Текст книги "Советы Богу"

– Ты как будто манифест произносишь, – пьяно произнес Ваня.

– Мы с ним говорили на эту тему подробно. Пару лет назад два гастарбайтера залезли в дом, изнасиловали и убили старушку, 73 года. Вот когда мы после суда над одним из них, второй на родину сбежал, в управление ехали, он мне и выговаривал свои мысли.

– Ты, по-моему, в сторону от рассказа ушел, – заметил Петр Валерьевич.

– Ну да. Так вот, я недавно узнал, что Вадик, когда есть время, в отряде волонтеров в детских больницах клоунские представления проводит. И там не делит детей на русских и среднеазиатских. Не хвастается этим, хотя по натуре любит повыпендриваться. Людская натура – вещь глубокая и сложная.

– Я тоже раньше хотел помогать кому-нибудь чужому, – лицо Ивана посерьезнело, – но пока для этого времени нет. Работа и семья на первых местах.

– Ты женат? – спросил Петр Валерьевич.

– Нет, семья-то не только жена. Отец у меня болеет.

Иван замолчал.

– Я вот что тебе скажу. Помогать родителям надо, но класть на это свою молодость глупо. Первую половину жизни мы целуем чужие лбы. А потом жизнь незаметно ускоряет свой ход, и ты все ближе к тому моменту, когда к твоей холодной голове прислонятся горячие губы, соленые от стекающих слез. Я предлагаю выпить за то, чтобы никто из нас никогда не стал обузой для своих близких, – Петр Валерьевич поднял стакан. – Это громкие и неприятные слова. Но так правильно. Дети не должны жить проблемами родителей.

Они выпили. Потом еще выпили, под горячие пельмени. Ваня все чаще прикладывал голову на лежащие на столе руки. Стрелка настенных часов приблизилась к цифре три. Пора было разъезжаться по домам.

Сергей помог Максиму усадить Ваню на заднее сиденье синего в белых шашечках «Форда» и сам сел вперед. Водитель вбил в навигатор точки, куда ему предстояло доставить пассажиров, и машина выехала за ворота. Ваню совсем сморило, его голова лежала на плече Максима, и молодой оперативник уже видел хмельные беспокойные сны.

Ехали они молча. Водитель следил за дорогой, Сергей смотрел в ночное небо и ни о чем не думал, Максим просматривал ленту свежих фотографий в соцсетях. Никто и не заметил, как из неприметного в лунном свете лесного поворота выехал и последовал за их такси серый «Фольксваген Пассат» с выключенными фарами и габаритными огнями.

18

Сергей лежал в кровати и не торопился вставать, сегодняшний день, конечно, нельзя было назвать полноценным выходным, работать, естественно, придется, но поваляться с утра он мог себе позволить, тем более после вчерашних посиделок. Когда он вернулся ночью домой, то сразу уснуть не смог, в тяжелой от алкоголя и хронического недосыпа голове крутились схемы и связи участников запутанного дела. Саша ночевала у себя. Он налил себе кофе и полез на сайт арбитражного суда искать дело о переделе прав владения клубом «ГригорьевЪ». Суть была в споре владельцев заведения и хозяев помещения, где оно располагалось. Сергей не стал сильно вникать в юридические дрязги и сразу перешел к решению. По итогам череды заседаний судья Залозина Г. П. вынесла решение о приостановке деятельности увеселительного заведения до окончательного определения того, кто должен получать прибыль от танцующей и пьющей коктейли молодежи. Клуб простоял закрытым около трех месяцев, затем снова стал принимать гостей, дальнейшая его судьба решалась уже без участия Галины Павловны. Противоборствующие стороны в этом конфликте представляли собой супругу депутата Туроняна со стороны клуба и представителей одного из высоких чинов правительства Северской области, аффилированной с которым фирме принадлежало здание бывшего Дома профсоюзов.

Когда Сергей вчера в гостях услышал, что «ГригорьевЪ» принадлежал Владу, он сразу мысленно соединил красными нитями фотографии двух жертв на схеме расследования. Наконец-то хоть какая-то связь между убитыми, странная, непонятная, но хоть что-то. Обе убитые женщины в своей жизни попортили нервы семейству Туронян. Что из этого следует, Сергей пока придумать не мог, но в этом направлении определенно стоило поработать. С такими мыслями капитан Норвежский закрыл крышку ноутбука и пошел в спальню.

