Текст книги "Колыбельная для маньяка"

– Не представляю, – честно ответила Надежда.

– Ага, меня до сих пор жуть берет. А тогда слухи про маньяка уже вовсю ходили, мы ведь тут постоянно живем, слышали, что девушки пропадают. И тут как стукнуло меня – неужто, думаю, он и есть маньяк? Отгоняю от себя мысль эту, а перед глазами его лицо страшное. Улыбается так криво и руки сжимает…

– Выпей еще кофейку, – жалостливо сказала Надежда, – поддержи силы…

– В общем, он внизу на диване спать лег, а я до утра наверху протряслась, – продолжала Светлана. – Утром рано он уехал, а я себе говорю: «Так жить нельзя! Надо раз и навсегда правду выяснить!»

Пошла в гараж, едва по досочкам его не разобрала, но нашла тайник. А в тайнике та самая косметичка. А в ней – духи, помада дешевая, часы золотые дорогущие и ленточка копеечная. Сразу видно, что не одной женщине все это принадлежало. Ощупала я косметичку, да и обнаружила в ней карточку. Ну, отыскала в Интернете телефон того пансионата, позвонила. Нет, говорят, Колюшкиной, на работу не вышла, хотя должна была. Я упросила дать мне домашний телефон, там тетка волнуется – пропала, говорит, с концами, никто не знает, куда делась. Ну, тут я поняла, что дело нечисто. И еще одну вещь уразумела: как узна́ет Валерий, что я его захоронку нашла, так сразу меня убьет, чтобы свидетелей не было. А он непременно узнает, раз я в гараже все перевернула.

В милицию идти? С чем? С этими цацками, что в косметичке лежат? И потом у него в милиции знакомые остались, он ведь раньше там работал…

– Да уж… – вздохнула Надежда.

– В общем, собрала я вещички, да и рванула отсюда на поезде в город. Пришла к Илье, показала ему часы…

– Я в курсе, – вставила Надежда.

– Ну, как узнала я, чьи это часы, так и обмерла. Неужто, думаю, он и Алиску убил? А мы с Алисой давно знакомы были, когда я с первым мужем жила… Он…

– Да знаю я все, ты не отвлекайся!

– Как-то много ты про меня знаешь… – удивилась Светлана. – Это Вадим наболтал?

– Вот про это как раз он ничего не говорил, – заметила Надежда, – а у Ильи твоего я была. Хороший парень, и кот у него замечательный, только ест много…

– Кто – Илья? – поразилась Светлана. – Да он худой, как велосипед!

– Да я про кота…

– Ну да… В общем, позвонила я Алисе, убедилась, что с ней все в порядке. Встретились мы, она обрадовалась даже, я сказала, что с мужем развожусь, она сама предложила у нее пожить в домике для гостей. Никто, говорит, тебя не потревожит, а мне только этого и надо. Ну, между делом расспросила я Алису про часы, только ей их не показала. Она и выложила все, как ее горничная обокрала, а потом пропала, как в воду канула… Выяснила я, откуда эта Катя к ним попала, позвонила в агентство, выяснила адрес подружки ее…

– Лены Семушкиной…

– Господи, Надя, если ты все знаешь, зачем я тебе это рассказываю! – возмутилась Светлана.

– Приехала ты к ней поговорить и узнала, что Лену убили почти сразу после того, как Катька пропала, так?

– Так…

– И там от дворничихи услышала про то, что любовник Ленин от хлорки задыхался.

– Точно, Валерий здоров как бык, только на хлорку реагирует, может даже задохнуться… Тогда я поняла, что он всех их убил.

– Я так думаю, Лена послала его Катьку увезти, когда ее ночью из «Солнечной поляны» выгнали. А он не удержался и придушил девчонку. Потом пришлось и любовницу убить, чтобы не выдала. А вот зачем ты на презентацию духов «Евдокия» пошла?

