Текст книги "Рейс на Катар (сборник)"

Нежин, засунув руки в карманы пальто, наблюдал за происходящим невдалеке от выхода. Он искал глазами того, кто, по его мнению, мог бы сойти за Константина Нечаева.

Тем временем за кафедру взошел тучный господин средних лет. Среди остальных он выделялся возрастом: большинство здешней публики составляла молодежь. Тучный господин откашлялся, после чего монотонным голосом приступил к чтению отрывка из недавно сочиненного рассказа. Слова лились бессмысленным потоком из его большого рта с пухлыми губами: «Штукатур не отрывался от своего занятия он не обращал на нее внимания луна освещала задний двор дома не хуже любого фонаря». Наконец кто-то не выдержал: «Потемкин, про фонарь же было в прошлый раз!»

Еще кто-то не сдержался и прыснул. Смешок поддержала девушка в коротком голубом платье. Потемкин решил продолжить, но местный остряк демонстративно громко зевнул и зал взорвался хохотом.

– На этом заканчивается четвертая глава, – резюмировал Потемкин, стуча пальцем по тонкой тетрадочке перед собой, – в следующий раз…

– В следующий раз будет пятая, заключительная, на страницу, – оборвал его лысеющий молодой человек у столика с лимонадом.

– Хорошо если бы все закончилось на этой! – выкрикнул слушатель из глубины зала.

Покрасневший Потемкин закрыл тетрадь и, не поднимая глаз, сошел со сцены. Тем не менее раздались подбадривающие аплодисменты, кто-то дружески похлопал сочинителя по спине. Потемкин многозначительно улыбнулся в ответ и уселся на табурет у стены. Как выяснилось позднее, в свои сорок семь он начал работать над первым произведением, уволившись с должности главного бухгалтера, чтобы ничто не отвлекало от написания книги. Ходили слухи, что из-за этого от него ушла жена.

После Потемкина было еще несколько выступающих: болезненно худой юноша с безжизненными стихами о любви, молодой человек, зачитавший отрывок из повести с довольно-таки захватывающим сюжетом. Но больше всего Нежину запомнилась та самая девушка в голубом коротком платье, Анна Штокманн, прочитавшая прекрасные строки своего эссе о потерянном детстве и безнадежно утекающем времени. По окончании ее выступления растрогавшийся зал разразился рукоплесканиями. Мужчина в рубашке с короткими рукавами преподнес Анне огромный букет цветов.

Больше всего растрогалась от всего этого она сама, стоя за кафедрой и едва сдерживая внезапно подступившие слезы. Полтора года тому назад Анна потеряла обоих родителей, которые разбились в авиакатастрофе на обратном пути в Рошаль. Старики прилетали отпраздновать ее двадцатисемилетие.

Начался перерыв. Кто-то ринулся в сторону стола с лимонадом и бутербродами, кто-то рисковый вышел перекурить на улицу. За окнами стало совсем темно и громыхало, вспышки молнии время от времени рассекали густой мрак грозового неба. Нежин опустил в рот ломтик обветренного сыра и посмотрел на часы: начало восьмого. Слева от него в носовой платок шумно сморкался Потемкин. Нежин решил воспользоваться случаем.

– Скажите, – обратился он к чудаку, – должно быть, Нечаев выступал в самом начале? Дело в том, что я немного опоздал…

– Нечаев? Нет, он еще даже не подъехал, – Потемкин поднял на него грустные голубые глаза и улыбнулся. – Не терпится поскорее его увидеть, так?

– В общем, да, так, – без тени лукавства ответил Нежин.

– Этот перерыв как раз ради него и сделан. Нечаев задерживается. Большинство здесь присутствующих собрались исключительно ради того, чтобы увидеть Нечаева, а если благоприятно сойдутся звезды, то еще и услышать.

– В этом не приходится сомневаться! Я как раз недавно прочитал «Героя Мадрида» и…

– «Юпитера», – кивая, закончил за него Потемкин. – Да, потрясающие повести! Не то что мое кошмарное сочинительство, – он снова опустил глаза в пол.

– Ну что вы! Вы выступили совсем даже неплохо, – соврал Нежин в попытке приободрить вновь раскисшего Потемкина.

