Текст книги "Проклятая картина"

– Вот это я понимаю! – восхитился Гера и, совершенно не стесняясь, наложил в свою тарелку побольше мяса. – Шаман, ты чудо!

Арсений зарделся и, будто невзначай, покосился на Люсинду – оценила ли она его жест?

– Господи, хорошо, что он не пригласил ансамбль. Живую музыку я бы уже не выдержал, – тихо, так, что его услышала лишь сидевшая рядом Люсинда, пробормотал Макс. И с тяжелым вздохом позволил официанту наполнить бокал минералкой.

Глава 8

Ближе к вечеру неожиданно приехала Лида. Марина хоть и удивилась, но визиту обрадовалась. Похоже, настолько одичала за два с половиной месяца в больнице, что была счастлива видеть даже вредную ведьму.

Коллега привезла Марине коробку с пирожными, поинтересовалась самочувствием. Но при этом ответ будто не казался Лиде важным. Она прошлась по палате, остановилась возле вазы с букетом от Макса, мечтательно тронула пальцем бутон, а затем торжественно объявила:

– Я выхожу замуж!

Марина не разочаровала гостью реакцией: поздравила и поинтересовалась, когда состоится торжество.

– Мы с Герой еще не назначили дату. Поедем в ЗАГС на следующей неделе. Ты, кстати, тоже приглашена.

С этими словами Лида скользнула взглядом по одеялу и будто невзначай качнула головой. Марина почувствовала себя так неловко, что едва подавила порыв закутаться до подбородка. На фоне яркой красавицы она обычно ощущала себя неказистой. Ей нестерпимо захотелось избавиться от осточертевшей пижамы, сходить в салон – подровнять отросшие волосы, нанести питательную маску, сделать макияж, маникюр и, главное, пройтись. Просто пройтись своими ногами!

– Спасибо, Лида. Не знаю, смогу ли попасть на свадьбу. Но я очень за вас рада.

Марина постаралась вложить в голос как можно больше сердечной теплоты.

– Я к тебе по делу! – коллега, видимо, поняв, что опростоволосилась с приглашением, поторопилась сменить тему:

– Поделись контактами магазина, свадебные аксессуары из которого ты рекламировала. И твой знакомый фотограф не работает случайно на свадьбах?

– Фотограф – моя сестра Наташа. Не знаю, готова ли ты доверить свадебную съемку любителю. А контакты магазина дам, – с этими словами Марина потянулась за своим мобильным, чтобы отыскать нужный блог. Невольно ей вспомнился первый визит в магазин, неожиданная встреча с Максом и то, что затем последовало.

– Я прислала тебе ссылку. Хозяйка – настоящий профессионал. Она обязательно подберет нужное.

– Спасибо! – обрадовалась Лида, пролистывая блог. – Кстати, твои фотографии до сих пор висят. Красиво.

Они обе помолчали, вспоминая в обоюдной неловкости прошлые события.

– Как там новое расследование? – поинтересовалась Марина, чтобы нарушить тишину. Лида явно тяготилась и местом, и ситуацией, но не решалась сразу распрощаться.

– Интересное! – подхватила коллега тему. – Мы пока мало продвинулись, но кое-что нащупали. Сегодня ездили в одно место. Макс, как всегда, спец по кладбищам. Он и обнаружил кое-что интересное.

Марина слушала Лиду и думала о том, что скорое замужество сделало коллегу менее заносчивой. Может, ведьма так нуждалась во внимании, что требовала его язвительными замечаниями?

– Еще шаман нас сегодня накормил не хуже, чем на банкете, – усмехнулась Лида и рассказала про сюрприз, который ожидал команду после возвращения в офис.

– Гера, конечно, дико обрадовался. Ему только дай поесть! Люсинда, как всегда, сидела мечтала. Перед ней хоть тарелку с бутером поставь, хоть с фуа-гра – не различит. А Макс весь обед усиленно пытался сохранить фирменный покерфейс, но гримаса выглядела так, будто у него разболелись зубы.

– Представляю, – улыбнулась Марина. Кажется, Макс продолжал сердиться на Арсения. Только вот почему? Но шаман, конечно, отжег! Молодец, не сдается, пытается всеми силами влиться в коллектив. Кажется, сегодня он завоевал если не сердце, то желудок Геры точно.

