Текст книги "Луна в Близнецах"

25. Расправа

На следующее утро Леонардо сообщил Марине, что возвращается в Россию.

– Мы же даже не видели океана. Быть в Испании и не войти в воду.

– Ты можешь остаться в отеле, я оплачу.

– Нет уж, вместе приехали, вместе уедем, – передразнила его девушка, доставая свой чемодан.

Художник задумался.

– Я действительно не против. Покупай себе билеты на 16 августа, отдохнёшь, пройдёшься по магазинам, купишь всё, что тебе понравится. Я на самом деле тебе очень благодарен за эту поездку.

– Давай поживём здесь ещё хотя бы недельку, побываем на море, – умоляюще проговорила Марина.

– Я не люблю воду… Я её боюсь.

Это откровение так не вязалось с его максимализмом.

– Ты тонул?

– Нет… Я ни разу в жизни не входил ни в одну реку или озеро.

– И тебе не хочется даже увидеть океан?

– А чего на него смотреть? Километры воды, что здесь особенного?

– Да, действительно, миллионы людей весь год работают за этот несчастный отпуск, чтобы побывать на море хотя бы раз.

– Да я же предлагаю тебе остаться.

Девушка молча собирала чемодан. Затем она позвонила консьержу, чтобы заказать обратные билеты, и тихо добавила:

– Пойду пройдусь, что-то голова разболелась. Ты со мной?

– Мне нужно ещё холсты собрать. Погуляй одна, вон слышишь музыка, веселье? Наверное, опять какой-нибудь карнавал затеяли.

Спустившись во двор, Марина набрала номер Софии.

– Алло.

– Софья Владимировна, похоже, что мы со дня на день будем дома.

– Добрый день, Марина, что-то случилось?

– Я не могу понять. Видимо, случилось. Это произошло не при мне. Не знаю, что вам и сказать. У него была почти что суточная поездка с одним испанцем. Они выехали рано утром, а вернулись ближе к следующему утру. И вот сегодня я уже заказала билеты на обратную дорогу.

– А что за человек?

– Хороший человек, мы снимали у него апартаменты в пригороде Валенсии. Леонардо хотел непременно побывать в Соборе Святой Марии, и они с Арье отправились туда вдвоём. Затем мы были в Португалии в библиотеке Жуанина, а дальше я не могу сказать где. Но после той последней поездки Леонардо неожиданно засобирался в Россию.

В трубке повисло молчание.

– Напиши мне, какого числа вы возвращаетесь.

– Да, конечно, я обязательно напишу.

 
                                     * * *
 

Софья, стараясь не греметь ключом, нервно пыталась вставить его в замочную скважину. Дверь оказалась не запертой. Сняв обувь, она легко порхнула в комнату и… остановилась в дверях не в силах шевельнуться. Леонардо сидел на маленьком диванчике, низко опустив голову, а вдоль стены стояли мольберты с его работами. Натянутые холсты варварски перечеркнула разноцветными крестами чья-то безжалостная рука. Некоторые беспорядочно валялись на полу, зловеще таращась на женщину чёрными жирными кляксами, а иные и вовсе были залиты какой-то серой густой жидкостью. Пространство поплыло перед её взором, словно волны горячего воздуха в жару зарябили по комнате, не давая глазу обозначить границы помещения. Обернувшись к двери, художник вскочил, подхватил Сонечку на руки и, сжимая в объятьях, закружил по комнате, обнял, поцеловал в лоб и предупредительно приставил указательный палец к её губам. Не давая женщине опомниться, он решительно направился к лестнице на второй этаж. София, схватив Леонардо за рукав и вёртко опередив его, встала между ним и первой ступенькой, раскинув в стороны руки и опираясь одной о перила, а другой в стену.

– Не пущу!!! Даже не думай.

Скользя спиной по стене, мужчина сполз на пол и, упёршись локтями в острые согнутые колени, порывисто обхватил голову руками. Опустившись на колени рядом с ним, Сонечка ласково гладила Леонардо по волосам, целуя в мокрые впалые щёки и обнимая за плечи.

