Текст книги "Космос. Марс"

– Ты спишь с закрытыми глазами? – спросила Нака.

– С чего ты взяла?

– Я звала тебя.

– Просто задумался.

Нака положила голову ему на плечо.

– Думаю командир уже не сможет доверять мне.

– Скотт умный и справедливый человек. Он не хочет напрягать тебя раньше времени пока ты не восстановишься.

Стало жарко. Они раскрылись и остались совершенно голыми. Оделяло уплыло от них. Песчинки – звездочки мерцали в иллюминаторе.

– Тебе нужно успокоится. То чем мы занимались тебе вообще противопоказано. Меня могут уволить с работы.

– Мне бы этого не хотелось, – сказала она.

– Претворимся, что мы не нарушали с десяток правил, а я как твой лечащий врач назначил тебе полезную для здоровья физиотерапию, – Молчанов усмехнулся.

– Так ты и скажешь командиру? – спросила она.

Молчанов хохотнул, но затем осознал, что она не шутит.

– Мы никому не скажем.

– Почему?

– Потому что отношения на борту запрещены. Это прописано в наших контрактах. Нас отстранят и будут судить.

– Значит для тебя это просто развлечение!

Она вырвалась их его объятий, собрала одежду и улетела.

Молчанов окликнул ее, но она не обернулась.

***

Макс шагал по вымощенной из жестяных листов дороге. Помятые автомобили, грузовики и автобусы громоздились в сплошные стены высотой с дома. Повсюду стоял запах выхлопных газов и дерьма. Раньше здесь проходили трубопроводы городской канализации. Когда они вышли из строя, властям было выгодней протянуть новые в обход, нежели загонять ремонтников на Свалку. Местные жители выкапывали трубы, обдирали теплоизоляцию и использовали для обогрева. Подземные станции метро также пришлось закрыть. Особо предприимчивые жители Свалки захватили вентиляционные шахты и пытались обложить налогом транспортировку свежего воздуха в метрополитен.

Всюду висели объявления с предложением приобрести металлическую недвижимость. Седан японской сборки из двадцатого века с картонками вместо стекол стоил как, обед в кафе. Рейсовый автобус обойдется в месячную аренду городской квартиры. Состоятельные жители Свалки могли позволить себе иметь в собственности самолет.

Местный ржавый колорит разбавляли небесные проекции. Для жителей Свалки подбирался особый репертуар. Социальная реклама призывала к смирению, доброте, соблюдению законов и честному труду. Но самый высокий рейтинг имели прямые включения с Прайма—1479. Жестяной шум и рев моторов замолкали, прекращались драки, ругань и плачь, люди задирали голову в небо и с замиранием сердца слушали каждое слово Бальтазара.

Макс забрел на местный рынок. Помимо несъедобной еды, промасленной одежды, оружия и виртуальных очков, здесь можно было купить настоящий бензин. Его продавали в помятых стальных канистрах. Проверок полиции никто не опасался. Стражи порядка предпочитали обходить Свалку стороной, ограничившись постами на прилегающих дорогах. Иногда после жестоких столкновений местных банд полицейские устраивали рейды. Они находили несколько десятков изуродованных тел и сотни стрелянных гильз. Для отчетности арестовывали несколько уголовников и все возвращалось на круги своя. Свалка стала прибежищем не только бедняков и преступников, но и тех, кто просто хотел, чтобы о его существовании забыли. Именно такого человека Макс и искал.

На рынке стоял громогласный ор. Под ногами путалась ребятня, вокруг сновали воришки и карманники. Макс показывал торговцам фотографию.

– Панфилов Сергей, знаете такого?

Продавцы морщились и отмахивались, когда понимали, что он не собирается ничего покупать. Один согласился помочь в обмен на покупку карбюратора от советской Волги. Макс согласился, но продавец, получив деньги, тут же забыл об обещании и посоветовал Максу свалить. Макс потребовал вернуть деньги и забрать чертов карбюратор обратно. К продавцу прибыла подмога в лице двух человек аналогичной засаленной внешности и Максу пришлось ретироваться.

День шел к закату. От рева бензиновых моторов разболелась голова. Макс прошагал Свалку вдоль и поперек и еле волочил ноги от усталости. Никакой информации о Панфилове ему не удалось найти.