– Я флакончик такой нашла в косметичке. Ну и случайно сунули мне листовку в магазине… Потолкалась я на этой презентации, послушала разговоры и узнала, что новая менеджер вместо Лиды, которая погибла, пропала без вести. И вспомнила я эту Лиду, она ведь заезжала как-то к нам в начале лета, о работе с Валерием договаривалась. В общем, все сошлось, собрала я доказательства, и куда с ними? Думала, думала и открылась Алисе. Она и говорит, что с мужем уезжает на неделю, а как приедет – найдем ходы к большому начальству милицейскому, чтобы Валерку по знакомству не отмазали тут у нас. А ты, говорит, пока сиди тихо. Я и сидела, от скуки записала все в тетрадочку… А тут ты…

– Ну извини… – Надежда вздохнула, – я ведь хотела как лучше. То есть меня Вадим попросил, я думала, что он тебя любит…

– Он? – Светлана даже привстала с места. – Да он никого, кроме себя, не любит! А уж меня-то после того случая, когда я его так использовала, просто ненавидит!

– Да? – усомнилась Надежда. – Он про тебя плохого ничего не говорил. Сказал – волнуется очень, как ты там, ты пропала, вестей о себе не подаешь… Мне бы, говорит, только узнать, что с ней все в порядке, а то душа не на месте…

– Так и сказал про душу? – прищурилась Светлана.

– Ну, примерно в таком духе… Я, во всяком случае, именно так поняла. Ты не думай, я не очень люблю в чужие дела вмешиваться, – тут Надежда слегка покривила душой, – но он так просил тебя найти… Слушай, а отчего вы с ним развелись? Он мне так и не ответил…

– Скучно с ним было, – подумав, сказала Светлана, – вот до того скучно… И вроде бы человек неплохой – не ругались мы с ним никогда, не ссорились, грубого слова он мне за шесть лет не сказал, а такая с ним скука… и днем и ночью… Не жадный, денег мне давал, правда, я на себя у него не просила, сама зарабатывала… Вот с Ильей он так и не смог общего языка найти, вечно его шпынял. Правда, у Ильи тогда такой возраст был трудный…

Я, когда с Валерием познакомилась, потому и не стала их вместе сводить, чтобы ссор и скандалов не было, стали мы дом за городом строить.

В общем, с первым мужем мы недолго жили, я совсем молоденькой за него вышла, ничего в жизни не понимала. Он весь в творчестве, характер был неуживчивый, резкий… Потом осталась одна с ребенком на руках, долго бедствовала, потом Вадим подвернулся. Ну, симпатичный, деньги кое-какие у него были… Я потому и за Валерия сразу вышла, что показалось мне – встретила наконец своего, единственного… А оно вон как обернулось… Не везет мне с мужиками!

– Не ной, – сурово оборвала ее Надежда, – все могло еще хуже быть. А так ты жива, здорова, маньяка этого поймали. Давай лучше проясним вопрос, для чего ты Вадиму понадобилась. Что-то мне подсказывает, что не все тут так просто… Ты позвони ему!

– До того ли мне теперь? – вяло отмахнулась Светлана.

– Звони! – сурово приказала Надежда. – Это важно!

Светлана послушно взялась за трубку.

– Про меня не упоминай… – вполголоса бормотала Надежда, – скажи, что от Ильи узнала, что он тебя искал. Вообще поменьше говори, побольше слушай…

Светлана отмахнулась: сама, мол, знаю.

– Вадим? – спросила она холодно-отстраненным голосом, когда ей ответили. – Это Светлана. Мне передали, что ты меня разыскивал и очень волновался… Да, дорогой, со мной все в полном порядке, так что не надо беспокоиться, свои проблемы я улажу сама… Уже уладила… Встретиться? Зачем? Слушай, я очень занята. Срочно? Вадим, ну какие у нас могут быть срочные дела? Мы с тобой не виделись почти год… Пока не скажешь зачем, я не собираюсь с тобой встречаться! Документы? Какие документы? Господи, неужели это так срочно?

При слове «документы» Надежда навострила уши и теперь написала прямо на столе: «Завтра, ресторан «Спагетти», в 14.00».

Светлана без возражений назвала Вадиму координаты.

– Ну и зачем я туда попрусь? – спросила она устало.

– Не ты, а мы, – поправила Надежда, – и не в два, а в час. Ты вот что скажи, о каких документах шла речь? Ты что-то подписывала раньше?

– Ну да, еще давно, когда у него имущество кое-какое на меня записано было… а потом, как мы развелись, он мне деньги выплатил, все честно.

