Текст книги "Жаркая неделя"

Проведя ладонью по лицу, Кэллам закрыл глаза, но тут же распахнул их, когда она потянулась к нему, желая успокоить. Пустота, отразившаяся в его взгляде, отозвалась болью в ее сердце.

– Я взял на себя обязанности своего старшего брата Арчи, когда он… погиб.

– Мне очень жаль. Сколько тебе было лет?

– Девятнадцать.

– Черт побери! Наверное, тебе пришлось нелегко…

Кэллам кивнул. Застарелая боль исказила его черты.

– Это была моя вина, – прошептал он.

Девушка настороженно подобралась:

– Что ты имеешь в виду?

– Я отрывался с друзьями. Мы пили, шумели, задирались. Нас задержали за нарушение общественного порядка и посадили в обезьянник, чтобы хорошенько проучить. – Его губы дернулись. – Я позвонил Арчи, как делал всегда в подобных ситуациях. Брат… погиб в автокатастрофе по дороге в участок.

От неприкрытой боли, которая сейчас читалась на лице Кэллама, у Стар сжалось сердце. Она ласково погладила его по щеке:

– Такие вещи иногда случаются. Ты не можешь все контролировать. – В одно мгновение Стар поняла, что на самом деле скрывалось в его одержимости своей работой, в стремлении преуспеть во всем. – Ты считаешь себя виноватым…

Только когда его глаза расширились, а губы приоткрылись, она осознала, что сказала это вслух, и отвесила себе мысленную затрещину за такую толстокожесть.

– Прости, пожалуйста, я не хотела…

– Не извиняйся. Ты права. – Кэллам покачал головой. – Арчи был лучшим директором корпорации «Картрайт» за все время ее существования, и я провел половину жизни, пытаясь загладить свою вину и сделать нашу компанию лучшей.

– А другие родственники у тебя есть?

– Мой младший брат Райс справился со своим горем, фактически убежав из дома, а родители сейчас обосновались в Лондоне.

– И ты их совсем не видишь?

– Папа по-прежнему активно занимается бизнесом за границей, но мы не очень близки.

– А маму? Райса?

– Мама винит меня в смерти Арчи. Мы не разговаривали с того самого дня. Райс иногда звонит.

Стар хотела узнать, что сделало Кэллама таким правильным и безупречным? Что ж, теперь ответы у нее есть. Жаль только, что вместе с этим открылась застарелая душевная рана, которую Стар не надеялась залечить.

Если только ей удастся отвлечь его…

– А мои родители давно умерли, но мы тоже не были особенно близки. Они были довольно странные. Актеры. Жили только для того, чтобы реализовывать каждый свой безумный каприз, постоянно ездили на прослушивания и таскали меня за собой по всей стране.

– И тебе это не нравилось?

– Ну конечно! Все, чего мне когда-либо хотелось, – это иметь свой дом, свое место, где у меня будут настоящие друзья. Знать, что я каждый вечер буду возвращаться в свою комнату, где смогу расслабиться, не боясь обнаружить там собранный чемодан.

– Так вот почему ты так любишь этот коттедж?

Девушка кивнула:

– Я думала, что наконец-то обрела свой дом в Сиднее, со своим… бывшим приятелем. Я работала до изнеможения, платила по счетам, поверила, что он создаст новую танцевальную студию для нас обоих. А он все разрушил… – Крепкое ругательство Кэллама заставило ее улыбнуться: – Да, он тоже любил так выражаться. Я, как дура, верила каждому слову, которое слетало с его лживого языка. Он говорил, что любит меня и сделает настоящей звездой. Что, если я буду платить ренту, он начнет откладывать свои деньги, чтобы через несколько лет открыть студию…

– И?… – Кэллам мягко прикоснулся к ее руке.

– И он меня обманул. Угрожал, что сделает все, только бы лишить меня работы, если я от него уйду, а когда я это сделала и попросила его вернуть половину той суммы, которую платила за квартиру, оказалось, что Сержио бывает верен слову.

– Но ведь это были твои деньги…

– Технически – да, мы фактически сожительствовали, поэтому половина суммы должна была быть моей. Но мне совершенно не хотелось таскаться по судам, а Сержио именно этого и добивался. Он сохранил все свои сбережения. У меня ничего не осталось. Оно того не стоило.

– Этот мерзавец воспользовался тобой! Просто позволь…

– Нет. – Стар подняла руку, желая оставить прошлое позади раз и навсегда. – Я уехала из Сиднея именно для того, чтобы забыть об этой истории. Мир танца очень тесный. Сержио знает владельцев всех крупных студий. Я не могу рисковать своей карьерой из-за какого-то ублюдка, как бы сильно ни хотелось ему досадить.

