Электронная библиотека » Николай Федоренко » » онлайн чтение - страница 21

Текст книги "Японские записи"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 19:08


Автор книги: Николай Федоренко


Жанр: Документальная литература, Публицистика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Карликовые гиганты

Большим своеобразием японского быта является широкое декоративное применение карликовых деревьев и многолетних растений. Особенность этих растений состоит в том, что они часто бывают самых необыкновенных форм и конфигураций, представляют собой причудливое сплетение кривых, извивающихся ветвей. Иногда это получается естественным путем, но часто это достигается искусственно, намеренным вмешательством человека, заставляющего растение принимать самые необычные очертания. Люди неизменно стремятся «усовершенствовать», «улучшить» живую природу, подчинить растительный мир своей воле и фантазии. Именно таким вмешательством человека объясняется многообразие самых неожиданных, причудливых форм растений то в виде плетенеобразной решетки, то в виде правильного круга или квадрата, то в виде тонко сплетенного витого шара и т. д. и т. п.

Это – особое искусство, имеющее свое специальное наименование: «уэки». Дословный перевод – «древонасаждение» – совершенно не передает особенности этого понятия. Разумеется, японцы знают «древонасаждение», то есть искусственное разведение леса, но для этого у них существует термин «секурин», собственно – «лесонасаждение». Слово же «уэки» значит нечто другое.

Для японца дерево растет стихийно. Если же его растит человек, это – дерево не природное, оно сделано человеком. А то, что делает человек, есть искусство; или, во всяком случае, может быть искусством. К тому же между «мастерством» и «искусством» – грань трудноразличимая. Поэтому «выращивание деревьев» (растений) есть и мастерство и искусство. Из этого вытекает его подчинение эстетическим устремлениям человека. Вдохновляется художник-растениевод действительностью – и его творческим трудом создается «двухсотлетняя сосна» – точно такая, какой она бывает в природе: со скрюченными от старости «руками», «пальцами», с искривленным, сгорбленным станом, вся замшелая, седая. Только – в горшке, миниатюрная. Вдохновляется художник-растениевод фантазией – и рождается сосна с самыми причудливыми очертаниями, каких в природе не бывает, какие грезятся художнику-мечтателю. Тоже миниатюрная. Словом, и в этом искусстве, как и во всяком другом, есть «реализм», «романтика», «импрессионизм», «конструктивизм», «экспрессионизм» – вплоть до «супрематизма». Карликовые деревья и растения держатся в помещении в специальных кадках, в нарядных черепичных, глазурованных, разноцветных цветочницах, форма и очертания которых сообразуются с рисунком растения, гармонируя с ним, образуя вместе законченную композицию, своего рода единый ансамбль.

Особенно широкое распространение получили такие растения, как стелющаяся сосна, ветви которой часто причудливо изогнуты и переплетены; стройный и изящный кипарис, низкорослая черная сосна, напоминающая своим видом многовековую, древнюю сосну; многообразные пальмы, пробковый дуб, кактусы, столетники, пятицветная гортензия, «тысячелетний лотос».

Японскими садоводами и натуралистами создана интересная литература, в которой обобщен опыт разведения живых цветов и растений. Неустанные поиски новых разновидностей цветов дают японцам самые неописуемые по краскам сочетания и рисунки цветов и декоративных растений, главным образом тропического пояса. Японцы, например, добились успеха в выращивании розы зеленоватого оттенка, получили розу синеватого оттенка и т. п.

Живые цветы и декоративные растения являются составной частью быта японцев, представляют неотъемлемый элемент их эстетической потребности, радости. У японского народа существуют давние традиции и обычаи преподносить цветы по различным поводам и случаям. Это – выражение внимания, знак уважения и дружбы. Яркие цветы служат проявлением радостных, оптимистических, торжественных чувств. Желтый цвет, однако, не является у японцев символом разлуки, печали или измены, как у европейских народов, а считается одним из излюбленных и распространенных. Белый цвет означает в Японии печаль, горе, траур. Лишь в последние годы в Японии, под влиянием европейской традиции, в знак траура стали носить черный костюм, черное кимоно.

