Текст книги "Рейс на Катар (сборник)"

– Кажется, я вспомнила! Когда болела…

Нежин одобрительно кивнул, ожидая продолжения, но тут она с досадой развела руками:

– Но что за сироп – ума не приложу.

Она произнесла это с таким серьезным личиком, что Нежин чуть было не расхохотался. Глядя на открытую мордашку дочери, разглядывая глаза, задорный нос, он изумился, как Людка похожа на свою мать. Уже сейчас, в ее-то возрасте!

– Ерунда! Мы ведь всегда сможем узнать это у мамы, верно?

Детское личико просияло. Бледный лоб перестал хмуриться.

– Конечно!

Он снял с себя верхнюю одежду, взял дочку за руку и прошел с ней вместе на кухню. Тот трепет, что он испытывал, когда его грубой ладони касалась влажная детская ладошка, напоминавшая трогательную морскую звездочку, был непередаваем. В присутствии Людки он чувствовал себя увереннее и в некотором смысле более защищенным.

Они вошли и уселись за стол, друг напротив друга. Опустив руки и зажав их между коленями, Нежин сначала внимательно изучил разбросанные по скатерти хлебные крошки, после чего повернул голову в сторону Томы и стал выжидающе наблюдать за ее действиями. Жена стояла перед раковиной, спиной к ним, и домывала посуду. Как и прежде, она давала понять, что не замечает его. Нежин не знал, с чего лучше начать. Людка с неподдельным интересом разглядывала что-то в окно. Казалось, она не ощущала нарастающего с каждой минутой напряжения, либо же дети в ее возрасте нечувствительны к этому.

– Тамара, я…

Жена резко оборвала его, замотав головой:

– Ничего не хочу сейчас слышать!

– Я только хотел сказать…

– Я же сказала: нет! Тем более не при ребенке! Или ты хочешь выяснять отношения при ней? – она обернулась и кивнула на Людку. Нежин заметил, как две крохотные слезинки скатились по ее щекам, оставляя за собой влажный след. Ее губы едва заметно дрожали. Изучив за прожитые под одной крышей годы характер жены вдоль и поперек, по тому, как она вела себя в той или иной ситуации, он мог сделать безошибочный вывод об ее эмоциональном состоянии. Сейчас все говорило, нет, кричало о том, что Тамара на пределе. Случайное слово, и она готова была закричать. Он не только чувствовал это, но и прекрасно знал.

– Тома, тише, тише! Нет, конечно, нет! Никогда в жизни! Я просто… просто хотел спросить, как прошел ваш день.

– Наш день? – ее лицо перекосило от гнева, не хватало только струек пара, высвобождавшегося из ее ушей и ноздрей. Нежин подумал, что сейчас жена походит на разноцветную языческую маску.

– Ну да, ваш день, – робко повторил он и понял, какую совершил ошибку.

– Значит, наш день! Прекрасно! Ты, видимо, позабыл, как сбежал сегодня рано утром! Да-да! И не мотай головой! Ты именно сбежал, едва только мы возвратились оттуда, где я надеялась на тебя, ждала помощи и поддержки. Мы ждали! И теперь у тебя хватает совести спрашивать, как прошел наш день?!

– Тома, я понимаю, что сейчас не лучшее время, – примирительным тоном продолжил было Нежин, – не лучшее время для того, чтобы выяснять отношения… Ты сама так только что сказала, и я с тобой согласился. Полностью согласен!

– Знаешь что?

– ?

– Я у меня было время подумать, и я теперь жалею о том, что мы вообще вернулись!

– Ты что такое говоришь?

– Такое впечатление, что мы тебе больше не нужны!

И тут хрупкий фундамент ее самообладания, покрывшийся трещинами задолго до его прихода, не выдержал и развалился. Тамара закрыла лицо ладонями и заревела. Дочка испуганно наблюдала за происходящим, ее взгляд был прикован к рыдающей матери.

– Ступай к себе, – наклонился к Людке Нежин и прошептал на ушко: – Все будет хорошо!

На ее личике читался такой страх, что он почувствовал, что и сам готов разрыдаться. К горлу подступил комок.

– Ты обещаешь?

