Текст книги "Космос. Марс"

ГЛАВА 13

Телеметрия. Спусковой челнок

Атмосферное давление: 75 Кпа

Температура внутри: 28,3 С

Температура снаружи: —147 С

Курс – 0.0

Пройденное расстояние км: 16356

Скорость кмс – 10,2

***

Челнок кружил по орбите Марса, постепенно сбрасывая скорость и снижаясь. В небольшом иллюминаторе едва прослеживались очертания Прайма—1479. Корабль уменьшился в размерах, превратившись в яркую точку, совсем неотличимую от очередной звезды.

Молчанов сидел в том самом кресле в котором покинул Землю несколько месяцев назад. Ощущения были странными. Казалось, с того времени прошла целая вечность, и тот человек был совсем не он. В голову лезли картинки из прошлого. Вот он снова пацан. В огороженном стенами от внешнего мира старом парке, куда и днем боялись забежать даже бездомные кошки, Андрей выискивал неизвестные его каталогу живность. Он жаждал похвастаться перед отцом новыми находками, а поживиться юному исследователю здесь и правда было чем. Он был возбужден и взбудоражен изобилием неизвестных ему прежде экземпляров странного фиолетового мха или грибов малюток размером с ноготок. Завороженный, он весь день зарисовывал диковинки в каталог, собирал образцы и представлял, как будет разглядывать их в недавно приобретенный папой микроскоп.

То невероятное чувство из детства – трепет от свершенного открытия, он ощущал вновь, сейчас, в посадочном челноке, мчащимся со скоростью десятки тысяч километров в час.

– Док, вы уверены, что мы успеем и эта штука не рванет? – спросил Покровский.

– Уверен, сэр.

– Было бы обидно не успеть. Черт, и как же вам удалось уговорить меня?

– Я напоил вас.

– Умеете, док найти подход к людям. Мама мия, как же голова болит.

– Сэр, вы отклоняетесь от курсовой кривой, – сказала Нака.

– Понял. Выравниваю челнок. Держитесь там за что – нибудь.

Ричард Пател был прав – Нака полетела с ними. С момента записи видео для Земли, они с Молчановым не обмолвились и словом.

Челнок резко затрясло.

– Нам бы не помешали корректировки Глаза, – сказал Покровский, сжимая обеими руками рычаги, управляющие тормозными двигателями. – Нака, ты можешь наладить с ним одностороннюю связь?

– Это невозможно пока он не перезагрузиться.

– Мы знали на что шли, – перекрикивал доктор Пател металлический звук и гул разряженной атмосферы за бортом. – Они бы вернули нас обратно.

– Теперь мы пуля, выпущенная слепым по мишени. Черт возьми, не могу выровнять эту штуку, – говорил Покровский.

– Сэр, я могу взять на себя управление, – предложила Нака. – Я отрабатывала такой маневр на Терросе.

– И ты ни разу не посадила челнок, – с пренебрежением промолвил доктор Пател. – Сэр, я уверен вы справитесь.

– Еще увеличиваю тягу тормозных двигателей, – сказал Покровский. – Меняю угол входа в атмосферу.

Челнок начал вращаться. От перегрузки Молчанова выворачивало на изнанку. Он закрыл глаза и сдавил веки. Очертания баков с горючим, подпиравшие грудь все еще проецировались на сетчатке. Челнок превратился в подожженную бочку с порохом, готовую рвануть от любого толчка.

Включилась звуковая сигнализация. Все дребезжало и тряслось, стенки челнока прогибались.

– Не могу прекратить вращение, – с трудом выговорил Покровский.

– Нужно выпустить парашюты, – сказал доктор Пател.

– Слишком сильное вращение, – крикнула Нака.

– Это единственный шанс, – выкрикнул доктор Пател.

– Не делайте этого, сэр. Мы потеряем их, – сказала Нака.

Компьютер показывал высоту сорок четыре тысячи метров. Цифра стремительно уменьшалась.

– Выпускаю тормозной парашют, – сказал Покровский.

Челнок бросило в сторону, затем резко в другую. Стропы окутали челнок, как паук заматывает жертву в свою паутину. Следом парашютная ткань в несколько слоев обмотала корпус.

– Позвольте взять управление, сэр!

– Передаю управление Наке Миуре, – сказал Покровский и отпустил рычаги.