– Ну что ты? Ш-ш-ш-ш… что ты? Всё хорошо… Всё будет хорошо.

– У меня кроме тебя ничего и никого нет, понимаешь? – тихо проговорил он.

– Конечно… У тебя есть твоё вдохновение, талант.

– О каком таланте ты говоришь? Это всё нарисовано до меня. Неизвестный художник. Я только жалкая копия. Темперой нарисовал. Они у него как живые.

– Копия?! Ты копия? Вот именно что… Неизвестный. А у тебя есть имя. Он – неизвестный, а ты известный. Ты дашь им вторую жизнь… У них появится настоящий автор.

Воцарилось долгое молчание.

– Господи! Я же принесла тебе твои любимые бутерброды с ветчиной. Я сейчас сварю кофе. Ты согреешься. Подожди немного, я быстро.

Леонардо дрожал. София уговорила его прилечь и, укутав тёплым пледом, поспешила к плите. Проворно накрыв сервировочный столик, женщина вернулась в комнату. Леонардо спал. Его ресницы нервно подрагивали во сне, а тонкие бледные пальцы так крепко сцепились лёжа на груди, что кончики ногтей отсвечивали белым. Сонечка незаметно примостилась в уголке дивана, осторожно просунув ноги под мягкий плед.

– Всё будет хорошо, – тихо проговорила она и закрыла глаза.

Через несколько часов Леонардо уже рассказывал ей об их с Мариной путешествии. Он не утаил ни одной, даже самой маленькой подробности. Во время его повествования женщина не проронила ни слова. Затем она внимательно посмотрела ему в глаза и тихо произнесла:

– Так это и есть твой Грааль, неужели ты ничего не понял? Тот человек не имел возможности заявить о своих работах, и он поручил это сделать тебе. А темпера, она не имеет значения. Это только материал. Какая разница? Ты просто не имеешь права пренебречь этим знанием. Видимо, тот человек сделал что-то очень значимое, если заслужил, чтобы его желание исполнилось. Но только через тебя. Такое стечение обстоятельств – явное доказательство того, что само провидение вело тебя к этим картинам.

– А когда мы поедем в Англию?

– Скоро! Вот пройдёт художественная выставка, и тогда сразу поедем, – женщина беспокойно взглянула на мольберт, – а с этим можно что-то сделать?

– Да, придётся повозиться… Какого числа выставка?

– Месяц остался, мне уже звонили, спрашивали, когда ты вернёшься, сколько тебе места планировать? Для твоих работ они предлагают самый престижный зал. Будут зарубежные гости. Если хочешь, я помогу тебе всё исправить, только покажи, как.

Леонардо обнял Софию.

– Не нужно, сам справлюсь. Я так по тебе соскучился.

– И я. А эта картина, что наверху, она такая же, как у тебя?

– Нет, там нет перил… И женщина рядом со мной. Всё, как ты говорила. Только там не чаша вовсе.

– А что?

– Там такой странный символ, как наша «О», только с какими-то хвостиками.

– Нарисуй, – женщина подала Леонардо блокнот.

Художник нарисовал. Сонечка внимательно разглядывала символ.

– Похоже на руну. Нужно посмотреть, что она обозначает. Только Грааль почему-то жаль.

– А он останется. Если б не Грааль, всего этого с нами не было бы.

– А танцовщица? Танцовщица тоже была в той коллекции?

– Нет… Не было её там. Альма сказала, что она не продавала картины.

– Значит, мы её ещё найдём.

– Ты хочешь, чтобы мы, то есть я… вернулись в Испанию?

– Ну зачем же. Одна танцовщица уже есть. Она в Англии, ты сам её туда отправил. А другая тоже когда-нибудь найдётся. И если тебе показали часть, значит, покажут и целое, – лукаво проговорила женщина.

– Фантазёрка ты, – засмеялся Леонардо.

– Неужели ты не хочешь на неё взглянуть?

– Честно?

Сонечка испытующе посмотрела на него.

