Текст книги "Битва чудовищ"

₆₅

Уилл опять сидел в кабине самолета. Впервые за все это время он чувствовал себя таким счастливым. Он парил над холмами, устремлялся вниз, показывая Корделии, как мастерски он управляет Мустангом Р-51, почти выписывая в воздухе «бочку» – фигуру высшего пилотажа, чтобы заставить ее вопить от ужаса и смеяться. Позади них собаки повторяли движения самолета.

– Ты хоть понимаешь, как мне повезло? – спросил Уилл, когда они пролетали над каналом, вдоль которого стояли пораженные зрелищем римские землевладельцы.

– Нет, и в чем же тебе повезло? – отозвалась Корделия.

– В том, что встретил свою настоящую любовь!

Корделии было трудно разделить восторги Уилла. Все ее мысли были заняты тайной, которую она узнала из дневника Элайзы Мэй Кристофф. Ей хотелось поделиться с Уиллом, но она пообещала себе, что никому ничего не расскажет. По крайней мере, пока не наступит подходящий момент. И она не имела ни малейшего понятия, когда он может наступить.

Уилл направил самолет вниз и резко вверх, задев верхние ветви дубов.

– Осторожней…

– Корделия, мне нужно тебе кое-что сказать, – начал он издалека. – Скоро мы прилетим в Рим, и я не знаю, представится ли мне еще такая возможность. Так вот. Я знаю, что это безумие…

– Уилл…

– Я люблю тебя.

– О, Уилл, – вздохнула Корделия. – Неужели ты хочешь поговорить об этом прямо сейчас?

– Почему бы и нет? Жизнь так коротка! И мы с тобой в последнее время видели немало тому подтверждений. Я знаю, что люблю тебя, и знаю, что мы можем быть вместе. Мы можем остаться здесь, в мире книг Кристоффа. Нам не обязательно возвращаться в Сан-Франциско. Современный мир так ужасен…

– О чем ты говоришь? – возмутилась Корделия. – Сан-Франциско – чудесный город!

– Да ну? Город, где люди ходят, уставившись в свои телефоны и без конца набирая сообщения? Я видел таких в кафе… больные люди.

– Ты слишком груб!

– А как насчет этих фитнес-центров? Люди бегут на месте, словно хомячки. Какой в этом смысл?

– Чтобы оставаться в форме.

– Так почему бы им не собраться вместе и не поиграть в футбол? Все дело в том, что люди из твоего мира лучше будут проводить время в одиночестве, чем с другим человеком. Но здесь… – Самолет вдруг пошел на снижение и резко поднялся обратно. – Здесь полно приключений!

– Уилл, прекрати! – воскликнула Корделия.

– Да, и вот еще что! – продолжал Уилл, не понимая, что пугает Корделию. – Я вспоминал свою маму. Думаю, Кристофф все-таки написал о ней. Где-то в одной из своих книг. И мне бы очень хотелось найти ее вместе с тобой…

– Все, хватит! – Корделия уже кричала.

Уилл посильнее ухватился за штурвал и замолчал.

– Я пока не готова ни с кем встречаться, – мягко сказала Корделия. – Не хочу быть ничьей девушкой. Я пытаюсь найти себя, понять: кто я и чем хочу заниматься в этой жизни. И я пока не знаю – чем именно, но точно не стану проводить остаток своей жизни в мире чьих-то фантазий. – Корделия вздохнула. – Даже вместе с тобой.

– А, – только и мог ответить Уилл, чувствуя, как сжимается его сердце. – Я понял.

– Ты – хороший друг, – продолжала Корделия. – Но я не готова к серьезным отношениям. И уж точно не готова остаться здесь.

– Похоже, что у меня нет выбора, – решился Уилл. Он хотел любым способом вернуть ее расположение. – Думаю, мы можем остаться друзьями.

– В моем мире это нормально, – пояснила Корделия, – когда девочка и мальчик любят друг друга, как друзья.

Уилл глубоко вздохнул:

– Думаю, я смогу любить тебя, как друга.

Корделия прижалась к нему и крепко обняла, как вдруг на горизонте показался Рим.

66

Ноги Брендана были закованы в тяжелые кандалы – его вели на цепи. Юнджил – раб с лицом, которое не смогла бы полюбить даже его собственная мать – шел впереди по подземному коридору Колизея. Лучи света пробивались сквозь щели в потолке. Все происходящее напоминало Брендану тот день, когда он впервые попал в подземелья Колизея, только теперь он слышал оглушительный рев толпы. Это были уже не тренировки Это были настоящие игры. И благодаря тому, что Оципус разрешил свободный вход, они обещали стать самыми зрелищными за всю историю Рима.