Нака схватилась за аналогичные рычаги напротив себя.

– Нет! – выкрикнул доктор Пател. Голос его стал слабым, он почти терял сознание.

– Перевожу сопла в реверс режим, – заговорила Нака.

Челнок начал резко набирать скорость. Нака перевела сопла против направления вращения, челнок выровнялся. Она вновь переключила двигатели в режим торможения. Парашютная ткань вспыхнула. Челнок загорелся, словно спичечная головка и также быстро погас. Пепел от сгоревшего парашюта мгновенно смахнуло ветром.

– Включаю аварийные батуты, – сказал Покровский.

– Еще рано, – сказала Нака.

В иллюминаторах виднелась желто – оранжевая поверхность планеты, испещренная безжизненными горными цепями и кратерами.

Покровский убрал руку с кнопки.

– Скажешь, когда.

– Три тысячи, две триста, тысяча семьсот, – говорила Нака. – Еще слишком быстро.

Доктор Пател потерял сознание. Молчанов тоже находился на грани.

Сработала звуковая сигнализация, предупреждающая о приближении поверхности.

– Под нами скала, – заорал Покровский.

Нака попыталась увезти челнок в сторону. Он сделал кульбит. Произошел оглушительный удар.

Батуты окутали челнок по периметру, словно толстая крокодилья кожа. Через секунду они рухнули на поверхность; подлетели, словно мяч и снова упали. Подпрыгивая, челнок катился по камням и песку. Приборы искрили, сигнализация задыхалась от крика. Голоса людей постепенно затихали. Челнок врезался носом в песок. Еще удар… Стало совсем тихо.

***

Молчанов пришел в себя, в голове все шло ходуном. Вокруг дымно. Сверкали открытые языки пламени.

– Кто – нибудь слышит меня?!

Никто не отвечал.

– Нака? Командир? Пожар!

Тишина.

Пламя разрасталось, начинаясь где – то наверху, и скользило по проводке к панели управления. Если баки с горючим при падении дали течь, челнок совсем скоро станет частью марсианской пыли.

Молчанов отстегнул ремни, приподнялся. Ноги уверенно стояли на полу.

Гравитация… Они на поверхности!

Молчанов попытался протиснуться между сидением и баками с горючим к выходному люку. Расстояние между ними было слишком маленьким. Он отстегнул ранец с кислородными баллонами.

Молчанов пробрался на карачках к люку. Нащупав ручку, он дернул и надавил на люк. Ничего не произошло. Люк деформировался при падении. Руками его не вскрыть.

Огонь распространялся. Молчанов дотянулся до панели приборов и сбил руками часть пламени, которое уже подбиралось к Покровскому. Остальное потушить ему ее по зубам. И если он не откроет люк, они все сгорят заживо.

Покровский лежал без движения. Позади него в ящике хранился пистолет. Молчанов перекинулся через командира, открыл крышку ящика и сжал рукоять оружия.

Покровский резко схватил его за руку. Молчанов рванул на себя, Покровский держал намертво. Глаза его были кроваво – красными, зрачки сузились до размера горошин.

– Пожар! – заорал Молчанов.

Покровский не слышал его. Он даже не оглядывался по сторонам.

Молчанов вырвался. Из – за дыма почти ничего не видно. Он прицелился наугад и выстрелил. Пуля выбила из иллюминатора осколок стекла с грецкий орех. Само стекло устояло. Он сделал еще несколько выстрелов. Затем приподнялся, схватил пистолет за дуло и принялся стучать по иллюминатору рукояткой, словно молотком. Стекло, изъеденное трещинами, подобно березовой коре, продавилось и через мгновение выстрелило наружу. Резкий поток воздуха с дымом устремился из челнока. Огонь моментально погас.

Во рту стоял острый привкус горечи. Кислород в его скафандре на исходе. Молчанов упал на спину. Тело онемело, тошнота прекратилась, как и другие сигналы от внутренних органов. Он чувствовал, как проваливается в сон. Вокруг кто-то ходил, его шевелили из стороны в сторону. Сознание балансировало на грани.

Внезапно в легкие поступил поток свежего воздуха. Молчанов задышал быстро и глубоко. На какой – то миг он лишился сознания, но оно быстро вернулось. Предметы обретали четкие очертания. Над ним склонился силуэт с лицом Ричарда Патела. Доктор показал ему большой палец вверх. Молчанов показал жест в ответ. Вместе они помогли подняться с кресла Покровскому. Командир пришел в себя.