– Не хочу… Боюсь, что опять всё исчезнет…

– Теперь уже не исчезнет. Раз Грааль нашёл, ничего исчезнуть не может, – серьёзно проговорила женщина.

26. Выбор

Выставка продлилась неделю. Организаторы сообщили художнику о рекордной за текущий год посещаемости, но на этот раз удалось продать всего четыре картины. Зато заказов Леонардо получил столько, что хватило бы на весь следующий год. Мужчина не спешил с обещаниями и заключением новых контрактов, ведь им с Софией предстояло путешествие в Англию, и он даже не предполагал, сколько оно продлится. Все мысли художника были прикованы к поездке, о которой он так долго мечтал. Сонечка занималась покупкой билетов и укладкой багажа. Наконец настал тот день, когда двое молодых людей, держась за руки и откинувшись на спинки широких кресел, сидели всего в двух шагах от кабины экипажа нового современного лайнера. Бортпроводник объявил взлёт.

– Ты веришь, что мы скоро будем там, где кончается земля?

– Но ты только что оттуда, – улыбнулась лукаво Сонечка, хотя внутри чувствовала необъяснимое волнение, будто от этой встречи зависела вся её будущая жизнь.

– То было совсем другое…

– Репетиция?

– Нет, совсем другое.

Она понимающе замолчала.

– Тогда я ещё ничего не знал.

– А мне кажется, что я сейчас ничего не знаю и всё только предстоит узнать.

– Ты в более выгодном положении, – пошутил он.

– Почему?

– Потому что теперь нас двое.

– Нас всегда было двое.

– Ну… в Валенсии это было неосязаемо.

– Майя, – прошептала женщина.

– Что ты сказала?

– Так, сама с собой, – она ещё крепче сжала его руку.

– Ты дрожишь?

– Я так радуюсь, а как зовут твоего англичанина?

– Уилфред, Уилфред Нельсон.

– А сколько ему лет?

– Около шестидесяти… может, больше, – Леонардо тихо рассмеялся, – мужик хорошо сохранился, столько денег.

София посмотрела в упор.

– Что-то здесь не так. Отвалить за картину, пусть даже гениальную, целое состояние… Что-то в этом тревожное есть… мистическое, что ли.

– Вот мы и проверим.

– Не боишься?

– Проиграть?

– Выиграть. Китайцы говорят: «Желаю тебе жить без перемен».

Её тревога передалась Леонардо.

– После того, что было в Валенсии, я уже ничего не боюсь… и ничему не удивлюсь.

– Ну, это ты брось. Жизнь – штука изобретательная. Никогда не знаешь, что она тебе преподнесёт в очередной раз.

 
                                     * * *
 

В аэропорту Лондона София сразу же увидела высокого худощавого мужчину с табличкой на груди: «Уилфред Нельсон».

– Вон он, – еле заметно кивнула Сонечка, направляя Леонардо в сторону встречающего.

Художник рассеянно оглянулся. Молодые люди направились к англичанину.

– Здравствуйте, Уилфред, – София приветливо улыбнулась, глядя на молодого человека, затем удивлённо посмотрела на своего спутника.

«Какие же ему шестьдесят? Больше сорока не дашь», – с досадой отметила она про себя.

– Это не он, – еле слышно прошептал Леонардо.

– Я Джеймс, – улыбаясь, ответил англичанин на чистом русском языке, – как вы добрались, не устали?

– Напротив, мы отдохнули в дороге, у вас прекрасный сервис. Леонардо, – художник пожал мужчине руку.

– Пойдёмте, я провожу вас к машине. Нам добираться около часа. По дороге я вам всё расскажу.

Он распахнул перед Софией заднюю дверку Bentley, а мужчине указал взглядом на переднее сиденье рядом с водителем.

– Мы тут посидим, если вы не возражаете, – тихо ответил Леонардо, устраиваясь на заднем сидении рядом с Сонечкой.

– Как вам будет угодно, – улыбнулся Джеймс.

Машина тронулась.

