Текст книги "Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке (сборник)"

Банчи возвращается в Ярд

Аллейн закрыл папку с делом и посмотрел на часы. Без двух минут час. Пора закругляться и идти домой. Он зевнул, размял затекшие пальцы, подошел к окну и отодвинул штору. Висящие вдоль набережной фонари напоминали ожерелье из смазанных золотистых шаров.

– Туман в июне, – пробормотал Аллейн. – Ох уж эта Англия!

Где-то там, в холодной дали, пробили часы на Биг-Бене час ночи. Именно в этот момент, за три мили отсюда, лорд Роберт Госпелл медленно поднимался по ступенькам на верхний этаж особняка, направляясь в маленькую зеленую гостиную.

Аллейн не спеша набил трубку и раскурил ее. Утром его ждал ранний подъем, долгая поездка и скучная рутина по приезде на место. Он поднес руки к обогревателю и впал в задумчивость. Сара сказала ему, что Трой собиралась на бал. Наверняка сейчас она там.

– Ну да ладно, – сказал он и выключил обогреватель.

Зазвонил телефон на письменном столе. Аллейн снял трубку.

– Алло?

– Мистер Аллейн? Я так и подумал, что вы еще там, сэр. Вас просит лорд Роберт Госпелл.

– Да, хорошо, переключите.

Последовало молчание, а потом зазвучал писклявый голос:

– Рори?

– Банчи?

– Вы сказали, что будете там допоздна. Я сейчас один в комнате, в доме, где проходит бал Каррадосов. Дело в том, что, кажется, я его вычислил. Вы еще долго там пробудете?

– Готов задержаться.

– Можно мне приехать в Ярд?

– Нужно!

– Сначала заеду домой, освобожусь от взмокшей рубашки и заберу свои записи.

– Отлично. Буду ждать.

– Это главный по увеселениям.

– О Боже! Никаких имен, Банчи!

– Конечно, нет. Я приеду в Ярд. Ей-богу, это хуже, чем убийство. Мог бы с тем же успехом подливать яду в свои проклятые зелья. И работает он с… О, это вы!.. Не слышал, как вы вошли.

– Там кто-то есть? – быстро спросил Аллейн.

– Да.

– До свидания, – сказал Аллейн. – Буду вас ждать.

– Большое вам спасибо, – пискнул голос. – Не хотелось бы расстаться с этой вещью ни за что на свете. Блестящая работа, офицер. Премного обязан. Позабочусь, чтобы вас отметили.

Аллейн улыбнулся и положил трубку.

Наверху, в бальном зале, оркестр Хью Бронкса закончил выступление, и музыканты складывали инструменты. Лица у них были цвета сырой трески и блеском тоже напоминали рыбью чешую, однако волосы по-прежнему отливали, точно лакированная кожа. Четверо искусников, которые лишь десять минут назад тряслись в горячем ритме, устало обсуждали, как лучше добраться домой. Сам Хью Бронкс красивым платком отер пот с лица и закурил сигарету.

– Ладно, ребята, – устало вздохнул он. – Завтра в восемь тридцать, и если какой-нибудь… попросит сыграть «Мою милашку» больше шести раз подряд, завязываем с этим делом и разучиваем псалмы.

С другого конца бального зала к ним направлялся Димитри.

– Ее светлость особо просила передать вам, – сказал он, – что в буфете для вас кое-что приготовлено.

– Большое спасибо, Дим, – ответил мистер Бронкс. – Сейчас придем.

Димитри обвел быстрым взглядом помещение, вышел и спустился по лестнице.

Внизу, в вестибюле, собрались последние гости. Несмотря на усталость, они бодро обменивались впечатлениями о том, какой хороший был вечер. Среди них, сонно моргая за стеклами очков, был и лорд Роберт. Плечи его окутывал плащ-накидка, а руки сжимали черную шляпу с широкими полями. Через открытые двери в холл вплывали клочья тумана. Кашель из наглотавшихся сырого воздуха глоток смешивался с рокотом работающих на низких передачах таксомоторов и голосами расходящихся гостей.

