Текст книги "Послание в бутылке"

– Что ты задумал?

– Пока не знаю. Мы можем покататься на яхте или придумать что-нибудь еще. Все, что ты захочешь.

Она засмеялась.

– Вообще-то у меня на эти выходные грандиозные планы: прошвырнуться по магазинам в Париже, смотаться в Африку на сафари, но если ты просишь… я, так и быть, все отменяю ради тебя.

– Считай, что я пригласил тебя на свидание.

Шли дни, и сон начал стираться из памяти. После каждого разговора с Терезой Гаррет чувствовал себя обновленным. Пару раз он попадал на Кевина, и восторг мальчика от того, что у его матери появился Гаррет, прибавлял ему уверенности.

Август, как обычно, выдался жаркий и влажный, дни тянулись ужасно медленно. Гаррет с головой окунулся в работу, стараясь заглушить боль разлуки.

До вылета в Бостон оставалось несколько дней, когда однажды вечером зазвонил телефон. Гаррет готовил ужин на кухне.

– Привет, незнакомец, – сказала она. – У тебя есть несколько свободных минут?

– Для тебя я всегда свободен.

– Я хотела уточнить, каким рейсом ты вылетаешь. В прошлый раз ты ничего не сказал об этом.

– Не бросай трубку, – сказал он, роясь в ящике стола, – я поищу билет. Так, вот он. Я буду в Бостоне в начале первого.

– Отлично. К этому времени я уже успею проводить Кевина в спортивный лагерь, и у меня останется несколько часов, чтобы убраться в квартире.

– Ты будешь специально для меня наводить порядок?

– Я хочу принять тебя по высшему разряду.

– Мне льстит такое внимание.

– Подобную честь я оказываю только тебе и своим родителям.

– Может, мне захватить с собой белые перчатки, чтобы проверить, хорошо ли ты вытерла пыль?

– Если ты это сделаешь, то долго не проживешь, – пригрозила Тереза.

Он засмеялся и сменил тему.

– Я жду не дождусь, когда же наконец снова увижу тебя, – честно сказал он. – Эти три недели оказались еще тяжелее, чем я думал.

– Я догадалась об этом по твоему голосу. В последние дни ты был таким угнетенным… я начала всерьез волноваться.

«Если бы она только знала, чем вызвана моя меланхолия», – подумал он.

– Я уже взял себя в руки. И, кстати, уже упаковал вещи.

– Надеюсь, ты не взял с собой ничего лишнего.

– Например?

– Ну, не знаю… пижаму, например.

Он засмеялся.

– У меня нет пижамы.

– Это хорошо. Потому что я все равно не дала бы тебе ее надеть.

Спустя три дня Гаррет Блейк прибыл в Бостон.

Встретив в аэропорту, Тереза повезла его кататься по городу. Они пообедали в «Фэнлхолле», посмотрели соревнования по гребле на Чарлз-ривер, заглянули в Гарвард. Как обычно, они все время держались за руки, наслаждаясь каждой минутой общения друг с другом.

Гаррет много раз задавался вопросом, почему так тяжело перенес разлуку. Он знал, что частично его тревожное состояние было вызвано сном, но здесь, рядом с Терезой, ночной кошмар казался нереальным и незначительным. Всякий раз, когда Тереза смеялась или сжимала его руку, он понимал, что любит ее, и черные мысли, осаждавшие его в разлуке, отступали прочь.

Когда начала опускаться вечерняя прохлада и солнце скрылось за высокими деревьями, они зашли в небольшой мексиканский ресторанчик и заказали еду на дом.

– Хорошо у тебя тут, – сказал Гаррет, оглядев уютную гостиную.

Они сидели на полу гостиной и ужинали при зажженных свечах. Гаррет взял несколько чипсов и подцепил вилкой фасоль.

– Я почему-то думал, что у тебя небольшая квартира. А она, оказывается, больше, чем весь мой дом.

– Не такая уж она большая, но все равно – спасибо. Нам в ней удобно. И она удачно расположена.

– Близко от ресторана?

– И это тоже. Я же говорила тебе, что не люблю готовить. Я не какая-нибудь Марта Стюарт.

– Кто?

– Не важно.