Сонечка и Леонардо внимательно рассматривали панораму за окном.

– Мы постараемся максимально сократить наш путь, на вертолёте давно летали?

– Не приходилось, – отозвался художник.

– А вы? – обратился водитель к Софии, глядя в зеркало над лобовым стеклом, – мы не познакомились с вами.

– София.

– Рад знакомству. Хотя заочно мы знакомы уже почти год.

Женщина вопросительно посмотрела в зеркало.

– На портрете… Вы танцуете фламенко. Так позировать может только истинный мастер фламенко.

– Ах, фламенко… Ну конечно. Так изобразить может только истинный мастер живописи, – женщина с гордостью посмотрела на Леонардо.

Обстановка немного разрядилась.

– Раньше мы добирались до поместья пешком, а вот теперь приобрели более быстрое средство. Хотя пешком мне всегда больше нравилось. Здесь есть на что посмотреть. Замок расположен на территории заповедника в водоохранной зоне. Думаю, вам понравится. Но это потом. Вы отдохнёте, немного расслабитесь. На территории владений тоже красиво. Она огромна – несколько гектаров: лес, озеро, сад – всё к вашим услугам. Если заинтересуетесь полётами, можно будет организовать. На территории оборудована идеальная площадка для посадки.

У Софии в голове толпилось множество вопросов, но женщина решила довериться случаю, отдаться на волю момента.

– А Уилфред? Он, наверное, занят? – обратился художник к водителю. – Я полагал, что у него для меня есть какое-то предложение.

– Уилфред сейчас далеко… Он ждал вас немного раньше, но всё так сложилось… Уилфред оставил для вас письмо и посылку, – Джеймс внимательно посмотрел Софии в глаза. Казалось, что с его губ вот-вот сорвутся очень важные для неё слова, но незаконченная фраза беспомощно повисла в воздухе, так и не дождавшись точки. София и на этот раз промолчала, она умела держать паузу. Но дело было вовсе не в том, что она пыталась контролировать беседу. На самом деле вся эта ситуация казалась женщине столь знакомой, будто всё это с нею уже случилось намного раньше. Слова привычно складывались в фразы, а время стремительно сжалось и убежало в минус, преодолевая бесчисленные слои прошлого. То было совершенно новое и очень странное ощущение, будто одна её часть жила здесь, в этом пространстве и отрезке времени, а другая находилась здесь же, но очень-очень давно, и эта Сонечка прекрасно знала и понимала ту – прежнюю себя. «Так, наверное, сходят с ума… у меня раздвоение личности». Женщина больно ущипнула себя за ухо и, сложив губы в трубочку, пронзительно засвистела. От неожиданности Леонардо вздрогнул, а Джеймс понимающе взглянул в зеркало, он будто прочёл её мысли.

– Возвращайтесь к нам, – успокаивающе произнёс англичанин, – у вас ещё будет время это пережить… Всему своё время, – уже более уверенно добавил мужчина.

Он остановил машину возле двухуровневого ангара, выгрузил вещи и, загнав автомобиль на верхнюю площадку, открыл перед гостями ворота в нижний уровень.

– Прошу вас, – Джеймс пригласил своих спутников пройти к маленькому, напоминающему игрушку вертолёту, – Леонардо, хотите сесть за штурвал?

– Как-нибудь в другой раз, – уклончиво ответил русский.

– Машина может управляться автопилотом, поэтому я вполне серьёзно.

Художник смешался.

– Хорошо, садитесь рядом со мной и внимательно наблюдайте. Здесь всего две педали и три переключателя. Приборы тоже очень просты. Если вы водили машину, то сможете и вертолёт, – Джеймс включил двигатели.

Через пятнадцать минут все трое приземлились на просторной площадке возле такого же ангара.

– В этих местах передвижение на авто запрещено. Обратите внимание, – англичанин указал рукой на горный склон, – вон там видите замок? Это владения Уилфреда Нельсона.

– Странное сооружение, будто шар в воздухе висит, – Леонардо прищурился, – так нам ещё идти да идти.