Лорд Роберт уходил в числе последних.

Он довольно жалобно вопрошал, не видел ли кто-нибудь миссис Хэлкат-Хэккетт.

– Я обещал отвезти ее домой.

К нему подошел Димитри.

– Простите милорд, мне кажется, миссис Хэлкат-Хэккетт только что ушла. Она спрашивала, не видел ли я вас, милорд.

Лорд Роберт поднял на него глаза и беспомощно моргнул. На миг их взгляды встретились.

– Вот как. Благодарю вас, – сказал лорд Роберт. – Посмотрю, может, еще догоню ее.

Димитри поклонился.

Лорд Роберт вышел в туман.

Его фигура, немного напоминающая кругленького шута из стихотворения Верлена, двинулась вниз по широким ступеням. Пристально глядя вперед, он прошел мимо отставших гостей, которые рассаживались по машинам, понаблюдал, как они разъезжаются, осмотрелся, после чего медленно двинулся по улице. На миг он растаял в облаке тумана, будто бесплотное привидение, затем вновь появился, уже гораздо дальше – твердым шагом удаляясь в небытие, а потом и вовсе исчез.

Сидящий в своем кабинете Аллейн вздрогнул и проснулся, выхваченный из глубокой дремы внезапным шумом. На столе гремел телефон. Он схватил трубку, одновременно бросив взгляд на часы, и изумленно присвистнул. Четыре утра!

– Алло?

– Мистер Аллейн?

– Да.

«Это Банчи, – подумал он. – Какого черта…»

Но голос в трубке произнес:

– Тут поступило новое дело, сэр. Я подумал, лучше сразу же доложить вам. Такси с пассажиром. Таксист говорит, что пассажира убили, и он привез труп прямо сюда.

– Сейчас спущусь, – сказал Аллейн.

Он стал спускаться, озабоченно размышляя о том, что новое дело было бы ему сейчас крайне некстати, и надеясь, что его передадут кому-нибудь другому. Аллейн был целиком поглощен делом о шантаже. Банчи Госпелл не стал бы говорить, что вычислил того человека, не будь он в этом стопроцентно уверен. Главный по увеселениям… Стало быть, Димитри. Что ж, у него были возможности. Но какие именно доказательства обнаружил Банчи? И где, черт подери, он сам? Сержант в форме ждал Аллейна в вестибюле.

– Странное дело, мистер Аллейн. Джентльмен мертв, это точно. Мне-то сдается, с ним случился сердечный приступ или что-то подобное, но таксист уверяет, что это убийство, и не желает говорить ни слова, пока не увидит вас. Даже не хотел, чтобы я открывал дверцу такси. Ну, да я все равно открыл, чтобы убедиться. Поднес ему к губам часовое стекло и послушал сердце. Бесполезно! Старый водила стоит как скала. Крепкий орешек.

– Где такси?

– Во дворе, сэр. Я велел ему въехать в ворота.

Они вышли во двор.

– Сыровато, – сказал сержант и кашлянул.

Внизу, у реки, все было окутано туманом. Клочья тумана, больше похожего на дождь, облепляли лица, превращаясь в холодные капельки влаги. Темнота уже начинала блекнуть и проступившие очертания крыш и печных труб чернели в ожидании рассвета. Где-то на реке прогудел пароход. В воздухе пахло нездоровой сыростью.

Аллейном овладела смутная, но тяжелая меланхолия. Он ощущал вялость и странную сверхвосприимчивость. Его дух будто воспарил, отделившись от тела. Он видел себя точно со стороны. Такое с ним уже бывало, и он расценивал это как предзнаменование чего-то скверного. «Мне надо вернуться на место!» – возопил его разум, и вместе с этой мыслью возвращение осуществилось. Аллейн опять находился во дворе Скотленд-Ярда. Под ногами у него скрипел гравий. В отдалении смутно маячило такси и фигура в пальто, безмолвно, точно часовой, застывшая у двери.

– Холодно, – обронил сержант.

