Текст книги "Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке (сборник)"

II

Увидев Аллейна, Моппет зажала рот рукой и вытаращила на него глаза.

– Ой, простите! – воскликнула она. – Тетя Кон сказала, что вы ушли. – Моппет выглядела неряшливо – с растрепанными волосами, в помятом несвежем неглиже, – но все это сглаживалось ее юным возрастом. – Какой ужас, правда? Бедный дядя Хэл! Просто не могу поверить.

Одно из двух: либо она была не так встревожена, как Леонард, либо обладала лучшей выдержкой. Что касается Лейсса, он изменился в лице и уронил пепел на грудь.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?!

– А ты не знал?! – воскликнула Моппет и повернулась к Аллейну: – Вы ему не сказали?

– К счастью, вы избавили меня от этой необходимости. Вы – мисс Ралстон, не так ли?

– Да. Простите, если помешала. Я уже ухожу. До встречи, малыш! – Моппет помахала рукой Леонарду.

– Нет, не уходите, – остановил ее Аллейн. – Вы можете пригодиться. Скажите, где вы и мистер Лейсс потеряли портсигар мистера Пириода?

– Она не скажет, – вмешался Леонард, – потому что мы его не теряли. У нас вообще его не было. Нам ничего об этом не известно.

Моппет широко распахнула глаза и приоткрыла рот. В полной растерянности она перевела взгляд с Леонарда на Аллейна.

– Ничего не понимаю, – пробормотала она. – Портсигар Пи Пи? Это та старая вещица, которую он показывал нам за обедом?

– Да, – кивнул Аллейн. – Она самая.

– Ленни, дорогой, что с ней случилось? А, вспомнила! Мы оставили ее на подоконнике, правда? Там, в столовой.

– Ну все, хватит. У меня такое чувство, словно я уже на суде, – буркнул Леонард. На секунду за его скрытым беспокойством и маской светской небрежности мелькнуло упрямое лицо уличного воришки. – Значит, портсигар нашли. Что дальше?

– Его нашли в траншее, – сообщил Аллейн, – рядом с телом мистера Картелла.

Леонард уже пришел в себя. Он внутренне собрался и надел свою «броню».

– Понятия не имею, о чем вы говорите. – Он взглянул на Моппет. – Какие-то странные намеки, а? Я не улавливаю смысла.

– Смысл очень скоро прояснится. Пару минут назад вы сказали, что я могу обыскать вашу комнату. Предложение остается в силе?

Леонард начал рассматривать свои пальцы, но бросил это занятие, заметив, что они дрожат.

– Разумеется, – пробормотал он. – Я же сказал. Мне нечего скрывать.

– Хорошо. Пожалуйста, останьтесь, мисс Ралстон, – попросил Аллейн, увидев, что Моппет сделала шаг к двери. – Это не займет много времени.

Подойдя к гардеробу, он открыл дверцу и почувствовал прикосновение к своей руке. Оглянувшись, Аллейн увидел Моппет: она стояла перед ним, источая запах духов, теплой постели и женской кожи. Ее слегка трясло от холода.

– Я останусь, если вы так хотите. – Моппет еще шире распахнула глаза. – Но вы сами видите: я одета совсем не по погоде. Утро довольно свежее, не правда ли?

– Уверен, мистер Лейсс одолжит вам свой халат.

На кресле у кровати лежал бархатный мужской халат. Моппет накинула его на плечи.

– Дай курнуть, бро, – обратилась она к Леонарду на жаргоне кокни.

– Возьми сама.

Моппет взяла портсигар.

– Это из тех?.. – начала она, но прикусила язык. – Спасибо, бро.

Моппет закурила и устроилась на кровати. По комнате разнесся приятный запах виргинского табака.

В дверь гардероба были вделаны зеркальные полосы. В их отражении Аллейн мельком увидел, как Моппет быстро потянулась к Леонарду. Тот усмехнулся, что-то произнес одними губами и положил ладонь на ее запястье. Сигарета задрожала у нее в руках. Леонард повернул голову, Аллейн открыл дверь, и отражение исчезло.

Суперинтендант проверил карманы клетчатого пиджака, смокинга и пальто из верблюжьей шерсти. Там нашлись три грязноватые расчески, пара кожаных перчаток, членский билет клуба «Ла Асьенда» в Сохо, носовой платок, горсть мелочи, бумажник и, наконец, на самом дне брючного кармана и в пальто – то, что он искал: табачная труха. Аллейн достал несколько крошек и понюхал. Турецкий. Похоже, портсигар мистера Пириода закрывался недостаточно плотно.

