он вообще был туповат и ничем не интересовался, кроме машин. За то братья его и держали при себе.

– Да есть у него какой-то план… да ты что, Косой, думаешь об этом всерьез?

– А что? Деньги серьезные, если все пройдет как надо – можно потом вообще не работать. Махнем на Канары…

Клава исподлобья взглянула на Косого.

Нет уж, с ним она не хотела бы даже на Канары…

Она представила его прыщавую физиономию и оттопыренные уши на тропическом пляже – и фыркнула.

Вот Борис – другое дело. С ним бы она полетела хоть на Канары, хоть на Мальдивы…

Оба этих названия ей ничего не говорили, но телевизор-то она смотрела…

А если Косой сможет помочь им с операцией…

Все-таки не совсем посторонний человек!

И на следующий день она познакомила Бориса с братьями Кривошеевыми. Леху они пока решили не брать, все равно ничего не поймет, перед ним нужно ставить простые задачи, желательно прямо перед выполнением, а то все забудет.

Косой посмотрел на нового знакомого свысока и спросил, какой у него план.

– План есть, но я расскажу о его подробностях в самый последний момент. Чтобы вы его не растрепали.

– Что?! – набычился Косой. – Ты за собой следи! А у нас такого нет, чтобы трепать!

– Короче, будете работать или мне поискать другую команду, более сговорчивую?

– Никого ты больше не найдешь! Ты здесь человек посторонний, никого в нашем городе не знаешь! И вообще, кто ты такой? Почему я должен тебе верить?

– Потому что я знаю, как вынести с фабрики алмазы на сто лимонов.

– На сто? – глаза Косого загорелись. – Это значит, если на пятерых – по двадцать лимонов на рыло. Хотя Клавке можно дать меньше, она столько не заработала…

– Во-первых, ее роль будет самая главная. А во-вторых, я решаю, как делить навар. И сразу тебя предупреждаю, половина – моя…

– Половина? – Косой снова набычился. – Это с какого перепугу тебе половина?

– Еще раз повторяю: с такого, что я знаю, как вынести алмазы с фабрики. И главное, куда потом обратиться, чтобы реализовать алмазы. Больше никто этого не знает. Хочешь попробовать сам? Пожалуйста! Флаг в руки!

– Ладно, – неожиданно согласился Косой. – Ты здесь главный, тебе решать!

Борис удовлетворенно кивнул.

Он не заметил нехороший огонек в глазах Косого.

Свой план Борис рассказывал сообщникам по частям, когда уже наступало время их действий.

На первом этапе главная роль действительно принадлежала Клаве. Она, как уже было сказано, работала в цехе, где производилась первичная сортировка алмазов. Здесь работали исключительно девушки.

Лучшие, самые крупные камни они отбирали для огранки и изготовления ювелирных изделий, те, что похуже – для той же ювелирки, но для отделки оправ.

Самые же мелкие или худшего качества, которые не годились на ювелирные изделия, шли на технические нужды – для изготовления абразивных инструментов и специальных фрез, использующихся в том же ювелирном производстве.

После окончания смены всех работниц проверяли на специальной установке, так что вынести алмазы из цеха было невозможно. Но во время работы их не проверяли – это заняло бы слишком много времени, да и смысла в этом начальство не видело.

Рядом с цехом было небольшое помещение, где во время коротких перерывов курящие работницы могли выкурить одну-две сигареты и просто отдохнуть за пустым разговором. Помещение это было, разумеется, оборудовано вытяжкой, соединенной с общей вентиляционной системой завода.

Борис подробно объяснил Клаве, что она должна делать на первом этапе.

Во-первых, она подшила рукава у своей рабочей блузы, сделав на них небольшие отвороты. Во время каждой смены она незаметно прятала в эти отвороты два-три алмаза – немного за один раз, чтобы их исчезновение не заметили.

Во время перерывов она шла курить и, когда на нее никто не смотрел, засовывала припрятанные алмазы в раструб вытяжки.

Когда там накопилось достаточно алмазов, Борис объявил о начале второй, главной части операции.

Он заранее проник в фирму, которая делала в городе промышленную вентиляцию, и скопировал схему вентиляционной системы ювелирной фабрики.

В решающий день, рано утром, братья Кривошеевы встретили по дороге на работу восточную женщину Наргиз, которая работала на заводе уборщицей.

Они остановили ее, спросив, как пройти на улицу Мелиораторов. Пока растерянная Наргиз пыталась вспомнить эту улицу, Косой приложил к ее лицу платок, смоченный хлороформом.

Наргиз потеряла сознание, ее отвезли в сарай на окраине, где они разбирали ворованные машины, и заперли там, предварительно забрав у нее пропуск.

Клава оделась во все черное, обмотала лицо и голову черным платком, позаимствованным у бабки, и прошла на завод по пропуску Наргиз. Вахтерша не узнала ее в платке.

Пройдя на завод, Клава взяла пылесос, которым пользовалась Наргиз, и просунула шланг пылесоса в вентиляционное отверстие – в том самом месте, откуда, если верить плану, было совсем близко до вытяжки в курительной комнате.

Пылесос был очень мощный, и вместе с пылью и мусором он вытянул из вентиляции спрятанные там алмазы.

Алмазы вместе с пылью попали в мусорный мешок пылесоса.

Клава положила мешок в мусорный бак, пометив его своей губной помадой, вышла с фабрики по пропуску Наргиз, переоделась и вернулась уже по своему пропуску, чтобы обеспечить себе алиби.

Теперь снова на первый план вышли братья Кривошеевы и их приятель Леха Звонарев.

Перед началом операции они проследили за машиной коммунальной службы, которая вывозила мусор с ювелирной фабрики, установили ее маршрут и график. В решающий день они перехватили эту машину на безлюдной улице по пути к фабрике.

Леха выскочил на мостовую прямо перед мусоровозом, споткнулся и упал прямо под колеса.

Водитель мусоровоза выскочил, чтобы посмотреть, что с ним случилось. Тут к нему подскочил Косой и, как и с Наргиз, воспользовался платком с хлороформом.

Шуруп в то же время подбежал к мусоровозу, залез в кабину и отключил при помощи того же хлороформа второго мусорщика.

Потерявших сознание мусорщиков они завезли в тот же сарай, где уже лежала Наргиз, после чего переоделись в униформу мусорщиков и поехали на ювелирную фабрику.