Текст книги "Алтарных дел мастер. По чужим правилам"

Глава 8
Гномьи страсти

Утро не предвещало никаких неприятностей, пока на островок кикиморы не прискакал болотный анчутка с берестяной грамотой. Он сунул свиток в руки хозяйке и сразу дал деру, точно зная, что эта весточка вряд ли обрадует получательницу.

– Чаво?! Меня?! Вздумали на судилище кликать?! Они что, поганок гнилых объелись али святой водицы сдуру обпились?! Виданое ли дело: МЕНЯ – и на судилище! Вот же кошелки дряхлые, жабы бесхребетные, пиявки самоедские… – Кикимора около получаса взахлеб сыпала проклятиями и в раздражении безостановочно мерила шагами свой небольшой островок, словно пытаясь обнаружить неучтенный ранее метраж.

Наконец бабка спустила пар, чуть-чуть успокоилась, уселась на излюбленный пень и принялась рассуждать вслух:

– А ведь неспроста сей вызов, чую, ой неспроста! Чудовищный поклеп на меня возвели, напраслину несусветную! Кто ж из этих трухлявых коряг пытается замарать мое честное имя?! – Она перебрала всех по одиночке, пока не дошла до старшей сестры. – Не иначе злыдня подлянку подсуропила. А эти дуры старые и повелись. Надеются меня с насиженного места сковырнуть?! Не бывать сему, не бывать! Они еще все у меня прощения просить будут, поганки синюшные!

Ковен кикимор, в который входила и хозяйка смоленских болот, являлся довольно значимой силой. Правда, чтобы собрать эту силу в кулак, обычно требовались невероятные усилия, ибо все старухи, за малым исключением, отличались скверным характером и люто ненавидели друг друга без всякой причины. А уж когда таковая возникала…

Любая из кикимор могла, конечно, наплевать на вызов, но последствия этого «наплевательства»… Самое серьезное – исключение из ковена со всеми вытекающими: пакости соседей по угодьям, науськивание сбрендивших болотных духов и бесконечные посягательства на территорию изгнанной в попытке оттяпать хоть кусок. Сначала понемногу, затем все больше и больше. И ведь никому не пожалуешься, если окажешься вне организации.

Конечно, способ отогнать агрессоров имелся и в этом случае: собрать все силы в кулак и дать такой отпор, чтобы им пришлось долго зализывать раны. Но… Такую войну можно вести в одном направлении. А ежели старухи сговорятся? Вот нагрянут все разом, возьмут в оборот, и тогда попробуй отбейся…

Значит, следовало извернуться и найти союзников. Козыри для этого у смоленской кикиморы имелись, и немалые. Но как их применить? Тут нужна помощь.

«Надобно пару гостинцев подобрать, кои токмо болотный источник и способен сотворить, да посулить их двум-трем особо падким на дармовое «подругам», дабы на ковене разлад случился, – решила она. – Пущай лучше волосы друг дружке рвут, а не про меня лясы точат. Но чтоб дельце провернуть, Данилу кликать надо. Ему одному по силам с источником беседы задушевные весть».

До крашенского боярина достучаться кикимора могла только через лешего. К нему и полетел подаренный сокол с приглашением хозяина лесных угодий на свидание.

«Два дня не виделись. Поди скучать начал по мне, лодырь лохматый. А коли не начал, я ему патлы сразу повыдергиваю, окаянному!»

Леший в это время совершал обход своих западных владений, поскольку лес в здешних местах начал вести себя тревожно. Пока старик не добрался до края болота, все было как должно, но стоило выйти на заболоченную ранее опушку, и…

– Это что за непотребство?! – буквально оторопел леший.

Часть болота отступила от деревьев на целую сотню шагов, оставив вместо себя покрытую трещинами прогалину. На ней повсеместно разрослись невиданные в здешних местах растения: скрученные спиралью тонкие прутья, утыканные множеством длиннющих шипов. При полном безветрии эти растительные «дикобразы» непрерывно раскачивались из стороны в сторону.

Леший только попробовал ступить на потрескавшуюся землю, как ближайший прутик резко распрямился, едва не пронзив отскочившего старика одним из своих шипов.

