Текст книги "Игра на острие"

Готовых доз «Воскресина» у Лосева осталось только две: одну он предполагал использовать в ближайшее время, а другую сделал на запас, в резерв. Вскочив с пола, Влад помчался в рабочий кабинет, в свою лабораторию. Одним махом он уничтожил все флаконы, все готовые дозы и элементы. Крушил лабораторию, не жалея ни одной ампулки, баночки, мензурки, разбивая микроскопы и рассыпая бесценные порошки, он вымещал на них свою злобу. Они отняли у него здоровье, а теперь хотят отобрать и жизнь. Он молотил кулаками по плодам своих многолетних трудов, разбивая в кровь ладони.

Чтобы уничтожить все до последней капли, Влад решил поджечь кабинет. Полез в карман за зажигалкой, но там ее не оказалось. Тогда он вспомнил, где в доме находились спички и свечи, заглянул в шкаф. Он заглядывал во все шкафы, но спичек нигде не было. Выдвигал ящики, высыпал на пол их содержимое, сметал столовые приборы и приправы, переворачивал пакеты с крупами и даже обшарил холодильник, но спичек не нашел. Их просто нигде не было. Злость овладела мужчиной с новой силой. Он схватил тарелку и запустил ее в окно. Стаканы полетели в раковину, разбиваясь на осколки. Остановился лишь тогда, когда порезал руку и на пол тонкой струйкой потекла кровь. Лосев словно отрезвел.

– Я теряю кровь! – крикнул он.

Он чувствовал, как из него вместе с кровью уходит жизнь.

– Лика, помоги мне! Где ты?

Эхо прокатилось по пустому дому и остановилось в прихожей. Щелкнул замок, Лика переступила порог.

Роман Ильин вошел следом за ней и застыл с пистолетом в руке, глядя на разгром в квартире. Лика боялась шелохнуться, стояла в оцепенении и смотрела, как Влад, сидя на полу, перебинтовывает руку кухонным полотенцем.

– Что здесь произошло? – задал вопрос Ильин.

Влад обернулся, посмотрел на Лику и Романа, сощурился, поднял с пола разбитую вазу и встал в полный рост.

– Это я набедокурил немного.

Влад со звериным оскалом приближался к полицейскому:

– А ты что здесь делаешь, а? В моем доме? С моей женой?

В следующую секунду раздался выстрел, Лика зажмурила глаза.

Серое небо растянулось над городом. Сквозь плотную серую завесу не мог пробиться ни один луч солнца. Однотонный серый монохром.

В сознании женщины тоже царил серый.

Ни будней, ни праздников, ни радостных встреч или печальных событий – однообразно скучно. Сколько она себя помнила, так было всегда. Разленившаяся память подсовывала однообразные картинки: подъем, завтрак, таблетки, прогулка, обед, таблетки, беседы с доктором, ужин, таблетки…

В Одесском психоневрологическом диспансере Лика находилась больше года. Некогда красивая и стройная женщина сейчас была похожа на облезлую кошку. Одинаково уныло слонялась изо дня в день по палате, отказываясь выходить на прогулку. Она не имела представления о том, как сюда попала, что это за учреждение и вообще кто она и откуда. Медсестры шептались, что она убила своего мужа, другие говорили, что не мужа, а любовника. Лика ни с кем на контакт не шла. Общение не ладилось, лечение тоже.

Прозвенел звонок в коридоре, Лика встала у двери. Сейчас за ней придут и поведут на завтрак.

В коридоре шумели. Лика зажмурилась, отворачиваясь от резких звуков.

– Я не могу собрать пациентов на завтрак, – услышала она голос медсестры, – зайди к Лосевой.

Дверь распахнулась.

– Лосева, твои таблетки.

Лика послушно взяла таблетки.

– Глотай и показывай рот, – сказала санитарка. – Выходи в коридор и становись в очередь на завтрак.

Лика отрицательно покачала головой.

– Я не выйду из комнаты. Там громкие люди.

– Надо побороть психологический барьер, – санитарка вытолкнула Лику в коридор.

«Скоро сеанс у доктора Твердохлебова, он прополощет тебе мозги».

– Как сегодня наши дела? Как настроение?