– Кровь на лице, – сказал Молчанов, указывая на голову Покровского. Капли скатывались с его лба.

– Обойдусь, – Покровский взмахнул рукой.

Нака пришла в себя последней. Девушка повредила шею и не могла самостоятельно подняться. Для того, чтобы наложить ей бандаж требовалось снять шлем, а сначала нужно восстановить герметичность челнока.

Вскрыть люк удалось только через несколько часов усилиями трех мужчин и специальной пилы. Снаружи их встретило белое с фиолетовым оттиском утреннее солнце. На горизонте возвышались высокие горы с острыми краями и гладкими, как лезвие ножа, обрывами.

– Наверное, одну из этих сопок мы задели при посадке, – указал Покровский.

Челнок лежал на боку, углубившись в песок на несколько метров. За ним тянулся глубокий ров с почерневшими краями. На ветру развивались лоскуты ткани батута. Челноку повезло попасть на узкую песчаную полоску. Если бы приземление состоялось на пятьдесят метров в сторону, челнок развалился бы на части о скальную породу.

Солнце светило ярко, но совсем не согревало. Молчанов сделал несколько широких шагов по поверхности и огляделся на собственные следы. Ощущения сильно отличались от виртуальной симуляции и от тех, что он представлял последние месяцы, думая об этом мгновении каждый день. Почему – то оно казалось теперь каким – то обыденным. Молчанов опустился на колени и загреб ладонями непривычно легкую горсть песка. Подбросил ее в воздух. Мелкие песчинки превратились в серую дымку, их подхватил слабый ветерок и унес в неизвестность.

Доктор Пател и Покровский сняли с челнока ровер. Рассчитанное на трех человек четырехколесное транспортное средство с широкой базой и массивными шинами почти не пострадало.

Компьютер челнока сбоил из – за пожара, поэтому не удалось определить точное местонахождение. В одном была уверенность – они далеко от запланированного места высадки.

– Должно быть мы здесь. Форма этой горной цепи совпадает, – доктор Пател указал точку на бумажной карте. – На двенадцать километров промахнулись.

Доктор Пател поглядел в сторону горизонта.

– Двадцать восемь километров до пещеры. Восемь если поедем напрямую через горную цепь.

Покровский покосился на ровер.

– Альпинизм как – нибудь в другой раз, док, поедем в объезд. Мы отправляемся сейчас.

– Чтобы наложить Наке повязку мне потребуется час, – сказал Молчанов.

– Хорошо. Ты останешься и присмотришь за ней, восстановишь связь и отправишь на Землю наши координаты.

Покровский направился к роверу. Молчанов последовал за ним.

– Я в команде первого контакта.

– Правила изменились.

– Если бы не я, мы бы все сгорели там, – выплевывал слова Молчанов.

Доктор Пател погрузил баллоны с кислородом в ровер.

– Экипаж благодарит тебя в моем лице.

– Ты не можешь оставить меня здесь.

– Еще как могу, летописец. Так надо.

Покровский сел в ровер. Молчанов стоял рядом, наблюдая за доктором Пателом, который не без труда тоже погрузился в ровер. Покровский покрутил рулем и проверил электродвигатель на холостую.

– Это абсолютно неприемлемо. Только я знаю, как вступить в контакт.

– Когда мы вернемся челнок должен быть готов к экстренной эвакуации.

– Я должен их увидеть.

– Я сделаю для тебя пару снимков, – сказал Покровский, взмахнув фотоаппаратом Наки.

Ровер резко сдал назад и остановился. Молчанов отпрыгнул.

– Вот это вещь, – воскликнул Покровский.

Высокие колеса пробуксовали, выбрасывая песок, и ровер помчался по сухой глади, подпрыгивая на каменных холмиках и быстро удаляясь. Молчанов бросился за ним.

– Стой!

Молчанов упал на колени и закричал, колошматя кулаками по песку пока ровер не скрылся за горизонтом.

В следующий час Молчанов закрыл отверстие иллюминатора герметизированной тканью, а на место люка соорудил некое подобие мягкой двери. Потом накачал воздухом челнок до комфортного давления.

Первым делом он снял собственный шлем. Убедившись в безопасности, он аккуратно снял шлем с Наки и прощупал ей шею.

