Текст книги "Каждый день, каждый час"

Глава 7

Свершилось! Она принадлежит к числу избранных. Дора усмехнулась. Она взобралась по множеству лестниц за теми, кто тоже поднимался на галерку. Дора знала, что всё пойдет по ее плану, который был принят потому… потому что выбора не было. Это был единственный способ выразить, освободить все бушевавшие в ней жизни. Даже если Сартр в апреле умер, его произведения остались, и она их когда-нибудь сыграет.

Следуя за своим будущим, Дора была поражена картиной, мозаикой из крохотных обрывков другой жизни, которая была запрятана в ней и давала чувство уверенности, защищенности и счастья. Она старалась к ней не приглядываться, возможно, из страха, что будет жалеть, когда та пройдет. Обрывки были острые, словно края сухих ракушек, тягучие, как растаявшее летом мороженое, теплые, как свежеиспеченный хлеб, и ясные, как контуры облаков весной. И все эти кусочки утопали в блестящей морской лазури. Не воспоминания, а забытая жизнь у нее перед глазами. По какой-то непонятной причине все было связано. Различное и противоречивое, но все же связанное между собой.

Дора пришла в Парижскую консерваторию на свое первое занятие актерским мастерством. Все устроится. Ее вера питается страстью.

* * *

– Я люблю тебя.

Слова Клары ласкали его слух. Лука положил кисть и повернулся к ней. Клара стояла чуть поодаль. У них было такое правило: она не должна прикасаться к нему, пока он работает. Правда, Клара нашла иной способ обращать на себя внимание. Ему это и нравилось, и не нравилось, потому что он любил Клару, но не хотел отвлекаться. Времени у него всегда было достаточно. Его работы были готовы задолго до того, как преподаватели давали задания. Лука жил, чтобы рисовать. Движения кисти были его дыханием. Понимала ли это Клара?

Она была удивительной. Клара тоже родилась в Макарске, но уже долгие годы жила в Загребе, потому Лука и не знал ее раньше. К тому же Клара была на три года старше его. Она преподавала танцы. Они познакомились два года назад в больнице, где Лука навещал приятеля, сломавшего обе руки в автокатастрофе. Клара спала в соседней палате под действием сильного болеутоляющего. У нее был тяжелейший перелом ноги. Будучи в некотором роде знаменитостью, чья многообещающая танцевальная карьера, к сожалению, подошла к концу, Клара была темой номер один в разговорах медсестер и больных. Лука решил, что должен ее навестить, принести букет цветов, подбодрить и утешить. Ему казалось, у них много общего. К примеру, место рождения. Так все началось. Клара не сдавалась. Выплакавшись, она вытерла свои широко расставленные глаза и рассмеялась. «Могло быть и хуже», – думала Клара. И это было правдой. Но все-таки подобное отношение не переставало удивлять Луку. Клара говорила, что это была любовь с первого взгляда. Она увидела его в полусне и подумала, что он ей приснился, но потом Клара узнала его наяву.

– Столь же реальный, как мое желание танцевать, – не раз повторяла она.

Про себя Лука не мог сказать ничего подобного. Для него первый взгляд был в далеком прошлом. Так давно, что он почти никогда о нем не думал. Было и прошло. Но все-таки он был первым. А как известно, может быть только один первый взгляд. Кларе он само собой об этом не рассказывал. Лука мало знал о женщинах, ему не хватало опыта, хотя ему уже исполнился двадцать один год. Но Лука знал наверняка, что ни одной женщине не понравится услышать такое. Особенно если она влюблена. Правда, портрет Клары он все же нарисовал. Картина висела в танцевальной школе, где она преподавала. Они жили порознь. «Пока», – говорила Клара. Лука молчал. Он не мог себе представить жизнь вместе. Он любил Клару и не хотел ничего менять. Всё и так хорошо. Порой Лука думал, что он не выносит чьего-либо длительного присутствия. Правда, затем приезжала Ана, но Луке было мало общения с ней. Он заметил, что в такие дни Клара очень подробно его рассматривала и могла прийти к ложным выводам, но его мало это волновало. Вероятно, поэтому Ана и Клара так хорошо ладили друг с другом.