Живые цветы и декоративные растения в очень широких масштабах служат украшением не только жилого помещения, очага японцев, но и учреждений, рабочих помещений, улиц, скверов, площадей. Часто цветы можно увидеть в вагонах железнодорожных поездов, самолетах, автомобилях.

Искусство аранжировки

С большим искусством и вкусом украшаются японцами их дом, жилище, места работы и отдыха. В Японии есть слово «икэбана». Самый элементарный толковый словарь языка дает следующее пояснение: «Икэбана – искусство ставить цветы и ветки в сосуды для цветов». Особое умение состоит в том, чтобы найти верное место для цветов и декоративных растений, подобрать неповторяющееся сочетание оттенков и рисунков различных цветов, выбрать соответствующую вазу или цветочницу. Это скорее не вазы и цветочницы, а «сосуды для цветов». Это может быть бронзовая чаша, вся орнаментированная, на резной, фигурной деревянной подставке; может быть медный – различной формы – кувшин или треножный сосуд; может быть срезанное коленце бамбука, полое внутри, но с перемычкой, что дает возможность наливать в него воду, может быть плетенка, корзиночка – разных форм, из тонких пластинок бамбука, из пропитанных темным (вишневым, коричневым, черным) составом лент из дерева. И реже всего – стеклянная ваза… Впрочем, теперь в Японии можно иногда встретить вазы из пластмассы… Впрочем, как не без горечи замечают японцы, падению вкуса вообще предела не бывает…

В области искусства декорирования живыми цветами существуют определенные художественные принципы, своеобразная эстетика, нормы прекрасного. Оно имеет свои школы и течения, весьма отличающиеся друг от друга своими принципами и приемами. Знающий тайны этого искусства тотчас, при первом же взгляде на то, как поставлены цветы и ветки, скажет, к какой школе или направлению относится автор этого украшения. Цветы и растения располагаются в определенном обрамлении и окружении. Чаще всего цветы можно встретить по одному-два в вазе, а не в виде больших букетов. Тем более редко встречаются букеты цветов на столе или в залах. Японцы считают, что один или два живых цветка на оригинальных стеблях с листьями, в соответствующей обстановке, с эстетической точки зрения могут выражать больше, чем несколько или даже целый букет цветов. Вообще эти соединения цветов и веток, а нередко только веток, далеки от наших букетов. И по виду, и по идее, и по функциям в быту, в жизни человека. Характерно, что каждый цветок или веточка, на взгляд японцев, должны иметь определенное значение. Здесь – целая философия. Часто, например, высокая веточка означает небосвод, средняя – человека, а самая низкая – землю. Такое соединение трех веток или одну ветку с особо расположенными отростками именуют «триадой»: «небо, земля, человек», имеющей свои глубокие корни в духовной жизни народа, в его философии. Эта знаменитая триада восходит к древнейшей сокровищнице мудрости, упоминавшемуся нами ранее канону «Ицзин» – «Книге перемен», самому удивительному трактату китайской древности. Возникновение первоначального текста «Ицзина», как об этом свидетельствуют научные источники, восходит к XI–VII векам до н. э. Ее основные положения складывались на опыте древних прорицателей. В процессе своего формирования «Книга перемен», отобразившая систему взглядов, определенное мировоззрение своей эпохи, обрастала многочисленными комментариями и толкованиями, приобретала философское значение, а затем превратилась в конфуцианский канон этико-политического характера. Главная мысль, которой проникнута «Книга перемен», утверждает принцип изменчивости всего существующего, всех вещей и явлений, первоисточниками которых выступают земля и небо. При этом сам процесс непрерывно происходящих изменений объясняется как вечная коллизия, столкновение и взаимодействие противоположных сил, космических сил: «Ян» – света и «Инь» – тьмы.

«Книга перемен» породила огромную литературу с множеством различных точек зрения на этот памятник, пленяющий своею мудростью и загадочностью.

