Текст книги "Нельзя же все время смеяться"

Матильда

Сбоку на коробке было написано «Матильда».

Каждый раз, получая в подарок немецкую куклу, Алина внутренне протестовала: почему это она должна соглашаться со странным именем, что придумали какие-то немцы. Ведь кукла-то её! А кто хозяин, тот и называет так, как сам захочет. Её Леночка когда-то была Региной, Таня – Бигги, толстый пупс Отто стал Димой.

И потому она, вся расстроенная, опять побежала к маме:

– Смотри, смотри… Они опять что-то написали! Что тут написано? Что написано тут? – она нетерпеливо трясла коробку.

Сквозь прозрачную крышку красочной коробки видно было, как внутри перекатывалась кукла, сонно открывая и закрывая зелёные глазки с густыми ресницами.

– Алина, сколько тебе лет? – спокойно спросил папа.

Та недоуменно развернулась к отцу. «Неужели, он забыл, сколько мне лет?»

– Шесть…

– Шесть. А почему ты до сих пор читать не научилась? Вот как можно в шесть лет не уметь читать?

Папа опять не вовремя начал такой неприятный, так часто в последнее время всплывающий, разговор…

Алина сморщила носик, опустила виновато голову, раздумывая, что бы в этот раз ему ответить, чтобы не повторяться. Потому как объяснение, что она не ходит еще в школу, папу больше не устраивало. Пауза затягивалась, как Алина вдруг нашлась:

– А ты мне в последний раз прочти. В самый последний! А завтра я уже научусь читать. Честное слово! – выпалила она с чистосердечием. Главное – это сегодня узнать, что же написали эти немцы. А завтра, если ей что-то еще раз понадобится прочесть, папа же всё равно не откажет.

– Завтра научишься? Ну, раз так, то сейчас прочтем, куда деваться-то… Иди ко мне, золотко мое, – довольно прищурился папа. Вот не было у него никогда усов, чтобы прятать в них улыбку…

И «золотко» моментально устроилось у него на коленях.

– Нравится тебе кукла, Алина? – спросила, улыбаясь, мама. Она забрала у дочери коробку и внимательно, как в первый раз, рассматривала её содержимое.

Кукла была непростая. Она приехала в этот дом со своим приданым. Специальными резиночками к днищу коробки крепилась её роскошная одежда в бело-розовых тонах. У куклы был шелковый халатик в мелкий горошек, с кружевными рукавами и длинным пояском, бархатное платье розового цвета с коротким рукавом и белым цветочком посередине, гипюровая кофточка с прозрачным бантом, кружевные трусики, белые носочки, мягкие туфельки, крошечная расческа и множество красочных заколок для её золотистых волос.

Мама открыла крышку, не заметив, как ахнула дочка, не поверив, что уже можно, оказывается, открывать. Она доставала по одной вещичке и каждой из них долго любовалась.

Алина, заразившись её восторгом, тоже едва касалась незнакомого материала и чувствовала, как замирает сердце.

– Какие вещи… – выдохнули они разом. – Смотри, береги их, – продолжила мама.

– Мамочка, а когда я вырасту, у меня тоже будет такой халатик?

– Конечно, будет. А как же!

– А почему у тебя тогда нет такого? Ты же выросла!

Мама как-то странно усмехнулась, уложила вещички обратно в коробку и ответила:

– Так у нас здесь – откуда такие вещи?.. Это у них там всё такое красивое, качественное…душа радуется. А у нас откуда? Да и для чего мне такой халатик?..

«У них там» – Алина поняла, что это у немцев, и задумалась. «У них и куклы, вон какие красивые… Жалко, что наши такие страшные».

Алина терпеть не могла советских кукол с завитыми кудрями, жесткими руками и лицами, с пластмассовыми ресницами и взглядом, устремленным куда-то вверх.

Привезли ей одну такую как-то из Москвы. Она была тогда выше Алины на полголовы и если держать её за руку – умела ходить. Но почему-то быстро разучилась… Немало воды утекло, пока Алина её переросла и, наконец, облегченно вздохнула. Быть ниже куклы ей было очень стыдно.

Имени у неё не было, играла с ней девочка тоже редко, и всё время держала на балконе. Зимой там было холодно, Алина туда не заходила, и это было одним из объяснений, почему с ней можно не играть.