Он вышел из-за дверцы гардероба с пальто и смокингом в руках.

Моппет, растянувшись поперек кровати, сострила:

– Смотри, приятель, тебя хотят ограбить.

Аллейн вежливо объяснил:

– Я ненадолго заберу эти вещи. Само собой, под расписку.

– Какого черта! – возмутился Леонард.

– Если вы против, я могу выписать ордер на обыск.

– Милый, не кипятись, – попросила дружка Моппет. – В конце концов, какое это имеет значение?

– Тут вопрос принципа, – процедил Лейсс сквозь зубы. – Вот почему я против. Когда к тебе врываются без спросу, говорят о трупах и… и…

– И о ложном поручительстве. И о попытке мошенничества. И о воровстве, – перечислил за него Аллейн. – Вы сами сказали: тут вопрос принципа. Так я могу взять вещи?

– Ладно-ладно. Черт с вами.

– Спасибо.

Аллейн положил смокинг и пальто на стул и тщательно осмотрел все ящики комода; в одном из них лежал пружинный нож, завернутый в носок. Вытащив его, он обернулся и наткнулся на взгляд Леонарда.

– Это незаконно, – сказал Аллейн. – Где вы его взяли?

– Нашел на улице. Незаконно? Странно.

– Я его заберу.

Леонард что-то прошептал Моппет, и та расхохоталась, насмешливо воскликнув:

– О да!

Аллейн сел за столик в углу комнаты. Он достал из смокинга бумажник Лейсса и проверил его содержимое. Там оказалось пять фунтов стерлингов бумажными купюрами и фотография обнаженной мисс Ралстон. Говорят, полицейских трудно чем-то смутить, но Аллейн почувствовал себя скандализованным.

Он составил список изъятых вещей, написал расписку и протянул ее Леонарду вместе с пустым бумажником.

– Скоро вам все вернут. А пока я хотел бы побеседовать с мисс Ралстон.

– Зачем? – мгновенно отреагировал Леонард и обернулся к Моппет: – Ты не должна с ним говорить.

– Дорогой, что за манеры, – поморщилась она. – И потом я просто умираю от желания пообщаться с… инспектором? Или суперинтендантом? Ну конечно, суперинтендантом. Мне выйти из комнаты?

Она лежала на животе, зарывшись в подушку подбородком: настоящая «заблудшая овечка», подумал Аллейн, как говаривали в Викторианскую эпоху.

Он подошел к окну, и как раз вовремя: внизу, на подъездной дорожке, уже стояла полицейская машина, в которой сидел инспектор Фокс. Тот поднял голову. Аллейн поманил его пальцем. Фокс стал выбираться из автомобиля.

– Мы поговорим в коридоре, – повернулся Аллейн к Моппет. – Если вы не против.

– Сгораю от нетерпения. – Она обогнула ширму и, плотней запахнувшись в халат Лейсса, вышла из помещения.

Аллейн посмотрел на Леонарда:

– Прошу вас пока не покидать этой комнаты.

– Но мне тут неудобно.

– Тем не менее я на этом настаиваю. Какой у вас адрес в Лондоне?

– Дом семьдесят шесть по Каслоро, Юго-Западный район, четырнадцать. А почему…

– Вы можете вернуться туда и сесть под домашний арест. Выбирайте сами.

Он вышел в коридор к Моппет. Та стояла, прислонившись к стене и сунув сигарету в уголок рта. Аллейн услышал, как внизу бубнит бас Фокса.

– Что я могу для вас сделать, суперинтендант? – спросила она с улыбкой киноактрисы, изображающей даму полусвета.

– Перестать валять дурака, – ответил он резко. – Наверно, я даром трачу свое время, но хочу предупредить: если не возьметесь за ум, у вас могут быть серьезные проблемы. Подумайте об этом, пока не поздно, и перестаньте ухмыляться.

– О! – воскликнула Моппет. – Ну и кто теперь ведет себя грубо?

Аллейн услышал глухой голос мисс Картелл, объяснявшей Фоксу путь наверх. Перегнувшись через перила, он увидел ее красное, растерянное и несчастное лицо. Его отвращение к Моппет удвоилось. Мисс Ралстон стояла у стены и смотрела на него с вызовом, самодовольная, нахальная и изворотливая, без намека на сочувствие к «тете» или угрызения совести. А внизу испуганно и робко ждала ее защитница, готовая послушно принять все, что подсунет ей эта беспардонная девица.