Седовласый плотный мужчина в очках и белом халате поверх черного вязаного свитера и темных брюк приветливо улыбался. У женщины была странная форма душевной болезни. Она ничего о себе не помнила и знать не хотела. Не проявляла интереса к внешнему миру, и никаких сдвигов в течении ее болезни не наблюдалось.

Женщину с потухшими глазами доставил в клинику муж, так он представился. Мужчина выглядел строго и был сдержан в проявлении эмоций. Богатый, немолодой, одетый явно теплее, чем предполагала погода, он привез свою жену именно сюда. Хотя при его финансовых возможностях, разумнее было бы лечить супругу в частной клинике или хотя бы в столице. Что может сделать рядовой одесский врач в этих условиях, в на ладан дышащей клинике, без необходимого оборудования? Государственное учреждение давно требовало ремонта, свежих поступлений медикаментов и элементарной гигиены. Тараканов травили сами, старые оконные рамы на зиму обклеивали газетами, пациентов кормили однообразно скудно.

Мужчина оставил такую сумму денег, что хватило бы на десять лет стационарного лечения, и исчез сразу же, как оформил документы. Ни разу за это время он не появился, не поинтересовался состоянием жены и даже не позвонил. Просто исчез. Исчез так быстро, что даже не дождался, пока бухгалтер подсчитает расходы на пребывание, лечение и питание его жены в клинике. Положил пачку долларов на стол администратора и ушел.

«Странно все это», – подумал доктор, когда ему доложили о поведении мужа новой пациентки.

– Что нам сегодня снилось, Анжелика?

Доктор Твердохлебов не оставлял надежды помочь женщине, хотя все его коллеги давно махнули на нее рукой.

– Меня не так зовут.

– А как?

Доктор опустил глаза и пролистал карточку. Такое заявление он слышал не в первый раз.

– Юля.

– Хорошо, Юля. Что тебе снилось?

Он сделал пометку в документах, вычеркнув предыдущее имя – Вера.

– Ангел. Он скоро придет за мной.

Пациентка всегда разговаривала в одном и том же тоне. Ровным и спокойным голосом.

– Хочешь прогуляться?

– Нет, я жду ангела.

Он многократно делал попытки выманить ее на улицу и свести с другими пациентами. Во дворе больницы был неплохой парк с аллейками и качелями, но она всегда отказывалась от прогулок. Отгородилась от мира, от общения.

– Но так нельзя. Ты не должна находиться целыми днями в помещении. Это вредно.

Доктор говорил тихим спокойным голосом.

– Я не могу выйти. Он может меня не найти.

– А ты иди ему навстречу. Вдруг он ждет тебя не здесь, а на улице?

Впервые Лика посмотрела ему прямо в глаза. Раньше ее взгляд блуждал и останавливался в районе лба. Это значило, что предложение ее заинтересовало. Обрадованный и немного встревоженный взглядом ее прозрачных глаз, он продолжил:

– За окном прекрасная погода. Посмотри, может, он ждет тебя на лавочке в парке?

На улице было мерзко и сыро. Влажные деревья, голые ветки, серый асфальт и липкая грязь клумб, низкое небо и каменный забор. Но ей нужен толчок. Любой толчок, чтоб сдвинуть к переменам в сознании.

Лика утвердительно кивнула. Доктор тут же распорядился одеть ее и вывести погулять. Пусть побродит под наблюдением санитарки. Так будет лучше.

От свежего, наполненного озоном воздуха, дышавшего предстоящим дождем, у Лики закружилась голова. Чтобы не упасть, она присела на лавочку. Господи, сколько же времени она не была на улице? Месяц? Два? Полгода? Год?

Порывы холодного ветра задували под пальто, морозили руки и жгли глаза. Слезы покатились по щекам усталой женщины, и она даже не пыталась их вытереть. Наглый ветер дул все сильнее, сгибал молодые деревья, срывал с веток последние листья. Он нагонял дождевые тучи и пугал своей силой. Но Лике было все равно. Она с жадностью вдыхала запах увядающей природы, глотала слезы и придерживала руками платок, который так и норовил соскользнуть с головы. С неба на землю стали падать первые крупные капли дождя, лениво собираясь в мелкие лужицы. Лика запрокинула голову и подставила лицо начинающемуся дождю. Капли забарабанили быстрее, и сплошной стеной на город опустился ливень.