– Ну… Мне пора, – произнесла Лида с явным облегчением, когда новости закончились.

– Спасибо за пирожные и приглашение. Кстати, – вспомнила Марина, – у меня же есть промокод в этом магазине! Погоди, сейчас…

С этими словами она отыскала личное сообщение от Светланы – владелицы бутика.

– Отправила. Пользуйся. Вряд ли мне эта скидка когда-нибудь пригодится.

– Спасибо, – коллега поблагодарила и снова опустилась на стул, хоть уже застегнула пальто. – А вот это ты зря про «не пригодится».

В голосе Лиды, ставшем серьезным, просквозили незнакомые интонации – не язвительность, не фальшивое сочувствие, а неожиданная теплота.

– Я видела вас с Максом в предсказаниях – еще до того, как все случилось. Он, конечно, долго тормозил, но ваши отношения были предначертаны, как и беда. Я пыталась вас уберечь, думала, что смогу изменить события, если остановлю Макса, а ты уволишься. Мы с ним поэтому и ругались: он слал меня к черту и пер напролом, а я никак не могла до него достучаться. Но, видимо, так все и должно было быть.

Лида помолчала, ожидая реакции Марины. Но та сидела, боясь пошевелиться и тем самым помешать коллеге закончить непростое признание.

– Макс, похоже, винит себя в случившемся.

– Думаешь, он ездит ко мне поэтому? – спросила Марина, понимая, что сейчас либо рухнет в пропасть, либо взлетит к небу. Лида никогда не была с ней мягка. Это шаман щадил ее чувства, а ведьма обычно била наотмашь.

Гостья встала и подошла к столику с букетом.

– Обстоятельства меняются, а вы с Максом нет. Ты по-прежнему не допускаешь мысли, что в тебя может влюбиться симпатичный парень. Не знаю, что с тобой не так, почему ты в себе не уверена. А Макс, видимо, опять тормозит? Хоть этот букет говорит об обратном.

– Цветы дарят и в случаях, когда чувствуют себя виноватыми…

Лида развернулась и усмехнулась:

– Я больше не лезу в ваши отношения. Сами все решите. Но вряд ли Макс стал бы давать ложные надежды из жалости. Марина, разберись со своей самооценкой.

– Спасибо. Постараюсь.

Слова ведьмы не обидели, наоборот, обнадежили.

Гостья тонко улыбнулась и повязала шарф, собираясь уйти. Но Марина ее остановила:

– Лида, погоди!

О тех странных снах, которые ее пугали, она не отважилась бы рассказать ни Арсению, ни Максу, но отчего-то поняла, что Лида сможет ее выслушать. Марина снова увидела молодую женщину с темным каре и кровавым ртом. На этот раз незнакомка стояла на фоне какой-то рамы в человеческий рост и ухмылялась. Ощущения от сна остались самыми неприятными. «Скоро все закончится. Отдала, как русалочка, голос, но обрела ноги. Не бойся…» – проговорила страшная женщина, а потом показала Марине то, что лучше бы не знать.

– Мне снится страшное. Я боюсь, что может случиться что-то плохое.

Марина рассказала почти все, утаила только слишком личное. Лида выслушала очень внимательно, а потом спросила:

– Что перед этим случилось необычного? Вплоть до мелочей!

– Ну… Ко мне приезжал Арсений и помогал поправиться. Вводил в транс… Но Макс застал его тут вчера и рассердился: посчитал, что шаман может мне навредить.

– Понятно, почему Макс сегодня был такой, будто наелся лимонов, – хмыкнула Лида. – Впрочем, он может быть прав: мы совсем не знаем Арсения.

Лида задумчиво похлопала себя пальцем по пухлым губам.

– Хорошо! Я посмотрю, что это за сны у тебя такие.

Марина больше не стала задерживать коллегу, но после ее визита почувствовала значительное облегчение. Во-первых, Лида намекнула на то, что Макс влюблен. Во-вторых, рассказала кому-то о кошмарах.

Марина откинулась на подушки и прикрыла глаза.

