Текст книги "Метро 2033: Крым-3. Пепел империй"

Если Верховцеву удалось сбежать…

Послышался шум двигателей, и на небольшой площади перед станцией метро стало тесно – БТР, БМП, просто автомобили самого дикого вида – увешанные защитой, пушками, обсиженные, как мухами, вооруженными людьми.

– Командору нужны только листоноши, – услышала Бандеролька где-то за спиной.

Оглядываться не стала. Первое правило, если попал в плен – будь послушным. Послушным и слабым (если ты не военный, с них другой спрос). Чего ожидают от девушки? Испуга. Это совершенно естественная реакция, и ее даже изображать не нужно – и так страшно. Если бьют и больно – кричи. Спрашивают – отвечай, если не знаешь – тоже отвечай, они будут выбивать ответы. Причем говори то, что враги хотят услышать. Налаживай с ними контакт. Понравься им. Найди общие точки соприкосновения, докажи: ты – человек. У тебя тоже была мама. Или любимая собака. И слушай, слушай, слушай. Когда-нибудь, если не убьют, появится возможность сбежать.

А если не убили до сих пор – значит, им что-то от тебя нужно, и вряд ли молодое женское тело.

– А ты в глаза ей посмотри. Если зрачки как у козы, значит, не врет, – посоветовал другой захватчик.

Бандерольку обошли – прямо перед носом она увидела запачканные глиной армейские ботинки с «гортексом». Хорошо живут товарищи бандиты…

– Башку подними.

Бандеролька посмотрела вверх. Мужчина был в защитном костюме, крутом бронике и противогазе. На плече – нашивка. Не разобрать, какая. Оружием просто увешан: и запасные магазины на поясе, и пистолет, и еще один – в набедренной кобуре, и винтовка в лапах.

– Тьфу, – сплюнул он, – пакость. Мутантка.

– А чего, думаешь, она без защиты ползает? – осведомились из-за спины. – Все они – выродки.

– У очкарика зенки нормальные…

– А насчет его Командор отдельно говорил. Этот подготовку не прошел, только к радиации устойчивый, зато самый умный. А девка, значит, главная.

– А старпер из вездехода?

– Сыч говорит, тоже листоноша. Знаешь, что мне не нравится? Их должно быть больше.

– Разбежались?

– Да не похоже. То есть, конечно, удрали, но то, реально, попутчики были. Запахло паленым – и сдристнули. А вот мутантов должно быть больше, в Харькове видели еще двух мужиков и пацана.

– Та-ак. Ну-ка, девка, – ее легонько пнули под ребра, Бандеролька послушно скособочилась и ойкнула, хотя могла терпеть и очень сильную боль. – Где остальные выродки?

– По дороге… В Борисполе напали летучие драконы. Там остальные и полегли.

– Врет ведь. Ладно, хрен с ним. Грузи.

Бандерольке на голову надели вонючий мешок, а потом чем-то огрели по затылку, и она отключилась.

Глава 7
Новая надежда

Бородатого пулеметчика звали по-простому – Бородач. Похоже было, что в их шайке никто хитрыми прозвищами вообще не заморачивался. Седой – будешь Седой. Бородатый – назовем Бородачем. А чего мудрить? И главное, зачем запоминать имена товарищей по оружию, когда сегодня они товарищи, а завтра – или обугленные трупы на обочине крымской дороги, или переметнулись к другому нанимателю, и совсем уже даже не товарищи, а враги?

Жизнь наемника трудна и многообразна, но боевое товарищество в нее никак не вписывается. Равно как и настоящая преданность. Вот и сейчас Бородач искренне, как на духу, выкладывал все, что знал про Седого.

– Он пару раз проговаривался, что собирается срубить большие и легкие деньги. Мол, есть такой чувак – никто не знает, как зовут, ходит в серебряной маске, и голос такой, как будто из ведра. Его боятся все – и казаки, и татары, и даже эти, новые, из Союза Вольных Городов. Говорят, даже сектанты Серого Света на него работают, всех подмял, скотина. Денег немерено, швыряется ими налево и направо. Рыжехвост на него работал, пока не помер. Листоношу Сургуча смог перевербовать. В общем, очень Седому хотелось на Серебряную Маску работать, мол, самый крутой чувак на острове.