– Предрассветный час, – отозвался Аллейн.

Таксист не тронулся с места, пока они не приблизились вплотную.

– Эй, – обратился к нему Аллейн, – что там произошло?

– Добрутро, командир, – ответил водитель. У него был характерный грубый выговор таксиста-кокни[12]12
  Кокни – уроженец лондонского Ист-Энда, представитель рабочих слоев населения.


[Закрыть]. Он напоминал персонажа из театральной пьесы. – Вы инспектор?

– Да.

– Я не стану ничего докладывать простому копу. Мне надо подстраховаться, понимаете? Кроме того, маленький джентльмен был моим приятелем, понимаете?

– Это старший инспектор сыскной полиции Аллейн, папаша, – сказал сержант.

– Порядок. То, что надо. Я ведь должен подстраховаться, понимаете? Когда у меня жмурик в салоне.

Быстрым движением руки в перчатке он распахнул дверцу машины.

– Я не прикасался к нему, – сказал он. – Не хотите включить свет?

Аллейн протянул руку в темноту салона. Он почувствовал запах кожи, сигар и бензина. Пальцы его коснулись кнопки, и в следующий миг салон такси залил тусклый свет.

Старший инспектор стоял неподвижно и безмолвно – так долго, что сержант наконец окликнул его:

– Мистер Аллейн?

Но Аллейн не отвечал. Он был один на один со своим другом. Маленькие пухлые ручки безвольно повисли. Ступни ног были трогательно повернуты внутрь, как у ребенка. Голова безжизненно свисала на сторону. Аллейн видел заплату лысины на макушке и редкие взъерошенные волосы.

– Если посмотрите сквозь другое окно, – сказал водитель, – то увидите его лицо. Мертв, будьте уверены. Убит!

– Я вижу его лицо, – отозвался Аллейн.

Он наклонился над телом и несколько минут занимался своими прямыми обязанностями полицейского. Потом прикрыл веками налившиеся кровью глаза мертвеца. Пальцы у него дрожали.

Он сказал себе: «Я больше не должен его трогать». Аллейн отдернул руку и вышел из машины. Сержант в изумлении глядел на него.

– Ну? Мертвый, верно? – спросил таксист.

– Да заткнись ты! – взорвался Аллейн. – Я что, без тебя!..

Он осекся и сделал три или четыре нетвердых шага в сторону. Провел рукой по лицу, потом потерянно уставился на свои пальцы.

– Одну минуту, ладно? – пробормотал он.

Двое других терпеливо ждали в неловком молчании.

– Извините, – произнес наконец Аллейн. – Я сейчас.

– Не позвать ли кого-нибудь еще, сэр? – спросил сержант. – Это ваш знакомый, да?

– Да, – сказал Аллейн, – это мой знакомый.

Он повернулся к таксисту и схватил его за руку.

– Подойдите сюда! – Он повлек его к передней части машины. – Включите фары! – велел он сержанту.

Сержант сунул руку в кабину и через мгновение водитель стоял, моргая, в снопе яркого света.

– А теперь говорите! – приказал Аллейн. – Почему вы так уверены, что это убийство?

– Чтоб те лопнуть, командир! – воскликнул водитель. – Нечто я не видал собственными глазами, как другой субчик сел вместе с ним? Нечто не видал собственными глазами, как тот вышел возле дома его светлости, в его плаще и шляпе и пропищал мне точь-в-точь, как его светлость: «Шестьдесят три, Джобберз-роу, Квинс-Гейт»? И не я ли повез дотудова труп, сам того не зная? Эй, послушайте! Вы говорите, его светлость был вашим знакомым. Так и моим тоже! Это грязное убийство, говорю вам, и я хочу увидеть, как этого мистера Умника, что облапошил меня и укокошил самого что ни на есть безобидного маленького джентльмена, вздернут на виселицу. Вот что я вам скажу!