Сейчас, отодвигая голову в сторону от нападающего на постель солнечного луча, он лежал и обдумывал результаты своих ночных изысканий. Нет, озарение не снизошло на него во сне, ему не приснился тот, кто за неделю убил двух женщин, обставив свои преступления с извращенной фантазией. Но все-таки план ближайших мероприятий Сергей для себя составил. В понедельник с утра должна прийти на допрос журналистка Бельская, повестку ей в кабинет доставили вчера перед самым концом рабочего дня. И, видимо, надо еще раз вызывать Эдика Туроняна с матерью и надеяться на его несдержанность, может, чего и сболтнет со психа.

От размышлений его отвлек звук нового сообщения на телефоне. Странно, что до половины десятого утра ему еще никто не позвонил.

«Доброе утро, милый! Я соскучилась! Давай сегодняшний вечер проведем вместе. Я в 20:00 освобожусь, меня Андрей подменит. Заберешь меня из “Ключника”?»

Сергей отправил ответное сообщение, встал с постели, пошел разогревать корейский острый суп с кровяной колбасой – лучшее средство от похмелья.

* * *

Для Альбины субботнее утро началось кардинально иначе. В 7:30 утра она уже уверенными четкими движениями расчерчивала поверхность воды в бассейне дорогого фитнес-центра, а в то время пока Сергей выставлял время разогрева своего завтрака на микроволновке, уже разгоняла свой «Кайен» по пустым холодным улицам Берегового. Ехала она на брифинг Министерства здравоохранения об ухудшении эпидемиологической ситуации в области, в связи с наступлением сезона ОРВИ. Ежегодное формальное мероприятие, но ей там быть необходимо, в брифинге принимает участие губернатор, а Альбина никогда не упускала шанса лишний раз показаться во всей красе перед руководством области. У нее были заготовлены вопросы, которые одновременно выставляли ее в хорошем свете перед начальством, и само руководство могло ответить на них так, чтобы заголовки новостей были в положительном ключе.

Альбина ловко ввинтила свой «Порше» в поворот и выехала на привокзальную площадь. После утреннего дождя площадь представляла собой что-то среднее между мелким бассейном и неглубоким прудом. При проектировании и дальнейших ремонтных работах все участвующие лица упустили из вида обустройство ливневых колодцев, и теперь после каждого дождя парковка перед вокзалом и подъездные пути к ней покрывались ровным слоем воды, выше щиколотки взрослого человека. Отступать перед трудностями главный редактор «Северного берега» не любила, поэтому усилила давление на педаль акселератора и, рассекая потоки грязной, воды за несколько секунд проскочила местную Венецию в отдельно взятом районе Берегового, попутно окатив волной из-под колес зазевавшегося у бордюра пешехода.

Она была довольна тем ажиотажем, который произошел после ее вчерашнего поста на канале. Куча репостов, звонков от коллег разной профессиональной величины и реакция полиции. Эмоции от произошедшего укутывали ее, как теплое одеяло в зябкую ночь. Сейчас Альбина была уверена, что это не провокация от недругов или конкурентов, хотя кто в местных условиях может с ней конкурировать. Для Альбины уже давно в профессии была она и все остальные, часто, по ее словам, альтернативно одаренные маратели бумаги и уничтожители клавиатур. Теперь она ждала следующего письма и очень надеялась, что в нем ей расскажут о новом трупе и она объявит об этом раньше полиции. Это настоящая журналистская удача, и к кому как не к ней она должна была повернуться лицом. Вчера вечером Альбина отправила на адрес таинственного отправителя свои вопросы, но ответа не получила. Или адрес был одноразовым, или собеседник предпочитал сам задавать темп разговору. Ее план был в следующем: разговорить этого психа и убедить его дать ей видеоинтервью, естественно, на условиях анонимности. Опасная, но чертовски крутая идея. Понятно, что будут претензии ментов, и, скорее всего, начальство тоже в восторге не останется, но ей на это уже будет плевать. После такого интервью ей будут открыты все двери в российской журналистике, и можно будет параллельно развить свой канал до федерального масштаба. А дальше…

В мечтательных раздумьях Альбина подъехала к шлагбауму парковки правительства Северской области. Аккуратно размещая автомобиль между нарисованных на мокром асфальте полос, она вдруг снова представила соленый и немного терпкий запах морского бриза в будущем собственном доме у моря. Вот ее мечта, и это определенно стоит риска и усилий.