– Кто ж такую скверну сотворил, шипастую лиану в мои угодья забросил?! – вскрикнул хозяин леса. – Да еще владения прелестницы испоганил! Надобно ей скорее рассказать про беду лихую. Ужель еще один чокнутый друид объявился? Чур меня!

Леший впервые воочию увидел опасную колючку, о которой слыхал от одного старого чародея-отшельника. Тот уж лет сто как умер, но в памяти хозяина леса его истории остались.

– Ты чего это, аспид проклятущий, учинить задумал? За старое взялся, на мои болота свои лапы загребущие поднял? – раздался в голове старика знакомый голос, а на ветке рядом присел сокол.

– То не я, прелестница, то беда лютая в наши края сызнова заглянула. Лиходеи поганые семена шипастой лианы принесли и в болоте посеяли.

– Ну, так изведи их! Чай, они из лесных будут.

– Не могу. Сии прутики шипастые из пустынной колючки сотворены, а посему ни болоту, ни лесу не принадлежат.

– Да тебе просто нет дела до моего болота. Ежели б твоим угодьям беда грозила, уже бы сыскал способ! – Кикимора в сердцах забыла о приглашении на свидание.

– Способ имеется, прелестница. Надобно зверя диковинного раздобыть, что о двух горбах и плюется славно. Слыхивал я, что от его слюны сия лиана в прах рассыпается.

– И где такой зверь водится?

– Далече, прелестница. На юге, где солнце землю выжгло в песок, где нет ни болот, ни лесов, а эти звери шастают и выискивают колючки.

– И как долго до тех краев добираться?

– Я почем знаю? Надобно у порученца моего спросить, он у меня башковитый, должен знать.

– Тогда топай ко мне на свиданку. Туточки все и обмозгуем.

Сокол взлетел с ветки и отправился к хозяйке, а леший принялся прокладывать зачарованную тропу, чтобы скорее попасть на остров к кикиморе.

Сны в эту ночь Еремееву снились такие, что от них невольно бросало в жар. Проснулся он, жарко сжимая в объятиях подушку.

«Да что за фигня! В голову одна похабщина лезет! И это подарок от СВЯТЫХ старцев?! Как-то одно с другим не очень вяжется. Или у них юмор такой? Иоанна я хоть немного знал, а второго вообще впервые видел. А может, это был и не подарок вовсе, а очередное испытание? Кто их, святых, поймет, уж точно не я. Как там говорится – у каждой медали две стороны? Вот и любуйся, Сан Саныч, обратной».

Зная о том, что лучшее лекарство от грешных мыслей – тяжелый физический труд, утро Еремеев начал с зарядки.

«Надо разогнать кровь, застоявшуюся не там, где надо». – Физкультурник принялся разминать мышцы.

Минут через сорок тело запросило пощады от повышенных нагрузок, зато в голове малость прояснилось. А после обливания колодезной водой еще и аппетит прорезался нешуточный. И тут на плечо Александра присела пичуга, которая вчера вечером была отправлена к Мургу.

Благодаря стараниям лешего Еремеев наладил оперативную связь с гномом. Теперь послания доходили быстро, и пока осечек не случалось. Пробежавшись по тексту доставленного письма, он нахмурился, кивнул стоявшему неподалеку бойцу и приказал срочно найти Буяна.

Встретились они в трапезной.

– Здрав будь, боярин! – поприветствовал воевода, усмехнувшись. – Как ночь провел?

– И тебе не хворать. Присаживайся, чаю попьем да о делах наших скорбных поговорим.

– Стряслось чего, командир? – Лицо Буяна сразу стало суровым.

– Мург весточку прислал. Гном к нам приехать не сможет – Тагур его под домашний арест поместил и посулил, что нынче вышлет из Республики.

– И шибко он тебе нужен в Смоленске?

– Этот коротышка хотя бы знает, что со мной лучше не ссориться. Пришлют нового – может и до драчки дойти. А нынче нам только проблем с гномами не хватало.

– Твоя правда, – кивнул воевода. – Худой мир лучше доброй войны.