– У тебя растяжение мышц. Ничего страшного. Я наложу бандаж.

Она взяла его за руку.

– Спасибо, что остался.

– Не за что.

Закончив, он помог ей надеть шлем и подняться.

– Лучше отдохни, – предложил Молчанов.

– Я должна это увидеть.

Нака долго была снаружи. Молчанов тем временем заменил сгоревшие блоки компьютера и вновь запустил его. Теперь он мог сойти и за бортинженера.

Наку он нашел в сотне метров от челнока. Девушка сидела, свесив ноги с десятиметрового обрыва. Отсюда открывался прекрасный вид на однообразную светло – коричневую долину. Молчанов присел рядом.

– Когда – то я также могла часами сидеть на обрыве большого каньона. Представляла, что это Марс. Забавно, как я старалась не обращать внимания на птиц и синее небо.

– Здесь нет синего неба.

– Удивительно, правда? – Она подняла голову.

– Да.

– Не могу поверить, что это не сон. Мне кажется я проснусь сейчас у себя дома. За стеной закричат вечно пьяные соседи. Моя жизнь опять станет однообразной и сухой, как этот воздух.

– Я подключил компьютер, но не знаю, как наладить связь.

Молчанов протянул ей модуль – компьютер. Она сделала несколько манипуляций.

– Глаз все еще недоступен. Должно быть ЦУП пытается его восстановить, только на каждую команду они тратят по двадцать минут. Я сделаю быстрее.

– Что бы мы без тебя делали.

Нака слегка улыбнулась ему.

– По поводу того, что я сказал в прямом эфире. Я должен был предупредить тебя.

– Не надо, – она остановила его жестом руки. – Я все понимаю.

– Правда?

– Да. Так мне и надо.

– Не говори так.

– Это правда. Со мной всегда так. Я влюбляюсь не в тех мужчин.

– Прости меня.

– Нет, ты сделал все правильно. Самое главное – это семья.

Она вручила ему модуль – компьютер.

– Готово. Через час он закончит перезагрузку, и мы услышим истеричные голоса с Земли.

Молчанов показал большой палец вверх. Она ответила тем же. Он помог ей подняться. Она обернулась вокруг, осматриваясь.

– Жаль нельзя вдохнуть по – настоящему. Так хочется прочувствовать аромат другой планеты.

– Почему ты полетела?

– Остаться одной в огромном корабле? Нет уж. Лучше погибнуть вместе с вами. И куда вы без меня, вашего талисмана удачи?

Они дружно улыбнулись друг другу, затем улыбки переросли в смех.

– Ты замечательная.

– Да, – она кивнула. – Ну что, за работу?

– За работу.

Молчанов взял на себя всю тяжелую часть. Дел было по горло. Требовалось закрепить лебедку и выставить челнок вертикально. А еще укрепить иллюминатор, восстановить люк, вычистить нагар, проверить баки и всю топливную систему, протестировать двигатель и еще много всяких мелочей.

– У тебя еще будет свой шанс, – сказала Нака, заметив, как Молчанов поглядывает на следы ровера, уходящие за горизонт.

– Боюсь, что нет. Когда они вернуться мы будем готовы улететь обратно. Миссия будет выполнена.

Молчанов пытался по инструкции запрограммировать новый контроллер полета, взамен сгоревшего.

– То, как он поступил с тобой жестоко, – сказала Нака.

– Он делает так, как считает нужным.

Нака взяла из его рук контроллер и настроила все быстро, ни прибегнув к инструкции. Зачем вручила его ему, как приз.

– Спасибо. Я бы поблагодарил тебя как джентльмен, но в этом костюме я не могу нагнуться.

Она рассмеялась.

– Иногда ты напоминаешь мне Чарли. Наверное, поэтому командир Стивенсон так тепло относился к тебе, – сказала Нака.

– А он тепло относился ко мне?

– Ты так не думаешь?

Молчанов развел руками.

– Мне так показалось, – продолжила Нака.

– Я совсем не знал Чарли Хэнлона. Мы виделись всего несколько раз.

– Чарли и ты, когда вы начинаете говорить, мир вокруг останавливается. Хочется слушать без умолку, – она улыбнулась. – Чарли болтал бесконечно. Всех это раздражало. Только не меня. Я умела слушать. Это сблизило нас, – Нака запнулась. – Ты не подумай, мы не…

– Я и не думал.