Одним из наиболее интересных трудов, созданных в связи с «Ицзином», является трактат неизвестных авторов под названием «Си цы чжуань», относящийся к V–III векам до н. э. В нем делается серьезная попытка аналитического подхода к содержанию «Книги перемен», философского ее осмысления. Именно в этом трактате получает свое толкование знаменитая триада: «Небо – вверху, земля – внизу, между ними – человек». Три начала бытия, три его ипостаси, три мира, три сферы жизни – равноценные, равнозначные. Они – в вечном единстве, и в то же время каждый из них – сам по себе. Они – нераздельны и в то же время – неслиянны. Вот о чем говорит эта незатейливая ветка, если отростки на ней расположены так, как нужно, осмысленно. Здесь философия и эстетика.

Пусть современный обыватель и ничего не знает о «Книге перемен» или трактате «Си цы чжуань», кроме названия; пусть он даже воспринимает это название в аспекте соответствующих иероглифических знаков, которые он видит на вывесках оракулов, – все равно, смутная идея триады бытия, жизни живет в нем, вмещена в его сознание веками. Так на родине «Си цы чжуань» – в Китае, так и в Японии и в Корее.

Иногда цветы выставляются на изящной подставке на фоне стены определенного цвета. Нередко также можно увидеть живые цветы и декоративные растения рядом с предметами старины, произведениями искусства и ремесла, каллиграфическими свитками или художественными панно, расписными экранами. Характерно, что эти предметы, которые высоко ценятся и почитаются в Японии, как правило, бывают небольших размеров и отличаются филигранной тонкостью, художественностью мастерства. Миниатюрность – характерная черта эстетического вкуса японцев. Собственно, не столько, быть может, миниатюрность как таковая, а то, что скрывается, содержится в ней: стремление к предельной экономности формы при полноте образа, всех его деталей. Несомненно, что искусство применения живых цветов в декоративных целях, как и каллиграфическая живопись, образы национального зодчества, имеет определенное воздействие на духовную жизнь японского народа, обогащая и облагораживая эстетический вкус человека, воспитывая в нем любовь к истинной красоте искусства, расширяя возможности его любования прекрасным в жизни и искусстве, в многообразных формах его проявления.

Асимметрия и многообразие

Разумеется, у японцев свои взгляды на вещи, их художественные формы, своя точка зрения на эстетическую ценность, свое ощущение прекрасного, свое понимание законов красоты и ее проявления в жизни и искусстве. По мнению японцев, например, симметрия, понимаемая обычно как гармония и соразмерность, как закономерное расположение точек или частей предмета в пространстве, когда одна половина является как бы зеркальным отражением другой, способна вызывать эстетический интерес лишь в том случае, если такая симметрия просматривается или может быть найдена не в ординарном и простом, а в необычном, иррегулярном, то есть неправильном, незакономерном, не подчиненном определенному порядку вещей и явлений. Такое понимание японцами симметрии наблюдается во многом, можно сказать, во всем: в расстановке и подборе цветов, декоративном оформлении жилища, помещения и т. д. и т. п.

Здесь следует напомнить, что главное при постройке японского дома – архитектурное решение пространства плюс расположение плоскостей и контуров. Нам приходилось видеть превосходные образцы осуществления этих принципов эстетики жилища. Правда, эта практика далеко еще не носит повсеместного, массового характера, хотя каждый к этому и стремится.

Аналогичная картина наблюдается и в манере оформления японцами пищи, различных блюд и в сервировке стола. Если у европейцев, как правило, принято подавать столовый или чайный сервиз, в котором существует определенное единообразие в подборе блюд, тарелок, чашек и т. п., поскольку единообразие столовой посуды обычно входит в понятие о красоте вещей как один из важнейших элементов, то на японском столе такого единообразия, унификации не наблюдается. Напротив, здесь можно заметить обратную картину: блюда различной расцветки и выработки, тарелки неодинаковых очертаний и сортов. Причем такое смешение и разнобой, отсутствие единой нормы не только не претят вкусу японцев, но рассматриваются ими как наиболее отвечающие эстетическому чувству, как многообразное и колоритное проявление гармонии форм и линий, создающих своеобразный художественный порядок, свои особые соразмерности, необыкновенные пропорции. Материал, форма, расцветка посуды – все должно отвечать характеру пищи, которая на этой посуде подается, а также формам, в которых эта пища размещена в посудине.