Контейнер молча слушал. Они сидели возле костра на мысе Казантип. Бородача связывать не стали – куда он денется, так что наемник активно жестикулировал при разговоре и топорщил бороду.

– А еще Седой говорил, что Серебряная Маска ищет какие-то загадочные чемоданчики. Башляет за них столько, что до старости можно безбедно жить. Мол, один такой чемоданчик Рыжехвост потерял… Ну, а остальное вы знаете.

Закончив исповедь, Бородач посмотрел на Контейнера заискивающе.

– Знаю, – подтвердил он. – Куда мог направиться Седой с чемоданчиком.

– В Керчь, – сразу ответил Бородач. – Куда ж еще?

– В Керчи Серебряной Маски нет, – возразил Контейнер. – Я бы знал.

– Дык там же Ферзь, – удивился Бородач. – Он на Маску работает, это каждая собака знает!

«Да, – огорчился Контейнер, – каждая собака знает, а мы, некогда грозные и всеведущие листоноши – первый раз слышим. Разведка у нас хромает. А, что у нас не хромает! Хорошо хоть еще трепыхаемся…»

Его охватила апатия. Новый враг, новая угроза, новые гнусные времена наступили в Крыму. А клана Листонош, по сути, больше нет – так, ошметки остались.

«Так, – сказал он себе. – Отставить панику и упаднические настроения. Один листоноша стоит десяти Серебряных Масок. Тоже мне, шаман выискался, голос как из ведра…»

– Кто за ним стоит? – неожиданно спросил Олег Игоревич, поглаживая будто бы задремавшую псину.

– За кем? – не понял Бородач.

– За Серебряной Маской. Откуда-то он взялся, так? – разъяснил свою мысль капитан. – Откуда он берет золото? Где взял чемоданчик? Не верю я в авантюриста-одиночку, метящего в диктаторы Крыма. За ним стоит какая-то организация, которой оказалось по плечу и по карману замутить войну в Крыму, стравить всех со всеми, уничтожить клан Листонош – но зачем? И кто эти люди? Уж не сектанты Серого Света – те разве что по пещерам камлать могут…

– Есть у меня одна мыслишка… – проговорил Контейнер задумчиво. – Ренькас, проводи нашего гостя в гостеприимный зиндан, нечего ему тут уши развешивать.

Ренькас встал, поправил автомат и жестом предложил пленнику пройтись до зиндана, где томились наркоторговцы. Бородач вздохнул и безропотно пошел, заложив руки за спину. Видно было – мужику не впервой, такая жизнь наемника: ты стреляешь, в тебя стреляют, ты берешь пленных, тебя берут в плен.

Дождавшись возвращения старпома, Контейнер проговорил:

– Я слышал об этом. Так, в формате слухов. Мол, есть на континенте некая военизированная организация, которая точит зубы на Крым. То ли бывшие военные, то ли психи-выживальщики объединились, раздобыли армейские запасы оружия, устроили тоталитарную секту. Точной информации не было – даже я, начальник службы безопасности клана Листонош ничего не знал определенно. Покойный Филателист этой темой интересовался, но напрямую, в обход меня. Вроде бы даже агентов засылал из Джанкоя на материк – только не вернулся никто…

– Думаешь, – спросила атаманша Пеева, – это они? Материковые вояки? Заслали к нам агента влияния для создания пятой колонны и ослабления Крыма изнутри?

– А больше некому, – пожал плечами Контейнер. – Не с Луны же он свалился, этот Человек в Серебряной Маске. И не из Турции приплыл, верно, Олег Игоревич?

– Черное море никому не удавалось пересечь после Катастрофы, – подтвердил капитан. – По крайней мере, я о таких прецедентах не слыхивал.

– Да вы посмотрите вокруг! – вскинулась Олька Боевой Зяблик. – Во что Крым превратился! Только-только после Катастрофы начали с колен вставать. Связь кое-как наладили, спасибо листоношам. Торговля пошла вместо мародерства. Казаки опасных мутантов повыбили. Флот в Керчи и Судаке восстанавливать начали. И – нате, здрасте, приехали! Война, разруха, голод. И наркотики, валом, никогда столько не было, даже на Казантипе. Нас как будто специально отбросили лет на двадцать назад, в каменный век. Я не помню, но старики рассказывали – сразу после Катастрофы такое было, беспредел и безнадега. А главное – выхода никакого нет!

