Текст книги "Путешествия к Лобнору и на Тибет"

Н. М. Пржевальский
Путешествия к Лобнору и на Тибет

Библиотека Путешествий

В жизни человека необходима романтика. Именно она придает человеку божественные силы для путешествия по ту сторону обыденности. Это могучая пружина в человеческой душе, толкающая его на великие свершения.

Фритьоф Нансен

Путешествие к сердцу Тибета[1]1
  Текст по изданию 1947 года.


[Закрыть]

Светлой памяти Эдуарда Макаровича Мурзаева – выдающегося исследователя Центральной Азии и биографа Н. М. Пржевальского.

Да не прервется связь времен.

Связь времен. Эдуард Макарович Мурзаев – выдающийся географ и исследователь Азии, автор работ по физической географии и топонимике этого региона, знаток Монголии, Китая, Киргизии и Казахстана – в 1979 г. подарил мне на день рождения свою книгу «Рассказы об ученых и путешественниках», снабдив ее надписью: «На добрую память о героях этой книги, у которых есть чему поучиться». Главными героями книги были его старшие и более молодые коллеги-географы, среди которых встречались и те, кто помнил Н. М. Пржевальского, работал в экспедициях с его учениками – П. К. Козловым и В. И. Роборовским. Сам Э. М. Мурзаев стал своего рода ориентиром на пути преемственности знаний и традиций в географии: под его редакцией и с его основательными научными предисловиями в советское время вышли издания описаний путешествий Н. М. Пржевальского, а также научная биография путешественника.[2]2
  Мурзаев Э. М. Николай Михайлович Пржевальский (1839–1888). В кн.: Люди русской науки. М. – Л., 1948. Т. 1.


[Закрыть] Мурзаев писал: «В истории науки есть личности, идеи и труды которых являются целой эпохой. Проходят десятилетия, но не умирает память о них; наоборот, на некотором расстоянии еще сильнее подчеркивается их величие, неутомимость, научная страсть. К таким ученым относится и Николай Михайлович Пржевальский… Память о нем свежа в самых широких слоях нашего общества…».[3]3
  Мурзаев Э. М. Второе Тибетское путешествие Н. М. Пржевальского. В кн.: Н. М. Пржевальский. От Кяхты на истоки Желтой реки. Исследование северной окраины Тибета и путь через Лоб-нор по бассейну Тарима. – М., 1948.


[Закрыть]

Как просто в наши дни взять билет до Катманду или Лхасы и буквально через 7–8 часов оказаться в самом сердце Тибета – территории, до сих пор слабо изученной и таящей много неведомого, но открытой для любого путешественника или исследователя. Николай Михайлович Пржевальский был и великим путешественником, и исследователем-географом.

Центральная Азия, куда Пржевальский за свою сравнительно короткую жизнь снарядил четыре экспедиции, для европейских исследователей оставалась «белым пятном» на карте. Она таила многие опасности: не угасал тлеющий веками конфликт китайцев с мусульманскими меньшинствами, тибетцами; настороженное отношение к европейцам местного населения сохранялось с времен «опиумных войн» и англо-франко-китайской войны 1856–1860 гг. К списку опасностей следует добавить и знаменитое Дунганское восстание мусульман (1862–1877), отголоски которого Н. М. Пржевальский застал во время первого и второго путешествий в Центральную Азию. В регионе, по образному выражению Р. Киплинга, шла «большая игра» России и Англии. Ослабленный внешними и внутренними войнами Китай пытался сблизиться со своим северным соседом: после краткосрочного совместного протектората «уступил» России Уссурийский край, расширял приграничную торговлю, принимал дипломатов и миссионеров. В отличие от Франции и Англии (первая отвоевала у Китая Вьетнам, вторая строила в Китае порты, монополизировала его морскую торговлю и устанавливала приоритеты в дипломатической сфере), Россия искала мирные пути сосуществования с Китаем. Отчасти этому служила и миссия Н. М. Пржевальского.

Друзья и родные молились, чтобы он вернулся из опасного путешествия живым. А недруги, прежде всего недруги России, пытавшиеся помешать любому проявлению интереса нашей страны к Китаю и его неизведанным землям, делали все, чтобы в ходе экспедиций путешественник не смог выполнить задуманного.