Девчонка лет тринадцати как – то странно смотрела на него.

– Ты ищешь Панфилова? – спросила она, когда он подошел.

Девчонка невысокого роста, худая, в старом спортивном костюме и бейсболке.

– Ты его знаешь? – спросил Макс.

– Знаю.

Она выжидающе смотрела на него.

– Где его найти?

– Сколько у тебя денег?

– У меня нет денег.

Она пожала плечами и скрылась между двумя автобусами.

– Эй! – крикнул Макс

Он заглянул за ней в проход. Девчонка исчезла. Он постоял еще какое – то время и пошел дальше. Выйдя к окраине Свалки, он вновь увидел ее. Девчонка также непринужденно стояла на краю дороги. Макс подошел к ней и сунул купюру в руку. Она внимательно осмотрела ее, понюхала и сунула в карман. Затем вновь протянула руку за добавкой.

– Остальное, когда приведешь к нему.

Девчонка молча пошла вперед. Макс последовал за ней.

– Куда мы идем? – спросил Макс ей вдогонку.

Девчонка молча шла дальше. Они вышли к корпусу старого самолета. Крылья и шасси отсутствовали, иллюминаторы были обтянуты неработающими гирляндами. Из окна кабины пилотов торчали чьи – то ноги, следом выходил сигаретный дым. На обшивке была надпись: «Бар Ту—154», небрежно нарисованная красными мазками по выцветшей краске.

Девчонка остановилась у входа. Вокруг не было ни души.

– Он там? – спросил Макс.

Она кивнула. Макс осторожно отодвинул шторки и вошел. Внутри горел приглушенный свет красного оттенка, воняло сигаретами.

Вместо рядов сидений стояли столы, за одним из которых располагались трое мужчин. Позади них через открытую дверь доносились женские голоса и умиротворяющая музыка. Проститутки в откровенных нарядах хихикали между собой. Там же стояли узкие кровати, огороженные непрозрачными ширмами.

Мужчины внимательно разглядывали Макса. Они были не старше тридцати пяти, двое крепкого телосложения, третий худой с татуировками во все тело. Никто из них не был Панфиловым.

Макс развернулся чтобы уйти, но проход уже преградил еще человек. Двинувшись на Макса, он вынудил его шагнуть к троице за столом.

– Мне сказали я могу найти здесь одного человека.

– Кто тебе сказал, снежок? – спросил худой мужчина с носом-картошкой.

Несмотря на его молодой возраст он был почти полностью седой.

– Девочка…

– А ты рассчитался с ней? – спросил седой.

Макс не ответил. Седой встал и обошел стол.

– Снежок, тут принято платить за услуги вперед.

– Тогда найдите мне того, кого ищу, и я заплачу остальное.

Макс сделал шаг назад. Волосы на затылке зашевелились от дыхания четвертого позади него.

– Ты думаешь мы тут отбросы какие – то? – седой швырнул сигаретой в Макса. Уголек отскочил от куртки и упал на пол. – За твои копейки, будем перед тобой выплясывать? Думаешь, можешь порядки тут устанавливать?

В его руке сверкнуло лезвие ножа.

– Посмотрим, что у тебя есть. Выворачивай карманы.

Макс резко взмахнул пакетом с карбюратором. Удар пришелся седому в лицо. Послышался хруст, седой рухнул на стол, одна ножка сломалась и стол упал горкой на пол. Седой скатился по нему, как безжизненная кукла. Бутылки и стаканы посыпались на пол.

Макс пригнулся. Рука нападавшего сзади пролетела мимо головы, шаркнув ему по волосам. Макс развернулся и ударил зажатым в руке карбюратором противника в подбородок. Мужчина пошатнулся. Макс обошел его сбоку и толкнул ногой в спину. Мужчина потерял равновесие и повалился на седого. Двое подхватили его прежде чем он расплющил седого.

Макс выскочил на улицу. Его схватили его за рукав, он размахнулся чтобы ударить. Девчонка закрыла лицо ладонями. Макс убрал кулак. В следующий миг девчонка взмахнула ножом перед его лицом. Лезвие оцарапало ему щеку.