* * *

– Заходи, Сереженька. Тапочки надевай. Обедать будешь? – Виктория Сергеевна, как всегда, была мила и учтива со старым знакомым.

– С удовольствием. Борщ? – закрывая за собой входную дверь, спросил Сергей.

– Рассольник. Будешь?

– Конечно, уже забыл вкус вашей домашней еды. Сколько лет не заходил.

– Я так поняла, что и сейчас бы не зашел, если бы не такой ужасный повод.

Час назад Норвежский позвонил матери Максима и напросился в гости. Юлить по телефону не стал, сразу объяснил свой интерес к неприятным обстоятельствам знакомства Виктории Сергеевны с ныне покойной Галиной Залозиной. Сергей, когда приехал к дому матери своего друга, не стал сразу выходить из машины, он сидел и размышлял, стоит рассказывать подробности убийства судьи или лучше упустить детали. Местные журналисты уже, конечно, описали в красках события роковой ночи в сквере у суда, но, как это всегда бывает, половину додумали, а вторую половину переврали.

– Да, теть Вик, стыдно в этом признаваться, но так и есть, – Сергей вышел из коридора в просторную гостиную. Тапки шуршали по наборному паркету.

Большая светлая комната с овальным обеденным столом у стены, книжные шкафы, ковер с толстым высоким ворсом у камина с каменной полкой. Интерьер в светлых цветах был сделан со вкусом, без лишнего пафоса. Комната выглядела одновременно современно и по-домашнему.

– Макс сказал, вы были знакомы с Залозиной? – садясь за стол, задал первый вопрос Сергей.

– Ты сразу о деле, – усмехнулась хозяйка. – Как живешь-то? С Максима ведь слова не вытянешь.

– Извините. Нормально все. Служба-дом-служба. Скучно, наверно.

– Не женился?

– Нет, – улыбнулся Сергей. – Сработаю на опережение и сразу скажу, что девушка есть. Но пока все только начинается, и мне нравится, как все складывается.

– Ну и замечательно, я рада. Мама как?

– Хорошо, не жалуется. Она ведь никогда не жалуется. Но я слежу, через соседей, родню. Все нормально. Внуков только очень ждет, переживает, – рассмеялся Сергей.

– Мы все переживаем по этому поводу. Мой вон тоже не торопится, а скоро четвертый десяток пойдет.

Виктория Сергеевна поставила перед гостем глубокую тарелку с дымящимся супом. Рядом на блюдце лежали треугольные кусочки хлеба, сало и зеленый лук с пригоршней соли.

– Ты ешь, а я расскажу. История будет короткой. Когда в больнице случилась трагедия, от комитета делом она занималась. Спокойная, уравновешенная женщина. Довольно грамотная. Проблем от нее серьезных не было, занималась своим делом. Когда все закончилось, мы с ней больше не общались. Как-то в ресторане встретились, поздоровались, вежливыми фразами перекинулись, и все. Ужасно, конечно, я, когда узнала, что с ней сделали…

Виктория Сергеевна налила себе воды из пузатого графина и залпом выпила стакан.

– Получается, после суда у вас контактов не было? – Сергей с аппетитом ел суп вприкуску с зеленым луком.

– Я не искала с ней встреч. Сам понимаешь, хотела быстрее забыть всю историю. Плюс было много дел, связанных с открытием бизнеса, это хорошо помогало переключить голову.

– Я никогда не спрашивал, а Макс сам в подробности не вдавался. Если вам не сложно, расскажите о событиях в больнице и дальнейшем расследовании.

– Зачем тебе? – выражение лица Виктории Сергеевны сменилось с грустного на серьезное.

– Хочу больше понять про личность Залозиной. Уверен, ваш рассказ мне поможет.

– Хорошо, но больше я не хочу возвращаться к этой теме.

– Как скажете, – произнес Сергей и приготовился слушать.