Время до прихода Макса пролетело незаметно, хоть он сегодня и опаздывал. Марина снова встретилась в зимнем саду со Станиславом Родионовичем, которому накануне дала почитать книгу Ремарка. Разговоры с пожилым мужчиной завязывались такие интересные, что девушка забывала и о напряжении, возникшем между ней и Максом, и своих кошмарах.

О себе Станислав Родионович почти не рассказывал, только то, что это сын расстарался – оплатил пребывание родителя в люксовой палате. Но зато расспрашивал Марину о ее жизни с такой жадностью, будто его всерьез интересовало, чем увлечены девушки ее возраста. И Марина как-то незаметно для себя поведала о коллегах с необычными талантами, о своей роли в агентстве до аварии.

Сегодня Станислав Родионович ожидал в зимнем саду с двумя кружками чая. Самого настоящего, горячего, ароматного!

– Нечего нам этой бурдой травиться, – проворчал он, кивнув на автомат с напитками. Марина, видя такой расклад, выразила сожаление, что не захватила с собой коробку с пирожными.

– Мне сладкое нельзя, – возразил Станислав Родионович. – Угостите маму, вашу сестру или молодого человека. Наверняка он после работы голодный.

Марина улыбнулась. После разговора с Лидой ей стало значительно лучше. Надо же, а раньше коллега только портила ей настроение!

Станислав Родионович в этот раз не стал расспрашивать о работе, коллегах, зато завел разговор о книгах. Во время обсуждения творчества Ремарка их прервал появившийся Макс.

– А вот, похоже, и ваш молодой человек! – весело объявил Станислав Родионович и поднялся из кресла. – Мы тут с Мариной чаевничаем и интересно беседуем. Мне скучно, а она меня, старика, развлекает!

– Ну какой вы старик, Станислав Родионович! – засмеялась Марина, Макс тоже улыбнулся. – С вами очень интересно! И да, вы правы, здесь скучно.

– Ничего, деточка, скоро отправимся по домам, – посерьезнел Станислав Родионович, окинул парня взглядом и, будто одобрив, кивнул.

– Как ты? – поинтересовался Макс, когда они остались вдвоем. Сегодня он выглядел по-другому: с обновленной стрижкой, гладко выбритый, одетый в синие джинсы и светло-бежевый джемпер. Видимо, после работы заехал в парикмахерскую и домой.

– Нормально, – улыбнулась Марина. – Болтали со Станиславом Родионовичем о всяком.

– Ты даже в больнице находишь поклонников! – засмеялся Макс. – Давай прогуляемся?

– Сейчас? – изумилась Марина, потому что за окном разливалась темнота, да еще через четверть часа намечался ужин, а потом – вечерние процедуры.

– Да, сейчас, – заявил Макс. – Тебе не помешает нарушить рутину. Я приглашаю тебя на свидание!

– На свидание? – растерялась Марина. – Но…

– Если тебя беспокоит, как отнесутся к твоему побегу медсестры, то не переживай, я уже договорился.

– Макс… На свидание в пижаме? И… – Марина с неприязнью, даже с испугом покосилась на коляску. Теперь в ее жизни существует это ненавистное напоминание о ее малоподвижности, а вместе с ним – сочувственные взгляды. В больничных стенах кресло не казалось чем-то выбивающимся из «нормальности», а вот за их пределами…

– Ничего не имею против пижамы! Но понимаю, что для девушки важно нарядиться на свидание, тем более оно у нас как бы… первое, – Макс сделал вид, что не заметил паники в ее взгляде, брошенном на коляску. – Я позвонил Наташе, мы встретились, и она передала кое-что для тебя.

– О господи, Макс! – засмеялась Марина, чувствуя, что ее отпускает страх.

Свидание! У нее будет настоящее свидание! Накануне они с Максом расстались на такой ноте, которая породила больше вопросов и тревог. Марина ожидала этим вечером непростого разговора, но Макс сумел все повернуть по-другому. Так, что она почувствовала себя счастливой.

– Поехали, – подмигнул он. – Твои вещи уже в палате. Если нужно, я помогу… переодеться.

Он заметно стушевался, и Марина качнула головой:

– Я справлюсь.