– Это иллюзия, засекайте время, – усмехнулся Джеймс и зашагал вверх по склону, оглянувшись, он добавил: – Не беспокойтесь, ваши вещи не позднее чем через двадцать минут будут доставлены наверх.

Друг за другом трое двинулись по узкой ступенчатой тропинке, русские с интересом разглядывали окружающую местность. Деревья и кустарники здесь были аккуратно пострижены в форме различных птиц и животных. Учитывая, что все эти фигуры отличались друг от друга ещё и по цвету, картина выглядела словно нарисованной. Рядом с фонтаном притаился коричневого цвета куст, напоминающий кошку, готовую прыгнуть на идущих мимо людей. Женщину не покидало чувство, что всё это она однажды уже видела. Вот сейчас за тем фонтаном появится дерево, напоминающее огромного медведя, стоящего на задних лапах, а за ним скамейка. И скамейка действительно оказалась на своём месте, вот только вместо медведя она увидела молодой дуб высотой около четырёх метров. София остановилась.

– Лет семь назад старый вяз выкорчевало с корнями, здесь прошёл сильный ураган, стёкла дрожали. Сломанные деревья спилили и посадили новые, – объяснил англичанин, словно угадав её мысли. Удивительно, он даже не обернулся, будто спиной чувствовал её настроение.

Замок тоже не слишком удивил женщину, зато на Леонардо всё окружающее произвело сильное впечатление. Войдя внутрь этого странного жилища, женщина намеренно закрыла глаза, пытаясь угадать окружающую обстановку.

– Вон там, – показала она рукой, – винтовая лестница на второй этаж, и ведёт она в спальню владельца дома. А на двери спальни есть массивная позолоченная ручка, верно? А вон там должны быть камин и ещё кресло, – София открыла глаза.

Леонардо удивлённо смотрел на неё.

– Всё верно, – подтвердил Джеймс, у тех немногих, кто здесь бывал хотя бы раз, происходит нечто подобное.

– Вот только у меня почему-то ничего не происходит, – подозрительно фыркнул художник.

– А вы расслабьтесь… не нужно так напрягаться. Отдайтесь моменту. Доверьтесь месту, растворитесь в нём. Может, и вы вспомните что-то интересное. Вон там у нас столовая, ванная комната. А в другой половине гостевые спальни, идите за мной, я покажу.

За входной дверью послышались шорохи.

– Ну вот, ваши вещи доставлены, – мужчина поспешил к двери, – распакуете чемоданы, и милости просим в столовую. Там вас ждёт ужин.

Через час все трое сидели за овальным, накрытым белой скатертью столом. Джеймс отхлебнул из прозрачного бокала.

– Давайте познакомимся поближе, – просто сказал мужчина. – Я ирландец, родился в Дублине, но мама у меня русская. Это она выучила меня русскому языку. Я всегда питал страсть к вашей стране. Да, да, не удивляйтесь, мать очень тосковала по Родине, думаю, её гены доминировали. И как только я закончил одиннадцать классов ирландской школы, то отправился в Россию к бабушке. Она тогда была ещё жива, преподавала в Томском университете. То было самое беззаботное и интересное время моей жизни. А вы кушайте, кушайте, угощайтесь. Позвольте налить вам вина. Ласка, производится в Северном графстве Дублина. В Ирландии не много виноградников, но она успешно импортирует своё вино. Вы, наверное, слышали только об ирландском виски или пиве?

– А вы себе что же не наливаете? – спросила женщина. – Хозяин прежде сам должен отведать напитки.

– О-о-о, если вы об этом, то это не наш метод, – шутливо отпарировал англичанин, – я вообще не употребляю алкоголь.

– Есть веская причина? – поинтересовался Леонардо.

– У меня свой образ жизни, расскажу постепенно, вы поймёте. Так вот, с Уилфредом мы познакомились… где бы вы думали? – произнёс загадочно Джеймс, подняв вверх указательный палец. – Правильно, в пустыне.

Русские удивлённо посмотрели на собеседника.