– Понимаю, – отозвался Аллейн. – Хорошо. Я приму у вас заявление. Надо приниматься за работу, сержант. Соберите обычную группу. Пусть все приедут сюда. Вызовите доктора Кертиса. Сфотографируйте тело во всех ракурсах. Отметьте положение головы. Проверьте на наличие следов насилия. Вся обычная рутина при убийстве. Запишите имя: лорд Роберт Госпелл, дом 200, Чейн-Уок…

Экстренные сообщения

ЛОРД РОБЕРТ ГОСПЕЛЛ УМИРАЕТ В ТАКСИ

Общество потрясено. Подозревается преступление

Полный отчет о званом вечере на стр. 5

Эвелин Каррадос уронила газету на покрывало и печально посмотрела на мужа.

– Газеты полны этим, – безжизненным тоном проговорила она.

– Боже правый, дорогая моя Эвелин, конечно же, полны! А это еще только краткий десятичасовой выпуск, принесенный мне вместе с завтраком самонадеянным юнцом-лакеем. То ли еще мы увидим в вечерних газетах! Бог мой, как будто мало того, что мне в пять утра звонит какой-то чин из Скотленд-Ярда и допрашивает о моих же гостях! Зачем же еще подсовывать мне это в какой-то проклятой газетенке! – Он сердито захромал по комнате. – Совершенно очевидно, что этого человека убили. Ты отдаешь себе отчет в том, что в любой момент к нам может заявиться какой-нибудь чертов тип из Скотленд-Ярда и начать нас допрашивать. И что все гиены с Флит-стрит[13]13
  Флит-стрит – улица в Лондоне, где до недавнего времени располагались редакции главных британских газет.


[Закрыть] будут околачиваться у наших дверей целые дни напролет? Понимаешь, что…

– Он был, пожалуй, самым большим моим другом, – проговорила леди Каррадос.

– Взглянув на их наглую болтовню на пятой странице, ты увидишь, что эта дружба широко разрекламирована. Боже, это нестерпимо! Можешь себе представить, что полицейские звонили в Марсдон-Хаус в половине пятого – через пять минут после того, как мы оттуда уехали, благодарение Богу! – и спрашивали, в котором часу ушел Роберт Госпелл? Им ответил кто-то из работников Димитри, и теперь какой-нибудь гнусный, сопливый журналист завладел этими сведениями. Ты понимаешь, что…

– Я понимаю только одно, – сказала Эвелин Каррадос, – что Банчи Госпелла больше нет.

В комнату, с газетой в руках, ворвалась Бриджет.

– Донна! О, Донна… это же наш смешной маленький Банчи. Наш смешной маленький Банчи мертв! Донна!

– Да, милая… я знаю.

– Но, Донна – Банчи!

– Бриджет, – сказал ее отчим, – пожалуйста, не впадай в истерику. Сейчас главное, что мы должны принять во внимание, это…

Бриджет обняла мать за плечи.

– Но нам небезразлично, – проговорила она. – Разве ты не видишь – Донне совсем небезразлично.

– Конечно, нам небезразлично, родная, – поспешно сказала ее мать, – но Барт думает кое о чем другом. Видишь ли, Барт считает, что нам грозят большие неприятности…

– Из-за чего?

Бриджет повернулась к Каррадосу, глаза ее на бледном лице полыхали огнем.

– Ты имеешь в виду Дональда? Дональда? Как ты смеешь предполагать, что Дональд мог… мог…

– Бриджи! – оборвала ее мать. – Что такое ты говоришь!

– Погоди-ка, Эвелин, – остановил ее Каррадос. – Что там с молодым Поттером?

Бриджет прижала ко рту ладонь, в смятении переводя взгляд с матери на отчима, потом расплакалась и выбежала из комнаты.

СМЕРТЬ БАНЧИ ГОСПЕЛЛА

Загадочная смерть в такси

Завершение бала у Каррадосов

Наманикюренные пальцы миссис Хэлкат-Хэккетт, точно когти, вцепились в газету. Губы вытянулись в прямую линию, подчеркивая тщательно подгримированные складки рта. Глаза уставились в пустоту.

