Текст книги "Лени Рифеншталь. Вне профессии. Маленькие рассказы о большом успехе"

57. Гленн

А как обстояло дело у Рифеншталь с личной жизнью? Молодая, эффектная женщина, обладающая богатым воображением, Лени остро чувствовала красоту и могла влюбиться с первого взгляда. Именно это и произошло с Лени во время съемок «Олимпии». Она снимала десятиборье – едва ли ни самый трудный вид соревнований, привлекавший всеобщее внимание.

Она обратила внимание на члена сборной США по десятиборью Гленна Морриса. Вот что написала сама Лени об этих мгновениях в своих «Мемуарах»:

«Моррис с накрытой полотенцем головой лежал, расслабившись, на газоне, чтобы набраться сил для следующего старта. Когда… мы посмотрели друг на друга, то едва смогли отвести взгляды. Незабываемое мгновение, какого мне еще никогда не доводилось переживать! Я пыталась подавить нарастающие во мне эмоции и забыть о том, что произошло. С этого момента я избегала Морриса…».

Гленн был на десять лет моложе Лени. Сильный, статный, он моментально очаровал Рифеншталь. И Лени поняла – она влюбилась…

А дальше произошло неожиданное. Гленн выиграл золотую медаль в десятиборье. Рифеншталь снимала церемонию награждения. И снова слова самой Лени:

«Слабое освещение не позволило снять сцену чествования победителей. Моррис спустился со ступенек и подошел ко мне. Я протянула ему руку и поздравила. Тут он обнял меня, одним движением рук распахнул блузку и поцеловал в грудь – прямо на стадионе, перед сотней тысяч зрителей. Сумасшедший, подумала я, высвободилась из объятий и побежала прочь. Но меня преследовал его странный взгляд. Я зареклась не только с ним разговаривать, но и вообще близко подходить…».

58. Моррис вернулся

Потом приключилась история с пересъемкой финала соревнований по прыжкам с шестом. Возвращение спортсменов на стадион организовал Гленн, попросив за свою услугу очень скромное вознаграждение – возможность присутствовать в монтажной, чтобы увидеть себя на пленке.

«Я вынуждена была согласиться, хотя вообще старалась избегать с ним встреч. Понимая, что влюблена, изо всех сил противилась своему чувству. Я знала: он скоро вернется в США, а мне хотелось избежать очередного разочарования», – написала Лени десятилетия спустя.

Но на этом история не завершилась. Спустя некоторое время, когда Олимпиада закончилась и спортсмены разъехались по домам, Лени вдруг решила, что в ее картине нет ночных забегов на 1500 метров, которыми завершались соревнования десятиборцев. Как быть? Она бросилась разыскивать Гленна Морриса и обнаружила его в Швеции, куда отправилась американская команда, чтобы принять участие в очередных соревнованиях.

«Удалось дозвониться до Морриса в Стокгольме, и он, не раздумывая, тоже сразу же согласился принять участие в съемках. Мысль о том, что я снова увижу его, сильно взволновала меня.

При встрече в аэропорту нам обоим пришлось держать себя в узде, чтобы никто ничего не заметил. Но со своими чувствами мы уже ничего не могли поделать. Они были настолько сильны, что Моррис не вернулся в Швецию к своей команде, а я вообразила, что он – тот мужчина, за которого я могла бы выйти замуж.

Я совершенно потеряла голову и забыла обо всем, даже о работе. Мне еще никогда не доводилось испытывать такой страсти. Пришел день отъезда Морриса, и я в ужасе вспомнила, что съемки, в которых он должен был участвовать, так и не состоялись…».

59. Судьба чемпиона

Она все же настояла на пересъемке ночного эпизода, хотя Гленн не понимал, зачем это ей нужно. Помимо Морриса в этой сцене были заняты чех Клейн и немец Хубер. Лени собрала многотысячную массовку, изображавшую зрителей, и воссоздала небольшой фрагмент Олимпийских соревнований. Эти кадры вошли в ее фильм.

Но на следующее утро они расстались, чтобы больше не встретиться никогда. Лени записала в своем дневнике: «Было грустно и тяжело»…

Гленн Моррис вернулся в Соединенные Штаты. Губернатор штата Колорадо устроил ему пышную встречу. Гленн подписал контракт с «Эн-Би-Си», чтобы стать радиокомментатором. Но его способности ограничивались лишь спортом. Карьера ведущего не задалась.