– Большое спасибо, мисс Картелл, я сам найду дорогу, – послышался голос Фокса.

– Подкрепление? – усмехнулась Моппет. – Как мило.

– Инспектор Фокс, – представил Аллейн подошедшего к ним коллегу. Он отдал Фоксу пальто и смокинг Леонарда. – Сделайте с ними все, что нужно. Кроме того, я хочу, чтобы вы стали свидетелем нашего разговора с мисс Мэри Ралстон.

– Добрый день, мисс Ралстон, – любезно поздоровался Фокс.

Он повесил одежду Леонарда на перила и достал блокнот. На губах Моппет продолжала играть улыбка, но было похоже, что она просто забыла убрать ее с лица.

– Я хочу, чтобы вы поняли, – обратился Аллейн к Моппет. – Мы расследуем серьезное преступление, и у меня есть доказательства, что вчера вечером вышеупомянутый портсигар находился у вашего сомнительного друга. Его нашли у тела мистера Картелла, а мистер Картелл был убит.

– Убит! – воскликнула она. – Не может быть! – Моппет сильно побледнела. – Я вам не верю, – пробормотала она. – Таких людей не убивают. Зачем?

– Мотивы могут быть самые разные. Например, он знал что-то такое, что представляло опасность для других. Или угрожал кому-то своими действиями. Или возникли финансовые проблемы. Да мало ли что.

– Тетя Кон сказала, что это несчастный случай.

– Наверно, она просто не хотела вас расстраивать.

– Чтоб ее черти взяли! – злобно прошипела Моппет.

– Кажется, вы не относитесь столь же бережно к ее чувствам. Но если у вас есть к ней хоть капля участия, вы должны честно ответить на мой вопрос. А если имеется здравый смысл – сделать то же самое для собственного блага.

– Почему это?

– Чтобы снять с себя подозрения в куда более тяжком преступлении, чем воровство.

Она зябко закуталась в мужской халат.

– Не понимаю, о чем вы говорите. Я ничего не знаю.

«Неужели эта юная парочка обречена идти по накатанной дорожке? – подумал Аллейн. – Неужели их ждет тот же самый, всем давно известный и набивший оскомину конец?»

– Если вы украли портсигар, или его украл мистер Лейсс, или вы совершили кражу вдвоем по сговору и если вчера ночью вы по той или иной причине бросили портсигар в траншею, я настоятельно рекомендую вам немедленно об этом рассказать.

– Почему я должна вам верить? Вы хотите расставить мне ловушку.

Аллейн терпеливо возразил:

– Поверьте, у меня нет желания устраивать ловушки для невинных людей. Да и сама кража меня сейчас интересует очень мало.

– Значит, вы пытаетесь меня подкупить.

Это замечание, довольно умное и в то же время пошлое, почти вывело его из себя.

– Я не могу вас ни подкупить, ни запугать. Я могу вас только предупредить, что и делаю. Вам грозит большая опасность. Вам, лично вам, понимаете? Вы знаете, что бывает с людьми, которые скрывают улики при расследовании убийства? Знаете, что бывает с соучастниками подобных преступлений? Знаете?

Ее лицо вдруг сморщилось, как у маленького ребенка, а огромные глаза, казалось, вот-вот выскользнут из орбит.

– Ну хорошо, – пробормотала она. – Ладно. Я скажу. Хотя это не то, что вы думаете. Это ерунда. Это…

– Что?

– Просто ошибка, – прошептала Моппет.

Дверь в спальню распахнулась, и за спиной девушки вырос Леонард в фиолетовой пижаме.

– Милая, закрой свой маленький хорошенький ротик и помалкивай. – Он подошел сзади и схватил ее за руки.

Аллейн мельком подумал, что Леонард, пожалуй, неплохо смотрелся бы в какой-нибудь мелодраме.

– Мистер Лейсс, вы не могли бы нас оставить?

Но он уже знал, что это бесполезно. Вскрикнув от боли, Моппет оглянулась и быстро прильнула к Леонарду, с необыкновенной легкостью вернувшись к роли обольстительной сообщницы. Ее глаза наполнились слезами, губы жалобно скривились, тело съежилось под пальцами Лейсса, которые грубо впились в плечи девушки. Она просительно улыбнулась.