Ана любила Клару, которая с удовольствием о ней заботилась. Она практически заменила ей мать, и Ана была не против. Лука думал, что, хотя отец и вернулся домой, его сестре все же недоставало мамы. Ана жила с папой в домике у моря, рядом с гостиницей, которой последние три года управлял Зоран. Ана хотела стать учительницей и остаться в Макарске. Она была влюблена по уши, его звали Тони, он учился с Аной в одном классе. Тони играл в водное поло, как в свое время Лука, до того как уехал в Загреб, чтобы полностью посвятить себя живописи. Тони был высоким и сильным, к тому же он любил Ану. Луке иногда казалось, что он упустил что-то в этой жизни, как будто его обокрали.

Он смотрел на сестру и был вынужден признать: жизнь может быть очень простой.

На самом деле его жизнь тоже не была сложной. Лука занимался тем, чем хотел, у него была любимая девушка, которая его любила, он уже продал несколько картин. Никаких препятствий на пути.

И все же. Было что-то, чего не должно было быть.

– Я тебя люблю.

Дора верила, что Андре ее любит. Она тоже его любила. Даже, если она ему никогда об этом не говорила. Ей было нелегко. Всякий раз слова застревали где-то под языком. Как будто боялись света.

– Я люблю тебя.

В ответ Дора обняла его. Они были знакомы всего месяцев шесть, но Доре было хорошо, она чувствовала себя с ним как дома.

Андре был старше на четыре года, почти закончил учебу – изучал экономику – и уже работал у своего отца в банке. Он был умен и усерден. И в отличие от Доры разбирался в финансах. Он постоянно подтрунивал над ее наивностью в денежных делах:

– Когда станешь богатой и знаменитой, позволь, пожалуйста, мне заниматься твоими финансами.

– С удовольствием, – отвечала Дора. Ей было все равно. Она об этом не думала. Ее голова была занята совсем другими вещами.

– Пойдем перекусим. На углу открылся новый ресторан. Еда, говорят, превосходная.

– И дорогая.

– Тебя не должно это беспокоить. Я хочу побаловать мою vedette[6]6
  Звезда, знаменитость (фр.).


[Закрыть]. – Он взял ее за руку.

– Ты сноб, – весело сказала Дора. Ей не хотелось, чтобы он так легко смог ее уговорить.

– И как ты меня только терпишь…

– На самом деле я не голодна. Мне еще нужно выучить роль. В первый же день нам задали домашнее задание! – Дора стояла неподвижно и смотрела в сторону.

– Есть тебе тоже нужно. А затем я помогу тебе с ролью.

– Это что-то новенькое!

Она рассмеялась. Обычно с его помощью она всегда оказывалась в постели.

Андре развернул ее к себе и крепко обнял, уткнувшись подбородком ей в макушку. Он высокий.

– Я не виноват, что ты такая сладкая и от тебя невозможно оторваться. Я не виноват, что каждую минуту думаю о твоем нежном ротике, твоей упругой груди, твоих…

– Стоп, стоп, стоп! Как раз об этом я и говорила!

Дора только делала вид, что злится, продолжая с ним целоваться и позволяя его рукам ласкать спину. Прямо посреди улицы. Чувствуя нарастающее желание, Дора закрыла глаза, ей было хорошо. Она услышала его легкий стон…

– Мне нужно идти. – Ее голос звучал не слишком уверенно.

– Нельзя быть такой жестокой… – Его губы слегка касались ее уха.

– Правда, пора. И дело не в том, что я не хочу.

– Тогда пойдем в машину, миг – и мы будем у меня… Подумай, кровать… большая, теплая и…

– Сумасшедший.

– Тогда к тебе.