– Много денег? – скептически спросила Надежда.

– Не очень… но все же… И знаешь, он все наврал, что за меня волновался, он ни капельки не обрадовался. То есть обрадовался, но не тому, что я жива.

– Ты ему для чего-то очень нужна, – кивнула Надежда, – и завтра мы это узнаем.

Раздался звонок – это к воротам подъехала милицейская машина.

– Ну, дамы, – сказал вошедший капитан Поползнев, – вам от всего нашего милицейского коллектива большая благодарность. Такое дело раскрыть помогли! Долго вас не задержу, быстренько управимся. А потом следователь вас вызовет, там уж будете подробно разговаривать…

Надежда правильно уловила его голодный взгляд и налила кофе. Капитан кофе выпил, сказал, что рассиживаться ему некогда, и быстро дал подписать нужные бумаги.

– Как там… он дает показания? – осторожно спросила Надежда, несмотря на то что Светлана страдальчески морщилась и потирала виски.

– Раскололся, – капитан отчего-то вздохнул, – взялись за него мы здорово. Признал убийства. Места обещал показать, где еще двоих зарыл.

– Катерину Михаленок и Лидию Осетрову, – вставила Надежда. – И, заметив, что Поползнев удивленно поднял брови, быстро спросила: – А отчего же вы, Виктор Степанович, такой смурной? Что не так?

– Ох, Надежда Николаевна, вы прямо, как рентгеновские лучи, насквозь видите! – заметил капитан, и Надежда не поняла, можно ли считать это комплиментом. – Правильно заметили, есть одна закавыка. Не признает он одно убийство – той женщины, что мы в котловане нашли. Эту, говорит, не трогал, на участке том никогда не был. Ну, начальство, конечно, и слушать ничего не хочет – почерк тот же, кто, как не маньяк? А я вот что-то засомневался. Ну какая ему разница? Какой смысл упираться? Одним убийством больше, одним меньше…

Светлана вздрогнула и зябко обхватила себя руками за плечи.

– А ведь и верно… – медленно проговорила Надежда, – не сходится что-то… Убийств-то было пять… «в этой маленькой корзинке есть помада и духи, ленты, кружева, ботинки – что угодно для души».

– Он тоже эту считалочку все бормочет… – Капитан глядел пристально.

– Он все делал по плану, ему очень важно было собрать все мелочи по этой считалке, понимаете? Ну, бзик у него такой, навязчивая идея!

Она быстро написала на листке пять фамилий и проставила возле каждой ту вещицу, что лежала в косметичке.

– Вот видите, а эта, что в котловане нашли, явно тут лишняя…

– Я-то с вами согласен, но вот как это начальству изложить? – закручинился Поползнев. – Не могу же я им эту вашу считалочку рассказывать. Они меня в лучшем случае на смех поднимут.

– Слушайте, может, вы уже пойдете? – взмолилась Светлана. – У меня сил никаких нет!

– Ладно, – согласилась Надежда, – значит, завтра жду тебя в том ресторане…

– Уж простите, Надежда Николаевна, снова на работу еду, никак вас до дома доставить не смогу, – каялся капитан Поползнев.

– Ничего, сейчас еще не поздно, и на маршрутке доеду, – отмахнулась Надежда.

В машине произошел с ней конфуз. Как только села она на переднее сиденье, так и заснула мертвым сном – сказалось нервное напряжение. Так что Поползнев едва растолкал ее на кольце маршрутки. Она осоловело хлопала глазами и даже не попрощалась.

Очухавшись на подъезде к городу, Надежда устыдилась своего невежливого поведения, а потом подумала, что все к лучшему, поскольку капитан так и не успел спросить, каким боком она оказалась замешана в это дело и почему знает о нем так много.

Вернувшись в свой кабинет, Виктор Степанович достал присланный из городского управления список пропавших за последнее время женщин.

И в этом списке снова нашел Ольгу Остудину, тысяча девятьсот восемьдесят девятого года рождения, до своего исчезновения проживавшую по адресу улица Профессора Лифшица, дом сорок, квартира двадцать четыре.

– Вот оно как! – Поползнев удовлетворенно потер руки. – Все сходится!

– Ты что, Степаныч, сам с собой разговариваешь? – спросил его беззвучно появившийся в дверях Метелкин.

