Текст книги "Заколдованная шкатулка"

Первым делом она как следует укусила киллера за руку, отбив у него охоту доставать оружие, затем схватила его зубами за воротник и приподняла над землей. После этого Ляля трясла и трепала его, как тряпичную куклу, пока не раздался визгливый окрик краснолицей тетки, которая пришла в себя и увидела, что происходит:

– Ляля, хватит! Ляля, оставь его! Ты же его насмерть загрызешь! Ляля, фу!

Огромная ротвейлерша неохотно остановилась, снова поставила лапы на грудь поверженного противника и оглянулась на свою хозяйку: что за дела? Только что звала меня на помощь, а теперь велишь прекратить такое отличное веселье?

– Молодец, Лялечка! – похвалила ее хозяйка. – Ты все сделала правильно, но теперь нужно остановиться, а то у нас будут большие неприятности!

Как всякая владелица крупной и опасной собаки, она знала, что излишнее Лялино рвение может плохо закончиться для них обеих. Тем более что задержанный Лялей подозрительный тип был весь в крови и не подавал признаков жизни. Не дай бог испустит дух – тогда ей будет не оправдаться, а самое главное – Лялю могут объявить опасной.

– Сам виноват… – пробормотала Лялина хозяйка и немедленно вызвала полицию и «Скорую помощь».

– Вася, посмотри внимательно, разве у кошки такие большие уши? – проговорила Катя Малинина, наклонившись над одним из своих учеников, который, высунув язык от старания, рисовал большую полосатую кошку на подоконнике.

В это время за окном раздались какие-то подозрительные звуки – крики, хрип, рычание…

Катя озабоченно посмотрела на окно, подошла к нему и выглянула на улицу.

На заднем дворе Дома творчества происходило что-то странное и подозрительное. Какая-то растрепанная женщина, напоминающая сдувающийся воздушный шар, металась вокруг лежащего на земле человека, на грудь которого поставил лапы большущий черный ротвейлер. Человек был в крови и не подавал признаков жизни, но Кате показалось, что она где-то его видела.

Тут дверь комнаты, где проходили занятия, открылась, и в нее заглянул Руслан Модестович, заместитель директора Дома творчества по административно-хозяйственным вопросам. Впрочем, этими вопросами он никогда не ограничивался.

– Катерина Максимовна, – проговорил он, обежав комнату озабоченным взглядом, – тут беспорядок какой-то, и поступило указание занятия прекратить и детей вывести из здания. Только без паники и соблюдая полный порядок…

– А что случилось? – спросила Катя и покосилась на окно, из которого доносилось завывание сирены.

– Я сказал – без паники! – повторил Руслан Модестович, и его голова скрылась за дверью.

Разумеется, неожиданное появление замдиректора и особенно его призыв не паниковать напугали детей. Катя как могла успокоила учеников, собрала незаконченные работы и вывела детей в коридор.

В холле своих вундеркиндов уже поджидали не менее перепуганные родители. Катя сдала детей с рук на руки, постаралась, как могла, успокоить и вышла на крыльцо.

И тут на нее буквально налетел Шурик.

– Катюша! – лепетал он, протягивая к девушке руки. – Прости меня… я так перед тобой виноват…

– Ты еще тут откуда взялся? – спросила Катя, неприятно удивленная его появлением.

У нее совершенно не было настроения разговаривать с Шуриком сейчас и выяснять с ним отношения. Если честно, ей вообще не хотелось его видеть. За последние дни она вообще позабыла о его существовании – как-то не до того было. «Вот именно, – только сейчас сообразила Катя, – как выбросила по совету Надежды Николаевны паршивца Шурика из головы, так он и пропал. А теперь вот появился некстати».

– Я надеялся тебя найти… – бормотал Шурик, не давая Кате прохода. – Как хорошо, что я тебя застал… Это так удачно…

– Ты что, не видишь, сейчас не самый подходящий момент? – отмахнулась от него Катя.

Но Шурик явно ничего не видел и не слышал.

– Умоляю, дай мне еще один шанс! Я понял, что ты – моя судьба, моя единственная и неповторимая…

– Раньше надо было думать! – резко бросила Катя. – Отвали от меня срочно! И чтобы я тебя больше рядом не видела!