Думаю, что среди читателей этой книги найдется немного тех, кто бывал в описываемых Н. М. Пржевальским краях. Автору этих строк они знакомы по экспедициям начала 1990-х гг., а более чем десятилетний опыт полевых исследований в Кызылкумах позволяет судить об испытаниях, которые суждено было перенести Н. М. Пржевальскому и его товарищам во время многомесячных переходов.

В 1991 г. мы начали работать в составе китайско-советской гляциологической экспедиции в Синьцзян-Уйгурском автономном районе – в Урумчи, далее переместились в провинцию Сычуань – в Чэнду – и к окраине Тибетского плато, в провинцию Ганьсу, в Ланчьжоу, а уже оттуда – в Лхасу. Я был очень удивлен, узнав, что именно в Ланчьжоу, посреди гор и пустынь, действует крупнейший в Китае институт, занимающийся проблемами снега, льда и мерзлоты. Когда в октябре – ноябре 1991 г. на обратном пути мы пересекали на машине Тибетское нагорье, стало понятно, как трудно было здесь путникам в XIX в. Днем температура воздуха достигала +20…+30 °C, а ночью опускалась до -15 °C, все дороги были изъедены мерзлотными процессами, а на озерах уже лежал полуметровый лед. На автомобиле, двигавшемся со скоростью 200–300 км в сутки, ежесуточно мы пересекали горные хребты: Наньшань, Бурхан-Будда, Шуга, Марко Поло и др. и добрались из Лхасы в Ланьчжоу за две недели. Отряду Н. М. Пржевальского на это потребовались бы месяцы, а там еще путь на Пекин, затем на Ургу (Улан-Батор)… Годы, проведенные путешественником в Центральной Азии, разбиваются не на месяцы и недели, а на суточные переходы, многокилометровые маршруты. Их итог – нанесенные на карту новые географические объекты, которым путешественник дал свои названия или сохранил местные. Так, рядом с хребтами Московским и Колумба возвышается хребет Алтынтаг, а с хребтами Гумбольдта и Риттера – хребет Наньшань.

Если бы Н. М. Пржевальский был болезненно честолюбив и присваивал свое имя всем географическим объектам, животным и растениям, открытым им за многие годы, то уверяю вас, дорогие читатели, на Дальнем Востоке и в Центральной Азии царила бы топонимическая и таксономическая неразбериха. Еще бы, ведь на северной границе Тибета им была открыта целая горная страна, ранее неизвестная европейским исследователям, впервые обследован ряд территорий пустыни Гоби и Северного Тибета, истоки реки Хуанхэ, открыты сотни озер; по сборам, сделанным в ходе экспедиций, описаны многие виды растений, птиц, млекопитающих, пресмыкающихся, рыб.

Наверное, при сравнении всех путешествий Н. М. Пржевальского – одно в Уссурийский край и четыре в Центральную Азию – с путешествиями первооткрывателей Америки, Океании, Австралии, экспедициями в глубь Амазонии и Центральной Африки, возникает ощущение некоторой их обыденности и ординарности. Где жирафы, бегемоты? Где горы ацтекского золота? Где туземцы, не знающие железа? Где экзотические фрукты, кофе, чай и пряности? Однако почему-то именно Н. М. Пржевальский стал самым известным в мире российским путешественником и исследователем, поднявшим географическую науку на новые высоты. Десятки научных учреждений России и Европы избрали его своим почетным членом. В 1879 г. при вручении Пржевальскому высшей награды Лондонского географического общества было отмечено, что его путешествия превосходят все, что имело место со времени Марко Поло. А было это еще до двух его тибетских экспедиций. Географическая «изюминка» путешествий Пржевальского в том, что они совершались в глубине страны, имеющей многотысячелетнюю историю и одну из древнейших культур, но неизвестной европейцам. Еще не был переведен на европейские языки великий анонимный памятник IV–I вв. до н. э. по географии Китая «Шань Хай Цзин» («Каталог морей и гор»), в котором приведен свод данных о горах, реках, морях и пустынях страны, народах и их обычаях, распространении животных и растений, народной медицине и пр. Все это в XIX в. нашей эры открыл для европейцев Н. М. Пржевальский.