– Конечно! Ну, беги! – с трудом выдавил из себя Нежин и изобразил на лице нечто отдаленно напоминающее улыбку.

Людка изобразила нечто подобное в ответ и спрыгнула с табурета. Коричневые сандалики звонко проклацали по холодному кафелю прихожей, затем за стенкой, отделяющей крохотную детскую.

Он решил успокоить Тамару, хотя и понимал, что скорее всего из этого ничего не выйдет. Нежин подошел к рыдающей жене и неуверенно приобнял ее.

– Тома, ах, Тома, знала бы ты… – ему хотелось, чтобы голос звучал уверенно, но с языка срывался дрожащий лепет. – Знала бы ты, как одиноко…

– Не трогай меня, – она завертела плечами, стараясь сбросить его влажные ладони, – не хочу!

– Тома, успокойся, прошу тебя! Я хочу всего лишь, чтобы ты меня выслушала!

– Не хочу, не хочу!

– Я не смог приехать, потому что был болен…

– Ты врешь! Врешь!

– И я неоднократно пытался до вас дозвониться, сразу же после того как получил твою телеграмму!

– Ты мог прислать телеграмму в ответ!

– Я так и сделал! Я думал, что вы ее получили…

– Я не хочу больше слышать это вранье! – она убрала руки от лица и теперь смотрела ему прямо в глаза. – Ты меня слышишь? Довольно!

Ее лицо было припухшим и влажным от слез, но в целом она заметно успокоилась. «Заставила взять себя в руки», – подумал Нежин. Аккуратно нанесенная на веки подводка теперь размазалась по всему лицу. Черные следы красовались даже на шее и подбородке. Серая полосатая блузка была измята на груди. Часть волос выбилась из тугого пучка на затылке. Волосы падали на лицо, лезли в глаза, и жена время от времени коротким резким движением головы откидывала их в сторону. Ее губы все еще дрожали, но уже не сильно. Изредка Тамара всхлипывала.

Нежин отошел на пару шагов и смотрел в пол. Претензии к нему были обоснованными. Чем мог он защититься, кроме нелепых оправданий, насквозь пропитанных бездарной ложью? Определенно, никаких перспектив.

Нежин почувствовал, насколько он жалок. Хорошо, что его не видит сейчас Людка. Если бы он обладал способностью обращаться в таракана, то сейчас непременно воспользовался бы ею, для того чтобы заползти под деревянный плинтус да там и подохнуть.

– Знаешь что, – почти шепотом произнесла Тамара, – сейчас я пойду в детскую, готовить Людку ко сну. Я постараюсь вести себя так, будто бы ничего не произошло. Надеюсь, что и ты будешь вести себя точно так же. Ведь будешь?

Она убрала вымытую посуду в шкафчик над раковиной и вышла. За стенкой забубнили два голоса. Минутой позже раздался звонкий детский смех, и Людка с Тамарой, держась за руки, пересекли прихожую, направляясь в ванную. Нежин успел заметить, что на Людке длинная, почти до полу, белая сорочка. Правой рукой она прижимала к груди махровое полотенце василькового цвета.

Нежин уселся обратно за стол и выглянул в окно, надеясь обнаружить там то, что привлекло внимание дочки. Поблескивающая сыростью в тусклом свете уличного фонаря старая деревянная лавочка, как он и ожидал, пустовала. На изрезанном множеством надписей деревянном столике напротив кто-то оставил разбросанными игральные карты. К утру они немногим будут отличаться от тех размякших от дождя объявлений, которыми обычно облеплены трамвайные остановки, киоски и фонарные столбы. Обидно, если колода распечатана недавно и ее хватило только на сегодняшнюю игру. К этим небрежно раскинутым по столу картам, расползающимся под осенней моросью, он почему-то испытывал куда больше сострадания и жалости, нежели к своей рыдающей жене. В какой-то момент даже всерьез задумался над тем, чтобы спуститься, выбежать во двор и попытаться спасти карты от неминуемой гибели. Нежин мог бы собрать их, аккуратно отделить прилипшие от деревянной столешницы, а потом, уже дома, прогладить через тряпку утюгом и разложить у батареи. А потом, когда хорошенько просохнут, обласкать их своими пальцами, своим взглядом.