– Ну, это я так, мысли вслух… – смутился капитан. – Вроде установил личность той жертвы, что мы в котловане на стройплощадке нашли. Ну помнишь, той, у которой медальон был на шее… – И он рассказал коллеге о своей поездке в садоводство и о том, к какому результату привел разговор с бухгалтером Нинелью Спартаковной.

– Так что теперь Павлюченко не сможет от этого трупа откреститься, – подвел он итог. – Ольга эта в том же садоводстве бывала, где он жил, так что прямая связь с жертвой просматривается…

– Погоди, Степаныч, – перебил его Метелкин, усаживаясь на свободный стул. – Это, конечно, хорошо, но ты же знаешь, по правилам нужно, чтобы жертву эту кто-то официально опознал. До тех пор нельзя считать ее личность окончательно установленной.

– Ох, правда! – огорчился Поползнев. – Только кто же ее может опознать? Близких родственников у нее не осталось, а пока дальних найдем – столько времени пройдет…

– Ну, порядок есть порядок!

– А я знаю, кто ее опознает! – оживился вдруг Виктор Степанович. – Бухгалтерша говорила, что после смерти матери председатель садоводства с ней часто общался, наставлял на путь истинный. Вот его и пригласим для опознания!

Он нашел номер мобильного телефона председателя и тут же позвонил ему. Владимир Прохорович находился неподалеку, в Рощине, решал какие-то вопросы в местной администрации, и обещал, как только освободится, зайти в милицию для опознания.

Поползнев удовлетворенно отложил трубку и взглянул на Метелкина, который все еще сидел в его кабинете.

– А ты что? Спросить что-то хочешь или так?

– Я тебе, Степаныч, напомнить хочу, что у нас сидит тот бомж, которого взяли по подозрению в убийстве. Срок задержания истек, нужно или предъявлять ему обвинение, или отпустить.

– Ох ты! – Поползнев схватился за голову. – А я про него и забыл! – Он вскочил из-за стола и побежал на первый этаж, где находилась камера предварительного заключения.

Дежурный прапорщик открыл камеру, Виктор Степанович заглянул в нее и недоуменно оглянулся на прапорщика:

– Да это же не тот! Куда ты того бомжа дел?

В камере сидел чистенький, аккуратно подстриженный мужчина лет сорока в потертом, но довольно чистом пиджачке, который был ему немного коротковат. Мужчина этот с сосредоточенным видом вязал что-то бесформенное пластмассовым крючком.

– Это он и есть, – подтвердил прапорщик. – Курослепов Тимофей. Просто над ним уборщица наша шефство взяла – постригла его, отмыла, одежку поприличнее из дому принесла…

– Уборщица? – удивленно переспросил Виктор Степанович.

– Она, Муравеевна… то есть Неонила Матвеевна, – подтвердил прапорщик.

– Ну надо же! – восхитился Поползнев. – Вот что можно с бомжом сделать при помощи мыла и ножниц! Просто другим человеком стал! И спокойный такой…

– Насчет того, что он спокойный, – это результат правильного лечения, – раздался рядом довольный голос.

Виктор Степанович обернулся и увидел старшего эксперта Мухоморова.

– Я его сразу после задержания осмотрел, – продолжил эксперт. – И определил, что у него в результате стресса развился реактивный психоз с циклоидными отклонениями…

– Леонид Иваныч, не мучь меня своими умными словами! – взмолился Поползнев. – У меня от них зубы болеть начинают! Объясни как-нибудь попроще!

– Можно и попроще, – согласился эксперт. – Я ему даю хорошее успокоительное, кроме того, подключил трудотерапию, и как видишь, результат налицо. Ну, кроме того, его здесь немножко подкормили, что тоже не вредно…

Бывший бомж оторвался от своего вязанья и обратился к эксперту:

– Смотрите, что у меня получается – шарфик!

– Очень хорошо, Тимоша! – похвалил его Мухоморов. – Когда довяжешь, подари его Неониле Матвеевне!