– Но ведь есть что-то, что можно сделать? Ты обращалась к адвокату? Или…

– Нет, стоп! Ты опять ведешь себя как босс.

– Привычка. Извини.

Стар обожала мужчин, которые умели признавать свою неправоту. Если говорить еще точнее, она обожала именно этого мужчину. Сильного, властного и правильного.

– Сидней остался в прошлом. Когда я начала работать с тобой и переехала в коттедж, то впервые за долгое время снова почувствовала себя в безопасности.

– Можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь…

Стар одарила его выразительным взглядом:

– Дело не в коттедже. Дело в тебе. Это ты заставляешь меня чувствовать себя защищенной. Не работа, не коттедж. Ты.

Она придвинулась к Кэлламу и взяла его руки в свои. Стар была готова поспорить, что ее последующие слова окончательно ввергнут его в шоковое состояние.

– Только приехав в Мельбурн, я поняла, что никогда не любила Сержио. Да, я обожала наш образ жизни – мы знали одних и тех же людей, вращались в одном круге, жили вместе. Я думала, что всегда мечтала именно об этом. Пока не встретила тебя…

Он резким движением прижал Стар к себе, прильнув к ее губам в нежном и мягком поцелуе.

– Я влюбился в тебя, – выдал он, оторвавшись от ее рта.

– Тут мы с тобой солидарны.

Ее лукавая ухмылка точно отражала выражение его лица, когда оба они удивленно уставились друг на друга. Стар почувствовала, что ее сердце расширяется, не в силах вместить столько чувств одновременно.

– И что мы будем делать теперь?

Мужчина нежно провел по ее полной нижней губе большим пальцем.

– Как думаешь, справишься с бурным и долгим романом?

– Я справлюсь с чем угодно, если это устроит тебя самого.

– Именно поэтому я так хотел, чтобы прошлый вечер был особенным. Это сделало бы наши отношения настоящими.

Скользнув рукой по его бедру, Стар сжала простыню в кулаке и плавно потащила вниз, пока Кэллам не остался едва прикрыт. Она улыбалась, как женщина, у которой есть все и которая собирается заполучить кое-что в довесок.

– Мне кажется, вот это – вполне настоящее.

Кончики ее пальчиков забрались под простыню, легонько царапнув коготками гордо воспрянувшую часть его тела. Стар наслаждалась ощущением своей власти над ним. Кэллам с рычанием отбросил ее руку и опрокинул девушку на спину.

– Да, еще какое настоящее, – пробормотал он, осыпая поцелуями ее шею, подбородок, нежную кожу в вырезе халата и обнажая пышную грудь.

Страсть, разгоревшаяся в глазах Стар, не уступала его собственному желанию.

– Люби меня, – приказала она и притянула Кэллама к себе.

Глава 14

Катя, одна из горничных, стояла рядом со Стар, наблюдая за Кэлламом, направлявшимся к машине.

– Уже седьмое утро подряд вижу, как этот мужчина выходит отсюда на рассвете и направляется в конференц-зал.

Стар вздохнула и прислонилась к косяку двери, помахав Кэлламу на прощание. Тот кивнул в ответ, многообещающе улыбнувшись.

Разговор по душам превзошел ее самые дикие ожидания. Теперь, зная, что Кэллам влюблен в нее, зная, куда ведут эти отношения – к счастливому концу, о котором Стар всегда мечтала, – она могла бы отправиться на материк пешком по воде.

– Здорово, наверное, работать на такого мужчину и при этом еще и поддерживать нормальные отношения вне работы.

Услышав замечание горничной, Стар наконец вырвалась из мира грез.

Они фактически жили вместе с тех пор, как начали вместе работать. Стар проводила с ним почти все свое время днем и находилась рядом каждую ночь.

Не была ли та сумасшедшая скорость, с которой развивался их роман, побочным эффектом этой постоянной близости? И что произойдет, когда она наконец найдет себе работу, связанную с танцами? Вернется ли Кэллам к своему надежному бизнесу, продолжая лелеять свое чувство вины и не оставляя в своей жизни места для нее, Стар?

Ледяной ужас охватил девушку, стоило ей представить себе это. Недавняя уверенность в завтрашнем дне, появившаяся после признания Кэллама, исчезла без следа.

Он сказал, что любит ее. Этого должно быть достаточно. Однако Стар и раньше слышала заверения в любви – пустые слова, не больше, используемые мужчинами для того, чтобы добиваться своего.