Мимо столика, по пешеходной дорожке, проехал какой-то чудак на велосипеде. Синий брезентовый дождевик забавно раздувался от порывов встречного ветра. Велосипедист походил на пульсирующий участок височной вены.

Нежин настолько абстрагировался от всего остального, что, когда в прихожей зазвонил телефон, не придал этому никакого значения. Сейчас для него не существовало ничего, кроме деревянного проема окна с облупившейся с наружной стороны белой краской, немного грязноватого стекла и пейзажа по ту сторону. Не было рыдающей Тамары, издательства вместе с Кирилловым, не существовало даже Нечаева, ассоциировавшегося с десятком различных явлений: подержанными автомобилями, телефонными звонками, шампанским и салфетками, книгами на полках и даже зеленоглазыми томными юношами. Их лица Нежин в особенности полюбил в последнее время выискивать среди прохожих. Эти глаза и по-детски припухлые алые губы, слегка обкусанные, слегка обветренные… Господи, какое чудо!

Где-то что-то стукнуло, громыхнуло. Сперва он различил плеск воды, а уже потом голос жены, который вывел его из приятного полусонного состояния, почти что транса:

– Пожалуйста, возьми трубку! Боже мой, неужели ты не слышишь, как телефон надрывается?

Телефон действительно надрывался. Теперь Нежин ясно это слышал. Он слез с табурета и, пошатываясь, вышел в прихожую.

– Алло! Да!

– Алло, алло! Это Костя! Костя Нечаев! Узнаете?

– Да, Костя, конечно же, узнаю! – от волнения у Нежина перехватило дыхание. Что-то, спящее внизу живота, подпрыгнуло и застряло в области грудной клетки.

– Я звоню вам выразить свою благодарность. Рукопись отдана в печать. Все сложилось как нельзя лучше! Как вы и говорили! – радостный голос Нечаева звенел в трубке.

– Я знаю! Искренне рад за вас, Костя! Примите мои поздравления!

– Знаете?

– Да! Буквально сегодня узнал. От Кириллова, – пояснил Нежин едва заметно дрожащим голосом. Чувство эйфории еще не покинуло его.

– Ааааа, – понимающе протянул Нечаев. – Ну что же! В любом случае, я хотел предложить вам встретиться где-нибудь, посидеть, отпраздновать. Как смотрите на это?

– Отличное предложение! – воскликнул Нежин чуть громче, чем ему хотелось. – Отличное!

– Кроме того, у меня есть кое-что для вас! – интригующе заявил юноша.

– Это замечательно, да… – Нежин улыбнулся и прищурился.

– Когда вы освободитесь от всех ваших дел? Хотя бы на пару часов?

– Я… даже не знаю…

– Я вас не разбудил случаем? У вас такой заспанный голос! – хохотнул Нечаев.

– Нет, обычно я ложусь намного позднее…

– Правда?

– Конечно! Просто неважно чувствую себя сегодня.

– Надеюсь ничего серьезного?

– Думаю, нет, просто насморк, – Нежин улыбнулся в трубку. Он подумал, что даже если бы находился при смерти, то обязательно нашел бы в себе силы для последнего рывка в сторону этих жизнерадостных зеленых глаз.

– При такой погоде в этом нет ничего удивительного, – в голосе юноши послышались минорные нотки. – Насколько я помню, за год в этих местах случается не более тридцати-сорока ясных, солнечных дней…

– Все верно…

– Ну, не будем о грустном, – его голос вновь повеселел и оживился. – Так когда вы свободны?

– Я думаю, четверг был бы самым подходящим днем. С утра у меня дела в издательстве, до полудня. Хотя, может быть, они отнимут больше времени, чем я рассчитываю сейчас, но не думаю, что освобожусь позднее обеда. Это маловероятно. – Нежин улыбнулся.

– Замечательно! Есть какие-нибудь идеи насчет места?

– Почему бы вновь не «Астория»? По-моему, восхитительное место.

– Да, с этим трудно поспорить! Шесть вечера вас устроит?

– Вполне!

– Замечательно, замечательно, – повторил юноша, явно над чем-то призадумавшись. Возникла неловкая пауза.