– Так, я иду домой, а ты возвращаешься в банк. Мы можем встретиться вечером и наверстать упущенное. Я обещаю тебе маленький бонус, если ты меня сейчас отпустишь и дашь мне выучить роль…

Андре так внезапно убрал руки, что Дора чуть не упала. Она чувствовала себя неуверенно без его объятий. Ощущение утраты и сожаления было как удар в живот.

Но она его отпустила.

Она слышала чей-то смех?! Ее новая роль потешалась над ней, только и всего, как сказала бы мама. «Не нужно все время пытаться все понять», – подумала Дора и поспешила домой.

– Я люблю тебя, – прошептала Клара.

Лука встал и подошел к ней. Она так и не рискнула к нему прикоснуться. Она соблюдала правила. Они долго смотрели друг на друга. Лука рассмеялся и положил руки ей на плечи:

– Чем так вкусно пахнет?

Она взяла его за руку и потянула в кухню. Маленькое помещение было слишком скудно обставлено для такой прекрасной стряпухи, как Клара. Но тем не менее ей удавалось постоянно баловать их чем-нибудь вкусненьким. Лука любил, когда Клара для него готовила. В этом было что-то интимное. Особенно если она пользовалась духовкой. Совершенно не важно, пекла ли она пироги или запекала овощи. Печка излучала тепло, не имеющее ничего общего с бытом. Родной дом. Чувство защищенности. Летний пляж. Полуденная жара.

Они обедали за накрытым столом, неровной доской на трех шатких ножках.

Лука быстро наелся. Он ел мало. С удовольствием, но мало. Лука слегка откинулся на спинку стула, который того и гляди мог развалиться. Он довольно улыбнулся Кларе. Она протянула ему руку. Лука немедленно схватил ее:

– А теперь я хочу заняться с тобой любовью.

Когда Дора пришла домой, родители молча сидели в гостиной, каждый в своем кресле, и смотрели на дверь. Никаких «я люблю тебя». Непривычно, что отец, зарабатывающий планировкой и строительством эксклюзивных квартир и домов, в семь вечера был дома, а мама не пропадала в дорогом ресторане с очередным молодым дарованием, чьи стихи она непременно хотела опубликовать в своем маленьком издательстве.

– Кто-то умер?

Дора по-прежнему стояла в дверях. Отец посмотрел на маму, та не обратила на него внимания. Она смущенно улыбалась дочери, напоминая ребенка, который что-то натворил, но надеется, что никто ничего не заметит и его не будут ругать.

– Мы разводимся, только и всего.

Лука занимался любовью с Кларой. Страстно и чувственно. У него в голове постоянно возникали различные картины. Он целовал ее губы и тосковал по кисти. Ласкал ее гладкое тело, словно расписывая пальцами голый холст.

– Мама влюбилась.

Голос отца звучал язвительно, насмешливо, оскорбленно и немного зло. Он снял очки, протер, надел обратно, снова снял, снова протер и опять надел. У Доры начала кружиться голова. Она перевела взгляд на маму, которая просто сидела в кресле и смотрела перед собой, будто рассматривала красивую картину.

– Разводимся. Только и всего.

– Тебе, кажется, это нравится!

– Я не выдержу с тобой больше ни дня. Не говоря уж о ночи.

– Надо же. Скажите, пожалуйста.

– Все кончено, Иван.

– Я не согласен.

– Не с чем соглашаться. Это просто так.

– Кто сказал?

– Я сказала.

– С каких пор ты начала решать такие вещи в одиночку?

– С тех пор, как больше не люблю тебя.

Дора вышла из комнаты. «Словно в дурном кино», – подумала она. Она закрыла дверь, чтобы ничего не слышать. Воцарилась неестественная тишина. Словно она была последним живым существом на земле. Она легла на кровать и включила музыку. Джаз. Все что ей нужно. И не важно, что мама считала ее слишком юной для джаза. Восемнадцать, так не пойдет, только и всего. Дора всегда была другой. Маме порой было сложно справляться с такой дочерью. Только и всего. В тихом и глубоком звучании слышался морской прибой. Любовь, ревность, смерть. Дора почувствовала, как в груди стало тесно.