С улицы доносился шум движущегося транспорта. Кто-то с визгом затормозил, из другой машины начали сигналить, через несколько секунд к ней присоединились другие машины, и весь этот хор действовал Гаррету на нервы.

– У вас тут всегда так «тихо»? – спросил он.

Она кивнула:

– В основном да. В будни еще ничего, а по пятницам и субботам – вообще кошмар. Но со временем привыкаешь.

В отдалении завыла сирена, вой становился все громче по мере приближения автомобиля.

– Может, послушаем музыку? – предложил Гаррет.

– Давай. Ты что любишь?

– И ту, и другую. – Он выдержал театральную паузу. – Кантри и западную[5]5
  Имеется в виду музыка американского Запада – то же, что и кантри.


[Закрыть].

Она засмеялась.

– У меня такой нет.

Он покачал головой, довольный своей шуткой.

– Я пошутил. Конечно, сейчас это не слушают. Может, это не очень смешной каламбур, но я много лет ждал случая, чтобы произнести его.

– Ты, наверное, в детстве насмотрелся «Хи-Хо»[6]6
  Комедийный сериал, непременным атрибутом которого является музыка в стиле кантри.


[Закрыть].

Теперь засмеялся Гаррет.

– Возвращаясь к моему вопросу: какую музыку ты любишь? – снова спросила Тереза.

– Мне все равно. Поставь, что тебе самой нравится.

– Как насчет джаза?

– Нормально.

Тереза встала, выбрала диск, который, по ее мнению, мог понравиться Гаррету, и вставила его в музыкальный центр. Музыка немного приглушила уличный шум, и Гаррет расслабился.

– Ну, как тебе Бостон? – спросила Тереза, возвращаясь на свое место.

– Понравился. Для большого города он не так уж плох. Он не такой безличный, как я ожидал, и довольно чистый. Я представлял его себе другим: толпы народа, асфальт, высотные здания, ни одного деревца и всюду грязь. Но он оказался совсем не таким.

Она улыбнулась.

– Хороший город, правда? Понятно, что это не побережье, но в нем тоже есть своя прелесть. К тому же у большого города много преимуществ. Ты можешь сходить на симфонический концерт, в музей, можно просто погулять в парке. Здесь каждый найдет себе занятие по душе – у нас есть даже яхт-клуб.

– Теперь я понимаю, почему тебе здесь нравится, – сказал он.

Тереза как-то уж слишком расхваливала Бостон, и Гаррету это не понравилось.

– Кевин тоже любит Бостон.

Он сменил тему:

– Ты сказала, он уехал в спортивный лагерь?

Тереза кивнула:

– Да. Он хочет попасть в лучшую команду в своей возрастной категории. Не знаю, получится ли у него, но он считает, что у него неплохие шансы. В прошлом году он дошел до финала среди одиннадцатилетних.

– Наверное, он хороший игрок.

Тереза кивнула. Сдвинув тарелки в сторону, она пересела ближе к Гаррету.

– Нам не обязательно говорить только о Кевине, – мягко сказала она. – Мы можем поговорить и о других вещах.

– Например?

Она поцеловала его в шею.

– Например, о том, чем бы мне хотелось с тобой заняться, когда ты находишься в полном моем распоряжении.

– Ты хочешь только поговорить об этом?

– Конечно, не только, – прошептала она. – Разве в такие минуты говорят?

На следующий день Тереза снова повела Гаррета на экскурсию по Бостону и показала ему итальянские кварталы в северной части города. Они бродили по узким извилистым улочкам, потом зашли в кафе и заказали кофе и вафельные трубочки.

Гаррет знал, что Тереза ведет колонку в газете, но плохо представлял, в чем именно заключается ее работа. Когда они снова вышли на улицу, он спросил:

– А тебе обязательно ходить каждый день на работу? Разве ты не можешь писать свои статьи дома?

– Нет, это совершенно исключено.

– Почему?

– Во-первых, это оговорено в моем контракте. А во-вторых, я не только сижу за компьютером. Мне приходится брать интервью, иногда даже ездить в командировки. Если я пишу статью на медицинскую тему или о психологии, я предварительно изучаю огромное количество материала. На работе я имею доступ к тем ресурсам, которые дома мне недоступны. И потом, на работе меня всегда можно найти. Читателям небезразличны темы, которые я затрагиваю, и в течение всего дня мне звонят. Если бы я работала дома, меня бы замучили звонками и звонили бы даже вечером, а вечер для меня – святое. Это время принадлежит только Кевину.