Открыв в палате пакет, она мысленно «убила» сестру. Наташа положила красивое и теплое платье. Но к нему добавила тот самый комплект белья, который Марина купила накануне аварии и так и не успела надеть. Что сестра успела себе вообразить?

Марина спохватилась, поняв, что держит в руках невесомое нежно-голубое кружево слишком долго, а стоявший возле окна Макс наблюдает за ней.

– Эм… – смутилась уже она и поспешно убрала белье в пакет. – Думаю… это лишнее. Наташа… Она такая.

В палате горел приглушенный свет, тени только добавляли интимности. И Макс, не сводивший с Марины взгляда, показался особенно привлекательным. Неужели такой красивый парень, о котором она тайно мечтала два года, пригласил ее на свидание?

– Если нужно, я выйду.

– Э… Да. Я тебя позову.

Он ушел, а она прижала ладони к пылающим от волнения щекам. Макс в эти два с половиной месяца видел ее неприбранной, бледной, беспомощной. И сейчас Марина, разглаживая на коленях платье, пыталась осознать, что не просто переодевается, а собирается на прогулку с любимым человеком. Как хорошо, что мама сегодня утром помогла ей вымыть голову: можно распустить волосы. Натуральные завитки будут смотреться очень эффектно.

Марина смогла одеться самостоятельно. Но когда она натягивала колготки на непослушные ноги, невольно поддалась сомнениям. Может, сейчас, в потемках, мало кто обратит на них внимание. Но что будет потом? Среди белого дня их пара будет притягивать сочувственные и недоуменные взгляды: что такой видный парень делает рядом с девушкой в инвалидной коляске?

От прежней эйфории не осталось и следа. Но в этот самый момент сестра, будто почувствовав настроение Марины, прислала сообщение:

«Не вздумай отказываться!»

Ох, романтично настроенная Наташка продолжала свято верить в возможность «большой и светлой» любви, которая преодолеет все сложности.

Марина помедлила, думая, что ответить, и написала то, что ей показалось более подходящим:

«С бельем – перебор. А за платье спасибо».

«Там еще косметичка! Между прочим, палетка теней и тушь – новые! Купила себе, но даже не распечатала. Дарю».

«Спасибо».

Наташе все же удалось исправить настроение. Когда Макс вернулся в палату, Марина встретила его при полном параде: в платье, с подведенными глазами, распущенными волнистыми волосами и улыбкой.

Прежде чем вывезти Марину на улицу, Макс закутал ее, одетую в куртку, еще в плед.

– Там холодно. Хоть нам и недалеко…

Она не спросила, куда он ее пригласил, но парень все объяснил по дороге:

– Я заказал в ресторане столик. Честно, не знаю, насколько там вкусно. Но место показалось уютным, и, главное, находится неподалеку.

Несмотря на то, что Макс предупредил, что не пробовал в этом ресторане кухню, все он продумал, подготовил и, похоже, предупредил персонал, что его спутница будет в коляске. Марина не встретила пугавших ее сочувственных взглядов, а только вежливое радушие. Столик им приготовили в нише, в которой они находились бы в уединении. Марина покосилась на удобный диванчик возле окна, и Макс без слов ее понял.

– Разрешишь?

Он наклонился к ней и легко подхватил на руки. Марина зажмурилась, потому что этот момент так часто представляла в мечтах – еще в другой жизни, в которой они с Максом были просто коллегами. До нее донесся запах его одеколона, и от этого аромата – знакомого, вызывающего ворох ассоциаций и воспоминаний, сердце неожиданно кольнуло.

Макс мягко усадил Марину и откатил коляску в дальний угол.

– Тебе удобно?

– Да. Мне очень тут нравится.

К ним подошел официант, зажег свечи, выложил меню и карту вин.

– Что ж… Вино? – весело предложил Макс.

– Ты за рулем, а я на лекарствах, – напомнила Марина.

– Ну вот, все испортила! – засмеялся он, раскрыл карту, изучил ее, а потом подозвал официанта.

– Я выбрал очень легкое вино. Половина бокала ни тебе, ни мне не навредит.