Дверь в гардеробную генерала Хэлката-Хэккетта была настежь распахнута, и генерал, в домашнем халате, но еще без вставной челюсти, решительным шагом вошел в комнату. В руке он держал десятичасовой выпуск спортивного издания.

– Как? Что? – восклицал он. – Посмотри-ка! Черт подери!

– Я знаю, – сказала миссис Хэлкат-Хэккетт. – Печально, не правда ли?

– Печально! Гнусное злодеяние! Что?

– Вопиющее, – уточнила миссис Хэлкат-Хэккетт.

– Вопиющее! – эхом отозвался генерал. – Абсурд! – Произносимые с напором звуки, вырываясь изо рта, колыхали его усы. Налитые кровью глаза устремились на жену. Он ткнул в ее сторону толстым пальцем.

– Он сказал, что привезет тебя домой! – брызгая слюной, выпалил генерал.

– Он этого не сделал.

– Когда ты вернулась?

– Я не обратила внимания. Поздно.

– Одна?

Лицо ее побледнело, но она выдержала его взгляд.

– Да. Не будь ослом.

СТРАННАЯ СМЕРТЬ

Лорд Роберт Госпелл умирает после бала

Полный отчет о происшествии

Дональд Поттер вновь и вновь перечитывал эти четыре строчки. С середины газетной страницы ему подмигивало лицо дяди. Горящий окурок сигареты опалил Дональду губы. Он выплюнул его в свою пустую чашку и зажег следующую. Его трясло как в лихорадке. Он опять перечитал четыре строчки. В соседней комнате кто-то оглушительно зевнул.

Дональд вскинул голову.

– Уитс! – позвал он. – Уитс! Подойди сюда!

– Что там случилось?

– Иди сюда!

В дверях появился капитан Уитерс в оранжевом шелковом халате.

– Какого дьявола ты вопишь? – осведомился он.

– Посмотри.

Капитан Уитерс, небрежно насвистывая сквозь зубы, подошел и заглянул Дональду через плечо. Свист прекратился. Он протянул руку, взял газету и стал читать. Дональд неотрывно следил за ним.

– Умер! – произнес Дональд. – Дядя Банч! Умер!

Уитерс бросил на него быстрый взгляд и вернулся к чтению. Свист возобновился.

СМЕРТЬ ЛОРДА РОБЕРТА ГОСПЕЛЛА

Трагический итог славной карьеры

Подозрительные обстоятельства

Леди Милдред Поттер ударила пухлыми кулачками по гранкам некролога для «Ивнинг кроникл» и повернула к Аллейну залитое слезами лицо.

– Но кто же мог желать Банчи зла, Родерик? Его все обожали. В целом свете у него не было ни одного врага. Посмотрите, что они пишут, – хотя, должна признать, это очень любезно со стороны «Кроникл» дать мне заранее ознакомиться с тем, что они собираются опубликовать о нем, – но посмотрите, здесь говорится: «Любимый всеми друзьями»! И это именно так. Его все любили. Все его друзья.

– Очевидно, у него оказался и один враг, Милдред, – сказал Аллейн.

– Не могу в это поверить. Никогда не поверю. Это, должно быть, какой-то сбежавший из-под стражи безумец. – Она прижала к глазам платок и зарыдала. – Я никогда не смогу смириться со всей этой отвратительной публичностью. Полиция! Конечно, я имею в виду не вас, Родерик. Но эти газеты, шумиха, то, как все суют нос в чужие дела… Банчи счел бы это отвратительным. Мне это нестерпимо, просто нестерпимо.

– А где Дональд?

– Он звонил. Он уже едет.

– Откуда?

– От своего друга, не знаю, где это.

– Он не живет дома?

– Разве Банчи вам не говорил? С того злосчастного дня, когда у них вышла размолвка. Банчи на него рассердился, не хотел понять.

– Почему Банчи на него рассердился?

– Дональд порядком влез в долги. А теперь бедный мальчик, конечно, страшно раскаивается.

Аллейн ответил не сразу. Он подошел к окну и посмотрел на улицу.

