Текст книги "Заколдованная шкатулка"

– Ну и правильно, – вставила Надежда, – раз он таким негодяем оказался, зачем он тебе?

Катя снова наклонила голову, но больше не плакала. Все слезы она уже выплакала.

Тогда, после их ухода, она, конечно, прорыдала в подушку всю ночь. Не то чтобы она так любила Шурика, просто не могла понять его неожиданного предательства. Положа руку на сердце, от Вики она ожидала нечто подобного, во всяком случае не слишком удивилась ее поступку. Другое дело – зачем ей Шурик? Денег у него нет, мама в квартиру жить все равно не пустит.

– Это как сказать, – задумалась Надежда. – Судя по твоим рассказам, эта Вика – та еще пройда, может, мамочку и одолеет. Ты только представь, какая у твоего Шурика теперь начнется жизнь! С одной стороны, Вика денег требует, с другой – мамаша скандалы устраивает. И между собой две бабы собачатся. Так ему и надо!

Катя ответила, что она думала об этом и ей даже легче стало.

Как-то так сложилось, что близких подруг у нее после Киры не оказалось. Так что никого рядом теперь нет.

– Ладно, не переживай, что-нибудь придумаем, – успокоила ее Надежда.

Она хотела было расспросить Катю, отчего ее преследует неизвестный злодей, но решила не начинать сложный разговор в чужой машине. В это время они приехали.

Надежда сама заплатила водителю и сказала, что обратно поедет на метро. Выйдя из машины, Катя снова побледнела, и она решила проводить ее до двери.

– Ну все. – Катя остановилась перед дверью квартиры и вымученно улыбнулась. – Здесь я живу. Спасибо вам за все…

– Да за что? – Надежда пожала плечами. – Отдохни, успокойся, а там, глядишь, все понемногу наладится. Да, послушай, а продукты-то у тебя какие-нибудь есть?

– Не помню, кажется, что-то было… – Катя вставила ключ в замочную скважину, повернула его.

– Не нравишься ты мне, – сочувственно проговорила Надежда. – Бледная такая…

Катя открыла дверь, включила свет в прихожей… и удивленно попятилась:

– Ой!

Прямо перед ней в прихожей стояла, подбоченившись, невысокая тетка лет шестидесяти, состоящая, кажется, из одних квадратов. Сто с лишним лет назад во французской живописи зародилось течение под названием кубизм. Так вот эта тетка была бы идеальной моделью для художников этого направления. У нее была квадратная голова, увенчанная квадратом коротко стриженных рыжих волос, квадратный подбородок, квадратная, как старомодный комод, фигура. Сходство с комодом довершал внушительный квадратный бюст, удивительно похожий на выдвинутый ящик. Даже сапоги у нее были с тупыми квадратными носами.

– Явилась! – пророкотала квадратная тетка низким мужским голосом. – Явилась не запылилась!

– Здрассьте, Яна Ивановна… – растерянно отозвалась Катя. – А вы зачем пришли?

– Зачем я пришла?! – рявкнула тетка, еще сильнее выдвинув ящик своего бюста. – Вот интересно! Трудно, что ли, догадаться? За деньгами я пришла!

– Это кто? – удивленно спросила Катю Надежда.

Катя, однако, не расслышала ее вопрос.

– За… за какими деньгами? – робко проговорила она, не сводя глаз с квадратной тетки.

– Вот интересно! – повторила та. – Известно, за какими: за своими законными!

– Да кто это? – повторила вопрос Надежда.

– Это Яна Ивановна, – отозвалась Катя. – Хозяйка квартирная… Это у нее мы квартиру снимаем.

– Вот именно – хозяйка! – подхватила квадратная. – Ты в моей квартире проживаешь, значит, должна своевременно за нее платить. А ежели не платишь – так выметайся сей же час! Сейчас не старые времена, задаром тебе жилплощадь никто не предоставит!

– Но Яна Ивановна! – попыталась перебить ее Катя. – Постойте, Яна Ивановна… Я же…

– Что – Яна Ивановна? Я уже… неважно сколько лет Яна Ивановна! Ты денег не заплатила – значит, выметайся! Здесь тебе не ночлежка благотворительная!

