Текст книги "Актуальные проблемы политической экономии"

С резкой критикой исторической школы выступили и представители маржинализма (от фр. «маржинал» – предел) – особого течения экономической мысли, возникшего в последней трети XIX в. на основе переоценки достижений классической политической экономии. Во-первых, в отличие от классиков, занимавшихся исследованием объективных экономических законов развития общества, маржиналисты сосредоточили свое внимание на изучении субъективно-психологических мотивов поведения различных агентов рыночной экономики. Во-вторых, в противоположность классической трудовой теории стоимости были выработаны три концепции маржинального экономического анализа: предельной полезности, предельной производительности и равновесной цены. В-третьих, в отличие от классиков, оперировавших средними величинами, маржиналисты во главу угла ставили величины предельные. В-четвертых, если классики анализировали социально-классовую структуру общества, то маржиналисты придерживались нейтральной позиции в социальных вопросах и выступали за некую «чистую» экономическую науку. В-пятых, классики опирались, главным образом, на метод научного абстрагирования, в то время как маржиналисты широко использовали математические методы, в том числе дифференциальные уравнения.

В экономической литературе принято выделять два этапа в развитии маржинализма. Первый этап охватывает 70–80-е гг. XIX в., когда произошла так называемая маржиналистская революция, результаты которой нашли отражение в трудах австрийца К. Менгера и его учеников О. Бем-Баверка и Ф. Визера, англичанина У. Джевонса и француза Л. Вальраса. Разработав концептуальные основы маржиналистской теории, они дали одновременно свое толкование политической экономии как науки.

В этой связи особый интерес представляет научная деятельность К. Менгера – основоположника австрийской школы маржинализма. В своем главном труде «Основания политической экономии» (1871) он отмечал, что если на поприще естественных наук достигнуты впечатляющие успехи, то в области политической экономии положение дел не столь завидное. Более того, эта наука не получила, к сожалению, всеобщего признания в тех кругах общества, для которых она могла бы послужить основой хозяйственно-практической деятельности. Между тем потребность в научном исследовании этой деятельности приобретает исключительно важное значение. «Поэтому тот факт, что практические деятели, не заботясь о развитии, достигнутом нашей наукой, прибегают в своей хозяйственной деятельности к собственному опыту, объясняется не легкомыслием или неспособностью их, точно так же как и не высокомерным отказом от более глубокого понимания тех фактов и отношений, которые определяют успех их деятельности, понимания, доставляемого им истинной наукой»[179]179
  Менгер К. Основания политической экономии. Общая часть. Одесса. 1902. С. VII–VIII.


[Закрыть].

Согласно К. Менгеру, причина столь равнодушного отношения данных деятелей к политической экономии заключается, прежде всего, в достигнутом положении этой науки, связанном с предпринимавшимися до сих пор бесплодными попытками постигнуть ее эмпирические основания. Поэтому «стремиться к исследованию основ нашей науки – значит посвятить свои силы разрешению задачи, стоящей в тесном соотношении с благосостоянием человечества, значит служить общественному интересу, имеющему необыкновенно большое значение, и вступить на такой путь, на котором даже ошибка может отчасти считаться заслугой»[180]180
  Менгер К. Основания политической экономии. Общая часть. Одесса. 1902. С. VIII.


[Закрыть].

Для решения поставленной задачи, по его мнению, необходимо, с одной стороны, уделить должное внимание всем течениям экономической мысли, в которых осуществлялись творческие научные изыскания; с другой стороны, критически переосмыслить экономические взгляды предшественников, устоявшиеся экономические воззрения. Последние нуждаются в тщательной проверке. Она предполагает не апелляцию к научному мнению или авторитету, а к опыту, соответствию научной мысли природе вещей[181]181
  Менгер К. Основания политической экономии. Общая часть. Одесса. 1902. С. IX.


[Закрыть].

В свою очередь, этого можно достигнуть на основе такого метода исследования, который позволяет свести сложные явления человеческого хозяйства к их простейшим элементам, доступным точному наблюдению и измерению, и тем самым показать, как сложные хозяйственные явления закономерно развиваются из своих элементов. Подобный метод исследования, столь успешно примененный в естественных науках, привел к весьма значительным результатам. В связи с этим, по недоразумению, его стали называть естественнонаучным. В действительности же «он является общим для всех наук, основанных на опыте, и правильнее должен быть назван эмпирическим (курсив наш. – Н.С.)»[182]182
  Менгер К. Основания политической экономии. Общая часть. Одесса. 1902. С. VII–VIII.


[Закрыть].

К. Менгер упрекал своих предшественников в том, что делавшиеся ими попытки применить естественно-научный метод к исследованию народнохозяйственных явлений были неудачными. Более того, эти попытки приводили «лишь к весьма грубым методологическим ошибкам и к пустой игре внешними аналогиями между явлениями народного хозяйства и явлениями природы»[183]183
  Менгер К. Основания политической экономии. С. I–X.


[Закрыть]. По его мнению, в соответствии с данным методом нужно самым тщательным образом исследовать отдельные отрасли народного хозяйства и свойственные им законы. Поэтому не правы те экономисты, которые отрицают закономерности народно-хозяйственных явлений, ссылаясь на свободу воли людей, и на этом основании отрицают науку о народном хозяйстве как точную дисциплину[184]184
  Менгер К. Основания политической экономии. С. – XI.