– Тринадцать лет назад в течение нескольких дней резко ухудшилось состояние семи детей. У всех были проблемы с неврологией, лечение было схожим. В итоге четырех детей мы не спасли, а трое получили инвалидность и необходимость в постоянном принятии лекарств. Зрение упало, нагрузки никакие нельзя, сердце может не выдержать. Я была главврачом тогда. Началось расследование, которое установило, что вместо хорошего лекарства был закуплен дешевый непроверенный аналог с кучей побочек. Залозина вела это дело. В итоге мне пришлось уйти, начальника отдела закупок и старшего юриста больницы тоже уволили, заму в департаменте выговор выписали. Родителям дали компенсацию и возместили расходы на похороны, естественно, вряд ли это их обрадовало. Конец.

Виктория Сергеевна замолчала. Она рвала на мелкие обрывки уже вторую бумажную салфетку, воспоминания давались ей нелегко. Взгляд был затуманенным и полным отрешенной безнадежности.

– Больше не спрашивай. Подробностей не будет, – жестко сказала она. – Для меня эта история, как ножом по сердцу.

– Вопросов только два, – сказал Сергей, отставляя в сторону пустую тарелку. – Почему такое слабое наказание? И за что уволили юриста?

– Про наказание ты у своих коллег спроси, я приговоры не выносила и степень вины не определяла. А юрист вел контракты по закупкам, – ответила Виктория Сергеевна, было очевидно, что разговор ей неприятен.

– Да, мои коллеги могут ответить только по букве закона, а я хочу узнать, что повлияло на вердикт. Вы поймите, я пришел не для того, чтобы вам нервы мотать, мне не интересно, из-за чего произошла та ситуация, прошлого не вернуть, и я не так сентиментален, чтобы ради внутренней справедливости расследовать старые дела, – Сергей встал из-за стола и прошелся по комнате. – В карьере Залозиной было не так много резонансных дел, что в следствии, что в суде. Я хочу разобраться, каким человеком она была и за что ей могли выпустить кишки на свежий ноябрьский снег.

– Так про кишки правда? Я думала, журналисты чернят, – Виктория Сергеевна сцепила ладони в замок.

– Правда. Жизнь сейчас вообще страшнее выдумок писателей и корреспондентов.

Сергей ходил вдоль шкафов с книгами и полок с фотографиями. Тома Большой медицинской энциклопедии стояли бок о бок с классиками зарубежной литературы: «Тайна Эдвина Друда» Диккенса, «Зеленые холмы Африки» Хемингуэя. Верхний ряд занимали подборки отечественных авторов: Булгаков, Достоевский. У самого края шкафа, обращала на себя внимание книга с длинным названием: П. И. Карпов «Творчество душевнобольных и его влияние на развитие науки, искусства и техники». Главнаука, 1926 год.

– Разумов оказывал мне поддержку в то время, – уже спокойно произнесла Виктория Сергеевна.

– Это который в Совете Федерации?

– Да, тогда он в областной думе был, председателем.

– Теть Вик, не из любопытства спрашиваю. Он по личным мотивам помогал или по коммерческим интересам?

– По личным. Подробности надо? – ответила Виктория Сергеевна, острый взгляд, казалось, готов был прожечь Норвежского насквозь.

– Не обижайтесь. Я бы никогда не стал задавать подобные вопросы в обычной ситуации, – рассматривая многочисленные рамки с фотографиями, сказал Сергей. – Я хотел именно от вас это узнать подробности, чтоб Макса не грузить этим и не играть в испорченный телефон.

– Да поняла я.

– Кстати, – заметил Сергей, – Макса дома не застать, блин. Он сюда, что ли, переехал. Я в среду искал его, не дозвонился, заехал на проспект, а его нет. Потом он рассказывал, что тут ночевал. Это у него так кризис среднего возраста начинается? Снова к маме под крыло тянет?

Виктория Сергеевна улыбнулась шутке. Она немного расслабилась, неприятная и больная тема осталась позади, а вот обсудить сына она всегда любила.

– Среда, среда… Да, вроде тут был. Точно! – вспомнила она. – Днем еще приехал, баню топил. Вообще, в последнее время часто стал заезжать просто так, в гости и оставаться на ночь тоже. Скучно, наверно, одному в квартире. Он особо душу не раскрывает. Скрытничает, особенно на тему чувств, переживаний.