– А сейчас тебе домой не звонят?

– Бывает, конечно, но в телефонном справочнике не указан мой домашний номер, поэтому такое случается редко.

– А сумасшедшие тебе не звонят?

Она кивнула.

– Это беда всех журналистов. Огромное количество людей звонят и требуют, чтобы мы напечатали их историю. Например, мне звонят и просят освободить из тюрьмы несправедливо осужденных или жалуются на плохую работу коммунальных служб – в частности, на нерегулярный вывоз мусора. Сообщают об уличных преступлениях. Короче, обо всем на свете.

– Ты же пишешь о воспитании детей.

– Да.

– Тогда почему они звонят тебе? Почему не обращаются в соответствующие органы?

Она пожала плечами.

– Туда они тоже обращаются, но если на их сигналы не реагируют, они звонят мне. Как правило, такие звонки начинаются словами: «Никто не хочет меня выслушать, вы – моя последняя надежда». Они считают, что я могу разрешить любые их проблемы.

– Почему?

– Потому что тех, кто ведет собственную рубрику, читатели не воспринимают как абстрактных журналистов. Люди каждый день читают мою колонку, и постепенно у них складывается впечатление, будто я их хорошая знакомая. А что делают люди, когда у них возникают проблемы? Они обращаются за помощью к хорошим знакомым.

– Наверное, из-за этого ты часто оказываешься в сложном положении.

Она пожала плечами.

– Бывает и такое, но я стараюсь не думать об этом. И потом, в моей работе есть и хорошие стороны: я делюсь с читателями полезной информацией, в простой, доступной форме рассказываю о последних достижениях медицины, а иногда просто пишу что-нибудь для поднятия настроения.

Гаррет остановился возле уличного лотка с фруктами, купил два яблока и отдал одно Терезе.

– И какая же из твоих статей вызвала наибольший отклик читателей? – спросил он.

Тереза запнулась.

Наибольший отклик? Я написала статью о письме, найденном в бутылке, и получила две сотни писем.

Она встряхнулась.

– О-о… ну, я получаю много писем, когда пишу о воспитании детей-инвалидов, – сказала она наконец.

– Наверное, это должно доставлять моральное удовлетворение, – сказал он.

– Да.

Прежде чем откусить от яблока, Гаррет спросил:

– А ты смогла бы сохранить за собой эту колонку, если бы перешла работать в другую газету?

Она обдумала вопрос.

– Это было бы очень непросто, тем более что моя газета входит в синдикат. Я пока начинающий журналист и только создаю себе имя, поэтому «Бостон таймс» для меня – солидная база. А почему ты спросил?

– Просто так, – тихо ответил он.

На следующее утро Тереза ушла на работу, но вернулась домой раньше обычного, вскоре после ленча. Они поехали в бостонский парк и пообедали на свежем воздухе. Дважды к ним подходили люди, которые узнали Терезу по фотографии в газете, из чего Гаррет сделал вывод, что она в городе довольно известная личность.

– Я и не знал, что ты – знаменитость, – заметил он.

– Никакая я не знаменитость. Просто в начале колонки помещена моя фотография.

– И часто тебя узнают?

– Не очень – может быть, несколько раз в неделю.

– Это часто, – сказал Гаррет, сильно удивленный неожиданным открытием.

Она покачала головой.

– Если бы я была действительно знаменитой, папарацци не давали бы мне шагу ступить. А я веду абсолютно нормальный образ жизни.

– Но все-таки это странно, когда к тебе подходят совершенно незнакомые люди.

– А по-моему, лестно. Обычно люди говорят мне что-нибудь приятное.

– В любом случае я рад, что ничего не знал о твоей популярности.

– Почему?

– Потому что тогда я не решился бы пригласить тебя на свидание.

Она взяла его за руку.

– Никогда не поверю, что ты можешь быть нерешительным.

– Ты плохо меня знаешь.

Она помолчала.

– Неужели и впрямь не пригласил бы? – жалобно спросила она.

– Очень может быть.

– Но почему?

– Ну, я бы решил, что тебя вряд ли заинтересует такая заурядная личность, как я.