– Выход есть всегда, – жестко перебил девушку Контейнер.

– И какой вы видите выход из сложившейся ситуации? – скептически спросил Олег Игоревич, а его собака заинтересованно подняла голову.

– Меня когда-то учили, – сообщил Контейнер, – что решать проблемы надо по мере их поступления.

– Проблем уже поступило больше, чем можем решить, – пожаловался Ренькас, тоже приунывший после речи Ольки Зяблика.

– Согласен, – кивнул Контейнер. – Поэтому тут будем руководствоваться другим правилом. Как съесть слона? По одной тарелке за раз! Будем делить проблемы на более мелкие и решать их по частям.

– Не все проблемы нам по плечу, – заявила атаманша Пеева. – Например, армия Союза Вольных Городов. У них куча солдат, оружия, бронетехники – а у меня наркоманы в ломке, и вооружить я их смогу в лучшем случае копьями и палками. Первый же карательный рейд – и все мое воинство сметут с мыса Казантип прямо в море.

– Это проблема на макроуровне. И силами пяти человек ее не решить, – опять согласился Контейнер. – Но за капитаном, например, стоит не только его собака, но и обширные связи в военно-морском флоте…

– В том, что от него осталось, – сварливо поправил капитан Олег Игоревич.

– Но осталось-то не так уж и мало! – возразил Контейнер. – Остались безработные матросы. Остались склады оружия. Остались никому не нужные корабли, на которых, между прочим, есть и ракетные установки, и артиллерийские орудия.

– Предлагаете обстрелять Керчь с моря? – скептически улыбнулся капитан. – Жертвы среди мирного населения вас не пугают?

– Любое орудие можно снять и поставить на другую платформу – грузовик, вездеход, да хоть железнодорожный вагон. А потом доставить туда, где мало мирного населения и много сил противника. Хотя на войне, мой капитан, без жертв среди мирного населения не обходится.

– Погодите, я не понял, – забеспокоился Ренькас. – Мы что, войну начинаем?

– Война уже началась, – сказал Контейнер. – И начали ее не мы. Но мы ее остановим.

– Мне понадобится месяц. Или два, – задумчиво проговорил Олег Игоревич. – Добраться до Судака. Поднять старые связи. Найти людей. Устроить диверсионную войну против армии СВГ. Захватить пару кораблей. Добыть наземный транспорт. Демонтировать орудия. Черт, обеспечить логистику всей этой авантюры – бензин, продовольствие, да блин, обмундирование и боеприпасы! Два месяца как минимум! И учтите, артиллерия – даже реактивная – без пехоты легкая мишень. Хоть и говорят, что артиллерия – бог войны, но задницы пушкарям должны прикрывать пехотинцы.

– Атаманша, – обратился Контейнер к Пеевой. – Тебе хватит двух месяцев, чтобы превратить местный сброд в пехоту? Поставить их под ружье?

– Недели две им надо на отходняк, – задумалась Пеева. – Еще две – на приведение в нормальную форму, физуха, муштра, то да се. Потом можно начинать нормальные тренировки. Если сформировать нормальный, человек в двадцать, корпус сержантов – да, реально, только под какое ружье мы их ставить будем? Из палки выструганное?

– С проблемой арсенала будем разбираться на микроуровне, – махнул рукой Контейнер.

– В смысле? – не понял Ренькас.

– Мы втроем, – Контейнер указал на Ренькаса и Ольку Зяблик, – отправимся в Керчь. Захватим с собой Бородача. Найдем Седого. Отберем чемоданчик. Выйдем на Раису Петровну и объясним задачу ее карьерного роста – быстрая, но мучительная смерть Правдоруба и Ферзя от острого пищевого отравления. После устранения руководства Союза Вольных Городов начнется суматоха и паника, и мы этим воспользуемся, чтобы наложить руки на арсенал их армии. Так и вооружим ваше казантипское воинство.

– А как же Серебряная Маска? – напомнила Олька Зяблик.