– Завтра приедет Ана. – Голос Луки звучал слегка взволнованно.

Клара посмотрела на него, рассеянно и довольно улыбнулась, как будто еще не пришла в себя.

– Ну, как тебе мое новое жилье?

– Никак не могу поверить, что у тебя отдельная квартира. Прошел всего один день, мама!

– Я сняла ее несколько месяцев назад. К расставанию нужно было подготовиться. Только и всего.

– Даже слышать об этом не хочу!

Тем не менее Дора огляделась в новой маминой квартире. Она была маленькая, даже крохотная, по сравнению с той, где еще позавчера они жили все вместе. Светло, тепло, приятно, Доре не хотелось уходить отсюда.

– Я тоже хочу свою квартиру.

Мама взяла ее за руку и повела в маленькую гостиную. Они уселись рядом на диван.

– Ты на меня злишься? – тихо, очень тихо спросила Хелена, как будто боялась услышать ответ.

Дора повернулась к матери, заглянула в ее увлажнившиеся глаза и улыбнулась. Она положила голову на мамино плечо, словно все еще была маленькой девочкой, которая, несмотря на усталость, не хочет идти спать.

– Я правда его люблю. – Дора понимающе кивнула, а мама тем временем продолжила: – И он меня любит.

Дора ей верила. Мама была красивой, остроумной и заботливой. И у нее был взгляд, за который любой был бы благодарен.

– Он действительно меня любит.

Раздался звонок в дверь.

– Потише, не так бурно!

Лука, смеясь, обнял сестру, так что Ана не восприняла его слова всерьез. Она висела у него на шее, продолжая его целовать. Позади нее стоял Тони, ее приятель, и смущенно улыбался. А у него за спиной стоял радостный Зоран. Клара внимательно наблюдала за ними. Как будто она здесь ни при чем. Так и было. Мысль была неожиданно очень ясной, но Луке некогда было разбираться, хотя это звучало жестоко.

Поэтому он протянул руку Тони и похлопал его по сильному плечу. Внезапно возникло несколько воспоминаний. Запах хлорки. Стоя напротив отца, Лука боролся с желанием завыть. Каждый раз, когда он видел отца, его накрывало волной любви к нему. Возможно, все объяснялось легким запахом моря, солнцем, свежим воздухом, лодкой, рыбой, теплым бризом, которые приносил с собой отец. Моментально в голове у Луки появились картины, которые нельзя ни представить, ни нарисовать. Этот голод было нельзя утолить. Отец и сын обнялись. Они не произнесли ни слова. Их взгляды встретились, и этого было довольно. Как и всегда.

– Пойдемте ужинать, Клара заказала столик в лучшем ресторане Загреба.

– Я уже понял, это значит, твоему старику придется раскошелиться. – Зоран довольно рассмеялся. Ничего не доставляло ему такого удовольствия, как давать своим детям деньги.

– Конечно, а зачем еще нужен отец – хозяин отеля? – Клара кивнула.

У Луки появилось плохое предчувствие.

Но все рассмеялись. Ана обняла Тони и легонько чмокнула его в щеку. В шестнадцать не так легко демонстрировать свои чувства к мужчине в присутствии отца и брата. Лука положил руку на плечо Зорана. В дверях Лука обернулся и спросил:

– Клара, ты идешь?

– Дора, это Марк. Марк, это моя дочь, Дора.

Марк оказался молодым, высоким, симпатичным темноволосым парнем с черными глазами. Молодой. Он широко улыбнулся Доре. Обнял мускулистой рукой Хелену за плечи. Слишком молодой.

Молчание затянулось. Дора понимала это, но никак не могла заставить губы шевелиться. И не могла перестать на него пялиться. Она никак не могла поверить. Хотя кто бы не влюбился в этого парня? Несмотря на разницу в возрасте, они были очень красивой парой. И они были счастливы. Буквально лучились. Увлеченные друг другом. Как зачарованные. Даже если бы никто не говорил: «Я люблю тебя». Во всяком случае, не вслух и не перед ней.