Мама всё допытывалась:

– Тебе кукла не нравится?

– …Нравится…

– А почему тогда не играешь?

– Она холодная…

– Правильно, мы такую тяжесть тащили, думали она радоваться будет, а тут смотри что…

– Нравится она мне, нравится! – Алина шла на балкон, вытягивала действительно всю промёрзшую куклу, усаживала в самый центр и всячески, случайно проходившей мимо маме, демонстрировала, какой к ней проявляется повышенный интерес.

Однажды мама не выдержала, сходила на балкон за куклой и со словами:

– Раз не играешь, отдадим хорошим детям, – действительно пошла, отдавать её девочке-татарочке, что жила напротив.

…

У Наили, которая держалась обособленно и редко с кем заговаривала, тихони с большими зелёными глазами и толстой соломенной косой, был необычный отец. Говорили, что он слепой. Сильно пошатываясь, с какой-то странно блуждающей улыбкой на лице, он шел по улице, постукивая перед собой палочкой и запрокидывая голову. Девочка, если видела его во дворе, бежала к нему, бережно брала за руку и вела домой. Отец в такие моменты что-то говорил, захлёбываясь словами, но разобрать никогда ничего не удавалось. Наиля же его понимала прекрасно. Дома у них были большие белые книги с шершавыми выпуклостями. Отец девочки водил по страницам пальцами, шевелил губами. Наиля указывала глазами Алине и своему маленькому братишке, чтобы они перестали шуметь и сидели тихо, это означало, что папа читает.

…

Мама не шутила. Она уже открыла входную дверь и переступала порог. До соседской двери оставалось два три шага.

Алина хватала куклу за ноги, тянула к себе, умоляя, чтобы мама этого не делала, но в руках у нее остались лишь пластмассовые башмачки.

«Ничего, хоть это мне останется… Ничего, другие поносят…» – совершенно ненужную до того куклу стало невозможно жалко.

Мама очень быстро вернулась, даже не заметив, что отдала игрушку без обуви. Соседская девочка промолчала тоже. И каждый раз, во дворе, натыкаясь на свою куклу, Алина, глотая обиду, тихо говорила соседке: «Она моя, не твоя!» Наиля же быстро сворачивала свою игру и поднималась домой. Алина шла следом, как бы тоже вдруг заспешив домой, и долго просила вернуть её обратно.

Кукла ей была не нужна. Она даже не знала, как принесет её домой, если вдруг Наилька возьмёт да отдаст, но видеть у чужой девочки свою собственную вещь было очень неприятно. Башмачки же оказались такими большими, что никому не подошли. Они валялись в корзинке с ненужными игрушками. А кукла так и ходила босой.

…

– Так что же написано на коробке? – нетерпеливо повторила Алина.

– Написано «Матильда»…

– Матильда?! Да так же зовут кошку из Карлсона! – кукла на ту кошку была совершенно не похожа.

«Надо же…Кошкиным именем мою куклу назвали!» – девочка недовольно зацыкала.

– А ты как назвать хочешь?

Алина этого не знала. Мысленно перебрав все возможные имена своих подружек, она не остановилась ни на одном…

– Даже назвать нечем… – сказала она расстроено.

В дверь постучали. Мама пошла открывать, и по голосам Алина поняла, что пришла Аня Царукян.

«Пришла…» – глазки Алины радостно заблестели.

Где-то уже с месяц назад Аня выставила свою маленькую соседку за дверь. Та долго стояла на площадке, не решаясь постучать к себе. На шее висела тонкая нитка розового бисера и жгла ей кожу. Алина сняла бусы, зажала их в кулачке и только после этого постучала к себе. Её взъерошенного вида и странного выражения глаз никто не заметил. Да и что могло приключиться с ребенком – ведь она была у соседки. Фактически такого же ребенка. Потом она много лет прятала эти бусы, до смерти боясь, что их найдет мама, и придется объяснять – откуда они у неё.