– Мы два года провели за запертыми дверями, отгороженные от внешнего мира. Только ленивый не говорил, что мы встречаемся. На самом деле Чарли был настоящим тоного. (пер. Яп. – Джентельмен)

– Я думал, что вы ненавидели друг друга. На отборе вы говорили друг о друге много гадостей.

– Это было шоу. Мы вынуждены были изображать соперников. Вечерами мы напивались его любимым шотландским элем и хохотали.

Нака и Молчанов сидели, облокотившись спинами на зарытый в песок челнок.

– В тот вечер он позвонил, сказал, что сильно поругался с Ричардом. Сказал, что узнал что – то ужасное о миссии и, если его снимут, чтобы я не соглашалась лететь вместо него.

– Он сказал тебе, что узнал?

– Нет. Он обещал рассказать при встрече. Он был таким злым на Ричарда. Какой – то абсурд. Они часто спорили с Ричардом, даже ругались, но, чтобы так сильно.

– Доктор умеет разочаровывать близких людей.

– Мы с Чарли так и не встретились. Судьба распорядилась иначе.

– Это не судьба виновата. Чарли убили.

Она обернулась к нему всем телом. От резкого движения импульс боли прошел через ее шею. Лицо Наки скривилось.

– Что ты такое говоришь, Андрей – сан?

– Мой друг нашел доказательства.

– Кто убил его?

– Я не знаю. Но Маркус Маккензи как – то замешан.

– Тиксё!

Нака, вдруг вскочила. Она машинально хотела приложить ладонь ко рту, чтобы не вскрикнуть. Стекло шлема не позволило ей это сделать.

– Значит, это он. Это сделал Ричард.

У нее началась истерика. Молчанов попытался усадить ее обратно. Колени Наки не сгибались, она сжалась, будто оловянный солдатик.

– Ричард не хотел… Чарли знал… Он не хотел. Он убил.

– Успокойся. Дыши глубже.

Она дышала мелкими частыми вдохами. Молчанов убавил содержание кислорода в смеси ее воздуха, чтобы она не потеряла сознание. Усадил ее на землю. Она отдышалась.

– Как же я сразу не догадалась…

– Я не верю, что Ричард Пател убийца, – сказал Молчанов.

– Ты плохо знаешь его. Он жестокий человек. Очень немногие видели его настоящим.

– Пока, что это только догадки. Я пытался найти доказательства, но ничего не вышло.

Нака остановила его поднятой рукой. Ее глаза расширились.

– Ты говорил командиру о том, что Чарли убили?

– За несколько недель до смерти, – Молчанов прервался. – А что?

– Когда мы готовились к буре, я обвязывала оборудование защитной тканью рядом с лабораторий. Я услышала, как командир и Ричард ругались. Я никогда не слышала, чтобы командир так кричал. Он был в ярости. Я испугалась и улетела.

– Ты расслышала, о чем они говорили?

Она отрицательно покачала головой, потом, вдруг округлила глаза. Но не от удивления. Она что – то вспомнила и это повергло ее в замешательство.

– Ричард прилетел в капсулу за пару минут до тебя. Он выглядел измотанным. Мне показалось, он думал, что внутри никого нет, а когда увидел меня, в его глазах был дикий ужас. Будто он боялся, что я прочла его мысли.

– Почему ты мне не сказала раньше?

– Я не придала этому значения.

Молчанов встал и сделал несколько шагов, развернулся.

– Нет, даже этого мало чтобы обвинить его в убийстве.

– Разве ты не видишь? Все сходиться. Ричард убил Чарли. Должно быть командир Стивенсон обвинил его и тогда Ричард убил и его.

Молчанов пнул подвернувшийся камень. Тот подлетел на несколько метров и упал. Нака подошла к нему.

– Мы должны сообщить на Землю. Задержать Ричарда, когда они вернуться.

– Не раньше, чем вернемся на корабль. Понадобятся усилия каждого.

Вдруг зашипела рация. От неожиданности Нака вздрогнула. Звучал голос Игоря Павлова.

– Говорит ЦУП. Если вы меня слышите, если вам удалось выжить. Не пытайтесь пробраться к куполу Юпитера, повторяю не пытайтесь пробраться в пещеру. Фотография с Марса подделка. Маркус Маккензи во всем сознался. Кто бы это не услышал, задержите Ричарда Патела. Повторяю, задержите его любой ценой.