– Мы хотим пригласить тебя на обед, отпраздновать с тобой это событие.

Дора не узнавала свою мать. Она смотрела на нее со смесью смущения, недоверия, восхищения и гордости. Дора подумала об отце, который неплохо выглядел, но был лет на двадцать старше Марка. Она чувствовала, что должна быть солидарна с папой, отклонить приглашение, оказать холодный прием этому парню и осудить свою мать. В ее голове чувство долга боролось с желаниями, как в мультфильме: утюги летели в лицо, сковородки били по голове.

– Что тут праздновать? – Голос Доры слегка дрожал, как если бы она действительно участвовала в приключениях Тома и Джерри.

– Нас.

Хелена и Марк смотрели на нее открыто. Казалось, что воздух вокруг них искрился. Доре было восемнадцать, для нее это было слишком. Она подумала об Андре. Интересно, они тоже светятся, когда вместе? Дора глубоко вздохнула. Она представила, что ей задано сложное актерское упражнение.

Жизнь могла быть такой простой. Легче, чем в любом спектакле. Чем всё, что она видела на сцене. Дора отвела взгляд, боясь заплакать. Мама дала ей время. Она знала Дору, как никто другой. Хелена знала маленькую, порывистую девочку, которой всего всегда мало. Даже если сейчас она почти выросла, некоторые вещи не меняются. Возможно, именно на это она и рассчитывала. Хелена обнадеживающе улыбнулась Марку. И Дора знала об этом.

– Я уже договорилась с Андре. Мы собирались в ресторан. – Дора смотрела в сторону. Она знала, как обмануть. Словно у нее был волшебный ящик, которым она могла пользоваться по своему усмотрению.

– Особенный повод? – спросил Марк мягким, глубоким голосом, который напомнил Доре горячую, жидкую карамель, которая неприятно липнет к зубам. Если бы у него были зеленые глаза…

– Мы, – дерзко ответила Дора и подняла на него взгляд.

Глаза Марка смеялись. Черные. Хорошо. Зеленых она бы не выдержала. В глазах Хелены, которые были такими же черными, как у Доры, появился вопрос.

– Тогда, может, отпразднуем вместе?

– Возможно.

– Ну, же, draga! Сделай нам одолжение!

– Посмотрим…

– Позвони Андре, только и всего. Скажи ему, что мы встречаемся в «Chez moi»! Это отличный ресторан.

– Довольно новый.

Дора посмотрела на них. Она не знала, что должна делать.

– Может, еще и папу позовем?

– Очень вкусно!

Рты были набиты, поэтому все воодушевленно закивали.

Лука сидел между Кларой и Аной. Время от времени он чувствовал Кларину руку на колене. Но вела она себя прилично.

– Когда собираетесь пожениться?

Ана задала вопрос между томатным супом и пахнущим чесноком рыбным рагу. Она спросила об этом просто, не готовясь заранее. В ответ несколько покашливаний, и больше ничего.

Луку мучило странное чувство, которое заставило его онеметь. Только взгляд его метался, словно канарейка в клетке. Дышать. Он должен просто дышать, держать глаза открытыми и дышать…

– Шутка, большой брат! Попался!

Ана рассмеялась, но ее никто не поддержал. Все были немного смущены.

– Ты ведешь себя по-детски. – Тони не смотрел на Ану, а только покачал головой.

Лука огляделся. Ресторан был абсолютно новым, но в нем проявились типичные черты социализма. Еда была вкусной, но официанты работали без удовольствия, ненавидя каждого посетителя. Смерть Тито ничего не изменила. Почти ничего. Возможно, это даже лучше. Смерть Кокошки тоже мало что изменила.

– Вы что, шуток не понимаете?

– Шутить можно по-разному. – Зоран серьезно посмотрел на дочь.

– Клара, скажи, ты оценила юмор?