Аня была старше Алины на четыре года и казалась той совершенно взрослой девочкой. Они частенько играли вместе у них дома. Квартира всегда была полна людьми. Аня жила с папой, мамой, старшей сестрой Иной и младшим братиком Серёжкой, который только родился. Но всем в их смежной двухкомнатной квартире хватало места. Девочки любили влезать под чехол пианино и устраивать там пусть тесный, но свой собственный домик. В этом домике можно было только сидеть, согнувшись, плотно обхватив ноги руками и прижав коленки к подбородку. И если маме Ани или её взрослой сестре вздумывалось неизвестно для чего снимать этот чехол – это заметно портило настроение и нарушало планы.

Мама Алины после одного случая, о котором впредь никогда не вспоминали, запретила Ане приходить к ним домой, а если и отпускала дочку к соседям, внимательно следила, чтобы дома были взрослые. Это стало неписаным правилом. Алина тогда была так мала, что запомнила только страх того допроса. Взрослые посадили их на стулья и сердито спрашивали, что они делали в запертом туалете. Аня молчала и исподлобья смотрела на девочку. Её взгляд чётко передавал: «Ничего не говори…». Она ничего и не сказала. Не сказала и потом, когда соседскую девочку увела вызванная растревоженная мать, а её о чем-то непонятном расспрашивали уже одну.

– Точно она тебе ничего не делала? – мама была строгая и какая-то чужая.

– …точно… – пролепетала Алина, едва выговаривая слова.

С тех пор прошло несколько лет. Девочки дружили, но играли только у Ани.

В тот день, когда Алина вернулась с бусами, дома был только Анин папа. Он спал в другой комнате и громко храпел.

– Сейчас будем играть в свадьбу!

Ну, это было привычно.

Их кукольные дочки постоянно выходили друг за друга замуж. Для этого достаточно было надеть на голову фату из связанного платка и вывернутого затем кулем. Кукла тут же превращалась в невесту. Затем Аня клала их спать и стукала одну об другую. Алина с опаской следила, как бы подружка не сломала её куклу.

– Они, что…дерутся?..

Аня медленно развернулась и посмотрела на Алину, как на никчёмное ничтожество.

– Да … дерутся …

Сказано это было таким тоном, что девочке стало одновременно и стыдно, и жутко. Но задавать вопросы дальше она тем более постеснялась…

– Пока папа спит, мы в настоящую свадьбу сыграем. У тебя муж есть?

– Нет, – доверчиво ответила Алина, – Я же еще не выходила замуж…

– И у меня нет…

Они одновременно посмотрели друг на друга и подумали о соседе этажом ниже… Алине он нравился невозможно. Причем, не так давно она поймала себя на мысли, что выходить замуж за брата, как хотела всю жизнь, она теперь не особо-то и хочет… А вот Миша… Миша, это, конечно же – мечта…

Но он любил красавицу Аню. И с этим ничего уже нельзя было поделать. Они были ровесниками. И совершенно взрослыми уже детьми…

Алина тяжко вздохнула.

– Моим мужем ты будешь. – Аня напялила себе на голову связанную кулем косынку и, даже не посмотрев на себя в зеркало, подтолкнула Алину к дивану: – Я сейчас лягу, а ты ложись сверху.

– А почему это я муж? – девочке игра как-то заранее не нравилась.

– А потому что посмотри на себя! У тебя разве есть грудь? – её ладонь ровно прошла по платью, нигде не изогнувшись. – Нет у тебя груди! А у меня посмотри какая…

Аня красиво гладила свои сиси, которые на самом деле были большими, назвав именно их незнакомым словом «грудь».

Алина тоже провела по своему платью, тяжело вздохнула, подумав про себя, что никогда у неё таких сись ведь не будет, и грустно согласилась быть мужем.

Аня в фате давно лежала на диване и ждала.

Алина с трудом улеглась на неё. Было жутко неловко и неудобно.

Они так полежали некоторое время, после чего Аня возмущенно сказала:

– Ты чего не двигаешься?

– А куда надо двигаться? – недоуменно ответила та.

Аня явно была Алиной недовольна. Она это чувствовала по нервному тону и переживала, что старшая девочка сейчас окончательно разозлится и не будет больше с ней никогда играть. Эта мысль её сильно расстроила и потому, чуть не плача, Алина произнесла:

– Скажи… скажи, что мне надо делать?