Это было прекрасное свидание. И блюда, которые им подали, вкусные. Макс не ошибся с выбором места. Некая неловкость, которая возникла между ними в первые минуты ужина, быстро развеялась. Макс открывался Марине с другой стороны – не только как заботливый парень, но и как интересный собеседник, с которым можно болтать обо всем, смеяться, шутить. Марина даже забыла, что в углу, скрытая тенью, притаилась коляска, и после ужина придется вернуться в реальность – в больничные стены.

Официант собрал пустые тарелки и ушел за десертом. С лица Макса вдруг исчезла улыбка, оно приняло серьезное выражение.

– Марина… Я хотел сказать тебе кое-что важное. Мне неловко об этом говорить, потому что для меня это впервые.

Он сделал паузу и смущенно улыбнулся. Волнение хлынуло на щеки Марины румянцем, внутри обожгло то ли от радости, то ли от неожиданности. Но одновременно она почувствовала, будто кто-то сжал ее запястье ледяными пальцами. Марина испуганно отдернула руку, но ее спутник этого не заметил.

– Наши близкие – семьи, коллеги – считают нас парой. И я тоже. Ни одна девушка мне не нравилась так, как ты. Я хочу быть с тобой. Но хочешь ли этого ты?

Он замолчал.

А Марина поняла, что не знает, что ему ответить. Она столько раз представляла себе эту сцену в мечтах, но, когда это произошло, ей вдруг стало страшно.

Этот страх был инфернальный, холодный, колючий, словно легкие наполнились колотым льдом. Марина содрогнулась и невольно передернула плечами.

– Замерзла? – обеспокоился Макс.

– Д-да, – выдавила она. Он тут же поднялся и принес ее куртку. Марина закуталась, но согреться так и не смогла. Ее знобило, перед глазами мелькнула тень, сквозь которую Макс – красивый, чьими чертами она любовалась весь ужин, – внезапно показался безобразным. Нет, его лицо не стало другим. Но в глазах мелькнула явная скука, губы искривила порочная усмешка. «Он тебе врет!» – произнес кто-то на ухо, и девушка испуганно дернулась.

– Марина, я не давлю. Не отвечай сейчас. И если скажешь «нет», я тоже пойму.

Голос парня будто доносился сквозь толщу воды, а все яснее и звонче звучал другой – женский, знакомый: «Врет, ты у него не единственная. Знаешь, сколько у него было влюбленных дурочек?» Перед глазами пронеслась череда лиц незнакомых девушек, которых Макс равнодушно оставлял после пары совместных ночей. Что это? Страхи, которые гротескно обрисовали будущее Марины, или она погрузилась в его прошлое – темное, порочное?

«Ты, в отличие от них, умная. Сделала правильный выбор. Тебе больно, но это ненадолго. Освободись от того, что тебе так мешает, отдай мне, и получишь настоящую опору».

Марина зажмурилась и помотала головой, силясь избавиться и от нашептывания, и от ощущения, будто некто опустил ей на плечи ладони.

– Тебе нехорошо? – не на шутку встревожился Макс. На этот раз его голос прозвучал четко.

– Н-не… Нет. Все нормально, – ответила она. Неприятное ощущение исчезло, будто некто наконец-то перестал давить ей на плечи. Шепот растворился в шуме – гуле приглушенных голосов, тихой музыке, которая играла в зале ресторана. Марина выдавила растерянную улыбку, но Макс нахмурился, а потом внезапно вскинул руку, подзывая официанта.

– Пожалуйста, счет, – отрывисто попросил он.

– Макс, все хорошо! – попыталась остановить его Марина.

– Не хорошо, – пробормотал он, торопливо доставая бумажник. – Если хочешь десерт, я попрошу, чтобы его дали нам с собой.

– Нет, не хочу. Я сытая. Макс, ты так встревожился из-за меня? Но я в порядке! Это было какое-то минутное, гм, головокружение.

– Точно? – спросил он, всматриваясь ей в лицо. Марина кивнула, но Макс, похоже, не поверил.

– Лучше будет, если мы вернемся в больницу.

Марина больше не стала спорить.