– Пожалуйста, – взмолился Брендан. – Пожалуйста, остановитесь. Мне нужно увидеть Оципуса.

– Ты скоро увидишь его, – ответил Юнджил, – ты будешь на арене, а он – на трибунах. Думаю, этого будет достаточно.

– Нет, серьезно! Мы сможем уладить все это, если поговорим…

– Время разговоров прошло! – рявкнул Юнджил. – Настало время для развлечений.

Брендан притих. Юнджил продолжал тащить его вперед, а мальчик пытался что-нибудь придумать. Должен быть какой-то выход. Они подошли к железной лестнице, которая вела к люку, и Юнджил снял с Брендана кандалы. Тот потер лодыжки. Юнджил вытащил дубинку и начал постукивать ею по ладони: хлоп, хлоп.

– Иди! Толпа ждет тебя.

– Но вы же говорили, что я смогу стать гладиатором только через несколько лет! Разве мне не нужно еще потренироваться на крысах или повисеть вниз головой?

– Нет. Гладиаторов я тренирую годами, это правда. А теми, кого бросают на съедение львам, я не занимаюсь.

Тяни время, подумал Брендан.

– Юнджил, вы же умный человек. И как вы верно заметили, настало время для развлечений. Однако возникает вопрос: в чем смысл развлечения, если меня съедят львы? То есть… представление займет от силы десять, пятнадцать секунд. Кому захочется смотреть на бой, который продлится меньше минуты.

– Только не в твоем случае, мальчик. Ты предал их доверие. Они только и ждут, когда тебя, – Юнджил развел руками, – разорвут на части.

Брендан понял, что пора бежать. Он бросился на Юнджила…

И Юнджил тут же ударил его дубинкой.

– Ох-х-х!

– И смотри, мальчик, без фокусов! Поднимайся по лестнице!

Брендан потер голову, в глазах у него мелькали темные пятна.

– Умоляю… дайте мне хотя бы оружие… хотя бы мотыгу или вашу дубинку, хоть что-нибудь… Обещаю, представление будет зрелищным!

– У меня приказ.

– А как насчет хоть какой-нибудь одежды?

– На тебе есть одежда.

– Это? – Брендан посмотрел на свою набедренную повязку. Кроме этой тряпки на нем все еще сверкал золотой венец, который, казалось, весил килограммов десять. – Это же лоскут, который даже не скрывает мои…

– Какая разница, что там можно разглядеть, – отмахнулся Юнджил. – Толпа хочет видеть, как львы будут поедать каждую часть твоего тела.

– Но…

Юнджил наклонился к мальчику.

– Я вижу, что ты всю жизнь выкручивался при помощи болтовни. Но это действует только на умных. А я звезд с неба не хватаю.

Без оружия, завернутый в кусок ткани, который напоминал собой то, что обычно носят девушки в R’n’B-клипах, Брендан, понурившись, поднялся по ступенькам и вышел на арену. Выбора у него не оставалось.

Он увидел толпу, которая приветствовала его громкими криками. Затем услышал раскатистый рык и заметил двух львов, которые показались ему знакомыми. Это были те самые львы, которых он сделал толстыми… но теперь они походили на две горы мышц! Очевидно, они побывали в исправительном лагере для львов. Теперь они были поджарыми и мускулистыми. Лапы у них были сильными и крепкими. Их глаза заблестели, и это был не просто голодный блеск. Они узнали меня! Они хотят отомстить!

Львы и Брендан находились в железной клетке, стоявшей посреди арены. Один лев сидел, другой расхаживал по клетке. От зверей мальчика отделяла лишь металлическая решетка. Рядом стояли стражи, готовые в любой момент убрать единственную преграду, отделяющую хищников от добычи.

Исход сражения был очевиден.

На трибунах Брендан увидел Оципуса с супругой и Родикусом. На их лицах застыло то самое выражение лица, которое мальчик не раз замечал у своих друзей, когда они смотрели очередное видео на YouTube. Брендан никогда не задумывался, каково это – быть по ту сторону экрана.

Он сел на землю.

Толпа начала глумиться над ним.

Родикус обратился к зрителям:

– Поприветствуем Брендана Храбреца! Или нам следует звать его Бренданом Предателем? Мальчик, который…

Внезапно в императорской ложе началась какая-то суета. Император Оципус оттолкнул Родикуса и отнял у него рупор. Толпа затаила дыхание. Император редко обращался к народу.