Но Кэллам не такой! Она просто позволяет своим старым, глупым страхам взять верх…

Не подозревая о ее мучениях, Катя продолжала:

– Это надежный человек, можете мне поверить. Пока вы с ним, ни в чем не будете нуждаться. Повезло вам…

«Да уж, повезло», – подумала Стар, тут же раскаявшись в том, что усомнилась в Кэлламе.

– Что это я все болтаю да болтаю, – спохватилась горничная. – Лучше уберу-ка ваше бунгало да отправлюсь восвояси.

– Хорошо.

Стар взглянула на часы, гадая, сколько пройдет времени, прежде чем у Кэллама начнется совещание в конференц-зале, а потом задумчиво посмотрела на пляжные полотенца и бикини. У нее появилась прекрасная идея. Если все получится, она забудет обо всех своих сомнениях – по крайней мере на сегодня.

Кэллам бросил полотенце на бортик бассейна, потянулся и сделал глубокий вдох, рассматривая роскошный зеленый сад, освещенный лучами утреннего солнца. Все казалось на удивление ярким – недавно подстриженная трава и живая изгородь, полураспустившиеся бутоны цветов, вода, словно вобравшая чистый цвет неба.

Он знал, почему это утро кажется таким потрясающим. Дело было вовсе не в погоде и окружающей красоте, а в одной божественной, дерзкой, страстной женщине, которая убедила его взять выходной – впервые за долгую карьеру.

Они удивительно подходили друг другу в постели. Такой секс обычно обсуждают в мужских раздевалках, хвастаясь перед друзьями. Кэллам всегда полагал, что эти истории основаны скорее на фантазиях, нежели на правде. Однако, как выяснилось, все было несколько сложнее. Например, у них со Стар определенно возникла некая душевная связь – настоящая…

Вчерашнее признание должно было заставить его трусливо сбежать на следующую же конференцию куда-нибудь в Гренландию. Вместо этого Кэллам впервые со дня гибели Арчи почувствовал себя счастливым. Ожила какая-то новая часть его души, о существовании которой он до этого момента не подозревал.

Поделившись со Стар своими самыми сокровенными мыслями, особенно теми, которые касались смерти брата, Кэллам понял, что сказанного хватило бы на роман длиною в жизнь. Он никогда никому не открывал своих чувств, и обсуждать их со Стар оказалось до странности легко.

То, что расцвело между ними, было настоящим. Настоящим и пугающим. Но его страх мало-помалу проходил, сменяясь страстью и теплом.

С сожалением покачав головой, он нырнул в бассейн, надеясь, что несколько минут, проведенные в прохладной воде, помогут ему хоть немного прояснить затуманенное любовью сознание.

Кэллам едва закончил третий круг, когда на другом конце бассейна появилась тень, и, вынырнув, он обнаружил, что в мелкой части стоит женщина его мечты в узкой полоске алой ткани, призванной изображать бикини.

– Что-то новенькое?

– Тебе нравится?

– Еще бы, черт побери!

Он потянулся к Стар, совершенно не готовый к последовавшему резкому тычку в грудь. Кэллам потерял равновесие и плюхнулся в воду.

Он вынырнул на поверхность и обнаружил, что Стар звонко смеется, а ее глаза лукаво блестят. Сердце сжалось от осознания того, как сильно он любит эту женщину.

– Не нужно было делать этого.

Ее губы изогнулись в ехидной улыбке.

– Почему? Что ты со мной сделаешь?

– Вот это!

Не успела она и глазом моргнуть, как Кэллам скрылся под водой, с силой дернул ее за ноги, и они оба окунулись с головой. Когда они вместе вынырнули, Кэллам в очередной раз отметил, как ему нравится ее звонкий смех. Стар обхватила его ногами за талию, крепко обняв за шею.

– Значит, ты у нас здоровый, сильный парень?

– Честно говоря, я постепенно превращаюсь в настоящего тюфяка, – притворно нахмурился он. – Только никому не рассказывай. Это будет ужасный удар по моей репутации и плохо отразится на бизнесе.

Ее улыбка поблекла, и девушка прикусила нижнюю губу.

– Что я такого сказал?

Стар сморщила нос.

– Не знаю, должна ли я сейчас говорить тебе об этом и портить наш последний день. Когда я выходила из бунгало, поступил телефонный звонок. Какой-то тип сказал, что дело очень срочное, но не оставил ни номера, ни сообщения.

Кэллам поспешно принялся перебирать кандидатов, способных заявить подобное, но тут же заставил себя успокоиться. Он уже много лет не брал выходной и хотел провести этот последний день на острове вместе со Стар.