Он задержался у нее еще на полчаса. О случившемся в ресторане они больше не говорили. Но от той легкой беззаботности, в которой прошел ужин, не осталось и следа. Макс о чем-то хмуро думал, иногда обводил взглядом палату, будто что-то привлекало его внимание. Что он чувствует? Зная о его даре, Марина предпочитала не спрашивать. Она одновременно и боялась остаться одна в палате и отчего-то хотела, чтобы Макс ушел. Ее напугало то, что произошло в ресторане, и это происшествие поглотило, будто черная дыра, радость от признания Макса.

Он ушел, когда в палату заглянула медсестра.

«Как все прошло? Вы поцеловались?» – написала Наташа. Марина с трудом подавила желание ответить что-то резкое. Как сестра невовремя со своим неуемным любопытством! Отвернувшись к стене, Марина обняла подушку и расплакалась.

Что-то пошло не так. И причина испорченного свидания была вовсе не в признании Макса, а в самой Марине. Что-то в ней появилось чужеродное, как червоточина. И это нечто страшное расползалось в груди, поглощая все то светлое, волнительное, прекрасное, что она чувствовала к Максу.

«Зато ты сможешь ходить, – услышала она, засыпая. – Русалочка тоже пожертвовала дорогим ради того, чтобы получить вместо хвоста ноги».

Марина не хотела быть той самой русалочкой. Она прекрасно помнила, чем закончилась сказка.

«Это сейчас больно. А потом станет легко. Ты снова сможешь заниматься танцами. Ты ведь когда-то танцевала?» – сказала ей женщина с черным каре. И хищно улыбнулась кровавым ртом.

Глава 9

Макс остановил байк и заглушил мотор. От платформы отошла электричка на Москву, по лестнице спустились два человека – пожилой мужчина и парень. Макс бросил взгляд на часы: приехал даже раньше, чем рассчитывал. Но не успел вытащить телефон, как услышал за спиной шаги.

Он оглянулся и увидел одетую в теплую куртку и черные штаны Люсинду. Через руку у напарницы был перевешен красный мотоциклетный шлем, особенно ярко выделяющийся на фоне темной одежды. Обычно Люси пользовалась тем, который был у Макса, но сегодня внезапно принесла свой.

– Специально купила или… – не сдержал любопытства он.

– Или, – в своем духе отрезала Люсинда.

Макс подождал, пока она устроится за его спиной, и с грустью подумал, что мотоцикл пора ставить в гараж. Это стылое вылинявшее утро наконец-то разродилось снегом, пусть и покрывшим землю невесомым слоем. На следующие дни прогноз обещал метель. Родители предложили Максу свою машину, потому что в ближайшее время не собирались ехать на дачу, а по городу отец предпочитал передвигаться на метро. Что ж, возможно, не стоит отказываться, тем более что приходится часто выезжать.

– Куда едем, на кладбище? – громко спросила Люсинда.

– Нет. На место дома, в котором жил художник.

Коллега не стала спрашивать, почему Макс так решил, видимо, поняла, что он не почувствовал у могилы призрака и надежды возложил на место трагедии.

Путь был недолгим, но и за эти несколько минут, что они мчались к поселку, где находился сгоревший два года назад дом, Макс успел передумать много всего. И хоть он пытался настроиться на работу, мысли то и дело возвращались к Марине. Что случилось вчера на свидании? И где найти деньги на дорогую реабилитацию?

Перед этой поездкой он успел съездить в банк в попытке получить еще один кредит. Несколько дней назад Макс подробно расспросил лечащего врача о всевозможных центрах реабилитации, а потом внимательно изучил информацию в интернете. Вариант, что девушку будут возить каждый день из дома, отпадал сразу: в ее пятиэтажке не было лифта, а жила Марина на четвертом этаже. Значит, нужен полный пансион. Фактически еще одна больница… Макс рассматривал и вариант съема квартиры неподалеку от медицинского заведения. Но все равно сумма, которую нужно было внести сразу, пугала своей неподъемностью.

На эту проблему накладывался осадок от странно закончившегося свидания и спора с мамой Марины, прознавшей о том, что Макс ищет средства. «Максим, у Марины есть мы, ее родители, и деньги – наша проблема. Ты не должен ничего на себя взваливать. Ты и так много сделал. За то, что ты все разузнал, я тебе очень благодарна, а влезать в еще один кредит запрещаю!»