– Что же теперь с ним будет? – пригорюнился Поползнев. – Мы же не можем его дольше держать, время закончилось, а если его сейчас выпустить, он снова в бомжа превратится…

– Нет, – успокоил его эксперт. – У меня друг в больнице есть, в Зеленогорске, он обещал его к себе истопником взять, при кухне. Будет там у него и комната своя, и прокормят его, и друг мой продолжит лечение. И лекарства нужные будут, и трудотерапия. А где-нибудь через год в приличных условиях он придет в нормальное состояние и сможет вернуться к обычной жизни.

– Вот это отлично! – обрадовался Виктор Степанович. – Сейчас мы его с дежурной машиной в Зеленогорск отправим!

Он расписался в бумагах и вывел Тимофея из камеры.

Они шли по коридору первого этажа, как вдруг навстречу им попался крупный мужчина с коротко стриженными седоватыми волосами, в котором капитан Поползнев узнал председателя садоводства Владимира Прохоровича.

– Владимир Прохорович! – окликнул его капитан. – Это я вам звонил. Вы пока проходите в мой кабинет, я вернусь буквально через пять минут и отведу вас в морг на опознание.

Председатель кивнул и пошел к лестнице.

Виктор Степанович повернулся к Тимоше.

С ним творилось что-то непонятное: Курослепов был бледен как бумага, дрожал мелкой дрожью и бормотал что-то невнятное.

– Ну вот, недолго он на человека был похож! – огорчился Поползнев.

– Не понимаю, что с ним! – озадаченно проговорил Мухоморов. – Такое впечатление, что он снова перенес стресс… Что могло на него так подействовать?

Виктор Степанович прислушался к Тимошиному бормотанию и разобрал в нем отдельные слова:

– Зачем тебе… зачем тебе столько денег? Ну ладно, заплачу я, заплачу… пойдем по той дорожке, так ближе будет…

– А куда это он смотрит? – Эксперт проследил за взглядом Тимоши.

Он смотрел вслед Владимиру Прохоровичу.

– Интере-есно… – протянул Поползнев и пристально взглянул на Курослепова: – Тимоша, а Тимоша, ты кого так испугался?

Тот закусил губу, отступил к стене и снова забормотал:

– Тимоша умный, Тимоша будет молчать, и Тимошу никто не тронет… вот она не молчала, говорила ему про деньги и не вернулась… ушла с ним в лесок и не вернулась… Тимоша ей говорил: «Не ходи», – да разве Тимошу кто-нибудь слушает?

– А кто она-то? – доверительным голосом произнес Виктор Степанович.

– О… Оля… – отозвался Тимофей. – Оля – она хорошая, она Тимоше яблоко дала… жалко Олю, он ее увел в лес… – И он снова задрожал мелкой дрожью, слова его стали неразборчивы.

Виктор Степанович переглянулся с Мухоморовым. Эксперт задумался, потом его глаза заблестели, и он заглянул в маленькую комнатку под лестницей.

В этой комнатке уборщица Неонила Матвеевна, известная всему личному составу отделения как Муравеевна, держала свой нехитрый хозяйственный инвентарь, здесь же она и отдыхала. В данный момент она пила чай с ванильными сухарями. Мухоморов вполголоса переговорил с ней, уборщица кивнула. Тогда Виктор Степанович привел в кладовку дрожащего от страха Тимошу.

– Ну что ты, что ты, родненький. – Неонила Матвеевна погладила бомжа по голове. – Не бойся, здесь тебя никто не обидит!

Тимофей всхлипнул, как ребенок, и задышал спокойнее.

– Кого же ты так испугался? – спросила Муравеевна заботливо.

– Пре… председателя! – прошептал Тимоша, покосившись на дверь. – Он Олю обидел, он и меня обидеть может!

– Обидел? – негромко, стараясь не напугать бомжа, спросил Виктор Степанович. – А как он ее обидел?

– Он ее через лес повел… – зашептал Курослепов. – Тимоша ей говорил: «Не ходи», – а она не послушалась… тогда Тимоша побежал следом, добежал до дороги, но выходить не стал – Тимоша умный! Тимоша из-за кустов смотрел! Тимоша все видел!

– И что же ты такое видел? – мягко переспросил Поползнев.

– Все видел! Председатель Олю в багажник клал, как будто она мешок! А Оля не мешок, Оля хорошая! Она Тимоше яблоко дала…

– Может, тебе показалось? – спросил Виктор Степанович. – Может, это не председатель был?