– Не сердись, дорогой мой, – пролепетала Моппет, прижавшись головой к его груди. – Я не сказала ничего плохого.

– Вот и умница, – кивнул Леонард.

III

– Этот паренек, – заметил Фокс, когда они возвращались обратно, – совсем не похож на местную публику.

– Другой породы? – уточнил Аллейн.

– Абсолютно другой, – хмуро подтвердил инспектор. – Лейсс, он… очень скверный тип. Парень без тормозов. Рано или поздно он загремит по полной, это только вопрос времени. Молодая леди – другое дело. По крайней мере я надеюсь, – после паузы добавил Фокс. – Да, надеюсь, – повторил он со вздохом.

– Молодая леди, – сухо возразил Аллейн, – та еще штучка. Вот что, Фокс! В карманах Лейсса есть табачная труха из сигарет Пириода. Думаю, у Боба Уильямса найдется вакуумный пылесос. Почистите карманы Лейсса и верните ему эти чертовы шмотки. И проверьте его отпечатки пальцев на всем, что найдется в карманах. Не сомневаюсь, что именно эта парочка стянула портсигар. Легко догадаться, что Картелла или Пириода данный факт здорово взбесил. Что тогда?

– Вот-вот, – кивнул Фокс. – Что, если мистер Картелл пригрозил обратиться в полицию и они устроили ему ловушку, а потом случайно уронили портсигар в ров?

– Вполне возможно. Насчет того, как они вели себя на месте преступления, у нас есть показания этой очаровательной особы, Николя Мэйтленд-Майн. Правда, ее поразила любовная лихорадка, и она могла пропустить пару деталей. Я поговорю об этом с ее молодым человеком, хотя, боюсь, он находится в еще более тяжелом состоянии. Ладно. Я подброшу вас до участка, а сам вернусь в эти края и постараюсь деликатно разобраться с мистером Пайком Пириодом. Сейчас у него должен быть обед. Как насчет вашего?

– А с вашим обедом, мистер Аллейн, вопрос решен?

– Увы, мне будет не до этого, Братец Лис. А вы перехватите в пабе пару бутербродов и постарайтесь что-нибудь вытрясти из Альфреда Белта. Он, по-моему, смышленый малый.

– Если честно, мистер Белт и миссис Митчел – я имею в виду кухарку, по-моему, весьма достойную женщину, – пригласили меня перекусить у них сегодня днем. Миссис Митчел даже намекнула, что припасла кое-что в шкафчике по такому случаю.

– Я мог бы догадаться, – хмыкнул Аллейн. – Встретимся в участке после пяти.

…Машина остановилась у ворот мистера Пириода, и Аллейн вышел, попросив водителя заехать за ним через полчаса.

Мистер Пириод принял его в гостиной. Он был все так же взбудоражен и нервно расхаживал по комнате. Аллейн услышал, как в кабинете стучала пишущая машинка Николя.

– Ни на чем не могу сосредоточиться. Даже есть не могу. Все это так тяжело, – пожаловался мистер Пириод.

– К сожалению, я вряд ли смогу вас успокоить, – заметил Аллейн. Он немного подумал и решил действовать напрямик: – Мистер Пириод, объясните мне, пожалуйста, зачем вы написали два практически одинаковых письма с соболезнованиями мисс Картелл и почему первое из них было отправлено раньше, чем вы узнали о смерти ее брата?

По реакции мистера Пириода было трудно что-то понять. Шок, удивление, чувство вины, недоумение, оторопь: отвисшая челюсть и вытаращенные глаза могли означать все это и многое другое. Но он ответил сдержанно и вежливо:

– Прошу прощения? Что вы сказали?

Аллейн повторил вопрос.

Мистер Пириод как будто задумался. После долгой паузы он категорически заявил:

– Я этого не делал.

– Не делали чего?

– Не писал дважды. Это смешно.

Аллейн достал из кармана оба письма и протянул хозяину дома, который вставил в глаз монокль и склонился над бумагой. Когда он выпрямился, его лицо была красным как свекла.

– Какая-то глупая ошибка.

– Потрудитесь объяснить, пожалуйста.

– Мне нечего объяснять.

– Мистер Пириод!

– Нечего! Мой слуга сделал глупость.

– Вы хотите сказать, что он в каком-то припадке ясновидения понял, что брат мисс Картелл умрет, написал за вас письмо и отнес его ей раньше, чем она успела понести потерю?