– Поэтому выдвигаться придется сейчас же. Надо переговорить с Тагуром до того, как Мурга выставят из Смоленска.

Всю дорогу от Троицкого до столицы Еремеев размышлял, как построить разговор с начальником Мурга. Причина для встречи должна быть весьма веской, требующей присутствия арестованного гнома. Какие-то наметки Александр мысленно набросал, но прекрасно понимал, что все они могут не сработать, если Тагур начнет жестко гнуть свою линию.

В Смоленске боярина ждал новый сюрприз. На входе в представительство гномов ему сказали, что Тагур уехал и вернется не раньше чем через сутки. Однако пульсирующий источник, проведя разведку, доложил: тот никуда не уезжал и находится на месте.

– Раз Тагура нет, доложи обо мне Горуму. – Еремеев не мог себе позволить уехать ни с чем. – И передай, что дело касается недозволенного производства алтарных камней, так что, ежели он не захочет меня выслушать, я отсюда прямиком отправлюсь к смоленскому воеводе.

Через десять минут Александр шагал по коридору представительства. Он был уверен, что гномье начальство уже в курсе появления на рынках Европы крупной партии алтарей по низким ценам, а потому любые сведения обязательно заинтересуют чужаков, которые до недавнего времени являлись монополистами на рынке алтарных камней.

– Боярин Данила? – довольно пренебрежительно спросил сидевший за столом гном.

Спесивость «большого начальника» сразу вызвала у Еремеева сильную неприязнь, и он ответил крайне агрессивно:

– Он самый. И прибыл сюда по делам, кои вашего брата касаются куда больше, чем меня. А твои люди, смотрю, совсем распустились. Там, где требуется оперативно лиходеев изловить, они вообще не чешутся. Где ваш Мург, когда он так нужен?! Весь расчет поимки алтарных дел мастера на него завязан. Или гномам все равно, кто будет алтари продавать? Ежели так, то я умываю руки. Но учти: денег я не верну ни медяка, поскольку работу свою выполнил.

Опешивший от напора гном не сумел вставить ни слова в монолог возмущенного боярина. И ладно бы тема была пустяшная, а то – словно мучным мешком по башке. Оказывается, тут разворачивается операция разоблачения, а ему вчера доложили о нерасторопном исполнителе, которого необходимо наказать ссылкой в самое убогое захолустье.

– Какой расчет, ты чего несешь, человек? При чем тут Мург?

– Как – при чем? Сперва говорит – вынь да положь ему голову лиходея, задумавшего плохими алтарями торговать, аванс платит, а как дело к концу близится, то он не является на назначенную встречу! И теперь хоть сызнова все начинай!

– Почему не доложил Тагуру, если Мурга не нашел? – Гном попытался охладить пыл наглого визитера, да не на того напал.

– Вот дел у меня других нет, как только бегать по гномьим чинам, разыскивая того, кому все это нужно гораздо больше, чем мне! Однако я, как видишь, приехал к нему в Смоленск. А толку? Сказали, нет Тагура в городе и еще сутки не будет, хотя я сразу поведал, что дело у меня важное. Твоим обленившимся подчиненным плевать на все, пришлось еще уговаривать, чтобы тебе доложили.

Горум собирался вызвать к себе Тагура, но слова человека про его отъезд заставили поменять решение. Если тот соврал, может, чего задумал? Значит, пока сводить этих двоих не стоит. Он приказал срочно доставить в кабинет опального гнома.

– И что за дела такие важные, в которых нужен Мург?

В начале разговора цвет глаз сидевшего за столом был голубым, сейчас он сменился на ярко-желтый. Посвященным это сигнализировало о смене настроения чужака со спокойного на умеренно-агрессивное.

Горум в иерархии гномов принадлежал к более высокому сословию, поэтому не позволял себе дергать торчавшие из-за ушей рогоподобные волосяные отростки, а только задумчиво закручивал их концы.

– Тут история долгая, так что я присяду. – Еремеев решил: раз уж наглеть, так наглеть по полной, и уселся, не дожидаясь приглашения.

