Текст книги "Актуальные проблемы политической экономии"

В пятнадцатом издании учебника «Экономика» П. Самуэльсона и В. Нордхауса отмечается, что область исследования этой науки за последние три десятилетия существенно расширилась. В результате она стала включать в себя огромное количество предметов. Выделяя основные определения данной науки, авторы к числу наиболее важных среди них относят следующие: «экономика…

• изучает, как цены на труд, капитал и землю распределены в экономике и как эти цены используются для размещения ресурсов;

• исследует поведение финансовых рынков и анализирует, как они распределяют капитал в остальной экономике;

• анализирует влияние государственного регулирования экономики на эффективность рынка;

• изучает распределение дохода и предлагает пути помощи бедным, не вредящие экономике;

• исследует влияние государственных расходов, налогов и дефицита бюджета на экономический рост;

• изучает увеличение и уменьшение безработицы и объемов производства, которые формируют деловой цикл, и разрабатывает государственную политику, направленную на повышение темпов экономического роста;

• изучает модели торговли между странами и анализирует влияние торговых барьеров;

• исследует экономический рост в развивающихся странах и предлагает пути поддержки эффективного использования ресурсов»[219]219
  Самуэльсон П. А., Нордхаус В. Д. Экономика. М., 1997. С. 48.


[Закрыть].

Полагая, что «этот перечень достаточно полон», хотя его можно было бы «расширить в несколько раз», авторы вместе с тем, сводя «все воедино», предложили «одно общее определение:

Экономика (экономическая теория) – это наука о том, как общество использует редкие ресурсы для производства ценных товаров и распределения их среди людей»[220]220
  Самуэльсон П. А., Нордхаус В. Д. Экономика. М., 1997. С. 48.


[Закрыть].

Как видим, в этом определении, как и в предыдущем, ключевую роль играют два взаимосвязанных принципа: редкость ресурсов и эффективность их использования. Исходя из них, К. Макконнелл и С. Брю пишут, что «экономикс исследует проблемы эффективного использования ограниченных производственных ресурсов или управления ими с целью достижения максимального удовлетворения материальных потребностей человека»[221]221
  Макконнелл К. Р., Брю С. Л. Указ. соч. С. 18.


[Закрыть]. Такое определение предмета экономикс (в той или иной вариации) получило широкое распространение в зарубежной экономической литературе и считается общепризнанным. Логика данного определения вполне очевидна и довольно проста: в основе функционирования и развития экономики лежат два фундаментальных фактора общественной жизни. Первый – материальные потребности людей безграничны и неутолимы. Второй – экономические ресурсы, необходимые для производства товаров и услуг, ограничены, редки. Поэтому любое общество для удовлетворения своих многообразных потребностей должно тем или иным путем решить три фундаментальные проблемы:

1. Что, какие товары и услуги должны быть произведены и в каком количестве?

2. Как, каким образом должны быть произведены эти товары и услуги?

3. Для кого должны быть произведены эти товары и услуги и как их следует распределять?

Решение данных проблем сопрягается с необходимостью оптимального выбора в экономике, т. е. с принятием решений об эффективном использовании ограниченных ресурсов для производства товаров и услуг с целью удовлетворения неограниченных потребностей людей в этих товарах и услугах. Имея в виду это противоречие, С. Фишер, Р. Дорнбуш и Р. Шмалензи предложили следующее определение данной науки: «Экономика – это дисциплина, изучающая, каким образом общество с ограниченными, дефицитными ресурсами решает, что, как и для кого производить»[222]222
  Фишер С., Дорнбуш Р., Шмалензи Р. Экономика. М., 1993. С. 1.


[Закрыть].

Подобное толкование предмета экономикс свидетельствует о том, что в ней акцентируется внимание на изучении, во-первых, общеэкономических проблем эффективного выбора редких, ограниченных ресурсов и путей рационального использования этих ресурсов; во-вторых, внешних функциональных связей, количественных зависимостей, присущих рыночной экономике. В этой связи в экономикс обычно выделяют два больших раздела: микроэкономику и макроэкономику. Микроэкономика имеет дело с деятельностью отдельных хозяйствующих субъектов. К их числу относятся потребители, фирмы, домохозяйства. Она анализирует поведение данных субъектов при принятии ими хозяйственных решений (например, почему потребители покупают тот или иной товар, что влияет на их выбор; каким образом фирмы определяют, что нужно производить, сколько при этом необходимо иметь ресурсов; как образуются доходы домохозяйств и прибыль фирм и т. д.), выясняет, как устанавливаются цены на произведенную продукцию, какова динамика их движения. Кроме того, «изучая деятельность отдельных фирм и потребителей, микроэкономика вскрывает, как функционируют и развиваются отрасли промышленности и рынка, каким образом на их деятельность влияет политика правительства и экономические условия в других странах»[223]223
  Пиндайк Р., Рубенфельд Д. Микроэкономика. М., 1992. С. 12.