[Закрыть].

Решающее значение здесь имеет феномен полезности, позволяющий уразуметь специфику этих явлений, а именно: при каких условиях вещь становится полезной для человека, превращается в хозяйственное благом, имеет ценность, как велика мера этой ценности, как осуществляется экономический обмен между двумя хозяйствующими субъектами, как образуются цены и т. д. Все эти акты не зависят от воли человека, как закон химии от воли химика-практика. Однако «теоретическая наука о народном хозяйстве занимается не преподанием практических советов для хозяйственного поведения, а установлением условий, при которых люди проявляют предусмотрительную деятельность, направленную на удовлетворение своих потребностей»[185]185
  Менгер К. Основания политической экономии. С. XI.
  «Из этого видно, – пояснял автор, – что теоретическая наука о народном хозяйстве не находится в ином отношении к практической деятельности хозяйствующих людей, чем химия, например, к деятельности химика-практика, и ссылка на свободу человеческой воли может иметь значение, как возражение против полной закономерности хозяйственного поведения, но никак не против закономерности явлений, совершенно независимых от человеческой воли и обусловливающих собою результат хозяйственной деятельности. Но ведь именно эти-то явления и составляют предмет нашей науки» (Там же. С. XI–XII). Однако в изложении теории ценности К. Менгер, как и его последователи, придерживался иной, а именно субъективной точки зрения. Поэтому в соответствии с подобной трактовкой австрийскую школу маржинализма справедливо называют субъективной школой политической экономии.


[Закрыть].

Выдвинутые положения, касающиеся природы политической экономии как науки, получили всестороннее обоснование в другой работе К. Менгера «Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности» (1882), в которой одновременно была дана основательная критика исторической школы. Последняя подвергла сомнению теоретический характер политической экономии и стала рассматривать ее как специфически историческую науку, как своего рода историческую юриспруденцию или историческое языкознание, а потому стала «выдавать историческое выяснение за единственно правильную и достижимую цель исследования в области народного хозяйства»[186]186
  Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности. СПб., 1894. С. XVIII.


[Закрыть].

По К. Менгеру, такой подход является односторонним и ошибочным[187]187
  «Стремление устранить неудовлетворительное состояние политической экономии путем открытия новых путей исследования привело в Германии к ряду отчасти ошибочных, отчасти односторонних пониманий сущности нашей науки и ее задач, к пониманиям, которые отделили немецкую национальную экономию от литературного движения всех остальных народов; их стремления, ввиду своей односторонности, в некоторых случаях казались не германским экономистам просто-напросто непонятными» (Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности. СПб., 1894. С. XXVIII).


[Закрыть]. Дело в том, что мир явлений может быть рассмотрен, согласно автору, с двух весьма различных точек зрения: индивидуальной и родовой. В первом случае имеются в виду конкретные явления, которые очевидны сами по себе и которым соответствуют индивидуальные знания; во втором – типы (формы) данных явлений или типические явления, характеризующие повторяемость известных явлений, их соотношения друг с другом, которым соответствуют родовые знания[188]188
  «Например, явления купли, денег, спроса и предложения, цены, капитала, процентов – суть типические формы экономических явлений; а правильное падение цены товаров вследствие усиления предложения, возрастание товарной цены вследствие расширения перевозных средств, падение процентов вследствие значительного прилива капиталов и т. п. – суть типические соотношения между экономическими явлениями. Различие между тем, что мы называем родовыми и индивидуальными явлениями и индивидуальными и родовыми познаниями, вполне выясняется из сказанного» (Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности. СПб., 1894. С. 2).


[Закрыть]. Исследование типов и типических соотношений между явлениями имеет весьма чрезвычайное значение для человеческой жизни, не менее важное, чем изучение самих конкретных явлений. Без познания типов (форм) явлений невозможно охватить и уразуметь всю совокупность окружающих нас конкретных явлений; оно образует необходимое условие полноценного познания реального мира. «Без познания типических соотношений мы не только не могли бы приобрести более глубокого понимания реального мира… но, что вполне очевидно, точно так же и вообще какого-либо знания, выходящего за пределы непосредственного наблюдения, т. е. лишились бы всякой возможности предвидения и господства над вещами. Всякое человеческое предвидение и всякая, при посредстве его, возможность произвольно устраивать известный распорядок вещей обусловливаются именно теми познаниями, которые мы выше назвали родовыми»[189]189
  Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности. СПб., 1894. С. 3.


[Закрыть].

Сказанное в полной мере относится ко всем областям мира явлений, в том числе и к явлениям народного хозяйства. И в этой области также необходимо различать индивидуальные и типические явления и соответствующие им индивидуальные и родовые знания, а следовательно, науки об индивидуальном и о родовом в явлениях. К первым К. Менгер относил историю и статистику народного хозяйства, ко вторым – теорию народного хозяйства (теоретическую национальную экономию). Задача первых двух наук – исследование индивидуальной сущности и индивидуальных связей народно-хозяйственных явлений; последней – общей (родовой) сущности и общей (родовой) связи данных явлений[190]190
  См. Менгер К. Исследования о методах социальных наук. С. 3–4, 241–245.