Макс оттолкнул ее и побежал. Двое выскочили из самолета и рванули за ним, крича вслед оскорбления и обещания расправы.

Макс нырял в повороты, стараясь не бежать по прямой больше нескольких метров. В конце концов он заблудился. Преследователи немного отстали. Макс спрятался за грузовик с высоким бортом и отдышался.

Он хотел проверить местоположение по карте, но в кармане не оказалось модуль-компьютера. Должно быть обронил в самолете.

Преследователи приближались. Макс замер и прижался спиной к колесу. Сердце колотилось, словно молот по наковальне. Мужчины остановились с противоположной стороны грузовика.

– Алло, нет его, ушел, – говорил один. – Да, ищем. Понял. Найдем.

Он закончил разговор и обратился к напарнику:

– У слона нос сломан, он в бешенстве.

– Сученок, где – то здесь должен быть. Прячется, сученок.

Макс высматривал пути отхода. Он мог бы проскочить между двумя легковушками и затем повернуть направо, а там, кажется, на горизонте виднелся столб забора.

Макс дождался пока преследователи отдаляться и начал движение медленно на корточках. Когда он добрался до поворота, между ним и преследователями было не меньше сотни метров. Впереди был точно забор. Высотой в три метра, сотканный из толстенных труб, он казался непреодолимым. Только не для Макса.

Внезапно, перед ним выросла фигура. Это была та самая девчонка.

– Снежок здесь! – заорала она.

Макс собирался заткнуть ей рот ладонью. Девчонка резким движением представила ему нож к горлу. Макс попятился и уперся в ржавый минивэн.

– Отпусти, дам денег, – сказал Макс.

Она сильнее придавила нож и огрызнулась. Передние зубы у нее отсутствовали, а клыки торчали, словно у вампира.

В следующий миг прозвучал звонкий шлепок. Девчонка рухнула на землю, хватаясь руками за лицо.

Силуэт человека схватил Макса за шиворот и потянул за собой. Макс не видел куда бежит, только судорожно перебирал ногами, уткнувшись в спину спасителю. Сзади звучали шаги и крики преследователей. Спустя несколько минут им удалось оторваться. Они вбежали в старый покосившийся автобус без колес. Незнакомец закрыл дверь и приказал Максу пригнуться. Они сидели в тишине пока не убедились, что преследователи их потеряли.

Макс узнал в спасителе Панфилова. От упитанного добряка с фотографии остался стройный, как трость мужчина с ороговевшей кожей на лице. Прежними остались только глубоко посаженные глаза и редкие светлые усы.

Панфилов протянул Максу флягу с водой. Макс потянулся. Панфилов выронил ее. Макс нагнулся чтобы поднять, а в следующий миг Панфилов уже держал его шею в замке. Макс был абсолютно обездвижен.

– Кто тебя прислал? – спросил Панфилов.

– Я сам, – выговорил Макс.

Панфилов сдавил шею. Макс задыхался.

– Я тебе шею сверну. Говори, это Гумилев прислал?

Макс хлопал его по руке, как проигравший в битве боец.

– НАааСАаа.

В глазах темнело.

Панфилов отпустил ему шею. Макс кашлял и жадно дышал.

– НАСА? – переспросил Панфилов, помолчал секунду и добавил. – Хм, а я тебе верю. Следак не стал бы трясти фоткой перед первым встречным.

Панфилов сел на потрепанное кресло, Максу досталась ободранная лавка.

– Здесь нельзя показывать, что ты городской, иначе в багажнике похоронят.

Макс все еще массировал шею.

– Тут не только деньги в цене, но и все что можно надеть или, – Панфилов провел пальцем по груди сверху вниз, имитируя разрез. – Извлечь.

В горле встал ком. Макс кашлянул.

– Ты что космонавт?

– Я Максим. Инженер НАСА. Ну то есть бывший.

Макс рассказал о себе, о Маккензи, о том, как раздобыл информацию с его терминала и найденном заключении. Панфилов слушал внимательно. Когда Макс произнес имя Чарли Хэнлона, Панфилов вскочил и зашагал взад – вперед.

– Вот же сука, Гумилев! Тварь. Ну я до тебя доберусь.