– Я думаю, он сам нас найдет – если мы захватим столь желанный чемоданчик.

– Ну, – рассудительно заметил капитан Олег Игоревич, – это уже похоже на план.

Собака Карма вывалила язык и одобрительно задышала.

* * *

План был хороший, но – как это всегда бывает – в его реализации возникли неожиданные и в принципе непредсказуемые сложности.

Контейнер заметил, что так бывает всегда: все можно просчитать, продумать тысячу раз, взвесить «за» и «против», утрясти мельчайшие детали – а потом случается какая-то совсем невероятная фигня, и все идет наперекос, и приходится импровизировать. Впрочем, чем лучше ты подготовился – тем легче тебе потом импровизировать.

Поэтому Контейнер всегда составлял три плана: основной, запасной и план побега, если первые два потерпят неудачу и придется валить.

Основной план был прост, как удар топором: направиться в Керчь, найти Седого, забрать чемоданчик, попутно отправить к праотцам руководство Союза Вольных Городов – Ферзя и Ивана Зарубку, известного так же как Правдоруб.

Простые планы, не без оснований полагал Контейнер, – самые надежные. Чем меньше двигающихся деталей, тем меньше шанс отказа – что в оружии, что в жизни.

Но. Одно большое «но». В день выхода Контейнера, Ольки Боевого Зяблика, старшего помощника Ренькаса и их полупленного, полусопровождающего Бородача – тот клялся в ненависти к Седому и верности Контейнеру, но верить до конца ему было рановато – так вот, именно в тот самый день, когда экспедиция покинула мыс Казантип, где атаманша Пеева начинала строить свою будущую армию – во всем Крыму (а точнее, в той его части, которой управлял Союз Вольных Городов) объявили военное положение и комендантский час.

– Началось, – прокомментировал Контейнер мрачно. – Я же говорил – дело идет к большой войне.

Первым признаком военного положения на острове стало множество – их и раньше было немало, а теперь просто до чертиков! – блокпостов на всех дорогах. Спешно были выстроены блиндажи из мешков с песком, пригнаны бронированные машины – от ветхих «уазиков» до могучих бронетранспортеров и танков – и толпились наряды патрульных в разномастном камуфляже. Каждую машину, повозку, пеший отряд останавливали и допрашивали, досматривали, обнюхивали, снова допрашивали…

Как следствие этих действий, на дороге моментально образовался затор километра два длиной. На жаре млели крестьяне, купцы, охранники, попрошайки, гадалки, шлюхи, бродяги и прочий дорожный люд. Томились и отмахивались хвостами от назойливых мух лошади и волы.

Затор не двигался – на блокпосту объявили обеденный перерыв.

– Та-а-ак, – протянул Ренькас. – Вляпались. Дня два тут убьем, точно, с их темпом работы.

Контейнер молча сплюнул.

– А самое печальное, – сказала Олька Зяблик, – что нас в Керчь могут и не пустить, по нынешним временам. Военное положение, туда его в качель.

– Меня точно не пустят, – сказал Бородач. – Точнее, пустят, но не выпустят – я там в розыске.

– А что ж ты сделал такого? – развеселился старпом Ренькас.

– Банк грабанул, – шмыгнул носом Бородач.

– Ого! – округлил глаза Ренькас. – Молодчага, уважаю! Много взял?

– Два мешка медяков, – вздохнул Бородач. – Банкир, сука, еще жаловался – мол, как Ферзь к власти пришел, всех их – и банкиров, и ростовщиков, и перекупщиков к ногтю прижали, денег в кассе нет…

Ренькас расхохотался.

– Ну прям как в книжке! Как диктатура угнетает свободный рынок и предпринимательство! И сколько ж тебе светит за ограбление века?

– Пожизненное, – опять вздохнул Бородач. – На каторге. Или виселица – если деньги не верну. А как я их верну – проел-пропил давно. Только в комендатуре так спрашивают – там что хочешь вернешь, почку продашь, а вернешь…

– Где-где? – заинтересовалась Олька.

– В комендатуре. Там штаб армии – ну и военная тюрьма. И там же сидят дознаватели из тайной полиции, вот уж кому в руки лучше не попадать… – опасливо заозирался Бородач.