– Но Яна Ивановна, я отдала свою часть Вике… Она должна была все вам передать…

– Ничего не знаю! Виктория мне никаких денег не отдала, так что немедленно освобождай помещение, только сперва заплати за две недели! Ты уже две недели без оплаты на моей жилплощади проживаешь! Так что плати, что положено, иначе, ты знаешь, со мной шутки плохи. Я Василия Степановича позову, участкового! Он с тобой рассусоливать не будет!

– Одну минуточку! – строго проговорила Надежда. – Что это вы тут развоевались?

– А это еще кто такая? – Квадратная дама в упор уставилась на Надежду. – Это еще что за личность?

– Подруга моя… – робко сообщила Катя.

– Подру-уга? – протянула хозяйка. – Это еще разобраться надо, какая такая подруга и что она тут делает! Ходят тут всякие подруги, а потом материальные ценности пропадают! Вот у одной моей родственницы тоже подруга была, все об умном разговаривала, а потом холодильник из квартиры пропал! Вот пригласим Василия Степановича, он быстро с этой подругой разберется!

– Молчать! – крикнула Надежда.

Яна Ивановна от удивления действительно замолчала, и Надежда, воспользовавшись паузой, заговорила:

– Вы, значит, этой девушке квартиру сдавали? А договор у вас оформлен согласно форме двести двадцать один-Б?

– Чего? – переспросила квартирная хозяйка, понизив голос. – Какая такая форма?

– Известно какая! – напирала Надежда. – Утвержденная постановлением от двадцать второго двенадцатого! А налоги вы с этих доходов платите? И нечего тут дурака валять! Незнание не освобождает от ответственности!

– От какой ответственности? – забормотала хозяйка, на глазах теряя самоуверенность.

– Известно от какой – от уголовной!

– Василий Степанович… – прибегла Яна Ивановна к последнему аргументу.

– Василий Степанович, говорите? – перебила ее Надежда. – А вот мы позвоним Антону Павловичу и узнаем, что он об этом думает! И тогда посмотрим, как дело обернется. И вообще, что это вы тут делали в отсутствие жильцов?

– Моя квартира, что хочу, то и делаю… – неуверенно пролепетала хозяйка.

– Вы эту квартиру сдали, значит, она на это время не ваша! Кстати, насчет упомянутых материальных ценностей… Тут у Кати вещи были ценные, надо бы проверить, не пропало ли что! Надо бы ложки пересчитать, пока вы не ушли!

Катя во время этого содержательного разговора успела сбегать в ванную и теперь вернулась оттуда с конвертом.

– Вот, Яна Ивановна, – проговорила она, доставая из конверта деньги, – у меня тут было немного денег припрятано… Если за две недели, то я вам десять тысяч должна… Ой, тут всего десять и осталось, а вроде было пятнадцать… Ну, берите все!

– Вот, и деньги пропали! – воскликнула Надежда. – Так что, чувствую, не обойтись нам без Антона Павловича! А может быть, придется подключить даже Федора Михайловича! Конечно, не хотелось бы его беспокоить, но вы не оставляете нам выбора!

Яна Ивановна выглядела напуганной, однако деньги взяла, да еще и пересчитала.

– Пойдемте, Надежда Николаевна! – Катя потянула Надежду к двери. – Все равно у меня больше денег нет, так что придется съезжать с этой квартиры…

– А ты вещи не будешь брать? Все этой собираешься оставить?

– Да нужны мне ее вещи! – опомнилась хозяйка. – Было бы что ценное!

– Ах, вот как? – Надежда уперла руки в боки. – Значит, уже порылась в чужих вещичках-то? К ручонкам вороватым ничего не прилипло? Надо бы проверить!

– Да как вы смеете? – Тетка оторопела и пошла на попятный.

В сущности, у нее больше претензий к жиличке не было, деньги свои она получила. И девушка, в общем, была неплохая – аккуратная, приличная, и соседи не жаловались на шум. Скандалить хозяйка начала в силу своего отвратительного характера. А нарвавшись на отпор, призадумалась. Но было поздно.

– Имей в виду, – наступала Надежда, – ежели хоть чуть у Кати пропало, весь твой квартирный бизнес накроется медным тазом.