– Насмешки тут ни к чему, – нахмурился хозяин дома.

– В этом я с вами согласен. Дело крайне серьезное, поверьте.

– Ну хорошо, – сердито проворчал мистер Пириод. – Очень хорошо! Я… э… я отправил Конни Картелл письмо на другую тему. Очень личную и совсем другую. – Вдруг он издал странный смешок, который перепугал его самого, и растерянно уставился на Аллейна. – Я… э… наверно, я… – Мистер Пириод запнулся.

Аллейн, полагавший, что лицо его собеседника уже не может стать красней, увидел, что ошибся.

– Я перепутал письма, – выдохнул его собеседник. – Положил не в тот конверт. Наверно.

– Но это не объясняет… Постойте-ка! Ага, понятно. Кажется, все начинает проясняться. Скажите – я обещаю, что буду нем как рыба, – нет ли у вас знакомых, в семье которых недавно произошло подобное несчастье?

Из глаза мистера Пириода выпал монокль.

– Ну да, – признался он уныло, – так оно и есть.

– Когда это случилось?

– Кажется, вчера… да, я узнал вчера утром.

– И написали письмо?

Мистер Пириод сокрушенно кивнул.

– А эти письма были… – Аллейн старался найти какой-то способ облегчить мучения своего собеседника, но понял, что ничего не выйдет, – эти письма были идентичными? В конце концов, тут нет ничего удивительного. Нельзя же все время придумывать новые соболезнования.

Мистер Пириод кивнул, но промолчал.

Аллейн поспешил добавить:

– Не могли бы вы мне сообщить, разумеется, вполне конфиденциально, имя… – что ни говори, а все это звучало довольно абсурдно, – имя другой скорбящей сестры?

– Прошу прощения. Боюсь, что нет.

Аллейн вспомнил, что у него есть Николя и «Дейли телеграф», и не стал настаивать.

– В таком случае, может быть, вы скажете, что было написано в другом послании? Я имею в виду в письме, адресованном мисс Картелл?

– Нет, – с печальным достоинством ответил мистер Пириод. – Мне очень жаль.

Действительно, по его виду казалось, что он вот-вот расплачется.

– Возможно, оно попало к другой скорбящей сестре? Неправильное письмо в правильном конверте?

Мистер Пириод закрыл глаза, словно сама мысль об этом вызывала у него тошноту.

– Простите, – мягко заметил Аллейн, – но я вынужден задавать такие вопросы. Если все эти детали не имеют отношения к делу, я немедленно о них забуду, обещаю вам.

– Разумеется, не имеют! – с жаром заверил его мистер Пириод. – Прошу вас, поверьте мне: не имеют! Ни малейшего! Дорогой мой Аллейн, я… я вам клянусь. Вот и все! – заключил он с буйным весельем. – И точка! А теперь скажите, дорогой мой друг, вы уже пообедали? Мне следовало вам предложить… но из-за этой ужасной истории все пошло вверх дном. Надеюсь, вас не занесло в наш убогий паб?

Слова лились из него сплошным потоком. Аллейн терпеливо слушал, надеясь узнать что-нибудь полезное, но, убедившись, что рассчитывать не на что, резко его прервал:

– Есть еще один момент. Насколько я понимаю, леди Бантлинг довезла вас до дома прошлой ночью?

Мистер Пириод застыл с раскрытым ртом.

– Ну да, конечно, – ответил он наконец. – Милая Дезире! Всегда такая добрая. Конечно! А что?

– Я также полагаю, что после того как вы ушли, она не сразу вернулась в Бэйнсхолм, а направилась в ваш сад и завязала беседу с мистером Картеллом, который говорил с ней из окна своей спальни. Почему вы мне об этом не рассказали?

– Я… не знаю.

– Но вы должны знать. Потому что вы высунулись из окна и спросили: «Что тут происходит?»

– А ничего и не произошло! – с мрачным торжеством возразил мистер Пириод. – Ничего! Она так и сказала. Она сказала…

– Она сказала: «Ничего, ничего, идите спать, дорогой мой».

– Именно так! Она всегда так заботлива.

– Вы слышали продолжение разговора?

– Нет! Ни слова! Ни полсловечка. Слышал только голоса, больше ничего. Уверен, Дезире продолжала злиться и шпынять беднягу Хэла.

Сдвинуть его с этой точки оказалось невозможно, потому Аллейн попрощался и направился в кабинет к Николя.