Контейнер снова сплюнул. Еще чего нам не хватало – местного гестапо!

Пора было переходить к запасному плану. Тот подразумевал двойную игру с Ферзем. Контейнер предполагал надеть на Бородача кандалы, доставить к Правдорубу, выложить всю правду про Седого и чемоданчик и, пользуясь ресурсами Союза Вольных Городов, найти чертова наемника до того, как тот выйдет на Серебряную Маску; потом – согласно плану – надо было перехватить чемоданчик под носом у Ферзя и перейти к плану номер три, плану побега – проще говоря, сваливать на фиг из Керчи.

Но по нынешним военным временам задействовать план номер два («мы честные наемники, выполняем поручение Ивана Зарубки») означало аннулировать план номер три. «В Керчь-то нас пропустят, – мрачно размышлял Контейнер, – а вот выпустить уже не выпустят». Отрезать пути к отступлению как-то не хотелось.

Но торчать в пробке на дороге хотелось еще меньше.

Контейнер принял решение.

– Поехали, – скомандовал он, направляя одну из трофейных лошадей наркоторговцев на обочину, в объезд пробки. – Ренькас, заковывай Бородача!

– Чего заковывай? – заволновался Бородач при виде наручников. – Я ж свой, я за вас!

– Не боись, не сдадим тебя Ферзю, – успокоил его Контейнер. – Ренькас, ключ от наручников сунь Бородачу в рукав. Только без моей команды браслеты не расстегивать!

Его небольшой, но сплоченный отряд двинулся следом за ним.

– Значит, так, – сказал Контейнер вполголоса, когда они приблизились к блокпосту. – Действуем по легенде. Мы – наемники, выполняем миссию Ивана Зарубки, везем к нему важного пленного, располагающего критической информацией. Поэтому проезжаем в Керчь без очереди. Ясно?

– Ясно, – сказал Ренькас и озвучил опасения Контейнера: – Только как мы оттуда будем выезжать, вот в чем вопрос.

– На месте разберемся! – махнул рукой Контейнер. – Будем действовать по ситуации.

Солдатик на блокпосту сначала воинственно взмахнул древней винтовкой – у него была ржавая, с рассохшимся ложем «мосинка», она же «трехлинейка», и лет ей было ну очень много, в несколько раз больше, чем солдатику, – а потом разглядел габариты Контейнера, внушительный арсенал отряда и наглые выражения лиц (всех, кроме Бородача, который очень правдоподобно изображал – или не изображал вовсе – дикий страх), опустил винтовку и спросил грозно:

– Кто такие? Почему без очереди?

– Командир, можно, я объясню? – спросила Боевой Зяблик.

Контейнер величаво кивнул. Девушка выехала вперед на своем першероне, изящно спешилась, взяла солдатика за пуговицу и начала проникновенно объяснять служивому, используя все богатство русского матерного языка, что с ним, тупым солдафоном, случится в самое ближайшее время, если он не вытащит голову из задницы и не пропустит элитный отряд спецназа, возвращающийся после секретной миссии самого Ферзя на аудиенцию к Ивану Зарубке. На звонкий девичий матерок из блиндажа высыпали еще солдатики и застыли, от удивления открыв рты – внешность изящной Ольки Зяблик резко контрастировала с ее богатым матросским лексиконом.

Пока девушка таким оригинальным образом очаровывала новых друзей, живописуя им перспективы несения службы в местах столь поганых, что даже выгребная яма под названием дорога на Казантип покажется им раем, Контейнер молча изучал солдат, точнее, их вооружение и поведение.

В принципе, это был обычный сброд от шестнадцати и до шестидесяти, в потертом камуфляже и самодельных бронежилетах, кто в каске, кто в кепке, а вот выбор оружия был несколько странный. Стрелковка – самая обычная, от обреза двустволки и древней «трехлинейки» до древних же «калашей» и «Вепрей», но зачем простым солдатам на блокпосту столько гранат? И ручных, и реактивных пусков для РПГ, а у некоторых за спинами болтались еще и зеленые трубы одноразовых гранатометов «Шмель».

Танки они, что ли, готовятся тут встречать? Откуда? Из Казантипа?