Сообщение прервалось. Нака схватила рацию.

– Говорит Нака Миура. Уточните информацию. Вы сказали какую – то нелепицу.

Молчанов остановил ее. Он потянул рацию на себя, но она не отпустила.

– Мы все правильно поняли, – сказал он.

– Что такое мы услышали, Андрей – сан?

Она отпустила рацию. Молчанов перевел передатчик на частоту сигнала Покровского.

– Иван, это Андрей. Как слышишь меня?

Рация шипела. Молчанов сделал еще попытку.

– Они уже внутри. Стены пещеры глушат связь, – сказала Нака.

– Пател убьет его.

Молчанов бросился к челноку, захватил баллон с кислородом и закинул за спину. Нака перекрыла ему путь.

– Ты не доберешься туда пешком. Слишком далеко.

– Я пойду через горы.

– Ты погибнешь.

– Я не позволю ему убить второго командира, – сказал Молчанов.

Она подхватила еще баллон и встала рядом с ним. Молчанов остановил ее взмахом руки.

– Нет, ты останешься. Восстанови связь и готовь челнок к эвакуации.

– Ты не справишься один. И тебе не хватит одного баллона.

– До пещеры хватит. Возьму запасной из ровера.

– Я иду с тобой.

– Нет, не идешь!

– Ты мне не командир чтобы запрещать, Андрей – сан. В Японии друзей не бросают.

Молчанов не стал спорить. Они направились вдоль колесных следов ровера, которые, словно рельсы, пересекали ржавую пустыню и уходили далеко за горизонт, куда уже клонилось крохотное марсианское солнце. Дойдя до края равнины, они свернули влево. Путь до Купола Юпитера преграждала поднимающаяся в небо горная цепь.

***

Стемнело. Толпа снаружи здания ЦУПа поредела, но самые активные продолжали натиск. Тут и там вспыхивали локальные конфликты, иногда в потасовках участвовали несколько десятков человек. Охрана отбивалась, протестующие отступали, собирались с силами и вновь клином врезались в сцепленных локтями бойцов, подобно тарану, ломающему ворота средневекового замка. Небесные проекции переключились на демонстрацию убаюкивающих пейзажей: шелестели на ветру деревья, лошади паслись на широких зеленых полях, размахивая пышными хвостами, играла классическая музыка. Утонченная серенада виолончели и ария саксофона беспомощно тонули в реве гневающийся толпы.

Макс находился в кабинете Петровича уже много часов. Охранник переминался за дверью и время от времени заглядывал, чтобы удостовериться, что Макс не выпрыгнул в окно вместе с батареей, к которой его пристегнули наручниками. Когда в очередной раз открылась дверь Макс рассчитывал снова увидеть безразличное к жизни лицо охранника, вместо этого на пороге стоял отец. Он внимательно осмотрел разбросанные коробки и бумаги на полу. Казалось, они интересовали его больше, чем закованный в кандалы сын. Филигранно выпрямив спину, отец подошел к столу, сел на кресло посетителя.

Какое – то время они молчали, впитывая энергетику друг друга. Отец и сын, единственные родные люди на этой планете. Их разделяло меньше двух метров, но эти два метра превратились в глубокую пропасть. И края этой пропасти продолжали рушиться.

– Стива Монро нашли в погребе, – нарушил тишину отец. – Он жив.

Последнее он произнес с нескрываемым облегчением.

– Еще бы. Каждый день съедал по килограмму колбасы. Местный старожила честно отрабатывал деньги, которые я ему дал.

С улицы донеслись хлопки – охрана применяла шумовые гранаты. Прогремел гром. Из окна повеяло запахом дождя. Небесные проекции отключились, оголив девственную черноту неба, разрываемого горячими молниями.

– Люди никогда не простят обмана, – сказал Макс.

– Ошибаешься. Они забудут через неделю.

Макс снова посмотрел в окно. Очередная попытка прорыва закончилась неудачей. На этот раз силы протестующих редели быстрее, чем изнашивался юношеский задор. Плотный столб дождя тоже вносил свою лепту, охлаждая пыл. Напротив, охрана пополнилась свежим подкреплением, добравшихся до ЦУПа на своих двоих.

– Жаль. Я бы посмотрел как ЦУП пылает пожаром.