– В Иордании есть такое место – пустыня Вади-Рам. Её ещё называют Лунной пустыней. Вади-Рам простирается на семьдесят четыре тысячи сто восемьдесят гектаров. Она как огненно-рыжая раскалённая плита с температурой от тридцати двух градусов днём и четырех градусов ночью.

– И что же вы делали в той пустыне? Случайно встретились как туристы? – усмехнулась София.

– Ну, случайностей, как вы понимаете, не бывает. Вовсе нет. Я там изучал скальную живопись. Петроглифы, слышали про такое? Это было не первое место, куда я за ними мотался… но последнее благодаря Уилфреду. Мне было тогда лишь тридцать, и я всерьёз занимался археологией. Моя научная работа была связана как раз со скальной живописью, вернее, с её расшифровкой.

– А Уилфреда тоже интересовала скальная живопись? – спросила София.

– Вот нет. Уилфреда интересовало совсем другое. Он искал место.

– Место?!

– Именно! Он искал совершенно определённое место в пустыне… и никак не мог его найти.

– Интересно.

– Когда я прибыл в Акабу – город на берегу Красного моря, там, кстати, находится аэропорт имени Короля Хуссейна, то познакомился с местными, и они помогли мне попасть к бедуинам. Бедуины живут в скальных пещерах в той самой пустыне, и нужно сказать, что вполне прилично себе живут. Имеют жён, детей и даже принимают у себя туристов. Но на самом деле не много желающих пожить с бедуинами в пещерах, могу вам сказать наверняка. Когда я поселился у одного из них, его звали Саами, то встретил там ещё одного человека. Это и был Уилфред.

– Так что же он там делал?

– Не знаю, он так и не сказал. Уилфред каждый божий день без проводника и верблюдов отправлялся в пустыню. Он совершал вылазки километров по двадцать, и, что самое удивительное, всегда самостоятельно находил дорогу к нашей пещере.

– А песчаные бури? За это время не было ни одной песчаной бури?

– В том-то и дело, что была, и не одна. Уилфред говорил, что в этих местах раньше жили монахи.

– В пещерах?

– Нет, именно в пустыне, у них была там своя обитель.

– Он искал монахов?

– Нет, он искал место, где они когда-то жили.

– Но это же совершенно невозможно, если от их жилья ничего не осталось. Это всё равно что искать иголку в стоге сена, – произнёс Леонардо, намазывая сливочный сыр на поджаренную булочку.

– У него был с собой маленький бархатный мешочек. Возвращаясь, он каждый раз говорил, глядя на этот мешочек: «Пустыня не пустила».

– Не пустила?

– Именно, не пустила.

– А вы как оказались здесь, в Англии? Он пригласил вас в гости?

– Не совсем так. Я сам принял это решение. Однажды мы отправились в пустыню вместе. Его очень взволновал мой рассказ об одном рисунке на скале. Я встретил в тех местах очень необычный рисунок и, главное, не характерный для тех мест: восемь человек, скорее это были мужчины, сидели кругом поджав под себя ноги, на их головах были высечены плоские овальные шапочки, похожие на тюбетейки. Я рассказал Уилфреду об этом рисунке, он мог расшифровать любой рисунок. Это было провидение, что мы вообще там встретились. И он тут же заявил, что хочет отправиться к той скале, даже предложил пойти туда сей же час с факелом в руках.

– И вы пошли?

– Нет, в пустыне много змей и ночами там очень холодно. Я уговорил его дождаться утра.

– А дальше что было? – София смотрела на англичанина с интересом.

– Это оказалось то самое место, которое искал Уилфред. Он мне рассказал об этих восьми монахах, об их жизни. То была совершенно невероятная история. Но главное, он сказал, что когда-то был одним из них.

– Когда-то – это когда?

– Когда-то… – тихо произнёс Джеймс и, глядя на Софию, добавил: – Думаю, что всё остальное вы узнаете из его дневников. Он вам оставил письмо. И ещё коробку с его дневниками.

– Мне оставил? – изумлённо проговорила женщина.