– Выступил – возможно. Хотя вряд ли, сами слышали, как потешался зал. Но моя писанина точно никуда не годится.

– Ну, у вас все еще впереди! Ведь, как я понимаю, это все-таки ваш первый подобный опыт, – бросил Нежин, мгновением позже осознав, какую несет чушь.

Потемкин расхохотался до слез:

– Впереди… Ну вы сказали тоже! Мне сорок семь! А в декабре исполнится сорок восемь. Дай бог, если я вообще закончу когда-нибудь «Весенний шепот»! Я ведь хочу его еще и опубликовать, на свои сбережения, разумеется. Хотя бы просто для того, чтобы поставить книгу на полку и любоваться своей фамилией и инициалами на корешке, понимаете, о чем я?

Нежин прекрасно понимал.

– Знаете, а я однажды точно так же издал свой сборник коротких рассказов, – начал было он, но вовремя остановился. От мысли, что судьба свела его с таким же, как он, неудачником, Нежин на мгновение ощутил себя Потемкиным – жалким бедолагой со свисающим над поясом брюхом, поедающим бутерброд с колбасой, обильно сдобренный толстой прослойкой маргарина. Было нечто катастрофическое в том факте, что их с Потемкиным могло что-то объединять.

– Говорят, сейчас Нечаев работает над новым романом, – пропустив мимо ушей слова Нежина, добавил толстяк.

– Да, это действительно очень интересно, – откуда-то с другой планеты отозвался Нежин.

Потемкин одобрительно кивнул и отправил в рот очередной бутерброд.

Перерыв подходил к концу. Часть присутствующих уже расселась по своим местам, кто-то еще вполголоса переговаривался. Очередной бородатый талант взошел за кафедру и, откашлявшись, приступил к чтению стихов.

С улицы послышался звук паркуемого автомобиля. Заскучавшая публика заметно оживилась. Входная деревянная дверь, чуть скрипнув, отворилась, и в помещение вошел невысокого роста молодой человек в дафлкоте в сопровождении другого – долговязого, с зонтом. Несмотря на то что оба старались как можно незаметнее расположиться на свободных местах прямо у входной двери, внимание всей публики было обращено на них. Одни перешептывались, с любопытством разглядывая только что прибывших, другие просто улыбались им, третьи протискивались к двери, чтобы поприветствовать или пожать вошедшим руку. Бесцеремонно прерванный бородач, поймав одобрительный взгляд Нечаева, заметно воодушевился и продолжил свое выступление после затянувшейся паузы. Нечаев, скрестив на груди руки, с неподдельным интересом слушал его, изредка перешептываясь со своим спутником. Стоявший неподалеку Нежин не отрывал от них глаз.

Нечаев выглядел очень молодо. На вид ему можно было бы дать не больше двадцати. Его лицо обладало тонкими приятными чертами, немного женственными. Острый подбородок с едва заметной ямочкой, красные пухлые губы; на задорно приподнятом носу красовалась россыпь веснушек, добрые зеленые глаза были немного прищурены и пытливо следили за происходящим. Пшеничные завитки негустой шевелюры мягко касались высокого бледного лба. Казалось, что Нечаев не сидит на жестком неудобном табурете, а парит над присутствующими в воздухе, с умилением наблюдая за ними. В отличие от Нечаева, его спутник совсем не располагал к себе. Длинный и сутулый, он, сгорбившись, сидел рядом, сложа руки на коленях.

Черные глаза, не мигая, отрешенно смотрели по сторонам сквозь людей и предметы. Продолговатое вытянутое лицо с длинным носом и впалыми щеками не выдавало совершенно никаких эмоций.

Бородач закончил и сошел со сцены. Внимание гостей теперь целиком было приковано к Нечаеву. Из зала послышалось:

– Костя, просим! Просим!

И под последовавшие за этим аплодисменты, которые производили не менее тридцати пар рук, Нечаев, что-то шепнув на ухо своему товарищу, по-прежнему улыбаясь, встал со своего места и проследовал к небольшой круглой сцене. В руках он держал потрепанный блокнот.