– Граждане Рима! – взревел Оципус. Его от природы раздражающий лягушачий голос вдруг сделался звучным, как у Ричарда Никсона. – С болью и сожалением я смотрю на этого несчастного мальчика, ведь он всего лишь ребенок! И все же… – тут император отвернулся в сторону, будто кашляя, но Брендан отчетливо видел, как он потер глаза половинкой луковицы, – он п-предал мое доверие! Выставил меня на посмешище! Что подумают наши враги? – Теперь Оципус был в ярости: – Они расценят это, как признак нашей слабости! Попытаются захватить наш город! Они уже заставили вас сомневаться в законности моей власти. И все из-за вмешательства этого мальчика в нашу жизнь! Поэтому, как ни горько это говорить, – Оципус снова потер глаза луком, – мальчик должен умереть!

Оципус закончил речь и сел под гром оваций. Но Родикус прошептал ему что-то на ухо, и император снова встал:

– И не забудьте, после вас ждут спортивные соревнования, игры и знаменитые критские пантомимы!

Толпа ликовала. «Нужно отдать ему должное, подумал Брендан. Это было отличное выступление».

Мальчик замер в своем углу клетки.

Стражники открыли решетку.

Лев, спокойно сидевший до этого, зашевелился. Его ворчание перерастало в громкий рык. Он становился все злее, и наконец зверь заревел, приводя толпу в восторг. Львы подошли к мальчику.

Брендан не шевелился.

– Сражайся! – кричали зрители взывая к его тщеславию.

– Сражайся, Генерал Брендан!

– Брендан Отважный!

– Останови львов!

Брендан лишь пожал плечами, мол, простите, не могу! Ему не хотелось доставлять удовольствие зрителям, сражаясь со львами. Это был его единственный способ хоть как-то повлиять на ситуацию.

По трибунам прокатился смех. Львы были обескуражены поведением Брендана не меньше, чем толпа. Звери ходили вокруг него, обнюхивали. Казалось, они приняли его за больного, который не стоил их внимания. Но зрители принялись натравливать львов, швыряя в них сандалии и еду.

– Убейте его!

– Разорвите его!

Лев разинул вонючую пасть.

Брендан поднял голову, чтобы посмотреть в глаза своей смерти.

И тут случилось что-то странное.

Как только Брендан поднял свою голову, луч яркого итальянского солнца отразился в золоте венца и ударил льву прямо в глаза. Зверь в растерянности заморгал и испуганно отошел от мальчика. Но как только Брендан отвернулся, солнечный блик исчез. Лев зарычал и снова подошел к нему.

Брендан тут же понял, как может спасти себя. Он вскочил, снял золотой венец и принялся ловить солнечные лучи, направляя их в глаза львов. Ослепленные звери отступали, тряся головой.

«Вот так! – подумал Брендан. – Со мной не так-то просто справиться!»

Толпа ликовала, а мальчик продолжал отпугивать львов, разогнав их по углам. Держа перед собой золотой венец, он поворачивался из стороны в сторону, ослепляя то одного зверя, то другого. «Отлично, – подумал Брендан. – Я могу продолжать отпугивать львов, пока светит солнце!»

Вдруг он услышал чуть слышное жужжание. Он развернулся и увидел стрелу, летящую в него с такой скоростью, что он не успел бы отскочить в сторону. Однако стрелок целился вовсе не в мальчика. Его целью был золотой венец. Стрела выбила венец из рук Брендана, и украшение откатилось в дальний угол клетки. Не успел мальчик поднять его, как дверь в клетку открылась, и стражник схватил венец. Брендан повернулся, чтобы узнать, кто стрелял. Юнджил поднял лук.

– Вот это я и называю развлечением! – крикнул он, улыбаясь.

Брендан понял, что все кончено. Юнджил повернулся к зрителям и помахал рукой. Люди вскочили со своих мест и закричали. Теперь, когда у мальчика не было венца, ничто не могло остановить зверей.

Опустив головы и грозно рыча, львы подкрадывались к Брендану.

У него в голове осталась всего одна мысль. Брендан видел много передач о диких животных Африки на канале National Geographic… и запомнил только то, что львы пугаются громких звуков. И он решил поднять такой шум, какого они еще не слышали. Звери были всего в паре метров от него, как вдруг он вскочил и начал громко хлопать и заорал что есть мочи…

– I had a friend was big baseball player, back in high school[39]39
  Был у меня друг в школе, он отлично играл в бейсбол (англ.).


[Закрыть], – горланил Брендан.

Это были слова песни Брюса Спрингстина Glory Days.

Официальный гимн Римской Империи.