– Но Катюша, еще один, последний шанс…

– Говорят тебе – проваливай!

– Но я принес твой мобильный телефон… – использовал Шурик свой последний аргумент. – Вот он…

– Телефон – это хорошо, – раздался рядом с Катей решительный голос, и сильная женская рука вырвала у Шурика мобильник. – Телефон – это хорошо, – повторила Надежда Николаевна, подхватив Катю за руку и ловко обводя ее вокруг замешкавшегося Шурика. – А сам ты можешь идти на все четыре стороны. Ты еще не понял, что Катя не хочет тебя видеть?

Надежда очень сердилась. Сегодня была суббота, день нерабочий, и муж давно уже обещал ей съездить в хозяйственный магазин. Но после позднего завтрака какой-то неприятный червячок точит и точит Надежде душу. Как-то ей было беспокойно. Она позвонила в свою квартиру, но никто не брал трубку.

«Спит еще Катя или снова в ванной? Нужно бы предостеречь девчонку, что это все не шутки, что киллер, которого она по глупости нарисовала, так просто ее в покое не оставит».

– Надя, ты что нервничаешь? – спросил муж, когда она разбила чашку, а потом по рассеянности поставила в холодильник сахарницу. – Случилось что-то?

Муж был человеком проницательным, Надежда обычно этого не забывала.

– Да вот… – она виновато развела руками, – вспомнила, что вчера звонили мне из ЖЭКа, батареи придут проверять. То ли у них плановая проверка, то ли где-то авария. Нарочно в субботу, чтобы все дома были. Так что извини, придется наш поход в магазин отложить, надо мне на квартиру свою съездить.

Муж такому повороту дела только обрадовался – какой нормальный мужчина любит ходить по магазинам? Однако он благородно предложил отвезти Надежду на машине. Она в ответ только махнула рукой – да отдыхай уж, я сама. И поскорее удалилась, заметив в глазах мужа подозрительный огонек.

Ох, проницательный человек Сан Саныч Лебедев и жену свою хорошо знает. Но день был субботний, и очень не хотелось ему садиться за руль, устал за неделю. А тут вдруг появилась возможность отдохнуть в тишине с котом на коленях. Что он и сделал, как только за Надеждой захлопнулась дверь.

А его авантюристка-жена устремилась навстречу новой криминальной истории, в которую впуталась исключительно благодаря собственному нездоровому любопытству.

По дороге Надежда ужасно злилась на себя. По природе она была человеком честным, врать очень не любила. Но сегодня пришлось соврать мужу. И хоть ясно было, что это ложь во спасение, но все равно неприятно.

Добравшись до своей квартиры, Надежда никого там не нашла. Вещи Кати были на месте, но сама она исчезла и даже никакой записки не оставила.

– Куда она делась? – От волнения Надежда заговорила вслух. – Велела же ей сидеть дома и носа не высовывать на улицу!

– Надя, это ты? А я смотрю – дверь открыта, думаю, уж не воры ли залезли?

В дверь заглянула соседка Мария Петровна, с которой Надежду связывали долгие добрые отношения. И тут же что-то черное и пушистое совершило на Надежду атаку снизу.

– Тяпочка! – умилилась она. – Какой ты красивый в новом комбинезоне!

– Племянница подарила ему на день рождения, – зарделась от похвалы соседка.

Все в подъезде очень любили ее шустрого и общительного скотч-терьера Тяпу.

– А ты чего, Надя, такая расстроенная?

По части наблюдательности Мария Петровна дала бы сто очков вперед Надеждиному мужу.

– Да вот, девушка моя подевалась куда-то…

Вчера Надежда представила Катю соседке как дочь своей подруги, которой она временно предоставила кров.

– А мы ее видели, когда с Тяпой выходили, – немедленно отозвалась Мария Петровна. – Буквально нос к носу столкнулись, она еще меня спрашивала, какая маршрутка отсюда до Удельной идет. И торопилась так. К одиннадцати, говорит, успею? Успеешь, говорю, если маршрутка придет, она редко ходит.