В январе 1937 года Гленн женился на местной учительнице Шарлотте Эдвардс. Известие об этом шокировало Лени, которая любила Морриса и втайне надеялась на его возвращение.

В дальнейшем жизнь Гленна Морриса пошла на спад. Он попробовал себя в качестве киноактера и сыграл главную роль в фильме «Месть Тарзана» (главную женскую роль играла олимпийская чемпионка по плаванию Элеонора Холм). Но фильм получился ужасным – актера из Гленна явно не получилось. Он играл наивно и даже глупо.

Брак с Шарлоттой распался через четыре года после свадьбы. Моррис попробовал свои силы в страховом бизнесе. Затем началась война. Моррис воевал на флоте, получил тяжелую контузию. Его послевоенная жизнь так и не сложилась. Гленн Моррис умер в 1973 году в бедности и безвестности…

60. Киностудия Рифеншталь

Еще в начале тридцатых годов после успеха своих первых пропагандистских проектов Лени стала состоятельным человеком, ее гонорары исчислялись фантастическими цифрами. К отчислениям от проката, а Лени продюсировала свои фильмы сама вместе с братом, добавлялись многочисленные немецкие премии, которыми одаривало ее нацистское руководство Германии, и зарубежные награды, которые подразумевали денежное вознаграждение. Она многое могла себе позволить, но большую часть денег вкладывала в производство будущих картин, словно предчувствуя свою судьбу – когда ей придется жить скудными поступлениями от послевоенного проката ее знаменитых фильмов.

Впрочем, о будущем в те годы она думала вовсе не в мрачных тонах. Она не верила, что Германия снова развяжет войну. И потому купила скромный уютный домик в местечке под названием Грюневальд рядом с восточной границей Германии. Город – не город, деревня – не деревня. Грюневальд носит статус коммуны. Это очень небольшое поселение, насчитывавшее около пятисот человек (сейчас немногим больше – чуть более шестисот). В Грюневальде ей хорошо жилось и спокойно работалось. В одной из комнат домика она оборудовала небольшую монтажную, где могла трудиться над своими фильмами. «Олимпию» она монтировала большей частью именно здесь…

Нет, будущее ей тогда рисовалось в розовых тонах. Гитлер лично пообещал ей, что в Берлине, новой «столице мира», будет построена студия Рифеншталь – специально для нее, для Лени. И это будет огромное здание площадью в 26 тысяч квадратных метров, оборудованное по последнему слову кинематографической техники.

61. Поездка за океан

В начале своей артистической карьеры Лени часто заявляла, что не любит американское кино. Речь шла, конечно, о второсортных мелодрамах, вестернах и детективах, которые голливудские студии выпускали сотнями. Но были имена, которые Лени боготворила, и картины, которые она просто обожала. Голливуд есть Голливуд. И уже состоявшаяся, всемирно известная Рифеншталь мечтала о поездке в Америку – встретиться с Чаплиным, поговорить с ведущими режиссерами.

В конце октября 1938 года она получила приглашение от голливудской киностудии «Метро-Голдвин-Майер» посетить США. Ее поездка была приурочена к американской премьере «Олимпии». И вот Лени поднялась на борт трансатлантического лайнера и отбыла из Гамбурга в Нью-Йорк.

Корабль прибыл в США 10 августа 1938 года. И Лени, сойдя на землю Америки, была поражена. Вместо чествований или хотя бы доброжелательного приема ее ждали толпы враждебно настроенных демонстрантов и оскорбительные плакаты.

– Что случилось? – встревожено спросила Лени у встречавшего ее агента, нанятого MGM.

– А то вы не знаете? – холодно произнес этот человек и отвел глаза.

Но Лени, действительно, ничего не знала. Она не читала газет и не слушала радио. И в путешествии на лайнере через океан радио в своей каюте первого класса не включала.

А новости были просто ужасные. В ночь с 9 на 10 ноября 1938 года в городах Германии и Австрии прошли еврейские погромы.