Панфилов тараторил себе под нос, словно с кем – то спорил. Потом он вновь сел и обратился к Максу:

– Как ты узнал, что я здесь?

– У меня есть друзья в прокуратуре. Они помогли с доступом к отчетам. Вы ушли на пенсию, а затем пропали без вести. Есть показания, что вас видели на Свалке.

На вечеринке в баре по приглашению Игоря Павлова, Макс изрядно напился и уговорил братьев Волошенко помочь ему с поиском «старого друга отца». Макс так напился, что с трудом помнил все подробности.

– От кого вы прячетесь? – спросил Макс.

– Начальник мой сначала просил по – дружески: «Серега, пойми большим людям не нужен скандал перед полетом». Потом стал угрожать увольнением, деньги предлагал. Думал я продажная тварь, как он и вся его гопота. Кто ему платил, американцы или русские я не знаю. Гумилеву не важно кто дает бабло. Ублюдок думает – так все вопросы можно решить. Со мной нельзя, – заорал Панфилов. – Я ему это сказал в лицо, что пальцем не пошевелю и пойду выше, если будет давить. А он меня на пенсию отправил, хотя у меня договор был еще на три года. Но я все равно не сломался.

– Они изменили отчет, а ваш удалили.

Панфилов встал. Глаза его округлились, а лицо налилось ненавистью.

– Ну я достану этого ублюдка.

– Я могу помочь. Ваши слова станут доказательством. Маккензи замешан, я уверен.

Панфилов присел. Его взгляд стал усталым.

– Думаешь, я не пытался стучаться в двери? Не пытался к журналистам идти? Даже в Сеть выкладывал. Они запустили еще с полсотни версий и все растворилось. Видишь, куда они загнали меня? Обещали жене, если не заткнусь, в следующий раз закопают. Только недооценили они. Я – то смерти не боюсь, за тридцать лет столько насмотрелся. Мне бы только прожить как можно дольше чтобы этих уродов прижать.

– Я знаю коды доступа к спутникам, могу вывести вас в прямой эфир на крупные сетевые каналы. Пока они будут разбираться где источник, у вас будет достаточно времени.

– Ты сказал больше не работаешь там. Как пройдешь? – спросил Панфилов.

– Главное будьте готовы сказать все, как было на самом деле. Остальное я сделаю.

Панфилов приободрился. Сжав кулак, он стукнул по ладони несколько раз.

– Я закопаю их. Все расскажу.

– Вы уверены, что электрокар специально испортили?

Панфилов подошел к Максу, посмотрел на него сверху вниз.

– Ты сомневаешься во мне?

Макс тоже встал.

– Хочу быть уверен.

– Все платы сгорели в пожаре, но я восстановил последовательность команд. Программу мотора нарочно сбили так, чтобы тормоза и рулевое отключались после набора скорости. Я не знаю как им это удалось. Такое мог провернуть только одаренный человек. Среди наших следаков таких нет, точно знаю, – Панфилов протянул Максу руку. Они обменялись рукопожатиями. – Я выйду в эфир и все расскажу. Больше они не смогут меня заткнуть.

Макс кивнул.

– Тогда завтра, в три часа дня. В это время нагрузка на Сеть максимальна, – сказал Макс

– Завтра в три.

Обсудив остальные нюансы, Панфилов заметно повеселел. Он сидел, сложив ногу на ногу и попивал воду из помятой бутылки. Попутно рассказывал о прошлом: как выводил на чистую воду коррупционеров, скрывался от покушений и выходил сухим из воды даже когда был на грани.

– Вот смотришь на этого ублюдка. Он пихает тебе деньги, умоляет, готов целовать ноги, а ты спрашиваешь себя: вот зачем все это мне? Как бы примеряешь на себя. Начинаешь думать, что с тобой что – то не так. Закрадываются сомнения. А может все – таки чуть – чуть взять? И на квартиру нормальную хватит, да и кушать вкусно хочется. Вот, что я скажу, не бывает чуть – чуть подлости, ты либо подлец, либо нет. Назад пути уже не будет. И если я стану подлецом, кто тогда останется? Кто защитит? Я один на поле боя, а значит все средства хороши. Если перед тобой подлец, неважно сколько у него детей, долгов или родители больные, да пусть он хоть калека одноногий. Он подлец. И обращаться нужно с ним как с подлецом – давить гадину, ты понимаешь?