Она нашла ему экземпляр вчерашней газеты. Он прочитал раздел некрологов.

– Ваш работодатель, – заметил детектив, – известен своим эпистолярным мастерством. Вы не обратили внимания: отправлял ли он какую-то корреспонденцию вчера вечером?

– Обратила. Два письма.

– По местным адресам?

– Ну да, – пробормотала она, запнувшись.

– Не скажете, кому именно?

– Но… то есть…

– Ладно. Это были письма мисс Картелл и Дезире, леди Бантлинг?

– Если вы и так все знаете, – раздраженно сказала Николя, – то зачем спрашиваете?

– Просто хотел сбить вас с толку, милочка, как и положено опытному сыщику.

– Ха-ха, очень смешно, – прокомментировала она с кислым видом.

– Может, и не очень. – Аллейн прошел в дальний угол комнаты, где висело генеалогическое древо мистера Пириода. – Вижу, его сильно волнует родословная. Взгляните на это. Скромно висит в темном уголке. Но все-таки висит и вставлено в рамочку. Работа сделана недавно. Бьюсь об заклад – по его заказу.

– Откуда вы знаете?

– Не задавайте слишком много вопросов, а то вам придется отвечать на мои. По бумаге, позолоте и краске.

– Хм, вот как.

– Где находится Рибблторп?

– Думаю, за Бэйнсхолмом.

– Кажется, Пайки оттуда родом.

– Он так и говорил, – вздохнула Николя, – и весьма настойчиво. Вчера за столом он твердил об этом без умолку. Словно с ним кто-то спорил.

– Расскажите подробней про этот разговор. – Она рассказала, и он поблагодарил. – А теперь мне пора.

– Куда вы едете?

– Пойду бродить по свету в поисках новой жертвы. Еще увидимся.

Выходя из дома, Аллейн подумал: смешно, но эта девушка заставляет его чувствовать себя молодым. Садясь в машину, он мысленно добавил: «Впрочем, как и моя жена. Вот что я называю счастливым браком».

– В Бэйнсхолм, – бросил Аллейн водителю.

По дороге, задрав шляпу на затылок, суперинтендант смотрел на весенние поля и думал о том, как теперь, после стольких лет, могла выглядеть Дезире Ормсбери: именно под этим именем он ее знал когда-то. Наверно, сногсшибательно, решил Аллейн, в том или ином смысле; и когда в будуаре она вышла ему навстречу, суперинтендант увидел, что не ошибся.

На Дезире были обтягивающие брюки и итальянская рубашка. Одежда полыхала оранжевым цветом, так же как волосы и губы. Ее макияж был достоин кисти импрессиониста, а открытые руки поражали худобой.

Зато когда она улыбнулась, в ней сразу вспыхнул тот невероятный, убийственно-вульгарный шарм, который он отлично помнил. «Дезире по-прежнему великолепна», – подумал Аллейн.

– Значит, это ты, – хрипло произнесла она. – А я все думала, кто это: ты или твой брат – Джордж, кажется? Он ведь тоже подался в полицейские.

– А я думал: помнишь ли ты кого-нибудь из нас?

– Конечно, помню. Но Джордж теперь остепенился, он баронет. Зато ты все тот же Рори, во всей своей красе.

– Ты меня смущаешь, – улыбнулся Аллейн.

– Правда-правда, ты почти не изменился. Хотела бы я сказать то же самое о себе. Хочешь выпить?

– Нет, спасибо, – ответил Аллейн, немного озадаченный. Он взглянул на часы: было без двадцати три.

– Я только что поела, – объяснила она. – Говорят, бренди помогает пищеварению. А ты где обедал? – Дезире смерила его взглядом. – Подожди тут минутку, ладно? Я ненадолго. Покури пока. – Выходя из комнаты, она бросила через плечо: – Не бойся, это не попытка к бегству.

Аллейн закурил и огляделся. Ничего особенного: обычный будуар в загородном доме с расставленными там и сям вещичками Дезире вроде «стильных» фарфоровых безделушек и причудливой картины, сотканной из лавровых листьев и маленьких флажков.

На стенах висели фотографии Эндрю Бантлинга и еще какого-то смазливого моложавого мужчины, которого он определил как третьего мужа Дезире. Снимок был самый заурядный, но Аллейну почудилось в нем что-то знакомое. Он как будто уже знал эти широко расставленные глаза и безупречную улыбку. Ему даже показалось, он слышит мужской голос, легкий и бесцветный баритон. Похоже, он уже встречался с этим человеком, но не помнил, когда и где.