[Закрыть].

В отличие от микроэкономики макроэкономика изучает либо экономику в целом как единую хозяйственную систему, либо ее основные подразделения – частный сектор, домохозяйства, государственный сектор, рассматривая их в агрегированном (обобщенном) виде. Она исследует общие экономические показатели, такие, например, как валовой национальный продукт, национальный доход, совокупный спрос, совокупное предложение, инвестиции, сбережения, занятость, инфляция, безработица; анализирует условия макроэкономического равновесия и макроэкономической нестабильности, а также последствия экономической политики государства.

Разграничение двух разделов экономикс не является абсолютным, так как границы между ними в последние годы все больше и больше размываются. Причина, по мнению зарубежных экономистов, в том, что плодотворное изучение микроэкономики предполагает знание макроэкономических проблем, в частности проблемы совокупных рынков и механизма их действия. В свою очередь, изучение макроэкономики невозможно без знания микроэкономических проблем, поскольку, для того чтобы понять, как действуют совокупные рынки, нужно сначала выяснить поведение отдельных потребителей, домохозяйств и фирм. Иначе говоря, предмет экономикс не имеет жесткого разделения на две части, поэтому «специалисты по макроэкономике все чаще занимаются микроэкономическими обоснованиями, а сама макроэкономика на самом деле является продолжением микроэкономического анализа»[224]224
  Пиндайк Р., Рубенфельд Д. Указ. соч. С. 12.


[Закрыть].

Экономикс подается, в противоположность марксистской политической экономии, как наука внеклассовая, беспартийная. Ее задача, считает, в частности, П. Самуэльсон, состоит в том, чтобы описать, проанализировать и объяснить многообразные экономические явления в системе соответствующих понятий и выработать на этой основе практические рекомендации для экономической политики. Вместе с тем он признает, что экономическая теория не может полностью отвлечься от социальных проблем, ибо всякая хозяйственная деятельность протекает в обществе, где каждый человек преследует свои конкретные цели, имеет присущие ему убеждения и предрассудки, которые являются не чем иным, как выражением определенных экономических интересов. Следовательно, экономическая теория, по признанию этого автора, не может не затрагивать социально-политические аспекты экономической жизни общества.

Вопрос о российской политической экономии, специфических особенностях и основных этапах ее развития относится к числу малоизученных. В этой связи следует отметить хотя бы тот факт, что в традиционных учебниках по истории экономических учений данный вопрос в полной мере не рассматривался, оставался, так сказать, в тени, «за кадром». В лучшем случае внимание акцентировалось на эволюции российской политэкономии второй половины XIX – начала XX в. В этом контексте излагались преимущественно экономические взгляды А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского, Г. В. Плеханова, А. И. Чупрова, представителей народничества, «легальных марксистов» и в особенности Н. И. Зибера, М. И. Туган-Барановского, А. А. Богданова, В. И. Ленина, Н. Д. Кондратьева и ряда других авторов. В то же время вне поля зрения находился, по сути дела, довольно сложный и вместе с тем весьма противоречивый процесс становления и развития российской политической экономии в целом, ее общие и отличительные черты в сравнении с зарубежными школами экономической мысли[225]225
  Справедливости ради отметим, что некоторые российские экономисты дали весьма обстоятельный анализ влияния различных зарубежных школ на развитие российской экономической мысли. (См. работы А. А. Исаева, А. И. Чупрова, А. А. Мануилова, В. В. Святловского, И. Г. Блюмина, В. М. Штейна и др.) Однако в данном случае речь идет о российской политэкономии как особом феномене мирового историко-экономического процесса.


[Закрыть]. Даже в трехтомной монографии, специально посвященной истории русской экономической мысли (отв. ред. А. И. Пашков), этому вопросу не уделено должного внимания. Исключение, пожалуй, составляют работы Н. С. Шухова, в которых предпринята попытка системного исследования основных этапов формирования и развития русской политической экономии[226]226
  См. Шухов Н. С, Фрейднин М. П. Математическая экономия в России (1865–1995 гг.). М., 1996; Шухов Н. С. Ценность и стоимость (опыт системного анализа). Ч. 1.2. М., 1994; Шухов Н. С, Щербаков В. Н. Русская политическая экономия. М., 1998; Шухов Н. С, Щербаков В. Н., Герасина О. Н. История русской политической экономии. М., 2005. Надо выделить также и работу В. А. Павлова «История российской политической экономии» (1995), в которой ее автор, во-первых, рассматривает историю этой науки как историю русской экономической мысли вообще; во-вторых, отвергает, по существу, какие-либо достижения советской политэкономии; в-треть их, отождествляет современную политэкономию с экономической теорией (экономикс), трактуя ее в духе неоклассической теории. Среди зарубежных публикаций обращает на себя внимание работа немецкого исследователя И. Цвайнерта «История экономической мысли в России (1805–1905)», вышедшая в свет на русском языке в 2008 г. Отдавая должное автору в систематизации материала, мы, тем не менее, не можем согласиться с ним по целому ряду вопросов, касающихся весьма поверхностной трактовки экономических взглядов российских экономистов (например, Г. Шторха, А. И. Бутовского, И. Я. Горлова, Н. И. Зибера и др.), критерия выделения трех основных этапов развития российской политэкономии, ее места и роли в мировой экономической мысли.