– В налоговую настучишь? – прищурилась хозяйка. – Да только им и дела – со мной возиться.

– Зачем в налоговую? – прищурилась в ответ Надежда. – В Интернете про тебя все расскажу. Есть там такой черный список, вот я и укажу все координаты и напишу, что хозяйка – выжига и воровка, норовит обмануть, и квартира – клоповник, и краны не работают. Жильцов небось по Интернету ищешь, в агентство обращаться – жаба душит? Ну, так вот и прощайся с денежками.

– Да ладно, Надежда Николаевна, – Катя тронула ее за рукав, – пойдемте уж.

Вещей было немного – потертый чемодан и большая папка с рисунками.

Надежда отступила, как Кутузов после Бородинского сражения – с ощущением моральной победы.

Когда они вышли на улицу, Катя спросила ее:

– А откуда вы их знаете?

– Кого?

– Ну… Антона Павловича и Федора Михайловича.

– Ах, этих! А ты их разве не знаешь?

– Откуда?

– Как – откуда? Из школьной программы.

– Что?

– Ну как же, Катя, Антон Павлович Чехов и Федор Михайлович Достоевский – великие писатели, классики русской литературы! Насколько я знаю, их еще не убрали из программы.

Катя захлопала ресницами и вдруг расхохоталась:

– Так вы ее развели?

– Можно и так выразиться, но я предпочитаю другую формулировку: я продемонстрировала вред дремучего невежества и пользу даже скромных знаний.

– Да, это вы ловко! – вздохнула Катя. – Но какова Вика… Мало того что парня у меня увела, так еще деньги присвоила… Такого я от нее, честно говоря, не ожидала.

Она остановилась и в упор посмотрела на Надежду:

– Ладно, что я вас гружу своими проблемами… До свидания. У вас наверняка своих дел полно, так что здесь наши пути расходятся. Вам туда? Тогда мне в другую сторону.

– Что? – Надежда нахмурилась. – И куда же это ты собралась, если не секрет?

– Куда? – Катя замялась. – Ну, я еще не знаю… но что-нибудь придумаю. Не беспокойтесь, топиться не собираюсь.

– Нет уж, дорогая, я тебя не брошу на улице!

– Да что вам за дело до меня! – Катя отступила в сторону, глаза ее сердито блеснули. – Занимайтесь своими делами, а меня оставьте! Как-нибудь сама разберусь!

– Вот что, дорогая! – Голос Надежды прозвучал строго. – У меня действительно много своих дел, и мне некогда возиться с твоими истериками!

– Простите. – Катя опустила глаза. – Не знаю, что на меня вдруг нашло…

– Ладно, забудем. А сейчас я тебя отвезу в одно местечко, где ты сможешь пожить какое-то время, пока твои дела не наладятся.

Надежда решила отвезти Катю в свою собственную квартиру.

Как уже было сказано, сама она с мужем жила в квартире пасынка, который работал по контракту в Канаде. Ее же квартира временно пустовала. Иногда она пускала туда кого-нибудь из своих многочисленных знакомых, но на данный момент там никого не было. Так что меньше чем через час они с Катей уже входили в эту квартиру.

Как всегда, Надежду охватила легкая грусть. Она так долго прожила в этой скромной однокомнатной квартирке, и дочка здесь выросла, и с мужем первое время они тут жили, и вон на занавесках в кухне следы от когтей Бейсика.

Ну, за это коту влетело еще тогда, причем здорово влетело. Бейсик до сих пор, вспоминая ту историю, дулся на Надежду.

Цветы, уезжая, Надежда забрала с собой, остались только стойкие – агава и столетник, этих можно раз в месяц поливать, они привыкли к засушливому климату.

Надежда наскоро вытерла пыль, включила воду и отыскала в буфете чай, кофе, сахар и пачку сухарей.

– Ну, вот здесь ты можешь пока пожить. Это, конечно, не хоромы, но зато бесплатно.

– Большое вам спасибо! Просто не знаю, как вас благодарить!

– И вот что я тебе еще скажу… Поменьше выходи из квартиры, пока можно. Не нравится мне все, что с тобой происходит. Тот человек, который пытался тебя убить… Ты говорила, что видела его в метро. Ты в этом уверена?