Клара ничего не сказала. Она склонила голову над тарелкой, хотя ее спина была прямой, как и полагается танцовщице. Луке все это не нравилось. Это неправильно. Он чувствовал, как внутри у него все сжалось. Он словно растворялся в воздухе. Словно видел себя со стороны.

– Я беременна.

Лука отправился погулять, но прогулка не могла длиться бесконечно. Его одолевало неприятное чувство. Не было никакого решения, а уж тем более верного. Лука был далеко. Как если бы умер.

Глава 8

Это был вечер Доры. Цветы едва помещались в комнате. Друзья, поднимающие за нее бокалы. Рай. Или даже лучше. Завтра вечером она впервые выйдет на сцену как профессиональная актриса. Ее первый ангажемент. Корделия. Она мечтала об этом. Корделия, первая роль. Она так счастлива, что готова заплакать. Мир вертится вокруг нее, как она и хотела. 1984 год.

Андре был рядом. Он всегда был рядом, уже четыре года, но сегодня его лицо покраснело от волнения. Андре постоянно ее целовал, Дора смеялась, но не особенно обращала на него внимание, ведь это был ее вечер: сегодня она сдала заключительный экзамен, вернее, создала роль. На нее смотрели, молча и недоверчиво, пока один из членов комиссии не поднялся и не начал аплодировать. Крики «браво», объятия, но она все еще была Антигоной. Дора дрожала всем телом. Жанна накинула ей на плечи легкий свитер и вывела на свежий воздух, где Дора внезапно разрыдалась. Голос Жанны звучал совсем близко, но Дора не понимала ни слова, ее голова была полна впечатлений, перемешанных с солью. Она посмотрела на небо, но ничего не увидела – было слишком поздно. Лето, но не было видно ни облачка. Дора зарыдала с новой силой, таким грустным показалось ей безоблачное небо. Она продолжала громко всхлипывать, когда пришел Андре, обнял ее, поцеловал и отвел обратно на вечеринку. Притащил. Словно трофей.

– Ты же не хочешь снова заплакать?

Дора неуверенно покачала головой. В ее мыслях звучали разные голоса.

– Хорошо, а то мне нужно сказать тебе что-то важное.

Неужели и в его голове полно голосов?

– Мы не могли бы ненадолго остаться одни?

Она не имела ничего против. Нет, в мыслях Андре только бесконечные ряды цифр. Возможно, это даже к лучшему. Дора икала как пьяная. Андре тянул ее за собой в одну из комнат, она подмигивала и улыбалась попадавшимся навстречу людям. Отцу с двумя стаканами: полным и пустым. Маме с волосами, недавно выкрашенными в красный цвет. Марку, который в самом начале вечера пообещал написать для нее пьесу и посмотрел так серьезно и внимательно, что Доре стало не по себе. Она опять обрадовалась, что у него не зеленые глаза. Улыбающийся Антуан с женой. Незнакомая пожилая дама… Наконец, они оказались в комнате, где стояли узкая кровать и стул и валялось огромное количество легких курток и шелковых шалей: летние ночи в Париже могут быть прохладными, никогда не угадаешь заранее.

– Дора, выходи за меня! – выкрикнул Андре, а может быть, ей только показалось? Он редко повышал голос. Если хорошенько подумать, она никогда не слышала, чтобы он кричал. Нет. Еще никогда. – Будь моей женой!

Вместо того чтобы промолчать, Дора спросила: «Зачем?» Трудно было найти более неподходящее слово. Андре медленно опустил голову и, пока Дора искала нужные слова в «Антигоне», вышел из комнаты. Он не бежал, не спешил, но Дора никак не могла его остановить, словно их разделяли века. Он ушел. В ее вечер. Дора почувствовала, что никогда не сможет его простить. Правда, она не была в этом полностью уверена. В этот вечер, когда казалось, что всё возможно, что наконец-то всё идет так, как надо.