Она поцеловала его в щеку.

– Я скажу тебе, что меня интересует. Меня интересует мой любимый мужчина, с которым я чувствую себя счастливой и которого надеюсь видеть рядом с собой много-много лет.

– Ты умеешь сказать приятное.

– Это оттого, что я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, – тихо сказала она.

– Например?

На губах Терезы заиграла ленивая улыбка.

– Например, я знаю, что ты хочешь меня поцеловать.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

И она была права.

Позже тем же вечером Гаррет сказал:

– Знаешь, Тереза, я не вижу в тебе ни одного недостатка.

Они сидели в пенной ванне. Тереза прислонилась к его груди. Он начал осторожно тереть ее спину мочалкой.

– Что это значит? – с любопытством спросила она, заглядывая ему в лицо.

– Только то, что я сказал. Мне нравится в тебе абсолютно все. Ты – само совершенство.

– Я несовершенна, Гаррет, – сказала Тереза, чувствуя себя польщенной.

– Ты – совершенство. Ты красивая, добрая, умная, веселая, ты – замечательная мать. А после того как выяснилось, что ты еще и знаменитость, я вообще не представляю, как кто-то может с тобой сравниться.

Она расслабилась и погладила его по руке.

– Ты смотришь на меня сквозь розовые очки. Но все равно приятно…

– Ты считаешь меня пристрастным?

– Нет, просто пока ты знаешь меня только с хорошей стороны.

– Я не знал, что у тебя есть другая сторона, – сказал он, сжав ее руки. – Но, по-моему, с ними обеими все в порядке.

Она засмеялась.

– Я имела в виду другое. Ты не знаешь темную сторону моей души.

– У тебя нет темной стороны.

– Есть, как у каждого человека. Просто при твоем появлении она всегда прячется.

– Ну и как она выглядит – твоя темная сторона?

Она немного подумала.

– Ну, во-первых, я упрямая и, если меня разозлить, могу быть очень скверной. Я теряю голову и могу наговорить кучу ужасных вещей; и, поверь мне, в такие моменты я выгляжу некрасиво. Кроме того, у меня есть дурацкая привычка говорить людям правду в глаза, даже когда знаю, что лучше промолчать.

– Пока ничего ужасного я не услышал.

– Ты не говорил бы так, если бы увидел меня в гневе.

– Вряд ли это смогло бы меня оттолкнуть.

– Ну ладно… попробую объяснить по-другому. Когда я узнала, что Дэвид мне изменяет, я называла его самыми плохими словами, какие только существуют в английском языке.

– Он это заслужил.

– Да, но он вряд ли заслужил, чтобы ему в голову бросили вазу.

– Ты бросила в него вазу?

Она кивнула.

– Видел бы ты в тот момент его лицо. Он никогда не думал, что я могу так разозлиться.

– И как он реагировал?

– Никак – он был слишком потрясен, чтобы реагировать. Тем более что вслед за вазой полетели тарелки. В ту ночь я переколотила почти всю посуду в нашем доме.

Гаррет одарил ее восхищенной улыбкой.

– Вот уж не думал, что ты такая бойкая.

– Я же выросла на Среднем Западе. Так что не связывайся со мной, парень.

– Хорошо, не буду.

– Смотри, потому что с тех пор я стала еще более меткой.

– Я это запомню.

Они погрузились глубже в теплую воду. Гаррет снова начал водить мочалкой по ее телу.

– Я по-прежнему считаю тебя совершенством.

Она закрыла глаза.

– Даже узнав темную сторону моей души?

– Она добавляет тебе пикантности.

– Я рада, потому что ты тоже кажешься мне совершенством.

Каждый день Тереза возвращалась с работы к обеду, и весь день и вечер принадлежали Гаррету. По вечерам они заказывали что-нибудь на дом или шли ужинать в один из маленьких ресторанчиков поблизости от дома. Иногда брали напрокат какой-нибудь фильм, но чаще предпочитали не тратить драгоценные часы на развлечения.

В пятницу позвонил Кевин и возбужденно сообщил, что его приняли в команду звезд. Это означало, что теперь он будет реже бывать дома, в том числе и по выходным, но Тереза все равно была счастлива за него. Потом, неожиданно для нее, Кевин попросил передать трубку Гаррету. Гаррет выслушал его отчет о событиях за неделю и поздравил с успехом. Потом Тереза открыла бутылку вина, и они выпили за успех Кевина, и праздновали до самого утра.