«Что ей понадобилось на Удельной?» – Надежда задумалась всего на минуту, поскольку в голове немедленно всплыла их с Катей беседа в машине, когда они ехали сюда. Катя говорила, что подрабатывает в изостудии, которая находится…

– Мария Петровна, а вы не знаете, где там возле Удельной Дом творчества юных находится?

– Знаю, – без колебаний ответила соседка. – Я же возле Удельной работала. Значит, ты от проспекта забирай влево, там пройдешь через скверик…

Надежда захлопнула дверь и поблагодарила ее на бегу.

И вот теперь оказалось, что она успела как раз вовремя, чтобы вытащить Катю из очередной неприятности.

Растерянный Шурик остался ни с чем, а Надежда Николаевна потащила Катю к выходу.

Их путь пролегал мимо машины «Скорой помощи», в которую двое озабоченных мужчин в белых халатах грузили носилки с окровавленным человеком.

При виде этого человека Катя замерла на месте, как будто увидела привидение.

– Это он, – прошептала она, сжав руку Надежды. – Это он, тот человек, которого я рисовала в метро… Тот, который пытался убить меня в больнице!..

– Кто бы сомневался, – процедила Надежда, остановив долгий взгляд на лице раненого и пытаясь запомнить его. – Как ты думаешь, что он здесь делал?

– Не знаю… – растерянно отозвалась Катя. – Понятия не имею… Откуда мне знать…

– Ну уж не в кружок рукоделья пришел записываться! – фыркнула Надежда. – И не на хоровое пение! Тебя он здесь разыскивал! И тебе снова удивительно повезло, что ему что-то помешало! Говорила же я тебе – сиди дома, не высовывайся!

– Но я не могла подвести людей… – лепетала Катя. – Я обещала провести это занятие. Думала, здесь он меня не найдет. Понятия не имею, как он меня выследил.

– Зато я догадываюсь! Он проследил за твоим бессовестным приятелем! За этим… как его… Шуриком!

– Он мне не приятель, – поморщилась Катя. – Я его видеть больше не хочу.

– Ну, ваши с ним отношения меня в данный момент мало волнуют, – отмахнулась Надежда. – А вот твоя жизнь, которой ты, похоже, совсем не дорожишь…

Она не договорила эту фразу, потому что в это самое время на территорию Дома творчества въехала полицейская машина с включенной мигалкой.

– Что здесь произошло? – осведомился, выбравшись из машины, хмурый тип в черной кожаной куртке, как будто сошедший со страниц второсортного детектива, и уставился на озабоченного санитара. – Кто пострадавший? Кто нас вызывал?

– Это я вас вызывала, – выскочила из толпы круглая, как воздушный шар, женщина. – Вот он на меня напал, и если бы не Ляля, он бы меня придушил…

– Не понял. – Хмурый полицейский переводил взгляд со «Скорой» на круглую женщину. – Насколько я вижу, это он – пострадавший! А с вами будет отдельный разговор! Почему крупная собака без намордника? Да еще возле детского учреждения? Вы что, не знаете, что существует закон насчет таких опасных собак?!

– Вот интересно! – вскипела тетка. – Я пострадавшая и я же еще отвечать должна! Это у вас маньяки возле детского учреждения тусуются! Набросился на меня вот с этим! – Надежда Николаевна увидела, что тетка потрясает странной конструкцией, похожей на детскую скакалку, только короче. – Я на помощь звала – никто не пришел. Спасибо, собака защитила!

Мужчина в кожанке взял из рук тетки непонятную вещь, повертел ее в руках и помрачнел.

– Ладно, разберемся. Этого – в больницу, а вы предъявите документы. Свидетели, попрошу не расходиться!

После этих слов родители спешно подхватили своих чад и разбежались.

Надежда Николаевна решила, что дальнейшее ее не касается. Она вывела Катю за живую изгородь, окружавшую Дом творчества, и поспешно потащила к остановке маршрутного такси, по дороге недовольно выговаривая ей:

– Я же тебе говорила – сиди дома! Сколько можно тебя вытаскивать из неприятностей?