62. «Хрустальная ночь»

Это чудовищное событие, получившее название «хрустальной ночи», было санкционировано нацистами. Власти фашистской Германии давно искали повода разделаться с евреями, чтобы национализировать их имущество и начать методичное уничтожение их самих. Следует заметить, что еврейская диаспора в довоенной Германии была одной из крупнейших в Европе. Так уж сложилось исторически – представители гонимого народа чаще всего оседали именно в Германии, делая ей честь. Эйнштейн тоже из таких же потомков некогда осевших в Германии евреев, и не только он, но и десятки, сотни великих представителей еврейского народа.

Таким поводом стало убийство 7 ноября 1938 года в Париже советника германского посольства Эрнста фон Рата. Это преступление совершил 17-летний польский еврей Гершель Грюншпан.

В ходе ночных беспорядков погиб 91 человек еврейской национальности. Сотни ни в чем не повинных людей были ранены и избиты. Около трех с половиной тысяч евреев были арестованы и направлены в концентрационные лагеря Заксенхаузен, Бухенвальд и Дахау. Были разгромлены сотни жилых домов евреев, 267 синагог и семь с половиной тысяч предприятий, магазинов, лавок. Улицы немецких городов были усыпаны осколками витринного стекла. Отсюда и название – «хрустальная ночь»…

Так началась величайшая трагедия в истории человечества – геноцид еврейского народа. Тот самый холокост, который никогда и никому не может быть прощен.

63. Обструкция

Едва ступив на землю Америки, Лени Рифеншталь столкнулась с жесточайшей обструкцией. Против ее приезда выступили «Нью-йоркская антифашистская лига», мэр Нью-Йорка Фьорелло Ла-Гуардия и «Комитет киноактёров». Демонстранты, при поддержке огромного скопления народа, потребовали запретить демонстрацию «Олимпии» и изгнать из Америки Лени Рифеншталь.

Она недоумевала, горевала и надеялась, что все еще обойдется. В подавленном настроении Лени села на поезд и пересекла весь континент. Когда она прибыла в Голливуд, то увидела, что как «город грез», так и Лос-Анджелес увешаны антифашистскими плакатами.

Руководство «Метро-Голдвин-Майер» с извинениями и заявлениями о готовности возместить все издержки сообщило, что премьера «Олимпии» в Америке совершенно невозможна, равно как невозможны запланированные Лени встречи с голливудскими режиссерами. С ней попросту никто не хочет встречаться.

– Почему? – удивилась Рифеншталь.

– Потому что ваше имя ассоциируется у американцев с именем Гитлера, – ответил Луи Майер.

И все же она поехала в Голливуд. Как обычная туристка, без сопровождения и оповещения о своем визите. Оделась в ничем неприметное платье и в сопровождении брата села на такси. В Голливуде она бродила по студиям, разглядывала старые декорации, выставленные на всеобщее обозрение. Ничем не примечательная иностранка. Только очень красивая.

64. Кинг Видор, Уолт Дисней и Генри Форд

Ей все же удалось встретиться с двумя звездами Голливуда – режиссером Кингом Видором и мультипликатором Уолтом Диснеем. Разговор носил отвлеченный характер – политики не касались вовсе. Когда позже пресса обвинила режиссеров в непатриотическом поступке, Видор (кстати, режиссер фильма «Аллилуйя», первого звукового фильма и первой картины, в которой снимались чернокожие актеры), известный своей скандальностью, ответил, что ему наплевать на какие-то там общественные интересы. И в политику он не вникает принципиально. А Дисней сослался на то, что ничего не знал про «хрустальную ночь». Для него Лени была интересна только как выдающийся режиссер…

Поняв, что в Голливуде у нее ничего не получается, Рифеншталь снова села на поезд и отправилась… в Детройт. Ее агенту позвонил Генри Форд, который выразил готовность встретиться с Лени. Он был поклонником ее таланта. И его совершенно не смущала причастность Лени к нацистам.

Но о чем они могли поговорить? О… евреях? Человек далекий от искусства (но гениальный инженер) старик Форд славился своими антисемитскими убеждениями. Лени не читала его книги «Мировое еврейство». А потому и эта встреча носила, скорее, формальный характер.

Из Детройта она приехала в Нью-Йорк. Все, что Лени оставалось, так это сесть на пароход, отплывающий в Европу. Так она и сделала. И покинула Америку, чтобы никогда сюда больше не вернуться. Ни разу в ее долгой жизни.