«Совсем как у меня» – подумал Нежин и машинально засунул руку в карман пальто, ожидая нащупать там свой.

Зал смолк. Нечаев начал:

– Друзья! Прежде всего хочу извиниться перед вами за опоздание! Сказать по правде, сегодня у меня совсем не было желания выходить на эту площадку, становиться за этот деревянный ящик, – он постучал по кафедре, – и выступать. Сегодня я хотел быть простым слушателем, таким, как большинство из вас. Хотя могу с уверенностью заявить, что внутри каждого, кто здесь присутствует, живет художник. Будь иначе, вряд ли бы вы сюда пришли, – он посмотрел на почти опустевший столик с закусками и вдруг рассмеялся: – Думаю, простой обыватель предпочел бы хорошо прожаренный кусок свинины этим диетическим закускам!

Зал загудел в ответ. Один лишь долговязый сопровождающий по-прежнему сидел на своем табурете, не выдавая эмоций ни единым мускулом лица. Он не сводил черных немигающих глаз с Нечаева.

«Прямо как две зловещие черные дыры, поглощающие материю», – подумал Нежин и ощутил, как по загривку пробежал холодок. Нежин поспешил перевести взгляд обратно на Нечаева. А тот тем временем продолжал:

– Но так как сейчас мне выпала честь стоять перед вами, – он подмигнул кому-то у окна, – я хотел бы воспользоваться случаем и прочесть одно стихотворение. Сразу скажу: оно не мое, но одного моего хорошего друга, который погиб два года назад.

Он откашлялся, открыл нужную страницу своего блокнотика и приступил к чтению. Совсем обычные, казалось бы, слова, слетали с уст Нечаева таинственными бархатными бабочками:

 
Тротуар, замок, калитка,
старый город.
Две визитки —
места нет, опять темно,
холодает —
все равно…
 

Нежин не следил за размером, расстановкой слов, ударениями или последовательностью мысли. На все это ему было решительно наплевать. Единственным, что сейчас его волновало и приводило в трепет, было звучание нечаевского голоса, его тембр, паузы, интонации, то, какие движения совершали его по-детски припухлые яркие губы.

 
Но минуту я стою.
Слышу ветер, звук чугунный
прорывается сквозь мглу.
Вдруг внезапно показалось:
Будто тень,
но нет, я лгу.
 

Нечаев закончил и закрыл блокнот. Поблагодарив слушателей, он под громкие овации спустился вниз и занял свое место.

На этом мероприятие можно было считать оконченным, хотя после Нечаева выступили еще два или три человека. Часы показывали девять вечера. Гости зевали, пора было расходиться по домам.

Гости начали разбирать свои разноцветные зонты и проталкиваться к выходу. Некоторые, несмотря на непогоду, были довольно легко одеты, например Потемкин – в свободном сером плаще без капюшона. Не дожидаясь давки, он одним из первых, пригнув голову, протиснулся в узкий дверной проем и растворился в темноте. Зал пустел довольно быстро. Несколько припозднившихся зевак, делясь впечатлениями, курили у окна. Молодой человек в водолазке протирал стол от крошек и липких следов из-под стаканчиков. Женщина средних лет, вероятно, его мать, помогала. Она переворачивала и ставила друг на друга стулья и табуреты.

Нечаев в компании сотоварища покидал актовый зал среди последних. Карауливший снаружи у выхода Нежин нагнал их уже у автомобиля.

– Подождите минутку! Прошу вас! – окликнул их Нежин, подбегая к автомобилю.

Нечаев, готовившийся занять место водителя, обернулся в сторону подбежавшего широкоплечего чудака. В тусклом свете уличного фонаря Нечаев приподнял правую бровь и вопросительно посмотрел на Нежина. Его товарищ уселся в салон на пассажирское кресло позади водительского.

– Мое имя Борис. Борис Нежин, – представился чудак, протягивая руку Нечаеву.

– Очень приятно! Я Нечаев, – юноша подал руку для взаимного рукопожатия, продолжая все с тем же любопытством разглядывать незнакомца.

– Вижу, как вы на меня смотрите, – улыбнулся ему Нежин. – Скажу сразу: я представляю местное издательство и хотел бы обсудить с вами перспективы сотрудничества.