– Это просто студенты. С юга идет группа, почти две тысячи человек. Разгромили изолятор. Кто – то пустил слух, что приказ зачистки Свалки отдали отсюда.

– Это не далеко от истины, – сказал Макс.

– Они все здесь разнесут.

– Давно ты знал о фотографии?

Отец не отрываясь смотрел на сына. Словно сундук с его секретами только что распахнулся и Максу стали доступны все его тайны.

– После того как ты влез в терминал Маркуса.

– Тогда вы и договорились избавиться от меня?

– Я знал, что мне конец. Я не хотел, чтобы эта волна уничтожила еще и тебя и твое будущее.

Отец сделал паузу и оценивающе посмотрел на Макса, пытаясь понять верит ему сын или нет.

– Я не имею отношения к убийству Чарли Хэнлона, – добавил он.

– Я знаю, – Макс удрученно огляделся на вспышку света в небе. Следом прогремел гром, задрожали стекла. – Я всю жизнь думал, что не такой как ты. Но я такой же.

– Тебе предъявят обвинения. Группа эвакуации будет здесь через полчаса, всех вывезут по воздуху. Тебя сразу в изолятор.

– Так тому и быть.

– Я скажу, что отключение спутников было техническим сбоем. Ты подтвердишь. Обвинение спустят на тормоза.

– Спасибо, что пытаешься мне помочь. Не надо. Я скажу, как все было на самом деле.

Отец резко встал.

– Хочешь провести ближайшие десять лет за решеткой? Опомнись.

– Ты предлагаешь соврать, – утвердительно сказал Макс.

– Я предлагаю поступить мудро, – отец запыхался. – Кому станет легче от того, что ты сядешь?

– Я понесу ответственность за свои поступки.

Отец облокотился двумя руками на стол, поднял ладонь и хлопнул со всей силы. Худая столешница захрустела, трещины пошли с боков в местах крепления с ножками. Теперь Макс узнавал отца.

– Кому нужна твоя ответственность? Всем плевать!

– Мне не плевать! – перекричал его Макс.

Отец беспомощно смотрел на сына. За миг он постарел еще на десять лет.

– В жизни есть нечто большее, чем собственная шкура, папа.

В кабинет заглянул охранник. Отец бросил на него устрашающий взгляд и тот сразу исчез. Отец сел обратно на стул.

Они помолчали.

– Я убил их, – сказал Макс, наконец, выговорив то, в чем боялся себе признаться.

– Экипаж выжил.

Макс задрал голову в небо, словно хотел увидеть их собственными глазами.

– С ними связались?

– Челнок серьезно пострадал. Мы восстановили связь с Глазом. На его снимках есть признаки живой активности.

– Они знают?

– Мы отправили сообщение. Ответа нет.

Отец выглядел совершенно потерянным, выжатым. Волосы на его голове растрепались, лицо осунулось и стало бледным.

– Нужно сделать все, чтобы помочь им, – сказал Макс.

– Мы сделаем.

– Ричарда Патела нужно вернуть только чтобы посадить пожизненно.

– Не думаю, что он собирался вернуться.

– А Маккензи и Матвеев? – спросил Макс.

– Евгений Матвеев сбежал, его ищут и найдут, как и его подельников в полиции. Маккензи сознался во всем.

– И в убийство Чарли Хэнлона?

Отец кивнул.

– Маккензи взломал контур его электрокара и испортил тормозную систему.

– У Патела и Маккензи не было выбора. Они защищались.

Макс пошевелился. Наручники сдавливали руки, не позволяя сесть удобно.

– Я попрошу, чтобы сняли, – Отец обернулся к двери и собирался позвать охранника.

– Не надо. У тебя из без этого хватает проблем.

Отец ослабил галстук. Затем развязал, снял и аккуратно сложил на стол. Потом расстегнул верхнюю пуговицу. Теперь перед ним сидел не Константин Александрович Ворошилов, директор РКА. Это был взрослый, постаревший телом, но не умом мужчина, начинающий ощущать неминуемый закат своего века.

– Мама была бы рада, что мы вот так с тобой говорим, – сказал Макс.

– Она бы сказала: «запомните этот момент.»

Они проговорили последнюю фразу в один голос.

– Прости, что я наговорил тебе тогда и разломал тот проигрыватель. Я знаю, как долго ты искал его, – сказал Макс.