– Вам станет легче, когда приедет Дональд, – сказал он наконец. – Полагаю, остальные члены семьи также прибудут?

– Да. Все наши старые кузены и тетушки. Они уже звонили… Брумфилд, самый старший племянник Банчи, как вы знаете, сын моего старшего брата, – так вот он сейчас на континенте. Конечно, теперь Брумфилд – глава семьи… Но полагаю, мне придется самой сделать все распоряжения, а я… я так ужасно растеряна.

– Я сделаю все, что смогу. И у меня есть несколько служебных обязанностей. К сожалению, Милдред, мне придется попросить у вас разрешения взглянуть на личные вещи Банчи – его бумаги и прочее.

– Уверена, он предпочел бы вас любому другому, Родерик.

– Вы очень облегчаете мне задачу. Могу я приступить к этому сейчас?

Леди Милдред беспомощно огляделась.

– Да. Да, пожалуйста. Вам ведь понадобятся его ключи?

– Ключи у меня есть, Милдред, – мягко ответил Аллейн.

– Но… как?.. Откуда?.. – Она вдруг тихо вскрикнула. – О, бедняжка! Он ведь всегда носил их с собой… – Она окончательно расклеилась.

Аллейн, терпеливо переждав тяжелый момент, сказал:

– Не стану докучать вам дежурными соболезнованиями. Неблагодарное занятие – выискивать во всей этой страшной каше крупицы утешения. Но вот что, Милдред: даже если это потребует всей моей жизни и даже если это будет стоить мне моей работы… даже если придется самому совершить убийство, – клянусь Богом, я доберусь до мерзавца, и он поплатится за это! – Он замолчал и нахмурился. – Боже, что за речь! Банчи посмеялся бы над ней. Странное дело: когда человек говорит от всего сердца, неизменно выходит нечто безвкусное.

Он посмотрел на Милдред, на ее седые волосы, аккуратно, не по моде, зачесанные и убранные в сеточку. Она глядела на Аллейна поверх насквозь мокрого носового платка и явно не слушала его.

– Буду держать вас в курсе, – сказал Аллейн и направился в кабинет Банчи.

ЛОРД РОБЕРТ ГОСПЕЛЛ УМИРАЕТ В ТАКСИ

Ужасающее несчастье прошлой ночи

Кто был вторым пассажиром?

Сэр Дэниэл Дэвидсон прибыл в свой врачебный кабинет в половине одиннадцатого. Еще перед входом он заметил этот новостной плакат и впервые в жизни купил какое-то спортивное издание. Сейчас он аккуратно сложил просмотренную газету и положил на стол. Потом закурил и бросил взгляд на слугу.

– Сегодня я не буду принимать пациентов. Если кто-нибудь позвонит – меня нет. Благодарю вас.

– Как вам угодно, сэр, – ответил слуга и удалился.

Сэр Дэниэл сидел, погруженный в размышления. Он приучил себя мыслить методично и гнушался небрежно сформированных мыслей так же, как неопределенных диагнозов. Друзьям он говаривал, что превыше всего ценит метод и процедуру. Он гордился своей памятью. Сейчас память сэра Дэниэла была занята событиями пятичасовой давности. Он закрыл глаза и увидел себя в вестибюле Марсдон-Хауса сегодня, в четыре утра. Последние гости, закутанные в пальто и меха, оживленно перекликаясь, группами по двое и по трое выходили в огромные двери. Димитри стоял у подножия лестницы. Сам доктор находился у входа в мужскую гардеробную. Он твердо решил уклониться от встречи с Люси Лорример, которая продержалась до последнего и, попадись доктор ей на глаза, непременно предложила бы отвезти его домой. Вон она проходит через двойные двери. Дэвидсон попятился. В помещение вплывали с улицы клочья тумана. Именно в этот момент он увидел, как миссис Хэлкат-Хэккетт, упакованная в меха, одна выскальзывает на улицу. Еще тогда ему почудилась в этом некоторая несообразность. Этот поднятый воротник мехового палантина (из-за тумана, вероятно), и то, как она бочком проскользнула (если только подобный термин применим к столь шикарной даме!) мимо расходящихся гостей… Было в этом что-то вороватое. А потом его самого, выходя из гардеробной, грубо толкнул этот субъект, Уитерс, и даже практически не извинился. А вместо этого быстро окинул взглядом тающую группу гостей в вестибюле, затем – лестницу. Как раз в этот момент по лестнице спускался лорд Роберт Госпелл.