– Простите, мне это не очень интересно, – Нечаев еле заметно нахмурил брови. – Знаете, иногда поступают подобного рода предложения, но я всегда отказываюсь. Боюсь, что буду вынужден отказать и вам. Извините.

– Но ведь вы даже не знаете условий, которые я хочу вам предложить, – на лице Нежина заиграла обезоруживающая улыбка.

– Попробую угадать: я получаю разовый гонорар, вы печатаете и продаете книгу. Все верно, – он смотрел Нежину прямо в глаза, – или я забыл что-то еще?

– Именно это вам обещали в случае вашего согласия на издание «Героя Мадрида» и «Юпитера»? – подловил его Нежин.

– Ха! Признаюсь честно – именно так! – лицо Нечаева наконец-то озарила улыбка. – Две эти повести так и не изданы, но что самое печальное, я лишился авторских прав на них. То есть по сути остался ни с чем.

– То есть как? – удивился Нежин.

– Это долгая история, и я бы не хотел вспоминать о ней. Не удивлюсь, если в скором времени повести выйдут за авторством какого-нибудь бездаря. Наверное, зря я тогда не согласился. На предложенный жалкий гонорар смог хотя бы отремонтировать эту рухлядь, – он похлопал рукой по крыше старенького автомобиля.

– Поверьте, условия моего предложения совсем иные. И никакого обмана.

– Обман всегда вокруг нас, – резко перебил его Нечаев. – Что, если не корысть, заложено в основе вашего предложения? А эти два понятия всюду следуют парой.

– Тем не менее хотелось бы договориться с вами о встрече, если, конечно, это возможно, для того чтобы развеять ваши опасения и изложить все детали. Прежде чем давать окончательный ответ, прошу вас, выслушайте меня.

– Хорошо… хорошо… Я думаю, можно назначить на воскресенье. Правда, я пока до конца не уверен. Так что, может быть, лучше было бы…

– Воскресенье! Что же, отлично! Вот, держите, – Нежин протянул ему глянцевую визитку со своими координатами, – здесь вы найдете все, что нужно: мой адрес и телефон… рабочий. Правда, с другой стороны есть и домашний, я всегда пишу его на обороте карандашом. Так, на всякий случай.

Нечаев покрутил визитку между пальцев и, не взглянув на нее, убрал в карман брюк. На мгновение повисла неловкая пауза. Нечаев внимательно всматривался в своего собеседника.

– Меня, кажется, уже совсем заждались, – он заглянул через лобовое стекло в салон автомобиля.

– Тогда до встречи! – Нежин протянул руку.

– Да, до встречи!

Его небольшая, слегка влажная ладонь была тепла и податлива. Нежин понял, что не хочет ее выпускать.

– Эгей! Чуть-чуть полегче! А то мне нечем будет писать очередной шедевр! – Нечаев, смеясь, влез за руль и захлопнул за собой дверцу. Из-под капота послышалось приятное урчание двигателя. Автомобиль тронулся и мгновение спустя растворился в вечерней мгле. Нежин пошевелил пальцами правой руки. Ладонь, казалось, еще не утратила ощущения недавнего волнующего соприкосновения. Ему вдруг стало досадно оттого, что он не распробовал, а потому и не испытал этого во время их первого рукопожатия.

Мелкий моросящий дождик сошел на нет. Лишь пронизывающий холодом ветер все никак не мог успокоиться и продолжал мотать из стороны в сторону едва различимые призрачные силуэты голых деревьев. Изо рта шел пар. Казалось, вот-вот первые снежинки упадут на влажный тротуар. Но до первого снега было еще далеко.

6

Телефонный звонок раздался поздно вечером в воскресенье, когда потерявший уже всякую надежду Нежин задремал над измятыми страницами «Героя Мадрида». Поскользнувшись на мокром кафеле в прихожей, он чуть было не растянулся на полу и лишь чудом сумел удержать равновесие.

– Да? Слушаю вас, – проговорил он сонно в телефонную трубку.

– Але! Але! Это Костя… – послышалось на том конце провода.

– Костя?