– Тимоше ничего не показалось! – обиженно забормотал бомж. – Тимоша умный, Тимоша все видел! Председатель Олю в багажник положил, в машину сел и уехал…

– М-да… – протянул Виктор Степанович, переглянувшись с Мухоморовым. – Интересная история! Особенно если учесть, что как раз это убийство Павлюченко на себя не берет. Только, боюсь, Тимошины показания недорого стоят, а никаких других доказательств у нас нет. Да и потом – какие могут быть у председателя мотивы, чтобы убивать непутевую девчонку?

Вдруг Тимоша снова оживился и проговорил вполголоса:

– Тимоша умный! Тимоша никому не сказал и перчатку никому не показал, Тимоша ее как следует спрятал…

– Перчатку? – насторожился Поползнев. – Какую перчатку?

– Которую председатель потерял. Машина уехала, а перчатка осталась. Тимоша ее подобрал и спрятал…

– И куда же ты ее спрятал? – невинным голосом поинтересовался Поползнев. – Ты, наверное, не помнишь?

– А ты никому не скажешь, дяденька? – Бомж опасливо огляделся.

– Никому! – пообещал капитан.

– Тимоша ее хорошо спрятал… под крыльцо правления…

* * *

Виктор Степанович Поползнев вошел в свой кабинет.

Перед его рабочим столом сидел насупленный председатель садоводства.

– Сколько можно! – проговорил он недовольно, взглянув на часы. – Вы сказали, что придете через пять минут, а я вас уже почти час дожидаюсь! Я ведь, между прочим, тоже занятой человек! Пойдемте, взгляну на этот труп и поеду по своим делам.

– Сейчас, Владимир Прохорович, еще несколько минут! – Поползнев сел за стол и пододвинул к себе папку. – Вы вообще-то человек крепкий? Дело в том, что зрелище это не для слабонервных…

– Ну, я же не кисейная барышня, – отмахнулся председатель. – Конечно, задушенная женщина – это неприятное зрелище, но уж в обморок я не упаду…

– А кто вам сказал, что она задушена? – осведомился капитан. – Мы об этом никому не сообщали в интересах следствия…

– Ну, я не знаю, наверное, слышал от кого-то… – Председатель поморщился. – Что вы к словам цепляетесь? В чем, интересно, вы меня подозреваете?

– В убийстве, – спокойно проговорил Поползнев.

– Что?! – Председатель вскочил из-за стола, побагровел. – Да вы что такое говорите? Вы что себе позволяете? Думаете, если вы в полиции работаете, так на вас и управы не найти? Найдем, будьте спокойны!

– Вы мне что – угрожаете? – холодно процедил капитан.

– Нет, я просто сорвался, извините. – Председатель сел и понизил голос: – Но согласитесь, кто угодно растеряется от такого беспочвенного обвинения! Тем более что убийцу вы уже задержали, он во всем признался…

– Вот на это вы и рассчитывали, Владимир Прохорович, – вздохнул капитан. – Что среди нескольких убийств ваше затеряется, мы спишем его на того же маньяка. Убийством больше, убийством меньше – не все ли ему равно? Именно так вы рассуждали?

– Нет, но это просто глупо! – забормотал председатель. – У вас же нет никаких улик!

– А вот тут вы ошибаетесь! – Поползнев снял трубку, сказал кому-то: – Ну что, вернулся Кубышкин? Пусть идет прямо ко мне в кабинет!

Через минуту в дверь кабинета постучали, и тотчас вошел высокий краснощекий прапорщик.

– Нашел, Кубышкин? – осведомился Виктор Степанович.

– Так точно! – Прапорщик положил на стол пакет.

– Что это? – спросил председатель, пытаясь казаться спокойным.

– А вы как думаете? – Поползнев следил за каждым его движением, за выражением лица.

– А мне это совсем не интересно! – отрезал председатель, но глаза выдавали его, то и дело возвращаясь к пакету.

– Нет, Владимир Прохорович, вам интересно! Вам очень интересно! Вы думаете – не перчатка ли здесь?

– Ка… какая перчатка? – переспросил председатель дрожащим голосом.