Он припарковался в конце аллеи, которую они накануне осмотрели с Люсиндой и Лидой. Напарница спешилась и сняла шлем.

– Ты сегодня какой-то дерганный, – заметила она.

– Почувствовала? – усмехнулся Макс, не став спорить.

– Поняла по твоей манере вождения. Что случилось?

– Да вроде ничего такого… – вздохнул он. – О Марине все думаю. А надо бы о деле.

– Проблемы?

– Нет… Это же нормально – беспокоиться в такой ситуации.

– Да, – после некоторой заминки ответила Люсинда. Поверила ли она его нарочито беспечному тону? Скорей всего, нет.

– Посмотрим, где жил художник, – сменил тему Макс. – Если нам повезет, то я смогу выйти на контакт с призраком. Если нет, то поедем на кладбище.

– Виктория тебе больше не звонила?

– Я к ней съездил. Но из новостей только то, что обнаружилась пропажа запасной связки ключей. Картину вынес тот, кто смог легко отпереть дверь.

– Муж?

– Кто его знает. Может, и он. Или не он. Я надеялся, что Гера установит место, откуда были отправлены сообщения. Но наш хакер говорит, что провайдер какой-то мутный. Призрачные сообщения, призрачный покупатель картины, представившийся именем погибшего художника…

– Тот человек больше не перезванивал?

– Виктория попыталась с ним связаться, но телефон отключен, – вздохнул Макс.

– Она больше не нужна звонившему, потому что он, похоже, получил свое.

– Возможно, – согласился Макс. – Что в этой картине такого ценного, Люси? Твой знакомый ничего больше не сказал?

– Нет, – качнула головой она и нахохлилась – то ли от холода, то ли потому, что вопрос ей не понравился.

– Меня смущает эта пририсованная фигура. Сам ли автор ее добавил, или кто-то другой… – пробормотала Люси будто себе.

– Про эту фигуру я и хочу выяснить.

От сгоревшего дома остались три стены, в которых с воем, будто беспокойное привидение, гулял ветер. К счастью, участок располагался на отшибе. Видимо, художник любил одиночество. За небольшой территорией, которую обозначал поваленный забор, начинался запорошенный снегом луг, а вдали темнел лес. Уединение, несмотря на расположенный в сотне метров жилой поселок, не показалось Максу приятным. Впрочем, что может быть хорошего на месте трагедий? Он краем глаза заметил, как подобралась Люсинда: что-то насторожило? Пригласил ее с собой Макс не просто за компанию, а в надежде на помощь. Что-то почувствует он, что-то увидит она.

Макс первым вошел на территорию. Гравий шумно захрустел под рифленой подошвой ботинок. Люси пристроилась рядом, но тут же оскользнулась. Макс успел подхватить ее под локоть.

– Осторожно!

– Это ты будь осторожен, – возразила она.

– Побудь, пожалуйста, здесь. Я сам обойду территорию.

– Уверен?

– Да.

Макс не хотел, чтобы она помешала ему в задуманном. В последнее время Люси слишком уж сильно о нем пеклась.

Он осмотрел развалины, покружил по неухоженному участку, стыдливо прикрытому снежным налетом, и остановился рядом со скамейкой. Может, художник работал над картинами здесь, за домом, откуда открывался вид на луг? Или выходил сюда с чашкой утреннего кофе, чтобы обдумать будущие сюжеты? Макс ничего не знал о привычках Геннадия Андреевича, но вообразил некоторые в надежде выйти на контакт.

Глухо.

Ладно. Макс усмехнулся и снял с шеи Лидин оберег. Коллеге наконец-то удалось создать защиту, которая не развалилась. Но ведьма тоже перестаралась в заботе: ее охранка получилась такой сильной, что сквозь нее никто не пробивался. Вчера Макс гулял по кладбищу будто в броне. Но броня хороша при возможной атаке, а сегодня ему нужна чувствительность.

Он положил на лавку «бусы», по которым вчера не преминул пройтись Гера, и, прикрыв глаза, представил, что снимает с себя слой за слоем светящиеся разноцветные ауры.