– Да! Костя Нечаев. Помните, мы познакомились с вами в пятницу? На встрече, посвященной столетию Фарле. Ну, припоминаете?

– Ах да, конечно!

– Простите, должно быть, я вас разбудил! – извинился голос в телефонной трубке. – Мы хотели договориться с вами о встрече. К сожалению, я освобожусь не раньше вторника.

– Вторник меня вполне устроит, – отозвался Нежин. – Скажите, во сколько и где вам будет удобно?

– В семь часов в «Астории». Знаете, где это?

– Кажется да, – напряг память Нежин, – если не ошибаюсь, это небольшой ресторанчик при одноименной гостинице?

– Да-да, все верно. Его атмосфера как раз располагает к деловой беседе, вы так не считаете? – засмеялся Нечаев.

– Вполне! – улыбнувшись своему невидимому собеседнику, согласился Нежин.

– Тогда до вторника! Не забудьте: «Астория», ровно в семь.

– Будьте в этом уверены! – ответил Нежин, но в трубке уже раздавались короткие гудки.

«До вторника», – произнес он и опустил трубку.

Начало рабочей недели не было ознаменовано ничем необычным. Разве что к середине невыносимо медленно тянувшегося понедельника погода неожиданно расщедрилась: выглянуло солнце. Сотни служащих, воспользовавшись обеденным перерывом, выползли, как сомнамбулы, на свежий воздух, для того чтобы хоть чуточку погреться в его лучах. Нежину, который скучал на рабочем месте, это зрелище показалось отвратительным: сонные белесые черви, попавшие в инородный для себя мир благодаря случайно опрокинутому булыжнику, извивающиеся под губительными для них солнечными лучами, в неведении принимают их непривычное, но приятное тепло за необыкновенный подарок судьбы.

Во вторник днем он забежал наверх к Кириллову доложить о назначенной на вечер встрече. С самого утра толстяк находился в явно приподнятом настроении. О причинах приходилось только догадываться. Нежин покинул «Миллион» ровно в пять, для того чтобы успеть заехать домой и привести себя в порядок.

Нечаев занял столик в самом конце зала у окна. Длинные алые портьеры скрывали его от глаз случайных прохожих. Он заказал себе крепкий кофе у подошедшего официанта и теперь сидел, скучая над вечерней газетой. Большинство столиков были заняты, но несмотря на это, в зале не было шумно. Откуда-то приглушенно доносилась ненавязчивая джазовая мелодия. Между столиками время от времени проносились с подносами озадаченные официанты в белых рубашках.

«И все же зря я сюда пришел, только впустую потрачу время. Хотя… хотя это может оказаться любопытным предприятием!» – подумал Нечаев, улыбнулся и перевернул страницу.

Принесли кофе. Перед тем как сделать первый глоток из маленькой белой чашечки, он на мгновение задержал ее у рта, для того чтобы насладиться восхитительным ароматом. Здесь всегда подавали отличный кофе! Нечаев бросил взгляд на отложенную в сторону газету, а потом на свои наручные часы: «Ровно семь. Пожалуй, подожду минут пять, расплачусь и уйду с чистой совестью». Прикинул сколько у него с собой денег, и в тот момент, когда полез в карман брюк за кошельком проверить не ошибся ли в расчетах, над входной дверью звякнул колокольчик и на пороге появилась знакомая фигура в длинном сером плаще.

Сразу же заприметив одинокую фигуру юноши за столиком у окна, Нежин запетлял между столиками в его направлении, на ходу пытаясь справиться с пуговицами своего плаща. С его лица не сходила улыбка.

– Добрый вечер! Искренне рад снова увидеть вас! – Нежин снял плащ и накинул его на руку, демонстрируя свой строгий фланелевый костюм, – позволите к вам подсесть?

– Конечно! Что за вопрос? Если я скажу «нет», вряд ли нам удастся вести диалог! – улыбнувшись, заметил Нечаев. – Ах, формальности, правила хорошего тона! Иногда они совершенно ни к чему.

– Пожалуй, я с вами соглашусь, – Нежин присел за столик. – Знаете, а ресторан ведь и вправду хорош! Я был здесь однажды, много лет тому назад, когда в «Астории» останавливался Арханов. Должно быть, вы слышали о нем?