– В тот раз тоже ночевал, видимо?

– Да, только ночью в город сорвался, сигнализация сработала, датчик протечки на кухне.

– Ого, он не говорил. Залил кого?

– Нет, обошлось. Фильтр, по-моему, потек, который на питьевую воду, и потихоньку накапал лужицу прям у датчика.

– Повезло, – задумчиво произнес Сергей.

Он дошел до каминной полки, на которой вперемешку с маленькими литыми статуэтками тоже стояли фотографии. На одной из них был запечатлен рабочий коллектив на крыльце детской областной больницы. На ступеньках рядами стояли люди в белых халатах, внизу в середине была Виктория Сергеевна и солидный мужчина в темном костюме. Сергей взял рамку в руки и внимательно стал рассматривать глянцевое изображение.

– Это День медика, года за полтора до тех событий, о которых ты расспрашивал, – пояснила Виктория Сергеевна, заметив интерес Сергея.

Один из мужчин во втором ряду казался Норвежскому знакомым, но он не мог вспомнить, где видел это лицо. Или просто похож на кого-то. Сергей буравил взглядом улыбающееся лицо молодого человека, но в голову ничего не приходило.

– А это кто? – Сергей указал на интересующую персону.

– Костя Семушов. Тот самый юрист, которого уволили вместе со мной. Знакомы?

– Да не могу вспомнить, где я его видел. Точно не дружили и не работали вместе. Вертится в голове образ, а откуда – не могу понять. Можно я сфотографирую? – спросил Сергей, ставя рамку обратно на полку.

– Конечно.

Тонкий лед у обочины дороги звонко хрустел под колесами «Субару» Норвежского, день близился к закату, и Сергей возвращался в город в предвкушении приятного вечера с Сашей. Настроение было паршивое, не давали покоя фотография с каминной полки и фраза, сказанная Викторией Сергеевной перед тем, как закрыть дверь за гостем: «Я тебе всегда рада, Сережа, но, пожалуйста, больше с такими вопросами ко мне не приезжай». И закрыла дверь.

Сергей нашел в списке последних вызовов Вадима и сделал вызов.

– Чего? Привет, Серега! – было слышно, что Вадим в хорошем расположении духа.

– Слушай, не могу вспомнить, где видел человека. Лицо знакомое, а памяти нет. Я тебе сейчас скину фотку, взгляни, мало ли. Почему-то мне кажется, что это с работой связано.

– Давай, но я накатил уже. Выходной же. Так что за оперативность мыслей не отвечаю, – засмеялся в трубку Вадим.

– Завидую тебе, – сказал Норвежский и закончил разговор.

Следя за раскисшей дорогой, Сергей переслал эксперту фото парня с больничного крыльца. Еще его беспокоил Макс и его странные ночные поездки из поселка в город в ночь убийства судьи Залозиной. Нет, он не подозревал друга в кровавых забавах, но совпадения по обоим эпизодам были дурацкими и напрягали без того забитую мыслями голову.

Пришло ответное сообщение. Вадим ответил картинкой, скриншотом экрана телефона с открытым видеороликом. Ролик Сергей уже видел. Стол в ночном клубе, двое мужчин с одной и три девушки с другой стороны. Одним из мужчин был немного располневший бывший юрист детской больницы Семушов, а напротив него сидела веселая рыжеволосая Зина Бокова.

19

 
«За желтым холмом солнце скрывается
Пылающий лис прячусь как заяц я,
Кончается лето – жизнь не кончается,
Щеки и губы обводишь пальцем
Мне нравится все, что тебе нравится…»
 

– То есть, пока ты тут со мной отдыхаешь, мальчик роется в пыльных архивах? – спросила Саша, медленно потягивая горячий глинтвейн.

Они сидели на открытой террасе пляжного ресторанчика, укутались в толстые пледы, смотрели вслед погружающемуся в море солнцу. К вечеру погода улучшилась, пропал ветер, приятно потеплело, облака оставили свой дежурный осенний пост и скрылись за горизонтом. Горячее вино грело тело. Аффинаж из уличных динамиков окутывал теплом душу. Ровный перебор струн, и музыка летит над водной гладью.