– Был искренне рад вас услышать, Костя, – произнес Нежин и в этот раз первым опустил трубку на бронзовые рычажки.

11

Несмотря на то что для большинства рабочий день только подходил к завершению, в «Астории» было полно народу. Нежин перекинул пальто через лакированную стойку. По ту сторону деревянного барьера пальто приняли руки старого иссохшего гардеробщика.

Старик на минуту исчез среди дебрей висевшей одежды и вынырнул из-под чьего-то пальто, победно держа в костлявых пальцах номерок.

На вид гардеробщику было никак не меньше восьмидесяти. Время усыпало его загорелое лицо множеством безобразных отметин. Но несмотря на глубокие морщины, глаза оказались живыми и светились едва ли не юношеским задором.

– Вот, держите! – старик протянул пластмассовый номерок. – Надеюсь, вы не суеверны.

Цепкие узловатые пальцы разжались, и номерок аккуратно приземлился на широкую теплую ладонь Нежина.

– Тринадцать? – уставившись на две прилежно нарисованные цифры, хмыкнул Нежин.

– Они самые! – лицо старика растянулось в довольной дружелюбной улыбке. – Знаете, для одних эта цифра является счастливым числом, другие же, заметив ее на своем номерке, морщатся, будто им только что вручили черную метку, и просят, чтобы я перевесил их одежду на любой другой свободный крючок. Итак, к какой же группе мне отнести вас?

– Думаю, что к группе равнодушных! – улыбнулся ему в ответ Нежин.

Чистые, не тронутые старческой пеленой голубые глаза пытливо рассматривали усталое серое лицо перед собой. Казалось, старик видел Нежина насквозь и сообщал ему: «Я знаю о тебе кое-что, знаю… знаю…»

– О да! Есть и такие, правда, они в меньшинстве.

– Странно, никогда бы не подумал, что так много людей до сих пор серьезно относятся к этим бабкиным поверьям.

– Не то чтобы серьезно. Знаете, большинство даже не задумывается, совершая то или иное действие рефлекторно, – старик постучал костлявым пальцем по лысой черепушке, на которой кое-где все еще встречались остатки седых волос, – все находится здесь, это давно ни для кого не новость. И тем не менее мы ведем себя как проклятые калькуляторы, выдаем то или иное число при заданных параметрах.

– Вы имеете в виду, что большинство из нас утратило тягу к авантюрам?

– Черт подери, вы правы! Сдается мне, это можно назвать и так! Большинство из нас просто разучились жить! – старик подмигнул и опустил обе руки на стойку.

– Подумать только, а ведь все началось с пластмассового номерка! – улыбаясь, закрутил головой Нежин.

– Начни копать глубже, и твоя лопата рано или поздно упрется в такой вот номерок. Так что чему же здесь удивляться! Главное – заметить его вовремя, чтобы не погнуть полотно и не сломать черенок.

Номерок описал несколько неторопливых оборотов вокруг указательного пальца и исчез в кармане брюк. Старик достал из-под стойки журнал в синей обложке, напоминающий бухгалтерский, сделал в нем отметку и спрятал обратно.

– Похоже, я вас заболтал, – коротко хохотнул он, – поторопитесь, а то заставите вашу даму ждать, – подмигнул он хитро.

– Нет-нет! У меня деловая встреча, – Нежин повернул голову в сторону зала и пробежался глазами по столикам, – но мой партнер, кажется, еще не подоспел!

– Тогда желаю вам и вашему партнеру плодотворной встречи! – старик протянул ладонь для рукопожатия. Нежин аккуратно, боясь ненароком причинить боль, потряс ее.

– Разве сегодня я вас больше не увижу?

Старик потянул за цепочку и извлек из нагрудного кармана малиновой жилетки позолоченные часы:

– Сегодня нет, разве что в понедельник. Моя смена заканчивается через двадцать минут, после чего мое место займет Матвей! – он прикрыл глаза и учтиво кивнул головой: – Добро пожаловать в «Асторию»! Приятного вечера!

Едва Нежин сделал несколько шагов в сторону зала, как его встретила принимающая гостей – совсем еще молоденькая девчушка, которой никак нельзя было дать больше двадцати. На ней было узкое черное платье, сквозь которое отчетливо прослеживались контуры нижнего белья. Девушка наградила Нежина ослепительной фальшивой улыбкой.