В воскресенье утром – день отъезда Гаррета – они нанесли визит Диэнне и Брайану. Гаррет сразу понял, за что Тереза полюбила Диэнну. Ее подруга оказалась очень обаятельной и интересной, и Гаррет сам беспрестанно смеялся над ее шутками. Диэнна расспрашивала Гаррета о яхтах и дайвинге, а Брайан сообщил, что единственной его страстью является гольф.

Тереза радовалась, что они так легко нашли общий язык. После ленча Тереза с Диэнной извинились и ушли поболтать в ванную.

– Ну, что ты о нем думаешь? – нетерпеливо спросила Тереза.

– Отличный парень, – признала Диэнна. – В жизни он даже лучше, чем на фотографиях.

– Знаю. Ах, у меня просто сердце замирает всякий раз, когда я смотрю на него.

Диэнна взбила прическу, чтобы она смотрелась пышнее.

– Как прошла эта неделя? Вам было хорошо вместе?

– Все оказалось даже лучше, чем я думала.

Диэнна счастливо улыбнулась.

– Судя по тому, как он на тебя смотрит, он тоже от тебя без ума. Вы напоминаете мне нас с Брайаном, когда мы были помоложе. Вы хорошо смотритесь вместе.

– Ты правда так думаешь?

– Если бы я так не думала, я бы этого не сказала.

Диэнна достала из косметички губную помаду и слегка подкрасила губы.

– А как ему понравился наш Бостон? – небрежно спросила она.

Тереза тоже достала помаду.

– Он не привык к жизни в большом городе, но в целом ему понравилось. Я показала ему наши достопримечательности.

– А он не говорил, что хотел бы жить в Бостоне?

– Нет… а что? – встревожилась Тереза.

– Просто мне интересно, – без всякого выражения сказала Диэнна, – сказал ли он что-нибудь такое, из чего можно было бы сделать вывод, что он согласится сюда переехать, если ты его об этом попросишь.

Она произнесла вслух то, о чем сама Тереза старалась не думать.

– Мы пока не обсуждали этот вопрос, – сказала она, помолчав.

– Но вы собираетесь его обсудить?

Расстояние между вами – конечно, проблема, но разве только в этом дело? – послышалось Терезе в этом вопросе.

Отбрасывая тревожные мысли, Тереза покачала головой.

– Думаю, пока не время. – Она помолчала, подбирая слова. – Я знаю, когда-нибудь нам придется решать этот вопрос, но мы еще недостаточно хорошо знаем друг друга, чтобы принимать такие серьезные решения. Нам нужно привыкнуть друг к другу.

Диэнна подозрительно смотрела на нее.

– А влюбиться в него тебе времени хватило?

– Да, – прошептала Тереза.

– Значит, рано или поздно вам придется принять решение, хотите вы этого или нет.

Тереза молчала.

– Я знаю, – наконец сказала она.

Диэнна положила руку ей на плечо.

– И что ты выберешь, если тебе придется выбирать между ним и Бостоном?

Тереза взвесила все «за» и «против».

– Не знаю, – тихо произнесла она и с мольбой посмотрела на подругу.

– Хочешь, я дам тебе совет? – спросила Диэнна.

Тереза кивнула.

Диэнна вывела ее за руку из ванной и тихо сказала:

– Помни одно: какое бы решение ты ни приняла, никогда не оглядывайся назад и ни о чем не жалей. Если ты уверена, что Гаррет даст тебе ту любовь, о которой ты всегда мечтала, ты должна сделать все, чтобы удержать его рядом с собой. Настоящая любовь – редкий дар, это самое лучшее, что может дать тебе жизнь.

– Но разве все это не относится и к нему? Разве он не должен идти на жертвы?

– Конечно, должен.

– Тогда я не понимаю, в чем заключается твой совет.

– В том, что ты должна решить эту проблему, а не избегать ее.

Прошло два месяца. Все оставалось по-прежнему, и стало ясно, что дальше так продолжаться не может.