 
«…В каждой секунде счастье заложено,
Просто и сложно хотеть невозможного.
Я был, и вот-вот ничего не останется,
Но в эту секунду ты улыбайся.
Мне нравится все, что тебе нравится».
 

– Ну я ж все-таки начальник, могу себе позволить делегировать обязанности молодому сотруднику, – щурясь на закат, ответил Сергей. – И архивы сейчас в основном цифровые, а на них пыль не скапливается.

После того как Норвежский понял, где он видел человека с фотографии старого рабочего коллектива матери Максима, он позвонил Ивану и дал ему задание собрать все, что можно, на Константина Семушова – двенадцать лет назад уволенного с работы из-за расследования следователя Залозиной и героя одного из роликов скандальной блогершы Оfeliya69.

– И вообще не понимаю вопроса, – Сергей перевел взгляд с морской дали на привлекательную спутницу. – Он опер, и работать в выходной – его бремя. Тем более сейчас.

– Да, понятно, но он такой… Выглядит беспомощным и наивным. Я же видела его, когда вы обедать заезжали. Не похож он на матерого сыщика.

– Конечно, не похож. Матерые сыщики выглядят матерыми только на экране. В жизни чаще всего это замученные отчетностью и сумасбродностью начальства уставшие люди. Часто пьющие не в меру много.

– Ты вроде в меру, – усмехнулась Саша.

– Да я, считай, вообще не пью, по меркам моей работы. Если бы пил, вообще бы отдел загнулся, и так вдвоем с Ванькой пашем. Даже в городском отделе есть народ, а у нас недобор. Ладно, Саш, ну ее эту службу, давай о другом. Смотри, погода какая, закат красивый.

– Как скажешь. Но знай: захочешь выговориться, не стесняйся, я всегда готова выслушать. По себе знаю, как иногда хочется просто рассказать кому-то о проблемах, даже не слушать чье-то мнение или советы, а просто говорить с тем, кто умеет и хочет слушать.

Ярко-оранжевый диск небесного светила уже наполовину вошел в перекатывающиеся тяжелыми волнами море.

– О чем ты мечтаешь? – не глядя на Сергея, спросила она.

– Мой ответ может напугать тебя, – улыбнулся Сергей. – О таком не говорят девушкам в первый месяц отношений.

Саша перехватила его взгляд.

– Нет, не извращения и не секс втроем с твоей подругой, – засмеялся он. – Мечтой это, наверно, неправильно называть. Мечта – это что-то невыполнимое: полет в космос, адекватное поведение большинства людей в мире, абсолютное здоровье близких, а о материальном мечтать глупо, к этому надо стремиться. Поэтому я и не мечтаю ни о чем – смысла не вижу. А вот желание есть. Я хочу ребенка. И чтобы родила мне его любимая женщина, с которой мы потом проживем долгую совместную жизнь и успеем понянчить внуков.

Саша поставила бокал на стол и внимательно слушала Сергея. Она видела, что он не шутит, не пытается ее разыграть или спровоцировать на эмоции. Он говорит то, что думает, что идет у него из души.

– Странно, наверно, слышать такое от молодого и красивого мужика, – с улыбкой продолжал он. – Мне и тридцати нет, гулять и гулять, как думают многие. Но не я. На работе я постоянно сталкиваюсь с бардаком в жизни других людей, с грязью и враньем, с предательством и подлостью. Мне хочется иметь в этой жизни островок покоя и уверенности, где можно спрятаться на время от всего внешнего. Прийти домой, закрыть за собой дверь и оказаться в своем другом мире, где люди любят друг друга, доверяют, просто так, бескорыстно. Мир без лжи и фальши, где все друг за друга и вместе.

– Не бывает такого, ну, или бывает, но недолго, а вообще…

– Знаю, – перебил Сергей Сашину мысль, – но я себе выдумал именно такую семью и хочу попробовать жить именно так и приложу для этого максимум усилий, как только шагну на эту ступень жизни. Не напугал я тебя?

– Нет, – ответила девушка, – но удивил, конечно. Открытостью.