– Двадцать лет.

Отец смотрел в стол, вены на висках двигались в такт сердцебиения.

– Когда она умерла, я не хотел этого принимать, – заговорил он вполголоса. – Я не мог работать, не мог думать больше ни о чем. Я думал если отлучу себя, изолирую от самого факта ее гибели, тогда смогу справиться с чувством вины. Это помогло. Я смог полноценно жить и работать. Ты уже тогда был неуправляем. Я решил ты справишься сам.

– Мне нужно было, чтобы ты хотя бы поговорил со мной.

Слезы неконтролируемо хлынули из глаз Макса.

– Твоя мать просила меня, чтобы я сделал тебя человеком. И видит бог я пытался.

– Прости, что разочаровал.

– Нет, – отец снова встал. – Я должен был позволить тебе самому выбрать свой путь.

Снаружи прогремели выстрели. Военные палили в воздух. Пока.

– Скажи им, что ты не причастен к отключению Глаза.

– Я не могу, пап.

Отец прикрыл лицо ладонью, глубоко выдохнул.

– На скамье подсудимых должен сидеть не ты. Маркус и Ричард – вот настоящие преступники.

Повисла пауза. Макс слушал гремящие выстрелы и людские крики за окном. Следующая мысль пришла ему в голову неожиданно, как раскат молнии.

– Был еще сообщник.

– Это уже не важно.

– Маккензи никогда бы не испортил электрокар самостоятельно. Он не смог бы и сам смонтировать фото.

– Он уже рассказал, как все делал.

– Он кого – то покрывает.

– Это не твоя забота. ЦРУ теперь занимаются этим делом. Они скоро заберут его.

Макс встал. Наручники приземлили его обратно.

– Зачем Маккензи покрывает этого человека?

– Я не знаю! – отец раздражался.

– Позволь мне поговорить с ним.

– Ты в своем уме? К нему нельзя никого допускать до прибытия группы эвакуации.

– Пожалуйста, пап. Это очень важно, я чувствую.

– Тебе мало того в какой яме оказался? Хочешь, чтобы за побег пожизненное дали?

– Хоть раз в жизни доверься мне.

Отец фыркнул, обернулся на пятках к выходу и уверенным шагом покинул кабинет. Дверь глухо захлопнулась.

Снаружи доносился вой полицейских сирен. В громкоговоритель зачитывали статьи законов, которые толпа нарушает. Толпа и не думала подчиняться.

Макс пытался представить себя на месте Маккензи. Зачем он оговаривает себя? Маккензи не из тех, кто готов жертвовать жизнью за идею. Что им движет? Деньги? У него и так их полно. Страх? Кого он так боится?

Макс просидел в тишине полчаса. За дверью послышались шаги. Одна пара ног отзывалась об пол глухим массивным топотом, другая звонким и тонким стуком. Люди остановились у двери, о чем – то говорили с охранником. Голоса разобрать Максу не удалось. Спустя минуту дверь открылась. Вместо оперативников, которых Макс ожидал увидеть, на пороге стояли Света Молчанова и Бруно Литтл. Они вошли, Света быстро обошла Макса вокруг и вскрыла наручники ключом охранника. Бруно помог подняться.

– Что вы тут делаете?

Бруно приложил палец к губам и прошипел. Они быстрым шагом вышли в коридор. Охранник лежал на полу без сознания. Бруно схватил Макса за руку и потянул.

– Нам туда.

Он указал к выходу на лестницы. По ним можно было покинуть здание через запасный выход. Макс отрицательно покачал головой и попытался вырваться. Бруно обхватил обе руки Макса и приподнял его над собой, как игрушку.

– Отпусти меня чертов идиот.

– Мы отведем тебя к Маккензи, – сказала Света. Она кивнула Бруно и тот поставил Макса на место.

Макс вырвался и отскочил от Бруно. Толстяк указал рукой в сторону лестничной клетки. С опаской глядя на него, Макс пошел по указанному направлению. Вместе они поднялись на два этажа, вошли в зал для брифингов. Отец был совершенно один в широком помещении с длинным прямоугольным столом и высокими потолками с круглыми, как планеты светильниками. Макс озирался по сторонам. Это было похоже на дурацкий розыгрыш и, казалось, сейчас из – за угла выскочит спецназ и воткнет его носом в пол.