В глазах гнома появились оранжевые оттенки, но тот промолчал.

– Рассказывай, – приказным тоном произнес он.

– Тут все просто: я с вашими из Поречья не буду разговоры вести – не уполномочен, а Мург там кое-кого знает. Подсобить должен был, когда потребуется алтарных дел мастера хватать.

– Поречье тут при чем?

– Так оттуда же все ниточки тянутся, – словно о само собой разумеющемся сказал боярин. – И это не мои слова, а Мурга. Я с вашим братом не общаюсь, токмо с Мургом да с Тагуром изредка.

– И кто такой этот алтарных дел мастер? – Горум решил пропустить мимо ушей последние слова Данилы, произнесенные к тому же довольно пренебрежительно.

– Нынче бы мы сие и прояснили, ежели б Мург вовремя появился.

– Хочешь сказать, ты уже сегодня мог изловить негодяя?!

– Все к тому шло. Я слов на ветер не бросаю и очень не люблю, когда меня подводят. – Еремеев сделал вид, что успокоился, и перешел с нахрапистого тона на размеренный, желая продемонстрировать собеседнику властность.

В это время привели Мурга и буквально втолкнули в кабинет.

– Этот человек утверждает, что уже сегодня вы могли бы изловить некоего алтарных дел мастера. Это правда?

– Раз он это говорит, значит, так оно и есть, – уныло подтвердил вошедший.

– Тогда почему ты до сих пор здесь, а не там, где нужно для дела?

– Тагур… – начал было Мург.

– С ним я сам разберусь! А ты отправляйся с боярином. И пока не найдете негодяя, на глаза не показывайся. Понятно?

– Да, мой господин.

Человек и гном спешно покинули представительство и сели в карету Еремеева. Александр до визита к чужакам собирался встретиться еще с несколькими людьми, но сейчас чуйка подсказывала, что нужно как можно скорее уезжать из Смоленска. Одного из бойцов сопровождения он отправил к Буяну, сообщить о срочном отъезде, а сам направился к западным воротам.

– Мург, что Тагур сейчас скажет начальнику, когда тот обвинит его в провале поимки алтарных дел мастера?

– Будет валить все на меня. И на тебя в придачу. А когда мы вернемся ни с чем, станет злорадствовать, расскажет, как он был прав.

– Понятно. Значит, сначала обольет грязью, – подытожил Еремеев. – Меня больше интересует: он не надумает нам палки в колеса вставлять?

Мург слегка задумался.

– А ведь может… Тайно отправит в погоню асов, и потом не докажешь, кто напал и по чьему приказу нас прикончили. – Мург непроизвольно дернул себя сразу за оба волосяных отростка.

– Почему-то и я так подумал. Ну да ладно, – хмыкнул Александр. – А ежели ты вернешься не с пустыми руками? Например, с вестями о том, что удалось схватить помощников этого мастера?

– Гнев Горума может пасть на моего начальника.

– Такой вариант устроит меня гораздо больше.

На выходе из представительства Еремеев мысленно вызвал источник и попросил любыми способами постараться задержать Тагура, дабы к моменту его появления у начальника тот разгневался еще сильнее.

«Гном так спешил, что неудачно упал на лестнице. Сейчас ему целителя вызвали», – доложил пульсирующий о выполненном задании.

«Молодец, спасибо!» – поблагодарил Александр невидимого помощника.

– А ты действительно знаешь, где отыскать мастера? – спросил Мург, оживившись.

Сидя взаперти, в мыслях он готовился к высылке и небезосновательно опасался, что до места будущей работы живым не доедет. Еще сильнее перепугался неожиданного вызова к главе представительства, решив, что расправятся с неугодным прямо на месте. И лишь увидев в кабинете Данилу, слегка воспрял духом. У опального появилась слабая надежда, которая оправдалась.

– Знаю, – кратко ответил боярин.

– И какой тебе резон сдавать его нам? – Несмотря на сильнейшую встряску, хуже соображать гном не стал.

– Этот тип пообещал мне подогнать партию камней по отличной цене. А потом я узна##€##ю, что алтари резко вздорожали, да и появились не у меня, а на западе. Порядочные люди так дела не делают, только жулики. А жуликам самое место в застенках. Разве я не прав?