С трудом выкраивая свободные дни в своем расписании, они смогли увидеться всего три раза. Сначала Тереза вырвалась на уик-энд в Вилмингтон, и они безвылазно просидели в доме Гаррета, только однажды покатавшись вечером на яхте. Потом Гаррет два раза прилетал в Бостон, но большую часть времени ему пришлось провести на матчах в соккер, болея за Кевина. К огромному облегчению Терезы, он не выказал по этому поводу ни малейшего неудовольствия.

– Честно говоря, я не знал, что игра в соккер – такое захватывающее зрелище, – сказал он ей после первого матча.

– Как ты можешь быть такой спокойной? – с упреком спросил он Терезу на следующей игре после особенно волнующего момента.

– Вот посмотришь две сотни матчей и перестанешь задавать мне подобные вопросы, – смеясь, ответила она.

Когда они были вдвоем, казалось, ничто в мире не имело значения, кроме их любви. Обычно Кевин уходил в эти дни ночевать к другу, оставляя их наедине. Они часами смеялись, и разговаривали, и занимались любовью, стараясь восполнить недели, проведенные врозь. Но ни один из них не решался завести разговор о будущем. Они жили от встречи до встречи, не загадывая, что будет дальше. Но они любили друг друга. Хотя бы это они знали наверняка.

Однако из-за невозможности видеться постоянно в их отношениях появилась трещина. Пока они были вместе, все шло хорошо; как только расставались, все становилось плохо. Гаррет переносил разлуку тяжелее. Первые несколько дней ему еще скрашивали воспоминания, но потом он впадал в депрессию и жил одной лишь надеждой на новую встречу.

Конечно, ему хотелось проводить с Терезой как можно больше времени. Теперь, с наступлением осени, ему было легче выбраться в Бостон. Сезон отпусков закончился, и в магазине почти не было покупателей. Он мог безболезненно оставить магазин на попечение Яна даже в отсутствие сезонных помощников. Зато Тереза была связана по рукам и ногам, и в первую очередь из-за Кевина. Гаррет был готов приезжать к ней чаще, но у нее просто не было для него свободного времени.

Конечно, он знал, что у людей бывают и более сложные ситуации. По рассказам отца выходило, что они с матерью иногда месяцами не могли даже поговорить. Они не виделись два года, когда Джеб служил в составе военного контингента в Корее, да и потом, когда креветочный бизнес в Северной Каролине замирал, он уходил с рыболовецкими судами в Южную Америку. Случалось, эти рейсы затягивались на многие месяцы, и тогда единственным способом общения для его родителей были письма, да и те доставлялись нечасто. У них с Терезой все намного проще, понимал Гаррет, но почему-то от этой мысли ему не становилось легче.

Он знал, что главная их проблема – расстояние, но не видел способа разрешить ее в обозримом будущем. Вопрос стоял ребром: или Тереза переезжает к нему, или он – к ней. Независимо от обстоятельств и отношения друг к другу вопрос все равно сводился к этой дилемме.

В глубине души Гаррет подозревал, что Терезу мучает тот же самый вопрос, но, так же как и он, она не решается заговорить об этом. Каждый из них опасался, что обсуждение проблемы приведет их к большим переменам.

Кому-то из них предстояло кардинально изменить свою жизнь. Но кому?

У него свое дело в Вилмингтоне; яхты и дайвинг – единственное, чем он может заработать на жизнь. К тому же для него это не только работа. Это образ жизни, с которым он не хотел расставаться. В Бостон можно наведываться, но это не дом. Гаррет даже представить себе не мог, как будет жить где-то, кроме Вилмингтона. А как же отец? Он с каждым годом стареет, и, хотя держится еще молодцом, здоровья у него не прибавляется, и, кроме сына, у него нет ни единой родной души.

С другой стороны, Тереза тоже прочно привязана к Бостону. Кевин не захочет бросать школу, где у него друзья, а Терезе, помимо друзей, придется оставить престижную работу в крупной газете. Она приложила столько усилий, пытаясь закрепиться на этом месте, что у него просто не хватит духу попросить ее уйти из «Бостон таймс». Что он может дать ей взамен?

Гаррет старался не думать об этом. Он думал только о своей любви к ней и надеялся, что, если им суждено быть вместе, все как-нибудь само собой устроится.