– Та самая, которую вы потеряли на том месте, где убили Ольгу. Одна из двух перчаток, в которых вы ее душили. Вы ведь потом спохватились, вернулись на то место, все там перерыли, но не нашли эту перчатку.

– Ерунда, полный бред! – бормотал председатель. – Да Бога ради, зачем мне было убивать эту шалаву?

– А вот про это нам сейчас расскажет мой коллега!

Дверь кабинета снова открылась, и вошел мужчина лет тридцати в хорошо сшитом костюме.

– Позвольте вас познакомить, – начал Поползнев. – Это Андрей Андреевич Соколов из отдела по борьбе с экономическими преступлениями, а это…

– А этого господина я хорошо знаю, – вступил в разговор Соколов. – Несколько лет слежу за его успехами! Конечно, такие мелочи, как спекуляция земельными участками и нецелевое использование членских взносов, меня не очень интересовали, но когда рядом с его садоводством начали прокладывать линию газопровода, тут началась уже крупная игра. Дело в том, что эта линия должна была пройти под железной дорогой, а в этом месте, как вы понимаете, проходит железнодорожная ветка, связывающая Петербург с Финляндией, по которой ходят скоростные поезда. Чтобы проложить трубу, движение нужно было на какое-то время остановить. Железнодорожники заупрямились или запросили слишком большие деньги, и вдруг ситуация как-то сама собой разрешилась. Не расскажете нам, как это произошло, Владимир Прохорович? – Соколов пристально взглянул на председателя.

– Откуда мне знать? – Председатель хмуро смотрел перед собой. – Я ко всему этому не имею никакого отношения… ни к газу, ни к железной дороге…

– К железной дороге, может быть, и не имеете, а к газу – самое прямое! – Соколов повысил голос: – Вы, Владимир Прохорович, тайно договорились с представителями компании, которая проводила газопровод, и эта ветка была проведена в обход железной дороги по территории вашего садоводства. Труба была проложена под землей, со стороны ничего не заметно. Чтобы у членов садоводческого товарищества не возникало никаких вопросов, вы объяснили, что ведутся работы по газификации садоводства. Кстати, вы действительно подключились к магистральной трубе, и со временем кое-кто из садоводов получит газ. За отдельные деньги, конечно. Потом вы продали эти участки, так что еще раз получили за них деньги. Правда, теперь ничего не подозревающие садоводы строят свои дома и выращивают помидоры прямо на газовой трубе.

– Это ваши домыслы! – вяло возразил председатель. Он был бледен, на лбу выступили капли пота.

– Ну что вы! – усмехнулся Соколов. – Газовая труба – это не иголка в стоге сена, найти ее ничего не стоит! И вообще, мне ваше признание не нужно, все это я и так знаю. Единственное, чего я не знаю точно, – это сколько вам заплатила газовая компания. Ну расскажите, удовлетворите мое любопытство! Тут ведь дело серьезное, миллионами пахнет!

Председатель молчал.

Тут в разговор вступил капитан Поползнев:

– Вот теперь, Владимир Прохорович, вы не будете говорить, что у вас не было мотива для убийства Ольги Остудиной! Ведь Ольга была дочерью бухгалтера садоводческого товарищества Инги Эрнст. А у Инги Генриховны наверняка были на вас какие-то компрометирующие материалы. Думаю, она хранила их на всякий случай, чтобы подстраховаться. А после смерти Инги Генриховны дочь нашла эти материалы и решила на них подзаработать… Правильно я излагаю, Владимир Прохорович?

Председатель позеленел, губы его тряслись.

– Она… Ольга шантажировала меня… угрожала мне разоблачением… что мне оставалось делать? Я пробовал с ней договориться… она требовала слишком много, но главное, я понял, что даже если заплачу, она будет требовать еще и еще… вы же знаете, шантажисты никогда не останавливаются, пока…

– Пока их не остановит смерть, – закончил за него Поползнев. – А тут был такой удачный момент – все говорили о маньяке, который душит женщин, нашли уже несколько трупов, так что вы не сомневались, что это убийство спишут на того же маньяка.

– Ну да… – бормотал председатель. – Она поставила меня в безвыходное положение… мне ничего не оставалось… и все прошло бы удачно, если бы не эта дурацкая перчатка…

Он схватил со стола пакет, разорвал его. На стол выпала кожаная мужская перчатка. Совершенно новая перчатка.