– Геннадий Арханов! И не только слышал! Наши пути однажды пересеклись. Это было года три тому назад. В поезде. Я ехал отдыхать на юг. Арханов ехал в соседнем вагоне.

– К сожалению, его уже нет с нами. Думаю, до вас дошло это известие?

– Да! Я знаю, знаю, – Нечаев одним большим глотком покончил с кофе. – Тогда, в поезде, он выглядел ужасно. Болезненная худоба и пожелтевшее осунувшееся лицо. Тем не менее он постоянно улыбался и сыпал шутками. Рассказывал даже, что работает над новой вещью. Не знаю, так ли это было на самом деле, ведь при таком самочувствии, думаю, очень сложно…

– «Мраморная ротонда», он так и не успел ее закончить. Так что да – он продолжал работать до последнего.

Повисла неловкая пауза. Оба о чем-то задумались, любуясь в окно закатом.

– Итак, – прервал молчание Нечаев, – мы хотели обсудить с вами кое-какие дела.

– Хотите еще?

– Простите?

– Хотите заказать еще кофе, может быть? – предложил Нежин. – Я сам совсем позабыл для приличия заказать себе что-нибудь из меню. А вот и оно…

– Даже не знаю. Может быть, капучино? Что будете вы?

– Капучино? Да, отлично! Тогда два капучино! – Нежин жестом подозвал официанта: – Два капучино, пожалуйста! Обожаю его! Особенно с корицей!

– Ваше предложение…

– Позвольте, я обрисую общую картину: вы предоставляете для ознакомления редакции вашу рабочую рукопись. В случае положительного отзыва, а я уверен в таком исходе практически на все сто процентов, вам предлагается сотрудничество на взаимовыгодных условиях. Естественно, ни о какой передаче или продаже авторских прав и речи не идет.

– Вы уже знаете, меня мало интересуют разовые гонорары, – перебил его Нечаев.

– Никаких разовых гонораров. Вы получаете авторские отчисления с каждого тиража! Все просто.

– Кажется даже, что слишком.

К столику подоспел официант. Он аккуратно опустил на льняную, в тон портьерам, скатерть две кружки с кофейным напитком и незаметно куда-то упорхнул.

– А зачем что-то усложнять? Получается, что ваш доход напрямую зависит от того, насколько ваш талант оценит читатель! – пояснил Нежин.

Оба отпили из своих кружек.

– Знаете, эта ситуация кажется мне очень забавной, – признался Нечаев.

– Чем же?

– Тем, что сейчас передо мной, почти никому не известным самоучкой-любителем, сидит такой человек, как вы, представляющий довольно серьезное литературное издательство, и уговаривает меня стать знаменитым.

– Не вижу здесь ничего забавного. Не прибедняйтесь, что вы никому не известны и что вы всего лишь любитель. Подумайте, если это было бы так на самом деле, разве кто-нибудь стал бы обманным путем лишать вас авторских прав и пытаться присвоить себе то, что законно принадлежит вам? Подумайте, зачем бы кому-то это тогда понадобилось? Разве пятничное выступление собрало бы столько слушателей? И наконец, разве проявило бы интерес наше солидное, как вы выразились, издательство, к этой встрече? В пятницу все собрались только для того, чтобы увидеть и послушать вас, я уверен. Даже те, кто выступал, полагаю, больше жаждали вашего чтения, нежели своего скромного позора за скромной кафедрой. Вы умеете писать.

Нечаев откинулся на стуле и засмеялся:

– Вы мне сейчас или льстите, или же сильно заблуждаетесь насчет моих талантов.

– Уверяю вас, вы пользуетесь большой популярностью в определенных кругах. Мы предлагаем вам значительно их расширить. Не поверю, что вам это вовсе неинтересно. Это просто по определению не может быть неинтересным! Только подумайте об этом! Подумайте о перспективах…

– Мне просто нравится, когда что-то нравится окружающим.

– В данном случае – ваше творчество, я вас правильно понимаю? – уточнил Нежин.