Но где-то подспудно у него зрела мысль, что проблема связана не только с разделявшим их расстоянием. Вернувшись домой после первого путешествия в Бостон, он увеличил фотографию Терезы, вставил в рамку и поместил на ночном столике напротив фотографии Кэтрин. Как только он это сделал, у него появилось чувство, что фотографии Терезы не место в его спальне. Через несколько дней он перевесил ее на стену, но это не помогло. Куда бы он ни помещал снимок Терезы, ему все время казалось, что Кэтрин со своей фотографии неотступно следит за соперницей. «Это абсурд», – говорил он себе, но дело кончилось тем, что он спрятал фотографию Терезы в ящик письменного стола и, взяв в руки фотографию Кэтрин, с тяжелым вздохом сел на кровать.

– У нас не было таких проблем, – прошептал он, погладив ее изображение. – У нас все было легко и понятно, правда?

Не дождавшись ответа, он выругал себя за глупость и достал фотографию Терезы.

Глядя на них обеих, он вдруг понял, отчего душа у него не на месте. Он любит Терезу – так сильно, что самому не верится, но… он по-прежнему любит Кэтрин…

А как можно любить двоих сразу?..

– Я не могу дождаться, когда увижу тебя снова, – сказал Гаррет.

Это случилось в середине ноября, за две недели до Дня благодарения. Тереза с Кевином собирались провести каникулы у родителей Терезы, но до этого она надеялась встретиться с Гарретом. Со времени их последней встречи прошел месяц.

– Я тоже, милый, – сказала она. – Ты обещал познакомить меня со своим отцом, не забыл?

– Он пригласил нас к себе на праздничный ужин в День благодарения. Кстати, он просил узнать, что ты любишь? Думаю, ему хочется произвести на тебя впечатление.

– Пусть не беспокоится: я ем абсолютно все.

– Это я ему уже говорил, но он все равно беспокоится.

– Почему?

– Потому что ты наша первая гостья за многие годы. Обычно мы проводим этот день вдвоем.

– Выходит, я нарушаю семейную традицию?

– Мы будем рады, если она прервется. К тому же не забывай: он сам это предложил.

– Как ты думаешь: я ему понравлюсь?

– Я в этом уверен на все сто.

Узнав, что приезжает Тереза, Джеб Блейк сделал то, чего никогда не делал раньше. Он пригласил уборщицу и попросил привести дом в порядок. Уборка заняла два дня, зато по истечении этих двух дней Джеб был уверен, что в его доме не осталось ни пылинки. Он также купил новую рубашку и галстук. Появившись из своей спальни в обновке, он заметил удивленный взгляд Гаррета.

– Ну, как я тебе? – спросил он.

– Прекрасно, только зачем галстук?

– Это не для тебя, я завяжу его на праздник.

Гаррет продолжал смотреть на отца и не удержался от кривой ухмылки:

– По-моему, я первый раз вижу тебя в галстуке.

– Я носил его и раньше, просто ты не замечал.

– Тебе совсем не обязательно встречать Терезу в галстуке.

– Дело вовсе не в ней, – строптиво ответил отец, – просто в этом году мне хочется одеться понаряднее.

– Ты волнуешься перед встречей с ней?

– Нет.

– Пап, тебе совсем не обязательно наряжаться к ее приезду. Ты понравишься ей в своей обычной одежде.

– Но это не значит, что я не могу принарядиться ради твоей подруги, правда?

– Нет, конечно.

– Тогда закончим на этом. Я показался тебе не для того, чтобы услышать твой совет. Я просто хотел узнать твое мнение, идут ли мне эти рубашка и галстук.

– Очень идут.

– Вот и хорошо.

Отец ушел в спальню, на ходу развязывая галстук. Гаррет сквозь приоткрытую дверь наблюдал за тем, как он снимает свое облачение, и не сразу расслышал, что отец обращается к нему.

– Что? – откликнулся он, очнувшись.

– Надеюсь, ты тоже наденешь галстук.

– Я собирался надеть джинсы с футболкой.

– Значит, тебе придется изменить свои планы. Я не хочу, чтобы Тереза подумала, будто я воспитал человека, который не знает, как следует одеваться на торжественный ужин.