Про такую защиту – «ауры», как Макс про себя их называл, – он вычитал в одной из книг Сергея Степановича еще давно, но использовал тогда рунические формулы шефа. А с тех пор как ставы перестали действовать, попробовал этот способ. Защита оказалась некрепкой и быстро исчезала, потому что Макс наверняка делал что-то не так. Но все равно по утрам он мысленно наносил на себя «ауры», а в течение дня, если приходилось выезжать из офиса, обновлял.

Прикрыв глаза, Макс вообразил, как снимает разноцветные слои. Может, если он полностью откроется, то сумеет не только услышать погибшего художника, но и увидеть его? Макс не был визуалом, но отчего-то пришла уверенность, что у него получится зайти дальше, чем он обычно отваживался.

Синий светящийся слой последовал за белым, за синим – серебристый. И с каждой снятой «аурой» Макс будто спускался на одну ступеньку в темный подвал – шаг за шагом, касаясь ледяных осклизлых стен ладонью, наугад, не столько всматриваясь в темноту, сколько вслушиваясь в нее. Сознания коснулся тихий писк, который с каждым шагом становился все громче. Ровный, надоедливый, на одной ноте, будто зуммер. Где-то Макс уже слышал такой. Ах да, в больнице, очень давно, когда сам шагнул за черту… «Я не хочу туда! – невольно запаниковал он, будто ему было не двадцать семь лет, а снова семнадцать. – Это не настоящее, а прошлое», – попытался убедить себя, но писк становился все громче, отчаянней. Он не увидел, но догадался, что этот звук породил суету: кто-то всполошился, куда-то побежал, а потом вокруг Макса сомкнулось кольцо из людей с закрытыми масками лицами.

«Это иллюзия. Тебе в другое место», – попытался он выровнять свое направление. Писк стал прерывистым, развороченную когда-то взрывом левую ногу полоснуло болью, грудь и плечо будто ошпарило кипятком. И следом на Макса обрушилась какофония из плача, криков, бормотания и смеха. Это оказалось настолько сильно, что он покачнулся, взмахнул руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться, только не нащупал никакой опоры. От лавины чужих голосов накатила тошнотворная мигрень, и Макс рухнул на колени, сжал ладонями виски, будто это могло остановить новую вспышку адской боли. А потом погрузился в спасительную тишину. Но за мгновение до этого успел услышать вполне четко произнесенную фразу:

– Сердцеедка. Ищи ее!

Привела его в чувство хлесткая пощечина. Макс открыл глаза и первое, что увидел, – покосившееся серое небо.

– Черт тебя побери, – ругнулся кто-то сквозь зубы, и небо заслонило лицо Люсинды. Краски схлынули с ее лица, и на фоне алебастровой бледности светло-зеленые глаза показались Максу изумрудными, а растрепанные рыжие волосы – темно-каштановыми.

– Ты офигел?! – вдруг заорала Люсинда, едва он встретился с ней взглядом. Это было так внезапно, так неожиданно и непривычно – увидеть от безэмоциональной Люсинды такую реакцию, что Макс рывком сел.

Его тут же качнуло, он оперся ладонью на влажную от подтаявшего снежка землю и подтянул ноги. Еще одно усилие, и смог пересесть на лавку. Люсинда же осталась стоять напротив, гневно хмурясь.

– Зачем ты это сделал?

Она подняла руку с зажатыми в ней бусами, а затем практически швырнула оберег Максу на колени. Он невольно отпрянул. И зря, потому что от резкого движения снова замутило. Макс стиснул зубы и зажмурился.

– Что, плохо? – спросила уже спокойней Люсинда и присела рядом. – Как маленький…

– Кто бы еще говорил, – не удержался Макс, припоминая ей те случаи, когда она сама пренебрегала защитой. Но Люсинда только хмыкнула.

– Идти сможешь? – спросила она через какое-то время.

– Я не ранен.

– Но заорал так, будто тебя живьем резали.

– Зашел не туда. Случайно получилось.

Он не стал признаваться, что ему действительно было больно – так, как много лет назад.

– Шоколадку дать?

– Нет, не надо.

Макс осторожно наклонился, собрал чистого снега в ладонь и обтер лицо. От холода стало немного легче.