– Добрый вечер! У вас забронирован столик?

– Нет, к сожалению, нет! Но мне бы хотелось занять вон тот, у окна!

Она посмотрела, куда он кивнул, и облизала губы:

– Должна вас расстроить, к сожалению, он забронирован на половину девятого. Могу я предложить вам другой?

– До половины девятого еще целая уйма времени. Уверяю вас, столик будет свободен к восьми!

– Ну если так, – девушка слегка прикусила краешек нижней губы и улыбнулась, – пройдемте за мной!

Маневрируя между столиками, гостями и снующими туда-сюда официантами, Нежин засеменил вслед за соблазнительно покачивающимися бедрами.

Он уселся за столик и сразу же заказал стакан горячего чаю, который шустрый официант принес через пару минут. Нежин сделал глоток и опустил фарфоровую чашку на блюдце. Помяв в ладони салфетку, запустил беспокойную руку в карман брюк, извлек наручные часы. Стрелки показывали пятнадцать минут седьмого. Шум зала, который состоял из десятков голосов, мужских и женских, раздающихся со всех уголков, заводной мелодии свинга, долетающей издалека и звучащей как бы между делом, и звона вилок и ножей о глянцевую поверхность фарфора, не позволял предаться размышлениям. Через ряд столиков посередине, у самой стены, за длинным, богато накрытым столом компания, состоящая как минимум из пятнадцати человек, праздновала чей-то день рождения.

Спустя десять минут, когда Нежин уже начал строить гипотезы относительно того, что могло заставить задержаться Нечаева и не забыл ли тот про встречу вообще, юноша появился в дверях заведения. В правой руке он держал уже знакомый Нежину коричневый портфель. Нечаев стремительно направился в гардероб, где скинул с себя пальто и передал его в заботливые руки древнего гардеробщика. Обозначая себя, Нежин вытянул вверх левую руку. Нечаев заметил его и кивнул. Он улыбнулся девушке в черном обтягивающем платье и перекинулся с ней парой фраз, после чего направился прямиком к столику, где сидел заждавшийся Нежин. Коричневый кожаный портфель раскачивался из стороны в сторону в такт шагам.

– А я уж подумал, что вы про меня совсем позабыли, – Нежин привстал из-за стола и протянул руку юноше.

– Что вы, я, как видите, не отличаюсь пунктуальностью, но на память жаловаться не приходится! – он улыбнулся и сел справа от Нежина, так чтобы не загораживать собеседнику восхитительную панораму улицы да и самому иметь возможность любоваться иллюминацией города.

– Закажем кофе?

– Да, пожалуй…

Юноша обернулся лицом к залу, надеясь привлечь внимание официанта, обслуживающего столик. Вместе с ним обернулся и Нежин.

– Ого! Сегодня здесь празднуют чей-то юбилей! – он кивнул в сторону сдвинутых вдоль стены столиков, где проходило шумное празднество. Компанию обслуживали три или четыре гарсона.

– Похоже на то! Персоналу явно не приходится сидеть без дела!

К ним наконец-то подошел официант. Он принял заказ, что-то пометив в своем блокнотике, буквально пару раз коснувшись бумаги кончиком шариковой авторучки, щелкнул языком и откланялся.

– Замерзли, должно быть?

– Простите?

– Я спрашиваю, вы не успели продрогнуть? На улице сегодня просто стужа! На следующей неделе обещают первый снег и первые заморозки!

– Не успел, благо от машины до дверей «Астории» пришлось сделать всего пару тройку шагов, – легкая улыбка коснулась его припухлых губ. – Не знаю, как вы, а я люблю, когда в здешних краях рано выпадает снег. По-моему, он хоть как-то разбавляет эту мрачную серость.

– Но согласитесь, город прекрасен в любой сезон!

– Может быть… Нет, конечно, архитектура великолепна! Чтобы это понять, не нужно быть знатоком. Но мне это место кажется чересчур депрессивным. Эти покатые крыши, всегда влажные, позеленевшие от плесени стены и, наконец, это небо. Нет, правда! Пожалуй, я смогу пересчитать по пальцам сухие, безоблачные дни за время моего пребывания в этих краях. Небо! Вот что здесь правит балом! Днем оно почти сливается с городскими стенами!