За день до приезда Терезы Гаррет пришел к отцу помочь с приготовлениями. Он занялся стрижкой лужайки, а Джеб тем временем распаковал китайский сервиз, подаренный им с женой на свадьбу, и собственноручно помыл тарелки. Потом отыскал серебряные столовые приборы и вытащил из шкафа льняную скатерть. Он как раз засовывал ее в стиральную машину, когда вошел Гаррет.

– Постриг я твою лужайку, – сказал Гаррет, доставая из буфета стакан.

– В котором часу она прилетает? – спросил Джеб из своего угла.

Гаррет налил в стакан воды и бросил через плечо:

– Самолет приземляется около десяти. Значит, у тебя мы будем к одиннадцати.

– Тогда во сколько мне подавать индейку?

– Не знаю, пап.

Джеб вошел в кухню.

– А ты у нее не спрашивал?

– Нет, конечно. Кто же спрашивает гостей о таких вещах?

– И как же я узнаю, когда ставить индейку в духовку?

Гаррет отпил воды.

– Нас устроит любое время. Когда сочтешь нужным, тогда и поставишь.

– Может, мне следует позвонить ей и официально пригласить на обед?

– Думаю, в этом нет необходимости. Это же не какой-то грандиозный прием.

– Для тебя, может, и не грандиозный. А для меня это первая встреча с будущей невесткой, и я не хочу, чтобы вы потом потешались надо мной.

Гаррет выгнул бровь.

– Когда потом?

– Когда поженитесь.

– С чего ты взял, что мы поженимся?

– Ни с чего.

– Тогда зачем ты это сказал?

– Ну когда-нибудь ты ведь должен жениться.

Гаррет смотрел на отца.

– Но почему ты думаешь, что я женюсь именно на ней?

Джеб подмигнул ему:

– Не важно, что я думаю, – важно, что ты так разволновался.

Вечером, открывая дверь своего дома, Гаррет услышал трель телефонного звонка. Ворвавшись в дом, он схватил трубку.

– Гаррет? Почему ты так запыхался?

Он улыбнулся.

– Привет, Тереза. Я только что вошел. Услышал твой звонок, открывая дверь, и побежал к телефону. Мы с отцом целый день наводили лоск в его доме – он придает твоему визиту большое значение.

На другом конце провода повисла тягостная пауза.

– Насчет завтра, Гаррет… – сказала она наконец.

У него появилось недоброе предчувствие.

– Что насчет завтра?

Она замялась.

– Видишь ли, Гаррет… не знаю, как тебе сказать… боюсь, я не смогу прилететь завтра в Вилмингтон.

– Что-то случилось?

– Нет, все в порядке. Просто мне в последний момент сообщили о конференции, на которой я обязательно должна присутствовать.

– И что же это за конференция?

– Это связано с моей работой. – Снова повисла пауза. – Я знаю, это звучит ужасно, и мне совсем не хочется ехать на эту конференцию, но я не могу отказаться.

Он закрыл глаза.

– И чему она посвящена?

– На ней будут присутствовать главные редакторы изданий и ведущие журналисты. Конференция проходит в Далласе в этот уик-энд. Диэнна считает, что мне тоже необходимо там быть.

– Ты узнала об этом только что?

– Нет… то есть да. Вернее, я знала о конференции, но не думала, что мне придется туда ехать. Обычно на подобные мероприятия не приглашают редакторов моего уровня, но Диэнна подключила свои связи и раздобыла для меня приглашение. – Она колебалась. – Гаррет, мне в самом деле ужасно жаль, но это – грандиозное мероприятие и, возможно, мой единственный шанс.

Он молчал. Потом просто сказал:

– Я понимаю.

– Надеюсь, ты не сердишься на меня.

– Нет.

– Правда?

– Правда, – тусклым голосом ответил Гаррет.

– Ты передашь отцу мои извинения?

– Да, я скажу ему.

– Можно, я тебе позвоню из Далласа?

– Звони, если хочешь.

На следующий день они съели праздничный обед одни. Джеб изо всех сил старался сделать вид, что ничего особенного не случилось.

– Если все так, как она говорит, – сказал он, – это действительно уважительная причина. Она не может отставить работу на второй план. У нее сын, и она должна его обеспечивать. И потом – это всего лишь на пару дней; не стоит переживать из-за такой чепухи.