Аня без слов стала быстро водить Алину вверх-вниз по своему телу. Девочку замутило.

– Ах. Поняла… Это как в поезде, да? Давай, я сама…

– Нет, не так… Ты еще должна мою грудь трогать.

Как можно было коснуться того, о чем просит Аня, Алина не представляла. Лежать на другом человеке, беспрестанно двигаясь, да еще что-то трогать… Такого ведь невозможно даже представить, не то, что сделать…

– Мне не нравится, Аня… – робко сказала она.

– Да ты сама не умеешь быть мужем! – ответила недовольно Аня и сбросила с себя Алину. – Я буду теперь мужем… Сейчас посмотришь, как надо. – Она задрала ей платье и стала стягивать трусы.

– Что ты делаешь! – Алина в испуге посмотрела в другую комнату, где сладко и спокойно храпел дядя Максим. – Что ты делаешь, Аня!

– Тише, папу разбудишь… Не видишь, он устал, спит… Не буди моего папу!

И тут Алина вспомнила тот давний неприятный день и поняла, что происходило в туалете. Она покраснела и от стыда не могла даже взглянуть на свою соседку.

Та тем временем стянула с неё трусики, сняла свои и совершенно разочарованно растянула слова:

– о-о-о-о-о-о…да у тебя и там ничего нет… – и тут же с гордостью продемонстрировала свои черные кудряшки.

Алину это зрелище просто убило. Она смотрела, не отводя взгляда, а потом выкрикнула:

– Там – кудряшки? А почему у меня нет?! Почему у меня нет?!

– Да что ты так кричишь? Смотри, а то сейчас папа проснется… Ты, Алина, совсем ничего не знаешь… Мне за тебя стыдно… Волос бывает только у таких больших девочек, как я… – Аня гордо задрала голову, совершенно довольная произведенным эффектом. Она сняла с головы фату, надела её на Алину и уложила девочку на спину. Аня была намного крупнее и выше. Когда она легла сверху, Алина затерялась где-то под ней.

Аня была такая тяжелая, да еще так быстро ёрзала, что девочка стала задыхаться.

– Ты так сильно дышишь… Так нельзя. Ты как паровоз дышишь… Нельзя так дышать. Твоему мужу это не понравится! Ты опозоришься в первый же день! Нет…ты совершенно ничего не умеешь… Вставай и уходи. Мне с тобой не интересно играть! – Аня поднялась и стала сердито одеваться.

Алина была рада, что эта пытка, наконец, закончилась. Она еле отдышалась и вся красная сидела, уставившись на дядю Максима, который за всё это время даже не перевернулся на другой бок.

– Иди к себе домой. Я больше с тобой никогда не буду играть. Ты ничего не умеешь… Э-э-э-э-э… всё настроение мне испортила…

Алине, несмотря на то, что игра совершенно не понравилось, было страшно терять дружбу такой хорошей подруги и очень стыдно за свои неумения…

Аня на цыпочках прошла в комнату, где спал отец, и, призывая, махнула рукой. На трюмо стояла большая шкатулка. Девочка открыла её, и Алина ахнула от восхищения. Шкатулка доверху была полна разными красивыми бусами. Их было много, разных, переливающихся, перламутровых…

Аня вытянула тонкую ниточку бисера и подала Алине. Та потянула руки и… взяла.

– Всё. А теперь иди домой. Маме своей только ничего не говори, поняла?

– Да… А зачем мне это? – спросила Алина недоуменно. Но и отдавать обратно такую красоту уже жутко не хотелось…

– Так всегда бывает. Мужчина потом дарит женщине бусы. Вот у нас видишь сколько? Это нам всё подарили.

– А кто это вам подарил?

Аня задумалась. Это выглядело так, как будто она размышляет – открывать ли Алине страшную тайну или пусть всё останется так, как есть.

Алина преданно смотрела ей в глаза, в которых читалось: «Не выдам! Ни за что на свете не выдам!»

– Ладно, скажу… Это моей сестре дарят… – Аня выхватила из ладошки розовые бусы и продела девочке через голову.