– Это Бимбо, – сообщила вернувшаяся Дезире. – Мой третий. Мы женаты уже год. – В руках у нее был поднос с едой. – Я подумала, а вдруг ты голоден. – Она поставила поднос на стол. – Чувствуй себя как дома. – Дезире отошла в сторону и закурила. – Съешь это, ради Бога, иначе получится, что я зря старалась. Если я арестована, обещаю, что это останется между нами. Ешь.

– Ну раз так, я поем, и с удовольствием.

Он присел к столу, где разместились заливной цыпленок, салат, хлеб, масло, бутылка пива и еще что-то в большом бокале для коктейлей.

– Сухой мартини, – пояснила Дезире. В руке у нее был огромный бокал с бренди. Она взяла журнал и плюхнулась с ним на диван. – Все в порядке?

По запаху жидкости он определил, что на одну часть вермута приходится восемь частей джина. Незаметным жестом Аллейн опрокинул бокал в цветочную вазу, а себе налил пиво. Заливной цыпленок был превосходен.

– Эндрю сказал, что Хэла убили?

– Да.

– Звучит неправдоподобно. Разве что он кого-то окончательно довел. Когда мы были женаты, мне самой не раз хотелось сделать что-нибудь подобное. Но потом я от него избавилась, и это прошло. Если ты понимаешь, о чем я.

– Вполне.

– Эндрю сказал, что ему устроили ловушку. Это правда?

– Правда.

– Я думала, – добавила Дезире после паузы, – что это ты будешь задавать вопросы.

– Как я могу, если ты заткнула мне рот столь восхитительной едой?

– Тебе нравится? У меня плохая кухня. Могу похвастаться только разнообразием напитков. Значит, Хэла убили? Серьезно?

– Думаю, да.

Наступило долгое молчание; потом она заговорила о людях, которых они когда-то знали, и о разных случаях из прошлого. Это заняло какое-то время. Дезире умела быстро сокращать дистанцию. Незаметно она оказалась совсем рядом. Аллейн почувствовал ее духи, крепкие и незнакомые. Он знал, что Дезире пытается его обезоружить, усадив за этот стол и заставив есть и пить. Еще он понимал (так же ясно, как если бы она ему сказала об этом сама), что Дезире готова и на более смелые шаги. «Интересно, куда делись ее Бимбо и Эндрю Бантлинг?» – подумал Аллейн. Он продолжал невозмутимо есть.

– Мистер Бимбо, – Дезире словно прочитала его мысли, – предается послеобеденному сну. Вчера мы немного припозднились. Была вечерника, очень приличная. Но ты наверняка об этом уже знаешь.

– Я слышал, она имела большой успех, – вежливо отозвался Аллейн. Он отложил нож и вилку и встал. – Превосходный обед! Большое спасибо, как мило, что ты обо мне позаботилась.

– Пустяки, – ответила она небрежно, подойдя к нему с зажигалкой и коробкой сигарет.

– Может, присядем? – Он заметил, что Дезире устроилась напротив яркого света, видимо, полагаясь на свое обаяние. – Я должен задать тебе пару важных вопросов. Вот первый. Ты, случайно, не получала письма от мистера Пайка Пириода? Скажем, сегодня утром?

Она уставилась на него:

– Черт, ну да! Я совсем забыла. У бедняги поехала крыша. А как ты узнал?

– Почему «поехала крыша»?

– Суди сам. – Положив руку на плечо Аллейна, Дезире потянулась через него всем телом и не спеша выдвинула ящик стола. – Вот. – Она бросила на стол письмо. – Читай.

Текст был написан рукой мистера Пириода и на его бумаге.

Моя дорогая,

прошу Вас, не думайте, что я делаю из мухи слона, но у меня осталось неприятное чувство, что Вы могли вывести ложное заключение из тех слов, которые были сказаны сегодня за столом. Разумеется, довольно глупо защищать честь своих предков, но смею заверить, что моя родословная простирается в прошлое достаточно далеко, чтобы это могло удовлетворить кого угодно, включая и меня. Кажется, у бедного Хэла это превратилось в навязчивую идею. Впрочем, не важно! Меня это не беспокоит. Простите, что потревожил, но я уверен, что Вы все поймете.

Ваш П.П.П.

– Ты понимаешь, о чем он пишет? – спросил Аллейн.

