Текст книги "Советы Богу"

20

Альбина не помнила, когда в последний раз она так часто проверяла электронную почту. Дома за обеденным столом она просматривала ленту новостей на планшете и раз в несколько минут проверяла смартфон на наличие новых писем. Он должен еще раз написать. Она была уверена в этом. Если начал, то должен продолжать – сто процентов, иначе зачем начинал. На ее письма этот псих не ответил, хотя, как подсказывала ей интуиция, адрес, с которого пришло письмо прошлой ночью, все-таки был одноразовым. Поэтому ей оставалось только ждать.

Альбина подошла к барной стойке и налила себе белого сухого вина в высокий, тонкого стекла, бокал. От нападок ментов она отбилась, в понедельник, конечно, придется сходить к ним, но она уже знает, что будет говорить, а больше, чем она сама захочет рассказать, они из нее не вытянут. Сначала она снимет все сливки с так удачно подвернувшейся истории, а потом уже чем сможет, тем поможет ребятам в погонах. У себя в канале она отписалась, что готова устроить интервью с автором письма на условиях анонимности и теперь очень надеялась, что будет новое сообщение и в нем псих напишет, что согласен на разговор. Если так будет, то все… Это билет в первый класс современной отечественной журналистики.

Сменились сутки, и начался отсчет нового дня, Альбина приглушила свет в спальне и открыла шторы. Ночной город отдыхал. Микрорайоны, как внутренние органы большого существа, расслабились и набирались энергии перед дневной суетой, которая придет вместе с рассветом. Свет горел лишь в единицах окон многоквартирных панельных домов. Артерии дорог были чистыми от автомобильных холестериновых бляшек. По главной аорте – узкоколейке, пронзающей Береговой от края до края, – медленно волочился состав с углем – городу нужна пища и тепло. Город отдыхал от своих назойливых обитателей.

Альбина снова вернула максимальную мощность верхнего освещения и вернулась за стол. Обновила список писем, и вверху белой пульсирующей надписью загорелось новое сообщение. Она отставила опустевший бокал в сторону и испытала чувства, которые ребенок ощущает перед тем, как разорвать упаковку найденных под елкой первого января подарков.

«Здравствуйте, Альбина Иннокентьевна. Я рад, что не ошибся в Вашей смелости. Вы способны на поступки, как и Я. Как говорится в старой избитой фразе: люди делятся на волков и овец. Так вот, такие как Вы и Я, – мы волки! Мир должен делать то, что Мы захотим, и он будет это делать. Будущее за Нами. Сегодня Мы победим город, а завтра страну и континенты. Служители Фемиды Нам не соперники. Я давно слежу за Вами как за профессионалом своего дела, и я доволен, что выбрал именно Вас своим проводником в мир простых людей.

Я обдумаю Ваше предложение о личном разговоре. А пока знайте, что у Вас теперь есть сильный и умный единомышленник.

До встречи».

– Полный псих, – произнесла вслух Альбина.

Она перечитала письмо еще два раза. Отправлено было с другого адреса, но по стилю ясно, что тем же человеком. Нет. Это она не будет выкладывать, такое может сыграть против нее. Единомышленник, блин. Альбина налила себе еще вина, но вообще неплохо: если он так настроен и верит в то, что пишет, то интервью состоится. Альбина знала такой тип людей, тщеславие – вот то, на чем их можно раскрутить, часто это забитые жизнью и непонятые обществом неудачники. Если показать им, что ими восхищаются и их слушают, то они становятся податливыми, как теплый пластилин. Надо только поговорить лично, и тогда дальше все будет по ее правилам.

Альбина встала из-за стола, приказала умному дому выключить свет и включить музыку. Подошла с бокалом в руке к окну в гостиной, на горизонте разноцветными огнями мерцали здания морского порта. Высокие горбатые краны, словно исполинские цапли, замерли в ожидании добычи. Рубки пришвартованных судов искрили отблесками луны в отражениях стекол.

Спокойная музыка звучала в темной комнате, Альбина скинула халат и, не выпуская бокала с вином, медленно закружилась в плавном танце. Луна бросала свой мертвенный свет на стройное обнаженное тело, двигающееся в такт мелодии. Она танцевала перед разглядывающим ее городом, она не стеснялась, в их паре она была главной – диктовала свои условия совместного существования.

– Громче, – распорядилась Альбина.