– Я вас не просила… – огрызнулась Катя.

– Ага, и еще никакой благодарности… Ну, это меня нисколько не удивляет…

– Ну, извините, это у меня в сердцах вырвалось…

– Да ладно тебе, я не обижаюсь, только обещай, что больше не сбежишь!

– Но зачем мне теперь скрываться? Ведь он ранен, собака его здорово отделала…

– Что-то мне подсказывает, что хоть он и ранен, но выкарабкается. Такие люди, знаешь, так просто не сдаются. А вот, кстати, что еще можно сделать… – Надежда Николаевна уставилась на телефон-автомат возле автобусной остановки.

С распространением мобильных телефонов такие автоматы стали в городе большой редкостью, поэтому Надежда решила, что это – знак, можно даже сказать – перст судьбы.

Подойдя к телефону, она сняла трубку и набрала номер полиции.

– Дежурный старший лейтенант Курицын! – раздался в трубке молодой, полный энтузиазма голос.

– Товарищ старший лейтенант, – затараторила Надежда чужим писклявым голосом, – я вам хочу сообщить чрезвычайно важную информацию относительно двойного убийства в ресторане «Жульен» на Московском проспекте!

– Слушаю, – проговорил Курицын, и голос его заметно поскучнел. Ему чуть не десять раз в день сообщали «сенсационную информацию» об этом нашумевшем деле.

– Так вот, только что тот же самый человек, который убил двоих в том ресторане, пытался совершить еще одно убийство возле Дома творчества юных на Удельной. Только на этот раз у него номер не прошел – ему помешала собака потенциальной жертвы, и сейчас этого киллера везут в больницу на машине скорой помощи номер семьсот шестьдесят семь АГА. Так что если вы выясните, в какую больницу его привезли, вы можете раскрыть дело…

– Фамилия! – строго проговорил старший лейтенант.

– А вот уж фамилию его я не знаю, – протараторила Надежда. – Фамилию его вы сами установите после задержания! У вас для этого имеются все возможности!

– Я вашу фамилию спрашиваю! – с тяжелым вздохом процедил дежурный.

– А зачем вам моя фамилия?

– Положено! Порядок такой! Анонимная информация не рассматривается!

– А зря! – и Надежда повесила трубку.

Старший лейтенант Курицын мрачно взглянул на телефон и повернулся к своему коллеге:

– Слышь, Вася, опять какая-то тетка по делу в ресторане «Жульен» звонила…

– Ну и что? Они чуть не каждый час звонят!

– Да какая-то она не такая… Слышь, а было сейчас какое-нибудь ЧП на Удельной?

– Да вот только что наряд туда посылали, возле Дома творчества собака мужика покусала. Но что интересно – полицию не пострадавший вызвал, а хозяйка собаки…

– А с пострадавшим что?

– В дежурную больницу отправили.

– Ну-ка, Вася, позвони на всякий случай, как он там…

– Да в чем дело-то? Ты что, правда веришь, что это киллер из «Жульена»?

– Ну, не то чтобы верю, но ты все же позвони. Это ведь не долго, а проверить не помешает…

Полицейский взглянул на сводку, выяснил, какая больница дежурная, и набрал номер приемного покоя.

– Дежурный по УВД беспокоит. К вам привезли по «Скорой» покусанного собакой возле Дома творчества на Удельной?

На другом конце на какое-то время воцарилось озабоченное молчание, затем растерянный женский голос проговорил:

– «Скорая», которую туда отправили, до сих пор не вернулась. И связаться с ней не удается… Странно как-то… Связь у нас вроде бы надежная…

– Да вы что?! – всполошился лейтенант Курицын. – Что у вас за порядки такие? Какой номер машины? Объявляю в розыск!

– Да вот же у тебя номер записан, – ехидно сказал подошедший коллега. – Тебе же та тетка сообщила. Есть еще у нас в городе неравнодушные люди…

Машина «Скорой помощи» за номером 767 АГА притормозила на перекрестке. Врач повернулся к окровавленному человеку на носилках, прислушался.

– Кажется, не дышит… – проговорил он озабоченно.