– Алексей Николаевич, может, заведем ее в палату? – санитарка с зонтом в руке переминалась с ноги на ногу, готовая в любую секунду выскочить на улицу за Лосевой.

– Подождем.

– Алексей Николаевич, промокнет ведь. Всех завели давно, а эта одна под дождем осталась. Жалко ведь, заболеть может…

– Подождем.

Доктор Твердохлебов наблюдал за поведением своей пациентки с того момента, как она вышла на свежий воздух. Он не собирался ее торопить. Судя по тому, как менялось выражение ее лица, причем впервые за все это время, ей эта прогулка пойдет на пользу. Что-то должно измениться. Что-то должно дать толчок в развитии ее болезни.

«Не совсем она и безнадежна», – пробормотал доктор себе под нос, кусая дужки очков, которые вертел в руках.

– Алексей Николаевич, смотрите, она плачет. Давайте я за ней схожу и верну.

– Люся, идите к другим пациентам. Скоро ужин. Готовьтесь.

Доктор отвернулся к окну, пристально наблюдая за Анжеликой.

На улице стемнело, когда Твердохлебов решился нарушить ее уединение в замке из дождя. Женщина сильно промокла, но дала себя увести в помещение с трудом. Шлепая по коридору в мокрых туфлях и оставляя ручейки воды, Лика радостно шептала что-то доктору на ухо. Алексей Николаевич не замечал ничего, крепче прижимал к себе промокшую женщину и вел к своему кабинету. Его лицо озаряла радость и необъяснимое ощущение победы. Белый халат с одной стороны насквозь промок, с волос Лики стекали струйки воды и капали на его обувь, но он был счастлив.

Отогревшись и переодевшись в сухую одежду, Лика пила горячий чай с медом в кабинете Твердохлебова.

– Итак, Юля, как прогулка?

– Замечательно! Только я не Юля.

– Ну да, ну да… запамятовал.

Алексей Николаевич вытер ладонью лоб, попытался сосредоточиться на главном. Ее нельзя спугнуть, надо быть предельно осторожным, пока она не закрылась, пока готова к общению.

– Как тебя зовут?

– Анжелика. Можно просто Лика.

– Какое чудесное имя! Оно тебе очень идет.

Доктор несказанно обрадовался, но старался держать себя в руках и ничем не выдать охватившее его чувство. Говорил мягко, как раньше, только с легким оттенком оптимизма. В мажоре.

– Да, меня мама так назвала.

– А где мама?

– Умерла.

– Кто-то из близких остался?

– Муж.

Алексей Николаевич сглотнул. Во рту пересохло. Ужасно хотелось пить. Он не верил в такой скорый результат. Всего одна прогулка под дождем, а какие чудеса! Неужели к ней вернулась память и способность здраво рассуждать?

– Лика, ты знаешь, где находишься сейчас?

– Да.

– А почему ты здесь?

– Да.

– Я слушаю.

– Это святая обитель. Скоро за мной придут ангелы и заберут к себе.

Радостное выражение лица Твердохлебова сменилось унынием. Он опустил голову, снял очки и с силой потер кулаками виски. «Все. Это тупик. Я не смог. Я ее спугнул. Не с того начал, не так говорил…»

Влад столкнулся с проблемой. Для изготовления свежей порции «Воскресина» ему нужно было обновить питание бактериальных клеток, которые развивались в пробирках его домашней лаборатории. Клетки продуцировали соматотропин – гормон роста человека. В генетический аппарат бактерии вводился специальный состав, разработанный умнейшей головой Лосева, и в результате бактерия способна была синтезировать человеческий гормон, который, в свою очередь, использовался как основная составляющая магического «Воскресина». Специальный состав Влад изготавливал сам из обычных лекарственных препаратов, купленных в аптеке. Фармацевты привыкли не удивляться. Мало ли что человеку нужно? Одно время контролировали продажи одноразовых шприцов. Хотели сократить таким образом численность наркоманов. Лозунги по радио и телевидению крутили, «Стоп наркотик» и прочие. Даже мороженое смешное выпустили. Так и называлось «Стоп наркотик», с коноплей и маком. А шприцы все равно продолжали скупать партиями.