– Именно вам.

Леонардо прищурился.

– Я что-то ничего не понимаю.

– А вы их сами читали, эти дневники? – с надеждой спросила женщина.

– Нет. Я же говорю, нет! Уилфред – человек совершенно особенный. У него была своя философия, свои взгляды на мир. Я бы не мог причислить её ни к одной из современных традиций: ни к даосской культуре, ни к дзен-буддизму, ни к конфуцианству, ни к чему-то ещё.

– Почему вы говорите «была»?

– Потому что его уже нет на этом свете.

Леонардо с София испуганно посмотрели на собеседника.

– Уилфред последние двадцать лет серьёзно занимался ведической астрологией – Джйотиш, он изучал индийские Веды и проводил свои собственные исследования в области ведической астрологии.

– Но этой наукой занимаются сейчас многие, я тоже изучаю астрологию несколько лет… западную, – возразила София.

– Дело в том, что он не считал Джйотиш наукой, он считал это истиной. Джйотиш рассматривает человека в системе Земля – неподвижные звёзды как нетленную душу, проходящую множество воплощений и меняющую физические тела как рубашки. Он достиг в этом знании таких высот, что смог с точностью до минуты рассчитать дату своей смерти. Просто он надеялся, что вы появитесь здесь немного раньше, но в последний момент Уилфред что-то понял… Понял, наверное, что вам не суждено увидеться в этой жизни.

– Зачем он нас тогда сюда пригласил? Чтобы отдать свои дневники? Почему вам поручил это сделать?

– Я ученик Уилфреда. Он мне передавал свои знания… И вам, – Джеймс в упор посмотрел на женщину, – он оставил вам все свои исследования, хотел, чтобы вы в России открыли школу, чтобы передали эти знания дальше.

– Я?!

– Вы. Из письма вы всё поймёте. Думаю, что здесь всё не так просто. И этот замок. Уилфред оставил документы на замок. Если вы захотите остаться здесь, вам достаточно вписать лишь своё имя… и ваше, – взглянул мужчина на Леонардо, – если же вы вернётесь в Россию, то замок унаследую я.

– Вы?!

– Да, я. Я его ученик… и так написано в завещании. И ещё у него в сейфе хранится для вас одна вещица. Ключ от сейфа можете получить только вы двое, и никто другой.

– Невероятно, – тихо произнёс художник.

– Давайте ложиться спать, уже поздно. Слишком много впечатлений в первый день. Поживите, проникнитесь окружающей атмосферой, спокойно изучите материалы. Здесь свежий воздух и замечательная природа. Обстановка располагает к размышлениям. Вы можете сделать интересные зарисовки, – обратился мужчина к Леонардо, – вас никто и ничто здесь не потревожит. Я на несколько дней отлучусь по делам. Хозяйничайте без меня. Запасов в доме более чем на месяц.

 
                                     * * *
 

София нервно развернула конверт. «Дорогая Агни!»

– Но письмо предназначено не мне! – воскликнула женщина.

– Письмо предназначено вам, выпейте воды, – Джеймс подал Софии стакан с водой.

«Дорогая Агни, я люблю тебя… всегда любил. Доверяю тебе свою историю… нашу с тобой историю. Ты узнаешь всё из моих дневников. Я не мог тогда поступить иначе. И потом, много позже, я совершил ещё одну ошибку. Всё, чем я могу искупить свою вину, – передать тебе свои исследования. Они расширят твоё понимание о мире. И ещё! Когда ты получишь ключи от сейфа, отправляйся со своим спутником в Иорданию, в Акабу. В шестидесяти километрах к востоку от Акабы простирается Лунная пустыня. Я надеюсь, что она примет камень из твоих рук. Завещаю тебе развеять мой прах над этой пустыней. Я не знаю, буду ли ещё воплощаться на Земле, встретимся ли мы снова. Прости меня, если сможешь.

Один, Уилфред»

Англичанин подал женщине большую коробку, завёрнутую в серый пергамент.