– Сказать по правде, – Нежин выдержал паузу, чтобы залпом осушить кружку давно остывшего чая, – я уже давно перестал обращать внимание и на небо, и на стены! Человек, сами знаете, так легко умеет ко всему приспосабливаться. Но я родился здесь, а вы, кажется издалека?

– С юга. Я упоминал об этом в одной из наших прежних бесед…

Нежин закивал:

– Да-да, припоминаю!

– Южная граница, – мечтательно произнес Нечаев, – море, апельсины и никаких тебе заплесневелых стен на фоне траурного неба.

– И в разломах этих старых заплесневелых стен копошимся мы, слепые белесые черви, – продолжил Нежин.

Нечаев с некоторым изумлением взглянул на него:

– Ну что-то вроде того…

Подали кофе.

Нечаев откашлялся в кулак и сделал небольшой глоток:

– Знаете, я хотел бы вас искренне поблагодарить…

– Ну что вы, – перебил его Нежин и замотал головой. – Меня благодарить не за что. А вот вас за ваши способности и таланты…

– Нет, правда, ведь если бы не вы тогда на той встрече… В том доме…

– Штакеншнейдера, – помог ему Нежин. – Если бы не я, то обязательно кто-нибудь другой, уж поверьте. Мне нужно благодарить судьбу за представившийся случай! У Кириллова приличный штат сотрудников.

Нечаев оперся грудью о столик и серьезно посмотрел на своего собеседника.

– Как бы то ни было, но плутовка-судьба свела меня именно с вами, и именно вас я хочу поблагодарить.

В знак принятой благодарности Нежин приподнял вверх свою чашечку так, как обычно поднимают бокал с шампанским, и, улыбнувшись, слегка поклонился:

– Всегда к вашим услугам!

Нечаев откинулся на спинку стула и хлопнул ладонями об стол:

– Совсем забыл! У меня ведь для вас кое-что есть! Помните, я говорил об этом по телефону?

– Припоминаю, – Нежин внимательно всматривался в черты прекрасного юного лица, такие тонкие и правильные. Пожалуй, самыми выразительными были губы и, конечно же, удивительные малахитовые глаза.

Юноша достал из-под стола свой портфельчик и положил его на колени. Его длинные изящные пальцы слегка придавили две металлические защелки. Несколько секунд он шарил внутри рукой, как будто на коленях у него находился не портфель, а дамская сумочка, которая, несмотря на скромные размеры, способна уместить в себе все необходимые средства гигиены, запасное белье, документы и несколько увесистых связок ключей. Такое сравнение показалось Нежину весьма забавным. Он с нетерпением наблюдал за юношей. Занятно, как же это занятно!

Наконец тот положил перед собой на стол нечто прямоугольной формы, обернутое в упаковочную бумагу бордового цвета.

– Вот, это для вас! – улыбнулся Нечаев и легонько подтолкнул презент в сторону Нежина. – Пожалуйста, не стесняйтесь!

Нежин поглядел на юношу и провел ладонью по шелковистой поверхности бумаги.

– Что-то твердое… – констатировал он.

– Ожидали от меня в подарок плюшевого медвежонка? – рассмеялся Нечаев. – Ну же, рвите скорее эту бумагу!

Юноша с нетерпением наблюдал за неуклюжими пальцами, рвущими обертку. Избавившись наконец от бесполезной шелухи, Нежин обнаружил темно-зеленый томик с позолоченным оттиском «К. Нечаев» и ниже «Лабиринт».

– Это… это прекрасно, – казалось, Нежин растерялся и не мог подобрать нужных слов, чтобы выразить переполняющие его эмоции. – Я вас поздравляю! От всей души! – Он довольно резко привстал с места, едва не опрокинув стул.

– От всей души благодарю! – Нечаев в театральном жесте отвел в сторону руку и едва заметно склонился над столом.