А еще солдатики то и дело нервно посматривали на небо, будто ожидали дождя – хотя день стоял солнечный и жаркий, на небе не было ни тучки. Вокруг блокпоста, на обочине, зияли свежие воронки, как будто после бомбежки или минометного обстрела.

Но кто мог бомбить блокпост с воздуха? Какие-нибудь безумцы на воздушных шарах, которым пришлась не по нраву новая власть? Любители-аэронавты, отреставрировавшие древний «кукурузник»? Не инопланетяне же тут высаживались…

Наконец, Олька Боевой Зяблик закончила свою речь, и на блокпосту повисла тишина. Солдатики молчали, терзаемые выбором – им сразу разбежаться или сначала разразиться аплодисментами?

В итоге отряд Контейнера молча и быстро пропустили в Керчь.

* * *

Улицы Керчи были пустынны. Вроде бы и комендантский час еще не начался, его объявили с семи вечера, но торговцы поспешили убрать свой товар и закрыть лавки тяжелыми бронированными ролетами, а где ролет не было – просто заставили проемы деревянными поддонами и заколотили досками крест-накрест. Даже нищие вместе с карманниками пропали с улиц – чего им тут было делать, если вместо привычной толпы на улицах Керчи ветер гонял сухие и ломкие перекати-поле.

Отряд Контейнера, спешившись и ведя коней в поводу, неторопливо шел по вымершему городу и растерянно озирался по сторонам. Даже псевдопленный Бородач перестал ныть и жаловаться, что кандалы натирают ему запястья, и испуганно примолк.

Единственным местом, откуда доносился шум и крики, был подвальный кабак в цокольном этаже известного на всю Керчь борделя. Сам бордель будто вымер, даже шлюхи попрятались по домам, испугавшись пьяного угара гуляющей солдатни – вчерашние крестьяне и горожане, рекрутированные в солдаты, осознали, что оружие им выдали не просто так, и что уже завтра, возможно, им придется в кого-то стрелять – а этот кто-то, более чем вероятно, будет стрелять в них. Игры в солдатиков кончились, начиналась настоящая война, и перспектива скорой смерти заставляла рекрутов отрываться по полной, с битьем стаканов и морд сослуживцам.

– Гуляют, солдатики, – заметила Олька Зяблик. – Эх, им бы мышьяку в пиво…

– Глупо, – возразил Контейнер. – Новых наберут. Нет, если бить – то в голову. В Ферзя и Правдоруба.

– Головы новые тоже отрастают, – заметил Ренькас. – Не будет Ферзя – будет кто-то другой.

– Будет, – согласился Контейнер. – Но не сразу. Сначала они перегрызутся друг с другом. А наша задача – выиграть время и перехватить инициативу. Надеюсь, Раиса Петровна не станет возражать против специфических приправ для уважаемого Ивана Зарубки и старого козла Ферзя.

Отряд свернул с площади на улицу, ведущую к ратуше – и замер. За то время, что они провели на Казантипе, перед ратушей Керчи появилось новое украшение. Виселица.

Над жутковатой конструкцией из свежеспиленного бруса кружили вороны. Снизу дежурили автоматчики в черных комбинезонах и черных же бронежилетах. Лица автоматчиков скрывали «балаклавы».

– Вертухаи, – прошептал Бородач, объятый почти священным ужасом. – Тайная полиция Ферзя. Повылазили, твари, как тараканы из щелей. Раньше они на улицах не показывались, сидели в комендатуре, загребали жар чужими руками. Осмелели, гады.

– Что это у них за эмблема на рукаве? – обратил внимание Ренькас. – Яйцо какое-то белое с дырками?

– Нет, – покачал головой Контейнер. – Это не яйцо. Это маска. Серебряная Маска. И сдается мне, что работают эти гады вовсе не на Ферзя, а на кого-то неизмеримо более могущественного.

– Почему вы так решили? – спросил Ренькас.

– На оружие их посмотри. «ФН-2000», «Ауги», «Таворы». Все новенькие, не стрелянные. Таких стволов в Крыму отродясь не было, даже до Катастрофы. По крайней мере в таких количествах.

– Думаете, наладили канал поставок оружия с материка? – спросила Олька Зяблик.