– Читайте. Вам потребуется на это не один день. Если захотите уехать, позвоните мне, я передам вам ключи от сейфа и отвезу в аэропорт.

– Джеймс, а эта картина… другая, откуда она?

Из дневников вы всё узнаете. Но я не советую вам начинать сегодня же. Постарайтесь настроиться на чтение, не спешите – делайте всё по зову сердца. Это должно стать медитацией, чтобы вы могли прочувствовать.

– Я постараюсь.

– А вот это исследования Уилфреда, – мужчина указал взглядом на несколько толстых папок, стоящих на одной из полок стенного шкафа.

– Вы в этом уже разобрались?

– Да, всё вот здесь, – ответил Джеймс, приставив палец к виску, – ведическая астрология приоткроет вам завесу.

София вопросительно посмотрела на мужчину.

– Понимаете, мы ведь с вами Лунная династия… А Уилфред изначально являлся представителем династии Солнечной. Но он сполз сюда, потому что настало время Лунной династии, и он просто был вынужден. Но мы все должны опять вернуться к Солнцу. Время благоприятствует. Тогда этого нельзя было сделать.

– Я ничегошеньки не понимаю из того, что вы говорите, – вздохнула София.

– От вас и не требуется, постарайтесь почувствовать, – успокоил Джеймс, – а где Леонардо?

– Он в саду с мольбертом. Не беспокойтесь за него. Он вернулся.

– Вернулся?

– Он вернулся в своё вдохновение, перешагнул… А вот я ещё нет.

 
                                     * * *
 

Прошло две недели.

Женщина перелистывала одну за другой пожелтевшие страницы.

– Дорогая, ты забыла об ужине? Ты уже несколько дней ничего не ешь. Я сварил нам кофе.

– Посижу с тобой. Давай пойдём на террасу. Ты заметил, какие здесь закаты? Мне лучше читается, когда я не ем.

– А много ещё осталось?

– Всего несколько страниц.

– Расскажешь?

– Не теперь. Я ещё это не прожила. Потом… когда-нибудь.

Они сидели в плетёных ротанговых креслах. Слегка покачиваясь, женщина смотрела на закат, наблюдая, как постепенно меняются краски и формы.

– Да, мир творится ежечасно… И нет точных границ.

– Так это здорово, главное – быть в потоке.

– Знаешь, нам предстоит ещё одно путешествие, но там жарко.

– Надеюсь, не в пустыню?

– Туда.

– Ты шутишь?!!

– Нет. Мне нужно закрыть этот цикл, чтобы остановить тотальность, связанную с ним.

– С Уилфредом?

– Да.

– А замок?

– Ты хочешь замок? – насмешливо спросила женщина.

– Я хочу быть с тобой. Когда я с тобой, я в ресурсе.

– Хорошо сказано, зачем тогда нам замок, если мы и так в ресурсе? Всё своё мы носим с собой, – спокойно проговорила она.

– Верно! Не лучше ли отправиться в пустыню, чтобы нас там поджарили, как на сковородке. Это, вне всякого сомнения, остановит тотальность… любую, – саркастически продолжил Леонардо.

– Ничего такого не будет, просто отвезём туда кое-что и вернёмся в Питер.

Художник посмотрел на заходящее солнце, зажмурился.

– А поехали! Кто же там будет тебя охранять? Вот только закончу последнюю зарисовку.

– Я не тороплю, хоть месяц.

– А ты что здесь будешь делать?

– О, у меня в шкафу ещё целая полка, на всю жизнь хватит.

– Ну, тогда у тебя совсем нет времени. Тебе школа уже белым платочком машет, ты должна спешить.

– Я даже ещё не ученик.

– Зато у тебя есть компас.

– И он показывает в пустыню, – решительно заключила София.

Леонардо подошёл, обнял женщину за плечи и поцеловал в ухо.

Они прожили в поместье ещё несколько недель. Каждый был поглощён своим делом. Джеймс периодически звонил, дважды привозил продукты. Казалось, в этом месте царила полная идиллия, то была атмосфера единения и сотворчества с миром.