Нежин опустил свой зад на мягкое сиденье. Он раскрыл книгу примерно на середине. Послышался довольный хруст корешка, повеяло восхитительным запахом свежей типографской краски. Страницы шелестели между его большим и указательным пальцами. Нежин открыл последнюю страничку и пробежал по ней глазами:

– Двадцать тысяч, весьма неплохо для первого тиража! – заметил он.

Шумная компания позади них взорвалась хохотом. Послышался звон бокалов. Недовольно нахмурив брови, Нежин обернулся в ту сторону. Часть собравшихся гостей сидела к ним спиной, другая расположилась на мягких пуфиках вдоль стены. Большая ее часть состояла из солидного вида господ, которым явно перевалило за сорок. Их плотные холеные фигуры были облачены в прекрасно скроенные смокинги, один пошив которых простому смертному обошелся бы в целое состояние. С лоснящихся лиц не сходили улыбки. Лениво развалившись на своих местах, господа степенно курили папиросы, одну за другой. Было видно, что они никуда не торопятся и получают неподдельное удовольствие от происходящего. Да и зачем было торопиться, когда их внешний вид просто кричал о благополучии? Такие доны никогда не торопятся. Это не их стиль.

Немного левее центра за столом сидел молодой человек в громоздких очках в черепаховой оправе. Он ковырял вилкой у себя в тарелке и время от времени скалился отвратительной улыбкой на присутствующих. Глаза за толстыми стеклами очков казались огромными и бесформенными. Он тоже был в смокинге, явно не из дешевых. Но это не добавляло его виду солидности. Смокинг сидел так, будто бы из него забыли вынуть вешалку. Молодой человек казался сгорбленным, да и вообще имел совершенно нелепый вид.

Его лицо показалось Нежину до боли знакомым. Вот только он никак не мог вспомнить, где мог его видеть…

– Заметили там знакомого? – поинтересовался Нечаев и постарался проследить, куда направлен взгляд из-под хмурых косматых бровей.

– Не уверен… – ответил Нежин и повернулся обратно.

– Странно устроена эта штука – память, правда?

– Это точно, – Нежин не сумел побороть любопытство и снова посмотрел в сторону гудящей компании, впился глазами в лицо, прятавшееся за толстыми стеклами очков. Наконец он вспомнил: «Конечно же, Гнилорыбов! Но как я не узнал этой отвратительной физиономии сразу?!» – подумал Нежин и тут же понял, в чем причина: от прежнего налакированного кока не осталось и следа. Сальные волосы были зачесаны назад, отчего лоб, казалось, вытянулся вдвое. Две глубокие залысины свидетельствовали о том, что через пару лет Гнилорыбову предстоит брить свою голову так же часто, как и подбородок.

Сидящий рядом мужчина дружески похлопал Гнилорыбова по плечу и поднял свой бокал. Гнилорыбов снова оскалился. Полупьяная компания одобрительно загудела.

Нежина передернуло. Этот отвратительный скользкий тип бесцеремонно вторгся в волшебство чужого вечера, их вечера, в котором, по замыслу, больше не было действующих лиц, кроме них, сидящих, неторопливо беседующих на фоне нежных гобеленов с одного ракурса или отражающихся в стекле широкого панорамного окна – с другого. Нет, в его представлении существовал десяток подобных картин, но эти две, казались Нежину наиболее глубокими по своей интимности.

Нечаев с любопытством разглядывал широкое, немного смуглое лицо. Ему было любопытно, какие мысли в данную минуту крутятся в голове его собеседника. Судя по всему, не из приятных.

– Похоже, я прав! Хотите, уйдем отсюда? – предложил Нечаев.

– Нет-нет, все в порядке, – замотал головой Нежин. – Закажем что-нибудь выпить?

– К сожалению, вынужден отказаться. Я за рулем.

– Точно… Совсем забыл об этом.

Нежин посмотрел в окно, которое больше напоминало выставочную витрину изысканного магазина вечерней одежды, манекенами которой были посетители «Астории». Мужчины и женщины – манекены, занимающие свои места за пронумерованными столиками, что-то жующие, смеющиеся или изображающие улыбку, – демонстрировали случайным прохожим свои наряды. Но прохожие не обращали на них внимания, потому что торопились поскорее покинуть древнюю сырую улочку, найти укромное место, где могли бы спрятаться от серого промозглого неба, чтобы немного позже, уже в тепле, окуклиться.