– Значит, не к приемному повезем, а прямо в морг! – жизнерадостно отозвался водитель.

– Да погоди ты! Твоя бы воля – ты бы больных гриппом прямиком в морг отправлял!

– Ну, некоторым туда самая дорога. Взять, к примеру, мою тещу, так вот она…

– Помолчи немного, дай послушать… – Врач наклонился над пострадавшим, поднес к груди стетоскоп. В этот момент окровавленный человек, не издавая ни звука, приподнялся на носилках, выхватил у врача стетоскоп и одним движением обмотал его вокруг шеи врача. Тот испуганно отдернулся, открыл рот, чтобы вскрикнуть, но вместо крика из него вырвался только мучительный хрип.

– Кажется, еще дышит! – прокомментировал водитель и, выжав сцепление, добавил: – Значит, все же в приемное повезем…

Тем временем «пострадавший» туже затянул резиновую трубку стетоскопа на шее врача, убедился, что тот перестал дышать, бесшумно слез с носилок и аккуратно уложил труп на свое место. Затем подобрался сзади к сиденью водителя и замер, дожидаясь, когда машина остановится.

– Ну как он там, живой? – поинтересовался водитель, тормозя на перекрестке.

– Еще какой живой!

И резиновая трубка захлестнулась на шее водителя.

– Ну вот. – Надежда отставила пустую чашку и поглядела на часы. – Все что могли мы сделали.

– Это вы сделали! – сказала Катя. – Вы выяснили, кто такой этот тип и почему он хочет меня убить. Вы, Надежда Николаевна, меня спасли! Нет, в самом деле…

– Да ладно тебе… – смутилась Надежда. – Ничего такого особенного я не сделала, просто проанализировала некоторую информацию и нашла наиболее разумное объяснение. Видишь, как все совпало: если бы ты не стала рисовать в метро посторонних людей, киллера ни за что бы не обнаружили. Не повезло ему, вот что.

– А теперь будем надеяться, что полиция свое дело выполнит, – подхватила весело Катя. – После того как вы поднесли им убийцу депутата, можно сказать, на тарелочке с голубой каемочкой. Ох, Надежда Николаевна, просто гора у меня с плеч свалилась! Надоело бояться! Хочется жить нормальной жизнью!

– Да уж, – кивнула Надежда. – Я и сама за тебя очень волновалась.

Они не знали, что в этот самый момент полиция активно ищет пропавшую машину «Скорой помощи» и найдет ее только к вечеру на пустынной окраине города, возле заброшенного завода.

Машину обнаружил сторож, точнее, его собака – здоровенная рыжая дворняга по кличке Малютка. Сторожу-то все было, что называется, по фигу, он прошел бы мимо, но собака так лаяла и бросалась на дверцу, что сторож решил подойти и заглянуть внутрь. Он ничего не увидел в темном салоне автомобиля, но собаке своей доверял, так что позвонил в ближайшее отделение полиции. Те, услышав про «Скорую помощь», приехали на удивление быстро. В машине нашли два трупа – водителя и врача. Больной, которого везли в больницу, исчез в неизвестном направлении.

Надежда с Катей этого разумеется, не знали, поэтому чувствовали себя прекрасно и смотрели в будущее с оптимизмом. Надежда взглянула на часы и заторопилась.

– Можешь здесь пожить, пока жилье не найдешь, – сказала она, надевая пальто. – Все равно квартира пустует.

– Спасибо вам! – ответила Катя дрогнувшим голосом. – Мне бы только в себя немножко прийти. А то голова все болит и кружится.

– Надо бы тебе к врачу, – озаботилась Надежда. – Сотрясение мозга – это серьезно.

– В ту больницу ни за что не пойду! – рассердилась Катя. – У них там черт-те что происходит! Убийцы спокойно приходят, не больница, а проходной двор!

– Ну отчего ты о нем говоришь во множественном числе? – рассмеялась Надежда.

– А я вам не рассказывала? – И Катя скороговоркой поведала про свою последнюю ночь в больнице, как к ее соседке по палате реанимации явился кто-то с угрозами, а потом она умерла.

– Тебе не привиделось? – Надежда с трудом вспомнила что-то такое из рассказов Кати.

– Да нет, все так и было…

Надежда немного подумала. С одной стороны, пустяк, смятая бумажка, с другой – умирающая старуха велела Кате ее беречь. А у Надежды в душе какое-то разочарование. Вроде бы все с киллером закончилось благополучно, Кате больше ничто не угрожает, а все же какая-то недоговоренность в деле присутствует. А может, Надежда просто мается дурью от скуки?

– Знаешь… – Надежда немного смутилась. – Ты дай мне эту бумажку.

– Да возьмите! – Катя пожала плечами. – Только зачем вам это?

– Ну, понимаешь, – протянула Надежда, – у каждого человека есть свои слабости. Я вот люблю разгадывать всякие загадки. Не ребусы и кроссворды из еженедельных газет, а загадки, которые подбрасывает мне сама жизнь. Мне кажется, с этой бумажкой связано что-то важное. Не зря та старуха так хотела отдать ее тебе…

– Ну мало ли что ей пришло в голову! Она же была при смерти, может, уже ничего не соображала.

– Не думаю. Судя по тому, что ты мне рассказывала, эта старуха была вполне в своем уме и даже очень неплохо соображала. Сообразила же она передать тебе эту бумажку буквально перед тем, как пришел тот странный человек…

Катя вспомнила ночную сцену в палате реанимации и невольно вздрогнула.

– Ладно, сейчас я поищу ту бумажку. Куда же я ее засунула?..

Катя проверила все карманы, но нигде не нашла ту злосчастную бумагу.

– Постой, кажется, тут что-то шуршит… – Надежда прощупала подкладку Катиной куртки и действительно нашла завалившийся туда сложенный вчетверо листок. Она разгладила этот листок и поднесла его к свету.

Это была квитанция странного вида.

В верхней ее части размещался необычный логотип, на котором были изображены в профиль собака, кошка и хомяк. При виде этого логотипа Надежда невольно вспомнила, что во времена ее молодости везде, где только можно, размещали в ряд бородатые профили классиков марксизма-ленинизма.

Рядом с этой трогательной картинкой крупными буквами было напечатано название: «“Уютное гнездышко”. Мини-отель комфорт-класса для ваших домашних любимцев».

Ниже шел мелкий текст, отчасти напечатанный на принтере, отчасти вписанный от руки:

«Принята на временное содержание кошка породы бирманская золотая, возраст три года, кличка Диана. Условия содержания: полулюкс. Оплачено по…»

В самом низу, как и положено, имелись подписи и печать, которую украшали все те же три профиля.

– Ну, совершенно неудивительно, что твоя знакомая старушка так беспокоилась об этой квитанции: ведь в «Уютном гнездышке» находится на временном содержании ее любимая кошка! Она не могла спокойно умереть, пока не передала квитанцию в надежные руки.

– Не знаю, почему она решила доверить мне свою кошку, – недовольным голосом возразила Катя. – Она меня видела первый раз в жизни. И вообще, у меня никогда не было кошек, и даже дома своего нет. Как я могу взять на себя такую ответственность!

– Ну, у нее просто не было другого выхода… – Немного подумав, Надежда добавила: – Непонятно только, почему тот человек, который пробрался ночью в реанимацию, так хотел заполучить эту квитанцию. Вряд ли кошка такая дорогая, чтобы из-за нее идти на преступление…

– Понятия не имею. – Катя пожала плечами. – Мне бы со своими делами разобраться… А старуха все твердила: главное, чтобы он не получил, а звезды сами решат, как быть.

– Звезды-то тут при чем? – вздохнула Надежда.

– Я думала, старуха бредит, но когда пришел тот тип, он тоже что-то про звезды говорил. Может, они оба сумасшедшие? Старуха еще про Меркурия какого-то говорила, что он в четвертом доме, а Водолей перешел в третью фазу… В общем, полную чушь несла перед смертью, наверное, у нее в голове все смешалось…

Тут Катя совершенно некстати вспомнила, как старуха смотрела на нее перед смертью карими глазами, похожими на крупные каштаны, и не было в этих глазах предсмертной мути и тоски. Катя невольно вздрогнула и поежилась.

– Вот еще что… – протянула Надежда, внимательно разглядывая квитанцию. – Здесь написано, что проживание кошки в этом «Уютном гнездышке» оплачено только по завтрашний день… Не знаю, что они делают с животными, за которыми вовремя не явились хозяева, но подозреваю, что ничего хорошего Диану не ждет. Старушка-то померла.

– И что же вы собираетесь делать?

– Сегодня, как я и говорила, поеду домой, лелеять мужа и собственного кота, а завтра наведаюсь в «Уютное гнездышко». Точнее, послезавтра, поскольку завтра воскресенье и мне нужно побыть дома. Семейная жизнь, знаешь ли, обязывает…

– Угу… – хмыкнула Катя. – Это понятно. А что вы собираетесь делать в понедельник?

– Как ты отнесешься к тому, чтобы разделить эту квартиру с породистой кошкой? А то, боюсь, мой кот будет возражать против ее появления у меня дома… Пока она здесь поживет, и если никто не объявится, я ее в хорошие руки пристрою.

– Нормально отнесусь. – Катя улыбнулась. – Мне с ней даже веселее будет. И вообще, как я могу возражать – это же ваша квартира, и вы меня приютили так же, как эту кошку…

– Договорились!

По безлюдному пустырю возле заброшенного заводского корпуса медленно брел мужчина среднего роста. Еще совсем недавно этот мужчина отличался, если только можно так выразиться, неприметной, незапоминающейся внешностью. Из тех, кого встретишь на улице – и тут же забудешь. Забудешь даже раньше, чем пройдешь мимо него.

Но теперь, после столкновения с ротвейлером Лялей, он утратил это свое бесценное качество. Его правая рука, которой он отбивался от собаки, была туго забинтована, но через бинты уже снова проступила кровь. Да и на лице, хотя он и защитил его от Лялиных зубов, остались впечатляющие синяки и ссадины.

Перед тем как покинуть машину «Скорой помощи», он снял свою окровавленную куртку и надел вместо нее короткое пальто водителя, более-менее подходящее по размеру, но все равно в таком подозрительном виде нельзя было показываться в людных местах.

Самое же главное, Ляля его серьезно покусала. В первый момент, благодаря всплеску адреналина, киллеру удалось мобилизовать все резервы организма. Кроме того, в машине он сделал себе укол обезболивающего. Но действие укола быстро закончилось, и теперь раненая рука невыносимо болела, голова кружилась, и ноги его еле держали. Нужно было отлежаться. Нужно было привести себя в порядок. Нужен был врач. Нужно, нужно, нужно… Киллер остановился, сжал зубы, преодолел накативший приступ дурноты и побрел вперед.

Первым делом нужно было попасть в свое убежище – маленькую квартирку, которую он снял на месяц у прижимистой старухи. Там у него есть все самое необходимое. И там безопасно.

Он не мог бросить «Скорую» близко к своему дому – машину рано или поздно найдут, причем скорее рано, и начнут искать его поблизости. Теперь приходилось расплачиваться за соблюдение конспирации.

С трудом, то и дело останавливаясь, он пересек пустырь, протиснулся через дырку в заборе и оказался в тихом, безлюдном переулке. Нашел знакомую подворотню, откуда начинался бесконечный лабиринт проходных дворов. Переходя из двора во двор, он шел больше часа. За это время только два раза встретил людей – один раз нос к носу столкнулся с пьяненьким мужичком, который разговаривал сам с собой о международном положении, и еще раз – с девушкой, которая выгуливала дога. Этих он обошел стороной, но дог все равно зарычал ему вслед.

Наконец он оказался в знакомом дворе-колодце, из которого, казалось, не было выхода.

Но это только казалось.

Киллер огляделся по сторонам, отодрал фанеру, закрывающую подвальное окно, и пролез в подвал. Сгибаясь, чтобы не задевать головой сырой свод, он прошел по этому подвалу, распугав семейство крыс, поднялся по шаткой лестнице и попал в подворотню, откуда начинался черный ход, который вел в его квартиру.

Он потому и выбрал эту квартиру, что в ней, помимо обычного входа, был еще и черный. Черной лестницей редко пользовались, встретить здесь кого-то из соседей было маловероятно – но если уж не везет, так не везет: поднявшись на третий этаж, киллер увидел тетку из соседней квартиры, которая кормила беременную бездомную кошку, ласково выговаривая ей за низкий моральный уровень.

– И кто же ты после этого? – вопрошала тетка, подкладывая в блюдце шкурки от сарделек. – Шалава ты подзаборная! Ты должна свою женскую гордость иметь, а ты что? А о детях твоих кто позаботится (слово «детях» она произносила с ударением на второй слог) – государство? Как же, жди от него!

Возвращаться было поздно, силы на исходе. Да и тетка его уже заметила.

– Ой! – проговорила она, разглядывая поднимающегося по лестнице соседа. – Что же это с вами случивши? Я вас прямо не узнавши! Вы не под машину ли попавши?

– Да… под машину… – прохрипел киллер, проходя мимо настырной тетки.

– Под маши-ину? – протянула та, недоверчиво разглядывая забинтованную руку.

По-хорошему, тетку следовало убить, но не было сил возиться с еще одним трупом. Да и существует старое правило – не оставлять следов возле своего логова.

Так или иначе, эту квартиру нужно менять. Но сначала привести себя в порядок, отлежаться…

Он поднялся еще на один пролет, открыл дверь своей квартиры. Прежде чем войти, проверил секретку – крошечную полоску скотча на дверном косяке. Секретка была на месте. Он вошел, запер дверь и перевел дух.

Сразу стало легче – как становится легче раненому зверю, как только он забирается в свою нору. Теперь бы отлежаться, зализать раны… Хоть несколько дней… Но нескольких дней у него нет, нужно закончить дела и скорее уезжать из города. Он и так здесь задержался слишком надолго.

Дверь черного хода выходила прямо в жилую комнату. Изнутри она была завешена ковром, чтобы не бросалась в глаза.

Киллер откинул ковер и протянул руку, чтобы включить свет… но не включил, потому что вдруг почувствовал странное беспокойство.

Казалось бы, все было в порядке, но какое-то шестое, а может, седьмое чувство подало сигнал тревоги. В квартире кто-то был, кто-то кроме него.

При его опасной и рискованной профессии прислушиваться к таким сигналам было жизненно необходимо.

Он замер, затаил дыхание, прислушался.

Казалось бы, в квартире стоит глухая тишина, но это была не такая тишина, какая бывает в пустой квартире.

Он втянул воздух ноздрями. И почувствовал едва уловимый посторонний запах. Странный, незнакомый, ни на что не похожий. Опасный запах.

Всплеск адреналина помог справиться со слабостью и дурнотой. Киллер начал действовать.

Стараясь не издавать ни звука, даже задержав дыхание, он переместился в сторону от двери, прижался к стене, на ощупь нашел тайник, где спрятал запасной пистолет – на всякий случай. Именно на такой, как сейчас.

Пистолетом он пользоваться не любил, предпочитал удавку. Хорошее оружие – простое, бесшумное, надежное. Правда, бывают такие случаи, когда без стрельбы не обойдешься – например, тогда, в ресторане. Но после той стрельбы он сразу же выбросил оружие.

Достав пистолет из тайника, он беззвучно снял его с предохранителя, поднял, еще немного переместился и только тогда включил свет. Заранее прищурил глаза, чтобы не ослепнуть от света, мгновенно огляделся…

И тут же увидел своего незваного гостя.

Впрочем, тот и не прятался. Он спокойно сидел в кресле напротив двери и пристально смотрел на киллера.

Это был странный человек. Худой и высокий, он казался таким гибким, как будто в его теле вовсе не было костей. Узкое лицо было неестественно бледным, даже чуть зеленоватым. И на нем выделялись треугольные, немигающие глаза. Совсем как у змеи.

Киллер не думал, не анализировал – на это просто не было времени. Как всегда в экстренной ситуации, он действовал не рассуждая, на подсознании, на инстинктах.