– Хотя, с другой стороны… – она пожала плечами, – он произнес что-то вроде: «Скажи, чтобы этот чертов выскочка мне перезвонил».

Черт побери!

Только один человек на свете мог сказать что-то в этом роде.

И тот факт, что дорогой папуля решил связаться с ним накануне самой важной сделки, которую когда-либо заключала корпорация «Картрайт», Кэллама, мягко говоря, не обрадовал.

– Стар, извини, мне нужно…

– Иди. – Она вздохнула и высвободилась из его объятий. – Я так и думала, что, если расскажу, ты поспешишь удрать.

– Но ты поступила правильно.

Поднявшись по лестнице, Кэллам выбрался из бассейна, схватил полотенце и обернул его вокруг пояса, чувствуя неожиданный холод, вызванный отнюдь не налетевшим порывом ветра. Чего мог хотеть Фрэнк Картрайт?

Войдя в бунгало, Кэллам бросил пляжное полотенце на спинку стула и потянулся за сотовым телефоном. Чем раньше он покончит с этим, тем быстрее сможет вернуться к Стар!

– Где ты был, черт побери?

Как обычно, вежливого приветствия не наблюдалось. Из чистого духа противоречия Кэлламу захотелось соблюсти все правила хорошего тона.

– Здравствуй, пап. У меня все в порядке. Как у тебя дела?

Он давным-давно научился сохранять хладнокровие и не терять терпения, когда имеет дело с отцом. Это только подогревало вспыльчивый нрав Фрэнка.

– Эта сделка вот-вот сорвется, а ты обмениваешься любезностями?! Что, черт побери, с тобой такое?!

Упоминание о сделке заставило Кэллама наконец сосредоточиться, и он прижал телефон к уху. Насколько он знал, все документы были подписаны, запечатаны и доставлены. Именно поэтому Кэллам и решил сегодня взять выходной – и еще потому, что не смог отказать Стар…

– Со сделкой все в порядке.

– В порядке, как же! За последние полчаса я получил пять телефонных звонков от наших заместителей, которые никак не могут с тобой связаться! Что со сделкой?!

– Все в порядке, говорю же…

– Ты вообще меня слушаешь? Чертова сделка накрылась! Они отложили принятие решения на неопределенный срок!

Пораженный, Кэллам опустился на ближайший стул:

– Но я лично все уладил. Они же…

– Все это время искали лучшее предложение – и нашли его, черт бы их побрал! Ты облажался!

Отвращение волной прокатилось по коже, и Кэллам потер занывший затылок. Судя по всему, у него подскочило давление. Но больнее всего было знать, что отец, как всегда, считает его совершенно никчемным.

– Ну давай, пап, скажи уж это! – Сожаление и чувство вины вновь заворочалось в груди, терзая острыми когтями. – Я облажался.

Молчание. Резкий выкрик:

– Это ты сказал, а не я!

– Прости, мне больше нечем загладить свою вину в смерти Арчи, папа. Его нет, и я делаю все, что в моих силах, чтобы…

– Не смей впутывать сюда своего брата! Его больше нет по твоей вине!

Ядовитые интонации, с которыми это было сказано, Кэллам знал слишком хорошо. Но в этот момент он понял нечто новое. Что бы он ни сказал, что бы ни сделал, этого все равно будет недостаточно.

Кэллам всю жизнь пытался извиниться за смерть Арчи, примириться с родителями.

Все, что он делает для корпорации Картрайтов, начиная с этого мгновения будет посвящено ему самому, Райсу и памяти их покойного брата, которого обоим так не хватало. А Фрэнк может провалиться к черту!

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти сделку.

Сказать то же самое об отношениях с родителями Кэллам не мог.

Отец только презрительно фыркнул:

– Что ж, желаю тебе удачи.

– Пока, папа.

Он повесил трубку, оборвав разговор с человеком, который никогда не был ему настоящим отцом, потому что попросту не знал значения этого слова. С силой швырнув телефон о стену, Кэллам не испытал ни малейшего удовлетворения.

Ярость пульсировала по венам, пока он мерил комнату широкими шагами, сжимая кулаки и желая сорвать на чем-нибудь свой гнев.

Подростком Кэллам нашел один ответ на равнодушие матери и отца – он бунтовал. Делал все, чтобы привлечь их внимание. Но им было все равно – его родители слишком увлеклись, изображая лучшую семейную чету в высших кругах Австралии, стараясь соответствовать репутации их компании.