– Понятия не имею. Вчера Пи Пи у меня обедал и выглядел вполне нормально.

– Может быть, ты ожидала получить от него какое-то другое письмо?

– Другое? Какое другое? А, вон ты к чему! Бедняга Ормсбери? Он ведь умер, ты об этом слышал?

– Да.

– Зная страсть Пи Пи к соболезнованиям, это было бы вполне естественно. Хочешь сказать, что он перепутал письма? Тогда кому предназначалось это?

– Не против, если я его заберу?

– Пожалуйста.

Аллейн убрал письмо в карман.

– Должен сразу тебя предупредить: скорее всего ты последний человек, который разговаривал с Гарольдом Картеллом. Включая убийцу.

Дезире сунула в рот сигарету и поднесла огонь недрогнувшей рукой.

– Почему ты так уверен? – спросила она небрежно. – А, понятно. Кто-то рассказал тебе про сцену у балкона. Кто? Наверно, Эндрю или его подружка. Или Пи Пи. Тем более что он сам в ней участвовал.

– А ты взяла на себя роль Ромео?

– Почему бы и нет? Они оба плешивые, к тому же, если уж на то пошло, в постели я дам сто очков вперед обоим.

Аллейн вдруг почувствовал, что ему начинает доставлять удовольствие этот разговор. Очевидно, она рассчитывала именно на такую его реакцию.

– Постель имеет свои границы.

– Для меня, – возразила Дезире, отбросив все церемонии, – она стоит целого мира. Тебе ли этого не знать?

Аллейн предпочел замять данную тему и вернулся к своим вопросам:

– Почему, доставив мистера Пириода к воротам его сада, ты вышла из машины, пересекла траншею и устроила серенаду мистеру Картеллу?

– Я увидела его в окне и решила, что это будет весело.

– Что ты ему сказала?

– Что-то вроде: «Но что за свет мелькает в том окне?»[62]62
  Цитата из трагедии «Ромео и Джульетта» У. Шекспира.


[Закрыть]

– А потом?

– Не помню. Начала его дразнить.

– Ты сказала, что вступила на тропу войны?

После секундной паузы она фыркнула:

– Не думала, что у Пи Пи такой отличный слух. В его-то возрасте! Да, сказала. Но это ничего не значит.

– А потом предупредила, чтобы он «ходил и оглядывался»?

– Может, ты сам расскажешь обо всем, что я говорила?

– Ты ругала его за то, как он поступил с твоим сыном?

– Ага, ругала. Это они тебе разболтали? Энди и девчонка? Ты все из них вытянул, хитрец?

– К сожалению, – уклончиво заметил Аллейн, – они сидели слишком далеко и были слишком заняты неким делом, чтобы быть надежными свидетелями.

– Значит, Пи Пи… – И Дезире подалась вперед и тронула его за руку. – Честное слово, я почти не помню, что говорила Хэлу. Перед этим я пропустила пару стаканчиков и была здорово навеселе. – Она снова помолчала, потом заявила с неожиданной прямотой: – Если это была ловушка, я никак не могла ее устроить, верно? На глазах влюбленных голубков.

– Откуда ты знаешь про ловушку?

– Пи Пи сказал Энди, а Энди – мне. Потом я отправилась прямиком в Бэйнсхолм и приехала без двадцати пяти двенадцать. Скоро вернулись первые пары. После этого я все время была на виду. Разве это не железное алиби?

– Буду рад, если оно подтвердится. А как ты узнала, что приехала в одиннадцать тридцать пять?

– По часам в холле. Я следила за временем, потому что у нас была «охота за сокровищами».

– Кто победил?

– Ты еще спрашиваешь? Конечно, Моппет и ее бандит. Думаю, они как-то сжульничали.

– Да? Каким образом?

– Они слышали, как мы днем говорили о подсказках. Последняя вела в уборную под лестницей.

– Здесь, в доме?

– Ну да. Большинство об этом догадались, но слишком поздно.

– Кто-то может это подтвердить?

– Мое алиби?

– Твое алиби, – бесстрастно кивнул Аллейн.

– Не знаю. Кажется, я говорила с Бимбо. Он должен вспомнить.

– Хорошо… Насчет твоей серенады второму мужу: ты упоминала о наследстве сына?

Дезире расхохоталась. У нее был громкий, тяжелый смех: так мог бы смеяться герцог Веллингтон, будь он женщиной.