Дерево или растение, которое выросло высоким и прямым с ветвями или листьями, расходящимися в четырех направлениях ординарно или пышно, считается обычно хорошим и красивым по своей форме. Однако с точки зрения цветочного украшения предпочтение отдается не прямому и ровному, а изогнутому и скрюченному дереву с одной или двумя оторванными ветками, с частью удаленных листьев, и хотя в этом случае как бы нарушена форма его видимого баланса, а его очертания могут сперва показаться несколько неприятными на вид, это, однако, считается интересным и даже красивым.

В каждом японском доме, в одной из комнат, где обычно принимаются гости, устраивается так называемая «токонома», нечто вроде ниши или алькова. Токонома считается самым главным и почетным местом в доме. Тем не менее место для токонома отводится не во фронтальной части комнаты, обращенной во двор или сад, а где-либо в углу, чтобы две ее колонны или опоры, одна угловатая, а другая круглая, были обращены друг к другу. По мнению некоторых японских литературных источников, эта приверженность японцев к иррегулярностям и асимметрии, к «неправильным пропорциям» или «неправильности форм» порождена их «привязанностью к живой природе, их особой близостью с ней». Сторонники этой точки зрения стремятся найти объяснение некоторых особенностей эстетических взглядов японцев в том, что их формирование обусловлено своеобразием внешней окружающей обстановки, самобытностью условий естественной, живой природы. Многочисленные и едва ли не повсеместные горные образования, живописные долины и предгорья, бесконечная береговая линия с ее кружевными изгибами, поворотами, изломами, извивающиеся ленты горных рек – все это создает большое многообразие в мире живой природы, многосложную самобытную флору. Так, например, японскими авторами отмечается, что в узких долинах или степных местах, где для растений нет безопасных условий, где они постоянно подвержены разрушительному воздействию стихийных сил природы – свирепым морским ветрам, тайфунам, грозовым ливням и т. п., деревья растут не прямыми и стройными, а низкими, приземистыми, имеющими причудливо изогнутую форму, со скрюченными, как запутанная проволока, отростками и ветвями. Подобные очертания и вид японских деревьев и растений для непривычного глаза кажутся неприятными, уродливыми, неестественными, но для тех, кто вырос и каждодневно соприкасается с растительным миром родного края, – для самих японцев такая необычность форм, неправильность линий, иррегулярность представляются наиболее интересными, подлинно красивыми. И напротив, нередко случается, что растение правильных форм и линий считается простой ординарностью и интереса не вызывает. Здесь, разумеется, многое определяется субъективными особенностями людей, по-разному относящихся к вещам и явлениям, видящих их по-своему, неодинаково, находящих новые интересные стороны предмета; у таких людей есть свое индивидуальное видение действительности, свое восприятие рассматриваемой вещи. Несомненно все же, что происхождение указанных особенностей художественных вкусов у японцев обусловлено не какими-либо умозрительными соображениями, не порывами фантазии, а своеобразием существующей реальности, многообразием и богатством форм живой природы, самой жизнью.

Было бы, однако, серьезной ошибкой утверждать, будто эстетическими принципами японского декоративного искусства отрицается красота симметрии, правильных форм, пропорции и признается лишь художественная ценность необычных, причудливых форм. Дело здесь вовсе не сводится к тому, что одно противопоставляется другому или одно исключает другое. Напротив, в действительности наблюдается существование многообразных художественных вкусов, возникновение и формирование которых обусловливается многосложностью явлений самой жизни. Японские источники отмечают, что формы правильной симметрии и пропорций играли в японском декоративном искусстве ведущую роль в дни далекого прошлого, приблизительно в период 1400—1600 гг. Что касается современного японского искусства цветочного украшения, то среди многочисленных направлений и школ преобладают в основном два течения, из которых одно отдает предпочтение красоте иррегулярных форм, а другое занимает промежуточное положение между искусством правильных и неправильных пропорций.