Бездушная машина подчинилась и усилила мощность динамиков, Альбина танцевала, руки порхали, рисуя узоры в пустом пространстве комнаты. Она закрыла глаза, сделала еще глоток, музыка гладила ее тело. Мыслями она была уже далеко от своей квартиры, где ей было одиноко вечерами, холодно ночами и мерзко по утрам. У нее было все, о чем мечтает обычный человек, ей завидовали многие коллеги и недруги. Но хотела она другого. Любви, тепла и надежного человека рядом с собой. Сегодняшнее письмо что-то тронуло в ее давно огрубевшей душе. Незнакомый, явно больной на всю голову отморозок написал ей слова, которые она не слышала очень давно. Получается, что, кроме как от психа по переписке – жестокого убийцы, больше ни от кого она не заслуживает подобного.

– Громче! – крикнула Альбина.

Музыка взвилась сильнее, пытаясь унести прочь из головы грусть и безысходность. Альбина открыла глаза, из них лились соленые и горькие от женской печали слезы, с криком она швырнула о стену пустой бокал и упала на кровать. Даже громкая, не по времени суток, музыка не могла заглушить истерические рыдания такой сильной и властной внешне, но опустошенной и одинокой в душе женщины.

Воскресное утро началось для Альбины с дежурного кофе и электронной сигареты. Сейчас ей было стыдно за ночную эмоциональность. Скоро у нее все снова будет хорошо. И любовь будет, и ласка, и теплота. Но не здесь, а там – у теплого, пенящегося прибоем, Средиземного моря. Она придвинула к себе ноутбук и открыла мессенджер со своим каналом.

«Вчера было еще письмо, но его публиковать я пока не буду. Там очень личное. Этот человек не так прост и примитивен, как о нем думают в органах. Мне кажется, что я знаю о нем больше, чем они. Не о том, где и кто он, а о нем как о Личности. Так что, друзья мои, наберитесь терпения, скоро я расскажу вам все».

Перечитав напечатанное, она удовлетворенно допила остатки кофе и опубликовала сообщение. Она добьется своего, чего бы ей это ни стоило.

21

Ночь насыпала на улицы много свежего белого снега. В городе он к вечеру растает, а на природе приживется уже до весны.

На синей с белыми узорами скатерти стояли две кружки с горячим чаем, а на белой квадратной тарелке лежали высокой дымящейся стопкой свежеиспеченные блины. Рядом в трех неглубоких пиалах покоились: мед, сметана и черничное варенье. Через приоткрытое окно заползал свежий утренний воздух. Кухня капитана полиции Норвежского в это утро служила местом спонтанного рабочего совещания. Сергей с Иваном сидели напротив друг друга, пили чай с блинами и обсуждали данные о бывшем юристе детской больницы, которые вчера всю вторую половину дня добывал молодой оперативник. Саша стояла у плиты, ловко справлялась с двумя горячими сковородами сразу, башня из блинов требовала все новых и новых кирпичиков.

– Все оказалось намного интереснее, чем представлялось с самого начала, – говорил Иван. – Я поднял все базы и связался с пенсионкой, хоть и выходной день, но они помогли. Правда, не без помощи общих знакомых.

– Это подвиг для их структуры, – макая блин в варенье, сказал Сергей. – Они в будний день-то еле как работают.

– Ну. Так вот, его уволили из больницы, но он долго не горевал и через пару недель уже работал юристом в фирме. Угадаешь с одного раза, чьему мужу принадлежит фирма?

– Да брось ты! – Сергей отложил надкусанный блин и вытер руки о полотенце. – Не бывает таких совпадений.

– Как в кино, я же говорю. Но дальше только интереснее: работал он, значит, у мужа Залозиной больше десяти лет, – продолжал рассказ Иван, – и ушел оттуда не так давно. Я звонил Залозину, он, конечно, не особо обрадовался, но на вопросы ответил.

Сергей очень внимательно смотрел на Ваню, у того горели глаза, раскраснелись щеки, то ли от горячего чая, то ли от взволнованного пересказа проделанной работы. Речь молодого опера была быстрая и четкая, как у студента, отлично знающего материал на экзамене.

– Ай! – вскрикнула Саша и засунула в рот безымянный палец.

Парни резко обернулись, Сергей встал и подошел к девушке.

– Об сковородку, – произнесла она, – ничего страшного.

– Под холодную воду подставь. Сильно? – спросил Сергей, беря в руки ее запястье.

– Чуть-чуть. Неприятно просто. Ладно, не отвлекайся, – Саша подставила раненый палец под ледяную струю. – Ваня, еще блинов?

– Нет спасибо, все очень вкусно. Давно так не ел, – с удовлетворением в голосе ответил Иван.

– Заходи почаще, – рассмеялась девушка, глядя уже на Сергея.

– И что Залозин? – Сергей вернулся за стол и впился глазами в собеседника.

– Говорит, что нормальный сотрудник был, до недавнего времени претензий не было. Он в подробности не вдавался, но сказал, что примерно с января-февраля в работе Семушова стало много брака. Залозин терпел до осени, а потом уволил его.

– Когда точно это произошло?

– А вот здесь фантастическое совпадение номер два. Через неделю после публикации Зиной Боковой ролика из ночного клуба.

– Красиво, – ухмыльнулся Норвежский.

– Правда, Залозин утверждает, что ролик не видел и ничего о нем не знает и что увольнение связано только с ошибками в работе. Никаких личных мотивов.

– Да это, по сути, и неважно уже.

– Я так же подумал. Сейчас Семушов, видимо, безработный, по крайней мере, официально не трудоустроен. В сети неактивен, те аккаунты, которые есть в соцсетях, не обновлялись несколько месяцев. Контактов и связей я тоже не нашел. Того мужика с видео, который вместе с ним был, установить не удалось.

– Адрес?

– Прописан в Береговом, в старых Черемушках. Про семью неясно, но записей в загсе нет.

Саша убрала посуду в посудомойку и вышла из кухни. Через минуту из спальни донеслись звуки футбольного матча. Показывали повтор вчерашней игры «Ливерпуля», которую Саша пропустила, любуясь закатом и слушая изливавшего душу Сергея.

– Итого, – Сергей сдвинул в сторону тарелку, – есть человек, который лично знаком с обеими жертвами и которого уволили вследствие действий обеих.

– Ну, не факт, – вставил реплику Иван.

– Согласен. Не факт, но предпосылки к такому выводу есть. То есть у нас появился первый настоящий подозреваемый.

– А Туронян?

– У Туроняна мотивы за уши притянуты. Естественно, его тоже надо довести до конца, но с Семушовым перспективы выглядят яснее. Есть четкие мотивы.

– Почему он тогда Залозину двенадцать лет назад не убил? – Иван задавал очень точные вопросы.

– Не знаю. Мыслишь ты верно. Неувязок хватает. Но в любом случае необходимо как можно скорее найти его, и пусть он сам расскажет, где был, что делал в ночи совершения преступлений.

Сергей встал из-за стола.

– Допивай чай, – на ходу бросил он Ивану, – я быстро соберусь, и едем в управу. Если хочешь, можешь блинов с собой взять, контейнер в том шкафу. День будет длинный.

Норвежский наскоро побрился, привел внешность в порядок и оделся в удобную одежду. Кровь у него бурлила, как всегда бывает в предвкушении приключений.

Сергей подошел к кровати, присел на корточки и поцеловал Сашу.

– Мы поехали, – сказал он. – Буду не раньше вечера. Не скучай тут.

– Береги себя, пожалуйста, – ответила Александра. – Помни, теперь у тебя есть тот, кто ждет тебя дома.

Сергей еще раз поцеловал девушку и вышел из комнаты.

22

– Найди его номер и скинь технарям, пусть биллинг сделают. – Сергей выворачивал из дворовых проездов на улицу. – И набери дежурного следака, нам постановление нужно подписать.

– Номер у меня есть, Залозин дал.

Сергей ловко обрулил прикрытые деревянными треногами канализационные люки и выскочил на проспект.

– Группу будем вызывать? – спросил Иван, ища в смартфоне номера.

– Смысла нет. Космонавты на учениях, можно пэпээсников подтянуть на всякий случай. Посмотрим. Ты табельное возьми и броник, обязательно.

Искомая квартира находилась в районе ТЭЦ. Здесь в основном была свежая трехэтажная застройка – дома, построенные по программе переселения из ветхого жилья. Дешевый облупившийся сайдинг, балконы первого этажа почти вровень с землей и не укладывающееся в логичные рамки количество алкомаркетов и пивных магазинов. По чьей-то странной архитекторской задумке, здесь, как Гэндальф среди хоббитов, стояла четырнадцатиэтажная зеркальная башня. Здание имело два входа с разных сторон. В один заходили клиенты фирм, снимавших офисы на первых трех этажах, а в другой жители квартир с четвертого по четырнадцатый. Это соседство отлично показывало все причуды провинциальной псевдоэлитной недвижимости Северской области.

Норвежский припарковал «Субару» рядом с магазинчиком бытовой химии под желтым баннером с жирными черными буквами: «СОЦИАЛЬНЫЙ». За углом у трансформаторной будки в уазике их с Иваном ждал наряд патрульно-постовой службы.

Биллинг ничего не дал. Телефон Семушова последние три недели не покидал района, где, согласно прописке, жил его владелец. Других номеров на него зарегистрировано не было. Норвежский запросил по адресу трафик у интернет-провайдера, судя по цифрам, – дома кто-то был, фактическая скорость обмена данными указывала на просмотр видео или игру по сети.

– Я план дома нашел, от застройщика, – глядя через лобовое стекло на высотку, сказал Сергей. – Судя по нему, вон те окна на шестом, выше и левее кондиционера с красной наклейкой.

– Где балкон не застеклен? – произнес Иван.

– Да, но высоко, и лезть некуда, поэтому тут можно не караулить, – серьезно сказал Норвежский.

– Как думаешь, спокойно все пройдет? – разглядывая дом, спросил Иван.

– Нервничаешь? Это нормально. Только дебилы не боятся. Значит так, один из патруля останется внизу, один с нами. Поднимемся, к двери я подхожу один, там, скорее всего, или камеры, или видеозвонок, пусть видит только меня. Живет он вроде один, в заложники брать некого, бежать некуда. Он должен быть уверен в себе и в том, что его никто не вычислит. Дверь откроет, я захожу, и захват, берем жестко, без церемоний. Если что, то я потом отпишусь.

– А если не откроет?

– Должен открыть. Если нет, то гвардия и МЧС. Никуда не денется.

– Что говорить будешь?

– По классике, – улыбнулся Сергей.

Норвежский достал из куртки смартфон и набрал номер старшего патруля, ждавшего их за углом.

– Готовы? Мы тоже. У кого из вас дети есть? Надо! Отвечай давай, – Сергей говорил командным тоном, он уже перешел в «боевой режим» и был готов к любому развитию событий. – Значит, сержант остается у входной двери подъезда, а ты поднимаешься с нами. Ясно? Отлично! Я иду первым, через пару минут мой напарник, потом вы, аккуратно, вдоль дома, чтоб из окон видно не было. Он остается внизу, а мы поднимаемся: я на лифте, вы пешком. Встречаемся на шестом, я подхожу к квартире, ты держишь лифт. Дальше по обстановке. Автомат с предохранителя сними заранее, но на поражение не стрелять. У тебя на часах сколько? В семнадцать минут начинайте. Все, отбой!

– Пошли? – спросил Иван.

– Да, жилет надевай. Под куртку. И будь внимателен и сосредоточен. Не паникуй. Может, это вообще не тот, кто нам нужен.

Норвежский вышел из машины и прогулочным шагом направился к дому. Полуденное низкое солнце отражалось в огромном четырнадцатиэтажном зеркале. Сегодня было тепло, даже ветер, гонявший пыль по детской площадке, не нарушал приятное впечатление от последних погожих дней перед зимней приморской стужей.

Сергей зашел в подъезд, код от электронного замка ему час назад назвали в управляющей компании. Широкий коридор, плитка на полу и стенах, местами обвалившаяся. Три лифта: два пассажирских и один грузовой, Норвежский поочередно зашел в две узкие кабинки и, немного поколдовав с внутренностями панелей управления, застопорил оба пассажирских на первом этаже. Подъездная дверь скрипнула, зашел Ваня, Норвежский велел ему дождаться патрульных и на грузовом лифте поехал на этаж, где жил Константин Семушов. Выйдя из кабины лифта, он оглядел площадку этажа. Семь квартир, коридоры с поворотами, как он и думал, все двери с видеодомофонами, но, к счастью, дверь Семушова от лифта не видно. Со стороны лестничного марша из двери показался Иван, через пару минут за ним, тяжело дыша, вошел и старший патруля.

– Держи лифт. Если начнется суета, то подключайся, – вполголоса говорил Сергей. – Мы к двери.

– Есть, – опираясь на ребро лифтовой двери, прошептал полицейский, – Но обратно чур я на лифте.

Сергей отвернулся и глазами показал Ивану идти за ним. Дверь в квартиру Семушова была за изгибом коридорного лабиринта. Норвежский жестом показал, где надо остановиться Ивану, а сам снял куртку и, сильно топая, пошел к двери.

– Открывай, муфлон! – заорал Сергей хриплым голосом, нажимая на кнопку вызова и одновременно колотя рукой и ногой в стальной лист двери. – Два этажа уже залил, козел.

Иван еле удержался, чтобы в голос не засмеяться. Такой резкой перемены в личности начальника он не ожидал увидеть. Норвежский, истерично крича, колотил по двери и выглядел реально неадекватным человеком.

– Падла! Я тебя все равно вытащу! Полтора ляма в ремонт впулил, ты у меня жопой намокшие обои сдирать будешь. – Сергей выкручивал свои актерские способности на полную.

Когда Иван уже подумал, что этот спектакль не найдет своего главного зрителя, замок в двери начал щелкать и жужжать. Как только дверь приоткрылась, Норвежский схватился за ее край и рванул на себя. На Сергея смотрели красные больные глаза на несвежем лице, слежавшиеся волосы были давно не стрижены и не мыты. Мужчина был немного ниже Норвежского, плотного телосложения, даже на расстоянии Сергей уловил запах грязного тела.

– Ты кто такой? Чего разоряешься? – быстро произнося слова, высоким голосом спросил открывший дверь человек.

– Полиция! Спокойно! – Норвежский переступил порог квартиры. Он не ожидал, что Семушов, а это был именно он, будет выглядеть так.

Зайдя из ярко освещенного подъезда в темную прихожую, Сергей на секунду потерял концентрацию и в тот же момент получил сильный удар сдвоенными кулаками в грудь. Он удержался на ногах, но инерцией его выкинуло обратно в подъезд.

Семушов, не дожидаясь дальнейших действий от незваного гостя, бросился вглубь квартиры.

– Стой! – закричал охрипшим от сбитого дыхания голосом Норвежский. И уже тише добавил: – Куда ты денешься-то?

Время замедлилось. Как бывает при разборах дорожных аварий, когда в пару секунд укладывается длинная череда событий, а часто и судьба человеческих жизней. С Иваном они одновременно ворвались в квартиру негостеприимного хозяина. Дверь – гардеробная. Никого. Дверь – ванна. Никого, только смердящий запах нечищеного месяцами унитаза. Проем – кухня. Очень нечисто, но людей нет. Прямо открытая гостиная, направо закрытая дверь. Видимо, хозяйская спальня. В квартиру забежал патрульный, готовый в любой момент разрезать затхлый воздух автоматной очередью. Норвежский быстро заглянул за открытую дверь. Пусто. Значит, тут. Он повернул круглую дверную ручку, дверь поддалась и начала открываться внутрь. В комнате было светло и свежо, несмотря на дикий бардак. По мере открытия двери взору капитана полиции представали стул со сваленной на него одеждой, компьютерный стол с разбитым ноутбуком, открытая балконная дверь, откуда и поступал свежий воздух. Сергей шагнул в комнату, его нога за что-то зацепилась, он бросил взгляд вниз и увидел тянущуюся вслед за своим ботинком леску. Щелчок, и сбоку от дверного косяка под его ноги покатился черный овальный предмет.

– Граната! – заорал патрульный и бросился на пол в коридоре.

Норвежский не успел опомниться, как Иван втолкнул его внутрь комнаты и упал в проходе, накрывая черный крутящийся предмет свои телом. Сергей влетел в открытую настежь балконную дверь, сзади гулко донесся негромкий хлопок. И на Норвежского нашло наваждение: боковым зрением он увидел, как Семушов шагает с края балконной плиты, но не падает, а улетает вдаль от принадлежащей ему жилплощади. Сергей уже был готов признать, что это предсмертный бред, галлюцинации и что он сам скоро так же полетит или вверх к ангелам, или вниз к чертям. Сергей обернулся, чтобы увидеть растерзанное взрывом тело молодого напарника, но мозг, видимо, продолжал шутить со своим хозяином жуткие шутки. Иван переворачивался на спину и пальцами отламывал от бронежилета куски корпуса гранаты.

– Не боевая, – тихо и удивленно проговорил Иван, взгляд молодых глаз был растерянным. – Где он, Серега?

Норвежский подскочил к краю балкона и понял, как Семушов резко превратился в Бэтмена. От стены между балконом и комнатой вниз на улицу уходил металлический трос, второй конец которого был закреплен на крыше того самого магазина, рядом с которым оставил свой автомобиль Норвежский. Семушов как раз коснулся ногами магазинной крыши, обернулся на стоящего в оцепенении капитана и бросился бежать. Сергей оглядел балкон. Ничего подходящего. Он резкими движениями выдернул из джинсов ремень, перекинул через трос, намотал петлями на кисти рук и залез на отгораживающую его от шестиэтажной высоты бетонную плиту.

Поднявшись на ноги и ощупывая ребра под титановыми пластинами бронежилета Иван увидел, как его начальник шагает вниз с балкона шестого этажа. Скорость импровизированного полета была небольшая, тот, кто провешивал трос, хорошо знал, что он делает и для каких целей, главное было крепко держаться. Сергей держался, он видел, как Семушов по внешним коробам вентиляции слез с крыши магазина и сейчас заводил сильно потрепанный жизнью «Ниссан Скайлайн» в тридцать третьем кузове, мечту всех мальчишек в конце девяностых – начале двухтысячных годов. Норвежский спрыгнул на грязную крышу магазина бытовой химии и, растирая затекшие ладони, побежал к краю здания.

Выезд из микрорайона на трассу был один, поэтому Сергей хоть и потерял сначала из виду белый «Ниссан», но ближе к перекрестку без труда его догнал. Две с половиной тысячи кубических сантиметров металлического сердца «Субару» Норвежского, ускоряемые турбиной, не давали ни малейшего шанса явно давно отжившему свое мотору «Скайлайна». Машины выскочили на трассу, хорошо, что в воскресный полдень окраина города была полупустая. Сергей уже передал в дежурку сигнал на перехват и знал, что сейчас им навстречу уже едут автомобили ДПС.

Семушов ехал дерзко, не разделяя дорогу на попутную и встречную полосы, редкие машины шарахались по обочинам. Он ехал в город, что было странно, там сложнее уйти от преследования. Если бы убегал Сергей, он поехал бы в область, там всегда можно скрыться по проселкам и помех меньше. Вдалеке замигали сине-красные огни, две «Нивы» ДПС перегородили проезжую часть в узком месте, но беглец не собирался легко сдаваться, не снижая скорости, он вывернул колеса «Ниссана» влево, трое молодых парней, снимавших на телефоны заслон из полицейских машин, в последний момент успели отскочить в сторону. «Скайлайн» на высокой скорости проскочил между деревьев и, сильно виляя задней осью, продолжил гонку по тротуару.

Норвежский не рискнул повторить маневр преследуемого.

– Отгоняй! – рявкнул он в открытое окно на постовых. – Быстрее!

«Нивы» разъехались, и Сергей вдавил педаль в пол. Он понимал, что не имеет права упустить Семушова, а у того явно был какой-то план отхода, уж очень уверено он ехал, да и трюк с тросом, видно, что заранее готовился убегать. «Скайлайн» снова стал ближе, Сергей четкими, выверенными движениями управлял автомобилем, еще немного, и догонит. В зеркале заднего вида перемигивались проблесковые маячки «Нив». Автомобиль беглеца свернул в распадок, дорога через который вела к старому водохранилищу и карьерам. Там, зная местность, можно так спрятаться, что и с собаками не найдешь. Нельзя, чтобы он доехал до карьеров, Сергей взял в руку табельный «Макаров» и открыл окно. В тире он всегда выбивал норматив на «Отлично», но сейчас на ходу, одной рукой удерживая руль, задача была не из простых. До «Ниссана» было метров двадцать пять – тридцать, Норвежский сосредоточился, попытался представить, что ствол оружия – это продолжение руки. Укатанный белый снег на дороге, проходящей через хвойный лесок. Идиллическая картина – здесь можно было бы снимать фильмы про царские свадебные катания на тройках с бубенцами, но сейчас все было иначе. Выстрел. Еще один. Еще. Дорога неровная, рука тряслась, одна пуля ушла в задний фонарь, остальные мимо. Выстрел, «Ниссан» вильнул в одну сторону, затем в другую и вылетел с дороги в редкий лес, взрыв пушистого снега, и, сделав кувырок через крышу, уперся днищем в высокую ель. Двигатель заглох, из-под капота валил белый густой дым. Норвежский выскочил из-за руля и побежал к лежавшему на боку автомобилю. На бегу Сергей думал только о том, чтоб Семушов был жив. Главное, чтобы был живой. Подбежав, он увидел, как через паутину трещин лобового стекла на него злобно смотрят глаза с красными белками. Зажатый между креслом и боковой стойкой Константин Семушов был жив. Сергей обернулся на звук и увидел, как рядом с его «Субару» со скрежетом стертых колодок останавливаются «Нивы» ДПС с красно-синими мигалками на крышах.