Когда Влад покупал 100 таблеток ацетилсалициловой кислоты и весь бывший в аптеке запас перекиси водорода, никто не интересовался, для чего ему столько медикаментов. А перекиси водорода Владу всегда было мало. Он скупал весь запас в одной аптеке и шел в другую. С перекисью, как уже заметил Лосев, в стране была напряженка. Владу приходилось обходить в поисках не две и не три аптеки.

Вчера Влад впервые столкнулся с серьезной проблемой. Женщина-фармацевт призналась, что «по приказу Минздрава перекись водорода можно приобрести только по рецепту». Какая чушь! Этот безобидный препарат не может продаваться только по рецепту. Но обойдя с десяток аптек, Влад убедился в обратном.

«Мне нужно продезинфицировать рану», – возмутился Влад после очередного отказа. Дама безразлично пожала плечами и буркнула:

– Промойте водкой.

Тогда рассерженный и расстроенный изобретатель даже предположить не мог, что эти меры были направлены на его поимку.

Искать человека в Киеве – все равно что искать иголку в стоге сена. У тех, кто хотел взять вора-невидимку, была всего лишь одна зацепка, маленькая надежда на чудо, и они ею воспользовались.

Все аптеки получили строгий приказ сообщать о каждом покупателе перекиси водорода в количестве больше одного флакона.

Владу катастрофически не везло. Год назад он прошел курс химиотерапии, отчего полностью облысел и изрядно состарился. Полгода боролся за жизнь и почти победил. Врачи запретили ему прием наркотических средств, каким считали «Воскресин», и Влад слушался. Целых полгода. Но жизнь слишком скучна без адреналина, он не мог бросить тот путь, на который стал много лет назад. Не бывает бывших наркоманов, не бывает бывших грабителей. Дорогостоящий курс лечения высосал сбережения Влада, а гора медикаментов напрочь отбила сексуальное влечение. Из всех прежних радостей у Влада остался только «Воскресин», но его следовало еще изготовить. Готовые образцы он уничтожил в тот день, когда узнал о своей болезни и разгромил лабораторию. Глупец.

В тот день он чуть было не убил полицейского, мужа своей бывшей любовницы. Пришлось оглушить мужика и влить в него спасительный раствор, которым он отпаивал жену после побоев. Влад знал, как убрать из памяти ненужные файлы. Но в этот раз Лика оказала сопротивление, цеплялась за чужого мужика и грозила Владу полицейской расправой. Пришлось опять применить силу и уложить жену в психушку. Хорошо бы навсегда.

Одна аптекарша сжалилась над Владом и нацарапала на старом чеке шариковой ручкой адрес аптеки, где он мог купить перекись без рецепта. Как только подозрительный покупатель покинул помещение и скрылся из виду, она тут же достала мобильный телефон, потыкала в кнопочки и сказала:

– Берите. Он едет к вам.

Влад несся по дороге на большой скорости. Не доехав два квартала до нужного адреса, вдруг остановился. Припарковал машину, решил пройтись пешком.

В Одесском психдиспансере Лика провела два года. Монотонные однообразные будни и скучные темные ночи. Регулярные беседы с Твердохлебовым ей нравились. Остальное просто терпела. От прогулок не отказывалась. Этим летом пациентов разрешили выводить на специально огороженный участок пляжа подышать морским воздухом. Санитарки бунтовали, никто не хотел нести ответственность за прогулки психов за территорией лечебницы. Но приказ обсуждать не стали. Составили списки и разделили дежурство.

– Списки с фамилиями возьмете у старшей медсестры, – давал Твердохлебов распоряжения новой медсестре.

– Алексей Николаевич, вас к телефону, – позвала дежурная.

– Иду! И не забудьте, – доктор вновь повернулся к медсестре, – за территорию нашего пляжа никого не выпускайте. И следите, чтобы никто в воду не заходил. Только по берегу…

Молодая медсестра осталась стоять на месте. Она заметно нервничала.

«Зачем отпускать их без охраны? Вся ответственность за жизни этих психов теперь на мне».