Вся толпа подхватила его. Римляне были наслышаны о музыкальных способностях Брендана и хотели подпевать, но, к сожалению, не знали слов и мелодии, так что вместо пения выходила одна какофония. Львы мотали головами, испуганные жутким шумом, и отступали. Брендан начал танцевать, подбадривая толпу. Он несколько раз был на концерте Брюса Спрингстина вместе с отцом, так что он мог с легкостью повторить движения Брюса и хорошо знал, как завести толпу.

– I’m just a prisoner of rock and roll![40]40
  Я лишь узник тюрьмы, под названием рок-н-ролл (англ.).


[Закрыть] – орал Брендан голосом известной рок-звезды. К сожалению, его никто не слышал, потому что у мальчика не было микрофона. Тем не менее толпа начала подпевать, прислушиваясь к его словам. В стремлении поддержать веселье Оципус толкнул локтем Родикуса, который тут же схватил мегафон и начал выкрикивать свою версию Glory Days, пытаясь вспомнить то, что слышал на пиру, устроенном в честь Брендана. У Родикуса голос был даже лучше, чем у мальчика, толпа стала петь слова слаженнее и с большим энтузиазмом. В конце концов сам Оципус поднялся и начал трясти ногами и размахивать руками. Но как бы Брендан ни старался, он понимал, что это не может продолжаться вечно. Скоро песня закончится, и тогда…

Его разорвут львы.

Он продолжал петь, повторяя вновь и вновь куплет песни…

Послышалось громкое рычание, которое заглушало крики толпы.

И это был не лев.

Толпа затихла.

Брендан замер. Он отчаянно надеялся, что это были они… Он посмотрел наверх и увидел Мустанг Р-51. Его сердце наполнилось радостью.

Да, это были они – его семья. Единственные, кто мог его спасти.

67

– Вон там! – прокричал Уилл. За ним по-прежнему летели ездовые собаки. Брендан валился с ног от усталости, но продолжал с воодушевлением петь Glory Days. Теперь в его голосе звучала надежда.

– Что там происходит? – спросила Корделия. – Брендан вообразил себя рок-звездой?

– Долго это не продлится, – крикнул в ответ Уилл и привел в действие спусковой механизм.

Тра-та-та-та-та!

Пули пробивали арену, поднимая вокруг пыль. Сидящие на трибунах римляне, затаив дыхание, наблюдали, как самолет времен Второй мировой войны в сопровождении собак, запряженных в сани, закружил над Бренданом. Все были напуганы. Казалось, сами боги явились, чтобы выступить перед ними.

Оципус, который не упускал ни малейшей возможности покрасоваться, снова толкнул локтем Родикуса.

– Узрите чудеса воздушного спектакля его императорского величества! – прокричал тот.

Уилл кружил над толпой, пролетая над трибунами так низко, что у зрителей волосы вставали дыбом. Он хотел совершить посадку в центре арены, но там стоял Брендан, и ему пришлось направить самолет к дальней стене Колизея.

Самолет опускался все ниже, вот он был уже в полуметре от земли и вдруг упал.

Сначала с треском отломилось колесо заднего шасси. Затем самолет пропахал землю фюзеляжем, посыпались искры. Летающая машина продолжала мчаться вперед. Отвалились винты и, отскочив от земли, с шумом пронеслись над ареной в сторону Брендана – и проломили дверь его клетки.

Брендан выбежал на свободу.

Самолет продолжал разваливаться на части. Отвалилось целое крыло с нарисованной на нем звездой, и машина наконец остановилась. Истребитель превратился в кучу покореженного дымящегося металла.

Дверь кабины распахнулась, и из нее, кашляя, выпали Уилл и Корделия. Они сняли шлемы и оглядели хаос, царивший вокруг.

Римляне быстро поняли, что это не было частью представления. Спасая свою жизнь, они в панике покидали Колизей через брешь, пробитую в стене немецким танком. Из своей ложи Оципус кричал что-то стражникам, указывая на самолет. Стражники выкатили на арену метательные машины и окружили их, но Уилл уже залез обратно в кабину и снова привел в действие спусковой механизм.

Тра-та-та-та-та! Пули взорвали песок у самых ног стражников, и они бросились врассыпную.

– Стойте! – кричал Оципус. – Трусы! Вернитесь и сражайтесь!

Но стражники бежали вслед за горожанами – прочь из Колизея.

Оципус оглянулся и увидел, что даже его супруга и Родикус спасались бегством. Он схватил меч и отыскал глазами Брендана.

Мальчик бежал к кабине самолета.

– Делия! Уилл!

Он бросился на шею сестре и крепко обнял ее. Никогда еще он не был так благодарен ей. Корделия обняла младшего брата, не замечая того, что львы выбрались из клетки и уже подбираются к ним…

– Брен! – крикнула Корделия. – Что же делать?

Львы бежали к ним, как вдруг Уилл скомандовал:

– Собаки Батана, нападайте!

Собаки все это время кружили в воздухе. Но как только лев подбежал к Брендану и нагнулся над ним, раскрыв пасть и наполнив воздух зловонным дыханием…

– Ваууууууууу!

Львы шарахнулись в сторону. Собаки Батана спустились на арену.

Нельзя забывать о вечной вражде кошек и собак, но сегодня преимущество было на стороне собак Батана. Их было восемь, и размерами они не уступали львам. Собаки набросились на львов. Схватка была ожесточенной и кровавой. Пока собаки рвали львов на куски, Брендан уткнулся лицом в плечо Корделии и чуть не разрыдался.

– Вы все-таки вернулись за мной! Несмотря на то, что я вел себя как полный…

– Ш-ш-ш, – успокаивала его Корделия. – Все хорошо. Что с тобой случилось?

– Они хотели сделать из меня гладиатора… Вот он меня заставлял! – воскликнул Брендан, указывая на Юнджила.

Его бывший тренер кричал на стражников, пытаясь собрать их, но они его не слушали и вместе с толпой бежали прочь из Колизея. Собаки уже закончили разрывать львиные туши, и Уилл решил, что им тоже пора уносить ноги.

– Давайте! – закричал он. – Забирайтесь в сани!

Не успели ребята добежать до Великих Саней Будды, как вдруг на арену выбежал император Оципус с мечом в руках. Он посмотрел на опустевшие трибуны, и из его глаз полились слезы – в этот раз настоящие.

– Мой народ бросил меня! – кричал Оципус. – Все бегут! Все кончено! Империя пала!

Он повернулся к Брендану. Его лицо стало багровым от злости, рот искривился.

– И ты всему виной! – Оципус поднял меч. – Ты за это поплатишься!

Император побежал к Брендану. Уилл загородил собой мальчика и одним ударом сбил императора с ног. Задыхаясь и скуля от боли, Оципус уже не был похож на императора.

– Поделом тебе, – заметила Корделия.

– Давайте убираться отсюда, – сказал Брендан.

Уилл позвал собак, и они тут же подбежали к нему. Император лежал на земле и тяжело дышал. Уилл и Корделия залезли в сани, Брендан последовал за ними…

Но Оципус схватил Брендана за ногу.

Мальчик закричал, собаки испугались, сани уже поднимались в воздух, а Оципус все на разжимал рук, пытаясь утянуть Брендана с собой вниз.

– Убери от меня руки, толстяк! – закричал мальчик, дергая ногами.

Но император вцепился в него мертвой хваткой, а сани поднимались все выше.

– Ни за что! Я заберу тебя с собой!

Сани уже поднялись над Колизеем, Оципус тянул мальчика вниз. Брендан изо всех сил держался за полозья, но его руки начали уставать. Мальчику казалось, что они вот-вот оторвутся.

Оципус хрипя полез наверх, пытаясь схватить мальчика за руку, но вместо этого ухватился за его набедренную повязку…

Которая тут же соскользнула!

Оципус испуганно посмотрел на кусок ткани в руке… И с воплем полетел вниз.

Внизу Юнджил метался по арене, не зная, что делать. Вокруг него с криками беспорядочно сновали зрители и стражники. Никто не обращал на него внимания. Вдруг он услышал протяжный вопль Оципуса, посмотрел вверх.

Но слишком поздно заметил падающего императора.

Он не успел отскочить в сторону и был раздавлен.

В санях Корделия уже обнимала брата.

– Нам так тебя не хватало! Прошу тебя, больше никогда не покидай нас.

– Никогда, – кивнул Брендан. Все волнения и страхи последних дней наконец рассеялись, и он вдруг зарыдал. – Никогда. Никогда. Никогда. Ребята, я вас так люблю… эй… а где же Нелл? И Феликс?

– С ними все хорошо, – ответила Корделия. – Мы возвращаемся к ним.

Брендан посмотрел вниз. В последний раз он видел Колизей: если конечно я вдруг не соберусь съездить в Рим, хотя вряд ли у меня когда-нибудь появится такое желание.

Тело императора лежало посреди арены. Из-под него торчала лишь голова Юнджила все остальное было погребено под огромной тушей Оципуса. Даже с такой высоты Брендан мог разглядеть огромные и белые, широко распахнутые глаза Юнджила, которые продолжали следить за ним. Он был еще жив.

Тогда Брендан крикнул ему:

– А вот это я называю развлечением!