Последний путь. Откройте карту Азии и мысленно пройдите маршрутами всех Центральноазиатских экспедиций Пржевальского, но учтите, что ни большинства современных названий, ни многих дорог в ту пору не существовало.

Н. М. Пржевальский прошел все бессточные равнины Гоби до истоков Хуанхэ, озер Кукунор и Лобнор (главный объект исследований Второй Центральноазиатской экспедиции), исследовал бассейн р. Тарим, Тянь-Шань. Из конечного пункта своей Четвертой Центральноазиатской экспедиции – г. Каракол (Пржевальск) – Николай Михайлович собирался отправиться в пятое путешествие в глубь Тибета. Здесь, в Караколе, 20 октября 1888 г. он умер и был похоронен по своему желанию на берегу оз. Иссык-Куль – одного из самых красивых озер мира. По официальной версии причиной смерти стал брюшной тиф, но уже в наши дни медицинские эксперты пришли к выводу: это был лимфогранулематоз.

Город Пишпек, где базировалась последняя экспедиция Н. М. Пржевальского, уже побывал городом Фрунзе, а затем стал Бишкеком – столицей государства Кыргызстан. Город Верный, куда путешественник ездил накануне экспедиции для отбора казаков в отряд, тоже дважды менял название – от Алма-Аты до Алматы. Однако до сих пор стоит на берегу Иссык-Куля памятник с бронзовым орлом, крестом, медалью с барельефом путешественника и надписью «Николай Михайлович Пржевальский. Первый исследователь природы Центральной Азии. Род 31 марта 1839 г., ск. 20 октября 1888 г.».

Сын Смоленщины. От одного перечисления имен уроженцев Смоленщины, составивших славу России, захватывает дух: это композитор М. И. Глинка, почвовед и географ В. В. Докучаев, скульптор С. Т. Коненков, поэт А. Т. Твардовский, космонавт Ю. А. Гагарин и, конечно, великий путешественник Н. М. Пржевальский.

Свой род Николай Михайлович вел от запорожского казака Корнилы Паровальского, жившего в XVI в. Этот казак поступил на польскую военную службу и взял фамилию Пржевальский. В 1581 г. он стал дворянином. Дед Н. М. Пржевальского – Казимир Пржевальский – воспитывался в иезуитской школе в Полоцке, бежал из нее, принял православие и получил новое имя – Кузьма. Его сын Михаил после увольнения с военной службы в чине штабс-капитана поселился под Смоленском в имении помещика Палибина, где его отец был управляющим. Здесь, в сельце Кимборово, он встретил Елену Алексеевну Каретникову, с которой вступил в брак. Будущий путешественник родился 31 марта 1839 г. Усадьбу молодым отстроили к 1843 г. в 15 км от Кимборова. Назвали ее Отрадное, что соответствовало духу, царящему в семье. В 1846 г. после болезни легких Михаил Кузьмич умирает, оставив Елену Алексеевну с тремя сыновьями и дочерью.

Николай, хотя и получил «женское» воспитание (привязанность к матери и няне Ольге Макарьевне он сохранил на всю жизнь), был мужествен, трудолюбив, обладал исключительной выносливостью и любознательностью. Мать давала своему первенцу полную свободу, он рано пристрастился к охоте, сохранив это увлечение на всю жизнь. Именно охота закалила Пржевальского, сделала его наблюдательным, терпеливым и выносливым, привила любовь к природе. Да еще и книги о путешествиях и охоте, которых в доме было много. П. П. Семенов-Тян-Шанский пишет об истоках выдающихся качеств Н. М. Пржевальского: «Всему высокому, всему прекрасному научился богато одаренный юноша в лоне матери-природы, ее непосредственному влиянию обязан он и нравственной чистотою и детскою простотою своей прекрасной души, и тонкою наблюдательностью своего ума, и своею неутомимою силою и энергиею в борьбе с физическими и духовными препятствиями, и замечательным здоровьем души и тела, и беспредельною своею преданностью науке и Отечеству…»[4]4
  Семенов-Тян-Шанский П. П. Памяти Николая Михайловича Пржевальского. – СПб., 1890.


[Закрыть]

Николай учился в Смоленской гимназии со своим младшим братом Володей, а все каникулы братья проводили в Отрадном.

Учился Николай хорошо, хотя, как он сам потом писал в «Автобиографическом рассказе», был препорядочный сорванец и «вообще розог немало мне досталось». Мать воспитывала его со всей строгостью и никакие провинности не спускала.

В 1855 г. Пржевальский с отличием окончил гимназию и под впечатлением от Крымской войны подал прошение о зачислении в полк. Осенью он вместе с братом поехал в Москву, но Володя ехал поступать в университет, а Николай – на военную службу.

Еще в 1854 г. Елена Алексеевна вступила во второй брак – с Иваном Демьяновичем Толпыго. У них были дочь и двое сыновей – сводные братья Николая. Отчим хорошо относился к приемным детям, был им настоящим старшим товарищем, но Николай уже в 16 лет оказался оторванным от дома. Полковая жизнь на него, привыкшего к вольнице, произвела гнетущее впечатление: жестокое отношение к солдатам, карты, кутежи… Позже он вспоминал первые пять лет армейской жизни как потерянное время.

В 1856 г. Пржевальский был произведен в прапорщики и переведен в Полоцкий полк, где занимался охотой, сбором гербария и чтением книг. В это время мир был взбудоражен географическими открытиями в Африке и Южной Америке, П. П. Семенов открыл для мира новую горную страну на южных рубежах России – Тянь-Шань… А здесь – идиотство военной службы. Не о том мечтал будущий путешественник. Он подает прошение о переводе на Амур. Получает отказ и понимает, что единственная возможность вырваться из порочного круга – дальнейшее военное образование в Академии Генерального штаба.

Разрешение приходит только в 1861 г. Экзамены были сданы на «отлично», и опостылевшая армейская служба осталась позади. Уже на втором курсе Пржевальский пишет работу «Военно-географическое обозрение Приамурского края», за которую в 1864 г. его принимают в Русское географическое общество. Но перед этим, в 1863 г., состоялся досрочный выпуск слушателей академии (в связи с восстанием в Польше), и Н. М. Пржевальский в чине поручика снова отправляется в Полоцкий полк, где посвящает много времени ботанике, зоологии, географии, не оставляя мысли о будущих исследованиях новых земель. В конце 1864 г. по ходатайству друзей его назначают в Варшавское юнкерское училище дежурным офицером и преподавателем истории и географии. В своем «Автобиографическом рассказе» он написал об этом периоде своей жизни: «Здесь в течение двух лет и нескольких месяцев я в уверенности, что рано или поздно, но осуществлю заветную мечту о путешествии, усиленно изучал ботанику, зоологию, физическую географию и пр…»

Только в конце 1866 г. состоялось назначение Пржевальского в штаб Восточно-Сибирского военного округа в Иркутске и одновременное зачисление офицером Генерального штаба. В январе 1867 г. он прибывает из Варшавы в Санкт-Петербург, где в географическом обществе встречается с П. П. Семеновым для обсуждения перспектив экспедиции в Центральную Азию. Семенов советует будущему путешественнику сначала испробовать свои силы в малоизученном Уссурийском крае, недавно присоединенном к России.

Инструкция, полученная Пржевальским перед экспедицией от генерал-губернатора Восточной Сибири, больше напоминала не план научно-исследовательской работы, а задание военной разведки: изучить расположение войск, собрать сведения о числе и состоянии русских, маньчжурских и корейских поселений, исследовать пути, ведущие к границам, исправить маршрутную карту. В этом нет ничего удивительного. Практически все крупные российские и западноевропейские научные географические экспедиции VIII–XIX вв. имели, помимо чисто исследовательских целей, четкие разведывательные задачи. На Дальнем Востоке и в Центральной Азии интересы России пересекались с интересами Англии, имевшей обширную резидентуру во всех независимых азиатских странах и, конечно, в своих азиатских колониях.

Сдав на «отлично» первый экзамен на путешественника, Н. М. Пржевальский при поддержке П. П. Семенова и по заданию Военного министерства организует свою первую Центральноазиатскую (Монгольскую) экспедицию. По итогам этой экспедиции была опубликована книга «Монголия и страна тангутов». Э. М. Мурзаев – научный редактор второго издания книги – писал: «Книга эта явилась эпохой в географии… Книга буквально полна открытий, каждая глава рассказывает о чем-то новом…»

В январе 1876 г. Совет географического общества одобрил план новой экспедиции в Центральную Азию. В августе 1876 г. из Кульджи отряд отправился в Восточный Тянь-Шань, далее – по Тариму – на Лобнор и до Гималаев. Южнее Лобнора был открыт хребет Алтынтаг, что позволило более точно установить северную границу Тибета. Только спустя 8 лет, во время своего четвертого путешествия, Н. М. Пржевальский смог пересечь этот хребет и дать его детальное описание. В отрогах Алтынтага был обнаружен дикий верблюд. На Лобноре – огромном озере-болоте в Таримской впадине – Н. М. Пржевальский вел наблюдения за весенним пролетом птиц. Завершив к июлю 1877 г. первый этап экспедиции, отряд вернулся в Кульджу. В августе экспедиция возобновилась и направилась через Джунгарию в Тибет. Удалось достигнуть Гучена. Путь был очень трудным: местность оказалась почти безводной, в октябре начались сильные морозы, участники экспедиции, включая самого Н. М. Пржевальского, заболели: их мучил страшный зуд, причиной возникновения которого, по-видимому, была соляная пыль, разъедавшая кожу. Было решено повернуть назад, в Зайсанский пост. Весной, недолечившись, Пржевальский снова отправился в путь, но ненадолго: болезнь дала о себе знать буквально через несколько дней, к тому же он получил запоздалое известие о смерти матери. Следует отметить, что в 1878 г. в Тибет экспедиция попасть все равно бы не смогла: в Восточном Тибете началась гражданская война, резко обострились российско-китайские отношения.

Н. М. Пржевальский считал свое Второе Центральноазиатское путешествие неудавшимся, однако именно после экспедиции на Лобнор он был награжден Берлинским географическим обществом Большой золотой медалью им. Гумбольдта, а Российская академия наук избрала его своим почетным членом.

Третье путешествие в Центральную Азию после краткосрочного лечения, отдыха и обработки коллекций Н. М. Пржевальский начал в Зайсане – там, где он оставил снаряжение и верблюдов после второй экспедиции. Его сопровождали прапорщик В. Роборовский, ставший впоследствии известным исследователем Азии, Ф. Эклон, который делил с Пржевальским все невзгоды второй экспедиции, вольнонаемный препаратор А. Коломейцев, а также солдаты и казаки. Экспедиция прошла через пустыни Джунгарии в оазис Хами, достигла гор Наньшань и нагорья Тибет. Свои первые впечатления путешественник описал так: «Мы вступили словно в иной мир, в котором прежде всего поражало обилие крупных зверей, мало или почти не страшившихся человека. Невдалеке от нашего стойбища паслись табуны куланов, лежали и в одиночку расхаживали дикие яки, в грациозной позе стояли самцы оронго, словно резиновые мячики, скакали маленькие антилопы – ады».[5]5
  Пржевальский Н. М. Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки. – М., 1948.


[Закрыть] Джунгарская равнина во времена Пржевальского была единственным местом, где еще водилась дикая лошадь. Именно в ходе третьей экспедиции, в 1879 г., ему удалось дважды наблюдать небольшие табуны диких лошадей. В 1881 г. по экземпляру, добытому охотниками-киргизами и привезенному Н. М. Пржевальским, известный зоолог И. С. Поляков описал новый вид – лошадь Пржевальского.

Интересно, что к 1945 г. в мире оставалась всего 31 лошадь Пржевальского, причем все они находились в неволе, но уже в начале 1990-х гг. численность этих животных перевалила за полторы тысячи, после чего в Монголии началось возвращение их в естественную среду. Сейчас на воле обитают более 250 лошадей Пржевальского, что стало поводом для предложений о снятии с этого вида статуса вымирающего.

В ноябре 1879 г. экспедиция достигла перевала на хребте Тангла, где подверглась нападению представителей одного из кочевых тибетских племен и приняла бой. От знакомых монголов, возвращавшихся из Лхасы, Пржевальский узнал, что тибетцы решили не пускать русских в свою столицу. (Во времена Н. М. Пржевальского никому из европейских исследователей не удавалось проникнуть в Центральный Тибет и его столицу – Лхасу.) Экспедиция была остановлена в 250 км от Лхасы и не допущена в сердце этой горной страны. Так не сбылась заветная мечта путешественника. В Лхасу ему не удалось попасть и в последующие годы… До июля 1880 г. экспедиция обследовала восточные районы Наньшаня, Кукунорский хребет и озеро Кукунор, верховья р. Хуанхэ. О трудностях заключительного этапа экспедиции говорит тот факт, что большая часть верблюдов была утрачена, а разрешение губернатора на обследование верховьев Желтой реки Н. М. Пржевальский получил только под расписку, что поездка предпринимается на свой риск и претензий к китайским властям не будет. Работать приходилось на высотах до пяти тысяч метров над уровнем моря, терпеть холод, голод, песчаные бури, суровые морозы, недружелюбие местных чиновников. Только в конце октября отряд вернулся в Кяхту.

Итог Третьей Центральноазиатской экспедиции был впечатляющим: по неизведанным районам пройдено 7660 км, большая часть пути нанесена на карту, описаны данные климатических, ботанических, зоологических и этнографических наблюдений. Шкуры дикой лошади и медведя-пищухоеда, привезенные из этой экспедиции, вызвали особый интерес зоологов.

В Петербурге Н. М. Пржевальский оказался в начале января 1881 г. Здесь его ждала новая волна славы: орден Св. Владимира 3-й степени, избрание почетным членом Русского географического общества и географических обществ других стран, почетным гражданином Петербурга и Смоленска.

В конце мая 1881 г. Пржевальский вернулся к себе в Отрадное, где провел почти два года. Его распорядок дня был таков: подъем в 7 ч утра, обливание холодной водой, работа над рукописью до 12 ч, после обеда – прогулка и хозяйственные дела. В это время в окрестностях имения произошли изменения: была построена железная дорога, активно вырубались леса, а главное, в доме не было родных людей – матери и дяди. Поэтому Н. М. Пржевальский приобретает новое обширное (2,2 тыс. га) имение – Слобода, расположенное вдалеке от железной дороги и включавшее две рыбные речки и два озера, в том числе часть озера Сапшо. Окрестные леса были полны дичи, что для Николая Михайловича оказалось решающим при выборе нового места жительства. Сейчас эти места входят в состав национального парка «Смоленское поозерье» с центром в п. г. т. Пржевальское (бывш. Слобода), где расположен дом-музей великого путешественника.

Новое имение стало, по образному выражению путешественника, гнездом, из которого он собирался «летать в глубь азиатских пустынь». Подготовка к Четвертой Центральноазиатской экспедиции началась с поиска третьего помощника. По совету няни Макарьевны выбор пал на Петра Кузьмича Козлова. Пржевальский совершал с ним экскурсии по окрестностям, помог завершить курс реального училища и поступить на военную службу. Ставший впоследствии выдающимся путешественником, П. К. Козлов не раз вспоминал и уроки учителя, и его образ, поразивший 18-летнего юношу.

В феврале 1883 г. Совет Русского географического общества поддержал план нового путешествия в Тибет, а уже в апреле был подписан приказ о командировании. В 1883 г. экспедиция планировала завершить исследования северной части Тибетского плато, достичь истоков Хуанхэ, обследовать хребты южнее озера Лобнор. В этой экспедиции Н. М. Пржевальскому вроде бы удалось все задуманное. Вторая Тибетская, или Четвертая Центральноазиатская, экспедиция оказалась самой успешной в научном отношении. Она была существенно богаче оснащена, в ее состав входило больше людей. Чего стоит только упоминание о 150 пудах багажа, 21 участнике, 57 верблюдах, 7 верховых лошадях. Важно, что и цели экспедиции были конкретнее. На картах того времени районы Северного Тибета обозначались приблизительно, они были мало известны не только в Европе, но и в самом Китае. Недаром сам Н. М. Пржевальский считал изучение истоков реки Хуанхэ «важной географической задачей». Признаком «неведомости» можно считать и тот факт, что у многих обнаруженных во время этой экспедиции хребтов не было местных названий. Они получили их непосредственно от первооткрывателя.

Кяхту отряд покинул 21 октября 1883 г. В приказе, который Пржевальский зачитал участникам похода, было сказано: «Товарищи! Дело, которое мы теперь начинаем, – великое дело. Мы идем исследовать неведомый Тибет, сделать его достоянием науки, вся Россия, мало того, весь образованный мир с доверием и надеждой смотрит на нас… Не пощадим же ни сил, ни здоровья, ни самой жизни, если это потребуется, чтобы выполнить нашу огромную задачу до конца и сослужить тем службу как для науки, так и для славы дорогого Отечества»[6]6
  Пржевальский Н. М. От Кяхты на истоки Желтой реки. – М., 1948.


[Закрыть] – вот какими словами напутствовал Н. М. Пржевальский отряд, покидавший пределы родины 21 октября 1883 г. из Кяхты.

Названия глав книги об этой экспедиции позволяют читателю ощутить леденящие ветры высокогорий и иссушающие пыльные бури, представить себя карабкающимся по неприступным склонам гор, сидящим, затаившись, с ружьем, форсирующим набухшие от проливных дождей реки… К четвертой экспедиции в Центральную Азию Н. М. Пржевальский приобрел не только неоценимый опыт, но и отточил свой писательский дар.

От Урги до Цайдама, чтобы не тратить времени, сначала шли известным путем: по пустыням Гоби и Алашань через горы Ганьсу до озер Кукунор и Дзун-Засак. Стояли сильные морозы, но караван шел на юг, и в этом тоже был важный расчет Н. М. Пржевальского. До Наньшаня, где предстояло исследовать высокогорья, следовало дойти к весне. После обследования гор Ганьсу был завершен первый этап экспедиции. Для ее второго этапа – проникновения в глубь Тибета – было решено оставить часть снаряжения во владениях местного князька и двигаться далее налегке. В начале мая 14 участников экспедиции с проводником и переводчиком-китайцем перевалили хребет Бурхан-Будда и вступили на неизвестные и европейцам, и китайцам земли. Уже 17 мая они достигли истока Хуанхэ, и Н. М. Пржевальский смог определить и нанести на карту его координаты. Далее было проведено обследование гор Баян-Хара-Ула – водораздела двух великих рек Китая – Хуанхэ и Янцзы. Оказалось, что климат здесь иной, более влажный, что экспедиция почувствовала на себе сразу. В горах шли непрерывные дожди, переходящие временами в снег, все снаряжение и одежда были мокрыми, оружие ржавело. Но лишения с лихвой компенсировались географическими открытиями. Были описаны два больших озера, через которые протекает Хуанхэ, – Русское и Экспедиции (Орин-Нур и Джарин-Нур). Здесь же солдаты и казаки получили боевое крещение, дважды отражая атаки тибетских разбойников. Соединившись с частью отряда, охранявшего снаряжение, экспедиция обследовала котловину Цайдам и огромный горный массив Куньлунь. Здесь были открыты и описаны хребты Московский, Загадочный (Аркатаг), позднее получивший имя Пржевальского, озеро Незамерзающее (Аяккумкёль). Одну из самых высоких гор Куньлуня Н. М. Пржевальский назвал Шапкой Мономаха (Чонг-Карлыгтаг, 7720 м). К весне, как и планировалось, экспедиция перевалила хребет Алтынтаг и вышла к озеру Лобнор. В книге очень подробно и тепло описываются гостеприимные лобнорцы, запомнившие Пржевальского еще по прежним экспедициям. Далее по окраине пустыни Такла-Макан путешественники прошли в западном направлении по всем знаменитым оазисам Таримской котловины, расположенным вдоль подножий Куньлуня, Тянь-Шаня и Памира, – Ния, Черчен, Керия, Чира, Хотан, Аксу и др. Они были известны и ранее, но их окрестности представляли интерес. Так, у оазиса Керия Пржевальский описал крупный хребет, названный им Керийским (Музтаг), высотой более 7000 м. В конце октября 1885 г. отряд подошел к Тянь-Шаню. Путь домой лежал через сложнейший перевал Бедель (4284 м). Здесь звучал «прощальный приказ» Н. М. Пржевальского: «… более двух лет минуло с тех пор, как мы начали из Кяхты свое путешествие… Мы выполнили свою задачу до конца – прошли и исследовали те местности Центральной Азии, в большей части которых еще не ступала нога европейца. Честь и слава вам, товарищи! О ваших подвигах я поведаю всему миру…»[7]7
  Пржевальский Н. М. От Кяхты на истоки Желтой реки. – М., 1948.


[Закрыть] Спустившись к котловине оз. Иссык-Куль, отряд вообще почувствовал себя дома. Первым встреченным человеком был русский мужичок, везший сено на русской же лошадке. П. К. Козлов по возвращении из экспедиции передал с «избытком чистого восторга» свои эмоции следующим образом: «Пахнуло чем-то радостным, дорогим, счастливым, – пахнуло родиной!»

Итак, 7815 км позади. Н. М. Пржевальский произведен в генерал-майоры, поручик Роборовский награжден орденом Св. Владимира 4-й степени. Все получили военные награды и денежные пособия. Чествования и приемы в честь великого путешественника продолжались всю зиму и очень тяготили его. Он писал кяхтинскому купцу А. М. Лушникову: «Пребываю еще в Питере и мучаюсь несказанно; не говоря уже про различные чтения и официальные торжества, мне просто невозможно пройти ста шагов по улице – сейчас опознают, и пошла писать история…»[8]8
  Дубровин Н. Ф. Николай Михайлович Пржевальский. – Спб., 1890.


[Закрыть]

В марте вместе с казаком Телешовым Пржевальский отправился в Слободу, где всю весну провел на охоте и рыбалке. Он скучал по своим помощникам, которые продолжали военную карьеру: Роборовский поступал в Академию Генерального штаба, а Козлов учился в юнкерском училище. В ноябре 1886 г. Пржевальский вернулся в Санкт-Петербург, где получил золотую медаль Академии наук. Это был апофеоз его славы. Секретарь академии при вручении путешественнику медали сказал: «Есть счастливые имена, которые довольно произнести, чтобы возбудить в слушателях представление о чем-то высоком и великом».[9]9
  См. там же.


[Закрыть]

Только в марте Пржевальский снова уехал в Слободу, чтобы продолжить описание своего Второго Тибетского (Четвертого Центральноазиатского) путешествия. Но главное – заниматься обустройством имения, по словам друзей, «своим любимым детищем». Он не имел сына, но страстно хотел на склоне лет построить свой дом. Строительство нового дома было завершено к концу лета 1887 г. Шесть комнат на первом этаже, три – на втором, мезонин. В гостиной – чучело тибетского медведя, в столовой – чучела фазанов, на стенах – головы антилоп, возле письменного стола – шкаф с любимыми ружьями, а рядом – спальня с железной кроватью и матрасом из хвостов яков. Но писать свою последнюю книгу он предпочитал в «хатке» в саду. В конце августа 1888 г. книга «От Кяхты на истоки Желтой реки» вышла из печати.

В августовские дни 1888 г., когда Пржевальский прощался с родными и близкими в своем имении Слобода Смоленской губернии, недоброе предчувствие определяло все его поведение. Утром 5 августа он простился со всеми со слезами на глазах, а потом на одной из колонн террасы написал красным карандашом: «5 августа 1888 г. До свидания, Слобода. Н. Пржевальский». Следом за своим лидером расписались по старшинству Роборовский, Козлов, Телешов, Нефедов. Уже проехав некоторую часть пути от дома, когда стало скрываться озеро Сапшо, Пржевальский произнес: «Ну, теперь прощай, мое озеро».[10]10
  Козлов П. В. Великий путешественник. – М., 1985.


[Закрыть] Вот так он не раз уходил от родного Смоленского поозерья, где каждая тропинка знакома с детства, открывать новые земли. Вот так он отправился в последний путь, чтобы уйти в вечность и упокоиться на берегу другого озера, ставшего ему родным. Сотни первопроходцев с берегов Волги, Волхова, Мсты, а то и какой-нибудь Березайки веками ранее уходили на север, восток и юг в поисках новых торговых путей, открывали неизведанные миры, горы, озера, реки, давали им русские имена, оставляли памятные кресты, а то и могилы соратников.