– Что-то вы опечалились, – заметил Нечаев, размешивая в своей давно опустевшей кружке воздух.

– Да нет, полная ерунда, уверяю вас!

– Ну что ж, вот прекрасно! – Нечаев одарил его своей «фирменной» улыбкой.

Нежин вдруг вспомнил про то, что они могут занимать столик только до половины девятого, и полез в карман за часами.

– Половина восьмого, – тихо произнес он вслух, хотя вовсе не намеревался озвучивать свои мысли.

– Простите, что вы сказали? Я не расслышал…

– Забыл предупредить: на половину девятого этот столик забронирован. Не люблю спешить и быть стесненным во времени в подобных ситуациях.

– Согласен, чувствуешь себя некомфортно и будто спешишь куда-то, боясь опоздать.

– Именно, вот вы понимаете! – улыбнулся Нежин.

– Тем не менее у нас в запасе еще целый час!

Они подозвали официанта и заказали еще кофе со штруделем. Последний был восхитителен.

Не вдаваясь в детали, Нечаев рассказал о встречах с Кирилловым, о двух дотошных редакторах. Братья Добовы – Нежин знал обоих. Он всегда думал, что они не от мира сего, так как братья ходили с отвисшими челюстями и бормотали себе под нос что-то нечленораздельное. Эти две заплывшие жиром фигуры занимали тесный угловой кабинет на втором этаже издательства, казалось, с момента его основания. Лишь в экстренных случаях они покидали свое убежище, выползая в коридор, чтобы дойти до туалета или спуститься на первый этаж к кофейному автомату. Угловой кабинет под номером двадцать три служил братьям местом постоянного обитания.

– Да, персоны мрачноватые, но со своими обязанностями справляются весьма успешно, – заметил Нежин. – Кириллов ценит обоих намного выше большинства своих сотрудников.

– «Мрачноватые» – не то слово! – согласился Нечаев, крутя на блюдце пустую фарфоровую чашку. – Чтобы убедиться в этом, хватило первой встречи с ними. Но, слава Мудрецу, мне не пришлось впоследствии с ними часто встречаться. Так, пару раз. Если возникали вопросы в процессе, для обсуждения хватало телефона.

– Да уж, вам повезло, – рассмеялся Нежин.

– Наверное, – застенчиво улыбнулся юноша. – У меня от их вида всякий раз мурашки. Хорошо, что в наш век есть такие удобства, как телефон, электричество и теплая вода, бегущая по трубам…

– Вы забыли упомянуть подземку!

– Ею я пользуюсь не часто. Да и какой толк от восьми остановок, разбросанных по окраинам. Там ведь нет практически ничего, кроме трущоб да руин рухнувшей крепостной стены. Нет, если бы эти четыре тоннеля так и не прорыли, я бы не сильно огорчился. А вот если бы мы до сих пор ездили на кэбби…

Он вдруг прервался, поскольку почувствовал за спиной чье-то присутствие, и обернулся. Нежин покосился вправо. Рядом со столиком, практически за их спинами, неподвижно стояла девушка в черном обтягивающем платье. Она деликатно дожидалась паузы в их разговоре, для того чтобы не прерывать его самой. На бледноватом личике красовалась уже знакомая пластмассовая улыбка:

– Прошу прощения, – она подалась вперед и слегка наклонилась над столиком, так чтобы ее губы, такие же юные и почти такие же соблазнительные, как у юноши, сидящего рядом, оказались примерно на одной линии с мочками их ушей, – но должна напомнить вам, что столик забронирован на половину девятого. У вас в запасе еще около пятнадцати минут, после чего я буду должна попросить освободить столик. Если хотите, можете пересесть. В малом зале с минуты на минуту освободятся два столика. Еще один свободен в центре, но думаю, это не лучший вариант.

Нежин вопросительно посмотрел на юношу. Тот улыбнулся и лишь пожал плечами.

– Спасибо, думаю, мы попросим счет, – ответил Нежин.

– Как вам будет угодно. Я позову вашего официанта, – и с этими словами она упорхнула прочь, оставляя за собой шлейф сладковатого аромата.