– Уверена, – кивнула Катя. – У меня вообще очень хорошая память на лица, а этого я еще и рисовала, так что отлично разглядела.

– Вот в этом-то все и дело! Я думаю, что он за тобой охотится потому, что ты видела и запомнила его лицо… Да мало того что запомнила, так еще и нарисовала…

Тут Надежда замолчала, пытаясь поймать какую-то мысль. Но тщетно, мысль никак не ловилась.

Тогда Надежда рассказала Кате про то, как отбила ее сумку с рисунками у мелкого ханурика, и про то, как того вскоре нашли мертвым.

– Тот человек наверняка хотел уничтожить свой портрет. Но ему этого было мало, ведь ты легко смогла бы снова его нарисовать.

– Я тоже об этом думала, – призналась Катя. – Не знаю только, почему это для него так важно.

– Я, кажется, догадываюсь, хотя не вполне уверена. Вот и хочу сейчас проверить свою догадку. Но давай для начала посмотрим на твои рисунки, и ты мне скажешь, который из них за тобой охотится. Знаешь, как говорят: врага нужно знать в лицо. И еще: предупрежден – значит вооружен. Или что-то в этом роде.

Катя достала из сумки планшет, выложила из него сделанные в метро рисунки и уверенно показала на один из листков:

– Вот он! Вот этот человек приходил ко мне в больницу! Точно, это он!

Надежда посмотрела на рисунок.

Как она и думала, это был не молодой парень в бейсболке, которого Надежда кормила пирожками. Это был тот худощавый тип, чей портрет хуже других удался Кате. Во всех остальных она смогла точно ухватить и передать характер, самую суть человека. А с этим мужчиной справиться не смогла. Что называется, нашла коса на камень. Катя была прирожденным портретистом, но и у этого человека был талант в любой обстановке оставаться незаметным, не проявлять свой характер, не дать встречным запомнить себя.

Все же, внимательно приглядевшись к рисунку, Надежда поняла, что не видела в метро этого человека. Значит, он вышел из вагона раньше, чем она вошла.

– А ты не помнишь, на какой станции он вышел? – спросила она у Кати.

– Дайте подумать… – Катя наморщила лоб, припоминая. – Ага, он сидел чуть слева от меня, свет очень удачно падал на его лицо… Ну да, он вышел на «Фрунзенской»…

– Ты уверена?

– Да, теперь я точно вспомнила.

– А вошел? Где он вошел? – Надежда постаралась говорить так, чтобы в ее голосе не звучала излишняя заинтересованность.

– А вошел… Дайте вспомнить… – Катя закрыла глаза. – Так, я села на конечной, потом несколько остановок было вообще свободно, потом он сел на «Московской», точно! И вышел на «Фрунзенской», а на его место сел вот этот парень в бейсболке.

– Ага, Игорь! – вспомнила Надежда имя курьера.

– Вот как? Вы его знаете?

– Ну, не то чтобы знаю… – протянула Надежда. Ей не хотелось признаваться Кате, что она уже начала свое собственное расследование.

Снова в голове мелькнула какая-то неясная мысль. Надежда пыталась вспомнить, где она встречала совсем недавно станцию метро «Московская». Да нет, сто лет там не была. Оттуда идут автобусы в аэропорт, но обычно они с мужем ездят в аэропорт на такси. А когда дочку с внучкой встречали, то муж на машине всех вез.

Ага, кое-что вспомнила. Недавно по телевизору говорили про Московский проспект. Что-то там случилось…

Память у Надежды всегда была очень хорошая, как и наблюдательность, и умение анализировать собственные наблюдения. Вот и сейчас она вспомнила, как совсем недавно слышала, что в ресторане французской кухни «Жульен», который находится на Московском проспекте, произошло убийство. Причем, кажется, двойное. Кого там убили-то? Не то депутата, не то крупного бизнесмена. И когда это было? Когда Надежда услышала про это впервые? Нет, дату не вспомнить, хоть голова лопни.

Тогда попробуем по-другому. Надежда точно помнила, что как-то утром позвонила мать и попыталась обсудить с ней это событие. И хорошо, что Надежда слышала краем уха про убийство, иначе не миновать бы ей очередной выволочки.