– Но это… это не моя перчатка! – изумленно проговорил председатель.

– Правильно – не ваша, – подтвердил Виктор Степанович. – Вашу, должно быть, кто-то нашел и выбросил. Все-таки с момента убийства прошло довольно много времени. А я просто попросил положить в пакет любую перчатку…

Председатель запрокинул голову и завыл, как раненый зверь.

Вскоре в этом вое проступили отдельные слова:

– Гад… обманул… поймал…

– Отведите его в камеру, – приказал Виктор Степанович.

– Не знаю, зачем мы сюда пришли… – проговорила Светлана, оглядев полупустой зал ресторана.

Сегодня она выглядела гораздо лучше, чем вчера, – подкрасилась, закрутила волосы на затылке, одета была хоть и просто, но видно, что вещи дорогие, фирменные.

– Зато я знаю! – отрезала Надежда и уверенно заняла тот же столик, за которым прошлый раз сидела с Вадимом.

Ее расчет оправдался: к их столику подошла та же самая симпатичная официантка, что и прошлый раз.

– Здравствуйте! – обратилась к ней Надежда. – Вы меня помните?

– Конечно. – Девушка приветливо улыбнулась. – Вы были здесь недавно с Вадимом Алексеевичем. Заказывали запеченную рыбу и суфле из брокколи.

– Точно. – Надежда в ответ тоже улыбнулась. – Рыба, кстати, была превосходная.

– Сегодня нашему повару особенно удалась форель, фаршированная морепродуктами! – посоветовала девушка.

– Ну, давайте мне эту форель, а тебе… – Надежда повернулась к своей спутнице, – тебе я очень рекомендую попробовать рыбу с брокколи.

Официантка приняла заказ и удалилась.

– Зачем мы сюда пришли? – повторила Светлана, оглядывая зал, который постепенно заполнялся посетителями. Видимо, в соседних офисах начался обеденный перерыв.

– Ну хотя бы вкусно пообедаем! – ответила Надежда.

И тут на пороге появилась знакомая ей симпатичная брюнетка – та, что была здесь прошлый раз с похожей на мышку девушкой. Только сегодня она была с другой спутницей – солидной женщиной лет сорока пяти в модных очках и строгом офисном костюме.

К столику вернулась официантка, принесла минеральную воду и приборы.

– Извините, – обратилась к ней Надежда, понизив голос, – вы, случайно, не знаете, кто эта женщина вон за тем столиком у окна? Ну вот та шатенка в очках и зеленом костюме!

– Случайно, знаю. – Официантка снова улыбнулась. – Это Ангелина Васильевна, главный бухгалтер из фирмы Вадима Алексеевича. Я ведь у них работала, прежде чем сюда перешла, так что всех там знаю.

– На ловца и зверь, – пробормотала Надежда, выразительно переглянувшись со Светланой.

– Да нет, она вовсе не зверь! – возразила официантка, расслышав ее реплику. – Нормальная тетка, немного скучная, но она ведь бухгалтер… Ваша форель будет готова через десять минут.

Как только официантка отошла, Надежда вытащила Светлану из-за столика и повела ее через зал к сотрудницам Вадима. Подойдя к их столу, она проговорила:

– Вы позволите к вам подсесть?

– А что – вам не хватило места? – сухо осведомилась шатенка.

– Нет, свободных мест достаточно, но мы хотели поговорить с вами, Ангелина Васильевна.

– А мы разве знакомы? – Шатенка подняла брови.

– Это знакомая Вадима Алексеевича, – сообщила ей спутница. – Я видела ее с ним.

– Вот как? – Взгляд Ангелины ничуть не потеплел, но тем не менее она процедила: – Садитесь!

Надежда опустилась на свободное место и глазами показала на Светлану:

– А это жена Вадима Алексеевича… ну, вообще-то бывшая жена. Светлана Бородина.

– Вот как? – повторила шатенка, но на этот раз в ее глазах загорелся неподдельный интерес. – Светлана Анатольевна?

– Ага, значит, вы кое-что о ней знаете! – оживилась Надежда.

– Еще бы мне не знать… – начала Ангелина Васильевна, но тут же умолкла.