Прикрыв глаза и задумчиво поворачивая на пальце тяжелый перстень с печаткой, сэр Дэниэл, вглядывался мысленным взором в недавние события. Уитерс заметил лорда Роберта, в этом не могло быть сомнений. Он метнул взгляд на лестницу и при виде лорда Роберта быстро и шумно втянул в себя воздух. А затем этот тип бесцеремонно протиснулся к двери и скрылся в тумане. Из буфета, за лестницей, вышел племянник лорда Роберта, молодой Дональд Поттер. С ним была Бриджет О’Брайен. Они почти нос к носу столкнулись с лордом Робертом, но, завидев дядю, Дональд резко свернул, сказал что-то Бриджет и тоже ушел. Оставалась еще одна картинка. А именно: Банчи Госпелл разговаривающий с Димитри у подножия лестницы. Это было последнее, что видел сэр Дэниэл, прежде чем сам вышел в туманную мглу.

Он полагал, что эти моменты в вестибюле полиция сочтет весьма существенными. В газетах сообщалось, что полицейские намерены установить личность второго пассажира. Еще бы – ведь, без сомнения, он и был убийцей! Таксист описал его как хорошо одетого джентльмена, который вместе с лордом Робертом сел в такси примерно в двухстах ярдах от Марсдон-Хауса. «Был ли это один из гостей?» – вопрошала газета. Следовательно, полиция опросит всех, кто вышел из особняка примерно в одно время с лордом Робертом. Меньше всего сэру Дэниэлу хотелось бы стать главным свидетелем на дознании. Модному врачу публичность такого рода совсем ни к чему. Весьма вероятно, что его имя, набранное большими буквами, появится на первых страницах бульварных газет, и не успеешь оглянуться, как какой-нибудь дурень скажет: «Дэвидсон? Не он ли был замешан в том деле об убийстве?» Возможно, даже придется сказать, что он видел, как уходила дамочка Хэлкат-Хэккетт, а по пятам за ней двинулся Уитерс. Досадно: миссис Хэлкат-Хэккетт – одна из самых прибыльных пациенток. С другой стороны, выглядело бы крайне недостойно, если бы выяснилось, что доктор, уйдя в числе последних, не счел нужным добровольно сообщить об этом. Это могло бы показаться даже подозрительным. Сэр Дэниэл затейливо выругался по-французски, снял телефонную трубку и набрал номер WHI1212.

ТАИНСТВЕННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ В МЕЙФЭРЕ

Лорд Роберт Госпелл задушен в такси

Кто был вторым пассажиром?

В шикарной квартире на Кромвель-роуд, где проживал Коломбо Димитри, он обратил внимание своего доверенного слуги на эти заголовки.

– Какая трагедия! – воскликнул он. – В самом начале сезона, это может оказаться для нас скверным. Убийство не способствует увеселительным мероприятиям. К тому же он был так популярен. Весьма прискорбно.

– Да, месье, – отозвался слуга.

– Вероятно, я был последним, кто говорил с ним, – продолжал Димитри. – Если, конечно, к нему не обращался тот подлый убийца. Лорд Роберт подошел ко мне в вестибюле и спросил, не видел ли я миссис Хэлкат-Хэккетт. Я ответил, что она только что отбыла. Он поблагодарил меня и вышел. Я, разумеется, оставался в вестибюле. Насколько припоминаю, со мной после этого разговаривало несколько гостей. А потом, час спустя, когда я уже ушел, но мои люди еще работали, позвонили из полиции. Все это крайне прискорбно. Он был очаровательным человеком. Очень, очень жаль.

– Да, месье.