– Я по весне ходил в детский магазин, подарок выбирал для дочери приятеля. Знаешь? Там между рядов с куклами, машинками и трансформерами есть стойки с колготками, носками, чепчиками. Так вот, я почему-то застыл у носков, маленьких таких, для новорожденных. Стоял, смотрел на них, довольно милое зрелище, наверно, было: взрослый мужик пялится на маленькие разноцветные носочки, а на лице дебильная улыбка. А я стоял, – продолжал Сергей, делая глоток горячего напитка, – и думал, какое, наверное, счастье – смотреть на лежащего в колыбели собственного ребенка, с такими маленькими пяточками, если на них можно надеть такие носки.

Сергей говорил спокойным, будничным тоном. Было видно, что это хорошо обдуманные и не раз прокрученные в голове мысли.

– Ты сейчас совсем другой. Настоящий, что ли. Свободный от предрассудков и абсолютно искренний, – сказала Саша, придвинула свой стул ближе к Сергею и положила голову ему на плечо.

– Потому что говорю от чистого сердца, – сказал Сергей, касаясь губами ее головы. – У меня самого отца не было никогда, дядька многое мне дал, но погиб, как раз когда мне нужно было мужское мнение, когда мальчик переходит в возраст мужчины, надо, чтобы было с кем поговорить и обсудить проблемы. Никто не знает, кроме Макса и Валерьича, но мать у меня пьет. Не запоями, но почти каждый вечер у нее на столе вино, и я это видел с подростковых времен. Сначала думал, что у всех так, а оказалось, что нет. В принципе, это никак не влияло на ее отношение ко мне, но сейчас, когда я стал взрослым, неприятный осадок все же есть. И отказываться от этого она не хочет, меня не слушает. А я хочу, чтобы было по-другому, более человечно и в то же время более просто, что ли.

– Это, мне кажется, у всех родителей так. У них рано или поздно наступает тот возраст, когда они не делают того, что им советуешь, даже если сами попросили о помощи.

Сергей обнял Сашу за плечо и прижал к себе сильнее.

– Видишь, зря ты сказала, что готова меня слушать, – гладя ее по волосам, сказал Сергей. – Всю душу излил.

– Ты говоришь правильные и понятные вещи. Всем хочется покоя и уюта дома, в семье, как же иначе. – Саша прикрыла глаза. – Не могу тебе ничего обещать, у нас все только начинается, и я счастлива от происходящего.

– Сейчас будет «но»?

– Да, – ответила девушка, – но не расстраивайся раньше времени. Мне близки твои мысли и убеждения, но я думаю, что только хорошей семьей ты не достигнешь морального благополучия. Работа – большая часть твоей жизни, и ты серьезно к ней относишься и, соответственно, близко к сердцу принимаешь неудачи и проблемы, с ней связанные. Только семья тут не поможет, тебе надо или научиться разделять работу и дом, или стать менее болезненно переживать невзгоды на службе.

– Ты как будто не финансовый, а психологический заканчивала, – сказал Сергей.

– Просто я хочу, чтобы у тебя все получилось, я хочу быть с тобой, но я боюсь, что ты перегоришь. Ты внешне сильный, но душа у тебя ранимая и жаждущая теплоты и ласки. А такие люди часто не справляются с внешним прессом проблем и обязательств, если не пересматривают свое отношение к жизни.

– То есть ты не против разделить со мной желания о счастливой семейной жизни? – тихим голосом спросил Норвежский.

– Это ты мне так предложение делаешь? – последние лучи заходящего солнца пытались пробиться через ее опущенные веки.

– Нет, еще слишком рано.

– Согласна.

– На что?

– С тем, что слишком рано, – рассмеялась Александра.

Мерцающий рисунок раскрасил небосвод. Одинокие звезды и созвездия расположились на темном куполе, согласно одному им известному плану. Яркий полумесяц отчертил ровную, колыхающуюся на волнах дорожку от горизонта до песчаного берега. Сергей и Саша шли по мерзлому песку, обходя коряги, недавно выкинутые штормом с морского дна на неприветливый берег. Они шли молча, обняв друг друга, и каждый думал о своем, или, может, они думали об одном и том же. Никто этого никогда не узнает. Им было хорошо вместе. Для Сергея это было как глоток свежего воздуха после утреннего городского смога. А Саша просто наслаждалась каждым мгновением так внезапно появившегося в ее жизни счастья.