– А если человек осознает ошибку и решит исправиться?

– Если один раз оступишься, проявишь слабость, все – ты тоже подлец. А подлец подлецу друг и товарищ. Третьего не дано.

Панфилов выглянул в окно. Солнце уже село.

– Чего мы ждем? До забора рукой подать.

– На Свалку легко зайти, но трудно выйти. Тех, кто лезет через забор полицейские снайперы отстреливают, – Панфилов подмигнул Максу. – Простой и дешевый способ снизить популяцию ублюдков. Всегда можно свалить на местные банды. Чтобы уйти живым надо знать тропы.

Они подождали еще какое – то время.

– Зачем тебе то это все? Молодой такой, жил бы спокойно.

– Хочу задавить подлецов, – ответил Макс.

Они вышли. Вокруг стало непривычно тихо. Где – то вдалеке мутнели останки потухших костров. Жители Свалки легли спать и забаррикадировали двери железных квартир. Панфилов говорил, что ночь здесь опасней, чем прогулка по реке, кишащей крокодилами. Но это еще и единственный шанс покинуть Свалку незамеченным.

Панфилов довел Макса до потайного выхода. Забор здесь со стороны казался монолитным, но на деле имелся широкий проем, образовавшийся из – за покосившихся столбов в результате подмывания водой.

– Там старые ЖД пути, за ними пруд и дорога. Помнишь, как обходить посты?

Макс кивнул.

– И держись леса. Дальше забора я с тобой не пойду.

Они попрощались.

Макса продувал холодный ветер. Шелест опавшей листвы маскировал звуки шагов. Приблизившись к пруду, Макс заметил позади какое – то движение. Спрятавшись за ближайшее дерево, он выглянул. Силуэт мужчины остановился в нескольких десятках метров от него. Незнакомец осматривался. Затем, видимо потеряв Макса из виду, силует двинулся в сторону дороги.

Макс дождался, когда незнакомец удалиться и двинулся обходным путем. До дороги он добрался продрогший и с промокшими ногами. Его освятил фарами электрокар. Макс хотел бежать, но электрокар включил мигающие синим фонари. Полицейский закричал в громкоговоритель. Макса задержали и посадили в машину. Венозным сканером установили личность.

– Ты не житель Свалки, – сказал полицейский. – Гулять что-ли негде?

– Я заблудился. Доставьте меня до города.

– Еще бы. Иначе тебя здесь точно кто – нибудь прикончит.

Электрокар покатил по неровной дороге. Макс откинул голову на сидение и задремал. Когда он очнулся, то увидел перед собой груды наваленных автомобилей. В свете фар они были похожи на каменные скалы. Не оставалось сомнений – он вернулся на Свалку.

Макса вытащили из машины и бросили на землю. Руки сковывали наручники за спиной. Двое мужчин, те самые из самолета стояли над ним двумя столбами. Седой подошел к полицейской машине и протянул водителю деньги.

– Помогите, – крикнул Макс. – Не оставляйте…

Электрокар с полицейскими уехал. Лицо Седого украшала окровавленная повязка. Подойдя к Максу, он ударил его ногой в живот.

Макс не мог дышать. Вместе с потоками воздуха он заглатывал в легкие дорожную пыль.

Его подняли под руки и повели наверх по автомобилям, словно по лестнице.

– Снежок, какой гроб выбираешь? Может тот шеви, а? Нет тебе будет в нем тесновато.

Седой открыл багажник ближайшего автомобиля и заглянул внутрь.

– А этот как тебе? Ты мог представить, что будешь гнить в мерседесе, а?

Седой кивнул головорезам. Макс упирался ногами, но ему тут же отбили их чем – то твердым и тяжелым. Как мешок с картошкой его бросили в стальную коробку. Внутри воняло моторным маслом и старым ковром.

Седой погладил обшивку двери багажника.

– Заводская шумоизоляция, стальной корпус, не какая – нибудь сраная алюминька. Электрозамок, пожизненная гарантия на батарейки. Извини пульта в комплекте нет. Знаешь, что это значит, снежок? Ты останешься здесь навсегда, и никто тебя не услышит.