– В данном случае – да, мое творчество. Радость в глазах и улыбка на лице являются для меня наивысшей наградой за мои деяния. Знаете, по моему мнению, любое творчество вообще немножечко приближает тебя к Богу. Деньги маячат где-то совсем далеко. Если бы я мог питаться одной лишь солнечной энергией, они были бы мне вообще не нужны. Не имею никаких предубеждений против того, чтобы ходить по улице нагишом, главное чтобы везло с погодой! – Нечаев, улыбаясь, смотрел своему собеседнику в глаза. – Не знаю в чем смысл бытия лично для вас, но для меня он заключается в возможности творить.

– Наши с вами взгляды во многом совпадают! – Нежин отпил из кружки и потянулся за салфеткой. Их руки случайно соприкоснулись.

– Бог создал человека по своему образу и подобию, то есть творцом, а не серым клерком, который просиживает большую часть своей жизни в скучном кабинете. Я понимаю это так.

– Мое предложение никоим образом не противоречит вашим взглядам, разве вы так не считаете?

Нечаев на минуту задумался, подперев рукой подборок.

– Да, не противоречит. Пожалуй, вы правы, – резюмировал он.

– Тогда не вижу никаких преград для нашего сотрудничества!

– Скажите, если я соглашаюсь, пока что чисто гипотетически, конечно, каковы мои дальнейшие действия?

– Ну прежде всего вам нужно будет встретиться непосредственно с владельцем издательства и иметь при себе готовый материал для обсуждения.

– С Кирилловым?

– Да! Уже знакомы с ним?

– Ну как вам сказать, – Нечаев состроил очаровательную гримаску, – лично нет, но его фамилия на слуху, да и не так уж много у нас поблизости крупных издательств.

– Замечательно! Он – именно тот человек, который принимает окончательное решение. Прежде всего рукопись должна понравиться ему. Но скажу по секрету, у вас есть отличный козырь: он без ума от вашего творчества. Также непосредственно с ним обсуждаются детали: тираж, иллюстрации и оформление, авторские отчисления, презентации и тому подобное.

– Хорошо, хорошо… Мне требуется немного времени, чтобы все обдумать и принять решение. Понимаете, мой график достаточно плотен в последнее время…

– Конечно, конечно! Я все прекрасно понимаю, – закивал Нежин, – только на всякий случай оставьте номер телефона, по которому с вами можно будет связаться.

– Одолжите авторучку? Кажется, свою я оставил в пальто…

– Так, сейчас посмотрим, – Нежин запустил руку во внутренний карман пиджака, – вот, держите!

Нечаев щелкнул авторучкой и небрежно вывел на салфетке заветные пять цифр.

– Прошу! – протянул салфетку с телефонным номером Нежину, тот внимательно изучил ее, после чего аккуратно сложил и спрятал во внутренний карман вместе со своей авторучкой.

– Ну что же, – воскликнул Нежин, – предлагаю отметить успех нашей сегодняшней встречи чем-нибудь покрепче капучино! Как смотрите на это?

– С удовольствием выпил бы бокал шампанского. Идеально подходит к случаю, – немного замявшись, ответил Нечаев.

Нежин сделал заказ подоспевшему официанту.

– Скажите, это правда, что сейчас вы работаете над новым материалом?

– Откуда такая информация? – засмеялся Нечаев, обнажая ряд идеально ровных зубов.

– От Потемкина!

– Ах, от него! Очаровательный чудак! Да, это моя первая попытка написать серьезный роман. Он носит рабочее название «Лабиринт». Пока я не хотел бы обсуждать роман подробно. Скажу только, что он почти готов, осталось разобраться с эпилогом, внести кое-какие правки и подредактировать.

– Что насчет готового материала?

– Роман можно считать практическим завершенным! Еще «Юпитер» и «Герой Мадрида», но вы теперь в общих чертах представляете, какая с ними ситуация. Есть, правда, еще много набросков и черновиков…

– Они восхитительны! Я перечитал их не один раз, – признался Нежин.

– Рукопись повестей? – взволнованно спросил вдруг Нечаев. – Откуда она у вас?

– Нет, что вы! Обычные машинописные страницы. Я взял их у Кириллова для ознакомления.