Вы равнодушные, сказала бы мать, вы думаете только о себе, вы не интересуетесь ничем, кроме собственного блага, кроме собственных меркантильных, сиюминутных интересов и не верите ни во что. У вас нет идеалов, нет высоких порывов.

И так далее, пока Надежда наконец не завелась бы и не ответила матери в таком же духе. В общем, ничего хорошего из таких разговоров не выходило.

В тот раз Надежда была во всеоружии, выказала осведомленность и спустила дело на тормозах. И даже не проболталась матери, что разбилась банка черничного варенья. Стоп! Банка разбилась в тот день, когда Катя попала под машину. И в тот же вечер Надежда услышала по телевизору про убийство в ресторане. Значит, это было двенадцатого декабря.

Тут Надежда заметила, что Катя смотрит на нее с удивлением. Неужели она в задумчивости разговаривает вслух?

– Ну ладно, я, пожалуй, пойду, у меня скоро муж с работы вернется, нужно обед готовить, – смутилась она. – А ты отдыхай…

– Не знаю, как вас и благодарить!..

– Зато я знаю. За квартирой приглядывай. Так тут вроде бы порядок, но можешь пыль вытереть, цветы полить. Конечно, когда будешь себя получше чувствовать.

– Спасибо вам. – Голос у Кати дрогнул.

– Если что – звони! – Надежда записала номер своего мобильного и подсунула под телефон. – Только через мужа ничего не передавай, он не в курсе…

Из здания больницы вышел мужчина. Мужчина этот был удивительно незаметный, не бросающийся в глаза. Не было у него ни родинок, ни шрамов, ни чего-то еще, что в милицейском протоколе называют особыми приметами. Хотя именно сама его незаметность была какой-то особенной. Этот незаметный мужчина сел за руль такого же незаметного темно-синего седана с забрызганными грязью номерами, но прежде чем включить зажигание, достал из кармана свой трофей – мобильный телефон Кати Малининой.

Мобильный телефон – большая удача. Для современного человека – это и записная книжка, и деловой ежедневник, и задушевный дневник, хранящий все сердечные тайны хозяина. Но в первую очередь все же – записная книжка, в которой можно не только найти телефоны всех друзей и знакомых, но и определить, кому из них владелец телефона звонил особенно часто.

Проглядев журнал Катиных звонков, неприметный мужчина убедился, что чаще всего Катя звонила некоему Шурику. Правда, две недели назад эти звонки резко прекратились, что само по себе наводило на размышления, но этому могло быть несколько вполне правдоподобных объяснений.

Так или иначе, неприметный мужчина набрал телефон Шурика. Ответили ему не сразу.

Виктория вышла из ванной в коротком розовом халатике, голова была завернута в полотенце. По лицу девушки Шурик сразу понял, что его ждут неприятности. Мысленно чертыхнулся – до чего же он устал от ее бесконечных требований, придирок, споров и пререканий. За всю свою жизнь столько скандалов не имел, сколько успела устроить ему Виктория за неполные две недели!

– Ты оглох, что ли? – проскрипела Вика неприязненным голосом. – Я тебя звала, звала, но ты до меня не снизошел… Ну как же! Кто я такая, чтобы обращать на меня внимание?..

– А в чем дело? – робко осведомился Шурик и тут же понял, что допустил большую ошибку.

На слова Виктории ни в коем случае не нужно было отвечать, нужно было сделать вид, что он их не расслышал – действительно оглох или занят какими-то своими необыкновенно важными мыслями.

Вот еще интересно: вроде бы Виктория собиралась стать профессиональной певицей и даже в ресторане вечерами пела. Шурик к ней в ресторан не ходил – она сказала, что у него слишком неказистый вид и он будет портить ей реноме. Так и сказала: реноме! Откуда только таких слов нахваталась… В общем, Шурик не знал, как Виктория поет, но когда она ругалась, голос у нее делался ужасным – скрипел, как несмазанная электрическая пила. Впрочем, тут же одернул себя Шурик, ему это и неинтересно вовсе.

– В чем дело?! – выкрикнула Вика таким громким и таким трагическим голосом, будто стояла на сцене Большого театра и хотела, чтобы ее слова услышали в каждом углу зала, от первого ряда партера до самого последнего стула на галерке.

Вот что громкий у нее голос, это точно, завывает, как пожарная сирена.

– Ты еще спрашиваешь, в чем дело? – повторила она, добавив в голос горечи. – Дело в том, что я, как последняя дура, поверила тебе… Все мои подруги в один голос говорили, что ни одному мужчине верить нельзя, ни одному, даже в самом крайнем случае, но я, видно, и правда дура… Я поверила тебе, поверила в твои чувства! Нет, доверчивость – это мой самый главный недостаток!

«Опять завелась! – уныло думал Шурик, тупо глядя перед собой. – Ни дня не проходит без скандала… Да что там дня, пожалуй, что и часа. Она бесконечно канючит, требует, вопит, беснуется… И за что такое наказание?»

Тут Шурик горько вздохнул – он давно уже понял за что.

– Ты клялся, что создашь мне человеческие условия! – вещала Виктория. – Где они, эти условия? Эта квартира? Да любой свинарник гораздо уютнее и комфортнее ее!..

«Ты бы и сама могла хоть что-то сделать, чтобы квартира стала хоть чуточку уютнее! – раздраженно подумал Шурик. – Хоть бы пол подмела, что ли, пыль вытерла! Занавески поправила, тряпки свои не разбрасывала где ни попадя!»

Слова Виктории ввинчивались в его голову, как ржавые шурупы. Казалось, еще немного – и голова не выдержит, расколется на несколько кусков…

– Да с чего ты так завелась? – проговорил он, не выдержав, хотя хорошо помнил, что в таком состоянии ей ни в коем случае нельзя отвечать, лучше помалкивать.

Каждое его слово только подольет масла в огонь, и скандал разгорится с новой силой.

– С чего?! А с того, что из этого чертова душа вода льется только тогда, когда мне это не нужно! Я намылилась – и тут он заглох! Я звала тебя на помощь, но ты сделал вид, что не слышишь меня! Как можно строить отношения с таким черствым, равнодушным человеком? Я достойна лучшего! Когда ты предложил мне жить вместе, ты обещал, что создашь достойные меня условия, а вместо этого я вынуждена ютиться в этом свинарнике! Да что свинарник, ни одна свинья не захотела бы жить в таких условиях!

Шурик прекрасно помнил, что не от него, а именно от Виктории исходило предложение поселиться вместе. Он долго упирался, отнекивался под всякими благовидными поводами, понимая, что мать ни за что не позволит ему привести в дом какую-то девицу, но Вика приложила все силы, чтобы уговорить его. Тогда она говорила, что ее не смущают никакие трудности, повторяла, что с милым рай и в шалаше, и ему пришлось снять эту квартирку…

Денег у него было мало, и само собой, квартира им досталась плохонькая, что называется, бюджетная. Но Шурик молча терпел все неудобства, а вот Вика через два дня после новоселья начала возмущаться и устраивать скандалы.

Теперь, задним умом, Шурик понимал, что все ее уговоры, все ее красивые слова имели одну-единственную подлинную причину: Вике хотелось насолить своей заклятой подружке Кате. А когда цель была достигнута, Шурик утратил для нее всякую привлекательность.

Есть такие бабы – ну не могут они спокойно смотреть на то, что есть у подруги, обязательно нужно это отобрать! Больше не было никаких причин. Виктория в пылу ссоры буквально на третий день высказала Шурику все, что она думает о нем, о его внешности, уме и прочих достоинствах. А потом повторяла это так часто, что Шурик перестал даже обижаться.

С трехкомнатной квартирой в центре у Вики тоже вышел полный облом. Если и были у нее туманные надежды на то, что рано или поздно она туда сумеет пролезть, то все они пошли прахом. Мамаша Шурика заняла круговую оборону, заявив твердо и решительно, что пока она жива, никакая девица не то что не будет там жить, а даже в дверь не войдет, на порог не ступит. Ужас как орала Вика, сообразив, что злополучная квартира таки накрылась медным тазом. Шурик наслушался таких слов, которых раньше и не знал.

Вообще она оказалась склочной серой девкой, с которой и поговорить-то было не о чем. Иное дело Катя…

Вспомнив о Кате, Шурик еще раз тяжко вздохнул – за последние две недели эти вздохи вошли у него в привычку.

Вот с кем ему было хорошо! Вот у кого прекрасный, легкий характер! Катя всегда была в меру весела, жизнерадостна и всем довольна. Катя никогда не пилила его, никогда не устраивала ему беспричинных скандалов – даже в тот раз, когда застала их с Викторией. Она просто развернулась и ушла… То есть это они ушли. А Катя осталась и вслед им не кричала обидных слов, и вещами не бросалась…

Шурик снова тяжело вздохнул, и Вика подозрительно взглянула на него.

– Что ты вздыхаешь? – проскрипела она. – Что ты все вздыхаешь? Это мне впору вздыхать – и не только вздыхать, а горько рыдать! В каких ужасных условиях проходит моя жизнь!

В этот момент в кармане у Шурика зазвонил мобильный. Он тихо обрадовался – можно сказать Виктории, что это важный звонок, и скрыться от нее… Шурик скосил глаза на дисплей – и обомлел: звонила Катя. Словно почувствовала, что он думает о ней.

– Кто это тебе звонит? – подозрительно осведомилась Виктория, и глаза ее блеснули нехорошим блеском.

– Это по делу, – быстро ответил Шурик и устремился в ванную комнату.

– Что? По какому еще делу? – Виктория попыталась его остановить, но он проявил чудеса ловкости и проскользнул в дверь.

– Я резюме посылал в одну фирму, и вот они мне звонят! Это очень важно, от этого может зависеть мое будущее… наше будущее! – крикнул он и тут же закрыл за собой дверь.

– С каких это пор ты по делу разговариваешь в ванной? – прошипела под дверью Виктория, но Шурик ее уже не слушал: пустив воду, чтобы заглушить разговор, он поднес трубку к уху и проговорил жалким запинающимся голосом:

– Катюша, как я рад, что ты позвонила! Я понимаю, что очень перед тобой виноват, но я сделаю все, чтобы загладить свою вину! Все, что ты захочешь! Это была ошибка, ужасная ошибка… Катюша, дай мне еще один шанс!..

От волнения и неожиданности Шурик заговорил словами героев латиноамериканских сериалов, хотя знал, конечно, что Катя такое не одобрит. Она была девушка неглупая и начитанная, разговаривала всегда просто.

Иное дело – Виктория. Эта всегда норовила завернуть что-нибудь нарочитое. От серости, понимал теперь Шурик. Господи, и где были его глаза раньше?

– Это Шурик? – раздался в трубке голос.

Голос был незнакомый. Голос был определенно не Катин – хотя бы потому, что он был мужской.

– Да, это я… – сдавленным тоном проговорил Шурик, осознав, что он только что изливал душу перед совершенно посторонним человеком. – А вы кто такой?

– Кто я такой – совершенно неважно, – ответил ему незнакомец. – Не это должно тебя сейчас интересовать.

– Но как… но откуда… но как у вас оказался Катин телефон?

– Она забыла его у меня в машине.

– У вас в машине? – В голосе Шурика зазвучали враждебность и подозрительность, смешанные приблизительно в равных долях. – Она… вы… вы с ней?

– Ничего подобного! – поспешил успокоить его незнакомец. – Что бы я стал вам звонить? Я просто подвозил ее на своей машине, а потом нашел под сиденьем этот телефон…

– А тогда откуда вы знаете, как ее зовут? – с прежней подозрительностью спросил Шурик.

– Да ты же мне сам и сказал это! – отозвался незнакомец, теряя терпение.

– Да, действительно… – Шурик снова вспомнил, как просил у Кати прощения, просил дать ему второй шанс, а этот незнакомый тип все это внимательно слушал! Он покраснел от стыда, и порадовался тому, что собеседник его не видит.

– Да, действительно… – повторил он уныло. – А чего вы, собственно, хотите?

– Да я всего лишь хотел Кате телефон отдать. – На этот раз в голосе незнакомца прозвучала плохо скрытая обида. – Увидел, что тебе она чаще всех звонила, ну и решил, что она может быть у тебя… Но судя по тому, как ты у нее просил прощения, вы с ней разругались. Так что я зря тебе позвонил…

– Нет, не зря! – заторопился Шурик.

Ему пришло в голову, что звонок этого таксиста – его большая удача, его шанс встретиться с Катей и попробовать начать все сначала. Он найдет ее, чтобы вернуть телефон – вполне приличный повод, – а дальше как-нибудь попробует вымолить прощение… Ведь она все еще любит его, он в этом не сомневался! Он это чувствовал!

– Нет, не зря! – повторил Шурик уверенно. – Я найду ее и передам телефон…

Ему пришло в голову, что таксист наверняка позвонил не просто так, не от бескорыстного желания помочь, что он хочет получить за телефон какие-то деньги, и Шурик добавил:

– Вы не думайте, я заплачу, сколько скажете… Ну, в разумных пределах, само собой!

– Да не нужно мне никаких денег! – отмахнулся незнакомец. – Девушка телефон потеряла, расстроилась, наверное. Что же я, наживаться на этом буду?

– Ну, спасибо! – проговорил Шурик с заметным облегчением: денег у него не было, и платить за Катин телефон не хотелось. – Так как мы с вами договоримся?

– Ка-ак? – Собеседник Шурика, казалось, задумался. – Знаешь «Макдоналдс» на улице Рубинштейна? Приходи туда через час.

– А как я вас найду?

– Я тебя сам найду. Садись за столик возле углового окна, возьми в руки газету «Метро», я к тебе подойду.

– Прямо как в шпионском фильме! – усмехнулся Шурик. – Ладно, я приду! Слушайте, – спохватился он. – А как вас зовут? А то вы мое имя знаете, а я…

– Как меня зовут? – В голосе незнакомца прозвучала настороженность. – А тебе не все ли равно? Ну, допустим, Вован я… Короче, приходи, у меня времени свободного нету разговоры разговаривать, – и в трубке зазвучал сигнал отбоя.

Шурик сложил телефон и вышел из ванной. На пороге его поджидала Виктория.

– И что ты мне теперь будешь заливать? – проговорила она скрипучим голосом, сжав губы в узкую полосочку. – Скажешь, что ты в ванной говорил про работу?

– Именно так, – ответил Шурик, осторожно, но решительно отодвигая ее в сторону. – А что мне делать, если ты не даешь мне спокойно поговорить по телефону?

– Про рабо-оту? – проскрежетала Виктория. – Знаю я, про какую работу!

Но Шурик ее не слушал. Он проскользнул в прихожую, сунул ноги в ботинки и сдернул с вешалки куртку.

– Куда это ты направился?! Только попробуй сейчас уйти, обратно можешь не возвращаться! – завизжала Виктория, попытавшись его остановить.

Но Шурик ловким хоккейным финтом протиснулся в дверь и захлопнул ее за собой. Только на улице он перевел дыхание и пошел немного медленнее.

Теперь у него в голове крутилась единственная мысль: как его угораздило связаться с Викторией? Как он сразу не разглядел ее настоящую сущность? Как не расслышал эти визгливые, истеричные интонации в ее голосе?

Нет, Катя – это совсем другое дело! Катюша – умница, тихая, спокойная, деликатная, всегда умеет человека выслушать, не станет скандалить попусту, не станет требовать невозможного, у нее такой приятный негромкий голос. И смеется так, как будто бубенчики звенят… Но ведь правильно говорят: что имеем – не храним, потерявши – плачем…

Через полчаса Шурик уже подходил к «Макдоналдсу». Правда, у него возникла небольшая проблема: сегодняшний номер газеты «Метро» уже разобрали. Проходя мимо автобусной остановки, Шурик увидел брошенную кем-то старую газету и потянулся к ней, но наперерез ему бросился старый бомж.

– Эй! – пробурчал бомж, выхватывая газету у Шурика из-под носа. – Здесь моя законная территория! Проваливай живо, если не хочешь получить в лоб!

– Не горячись, дядя! – Шурик полез в карман. – Давай договоримся с тобой по-хорошему: ты мне отдашь газету, а я тебе заплачу за нее десять рублей.