Она посмотрела в окно. По-прежнему ни облака. А вот этого она ему – Дора и сама не знала кому, то ли небу, то ли Андре, – никогда не простит.

Лука старался двигаться как можно тише, чтобы не разбудить женщину, лежавшую рядом. Он не знал, как ее зовут, но ему было абсолютно все равно. Точно так же как вчера, позавчера, три дня назад и весь последний год. Майя, Ивана, Анита, Ася, Вера, Бранка… Лес имен, женских тел, слабое желание новой встречи. Как пакетик мармеладных мишек. Различные по вкусу и цвету, но мало отличающиеся друг от друга. Именно поэтому Лука не любил мармелад!

Он осторожно натянул брюки, в спешке забыв застегнуть рубашку. Хорошо, что на улице лето и одежды не так много – легко раздеться и одеться. С женщинами и того проще. Стянул платье, и всё. Лука усмехнулся. Он прошел в ванную, тихо умылся. В зеркале над раковиной он увидел свое отражение: черные волосы действительно слишком отросли, глаза по-прежнему зеленые, но покрасневшие и усталые. Однако он был удовлетворен. Привет, пока! Прошлая ночь была не так уж плоха, возможно, имело смысл узнать ее имя, номер телефона. Лука снова усмехнулся. Не важно. Никакой разницы. Он вышел из ванной, из квартиры, легко сбежал вниз по лестнице.

Ночь уже не была такой темной. Внезапно он почувствовал странную тоску и беспокойство. Сегодня он отправится в Макарску. Домой.

Зазвонил телефон. Дора была смелой, как всегда говорила ее мама. Храброй и решительной, только и всего. Поэтому она тут же сняла трубку.

– Oui?

– Это я.

Конечно, кто же еще!

– Это Андре.

Да, и что?

Длительное молчание.

– Дора, ты меня слышишь?

– Да.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– А в чем проблема?

– Я могу к тебе зайти?

– Запросто!

– Что-то с линией. Дора, ты меня слышишь?

– Слышу.

– Так я могу прийти прямо сейчас?

– D’accord.

– Я скоро буду. Дора, я…

– Что?

– Ничего. Скоро приду.

Дора положила трубку. На часах 9:52. Еще очень рано. Из ее маленькой квартиры на улице Медичи открывался вид на Люксембургский сад, Дора глубоко вздохнула. Она любила эту квартиру, парк, кукольный театр, куда часто ходила и знала наизусть все пьесы и роли. Окрестности, где поблизости находилось все необходимое. Дора всегда хотела жить здесь, и отец дал ей такую возможность, оплачивая половину арендной платы. Правда, Дора была уверена, что теперь, когда она начнет работать и зарабатывать, его помощь больше не понадобится. Она рассмеялась. Раннее утро хорошо на нее действовало. Дора чувствовала себя прекрасно. Даже приход Андре не сможет ничего изменить.

Автобус повернул, и перед Лукой открылся вид на город. Еще четверть часа, и он будет на месте. Последний раз он приезжал сюда несколько месяцев назад. Море. Ему до боли не хватало его. Рядом с морем было легче дышать. Как долго он еще выдержит без него? На октябрьской выставке в Париже будет еще тяжелее. Но из Загреба он уедет. Почти решено. Не то чтобы он был уверен в своем решении. Но ему было необходимо приехать сюда. Он чувствовал, что выбора у него нет. И ему это нравилось. В Макарске он дома. Всегда. Здесь все было осмысленно, все имело значение. И здесь было море. Никакого сомнения, что после выставки он ни на минуту не задержится в Париже. Даже если Кристиан попытается его убедить. Париж, конечно, грандиозный город, особенно для молодого художника. Такая возможность выпадает далеко не каждому. Разумеется, он взволнован, уже почти все подготовил, но кто знает, вдруг появится еще пара картин. Ему ведь действительно нравилось рисовать. Возможно потому, что все сразу становилось ясным. Внезапно. Или это усталость и нехватка сна? Нет. Не может быть.