Арчи был их любимчиком, наследником, старшим, который всегда осуществлял все желания родителей. Фрэнк и Марин обожали его, сделав своего первенца центром мироздания. А для других сыновей не осталось ничего…

Было очень легко послать ответственность к черту и жить в свое удовольствие. Вплоть до той ночи, когда погиб Арчи. Никто из них так и не оправился от трагедии.

– Проклятье!

Кэллам с силой ударил кулаком по стене, даже не почувствовав боли. Именно в этот момент в комнату вошла Стар:

– Эй, все в порядке?

Раскрыв объятия, она бросилась к Кэлламу, но тот отшатнулся. Ему сейчас было нужно пространство, чтобы успокоиться, собраться с мыслями и вернуться к работе. Возможно, удастся спасти то, что осталось от несостоявшейся сделки.

Выражение боли в ее глазах Кэлламу совершенно не понравилось, и он быстро отошел к противоположной стене, схватил костюм, рубашку и галстук, а потом направился в ванную.

– Кэллам, поговори со мной!

Он развернулся. Ярость сводила его с ума.

– О чем? Хочешь узнать, что, взяв выходной, я потерял несколько миллионов долларов?

Стар жалко поникла, но тут же выпрямилась:

– Я думала, сделка состоялась.

– Что ж, ты ошиблась.

Она вздрогнула. Умом Кэллам понимал, что Стар не заслужила столь несправедливых обвинений, что он просто срывает на ней свою злость. Чего, кстати, никогда раньше не делал.

– Это поправимо?

Ее спокойный тон только еще больше разозлил мужчину. Он хотел, чтобы Стар взбунтовалась, обозвала его идиотом, дав тем самым возможность послать контроль к чертям и излить на нее всю свою ярость.

– Я могу что-нибудь сделать?

– Да. Оставь меня, черт побери!

В тот же миг ее напускное спокойствие куда-то испарилось. Грудь Стар теперь тяжело вздымалась, волосы разметались по плечам, глаза горели адским пламенем. Кэллам мог думать только о том, что Стар сейчас выглядела просто божественно и что больше всего на свете ему хочется взять ее прямо сейчас, прижав спиной к стене…

– Ты хочешь сказать, что это моя вина?

Спокойный ледяной тон неприятно резанул по всем нервным окончаниям, раздражая не хуже скрежета ножа по стеклу. Осознание содеянного нахлынуло на Кэллама волной, сметающей все на своем пути.

Он действительно обвинял ее. Кэллам в равной степени разозлился на своего отца, на себя, на бессмысленную смерть Арчи и на эту страстную, соблазнительную женщину. За то, что сумела отвлечь его от действительно важных дел. Заставила потерять контроль.

Если Стар сейчас уйдет, давая ему возможность остыть, то, скорее всего, слова, о которых Кэллам успеет горько пожалеть, так и не прозвучат.

Вместо этого губы девушки искривились, а в глазах отразилась острая боль. И именно он был тому причиной!

Поэтому он и старался избегать чувств. Влюбившись в кого-то и начав беспокоиться о том, что этот человек может подумать о тебе, ты сам себя лишаешь здравого смысла и контроля над ситуацией. Кэллам ненавидел это ощущение, поклявшись в прошлый раз, что больше никогда его не испытает.

Оставалось только одно: оттолкнуть Стар сейчас, прежде чем он лишится остатков разума. Иначе компания, которая значила для него больше, чем жизнь, потеряет все.

Скрестив руки на груди, Кэллам прислонился спиной к двери ванной и кивнул:

– Я ничего не хочу сказать. Я констатирую факт. Это же ты убедила меня взять выходной. Своими улыбками, жизнерадостностью и дурацким оптимизмом. – Он обвиняюще ткнул пальцем в ее сторону. Ярость изливалась потоком. – Вот почему я никогда не влюбляюсь. Это лишает способности сосредоточиться, страдает работа. Ты…

– Хватит!

В глазах девушки стояли слезы, придав им неземной голубой цвет. И что-то сломалось глубоко в его душе.

Что он наделал?

– Стар…

– Нет! – Она моргнула, и слезы, прильнувшие к пушистым ресницам, заблестели, как бриллианты. – Больше ни слова.

Сожаление, боль потери, гнев исказили ее черты. Попятившись, Стар бросилась к двери.

Кэллам мог бы позвать ее. Помчаться следом. Заставить выслушать его.

Но не сделал этого. Отвернувшись, Кэллам захлопнул за собой дверь ванной.

Оставив позади лучшее, что когда-либо было в его никчемной жизни.