Но распоряжения главного врача здесь никто не обсуждал. Ирина спросила у старшей медсестры.

– Кто сегодня записан на прогулку? Много их?

– Не волнуйся ты так, – попыталась успокоить женщина новую сотрудницу, – всего трое. Но они не из буйных. Тихие и спокойные. Уже давно у нас находятся, не первый раз выходят. Пока сезон не начался, мы каждый день их на берег отправляли.

– Почему мне Сашку-охранника не дадут в помощь?

– Эх, Сашка один на весь этот дурдом. Не бойся, справишься. В группе три женщины записаны – Малышева, Игнатова и Лосева – послушные и смирные. Что им скажешь, то и делать будут. А через час приведешь их обратно.

Погода манила ласковым солнцем, Ирина надела купальник под халат, взяла полотенце и решила совместить приятное с обязательным.

– Лосева, Малышева, Игнатова – собирайтесь на прогулку.

Печальные мысли и сожаления выветрились, как только Ирина с пациентками оказались на берегу. Она скинула халатик и растянулась на пляжном полотенце. Три женщины сели на песок в тени ржавого навеса и водили пальцами по песку. К морю никто интереса не проявлял. Ирина расслабилась и полностью успокоилась. «Оказывается, это не так уж и трудно…» – подумала она и незаметно для себя задремала.

Когда Ирина открыла глаза и вскочила на ноги, солнце было в зените. Ирина схватила часы и уткнулась в циферблат. «Не может быть! Я проспала два часа!»

Прогулка затянулась. Час назад они должны были вернуться. Холодный пот прошиб тело, во рту моментально пересохло. Пациенток нигде не было видно.

Ирина бегала по замкнутому пространству маленького пляжа, огороженного сеткой, и пыталась разобрать следы на песке.

– Куда же они подевались? Это невозможно!

Пациентки построили замок из песка и натоптали вокруг кучу следов. Волны усилились и подбирались к замку. Стены размыло, и он накренился. Ирина в ужасе посмотрела на замок. Если женщины построили его так близко у воды, они могли зайти в море и утонуть.

Ирина обратилась к спасателю, но тот не видел ни тонущих, ни заплывших за буйки. Время шло, а поиски не увенчались успехом. Ирина в бессилии кусала губы и отчаянно ругала себя за то, что уснула. Ее мобильный пропал вместе с сумкой, позвать на помощь персонал лечебницы она не могла. Было ясно, что пациентки совершили побег. Действовали тихо, чтобы не разбудить Ирину, забрали мобильный, чтоб она не смогла поднять тревогу.

В воду они не входили. Вероятно, морских волн побаивались. За годы пребывания в лечебнице от морской стихии можно отвыкнуть. Значит, морской путь отметается. Ира подошла к сетке и поняла, что перелезть через нее не составляет особого труда даже для неподготовленных людей.

– Ирина, почему телефон отключен?

К ней приближался охранник лечебницы.

– А тетки где?

Он обвел взглядом огороженный пляж.

– Сбежали.

Ирина раздавила песчаный замок.

– Как это сбежали?

– Помоги найти. Иди по правой стороне, я по левой, встретимся у набережной. Ищем трех женщин в костюмах синего цвета. Переодеться они не могли.

– Но как они умудрились сбежать от тебя?

– Как? – Ирина на секунду задумалась. Рассказывать правду она не собиралась никому. – Засыпали песком глаза, а пока я отмывалась, сбежали.

О происшедшем они доложили в больницу. К поиску подключили правоохранительные органы. К ночи удалось вернуть в стены психбольницы двоих беглянок. Они не оказали сопротивления. Вероятно, в больнице им было комфортнее и лучше, чем в жестоком и коварном мире, с которым они столкнулись. Основываясь на показаниях найденных женщин, в поимке третьей уже никто не сомневался. Но второй день, ко всеобщему изумлению, не принес положительных результатов. Доктор Твердохлебов всерьез занервничал, когда и на третьи сутки Лосеву не нашли.

– Вы понимаете, что это не просто пациентка областной больницы?

Доктор срывался на крик и расхаживал по кабинету следователя взад и вперед.

– Не волнуйтесь, присядьте. Мы делаем все возможное. На поиски вашей душевнобольной брошены лучшие наши сотрудники.