Лука откинулся на сиденье, закрыл глаза. Поспать не получится, он почти приехал. Он мог бы снять небольшую студию. Наверняка есть дюжина чердаков, ждущих только его. А женщины есть повсюду. Кто сможет устоять перед молодым, почти знаменитым художником? Решено. После парижской выставки он вернется назад к морю.

Они въехали в город, и если бы Лука открыл глаза, то увидел бы автовокзал. И Клару.

– Мне очень жаль, я понимаю, что момент был совершенно неподходящим, не знаю, почему я так поступил, ты должна мне верить, просто поверь мне…

Дора была удивлена, но ей не хотелось этого показывать, так как она сама еще не понимала, чего хочет и что чувствует к Андре. Со вчерашнего дня почти ничего не изменилось, но она много думала о них. Даже не думала. Просто знала. Что есть другие дела, люди, другие мужчины. Есть вещи, о которых нельзя вспоминать, есть взгляды, выражения лица, которые остались в памяти навсегда и никогда не оставляют в покое. Порой ты спрашиваешь себя, что произошло, хотя сам все понимаешь. Если она разрешит, они вернутся. Но ей скоро на репетицию. Она теперь настоящая актриса, у нее есть обязательства, сроки, ей нужно учить роль, и она не может позволить себе отвлекаться. Не теперь, когда она только начинает, когда уже на полпути к успеху, когда научилась справляться с голосами в голове, когда перестала бояться. Ей двадцать два года, и она может делать что хочет, выходить замуж, когда и за кого захочет. Или не выходить. У нее впереди все, и она хочет быть свободной. Андре милый и славный, она его даже любит, и какая разница, что они четыре года вместе, ведь всё возможно, жизнь полна неожиданностей…

* * *

Клара?!

Она кивнула, слегка улыбнулась, словно обрадовалась, что Лука ее узнал. Ее волосы стали светлее. Клара сильно исхудала и выглядела старше своих двадцати восьми лет, будто пережила тяжелые времена и долго болела.

Но Лука узнал бы ее повсюду: все-таки Клара была от него беременна, но ребенок не входил в его планы. И Клара сделала так, как он хотел, ему даже не пришлось ничего ей объяснять. А затем он ушел. Исчез. Он бросил ее, не сказав ни слова. Ему было стыдно, он презирал себя, но это мало что изменило. Он запел. Она тоже уехала обратно в Макарску, где, как и он, чувствовала себя дома. Лука не переставал удивляться, что они познакомились в Загребе, будто общие корни их не сплачивали, а разъединяли. И вот теперь они стояли друг против друга, как если бы ничего не случилось. Что она вообще забыла на вокзале, как узнала о том, что он приезжает, и когда его ждать?

– Что ты на это скажешь, Дорис?

Андре произнес ее имя, как раньше, когда она была маленькой, звала ее мама. Она и сейчас иногда ее так называла, особенно если ей было что-нибудь нужно. Дора понятия не имела, о чем говорил Андре и чего он от нее ждал. Она смущенно улыбнулась и хотела было его переспросить, но Андре крепко ее обнял, прошептав на ухо «je t’aime, je t’aime». Как будто за время ее отсутствия что-то решилось.

– Мне Ана сказала, что ты сегодня приедешь. – Клара вновь улыбнулась.

Лука чувствовал себя таким усталым, что тоже только слегка улыбнулся. Он мечтал оказаться в своей постели и заснуть. Он хотел побыть один. Лука достал сумку из багажного отделения и двинулся в путь. Клара шла рядом, и ее правая по-летнему обнаженная рука касалась его. Они по-прежнему казались парой, даже если не виделись несколько лет. Порознь они провели даже больше времени, чем вместе.

Старая темно-синяя сумка Луки пережила множество путешествий, но он ее не стеснялся и никогда не прятал в пластиковый пакет. Ему больше не хотелось ничего скрывать.

Рука Клары вновь коснулась его. И вдруг, против его воли, вернулось прошлое. Прошлое, с которым, как ему казалось, давно покончено.