Седой снял повязку. Его нос раздулся, а ноздри забились засохшей кровью. Он сморкнулся. Кровавые шмотки попали Максу на лицо.

– Дайте ему снотворного, – приказал седой.

Головорез прижал Макса рукой, а второй ударил по лицу.

Макс не мог сосчитать сколько было ударов. После третьего он уже ничего не соображал. Во рту стоял вкус крови, она текла по лицу и волосам.

Дверца захлопнулась. Максу оставалось только беспомощно хрипеть.

***

Молчанов вернулся к прямым эфирам. Задержка связи составляла почти десять минут поэтому он заранее получал список вопросов, а затем записывал ответы и отправлял назад. Говорил он о лишениях, которые удалось пережить, о героическом выходе в открытый космос и успешном запуске реактора. О некоторых деталях пришлось умолчать, в том числе о казусе с рукой – манипулятором. Эфиры теперь приносили несказанное удовольствие. Молчанов считал, что трех эфиров в неделю невозможно мало. Рейтинги били рекорд за рекордом. Молчанов снова ощутил себя востребованным. Расставаться с этим чувством он больше не собирался.

Свободное время Молчанов проводил с Накой. Днем они были коллегами, а ночью страстными любовниками. Нака раскрылась для него совершенно с другой стороны. С ней удавалось говорить обо всем, она понимала его с полу слова. Впервые за долгое время Молчанов чувствовал себя совершенно счастливым. Его мир был здесь. Он делился с Накой мечтами о скорой высадке, о том, как станет первооткрывателем нового мира, вступит в контакт с марсианами и проникнется их культурой. И пяти поколений астробиологов не хватит чтобы осмыслить наследие, которое он оставит.

В один из дней Молчанов рылся в грузовом модуле в поисках мешка с остатками семян бобовых. Он перекладывал тюки с одеждой, запасами еды, личными вещами и подарками. Куда же запропастился этот чертов мешок? Он точно помнил, что складывал его именно сюда. Еще покопавшись, он наткнулся на мешок с именем Ричарда Патела на лейбле. Молчанов собирался отложить его в сторону, но задержался. Аккуратно вскрыв шов, он осмотрел внутренности. Там лежали несколько экземпляров бумажных книг его авторства с автографами. А также: запасная бритва, лекарства от тошноты и поноса, желтый пиджак и сиреневые брюки, отлитая из серебра пустая фляжка. На дне Молчанов нашел копию книги Исаака Ньютона «Математические начала натуральной философии» – главного труда великого ученого. Молчанов пролистал книгу. Копия отменного качества, бумаге и впрямь, словно четыре сотни лет. Графики, интегральные вычисления, рисунки – все аккуратно выведено рукой мастера. Пролистывая, он наткнулся на открытку между страницами. На ней изображена карта Соединенных Штатов Америки. На карте проставлены полдюжины галочек, а внизу через запятую записаны координаты и названия городов. Молчанов понятия не имел, что это за города. Возможно, они как – то дороги для Ричарда Патела.

В конце концов Молчанов нашел мешок с семенами и неспешно возвращался к себе. Дверь в лабораторию Ричарда Патела была плотно закрыта. Как в принципе всегда, когда он и командир проводили научные эксперименты. Молчанов регулярно отправлял отчеты по собственным экспериментам, Ричард Пател этого не делал вообще. Такая вольность могла быть только с согласия командира Стивенсона.

Что они там делают?

Идея пришла к нему, словно яблоко, рухнувшее на голову Ньютону. Молчанов прилетел в лабораторию, швырнул мешок с семенами и, не останавливаясь, перебрался в отсек управления рукой – манипулятором. Отсюда открывался панорамный вид на внешнюю площадку. Ноги Блопа все еще оставались прижатыми последним креплением. Большинство ящиков для образцов разрушены взбесившейся клюкой. Бесценные исследования пущены коту под хвост. Ничего, Молчанов все восстановит…

Изображение с камеры на кончике руки – манипулятора отобразилось на виртуальных очках. Молчанов повернул руку – манипулятор в сторону лаборатории доктора Патела. Рука двигалась медленно, словно очнувшийся после зимней спячки питон. Отсюда до лаборатории было не больше пятидесяти метров. Молчанов подал сигнал – выпрямиться, но рука – манипулятор застыла в форме буквы «Г» и дальше не двигалась. Он ввел команду тестирования. Компьютер выдал ошибку в гидравлической системе коленного механизма. Должно быть, это последствия действий Молчанова на внешней площадке.