– Хм, ладно, это уже совсем неважно, – Нечаев заметно приуныл. – Считаю их просто пробой пера.

Тот же официант принес два бокала игристого вина и легкий десерт.

– Предлагаю выпить за сегодняшний вечер и дальнейшее продуктивное сотрудничество, – торжественно произнес Нежин, поднимая бокал.

Звон ударившихся друг о друга хрустальных бокалов на длинных тонких ножках вряд ли был слышен кому-то еще за пределами их небольшого круглого столика. Правда, их жесты привлекли внимание красивой молодой дамы с пышной налакированной прической за столиком по соседству. Дама проводила время в компании трех шумных пожилых джентльменов, которым, казалось, не было до нее никакого дела, по крайней мере, в эти минуты. Но кто знает, какие планы на оставшийся вечер были у этих седовласых господ.

– Попросим счет? – спросил собеседника Нежин.

Тот утвердительно кивнул.

Выудив из кармана кошелек, Нечаев начал рыться в его содержимом. Положение оказалось намного плачевнее, чем он предполагал.

– Позвольте, я заплачу! – будто угадал его мысли Нежин.

– Что вы, не стоит! – стушевался Нечаев. – Боже, какая неловкая ситуация!

Нежин почти с нежностью смотрел в его испуганные, широко раскрытые зеленые глаза.

– Поверьте, меня это вовсе не обременит! Расслабьтесь!

– Я… Я рассчитаюсь с вами завтра же! – взволнованно пролепетал Нечаев.

– Рассчитаетесь со своего первого гонорара от продаж «Лабиринта», – Нежин подмигнул ему и вложил две хрустящие купюры в принесенную официантом коричневую папочку. Они встали из-за стола.

– Мне потребуется три-четыре дня, – Нечаев стоял, заложив руки за спину, – не меньше.

– В таком случае буду ждать вашего звонка. Если не позвоните до пятницы, придется потревожить вас самому, – Нежин нахмурил густые брови. – Сами понимаете, Кириллов ждет от меня новостей.

Они вместе проследовали в сторону деревянных дверей с колокольчиком и у выхода распрощались. Нечаев направился к гардеробу, Нежин шагнул на сырой асфальт продуваемой ветром улицы.

7

Чокнутая старуха испустила дух в понедельник. Об этом извещала телеграмма от жены (оборвавшаяся во время грозы телефонная связь так и не была восстановлена). Похороны, на которые Нежину следовало явиться, чтобы отдать последний долг теще, были назначены на среду. На среду – именно на тот день, в который они с Костей условились вместе встретиться у Кириллова!

Как же он ждал того телефонного звонка! Ждал, забыв совершенно обо всем на свете, постоянно порываясь сорвать телефонную трубку и позвонить первым, набрать пятизначный номер, такой простой для запоминания: три семерки и на конце тридцать семь. Но Нежин проявил завидное упорство и сумел перебороть себя. Он подозревал, что все же это будет выглядеть несолидно с его стороны. Подумать только!

Костя позвонил в пятницу, прервав разом все его мучения. Мягкий приятный голос успокоил Нежина.

«Старуха помирает! И ведь нужно же было этому случиться именно сейчас! Только подумать! – чертыхался про себя Нежин. – Достанет ведь даже из могилы!»

С Юлией Петровной Барановой их отношения не заладились с самого начала, с первого дня замужества ее дочери, когда они втроем, без еще не родившейся Люды, ютились в однокомнатной тесной квартирке в центре города. Тот период своей жизни Нежин не мог вспоминать без дрожи.

Бабка Баранова давно была не в себе. Часто за завтраком впадала в истерику и начинала безудержно сквернословить. Кричала, что пища отравлена и что она, Юлия Петровна, не прикоснется к еде до тех пор, пока на ее глазах «этот детина», который постоянно помышляет о том, как бы отравить тещу, не засунет себе в рот кусок отварной курицы. Затем требовала, чтобы зять тщательно пережевывал кусок, а в знак доказательства, что проглотил, а не спрятал под языком или за щекой, открыл широко рот и продемонстрировал его содержимое. Обнаружить утром в унитазе сетку яблок или грецких орехов было обычным делом: бабка прятала продукты как умела.