– Да-да…

– Подумайте, куда она могла пойти без денег и документов? Ни поесть, ни попить, ни в туалет сходить. Вы понимаете, о чем я?

– Да-да…

– У нас же все платное на пляже. Даже песок, – следователь ухмыльнулся.

– Да-да…

– В город она не пойдет, он ей незнаком. Где-то по кустам прячется…

– Да в том-то и дело, – вспылил врач, – это ее город. Вы понимаете, о чем я?

Как только Лика поняла, что им все-таки удалось бежать, она предложила девушкам разделиться. Марта всего боялась, ее долго пришлось уговаривать даже перелезть через сетку. С такой далеко не убежишь. А Ленка вечно стонала и просила есть. Ее сманила перспектива поесть «за забором». С такой легко попасть в беду. За шашлык родную мать продаст.

Марту и Лену поймали сразу же и вернули обратно в «родные» стены. Лика спряталась в зарослях дикого кустарника. Сидела, дрожала и лихорадочно обдумывала, куда бежать дальше и где спрятаться. Голова гудела и производила сплошной туман. Но к следующему дню стало легче – прекращение приема медикаментов сказалось на ней положительно. Включилась мыслительная функция.

– Должен вас огорчить, Алексей Николаевич, мы прекращаем поиски вашей сумасшедшей, – следователь позвонил на пятый день.

– Но почему? Вы же ее не нашли!

– Мы нашли мобильный. Он выключен и вместе с сумкой найден в кустах, где она отсиживалась, видимо. Собаки взяли след, но он привел к шашлычной, где она оставила свои казенные вещи. Не волнуйтесь, скоро сама проявится.

Тем более, она не представляет никакого вреда для общества.

Твердохлебов плюхнулся на стул и в очередной раз вызвал к себе Ирину Яковенко. Что-то не сходилось в ее показаниях и том перепуганном лепете, который несли Малышева и Игнатова.

– Вызывали, Алексей Николаевич?

Ирина потупила взгляд, неуверенно переступая порог.

– Да, Ира. Сейчас приведут твоих беглянок, и вы еще раз мне всю историю повторите.

– А что случилось?

– Лосеву так и не нашли, – вздохнул Твердохлебов.

В комнату вошли две женщины в сопровождении санитарки.

– Можете быть свободы, Лидочка.

Санитарка кивнула и вышла. Женщины с опаской поглядывали на неприветливое лицо Ирины.

– Присаживайтесь, – пригласил Алексей Николаевич, указывая на свободные стулья.

Ирина не сводила с пациенток взгляда, заставляя их дрожать и заикаться. Предварительную беседу сразу по возвращении в лечебницу Ирина с ними провела. Предупредила: если не будут придерживаться ее версии, она может случайно перепутать лекарство или задушить их во сне. Женщины перепугались до полусмерти.

Поэтому в очередной раз повторили рассказ медсестры слово в слово.

– Значит, Лосева – инициатор, – доктор покачал головой. – Не ожидал…

Анжелика просыпалась и засыпала с монотонной давящей убийственной головной болью, от которой не было никакого спасения. Лишь на шестой день ей полегчало, и она смогла спокойно и трезво обдумать свое положение. За право жить в заброшенном сарае, именуемом складом, ей пришлось бороться с местными бомжами. В этом месте они хранили бутылки, которые собирали по пляжу в течение дня. На ночь «склад» запирали на замок, вместе с бомжами, которым некуда было идти. А утром приезжала машина, грузила тару. За сутки бомжи стаскивали большое количество бутылок, паковали в ящики и мешки под присмотром дяди Васи и потом только получали еду и могли отдохнуть. Едой, конечно, это можно было назвать с большой натяжкой, но хлеб им давали всегда. У дяди Васи был телефон, он давал распоряжения относительно объемов тары и количества еды. Он запирал на ночь двери сарая, а утром приезжал и открывал их, выпуская «работников» заниматься делом.

Лика попала в этот приют случайно. Мучаясь жаждой, она подобрала бутылку на песке и допила остатки лимонада. В этот момент кто-то больно пихнул ее в бок. Обернувшись, она увидела женщину, одетую в какое-то тряпье. Женщина размахивала палкой и прогоняла Лику с пляжа.