Молчанов всмотрелся в изображение с камеры. В узком иллюминаторе лаборатории мельтешили крохотные фигуры доктора Патела и Стивенсона. Слишком далеко.

Прозвучал странный металлический звук, похожий на попадание пули в стальной лист. Изображение с камеры пропало. Джойстик управления рукой – манипулятором задрожал.

Молчанов снял очки и не поверил глазам. Рука манипулятор уменьшилась на треть. Из искореженного обрубка сверкали искры, а следом летело облако обломков.

Погас свет. Панель управления заискрила. Произошел хлопок. Горячий воздух ударил Молчанову в лицо. Купол синего пламени мгновенно вырос над панелью.

Молчанов пригнулся и закрыл голову руками. Кожу на кистях обожгло. Он еще больше опустился к полу и оказался придавлен лицом к люку, ведущему в лабораторию. Крохотное помещение покрылось непроницаемой коркой черного дыма. Горло обожгло, словно он глотнул кислоты.

Если он сейчас не выберется, то ему конец.

Люк открывался вовнутрь. Молчанов схватил ручку, забился под панель управления, где вовсю плавились провода и дернул на себя. Люк открылся. Поступивший следом кислород разжег пламя еще больше.

Молчанов нырнул в люк. Огонь проследовал за ним в лабораторию. Он перекувыркнулся несколько раз, потеряв ориентацию в пространстве. Пламя жужжало, словно рой пчел.

Молчанов оглядывался, не соображая где выход.

Его обдало жаром.

Придя в себя, он схватил огнетушитель, направил на огонь и замер. Пламя окутывало лабораторию, словно льющаяся водопадом жидкость. Мгновенно вспыхнула и превратилась в пепел восходящая акация. Зеленые побеги, не успевшие повидать солнца, чернели и загибались.

Молчанов нажал на кнопку выпуска пены. Она лилась из узкой трубки и исчезала в растущем пламени, не причиняя ему никакого вреда. Капсулы с микроорганизмами нагревались и взрывались. Последней взорвалась капсула с карцикулами. Осколки стекла летели в Молчанова, но он не замечал их, беспомощно наблюдая, как погибает его мир.

Пламя приближалось. Горячий воздух обжигал легкие.

Молчанов отбросил огнетушитель и метнулся к выходу. Огонь мчался за ним. Он схватил обеими руками вакуумную дверь и захлопнул. Внутри лаборатории все пылало адским непроницаемым пламенем.

Молчанов закрыл второй люк переходного модуля. Следом вскрыл защитную крышку на стене. За ней находился замок сцепления модулей. Руки стучали по клавишам филигранно, вводя подтверждающий код. Блокировка замка снялась. Молчанов потянул на себя рычаг до щелчка. Произошел выброс остаточного воздуха и модуль лаборатории отделился от корабля. Через несколько секунд произошел взрыв. Модуль раскрылся на две половинки, словно банка из – под газировки, и вместе с миллионом осколков постепенно исчез в межзвездной темноте.

– Метеор, – позже сказал Покровский. – Попал прямо в манипулятор.

Они собрались в главном модуле. Командир Стивенсон взглянул на Молчанова, укутанного в одеяло. Затем они вместе прослушали заключение ЦУПа.

– Черт возьми, вы обязаны следить за небом, – выпалил Стивенсон на оператора, который зачитывал отчет.

Покровский косился на Молчанова. Вид у него был любопытный.

– Метеор был размером с яблоко, – заговорил доктор Пател. – Если бы не манипулятор, он пробил бы реакторный модуль.

Стивенсон выключил доклад ЦУПа.

– Андрей, хочу поблагодарить тебя за хорошую работу. Я понимаю каково тебе было. Но ты сделал правильно.

– Спасибо, сэр, – вымолвил Молчанов.

– Вероятность встретить такой метеор один на двести миллионов, – сказал доктор Пател.