– Конечно, прав, – согласился Мург.

Во время их разговора Еремеев обдумывал детали легенды о причастности пореченских гномов к «левому» производству алтарей. Вроде бы для этого у него имелось все, однако для полного правдоподобия пригодилась бы одна уникальная вещица.

«Жаль, я не успел с китайцем переговорить. Если он действительно умелец и создаст нужную копию, ни у кого и тени сомнения не останется в причастности пореченских».

Тем временем Мург повествовал о своем аресте. Причины его по большей части были абсолютно надуманными. Кроме одной, действительно серьезной. И все из-за глупейшего «прокола» Еремеева: кто-то увидел медальон Тагура на боярине, когда тот заглянул в трактир, спеша вызволить пульсирующего из лап метаморфа. Шибко наблюдательный описал его дознавателям, потом сведения дошли до представительства гномов…

«Вот уж не ожидал от себя! Видать, совсем плохой был. Еще бы – я в тот день чуть без тела не остался».

До Троицкого карета добралась без происшествий. Здесь решили перекусить, прежде чем тронуться дальше к Крашену.

Задумавшись, Еремеев вышел из кареты и сразу уперся взглядом в проходившую мимо селянку лет тридцати.

«До чего же на Руси все женщины хороши. На какую ни глянешь – дух захватывает, прямо хоть картины пиши с натуры. Желательно обнаженной…» – подумал он.

Александр не сразу сообразил, что движется следом за крестьянкой, он даже не заметил, как на его плечо уселся дятел, не услышал возникший в голове голос лешего. Весь мир, казалось, сузился до одной особы…

– Ой, больно же! – вскрикнул очнувшийся боярин, когда красноголовая птичка вспорхнула на макушку и принялась выдалбливать из черепа похотливые мысли.

– Порученец, ты там совсем слух потерял али от дел отлыниваешь?

Глава 9
Охота на странников

Нападение на бывший особняк гадалки в Москве осталось незамеченным. Мало кто вообще знал, что там сменилась хозяйка. Тем более что новая приходилась родственницей самому Пожарскому.

Не слышали о нападении и в Боярской думе, хотя обычно служивые Тайного приказа докладывали родовитым боярам обо всех значимых событиях, хоть как-то связанных с государем, дабы думцы подготовили проект решения и представили его на утверждение царю.

И что примечательно – из особняка с утра не вышел ни один человек, даже слуги. А если бы кто-то попытался отыскать домочадцев кухарки, управляющего или горничной, эта попытка сразу закончилась бы задержанием любопытствующего.

Люди Тайного приказа новую хозяйку дома без наблюдения не оставили, поэтому знали о приготовлениях Горана к визиту незваных гостей – покупки здоровяка в магических лавках сами подсказали. Не скрылось от служивых и перемещение Зарины на второй этаж через окно. Прикинув варианты и переговорив со здоровяком, майор не стал вмешиваться в операцию Лиса, будучи уверен, что нападавших ждет провал.

Зато в финале главный оперативник Москвы сорвал жирный куш – к нему в руки попал главный исполнитель покушения. И не мелкая сошка, а тот, кто организовал преступление и руководил действиями подельников. Майор сразу взял Лиса в оборот. Выйти на его заказчика не удалось, зато он сумел нащупать несколько новых нитей.

После допроса преступника майор долго разговаривал с несостоявшейся жертвой преступления, которая вовсе не выглядела таковой. Узнать удалось немного: женщина уверяла, что следующим шагом злодеев наверняка станет нападение на царя, если те будут уверены в гибели его племянницы.

Разговор с Зариной получился непростой. Она и сама прошла школу Тайного приказа, да еще под руководством Черкасского, так что выведать что-то еще не получилось. На словесные уловки боярыня не велась, а настаивать майор не имел права. Однако он был уверен – женщина говорит далеко не все, что знает, хотя ее тайны могли бы ускорить разоблачение врагов.