– С нашей стороны было бы хорошим жестом послать цветы. Напомни мне об этом. А пока что, будь любезен, никаких сплетен. Надо проинструктировать сотрудников на этот счет. Никаких обсуждений случившегося.

– C’est entendu, monsieur[14]14
  Хорошо, месье (фр.).


[Закрыть].

– В отношении пересудов, – с добродетельной миной прибавил Димитри, – наша фирма была как жена Цезаря. – Увидев озадаченное лицо слуги, он пояснил: – То есть выше подозрений.

ЗАГАДКА НЕИЗВЕСТНОГО ПАССАЖИРА

Банчи Госпелл мертв

Кто был его спутником в вечернем костюме?

Мисс Харрис допила чашку чая, но хлеб с маслом остался на тарелке нетронутым. Она сказала себе, что все это ей совсем не по душе. Мисс Харрис была всерьез расстроена. Она столкнулась с вопросом, на который не знала ответа, и при этом ей не удавалось затолкнуть его в отдаленную ячейку сознания. Мисс Харрис была растрогана. Она несколько раз видела лорда Роберта в доме леди Каррадос, а вчера даже танцевала с ним. Когда леди Каррадос спросила мисс Харрис, не хочет ли та пойти на бал, девушка ни на миг не предполагала, что будет там танцевать. Она предполагала провести в меру приятный, но совершенно одинокий вечер, просто наблюдая плоды своих трудов. Все так и шло до тех пор, пока лорд Роберт не пригласил ее на танец, и с этого момента мисс Харрис находилась в состоянии тихого упоения. Лорд Госпелл увидел ее на галерее верхнего этажа, где она сидела одна неподалеку от Зеленой гостиной. Перед этим мисс Харрис пережила весьма неприятный момент в дамской комнате, поэтому присела на стул в холле, чтобы прийти в себя, да больше и деться было некуда. Но потом она все-таки вязла себя в руки и спустилась в бальный зал. Так что, когда лорд Роберт подошел к ней и напомнил о своей просьбе, она постаралась выглядеть довольной, а не растерянной. И они действительно кружили и кружили в быстром венском вальсе, и лорд Роберт сказал, что давно не получал такого удовольствия. Потом они присоединились к группе головокружительно важных персон, и одна из дам – мисс Агата Трой, знаменитая художница, – поговорила с ней так, словно они были давно знакомы. А когда оркестр снова заиграл венский вальс – ведь сейчас они в большой моде, – она опять танцевала с лордом Робертом, а после этого они пили шампанское в буфете. Это было уже довольно поздно – незадолго до конца бала. Какой он был обаятельный! Мисс Харрис много смеялась и чувствовала себя молодой тридцатилетней женщиной, а не наемной работницей неопределенного возраста.

И вот теперь его убили.

Мисс Харрис была так огорчена, что ей кусок не лез в горло. Она автоматически бросила взгляд на наручные часы. Двенадцать. Ей надлежало быть в доме леди Каррадос к двум, на тот случай если она понадобится. Если поторопиться, она еще успеет написать взволнованное письмо родным, в Бакингемшир, в дом приходского священника. Девушка, делившая с ней квартиру, еще спала – она работала ночной телефонисткой. Но душа мисс Харрис больше не могла вмещать страшную новость. Она встала, открыла дверь в спальню и позвала:

– Смити!

– М-м? – сонно промычала соседка.

– Смити, случилось нечто ужасное. Послушай!

– М-м?

– Девочка только что принесла газету. Там написано о лорде Госпелле. О лорде Роберте Госпелле. Ну, ты помнишь. Я рассказывала тебе о нем вчера вечером…

– Бога ради! – взмолилась мисс Смит. – Неужели надо опять будить меня, чтобы рассказать о своих успехах в свете?

– Да нет же, Смити, послушай! Это просто ужасно! Его убили!

Мисс Смит села в кровати – этакая новоявленная горгона Медуза, с торчащими во все стороны папильотками.

– Господи, быть не может! – охнула мисс Смит.

– Господи, может! – сказала мисс Харрис.