– Что ж, значит нам не повезло, – ответил Стивенсон. – Нака, проверь схемы электроснабжения всех модулей, я хочу знать, что они не пострадали.

Нака запнулась, будто не ожидала, что он обратиться к ней.

– Я уже провела диагностику. Компьютер считает, что все электросхемы в порядке.

– Проверь все цепи визуально. Одну за одной, – командир Стивенсон повысил голос.

Нака кивнула.

– И скажи ЦУПу пусть обновят карту всех тел, с которыми мы можем сблизиться, с указанием вероятностей вплоть до одной миллиардной. Я должен знать, где вокруг нас каждая песчинка.

– Да, сэр, – почти шепотом сказала она.

Командир Стивенсон оглядел каждого. Он чувствовал себя неуютно от того, что сорвался. Все молчали. Стивенсон покинул модуль.

– Когда мы оставили манипулятор в прошлый раз, он был над площадкой, а теперь оказался повернутым в сторону, – рассуждал вслух доктор Пател.

– Главное, он оказался там, где нужно, – сказал Покровский и посмотрел на Молчанова. – Благодаря этому мы живы.

Нака пролетела мимо всех к выходу. Никто не обратил на нее внимания. Ричард Пател больше не сказал ни слова и тоже покинул модуль. Покровский также улетел. Молчанов еще долго сидел в одиночестве и ни о чем не думал. Ему было некуда лететь.

***

Скотт Стивенсон переступал острые марсианские камни, слушая собственное дыхание. Тяжелые ботинки шваркали по твердому грунту. Другие звуки напрочь отсутствовали в этом богом забытом месте, населенном только песком и оксидом железа.

Кратер, в котором он потерпел бедствие возник в результате падения крупного болида. Марс в древности часто становился целью нежданных пришельцев из пояса астероидов между ним и Юпитером. В отличие от Земли, кратеры которой скрыла естественная эрозия, кратеры Марса оставались в первозданном виде миллионы лет. Их стены оставались высокими и крепкими, закаляясь сильными марсианскими ветрами.

Стивенсон двигался на юго – запад, в место, где стены кратера казались более пологими. Его задача – взобраться на вершину и подать сигнал помощи.

Командир выбился из сил. С каждым шагом все труднее удавалось переставлять ноги.

Запасы воздуха на исходе – об этом сообщил датчик противным писклявым звуком. Стивенсон остановился, сменил баллон на запасной, пустой бросил. Солнце склонилось к закату, окрасив небо в желто – красный цвет. Когда оно полностью скроется за горизонт температура упадет до минус 120 градусов, а это значит, что заряд батареи скафандра иссякнет до утра и Стивенсон замерзнет насмерть если не подоспеет помощь.

Стивенсон не мог взобраться на стену. Раз за разом он вскарабкивался по острым выступам и снова срывался. Обессилев, он упал на спину у подножия и закрыл глаза. Через несколько часов командир корабля Прайм—1479 скончался.

Молчанов отключил виртуальную симуляцию и помог снять командиру шлем.

– Еще раз, – сказал Стивенсон, приоткрыв глаза.

Лоб командира покрылся потом. Глаза покраснели.

– На сегодня хватит, сэр.

Молчанов подал ему руку. Стивенсон фыркнул на нее и поднялся без помощи. От него исходил пар.

– Еще раз и сначала. Прямо от сломанного ровера. И уменьши запасы кислорода на треть. В реальности я не мог оказаться посреди кратера с полным баллоном.

Стивенсон потянул на себя шлем.

– Нет, – твердо сказал Молчанов. – Я отвечаю за ваше самочувствие и сейчас вы не готовы продолжать.

Молчанов развернулся, но Стивенсон схватил его за руку, огромной ширины перчаткой.

– Настоящему Марсу плевать на мою усталость.

Молчанов обвел глазами тренировочный модуль.

– Это не настоящий Марс, сэр.

Молчанов взглянул на руку Стивенсона.

– Ты не отправишь в ЦУП отчет, – выговорил Стивенсон, пытаясь бороться с одышкой.

– Недавно вы готовы были уйти в отставку, а сейчас боитесь, что вас снимут по здоровью?