Алина, не заметив, что бусы уже на шее, стояла, как пень: услышанное удивило её не на шутку. Инна – старшая сестра Ани – училась с её братом в одном классе, и точно не была еще замужем. Она была отличницей и лучше всех играла на пианино. Девочкой в семье и во дворе очень гордились. Кто мог, а главное – когда – надарить ей столько бус – было непонятно. То, что Аня может так беспросветно лгать и позорить сестру, Алине и в голову не приходило.

Она стояла, вытолкнутая за дверь, на лестничной клетке и размышляла о многом.

С тех пор Аня с Алиной даже не здоровалась. Она презрительно обводила соседку взглядом и равнодушно отворачивалась. Алина тяжело переживала странную размолвку, считая себя невиновной, да и странно заработанные бусы сильно отравляли ей жизнь и были совершенно не в радость. Носить их всё равно было невозможно, а уж тем более показать кому-то… А раз так – для чего они тогда вообще нужны?

Дружить, конечно же, можно было с тихоней Наилей и её братом Нагимом. Но с ними было скучно. Алину постоянно тянуло к старшим. Но путь туда был закрыт, пока Аня её игнорировала.

В семье у Наили тем временем появился маленький братик. Настоящая живая кукла.

Алина, затаив дыхание, поняла, что теперь, значит, и у них со дня на день должен появиться малыш. У Ани, правда, он появился у первой…

Не осмеливаясь смотреть в глаза, Алина сказала об этом предположении маме, в надежде как-то поторопить события, но мама, выслушав её, лишь рассмеялась.

– Да не будет у нас никакого братика. Для чего он тебе нужен?

– Нужен, – упрямо ответила Алина.

– Да не нужен… Вот сама подумай. Вы сейчас апельсин на сколько частей делите? На две, правильно? А потом придётся на три делить. Тебе же мало достанется. Жалко же будет кому-то отдавать…

– Не жалко… я отдам…

– Да это ты сейчас так говоришь… Потом жалеть будешь…

Алина долго представляла себе эту ситуацию с апельсином, а затем, несмотря на мамины слова, решила упорно ждать этого долгожданного братика. У всех же девочек на площадке он появился, значит и у неё должен!

…

«Пришла…» – глазки Алины радостно заблестели. Она заёрзала у папы на коленях, ожидая, что же будет дальше.

– Алина, – позвала мама из коридора. – Иди, за тобой Аня пришла.

Алина, как пуля соскочила с колен, схватила коробку с куклой и помчалась вперед. В узком коридоре они столкнулись с мамой.

– Можно, я к ним новую куклу возьму? – вопрошающие глазки светились счастьем.

Мама, было, засомневалась, но потом разрешила:

– Ладно, бери. Только смотри, чтобы не портили её там… – Последние слова она сказала уже закрывшейся соседской двери.

В гостях у Ани оказалась Епишкина Ирка… Сей факт, моментально погасил разгоревшийся огонек Алининого счастья.

Ирка была старше Ани на целый год. Она никогда не принимала Алину в общие игры двора и постоянно выгоняла её стоять поодаль с остальной малышней. Это было несправедливо и обидно. Аня и Миша за Алину вечно заступались. И тогда Ирке приходилось нехотя соглашаться. Но ворчала она потом еще долго, то и дело, заостряя внимание на Алининых промахах…

– Вот! Говорила же… Не нужно было её брать! Не нужно!

Ирка и Алина глянули друг на друга без особой нежности.

– Э-э-э-э-э…зачем ты её позвала? Делать что ли тебе нечего?

– Посмотрим да, что ей на Новый год подарили.

Пока старшие девочки переговаривались, Алина незаметно просунула коробку под чехол пианино.

– Ну, так что тебе подарили? – обратилась к ней Аня.

Алина стояла и думала: как же ей теперь доставать куклу обратно. Стыдно же… Теперь же будут спрашивать – для чего она её туда засунула…

– Да куклу подарили… – как можно безразличнее ответила девочка.

– А где она? Показывай.

Ирка Епишкина заинтересовалась тоже. Алина присела и вытянула коробку из-под материи.

– Не поняла… Она у вас что ли была? – спросила Ирка у Ани.

– Да нет. Она только что её туда спрятала. Думала, что я не вижу.

Девочки ехидно засмеялись, осматривая Алину с коробкой с ног до головы.

– Ну, показывай, давай…

Алина радостно протянула им свой подарок. Большие девочки не смогли сдержать восхищения.