– Это моя территория! Отдай бутылку!

Лика от удивления раскрыла рот. Тетка выхватила бутылку и сунула в объемный мешок за плечами:

– Мало принесу – жрать не дадут.

Так состоялось ее знакомство с людьми, собирающими по пляжу и его окрестностям бутылки. У них не было дома, и жили они в этом сарае, как голодное и нищее племя. Лика несколько раз подумывала о том, чтобы вернуться на тот пляж, за сеткой, с которого они бежали. Здесь, в новой жизни, ей пришлось работать и унижаться, прежде чем она приспособилась к такой жизни и к такому обществу. В лечебнице пациенты сами себе не готовили, не стирали и не убирали. И теперь та жизнь казалась ей курортом, раем по сравнению с этим убогим существованием. Здесь каждый день она должна была работать с утра и до позднего вечера, тягать на себе тяжелые мешки с вечно звенящими бутылками, бороться за кусок хлеба, остерегаться побоев и ночных домогательств. Сто раз она успела пожалеть, что совершила побег. Но, как ни странно, в этом обществе она чувствовала себя намного свободнее. Всякий раз, когда ей удавалось посидеть спокойно у воды и, избавившись от головной боли, подумать, она пыталась вспомнить свою жизнь и сложить воедино куски головоломки.

– Я от мужа убежала, пил он и колотил меня, – жаловалась одна из соседок, сидя в кругу.

Такие посиделки становились регулярными с тех пор, как сократился световой день, отдыхающих поубавилось и работы стало поменьше. Женщины садились подальше от мужчин, играли в карты, рассказывали друг другу о своей прошлой жизни, делились мечтами и даже кулинарными рецептами. Лика всегда молчала. Она не знала, что о себе рассказать, кроме имени и фамилии. Ликой ее называли в той, другой жизни. А как она попала туда, как долго пробыла и почему, она не знала.

– Ты не помнишь, откуда взялась?

– Нет.

– Врет она все. Она дурдомовская.

– Точно, Васька ее бы не взял, если б не знал.

– А кольцо на пальце у тебя откуда?

– Дай поглядеть, сними.

Лика плотнее прижалась к стенке, а женщины придвигались все ближе и ближе. Почему на ее пальцах были золотые кольца и среди них обручальное? Она сама терялась в догадках и постоянно пыталась найти ответ на этот вопрос. Получается, она была замужем. Или есть? Или вдова? Или в разводе? Где тогда ее муж, и кто он такой? Почему она его ни разу не видела в больнице? Может, у нее есть дети? Где они и что с ними? Если столько золотых колец на пальцах, значит, она богата? Почему тогда живет среди бомжей? Где ее дом? Эти вопросы терзали ее днем и ночью.

Казалось, найдется ответ хотя бы на один из них, и все остальные распутаются, как клубок. А пока надо было в очередной раз отстаивать свое добро от загребущих рук «соседок».

– Да отстаньте вы все от меня!

– Тебя не учили делиться?

– Мы ей как сестры родные, а она вот как с нами?

Женщины сцепились в большой клубок, таскали друг друга за волосы, не скупились на тумаки…

В сарай влетел взбешенный дядя Вася, выхватил плеть и опустил ее на гурьбу визжащих женщин:

– Еще раз устроите заварушку, пожалеете, что на свет родились!

Сплюнув на пол сарая, он ушел, пообещав оставить всех без завтрака, который, впрочем, состоял из кружки вонючего несладкого чая.

Лика забилась в свой угол и плакала. Завтра вывихнутые пальцы распухнут и станут непослушными. Она не сможет работать. Но кого это здесь волнует? На удивление, прошла головная боль. Или она просто стала не так заметна на фоне другой физической боли? Лика всю ночь размышляла. Здесь становится опасно, оставаться нельзя. Значит, опять придется бежать.

К операции «Невидимка» подключилось СБУ. Масштаб хищений был слишком велик, чтобы спокойно сидеть и взирать на беспомощные потуги полиции.

Влада разозлили объявления в сети с просьбами звонить по указанному номеру телефона при малейшем подозрении. И его фоторобот. Составленный с картинки видеокамер банка. Новейшие технологии смогли его отследить? Куда катится этот мир!

Прогремел последний звонок. Медлить нельзя. Но он не мог покинуть столицу без прощального концерта. Он хотел поставить шах и мат. Эта игра на острие щекотала нервы, вводила в экстаз предвкушением победы.

Влад понимал, что даже в СБУ штат не резиновый. И он решил завалить ее сотрудников работой. Да так, чтоб на поиски «невидимки» вообще не оставалось времени. Лосев обладал лишь одной уникальной способностью – с помощью своего препарата ускоряться во времени. Быть невидимым для обычного человека.

В разгар рабочего дня он появился в районном отделении полиции. Принял препарат и решил создать беспорядки, чтоб сил и времени на поиски вора у сотрудников не осталось. Папки с бумагами полетели с полок на пол. Ящики столов были вывернуты, документы перемешаны. Все бумаги, которые в тот момент лежали на столах, исчезали прямо из-под носа. Вот так – были, и нет их. Влад бесился и неистовствовал, куражился и бесчинствовал, желая отвлечь внимание от своей персоны. Как ураган пронесся по столам, шкафам и стеллажам, сметая все на своем пути. Выбегая из здания, Влад оглянулся на свою работу. Листы зависли в воздухе, напоминая осенний листопад, папки не долетели до пола, чай застыл каплями над раскрытым журналом. Картина Лосеву понравилась.

Как и надеялся Влад, переполох сыграл в его пользу. Где это видано, чтобы одновременно во всех кабинетах следственного управления просто так среди бела дня исчезли документы, никак не связанные между собой? Неразбериха творилась немыслимая. Пропажам не могли придумать логического объяснения, а КАК это все исчезло, вообще не поддавалось объяснению.

А Влад уносил ноги. Он не только ослабил внимание своих преследователей. Он выиграл самое ценное – время.

Лика стояла на обочине и пыталась поймать машину. Небо стремительно темнело, появлялись первые звезды, а девушка стояла на том же месте, что и час назад. Ноги окутывала жижа цепкой грязи, а в луже рядом отражался вылезший из-за деревьев месяц, медленно, но уверенно описывающий пируэт по небу. Температура падала быстрее, чем получалось дышать. Осенью холодает резко, без предупреждения.

Черное небо пузом чиркало о землю, Лика дрожала на обочине, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой. Оставалась одна надежда – на темноту, на то, что в сумерках ее внешний вид не отпугнет водителей и без того немногочисленных машин.

Ей показалось, что стало еще темнее, как будто тот мрак, к которому привыкли глаза, сменился непроглядной теменью. Стало страшно. Минуты складывались в часы, а время тянулось, как раскисшая резина. Лика сидела на обочине, вспоминала свою прежнюю жизнь. В отдохнувшую от медикаментов голову по частям возвращалась память. Инстинкты толкали к выживанию, но тело хотело спрятаться и умереть. Воспоминания о прошлом ей не нравились.

Тогда она решила вернуться на пляж и совершить суицид.

Она утонула.

Потом был спаситель, алчный фельдшер, полицейский Миха и ее второе рождение.

О человеке-невидимке, или «прозрачном воре», трубили все СМИ. Последние полгода Влад почти не выходил на улицу, заказывал еду в номер. Чтобы не привлекать дополнительное внимание, каждый раз он звонил в разные заведения. Иногда посыльные удивлялись, протягивая бородатому дядьке пиццу, которую он заказал на другом конце города.

В гостинице персонал шептался, строили гипотезы о странном жильце, но это его не беспокоило. Беспокоило состояние здоровья. Приступы удушья участились. Если раньше такие скачки мучили его после принятия препарата, во время фазы пробуждения, то в последнее время они нападали внезапно, независимо от приема «Воскресина». Справляться самостоятельно становилось тяжело. Владу требовалась помощь со стороны. В моменты припадков он не мог нормально дышать, нужен был человек рядом, который не даст ему впасть в кому. Обращаться в больницу он боялся. Ему был нужен доктор, который срочно поправит здоровье, уколет новейшие медпрепараты, реанимирует и поможет переправиться за границу. На лечение.