[Закрыть].

Подобную классификацию, по мнению автора, нередко связывают с делением наук на исторические и теоретические. В этом смысле история и статика народного хозяйства суть науки исторические, а национальная экономия – наука теоретическая. Кроме данных двух больших групп наук, следует выделить еще и третью группу, природа которой существенно отличается от вышеназванных. Это так называемые практические науки или искусства. Они изучают явления не с исторической и не с теоретической точек зрения, исследуют не то, что существует, есть в действительности. «Их задача состоит в установлении оснований, на которых могут быть наиболее целесообразно достигаемы определенного рода стремления, смотря по различию данных обстоятельств. Они учат нас тому, что, сообразно с существующими обстоятельствами, должно быть для того, чтобы можно было достигнуть определенных целей. В области политической экономии практическими науками этого рода являются народно-хозяйственная политика и финансовая наука»[191]191
  См. Менгер К. Исследования о методах социальных наук. С. 246–247.


[Закрыть].

Таким образом, вся совокупность наук о народном хозяйстве, в самом широком смысле слова, распадается, соответственно, на три группы наук: 1) исторические (история и статистика народного хозяйства), цель которых состоит в исследовании индивидуальной сущности и индивидуальной связи явлений; 2) теоретические, которые олицетворяет теория народного хозяйства, или теоретическая национальная экономия, имеющая дело с родовой сущностью и родовой связью (законами) данных явлений; 3) практические, изучающие конкретные основания для принятия целесообразных, в зависимости от различных обстоятельств, мероприятий в области народного хозяйства (народно-хозяйственная политика и финансовая наука). Из всей этой совокупности научных знаний к политической экономии относятся теоретико-практические знания о народном хозяйстве, т. е. теоретическая национальная экономия, народно-хозяйственная политика и финансовая наука[192]192
  «Под политической экономией мы будем понимать ту совокупность теоретико-практических знаний о народном хозяйстве (теоретическую национальную экономию, народнохозяйственную политику и финансовую науку), которую теперь обыкновенно обнимают указанным названием» (Там же. С. 7–8).


[Закрыть].

Такая трактовка предмета политической экономии характеризовалась двоякого рода особенностями. Во-первых, К. Менгер, с одной стороны, совершенно справедливо критиковал историческую школу по целому ряду принципиальных положений, главным среди которых было смешение конкретного историко-экономического анализа с теоретическим исследованием хозяйственных явлений и на этой основе игнорирование политической экономии как общетеоретической науки[193]193
  Историческая школа «не отличает специфически исторического выяснения народного хозяйства от теоретического и смешивает и то и другое, т. е. стремление к выяснению конкретных народно-хозяйственных явлений при посредстве истории, а равно и теории народного хозяйства, с исследованиями самих этих наук, и в особенности с исследованиями в области теоретической национальной экономии. Она (историческая школа) воображает, что разрабатывает и излагает теорию народного хозяйства, когда при посредстве истории и теории народного хозяйства пытается достигнуть выяснения конкретных условий и развития народного хозяйства и сделать это выяснение более глубоким» (Менгер К. Исследования о методах социальных наук. С. 16).


[Закрыть]; с другой стороны, он впадал при этом в противоположную крайность, а именно резко противопоставлял исторический и теоретический способы познания, рассматривал их как обособленные и независимые друг от друга и в силу этого считал, что политическая экономия не может быть исторической наукой, поскольку ей чужд исторический метод исследования[194]194
  «Однако историческое выяснение конкретных социальных явлений никоим образом не есть единственное, к которому мы можем стремиться на пути научного исследования. Рядом с историческим стоит теоретическое выяснение социальных явлений, одинаково важное и столь же ценное… Как история, так и теория социальных явлений вообще и народного хозяйства в частности дают нам, таким образом, известное понимание социальных и народно-хозяйственных явлений. Но это понимание в обоих случаях – своеобразно, существенно различно, так различно, как самая теория и история» (Менгер К. Исследования о методах социальных наук. С. 13–15).
  «Если вообще и может быть речь об историческом направлении в политической экономии, то никак не в смысле превращения политической экономии в науку “историческую”; оно может быть только таким направлением исследования, которое в теоретическом, или практическом направлении исследования в области народного хозяйства упирает на факт развития социальных явлений, отнюдь не отнимая этим у политической экономии характера науки теоретико-практической» (Менгер К. Исследования о методах социальных наук. С. 87–88).


[Закрыть]. Отрицая вообще какую-либо роль данного метода в политико-экономическом исследовании, К. Менгер вместе с тем фактически соглашался с формальным определением политической экономии, предложенным представителями исторической школы. По его мнению, для названия этой науки термины «социальная экономия» и «учение о государственном хозяйстве» крайне неудачны. Более верным он считал «выражение «учение о народном хозяйстве» (национальная экономия) в качестве обозначения той совокупности теоретико-практических наук, которые обыкновенно обнимаются понятием политической экономии»[195]195
  Менгер К. Исследования о методах социальных наук. С. 241.


[Закрыть].