Со стороны произошедшее в особняке должно было выглядеть как удавшееся покушение, которое держат в большом секрете даже от самого Пожарского. Оно и понятно – лучше доложить о печальном событии, когда дело раскрыто и найден виновник.

Майор полагал, что такой сценарий подтолкнет врага к активным действиям. Поставив себя на место заговорщиков, он решил, что те убийством племянницы царя наверняка собирались отвлечь силы конторы Черкасского от другого готовящегося преступления. А поскольку Тайный приказ пока якобы скрывал свою оплошность, ресурсов задействовали еще больше, и лучшего момента расправиться с государем не сыскать.

«Пожалуй, сегодня самый подходящий день для цареубийц, – размышлял оперативник, сидя за столом в своем кабинете. – Я бы на их месте дольше не затягивал. Примем сие за основу. Теперь бы еще понять, где именно они решат нанести удар? Как основной, так и страхующий».

Майор не знал, какую роль в заговоре играл Князь, наниматель Лиса, но полагал, что этот неизвестный заказчик покушения на Зарину – явно не рядовой исполнитель.

Ежели провести аналогию с шахматами, эта фигура не ниже ладьи, а то и ферзя. И наверняка является ключом ко многим тайнам. Чем бы такого зацепить? Но сначала надобно обезопасить Пожарского.

Майор еще раз пересмотрел расписание дел царя. В нем значились встреча с иноземными купцами в здании Посольского приказа, прием английского посла в Кремле, посещение храма, смотр мининского полка и приветствие знати на балу князя Голицына. Последнее мероприятие подходило преступникам лучше всего, поскольку усадьба располагалась за пределами центра столицы.

Маршруты передвижения монарха держались в строгой тайне, однако это не гарантировало его безопасность. Государя всегда сопровождала свита, даже когда ему нужно было просто перейти дорогу, а кто знает, насколько сии люди надежны? Предателей в свите быть не могло, за это тайная полиция могла поручиться, однако человеческие пороки не чужды никому. Болтливость, желание показать себя в лучшем свете, обычная глупость – все могло привести к плачевному результату.

Пару лет назад один из адъютантов попался на удочку приезжей красотки, пообещавшей ему свою благосклонность за возможность хоть одним глазком увидеть царя. У того же хватило ума перед выездом государевой процессии отправить ей гонца. Хорошо, что посланника успели перехватить и вовремя изменить маршрут кортежа. А в комнате заезжей крали нашли арбалет с особым болтом и полюбовника, метко из того арбалета стрелявшего.

«Всех этих прилипал из свиты сперва погонять бы пару лет на нашей службе, а уж потом к царю приставлять. Гонору станет меньше, а пользы – вдвое больше, – подумал майор, вспоминая тот давний эпизод. – Значит, на пяти маршрутах как минимум потребуется пригляд, чтобы комар носа не подточил. На такое дело заговорщики наверняка отправят самых опытных убийц».

Усиленная охрана маршрута предполагала еще и тайное сопровождение процессии по всему пути следования. В нее обычно входили лучшие охранники, под видом прохожих прогуливающиеся по городу. Таких у майора имелось не более двух десятков, и их явно не хватало, чтобы обезопасить весь путь.

Придется ребяткам побегать плюс смекалку проявить, дабы каждый раз менять походку и не светиться в одних и тех же нарядах. Как говорит Черкасский, в нашей работе мелочей не бывает, а кто об том забывает, долго не живет.

В Москве до полудня проводить встречи и заседания было не принято, разве что в виде исключения да по крайне важным причинам. Ни одно из запланированных на сегодня дел таковым не являлось, значит, до обеда никто царя от государственных дел отвлекать не станет. Это полностью устраивало майора. Кабинет Пожарского надежно охранялся защитными чарами и проверенными людьми. Опять же, имелось время на подготовку. Правда, оно быстро утекало.

Через десять минут в кабинет майора вошли руководители боевых групп. Поприветствовав командира, они заняли места за длинным столом.

– Господа, дело, которое нам предстоит сегодня, имеет чрезвычайную важность. Отнестись к нему следует ответственно, как и к любому другому, но сил придется приложить вдвое, а то и втрое поболее, ибо на кону нынче, считай, вся Московия. Прониклись?