Токонома – художественный фокус

Во время одной из встреч на большой выставке живых цветов наши японские собеседники рассказали нам о наиболее популярных стилях в искусстве аранжировки живых цветов. Одно из направлений – они называли его «корю» – древний стиль. Он характеризуется строгостью вкуса, классической простотой, скромностью. Этот стиль не допускает никаких излишеств, диссонансов, кричащих контрастов. Другой стиль известен под названием «икэнобо» и отличается пышностью, вычурностью, фантазией. Существует также стиль своеобразного экспрессионизма. Вместо цветов приверженцы этого направления выставляют, например, грубое бревно или полено с каким-нибудь торчащим отростком или веткой. Цветов здесь уже нет. Они лишь подразумеваются, должны быть предметом воображения, хотя главной идеей искусства аранжировки живых цветов являются именно живые цветы, которые выставляются самостоятельно или в сочетании с другими предметами образуют определенную художественную композицию.

Итак, токонома, как наиболее почетное место в каждом японском доме, предназначается для того, чтобы именно здесь, а не на стенах комнаты поместить художественную картину или свиток каллиграфической живописи, поставить красивую вазу, расположить предметы старины или антикварные вещи, украсить это место живыми цветами или растениями. Токонома – зрительный фокус комнаты. Сюда должно быть обращено внимание всех – гостей и хозяев. Именно этим объясняется то, что стены японской комнаты, в отличие от европейского дома, как правило, не имеют каких-либо украшений, цвет стен и всей комнаты, которая вообще выглядит весьма просто, не бывает ярким, в комнате нет никакой мебели или предметов, которые могли бы отвлекать внимание людей от главного зрительного центра – токонома, олицетворяющего эстетический вкус хозяина дома, выражающего его художественные взгляды, в известном смысле мир его личных духовных идеалов. В японских источниках отмечается, однако, что первоначально токонома предназначался не для художественно-эстетических целей, но для отправления религиозного обряда. Место токонома служило фактически семейным алтарем, где ранее помещалось изображение Будды с цветами и благовонными курениями, а еще раньше – алтарь синтоистских божеств, табличка с именами предков, так называемая «камидана» (теперь камидана, где она бывает, чаще отделена от токонома), и каждое утро и вечер вся семья совершала моление. Такова метаморфоза данного предмета, таково изменение, которое претерпело своеобразие токонома.

Декоративное искусство в Японии помимо многообразных живых цветов часто применяет простые ветви деревьев, ветви с плодами, но без цветов или даже сухие ветви, дикие и сорные травы. Причина этого, по утверждению японских искусствоведов, в частности автора ряда работ Иссотэн Нисигава, заключается в том, что в Японии больший акцент делается на формах природы и жизни, чем на их цвете и красках. При этом подчеркивается, что уже с давних пор японцы научились видеть больше красивого в очертании или форме цветов, чем в их окраске. Быть может, объясняется это тем, что в Японии все же меньше живых цветов, ярких и красочных, чем, например, в странах знойного тропического пояса. Но даже такие заморские цветы, как розы и лилии, японцы предпочитают видеть в их натуральном обрамлении – с листьями и длинными стеблями, а не коротко обрезанными и с немногими листочками, как это часто можно встретить в европейских странах.

Объясняя происхождение у японцев специфического искусства живых цветов, Нисигава отмечает, в частности, особую приверженность японского народа к живой природе, естественной флоре. Отношение японцев к природе он сравнивает с их отношением к близким, к их согражданам, и естественная красота природы способна их взволновать и трогать так же, как благородные поступки и поведение людей. Такая непосредственность отношения японцев к природе, поясняет автор, проистекает, возможно, из условий изумительной и живописной природы японских островов, очарованием которой проникнуто все живое на земле.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации