Текст книги "Коко Шанель"

Мися Серт

Красота – всегда оружие.

Коко Шанель

После гибели Артура Кэйпела в своем отчаянии Габриэль не имела рядом никого, к кому могла бы обратиться, чтобы хоть немного утешиться. На поддержку семьи или подруг ей особо рассчитывать не приходилось. Даже добрая душа Адриенн была на тот момент слишком поглощена своими переживаниями, чтобы хоть чем-то помочь племяннице.

Только Мися Серт проявила неожиданное участие, которое Шанель казалось даже несколько странным. Однако именно Мися вытащила Коко из бездны горя и отчаяния. В дни, когда Шанель тяжело переживала смерть возлюбленного, Мися ворвалась в ее жизнь и спасла от черной хандры, которая могла закончиться трагедией.

Мария Софья Ольга Зинаида Годебска, которую в парижском бомонде называли Мися Серт, полячка по происхождению, давала концерты в парижских салонах и считалась талантливой пианисткой. Правда, профессиональные музыканты считали, что почитателей Миси больше привлекала ее неземная красота, чем музыкальный талант.

Мися Серт была не просто хозяйкой парижского салона – ее называли пожирательницей влюбленных в нее гениев. Она была ослепительно красива, и вокруг нее вечно ходили сплетни и пересуды. Мися была парижской знаменитостью, музой, вдохновлявшей художников, капризной и своенравной королевой французской столицы, живущей по собственным правилам в окружении свиты. Мисю рисовали Ренуар, Вюйар, Лотрек и Боннар. Малларме посвящал ей стихи, Пруст – прозу, Дебюсси и Равель – музыку. Ребенком Мися играла Бетховена для Листа, который пророчил ей блестящее будущее. Она училась игре на фортепиано у Форе, который разглядел в ней выдающиеся способности.

Мися дружила с Сергеем Дягилевым, директором «Русского балета» – самой модной балетной труппы в те времена. Это еще больше поднимало ее авторитет в кругу парижской богемы. Искренняя, улыбчивая, открытая Мися даже в минуты глубокого отчаяния высоко держала голову. Положение Шанель в парижском обществе было скромнее. Они познакомились на обеде у французской актрисы и клиентки дома на улице Камбон, 31 Сесиль Сорель и стали близкими подругами.

Дружба Коко Шанель и Миси Серт продлилась 30 лет. Мися всегда оказывалась рядом с Коко, разделяя триумф и поддерживая в горе. Дружба этих необыкновенных женщин не омрачалась ни завистью, ни соперничеством. Мися Серт наслаждалась всеобщим поклонением. А Коко всю жизнь воевала за свои идеи и заработанный капитал в блистательном и очень жестоком мире моды. Габриэль сознавалась, что без Миси она бы так и умерла полной идиоткой.

В начале лета 1920 года Габриэль, не раз отклонявшая приглашения Миси, согласилась с ней встретиться. На то время Мися Годебска уже двенадцать лет жила вместе с Хосе Марией Сертом. Но неожиданно для всех и по неизвестной причине они решили заключить законный брак. Супруги 2 августа в Сен-Роше сыграли свадьбу, переехали в новое жилище, а после новоселья отправились в свадебное путешествие на автомобиле по городам Италии. Серты уговорили Коко поехать вместе с ними. Они хотели вырвать ее из затворнической жизни, которую она вела после гибели Артура Кэйпела. Меняя города и гостиницы, они наслаждались морем и солнцем, бродили среди римских руин.

Гидом в их путешествии был Хосе Мария Серт. Бородатый человечек невысокого роста с чудовищным испанским акцентом, он усердно жестикулировал, показывая своим спутницам красоты Италии. Он превосходно разбирался и в каталоге картин Больтраффио, и в житиях святых, к которым Дюрер выполнил гравюры в возрасте четырнадцати лет, и в том, какой лак употреблял Аннибале Карраччи. Серт мог часами рассуждать на тему использования маренового лака Якопо Тинторетто. Не обращая внимания на усталость женщин по пути в Рим под августовским солнцем, он тащил их в Колизей, который непременно нужно было осмотреть при свете луны. Он рассказывал им захватывающие истории о его архитектуре и о том, какие сногсшибательные празднества можно было бы устраивать в его руинах.

Оказавшись в Венеции, Коко Шанель неторопливо бродила вдоль каналов, созерцала готический собор Санта-Мария Глориоза деи Фрари. Багрянец и золото – наследие Византийской империи – были в Венеции везде. Коко любовалась «Мадонной Пезаро» Тициана, ярко-красной туникой Мадонны и золотой – апостола Петра. После знакомства с Венецией в коллекциях Шанель появились византийское шитье и различные оттенки красного.

Поездка в Италию возродила Шанель. Как она верно заметила, у кромки воды разглаживаются морщины в душе. Шанель решила начать новую жизнь, больше не показывать свои печали, чтобы никто не выказывал ей ненужной жалости, причинявшей только боль.

Серты ввели Шанель в высшие круги творческой элиты. Она наблюдала за рождением гениальных картин и стихов, познакомилась с художниками Пабло Пикассо и Сальвадором Дали, драматургом Жаном Кокто, поэтом Пьером Реверди, с Сержем Дягилевым – организатором балетных «Русских сезонов».

Впервые после пережитой трагедии Габриэль Шанель появилась на публике летом 1920 года на Ривьере вместе с подругой Мисей. Парижские бульварные газеты перемывали подругам косточки, намекая на то, что женщины состоят в близких, и не только в дружеских, отношениях. В ответ Мися смеялась, а Габриэль презрительно отворачивалась, стараясь не замечать грязной возни, хотя она не была равнодушна к сплетням. Шанель болезненно воспринимала весь этот вздор, но никогда не отвечала на подобные обвинения и не выказывала своих обид.

Лето 1920 года, отношения с Мисей Серт, вхождение в новый круг людей и начало нового этапа жизни стали для Габриэль Шанель катализатором необыкновенного творческого подъема, как некогда любовь к Артуру Кэйпелу. В результате Шанель ввела в обиход женский брючный костюм, маленькое черное платье и знаменитые духи «Шанель № 5».

Брючный костюм

Чтобы быть незаменимым, нужно быть не таким, как другие.

Коко Шанель

Каждое изобретение Коко Шанель имеет предысторию и причину. Во время пережитой трагедии и тяжелой депрессии Коко подурнела. Она стеснялась своих ног, которые считала некрасивыми. Так в ее гардеробе появился женский брючный костюм.

Появление Шанель на публике вызвало настоящий шок. Подтянутая, строгая, с тонкими, нервно сжатыми губами и высоко поднятой головой, с безупречной фигурой, Коко Шанель появилась в брюках, которые женщины не носили вообще. Одетая в вызывающе роскошное платье Мися на фоне Коко выглядела еще ослепительнее. Габриэль наслаждалась произведенным эффектом. Подруги демонстративно дистанцировались от разношерстной толпы отдыхающих, общались только друг с другом и казались вполне счастливыми. Скандальные пересуды сопровождали их повсюду. Вскоре вся женская часть Ривьеры оделась в брючные костюмы. Сама же Шанель брюки больше не носила, считая, что они не скрывают, а подчеркивают красоту женских ног. А потому носить их должны женщины с исключительно красивыми ногами.

Женщина без возраста

Каждая женщина имеет тот возраст, какого заслуживает.

Коко Шанель

Потрясения 1920 года изменили Коко. Она повзрослела, окончательно избавилась от иллюзий, стала практичнее, расчетливее, более жесткой. Именно в 1920 году в Париже впервые заговорили о неповторимом стиле Коко Шанель, в основе которого была удивительная формула «женщина без возраста».

Обыватели задавались вопросом: сколько же лет Коко Шанель? Ответить на него было не так просто. Коко Шанель всю жизнь мистифицировала, выдумывала собственную биографию, меняла дату рождения, рассказывала о своей семье то, чего на самом деле не было. Выглядела она в те годы и на 36, и на 30. А если присмотреться, то ей можно было дать и 45. А если еще внимательнее, то – 28. Никто не знал ее истинного возраста. А она сама говорила, что ее возраст зависит от того, «какой сегодня день и с кем я разговариваю», что женщине столько лет, на сколько она выглядит, и что женщина остается женщиной, пока сама себя не посчитает старухой. Возраст был главной тайной Коко Шанель.

Женщина без возраста – это открытие Коко Шанель, возможно, самое важное для современной женщины. Великая мадемуазель была, как всегда, права. Возраст – это не количество прожитых лет, а ощущение женщины. Можно и в 50 лет быть сгорбленной старушкой, как внутренне, так и внешне, и в семьдесят оставаться стройной, молодой, очаровательной женщиной. Современная женщина прилагает все больше усилий для сохранения своей молодости как можно дольше. Над этим работают модельеры, диетологи, медики, косметологи… А главное – сами женщины. И как не вспомнить, что Коко Шанель советовала: чтобы быть красивой, начинать надо с сердца и души, иначе никакая косметика не поможет. Постоянно работая над созданием женского образа, Коко Шанель хорошо знала, что невозможно создать великолепную женщину без ее на то согласия.

Габриэль Шанель считала себя некрасивой и в создании своего образа все продумывала до мелочей. Стиль Коко – это не только одежда и украшения, но и напускное равнодушие, и ироничное молчание, и походка, и манера говорить.

Если считать, что лицо каждого человека похоже на какое-нибудь животное – с клювом, с мордочкой, с фырчащими ноздрями, с хищной мордой, с хоботом, с гривой, – то мадемуазель Шанель суть маленький черный бычок… По своей упрямой энергии, манере противостоять, слушать, по духу самообороны, который подчас заслоняет ей лицо, Шанель не кто иная, как черный бычок. Темная, курчавая, как у бычка, челочка ниспадает на лоб до самых бровей и танцует при каждом движении головы.

Габриэль Колетт

Важной частью ее образа была независимость и самостоятельность. Габриэль Шанель считала, что современная женщина просто обязана быть уверенной в своих силах и успешной.

В наши дни никого не удивляет, что женщина сама воспитывает детей, содержит дом, управляет госучреждением или руководит частной фирмой. Женщины боролись с мужчинами за независимость и равные с ними права веками. Во время Великой французской революции возникло организованное женское движение. Француженки активно участвовали в революционных выступлениях. Они создавали собственные организации и выпускали журнал, посвященный борьбе за равенство. В 1791 году Национальному собранию была представлена Декларация прав женщины и гражданки. Автор Декларации Олимпия де Гуж требовала признания полного социального и политического равноправия женщины. Однако силы были слишком неравны. Идея женского равноправия была отвергнута мужчинами. А в конце 1793 года мужчины прекратили деятельность женских организаций. Но в середине XIX века женское движение во Франции возродилось. В 1882 году появилась Французская лига прав женщин. Однако потребовалось более полувека борьбы женщин за свои права, чтобы 21 апреля 1944 года Консультативная ассамблея Франции, которая заседала в колониальном Алжире, даровала французским женщинам право голосовать и быть полноправными участниками формирования органов власти. Впрочем, впервые француженки смогли воспользоваться своим избирательным правом только 29 апреля 1945 года на муниципальных выборах и 21 октября 1945 года на парламентских выборах. А женщины во Французском Алжире получили право голоса только по декрету от 3 июля 1958 года.

Сейчас женщины входят в состав представительных и законодательных органов государственной власти, участвуют в большом бизнесе и в большой политике. В 20—30-е годы не было шансов появиться таким женщинам, как Маргарет Тэтчер, Мадлен Олбрайт, Ангела Меркель…

В XX веке мир стремительно менялся – во многом благодаря таким женщинам, как Габриэль Шанель. В цивилизованных странах развивался социальный феномен самостоятельной женщины. Женщины сели за руль автомобиля, вслед за Габриэль Шанель открывали собственные фирмы. Пример и опыт мадемуазель Шанель дал женщинам надежду и силы пробиваться в элиты, которые веками были мужской монополией. Габриэль Шанель не была феминисткой. Она стремилась быть успешной в мире мужчин, созданном мужчинами.

Балет Коко Шанель

Когда даже на репетициях Нижинский по окончании танца падал почти замертво и его приходилось буквально отливать водой, приводя в сознание, когда Серж Лифарь сгорал от напряжения в каждом па, а вместе с ними сгорал и сидевший в зале Дягилев, вот тогда рождался шедевр. Все остальное после этого пламени казалось грубой подделкой.

Коко Шанель

Светские предрассудки мешали Артуру Кэйпелу ввести в высший свет свою возлюбленную Коко Шанель. Но ничто не мешало ему открыть перед ней дверь в артистическую среду. Он пригласил ее в театр и познакомил с актрисой Габриэль Дорзиа, повел в Комическую оперу и представил певице Марте Давелли, свел с Жанной Лери – актрисой театра «Дю Жимназ» (du Gymnase), который был неизменным местом встреч светской публики. Кэйпел приглашал знакомых актрис в Руалье, где они могли поближе познакомиться с Коко Шанель.

Общаясь с Кэйпелом, Габриэль училась мыслить, расширяла свой кругозор, исподволь готовясь к роли, которую в дальнейшем сыграла в литературной и артистической жизни Франции.

Проявляя некоторую склонность к театральному искусству, Габриэль в то же время заинтересовалась танцем. Возможно, на нее оказал влияние модный тогда образовательный метод с мистическим резонансом. Коко вообще привлекала мистика, магия, астрология… Идейным отцом этого жанра был Эмиль Далькроз, основавший в Дрездене Институт танца. Парижские снобы – Этьен де Бомон, его друг Жан Кокто, Габриэль Колетт, Жорж Ваг и другие восхищались его ритмической гимнастикой. Друзья Боя вели разговоры об Айседоре Дункан, практиковавшей нечто подобное.

Айседора Дункан тогда жила в Париже на авеню де Вильер и выступала с импровизациями, на которых побывала и Шанель. Правда, в ее искусстве Коко увидела чрезмерную жестикуляцию, слишком откровенную эротику, которой она стеснялась. Но наибольшее отвращение у нее вызвала выходка молодого бородатого бездарного живописца-мазилы Ван Донгена. Он позволил себе публично погладить ягодицы Айседоры через прозрачный плащ, надетый для исполнения греческого танца… Вся публика с восторгом аплодировала. Скорая на суждения и неподготовленная к восприятию хореографии Габриэль связала эту реакцию публики с воздействием алкоголя, который на этих представлениях употреблялся с избытком. Коко потеряла всякий интерес к Айседоре, которую сочла беспробудной алкоголичкой.

Но она нашла другую наставницу – характерную танцовщицу по прозвищу Кариатис (Кариатида). В студии на улице Ламарка на Монмартре она вела экстравагантный образ жизни. В свете часто обсуждали всевозможные ее сумасбродства и приключения с партнерами обоих полов. Коко не судила строго Карю, как она ее называла, за вольные нравы. Но ни педагогические таланты Кари, ни долгие месяцы занятий хореографией не обнаружили в Коко способностей к танцу. А она не испытывала никаких сожалений по этому поводу.

В эти годы Габриэль Шанель обрела свое настоящее признание. В 1912 году газета «Мод» (La Mode), имевшая самую широкую читательскую аудиторию, прославила талант Габриэль Шанель. На ее страницах были помещены фотографии очаровательных артисток в ее шляпках: Габриэль Дорзиа, Женевьевы Викс. Более того, в спектакле «Милый друг» по одноименному роману Мопассана Габриэль Дорзиа, игравшая главную роль – Мадлен Форестье – в костюмах от Дусе, выступала в головных уборах Коко. Работая над их изготовлением, Шанель приблизилась к пониманию других областей искусства. Когда в будущем Жан Кокто станет заказывать ей костюмы для героинь собственных пьес, он назовет ее самой великой кутюрье своего времени.

29 мая 1913 года Шанель побывала на скандальной премьере провокационного балета русского композитора Игоря Стравинского «Весна священная». Он состоялся в только что построенном Театре Елисейских Полей (Théâtre des Champs-Élysées). Балет был хореографическим дебютом Вацлава Нижинского – знаменитого танцора труппы «Русский балет» Сергея Дягилева.

Авангардная постановка балета спровоцировала настоящий скандал. Консервативная публика пришла в негодование от музыки Стравинского, не смогла достойно оценить оригинальность и сложность хореографии Нижинского и освистала балет.

Коко оказалась лицом к лицу с самым вызывающим авангардом. Не подготовленная к его восприятию, не в состоянии понять, что происходит в зале, она очутилась в самом центре противостояния двух кланов неистовствующих зрителей, в гуще оскорблений и драк. Композитору Игорю Стравинскому удалось избежать линчевания только потому, что он вовремя ускользнул из театра. Увиденное в зале повергло Габриэль Шанель в состояние оцепенения. А магическое балетное действо на сцене очаровало. Премьера «Весны священной» стала для нее своеобразным эстетическим шоком. В дальнейшем как театр, так и балет заняли важное место в жизни Габриэль Шанель, серьезно повлияв на формирование ее личности. Балет для Коко Шанель был не просто способом самовыражения, а метафорой свободы, языком истинной красоты.

Много десятилетий спустя, в 1982 году, швейцарский меценат Пауль Захер купил на аукционе партитуру «Весны священной» за 548 тысяч долларов. Это самая большая сумма, уплаченная за автограф композитора. Лично знакомый со Стравинским Захер собирал раритеты, имевшие отношение к композитору. В итоге многолетних усилий в фонде Захера был создан архив Стравинского из 166 ящиков его писем и 225 ящиков музыкальных автографов. По оценкам экспертов, общая стоимость документов составляет 5 миллионов 250 тысяч долларов.

В день скандальной премьеры «Весны священной» Габриэль Шанель не представляла, что через несколько лет познакомится с постановщиком балета Сергеем Дягилевым – тогда уже широко известным европейской публике вместе со своей балетной труппой, будет тесно сотрудничать с ним, а их дружба продлится до самой его смерти. Габриэль Шанель высоко ценила Сергея Дягилева, которого считала в некоем роде сумасшедшим, главным делом жизни которого было господство русского духа. Он хотел заставить европейцев полюбить все русское. Побороть это стремление Дягилева не могло ничто, даже постоянное отсутствие денег.

Дягилев являлся воплощением революции в искусстве танца. Отвергая устаревшие конвенции классического танца, он смог собрать воедино музыку, танец и художественное оформление. Он превратил балет в искусство без границ, приглашал величайших музыкантов, хореографов и художников для своих постановок: Мусоргского, Прокофьева, Римского-Корсакова, Дебюсси, Сати, Равеля, Матисса, Пикассо.

С гибелью Артура Кэйпела и сближением с Мисей Серт начался новый период в жизни Габриэль Шанель, в котором значительно расширилась сфера ее интересов. По приглашению Миси Габриэль посещала многочисленные светские приемы. Ее устраивало отсутствие ненужных расспросов, которые бы ранили ее. Благодаря Мисе Шанель была принята как равная в мире искусства. В дальнейшем многие выдающиеся музыканты, художники, поэты стали ее лучшими друзьями.

Парижский бомонд в те дни больше всего интересовало прибытие в Париж Игоря Стравинского. В 1914 году он оказался в Швейцарии, где поправлял здоровье своей жены. Начавшаяся мировая война помешала ему вернуться в Россию. А теперь автор созданных для Сергея Дягилева «Петрушки», «Весны священной» и «Жар-птицы» собирался приехать в Париж, чтобы вместе с ним начать работу над новым балетом – «Пульчинеллой». Декорации и костюмы к балету планировали создавать по эскизам Пабло Пикассо.

Габриэль Шанель впервые встретилась с Сергеем Дягилевым – знаменитым импресарио, устроителем «Русских сезонов» – во время обеда в Serts в Венеции. Шанель казалось тогда, что Дягилев едва ли заметил ее – молчаливую женщину, сидевшую в уголке. Она же прислушивалась к разговорам Миси с Дягилевым. Они обсуждали, где можно раздобыть денег. Дягилеву нужна была огромная сумма для постановки новой версии «Весны священной» в редакции Леонида Мясина.

Возвратившись в Париж, Габриэль бросилась в отель, где остановился Дягилев. Когда ему доложили о ее визите, он долго сомневался, принимать ли женщину, имя которой ему ни о чем не говорит. Наконец, когда он согласился на встречу, то узнал в Шанель молчаливую подругу Миси Серт. Она протянула ему чек на триста тысяч франков! Но поставила условие: не говорить, от кого получены деньги. Она считала, что помощь должна быть молчаливой. Нельзя требовать взамен благодарности. Если хочешь, чтобы то и дело благодарили, лучше не помогай. Кроме того, Габриэль опасалась вступать в соперничество с Мисей. Она боялась задеть ее самолюбие, возвыситься в глазах Дягилева, превзойти ее. Ведь своей помощью она спасла его проект, для которого Мися ничего сделать не смогла. Шанель считала, что Мися была способна посадить проект на мель, если бы перестала играть в нем существенную роль. Недостатки в Мисе были переплетены с достоинствами, словно клубок змей. Без риска для жизни нельзя было задевать ее хоть чем-нибудь. Это был первый эпизод соперничества между женщинами, длившегося до самой смерти Миси.

Несколько месяцев спустя Дягилев все же сказал об источнике средств на постановку своему секретарю Борису Кохно. Непонятно, как Мися узнала или догадалась об этом, но она почувствовала себя уязвленной. Однако все обошлось, 15 декабря 1920 года Париж вновь увидел «Весну священную».

На самом деле этот благородный жест нужен был самой Шанель не меньше, чем Дягилеву. Он поднимал ее самооценку. В отличие от своих тщеславных конкурентов, Коко не считала, что шитье платьев и манто, создание эскизов для юбок превращает ее в художника. Она считала свой труд ремеслом. Но благодаря ему она могла содействовать расцвету шедевров.

Начав свою деятельность мецената с Дягилева, Шанель протежировала многие культурные проекты, помогала творческим людям. Поддерживала Пабло Пикассо и Сальвадора Дали. Меценатство ее вдохновляло, давало повод гордиться своим жизненным успехом, взлетом из нищеты в среду богатейших людей страны. Для Шанель не была секретом истина, что мы любим людей за свою доброту по отношению к ним. Возможно, за их недостатки, которые не замечаем у себя. Или, наоборот, собственные минусы, которые не удается побороть, у других кажутся гипертрофированными. Но как бы то ни было, покровительство и меценатство были для нее просто необходимы.

В Дягилеве Шанель почувствовала настоящего гениального творца, который спешил жить, забывал об обеде, репетировал ночами, засыпал в театре в кресле, разорялся, чтобы поставить хороший спектакль, знакомил самых прекрасных художников с самыми выдающимися музыкантами… В некоторых мемуарах встречаются намеки, что Шанель была влюблена в Дягилева. Но его не интересовали женщины, а Коко не питала напрасных надежд. Хотя при первой же встрече ее потрясли глаза Дягилева, его седая прядь надо лбом, придающая лицу особое очарование, умный, полный восторга и тоски взгляд. Ни у кого, заметила Шанель, даже у русских, которым свойственно несочетаемое, она таких глаз не видела. Шанель казалось, что его глаза и умоляли, и насмехались одновременно, что он и смеялся, и плакал, гнал и звал к себе.

Шанель увлеклась балетом. На представлении «Петрушки» ее впечатлили яркие, золотые с красным костюмы. Познакомившись с Сергеем Дягилевым, со всей труппой «Русского балета» и Игорем Стравинским, Габриэль Шанель была и очарована, и удивлена русскими эмигрантами. Она считала их красивыми, величавыми, великолепными. Габриэль казалось, что они не такие, как все. Ее удивляло, что недостатки и достоинства в них были так переплетены, что легко переходили друг в друга. Щедрость души превращалась в безалаберность и даже в безответственность по отношению не только к другим, но и к себе.

Игорь Стравинский писал на семи языках: французском, немецком, английском, итальянском, латинском, иврите и русском. Он был в дружеских или приятельских отношениях со многими известными людьми из мира искусства, литературы, кино: Дебюсси, Равелем, Сати, Прустом, Пикассо, Олдосом Хаксли, Чарли Чаплином, Коко Шанель, Уолтом Диснеем. Французская богема была настолько покорена музыкой Стравинского, что популярный композитор и музыкальный критик Флоран Шмитт назвал принадлежащий ему загородный дом «Виллой Жар-птицы».

С удивительно талантливым, неординарным человеком – Игорем Стравинским постоянно происходили какие-то невероятные приключения. К примеру, в 1944 году Игорь Стравинский спровоцировал грандиозный скандал в США. В качестве эксперимента он осуществил специфическую аранжировку гимна Соединенных Штатов Америки. Это вызвало шквал негодования американских граждан. Зная их трогательно бережное отношение к символам американской государственности, это можно понять. Композитора вызвали в полицию, где он получил строгий выговор и предупреждение, что, если подобное хулиганство повторится, ему будет выписан штраф.

Однажды на итальянской границе Стравинский вступил в препирательства с таможенниками, заинтересовавшимися необычным предметом, который он вез в своем багаже. Несмотря на все усилия композитора, сопровождавшиеся сильнейшим эмоциональным возбуждением обеих сторон, таможенники отказались признать портрет Стравинского во множестве непонятных кружков и линий, которые изобразил Пабло Пикассо в присущей ему футуристической манере. С их точки зрения, изображение вообще не было похоже на портрет человека. Шедевр Пикассо был изъят у Стравинского как секретный военный план.

Познакомившись с русской творческой эмиграцией, Шанель увидела, что, привыкшая жить на широкую ногу, она постоянно сидит без денег. У Дягилева в очередной раз не было средств, теперь уже чтобы поставить «Пульчинеллу». Композитор Игорь Стравинский жил в дешевых отелях, где не мог писать музыку, чтобы шумом не распугать постояльцев. При этом он любил выпить рюмку-другую и не отказывал себе в этом удовольствии. Со свойственным ему остроумием он объяснял друзьям, что его фамилию надо писать «Стрависки». Постоянно нуждаясь в деньгах, Игорь Стравинский привык к жесткой экономии даже в мелочах. Если марка на полученном письме была без следов штемпеля, он осторожно отклеивал ее, чтобы использовать еще раз.

Наблюдая все это, Габриэль Шанель пригласила композитора Игоря Стравинского с семьей – набожной женой Екатериной, четырьмя детьми, котом Василием и птицами в нескольких клетках – пожить у нее на вилле «Бель Респиро». Несмотря на то что кот Василий тут же подрался с овчарками Коко, Шанель почти не рассердилась. Даже когда увидела птичьи клетки. Она обеспечила семье композитора полный пансион. В течение двух лет вилла наполнялась могучими аккордами музыки Стравинского… После отъезда композитора в 1922 году еще одиннадцать лет он оставался в списке «стипендиатов Великой мадемуазель», как писал издатель Бернар Грассе. Об этом свидетельствует и письмо Стравинского от 6 февраля 1933 года. Как и о том, что один из величайших композиторов XX века многие годы жил в нужде.

Вилла Шанель «Бель Респиро» была достаточно вместительна. Когда Шанель познакомилась с великим князем Дмитрием Романовым, кузеном свергнутого русского царя, она его также пригласила пожить в «Бель Респиро» вместе со слугой – двухметровым Петром. В «Бель Респиро» в разные годы проживали многие другие русские эмигранты.

Ходили слухи, что Игорь Стравинский пылал страстью к Коко Шанель, а его жена отчаянно ревновала. Мися Серт постоянно накаляла обстановку, рассказывая, будто Стравинский собрался разводиться со своей женой Екатериной, чтобы взять в жены Коко. На вилле время от времени разражались скандалы, в которые включались и домочадцы Коко, и Мися, и даже ее супруг Серт. Все это бесило Стравинского, тяготило и мучило Шанель, которая призывала Катрин успокоиться, заверяла ее, что она не собирается претендовать на ее мужа. При этом с присущей ей язвительностью заявляла, что двух гениев в одной семье многовато. Но в то же время она обещала не оставить его без финансовой помощи по возможности.

Когда «Русский балет» отправился в Испанию, Игорь пригласил Коко в Барселону, где он дирижировал оркестром. Вместо этого Шанель решила сблизиться с князем Дмитрием. Она уговорила его уехать в Монте-Карло, чтобы якобы обкатать новую машину. Возвратились они уже любовниками и не разлучались до осени 1921 года.

Игорь Стравинский, смирившись с тем, что Коко не разделяет его пламенной страсти, подарил ей икону, которая была ему очень дорога. Он вывез ее из России и всегда возил с собой. Эта русская святыня находилась на почетном месте в доме Габриэль Шанель до ее последних дней.

В начале декабря 1922 года афиши извещали о спектакле «Антигона» в театре «Ателье» на Монмартре. Этот зал располагался на полпути от базилики Сакре-Кёр (Basilique du Sacré-Cœur) к барам площади Пигаль (Pigalle) с их горячими обитательницами. Директором театра был спутник танцовщицы Кариатис – Шарль Дюллен. Вниманию зрителей предлагалось творение Софокла в трактовке Жана Кокто.

Музыку к спектаклю Кокто заказал композитору Онеггеру, декорации – Пикассо, костюмы – Габриэль Шанель. Кокто говорил, что он не представляет себе Эдиповых девушек плохо одетыми. Габриэль в этот период были близки идеи античности. В своей последней коллекции она представила несколько костюмов в античном духе, которые вызвали восхищение публики. Для своего салона на улице Фобур-Сент-Оноре (rue du Faubourg Saint-Honoré) она приобрела великолепный мрамор эллинской эпохи. Предложение Кокто она приняла с радостью.

Для костюмов спектакля Габриэль выбрала шотландку из грубой шерсти и джерси коричневого и кирпичного тонов. Чтобы представить костюм героини, Габриэль набросила собственный плащ на плечи актрисы, и костюм родился в ее воображении. На лоб владыке Коко надела металлический обруч под золото, украшенный фальшивыми самоцветами. И убедила Кокто повесить на заднике сцены карнавальные маски, которые он сам раскрасил в белый цвет.

Так началось длительное сотрудничество поэта и кутюрье. Спектакль выдержал добрую сотню показов. Отдаленно представлявшая творение античного автора, публика приписала Кокто и с восторгом принимала самые красивые сентенции Софокла, которые казались ей очень современными. Ведь классика всегда современна. Зрители восхищалась декорациями Пикассо: белыми дорическими колоннами и стилизованными круглыми щитами на фоне бескрайнего синего неба. Их покорил акцент греческой актрисы Женики Атанасиу, делавший французский язык более звучным, завораживала актерская игра Шарля Дюллена и Антонена Арто.

Отклики прессы были настоящим триумфом Шанель. От успеха спектакля она выиграла даже больше, чем Кокто, Дюллен, Онеггер и даже Пикассо. Особенно впечатлил публику плащ из груботканой шерсти, ярко подчеркнувший лицо Антигоны с белым макияжем, подведенными черными глазами и обритой головой. Самые знаменитые фотографы, прославленный мастер Ман Рэй среди прочих, снимали кадр за кадром.