Вместо ответа собравшиеся кивнули.

– Тогда от пафоса перейдем к реальным задачам…

Яхман в тот же вечер рассказал сестре все, что ему удалось подслушать и выпытать у бандитов, намеревавшихся отравить Радима и его бойцов. Выслушав брата, она позвала супруга, и антимагу пришлось повторить рассказ.

– Некоего Викентия мы встретили в лесу, – вспомнил Радим. – С ним был еще один, оба назвались странниками. Но отравить нас они могли еще тогда, зачем было ждать?

– А ты не догадался? – Лада посмотрела на супруга. – Мало кто не слышал, что Данила водит дружбу с лешим.

– И что с того? Лес большой, леший за всеми сразу не уследит.

– Будто у него помощников мало. Да и не в том дело.

– А в чем? – Яхмана удивил сам факт дружбы человека с нечистью.

– В молве людской, – начала пояснять Лада. – Слухи ходят, что лесные твари чуть ли не за каждым дружинником Данилы пригляд ведут, а потому на крашенских купцов ни один разбойник больше не нападает. Кому охота с нечистью связываться?

– А это правда? – засомневался антимаг.

– Вряд ли. Просто пару раз было дело, когда разбойный люд от наших получил мощный отпор на лесных дорожках. Сам Данила тогда находился в городе, в отряде ехали только дружинники. Однако с тех пор так и пошло.

– Странные тут у вас на земле смоленской дела творятся, – задумчиво произнес Яхман.

– И дела странные, и странники ненастоящие, – согласился Радим. – Мне теперь очень захотелось с ними сызнова свидеться и попытать, на какой мозоль мы им наступили?

Семейный разговор закончился ближе к полуночи. Супруги отправились в свою комнату, а Яхман через окно выбрался на крышу и там устроился на ночлег. Не понравился ему прощальный взгляд десятника особистов, а разбираться с ночными гостями, если таковые нагрянут, не входило в его планы.

Предчувствия антимага не обманули. Ближе к рассвету он услышал, как некто вскарабкался по стене к его окну, забросил что-то внутрь, выждал время и проник в комнату. Чуть погодя выбрался наружу и, спустившись, доложил поджидавшему внизу подельнику:

– Нет там никого.

– Как нет? За дверью все время присматривали. Двое туда вошли, они же и вышли. Ты хорошо глядел?

– Не слепой, даже светляка зажег. Говорю тебе, пусто там.

– Видать, к крашенским успел прошмыгнуть. Как же не с руки с ними ссориться! Но придется – этого типа из Ельни выпускать нельзя.

Они ушли, а Яхману пришлось через окно залезать в комнату сестры, чтобы обговорить с Радимом некоторые детали предстоящей поездки.

За час до рассвета крашенские спустились вниз, где их поджидали невыспавшиеся особисты.

– Где твой брат? – мрачно спросил тот самый десятник. – У меня для него бумага от начальства.

– Я думала, вы лучше знаете, – пожала плечами Лада, изображая удивление. – Вчера сказал, что поступило новое указание и ему придется задержаться в городе.

– Надолго?

– Он не уточнял.

– С огнем играет твой братик, дамочка, как бы ему это боком не вышло, – процедил сквозь зубы десятник.

– У меня и другой брат есть, Данилой зовут, – с нажимом произнесла Лада. – И он тоже состоит в особом отряде. Я передам ему твои слова.

Особисты молча покинули гостиницу.

На выезде из Ельни отряду пришлось пройти еще одну проверку, теперь уже городской стражи.

– Почему лошадь без всадника? – спросил начальник караула, указав взглядом на яхмановского скакуна.

– В подарок везем. Запрещено, что ли? – ответил Радим как глава отряда.

– А почему оседлана?

– Собираюсь объездить ее в дороге.

Других вопросов не последовало, и крашенцы покинули Ельню.

Еще раньше пределы городских стен покинул Яхман. Он проследил за выездом сестры, но присоединяться не спешил. Накануне он попросил сестру не гнать лошадей за городом.