Во-вторых, включение в состав политической экономии народнохозяйственной политики и финансовой науки, с одной стороны, стирало специфику самой политэкономии как общетеоретической науки, отражавшей в определенной мере известную немецкую традицию, идущую от Ф. Листа; с другой стороны, оно означало существенный шаг назад, в сравнении с классиками, которые рассматривали политическую экономию как общетеоретическую науку, имеющую свой особый предмет исследования, отличный от предметов исследования других экономических наук.

В противоположность подобному подходу К. Менгер не только весьма широко трактовал политическую экономию, но и в соответствии с маржиналистской теорией стремился дать психологическое обоснование концептуальных основ этой науки и тем самым положил начало пониманию ее как науки о рациональном поведении человека в рыночной экономике, об эффективных средствах удовлетворения человеческих потребностей[196]196
  «Теоретическое учение о народном хозяйстве в этом, собственном, смысле слова никоим образом не могло бы вполне совпадать с этой же (практической. – Н.С.) наукой в современном смысле слова; но столь же мало она должна была бы быть совершенно отличной от нее. Психологическое обоснование (курсив наш. – Н.С.) наиболее общих хозяйственных явлений, учение о человеческих потребностях и о средствах, имеющихся для удовлетворения их, учение о сущности и о мире потребностей и вещей (о потребностях и о находящемся в распоряжении количестве вещей!), о потребительной ценности и ее мере, о сущности хозяйства и о хозяйственности – все это в обоих случаях входило бы в теоретическое учение о народном хозяйстве; лишь в отношении общей (родовой) сущности и общей (родовой) связи сложных хозяйственных феноменов они представляли бы в обоих случаях соответственно различия реальных явлений и со своей стороны отличия» (Менгер К. Исследования о методах социальных наук. С. 248–249).


[Закрыть].

К подобной трактовке предмета политической экономии пришел в конечном итоге и другой видный представитель маржинализма У. Джевонс – один из основателей математической школы[197]197
  «Моя теория, – писал он, – по своему характеру является чисто математической. Более того, полагая, что изменения всех количественных показателей, с которыми мы имеем дело, должны носить непрерывный характер, я без колебаний решаюсь на использование соответствующего раздела математики, вплоть до безбоязненного использования бесконечно малых величин. Теория заключается в применении дифференциального исчисления к исследованию знакомых понятий богатства, полезности, стоимости, спроса, предложения, капитала, процента, труда и всех количественно определимых понятий, относящихся к повседневной работе промышленности» (Цит. по: Селигмен Б. Указ. соч. С. 147).


[Закрыть]. В качестве ее отправного пункта выступает, однако, традиционный подход. В духе данного подхода он писал: «Что представляет собою политическая экономия? Она рассматривает богатство народов; она исследует причины, в силу которых одна страна приходит к большему богатству и благоденствию, нежели другая». Поэтому «целью ее служит указание всего того, что предпринимать, чтобы уменьшить по возможности число бедных и поставить каждого в такие условия, чтобы вообще труд его хорошо вознаграждался»[198]198
  Джевонс В. С. Политическая экономия. СПб., 1905. С. 1.
  «Что такое политическая экономия? Политическая экономия занимается вопросами о народном хозяйстве; она исследует причины, делающие один народ богаче и счастливее другого. Она ставит себе целью научиться, что нужно сделать для того, чтобы бедных было по возможности менее и чтобы каждый, в общем, получал хорошую плату за свой труд» (Джевонс В. С. Краткое руководство политической экономии. СПб., 1897. С. 1).


[Закрыть].

Однако не только политическая экономия, но и другие науки, обучая нас этому предмету, способствуют тем самым достижению тех же целей. Например, механика учит нас, каким способом можно получить силу и использовать ее для работы машин; химия – способам приобретения полезных веществ; астрономия необходима нам для осуществления океанического плавания; геология способствует отысканию каменного угля и металлов. Те же задачи, по существу, решают и социальные науки. Так, правоведение исследует законные права человека и то, каким образом эти права могут быть легче всего определены и обеспечены справедливыми законами; политическая философия – различные формы правления и их сравнительные преимущества; медицина – причины болезней; статистика – всевозможные факты государственной или общественной жизни. Все эти науки приносят определенную пользу, помогая «нам становиться более здоровыми, богатыми и сведущими»[199]199
  Джевонс В. С. Краткое руководство политической экономии. СПб., 1897. С. 1.


[Закрыть].

Но среди них особое место занимает политическая экономия. Предмет ее исследования – «богатство само по себе; она стремится уяснить себе, в чем сущность богатства, как можно наилучше использовать добытое богатство и как воспользоваться всеми другими науками для приобретения его»[200]200
  Джевонс В. С. Краткое руководство политической экономии. СПб., 1897. С. 1–2.


[Закрыть]. На этом основании политическую экономию критикуют за то, что она занимается исключительно только богатством, не замечая многих вещей, которые лучше, чем богатство, например, добродетель, привязанность, щедрость. Однако такого рода критика безосновательна и несправедлива, поскольку ее приверженцы не понимают не только цели этой науки, но и того обстоятельства, что нужно заниматься чем-нибудь одним, нельзя одновременно изучать все социальные науки[201]201
  «Никто не упрекает астрономию в том, что она занимается только звездами, или математику в том, что она занимается только числами и количествами. Учебник, трактующий об астрономии, геологии, химии, физике, физиологии и т. д. сразу, был бы очень курьезным явлением. Физических наук должно быть много, и социальных наук должно быть тоже много и каждая из этих наук должна говорить о своем собственно предмете, а не предметах вообще» (Джевонс В. С. Краткое руководство политической экономии. СПб., 1897. С. 2).


[Закрыть].

У. Джевонс обращал внимание на один широко распространенный предрассудок относительно политической экономии, согласно которому всякий считает себя весьма сведущим в области данной науки. Между тем ни один здравомыслящий человек не позволит себе спорить, например, с химиком по вопросам химии, с астрономом о солнечных затмениях, с геологом о природных ископаемых. Но по экономическим вопросам каждый имеет свое собственное мнение, в соответствии с которым он судит довольно смело о положении дел в экономике. Эти люди «не понимают, что эти вопросы в сущности труднее усвоить, чем химию, астрономию или геологию, и что целой жизни, посвященной их изучению, недостаточно для того, чтобы позволить себе разрешать их с полной уверенностью. А между тем наиболее самоуверенно берутся решать именно те, кто никогда не изучал политическую экономию»[202]202
  Джевонс В. С. Политическая экономия. С. 2.


[Закрыть]. Однако лишь экономист в состоянии с научной точки зрения разъяснить главное: каковы наиболее рациональные способы приобретения богатства и использования его.

Характеризуя подразделения политической экономии, У. Джевонс отмечал, что ей необходимо исследовать, во-первых, то, из чего состоит, в чем заключается богатство; во-вторых, как оно употребляется или поглощается; в-третьих, каким образом богатство производится; в-четвертых, как оно распределяется между различными классами населения, которые участвовали в его производстве. Таким образом, придерживаясь классической традиции, он выделял четыре раздела, изучаемые этой наукой: 1) природу; 2) потребление; 3) производство и 4) распределение богатства. Затем, по его мнению, нужно рассмотреть налоги, поскольку часть богатства всегда взимается государством для удовлетворения общественных потребностей (защита страны, управление ею и т. п.).

Опираясь на определение богатства, данное Н. Сениором, У. Джевонс понимал под богатством все то, что, во-первых, удобопередаваемо или удобопереносимо, т. е. любую вещь, могущую переходить от одного лица к другому; во-вторых, существует в ограниченном количестве, т. е. все вещи, предложение которых ограничено (вещи же, находящиеся в неограниченном количестве, богатством не являются); в-третьих, полезно или заключает в себе пользу, т. е. служит известной цели, предназначено для какого-либо употребления, является приятным или желательным по той или иной причине[203]203
  Джевонс В. С. Политическая экономия. С. 7–10.


[Закрыть]. Богатство, по своей сущности, служит основой удовлетворения разнообразных человеческих потребностей. Поэтому задача политической экономии как науки состоит в определении кратчайших, наиболее эффективных путей их удовлетворения. «Все это приводит нас к заключению, что богатство создано для потребления и использования его тем или иным способом. Пользоваться нашим имуществом мы должны так, чтобы извлечь из него наиболее действительных благ для себя и своих близких»[204]204
  Джевонс В. С. Политическая экономия. С. 18.
  «Таким образом, мы видим, что богатство тем или другим способом должно быть приспособлено для употребления и потребления. Наша задача состоит в старании тратить наше богатство так, чтобы достигать высшего счастия для нас самих, наших родных, друзей и других людей, которых мы должны иметь в виду» (Джевонс В. С. Краткое руководство политической экономии. С. 19).


[Закрыть].

Понимание политической экономии и как науки о богатстве, и как науки о рациональном поведении хозяйствующих субъектов, связанном с определением эффективных путей удовлетворения их разнообразных потребностей, стало общепризнанным на втором этапе «маржиналистской революции», начавшемся с 90-х гг. XIX в. С этого времени маржинализм получил широкое распространение во многих странах Западной Европы и США. Его представители, как уже отмечалось, стали неправомерно рассматриваться в качестве преемников классической политической экономии и, соответственно, основоположников нового, «неоклассического» направления. В действительности же оно представляет собой неонеклассическое направление. Ибо маржиналисты, во-первых, отвергли основные постулаты классической теории, и прежде всего трудовую теорию стоимости; во-вторых, сосредоточили свое внимание на исследовании эмпирических количественных зависимостей рыночной экономики с точки зрения мотивов поведения отдельных хозяйствующих субъектов; в-третьих, стали широко использовать, вслед за А. Курно, У. Джевонсом и Л. Вальрасом, математический инструментарий и математические методы в экономическом анализе, отвергая при этом каузальный, т. е. причинно-следственный подход к изучению экономических явлений.

В концептуальном плане основополагающие идеи данного направления были систематизированы и развиты влиятельным английским экономистом А. Маршаллом – основателем кембриджской школы. В своем главном труде «Принципы экономической науки» (1890) он определял предмет этой науки в двух вышеуказанных аспектах: «Политическая экономия, или экономическая наука (Economics), занимается исследованием нормальной жизнедеятельности человеческого общества; она изучает ту сферу индивидуальных и общественных действий, которая связана с созданием и использованием материальных основ благосостояния.

Следовательно, она, с одной стороны, представляет собой исследование богатства, а с другой – образует часть исследования человека»[205]205
  Маршалл А. Принципы экономической науки. Т. I. М., 1993. С. 56.


[Закрыть].

Как видим, пытаясь соединить традиционный (классический) и маржиналистский подходы к определению политической экономии, А. Маршалл не только отождествлял ее с экономической наукой вообще, но и предложил заменить термин «политическая экономия» на термин «экономикс», который он считал более предпочтительным и более точным для названия этой науки[206]206
  Следует, однако, отметить, что впервые данный термин стал использовать У. Джевонс, незавершенный труд которого называется «Принципы экономикс» («Принципы экономической теории») (Более подробно см.: Селигмен Б. Указ. соч. С. 147–156.


[Закрыть]. Подобная замена представлялась ему не простой формальностью. Напротив, она была объективно обусловлена, по меньшей мере, двумя чрезвычайно важными обстоятельствами. Во-первых, А. Маршалл выражал интересы укрепившейся у власти буржуазии, которая не была заинтересована в глубоких теоретических исследованиях капиталистической экономики, поскольку инстинктивно чувствовала, к чему ведут в конечном счете такого рода исследования после возникновения марксизма. Во-вторых, научная деятельность А. Маршалла приходится на конец XIX в., когда в экономической системе капитализма произошли коренные изменения, связанные с появлением монополий, обострением конкурентной борьбы на внутреннем и мировом рынках, вмешательством государства в экономику. В этих условиях возникла острая потребность в реформировании самой экономической науки, которая, с одной стороны, могла бы выработать практические рекомендации по рациональной организации и управлению капиталистическими предприятиями с целью максимизации прибыли; с другой стороны, показала бы неэффективность государственного вмешательства в экономику и целесообразность его ограничения в регулировании рыночных процессов. Такой наукой и должна была стать экономикс, заменив тем самым традиционную политическую экономию.

В результате возникла объективная необходимость концептуального переосмысления прежних представлений о предмете экономической науки, цель которой – дать теоретическое обоснование универсальных принципов практики капиталистического хозяйствования. Согласно А. Маршаллу, экономикс имеет все основания претендовать на название «чистой» науки, изучающей побудительные мотивы поведения людей в их хозяйственной жизни независимо от какой-либо социально-политической ориентации. Имея в виду это обстоятельство, он писал: «Экономическая наука занимается изучением того, как люди существуют, развиваются и о чем они думают в своей повседневной жизни. Но предметом ее исследований являются те побудительные мотивы, которые наиболее сильно и наиболее устойчиво воздействуют на поведение человека в хозяйственной сфере его жизни»[207]207
  Маршалл А. Указ. соч. С. 69.


[Закрыть].

Трактуя, таким образом, предмет экономикс, А. Маршалл отмечал, что на мотивы поведения любого человека решающее влияние оказывают два фактора: религия и экономика[208]208
  «Иногда на время возобладал пылкий дух военных или людей искусства, но нигде влияние религиозного и экономических факторов не оттеснялось на второй план даже на короткий срок, и почти всегда эти две силы имели большее значение, чем все другие вместе взятые» (Маршалл А. Указ. соч.).


[Закрыть]. Указывая на важную значимость первого фактора, он вместе с тем подчеркивал, что второй фактор воздействует на более обширную сферу жизнедеятельности людей[209]209
  «Религиозные мотивы сильнее экономических, но их непосредственное воздействие редко распространяется на столь обширную жизненную сферу. Занятие, с помощью которого человек зарабатывает себе на жизнь, заполняет его мысли в течение подавляющего большинства часов. Когда его ум эффективно работает; именно в эти часы его характер формируется под влиянием того, как он использует свои способности в труде, какие мысли и чувства этот труд в нем порождает и какие складываются у него отношения с товарищами по работе, работодателями или его служащими» (Там же).


[Закрыть]. В конечном счете, от результатов повседневной хозяйственной деятельности, от размера получаемого человеком дохода зависит благополучие семьи – этой первичной ячейки общества.

По А. Маршаллу, каждый человек отдает хозяйственной деятельности свои силы и знания, одновременно находясь под влиянием личных предпочтений, представлений о долге и преданности высоким идеалам, вне которых она осуществляться не может. Это касается прежде всего талантливых изобретателей и организаторов усовершенствованных методов производства и машин, которыми движет скорее благородный дух соревнования, чем жажда получения богатства. Но при этом, однако, самым устойчивым стимулом к ведению хозяйственной деятельности служит желание получить плату за нее, т. е. материальное вознаграждение за проделанную работу. Такая плата может быть израсходована на различные цели: эгоистические или альтруистские, благородные или низменные, в конечном счете это зависит от конкретного проявления самой человеческой натуры. Но в качестве главного побудительного мотива здесь выступает определенное количество денег. С их помощью можно достаточно определенно и точно измерить устойчивые стимулы хозяйственной деятельности. Именно это обстоятельство позволило экономической науке добиться приоритета и опередить все другие науки, которые занимаются исследованием человека. «Так же как точные весы химика сделали химию более точной, чем большинство других естественных наук, так и эти весы экономиста, сколь бы грубы и несовершенны они ни были, сделали экономическую науку более точной, чем любая другая из общественных наук». Однако «экономическую науку, разумеется, нельзя приравнять к точным естественным наукам, ибо она имеет дело с постоянно меняющимися, очень тонкими свойствами человеческой натуры»[210]210
  «Источник преимуществ экономической науки перед другими отраслями общественных наук, следовательно, кроется, по-видимому, в том факте, что ее специфическая область представляет гораздо больше возможности для применения точных методов исследования, чем любая другая общественная наука. Она занимается главным образом теми желаниями, устремлениями и иными склонностями человеческой натуры, внешние проявления которых принимают форму стимулов к действию, причем сила или количественные параметры этих стимулов могут быть оценены и измерены с известным приближением к точности, а поэтому в некоторой степени поддаются исследованию с помощью научного аппарата. Применение научных методов и анализа в экономической науке возникает лишь тогда, когда силу побудительных мотивов человека – а не самих мотивов – становится возможным приблизительно измерить той суммой денег, которую он готов отдать, чтобы получить взамен желаемое удовлетворение, или, наоборот, той суммой, которая необходима, чтобы побудить его затратить определенное количество утомительного труда» (Маршалл А. Указ. соч. С. 70).


[Закрыть].

Дело в том, что экономист стремится измерить любую субъективную склонность с помощью денег не непосредственно, а косвенно, через различные формы ее проявления. И в этом смысле никто не в состоянии точно сопоставить друг с другом и соизмерить даже собственные склонности в разные периоды времени; они изменяются в зависимости от получаемых удовольствий. И поскольку речь идет о повседневной хозяйственной деятельности, постольку экономист оценивает побудительные мотивы сообразно тому, «как это делают все люди в своей обычной жизни. Он придерживается общепринятого хода рассуждений, отступая от него лишь затем, чтобы соблюдать больше осторожности с целью четко установить границы своих познаний. Он формулирует свои заключения на основе наблюдений за людьми вообще при определенных условиях, не пытаясь измерять умственные и духовные качества отдельных лиц. Однако он отнюдь не игнорирует умственные и духовные аспекты жизни. Напротив, даже для самых узких задач экономических исследований важно знать, содействуют ли преобладавшие в обществе желания созданию сильной и справедливой личности. Но и для более общих целей своих исследований, когда они находят практическое приложение, экономист, как и все прочие, должен интересоваться конечными целями человека и принимать в расчет разницу реальной ценности различных вознаграждений, порождавших одинаковой силы стимулы к действию и составляющих, следовательно, одинаковые экономические величины. Исследование указанных величин образует лишь отправной пункт экономической науки, но именно с этого она и начинается»[211]211
  Маршалл А. Указ. соч. С. 72.


[Закрыть].

Сводя сущность экономических исследований к эмпирическим обобщениям обыденных представлений о хозяйственной жизни, А. Маршалл далее указывал на тот факт, что существуют и другие ограничения, затрудняющие измерение побудительных мотивов посредством денег. Среди них наиболее важное значение имеет необходимость принимать в расчет различные количества удовольствий или иного рода удовлетворений, доставляемых одинаковой суммой денег в разных обстоятельствах отдельным индивидуумам. Здесь многое зависит от степени удовлетворения их потребностей, от величины дохода, располагаемого ими, от пользы, приносимой потребляемыми вещами, от принадлежности к определенным классам общества. Например, «один шиллинг служит мерой меньшего удовольствия или иного рода удовлетворения для богатого, нежели для бедного»[212]212
  Маршалл А. Указ. соч. С. 75.
  «Гораздо большее количество явлений, с которыми имеет дело экономическая наука, почти в равных пропорциях оказывает на все различные классы общества. Поэтому, когда денежные меры счастья, порожденного двумя событиями, равны, тогда вполне обоснованно и в соответствии с общепринятой практикой можно считать, что в обоих случаях счастье эквивалентно. Далее, поскольку деньги, очевидно, предназначаются на высшие жизненные цели примерно в равных пропорциях любыми двумя большими группами людей, выбранными без какой-либо предвзятости в любых двух частях земного шара, то существует даже prima facie вероятность того, что равные приращения их материальных ресурсов породят также примерно равные приращения благоденствия и подлинного прогресса рода человеческого» (Маршалл А. Указ. соч. С. 75–76).


[Закрыть].

Резюмируя свои размышления о предмете экономикс, А. Маршалл особо выделял ряд главных проблем, с которыми имеет дело эта наука, а именно: какие факторы воздействуют на производство, распределение, обмен и потребление богатства? Как организована промышленность и торговля? Какую роль играет денежный рынок и внешняя торговля? Как строятся отношения между работодателями и работниками? Какие пределы устанавливает цена на степень удовлетворения какой-либо вещью? Как рост богатства способствует улучшению благосостояния различных классов? Насколько реальна или широка экономическая свобода? Какое влияние оказывает экономическая свобода на различные слои общества? Как воздействует система налогообложения на положение населения? Каковы источники возрастания дохода государства? Будучи сторонником политики экономического либерализма, он считал, что все эти вопросы решаются по-разному в различные периоды времени и в различных странах.

Вышеизложенное свидетельствует о том, что А. Маршалл стал основоположником экономикс. По его мнению, «…это, с одной стороны, наука о богатстве, а с другой – та часть общественной науки о действиях человека в обществе, которая относится к предпринимаемым им усилиям для удовлетворения своих потребностей в тех пределах, в каких эти усилия и потребности поддаются измерению в единицах богатства или его всеобщего представителя, т. е. денег»[213]213
  Маршалл А. Указ. соч. С. 107.


[Закрыть]. Рассматривая деньги преимущественно с бухгалтерских позиций, он трактовал экономикс, во-первых, как чистую и в силу этого внеклассовую, беспартийную науку, изучающую хозяйственную жизнь вне какой-либо социально-политической ориентации; во-вторых, как прикладную науку, назначение которой состоит в выработке руководства к поведению людей в их практической деятельности, связанной с изысканием наиболее эффективных путей приращения богатства, а стало быть, способов обогащения. По этой причине данную науку следует обозначить более широким термином «экономическая наука» («экономикс»), в сравнении с более узким термином «политическая экономия»[214]214
  «Однако, хотя экономическая наука, таким образом, в значительной мере руководствуется практическими целями, она, насколько возможно, избегает рассмотрения острых проблем партийной борьбы и сложностей внутренней и внешней политики, которые государственному деятелю приходится принимать в расчет, когда он решает, какие из имеющихся в его распоряжении мер могут ближе всего привести его к цели, которую он стремится достичь для своей страны. Экономическая наука фактически ставит своей задачей помочь ему не только определить, в чем должна состоять эта цель, но и рекомендовать ему наилучшие методы осуществления последовательной политики, направленной на достижение указанной цели. Вместе с тем она остерегается касаться многих политических вопросов, которые практик не может игнорировать; поэтому она является наукой – чистой и прикладной, а не одновременно и наукой, и искусством. Вот почему ее лучше обозначать широким термином “экономическая наука” (Economics), чем более узким термином “политическая экономия” (Political Economy)» (Маршалл А. Указ. соч. С. 100).
  На наш взгляд, в вышеуказанной трактовке данную науку следовало бы назвать не экономикс, а, используя терминологию Аристотеля, хрематистикс, поскольку это название более точно отражает предмет ее исследования.


[Закрыть]. Именно в такой трактовке с 1902 года А. Маршалл впервые начал читать в кембриджском университете курс экономикс, который впоследствии стал изучаться в вузах многих зарубежных стран в качестве основной экономической дисциплины.

В вышедших в свет в последнее десятилетие многочисленных учебниках и учебных пособиях по экономикс были предложены различные определения данной науки. Основное внимание в этих определениях акцентировалось на том, что она представляет собой одну из общественных наук, задача которой состоит в изучении чисто экономических процессов, обусловливающих социальные формы поведения и действия людей. Так, по мнению, Б. Селигмена, «экономика – это прежде всего общественная наука, которая изучает то, как действует человек в сложном окружении»[215]215
  Селигмен Б. Указ. соч. С. 19.


[Закрыть]. Согласно К. Макконнеллу и С. Брю, «экономикс – это исследование поведения людей в процессе производства, распределения и потребления материальных благ и услуг»[216]216
  Макконнелл К. Р., Брю С. Л. Экономикс: принципы, проблемы и политика. Т. 1. М., 1992. С. 18.
  Заметим, термин «поведение» широко используется и в других общественных науках. В психологии, например, с ним также непосредственно связывают (отдельные школы) определение предмета этой науки (бихевиоризм) (См.: Гальперин П. Я. Введение в психологию. М., 1976. С. 16–22).


[Закрыть].

Вместе с тем многие западные экономисты считают, что эти определения все же слишком абстрактны, а потому нуждаются в уточнении и конкретизации. В частности, П. Самуэльсон – автор одного из популярнейших учебников – приводит в этой связи ряд определений экономической теории, имеющихся в современной литературе: это и «наука о видах деятельности, связанных с обменом и денежными сделками между людьми», и «наука об использовании людьми редких или ограниченных производственных ресурсов», и «наука о повседневной деловой жизнедеятельности людей, об извлечении ими средств к существованию и использованию этих средств», и «наука о том, как человечество справляется со своими задачами в области потребления и производства», и, наконец, «наука о богатстве». Правда, и «этот перечень, который достаточно велик сам по себе», автор считает далеко не полным: «проведя час в соответствующем отделе хорошей библиотеки, грамотный человек сможет во много раз удлинить его». В конце концов П. Самуэльсон приходит к вполне логичному, исходя из его рассуждений, выводу: «Никакое определение предмета экономической теории не может быть точным, да в этом, по сути, и нет необходимости»[217]217
  Самуэльсон П. Экономика. М., 1964. С. 25.


[Закрыть]. Тем не менее автор, о котором идет речь, все же отдает предпочтение такому определению: «Экономика есть наука о том, какие из редких производительных ресурсов люди и общество с течением времени и, с помощью денег или без их участия, избирают для производства товаров и распределения их в целях потребления в настоящем и будущем между различными людьми и группами общества»[218]218
  Самуэльсон П. Экономика. М., 1964. С. 25.


[Закрыть].