65. Позднее признание «Олимпии»

С Америкой ничего не получилось. Расстроенная Лени решила посетить Лондон, но и эта поездка не задалась. Она отправила в Лондон телеграмму прямо с борта лайнера. И получила ответ – английская премьера «Олимпии» состояться не может по политическим причинам… Господи, от чего она была бесконечно далека, так это от политики! Если у вас есть претензии к Гитлеру, предъявите их ему. А я-то здесь причем?

Нет, Лени, так не бывает – чтобы восхвалять людоеда и самой остаться в стороне. Жизнь – очень жестокая штука. И ты скоро это узнаешь сама…

К слову – судьба была к ней не только жестока. Все же Лени была универсальным талантом, гением от кинематографии (и это не преувеличение фигур ее масштаба в мировом кинематографе раз-два и обчелся). И фильм «Олимпия» – великое кино.

Уже в 1956 году, когда Рифеншталь сидела без дела и не могла снимать, голливудское жюри признало ее «Олимпию» великим фильмом. И включило в почетную десятку лучших картин мира. Не специальных документальных, а фильмов вообще – когда-либо снятых и показанных публике. То есть документальная картина Лени Рифеншталь выдержала соревнование с художественными шедеврами.

Это было запоздалое признание, которое побудило Лени взяться за редакцию «Олимпии». Но, как ни странно, лучший из фильмов так и не был запущен в широкий прокат – ни в Америке, ни в Европе. Хотя в этом варианте Гитлера на экране уже не было.

66. Мировая война

Начало Второй мировой войны не стало для Лени неожиданностью. Вращаясь среди нацистской верхушки, она слышала о приближении «акции возмездия» против Польши – в ответ на «провокации польской стороны». И верила нацистской пропаганде, твердившей о том, что Германия окружена врагами. Она даже записалась на курсы военных репортеров, решив отправиться в зону боевых действий с передовыми отрядами, чтобы сделать фоторепортаж, а потом, возможно, и документальный фильм об этих событиях.

Впрочем, как и большинство обывателей, она не верила в возможность широкомасштабной и тем более мировой войны. Немцы считали, что «прививка» от мировой войны слишком болезненна, а утраты слишком катастрофичны, чтобы повторять этот страшный опыт. Однако, они ошибались… Сами того желали! В предвоенные годы нацистская пропаганда была настолько эффективной, что о войне, о доблести немецких солдат и о ничтожестве до поры гипотетических врагов писали все газеты. И немцы своим газетам верили, как верили речам Гитлера и «доктора» Геббельса. Лени в этом отношении ничем от своих соотечественников не отличалась.

Она за все заплатит – после разгрома фашистов. Причем, цена будет очень высокой – творческая судьба. Она будет отлучена от любимой профессии на всю жизнь. Скоро, очень скоро. Осталось всего пять лет. Лени об этом, разумеется, даже не догадывалась.

67. Лени военный фоторепортер

Талантливый человек талантлив во всем. В годы активной работы в кино Лени не расставалась с маленькой удобной «Лейкой». Она снимала много и с удовольствием. Свои иллюстрации почти нигде не публиковала, но широко использовала в основной работе – во время подготовки к съемкам фильмов.

Эти навыки фотографа, как полагала Лени, должны были пригодится ей на германско-польской границе, во время событий, которые начались 1 сентября 1939 года…

В начале сентября к ней домой приехал посыльный – молоденький офицер. И понизив голос сообщил, что фройляйн Рифеншталь и членам ее съемочной группы (летом 1939 года Лени готовилась к съемкам нового фильма) предписано срочно собраться и прибыть к польской границе, где их будет ждать специальное сопровождение.

Ее военная командировка продлилась всего один день. Она прибыла на границу в первых числах сентября 1939 года, на четвертый день боевых действий. А уже через сутки покинула Польшу. То, что с ней произошло за этот день, Лени никогда толком не рассказывала. Та версия событий, что приведена ею в мемуарах, выглядит неубедительно. Лени рассказывала, что, когда она увидела расстрел мирных жителей и пленных, она закричала. И один из немецких солдат направил на нее винтовку, заявив, что сейчас пристрелит и ее.

Либо ее подвела память, либо… события были еще страшней, еще кошмарней, чем это описывает Рифеншталь.

68. Польский кошмар

Она не сделала ни одного снимка (а если и сделала, то пленку засветила). Но ее снимали. И эти снимки красноречивей любого рассказа.