Яхман собирался проверить, не последуют ли за отрядом особисты, однако вскоре обнаружил других людей, отправившихся за крашенскими. Сначала увидел одного медленно едущего и постоянно оглядывающегося всадника, затем второго, который догонял приятеля.

– Где тебя черти носят? Проспал, что ли, али записку мою не сразу нашел?

– Нашел, да малость на конюшне задержался. Что стряслось, чего дерганый такой?

– Ни Игнат, ни Фрол в кабаке так и не появились, а люди Данилы внезапно повернули назад. Сейчас впереди меня едут.

– Какого лешего? – опешил первый всадник

– Заткнись, Прокл. Не поминай нечисть в ее доме.

– Виноват. Так какого они возвернуться надумали?

– Тут долго гадать не надобно. Сплоховали, видать, наши парни. А вот сгинули или схвачены, об том неведомо.

– Ужель крашенские прознали, что их порешить хотели? – удивился Прокл.

– Неужто наши проболтались?!

– А сам, Федот, как думаешь?

– За Игната я ручаюсь, а у Фрола язык что помело.

– Под пытками у любого язык развяжется. А еще попрошайки в трактире сказывали – где крашенские ночевали, вчера особистов видели.

– Особистов! – воскликнул Федот. – Эти-то чего приперлись? Ужель про наши дела пронюхали?

– Я почем знаю!

– Тогда нам поспешать надобно. Сворачивай с дороги. Обгоним крашенских, да к атаману, ему скорее донести нужно.

Всадники пришпорили коней, а Яхман вышел на дорогу и перешел на бег, чтобы быстрее нагнать отряд.

«Похоже, у этого Данилы врагов больше, чем у ежа иголок. Как он до сих пор жив – ума не приложу», – подумал он.

Бывший османский диверсант хотел срочно наведаться в гости к атаману шайки, а для этого требовалось забрать коня и все объяснить Ладе. В результате догонять бандитов они отправились с сестрой, которая в здешних лесах ориентировалась лучше.

– Ежели это те же странники, то в отряде по-прежнему должно быть шесть человек, как и в прошлую встречу, и уж точно не должно быть женщины, – заметила разведчица. – Опять же, мне давно пора испытать твой подарок в деле, – выдала она решающий аргумент своего участия в рейде.

Свежие следы всадников обнаружились примерно в ста шагах от дороги, а уже через полчаса пути Яхман придержал коня.

– Дымом пахнет, – учуял антимаг.

Лада кивнула, и они спешились. Привязали скакунов к дереву и продолжили путь пешком.

Вскоре до чуткого слуха Яхмана донеслись мужские голоса. Он дал команду быть начеку. Лада достала духовую трубку и зарядила ее стрелкой. Оба двигались бесшумно, стараясь избегать открытых мест и внимательно приглядываясь к кустам и деревьям, где могли скрываться посты.

С охраной у разбойников, похоже, было неважно. Добравшись до края поляны, брат с сестрой так и не обнаружили ни одного дозорного. Они притаились, чтобы осмотреться.

«А неплохо лесные братья здесь устроились, – размышляла Лада, глядя на постройки, примыкавшие к поляне с противоположной стороны. – Тут и две избы просторные, и загон для лошадей имеется. На обычных разбойников не похоже. Ой, а того типа я точно знаю! – Она увидела мужчину с черной аккуратной бородкой. – Неужели Густав?! Но каким ветром его сюда занесло?! Опять на Данилу охотится?!»

В стане разбойников наблюдалось движение, до Лады долетали только обрывки некоторых фраз, из которых можно было понять, что люди торопятся. Яхман же слышал каждое слово. Он теперь знал, что атаман собрался устроить засаду на отряд Радима и перебить всех, выяснив перед этим, что крашенским стало известно от Игната и Фрола.

Брат и сестра, не сговариваясь, приняли решение: разобраться с бандой там, где разбойники собираются устроить засаду. Лада насчитала в стане врага пятнадцать человек. Сила немалая, особенно учитывая, что трое весьма походили на магов. Троица все время держалась рядом с Густавом и отправилась из лагеря верхом.