– Ничего себе, – сказала Ирка. И подозрительно глядя на девочку, продолжила: – А кто это тебе такую куклу подарил?

– А такой кукле место вот где! – Аня ни с того ни с сего швырнула игрушку под пианино.

Там частенько бывало пыльно… Алина бросилась вызволять куклу. Но как только она показалась у неё в руках, её заново вырвали и со смешками забросили обратно. Туда же полетела вся волшебная одежда.

Алина, вся красная от потрясения, пыталась достать её снова. Но старшие девочки к пианино её не подпускали. Они стояли и ухмылялись, время от времени, отталкивая Алину от себя.

– Сначала скажи – откуда у тебя такая кукла! У кого украла?

Алина в ужасе уставилась на Ирку.

– Ага, думаешь, я не знаю, что ты у Ани бусы стащила? Тебя вообще ни в один дом пускать нельзя.

Алина молча посмотрела на Аню, а та лишь отвела взгляд. Ирка, ожидая, что подруга её поддержит, недоуменно уставилась на неё и больше ничего не говорила. Пауза затянулась. Алина отодвинула их, достала свою куклу, огладила её со всех сторон и гордо, но, немного отчего-то стесняясь, ответила:

– …это мне Дед Мороз принёс…

– Что? Кто принёс? – девочки откровенно расхохотались.

– Это мне Дед Мороз принёс! – грозно повторила Алина.

– Ой, мамочки, не могу…посмотрите на эту дурочку…которая верит в дедов морозов… ой, мамочки…не могу… – Ирка, такая большая и взрослая Ирка, покатывалась со смеху над крошечной девчушкой, которая никогда в жизни не сделала ей ничего плохого.

Алина уже было забыла про недавнее унижение, она стояла пригвождённая к полу новым жизненным потрясением.

«Деда Мороза – НЕТ???!!!!!!»

А Ирка довольная произведённым эффектом склонилась над Алиной и зашептала ей в ухо, открывая самую главную тайну:

– Это тебя родители твои – обманывают… Никакого деда мороза нет вообще… Это они сами купили куклу в магазине, и пока ты спала – положили её тебе, как будто от деда мороза. А его нет, это тебя родители твои – обманывают… Бедная ты девочка…

В голове застучало: «Это тебя родители твои – обманывают… Обманывают… Обманывают… Обманывают… ……………»

Алина уставилась стеклянными глазами на Аню, которая всё это время молча простояла рядом.

– Да, Аня…обманывают?.. – ей казалось, что Аня сейчас рассмеется глупым Иркиным словам, и всё сказанное не более чем шутка.

Но Аня кивком подтвердила, что всё правда истинная.

Сдерживавшаяся всё это время Алина закричала диким голосом и бросилась с кулаками на больших и злобных девчонок. Она колотила по ним, плевалась, выкрикивая всякие нехорошие слова в их адрес.

Опешившие девочки не могли её никак унять…

– Да она сумасшедшая какая-то…

– Я сейчас маме про вас всё расскажу! Я сейчас расскажу маме про вас всё! Расскажу – какие вы плохие и злые!

Аня выразительно посмотрела на Алину и произнесла:

– Да ничего она не скажет. Она же не предательница.

Алина на мгновенье перестала плакать. Тоже задержалась на ней многозначительным взглядом, собрала какую-то ненавистную теперь куклу («ух-х-х…Матильда…») и попросила открыть ей дверь. До замка она сама не доставала.

Уже дома Алина нарыдалась вдоволь…приговаривая, какая злая девочка эта Ирка Епишкина…

Про Аню она не сказала ни слова.

Укладывая Алину спать, мама наверно в двадцать пятый раз её заверила, что Дед Мороз всё же есть. А несусветные глупости, что его, якобы, нет, распространяют плохие дети, которым он не приносит подарков.

Кто-то бы не поверил маме?

А с Аней и Иркой Епишкиной Алина больше сама не дружила.

Ирку она просто тихо ненавидела. А через Аню пронесла предвзятое отношение ко всему её народу.

От неприятия этого Алина избавилась через много взрослых лет, с трудом распознав его природу… И было ей потом очень стыдно…

16.06.2007