Лицо Лени искажено ужасом. Она уже не та блистательная, уверенная в своих силах Лени Рифеншталь, не жизнерадостная девушка, обладательница уникального художественного дара. В эту минуту она раздавленная страданием старуха. Женщина, которая постарела в одно мгновенье на всю жизнь.

Что она видела? Лени говорила – кошмар. Но что именно, не рассказывала. Возможно, в тот день ей открылась вся глубина пропасти, в которую шагнула ее страна. Возможно, она была поражена собственным падением… Прозрение? Нет, еще – нет. Собственно, по-настоящему она не прозреет никогда. Сожалея о том, что в молодости ее жизнь была связана с Гитлером, Лени не осудила нацизм ни разу – никогда, ни в какой форме. Не отреклась, не покаялась. Хотя именно в этот сентябрьский день 1939 года была близка к этому, как никогда.

Что она видела? Что ужаснуло ее? Смерть. Кровь. Боль. Жестокость солдат, которых она воспевала. Бессмысленное убийство неповинных людей – чьих-то детей, мужей и отцов. Вид раздавленной плоти. Вид истерзанных, уничтоженных тел, которые несколько минут до этого были еще живыми.

Она спешно покинула Польшу и через Данциг вернулась в Берлин. И больше никогда не была на войне. И не сняла ни единого военного кадра.

Лишь однажды посетила поверженную Варшаву – чтобы увидеть парад победы фашистов.

69. И снова – «Долина»

Вернувшись из польского городка в окрестностях Данцига, Лени уже знала, что будет делать. В Польшу она отправилась не одна, а со всей съемочной группой, которую собрала летом 1939 года для съемок фильма «Пентесилея». Уже был написан сценарий, основана новая кинокомпания (что Лени делала перед съемками каждого фильма). Но съемки были отложены до окончания «военной операции». Вернувшись в Берлин, Лени решила закрыть проект. К этому фильму она больше не вернулась.

В своих воспоминаниях Рифеншталь утверждала, что написала жалобу на немецких военных, обвинив их в жестокости. И направила бумагу в военное ведомство. Ответа, правда, так и не получила.

А что, очень может быть. Известен случай, когда Лени заговорила с Гитлером о политике. Возможно, это было именно в 1939 году. Гитлер резко ее оборвал, но эта история обошлась без каких бы то ни было последствий. (Что показывает, каково было ее влияние на нацистскую верхушку)…

Работа способна излечить от многих душевных недугов, в том числе и от отчаяния. И Лени с головой погрузилась в «старый новый» проект. Она решила возобновить работу над фильмом «Долина», подписала договор с киностудией «Тобис». И вместе с Харальдом Райнлем взялась за сценарий картины. В «Долине» ей предстояло сыграть главную роль. Режиссером была тоже она. После долгого перерыва Лени решила вернуться к художественному кино. К документальным фильмам она уже остыла.

70. Цыгане

Съемки были запланированы на весну и лето 1940 года и должны были пройти в Испании. Но из-за разразившейся войны поездка в Испанию стала невозможной. И Лени решила построить испанскую деревню – натурные декорации – под Зальцбургом.

Она взялась за работу, как всегда, основательно и продумав все мелочи. Но тут оказалось, что ей не хватает актеров. А именно – массовки. Гражданское население Зальцбурга и окрестных городков не годилось. Свободных людей было мало – мужчины были мобилизованы в армию, либо трудились на заводах. А немецкие крестьяне были заняты своей работой.

С этой неожиданно возникшей проблемой она справилась обычным образом – обратилась к функционерам имперской Палаты по делам культуры. Те переадресовали просьбу Лени в другую инстанцию… И вскоре на съемочной площадке появились 68 заключенных из ближайшего концентрационного лагеря Максглан. Это были цыгане – народ, подвергшийся такому же уничтожению, что и евреи.

Эти люди выполнили все указания Рифеншталь. Их переодели в одежды испанских крестьян. Они перемещались по съемочной площадке, что-то даже пытались играть. Потом их снова увезли. Больше Лени их никогда не видела.

Об их судьбе она узнала в 1949 году во время суда. Судили ее, Лени Рифеншталь. Обвиняли в привлечении к насильственному труду заключенных из Максглана. Оказалось, что большинство из этих 68 несчастных были впоследствии уничтожены.