– А откуда еще? Не с луны же, – пожал плечами Контейнер. – Осмелели, ты прав, Бородач. Больше не прячутся. Эмблему в открытую носят. Людей, вон, вешают…

Олька вдруг вскрикнула, и тут же зажала себе рот рукой.

– Что случилось? – спросил Ренькас.

Вместо ответа девушка указала рукой на виселицу.

– Там… – выдавила она, – там… смотрите.

Контейнер посмотрел и обмер. Среди десятка тел разной степени разложения, болтавшихся в петлях, одно оказалось знакомым. Не хотелось в это верить, но…

Раису Петровну, боевую повариху, варварски повесили на центральной улице Керчи, и оставили на растерзание воронам. На груди у покойницы красовалась табличка с полустертой надписью: «Отравительница».

– Гады, – прошептал Ренькас. – Они за это ответят. По полной.

– Да, – сказал Контейнер. – Ответят. Эх, Раиса Петровна… Поторопилась ты с мышьяком для Ферзя и Правдоруба.

Двое черных автоматчиков с шевронами Серебряной Маски на рукавах отделились от общей группы и двинулись в сторону отряда Контейнера.

– Так, – сказал Контейнер. – Планы меняются. Бородач, доставай ключ и расстегивай браслеты. Как только подойдут – будем их мочить. Быстро и жестко. Потом – на коней и вперед, пока не очухаются, положим остальных. Дальше – по ситуации, если ратуша укреплена – рассыпаемся в разные стороны, встречаемся в солдатском борделе, там нас точно искать не будут. Если охрана ратуши не проснется так быстро – заходим, зачищаем первый этаж, Бородача на пулемет для прикрытия – и идем чистить бункер, по-жесткому.

Смерть поварихи разбудила в Контейнере древний могучий инстинкт – убивать.

– Мне план нравится, – заявил Ренькас. Глаза у парня горели.

Но и этому плану – как и всем предыдущим – не суждено было осуществиться, на сей раз уже по совсем невероятной причине.

Внезапно стало темно. Как будто на Керчь – это в половину шестого вечера! – опустилась ночь. «Затмение, что ли?» – недоуменно подумал Контейнер, поднял голову и не поверил своим глазам.

Над городом висела летающая тарелка. Точнее, целый летающий сервиз – немыслимых размеров корабль в сопровождении конструкций поменьше, удерживаемый в воздухе целой вереницей воздушных шаров, цеппелинов и дирижаблей. Вращались могучие турбины и винты, реактивные струи вздымали пыльные смерчи на улицах Керчи. Если приглядеться, можно было рассмотреть, что основное тело летающего корабля представляло собой несколько сваренных вместе морских судов – то ли эсминцев, то ли крейсеров. Главный шар, обеспечивающий подъемную силу всей этой махине, был настолько огромен, что терялся в облаках.

– Лапута! – восхищенно выкрикнула Олька Боевой Зяблик. – Она существует!

Появление летающего города вызвало среди черных автоматчиков нечто сродни панике. Они забыли про отряд Контейнера и охрану виселицы, забегали беспорядочно, засуетились. На ратуше взвыла сирена.

– Я не знаю, что это за хрень такая, – все еще потрясенно проговорил Контейнер, – но, похоже, нам лучше убраться с улицы.

– Внимание! – рявкнул громкоговоритель на ратуше. – Воздушная тревога! Всем пройти в укрытия.

Керчь, и без того безлюдная, при звуках сирены будто совсем вымерла. На летающем городе, который Олька Зяблик окрестила Лапутой, напротив, развернулась бурная деятельность. Взмыли в воздух крошечные самолетики-бипланы, отделились белые шары аэростатов, открылись люки…. «Бомболюки», – понял Контейнер.

– За мной! – закричал он и бросился к ближайшему зданию. – Лошадей бросить! В укрытие!

Бомбардировка Керчи началась через несколько мгновений. Сначала раздавался протяжный свист, потом – глухой удар. За ним следовал разрыв, похожий на раскаты грома, и опять свист – на этот раз разлетающихся осколков. Периодически звучала череда взрывов потише – так рвались кассетные бомбы.

Отряд Контейнера успел укрыться в какой-то лавке, окна которой были заколочены досками, а входная дверь оказалась слишком хлипкой перед могучим ударом ноги листоноши. Брошенные першероны при первых же разрывах бомб дико заржали и разбежались в разные стороны.

Контейнер, Ренькас, Олька и Бородач залегли на пол лавки и замерли, наблюдая за бомбардировкой через щели в заколоченных окнах.

– Что ж это за фигня такая? – потрясенно спросил Бородач, потирая натертые кандалами запястья. – Мне что, снится, что ли? Никогда такого не видел. Летающий корабль, с ума сойти…

– Не корабль, – поправила его Олька Зяблик. – Город. Это летающий город Лапута. Я про него слышала. На Казантипе. Не верила, конечно, мало ли о чем плясуны треплются, а оказалось – правда. Говорят, он появился вскоре после Катастрофы. Когда все аэронавты Крыма собрались вместе и решили построить мобильное убежище – не плавающее, и не подводное, а летающее. И построили. Там тысяча воздушных шаров, плюс реактивные двигатели, плюс винты от боевых вертолетов… С ума сойти, оказалось – правда…

Контейнер встряхнул головой, как собака. Картина мира резко изменилась: сколько же всего есть в Крыму, о чем он – мужик бывалый, тертый калач, листоноша со стажем – даже и не слыхивал!

А сколько всего такого в целом мире? Представить страшно!

– Главное, – сказал он рассудительно, – что кем бы ни были эти лапутяне, Союз Вольных Городов Крыма они не очень-то любят.

И это было мягко сказано: бомбардировка продолжалась по нарастающей: бомбы падали одна за другой, разрывы сливались в сплошную канонаду. Если так пойдет и дальше, от Керчи камня на камне не останется.

Но тут в череду бесконечных разрывов и свиста вплелся новый звук – отрывистое тявканье зенитных пушек и жужжание спаренных многоствольных пулеметов. Бомбы стали падать реже, на корпусах Лапуты появились черные подпалины.

В ответ горожане летающего города выпустили целую стаю бипланов, злобно жужжащих, точно рой ос. С бипланов тоже заговорили пулеметы, высекая искры из мостовой и стен домов.

И тут с крыши ратуши подала голос большая зенитная установка, стреляющая реактивными снарядами. В отличие от обычных зениток, эта рокочущая громадина, озаряющая окрестности диким ревом и снопами пламени от взлетающих ракет, по-видимому, представляла собой реальную угрозу бронированному брюху Лапуты – летающий город заложил крутой вираж, заваливаясь набок и начал удаляться, сбросив напоследок десяток термобарических бомб, в просторечии называемых «вакуумными».

Огненный смерч пронесся по улицам Керчи – термобарическая бомба выжигает весь кислород в окрестностях, люди гибнут от обратной ударной волны, когда воздух стремительно заполняет образовавшийся вакуум.

Но этот последний привет от лапутян не остался безнаказанным – одна из реактивных ракет достала-таки брюхо Лапуты. Летающий город вздрогнул. На металлическом подбрюшье расцвел огненный цветок взрыва. Видимо, ракета попала в топливохранилище. Точно раненый зверь, завалившись набок и подвывая винтами, Лапута поволочилась прочь от разбомбленной Керчи.

Один из бипланчиков, видимо, решил отомстить за родной город. Он круто спикировал на ратушу и выпустил длинную очередь по реактивной зенитной установке – но тщетно, калибр его пулеметов не позволял причинить серьезный ущерб этой махине.

В ответ ударили счетверенные КПВТ огневой поддержки зенитной установки. Бипланчик вздрогнул, одно крыло у него отлетело, самолет зарыскал, задергал носом и свалился в штопор.

Летчик успел выпрыгнуть и раскрыть купол парашюта – как раз, когда биплан врезался в землю и взорвался, выбросив столб огня и дыма.

Контейнер и его друзья встали, отряхнули с себя пыль – при бомбежке дом вздрагивал, с потолка сыпалась всякая дрянь – и подошли к окну. Они молча глядели, как опускается парашют на окраину Керчи. Туда уже устремились проворные черные вертухаи на кроссовых мотоциклах.