[Закрыть].

Между тем Россия является одной из тех стран, в учебных заведениях которой курс политической экономии был введен еще в начале XIX в. По регламенту Российской академии наук (в соответствии с указом Александра I) с 1803 года политическая экономия стала общепризнанной наукой и прочно вошла в число самых важных дисциплин, подлежащих изучению и «усовершенствованием» которых призвана была заниматься Академия наук. В этой связи в 1804 году в ней были созданы факультеты политэкономии и статистики. В 1805–1806 гг. в Москве был издан первый учебник по политической экономии Х. Шлецера. В 1806–1808 гг. в Петербурге К. Ф. Герман начал издавать первый в России «Статистический журнал», в котором были опубликованы работы известных экономистов и государственных деятелей того времени (в первой половине XIX в. в свет вышли два тома).

Становление российской политической экономии происходило, с одной стороны, в русле эволюции отечественной экономической мысли, наиболее видные представители которой внесли важный вклад в разработку оригинальных идей экономической науки[227]227
  К числу таких представителей относятся прежде всего И. С. Пересветов, Ермолай-Еразм, А. Л. Ордын-Нащекин, Ю. Крижанович, И. Т. Посошков, М. В. Ломоносов, А. Н. Радищев, М. М. Сперанский, Н. С. Мордвинов, Н. И. Тургенев и другие мыслители.


[Закрыть]; с другой – под непосредственным влиянием классической школы политэкономии и прежде всего учения А. Смита. В 1802–1806 гг. был осуществлен перевод на русский язык книги А. Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов». Концептуальные идеи этой книги получили широкое распространение в передовых слоях российского общества. Несомненно, важную роль в утверждении и популяризации политической экономии в нашей стране сыграли работы Г. Сарториуса и И. Неймана. В них в доступной для российского читателя форме излагались экономические взгляды А. Смита[228]228
  См. Сарториус Г. Начальные основания народного богатства и государственное хозяйство (следуя теории Адама Смита). Казань, 1812; Нейман И. Исследование правил политической экономии по системе Адама Смита. СПб., 1817.


[Закрыть].

Вместе с тем процесс становления российской политэкономии характеризуется и определенным своеобразием. В частности, заимствуя наиболее важные положения из учения А. Смита и его последователей, российские экономисты пытались, с одной стороны, осмыслить эти положения по-своему, привести их в единую систему в соответствии со своей методологией и нравственными устоями общества; с другой стороны, апробировать полученные знания на практике, найти правильные решения сложных социально-экономических проблем российской действительности[229]229
  «Отличительной чертой русской “национальной экономии” была органическая связь анализа источников богатства с нравственными учениями, а также глубокими рекомендациями по подъему производительных сил России. Зародившаяся на русской почве политическая экономия постепенно приходит в соприкосновение с политической экономией стран Западной Европы и в первую очередь с учением Адама Смита, – этого, по словам В. И. Ленина, – “великого идеолога передовой буржуазии”. Учение А. Смита о природе и источниках богатства народов не могло не волновать русских мыслителей, заботившихся о “приумножении” и “сохранении” общественного богатства. Социально-этические и экономические идеи А. Смита глубоко волновали общественную мысль России, хотя она принципиально иначе понимала социальную функцию богатства: русская наука не могла мириться с грубым “экономизмом”, утвердившимся в Западной Европе. В русской литературе даже смитовское толкование богатства связывалось со специфически русским пониманием социальной функции богатства, состоявшей в утверждении нравственных начал и глубокого гуманизма. Поэтому русские мыслители в лице А. Н. Радищева и декабристов не принимали “целиком” все учение Адама Смита, в частности его проповедь “экономического человека” и эгоизма как якобы коренного свойства человеческой природы» (Шухов Н. С, Щербаков В. Н. Русская политическая экономия. С. 177).


[Закрыть]. Кроме того, и это следует подчеркнуть особо, российские экономисты не были узкоспециализированными учеными. Напротив, область их исследований была довольно обширной, охватывающей не только, собственно, политэкономию как таковую, но и статистику, финансы, банковское дело, денежное обращение, кредит и т. п.

В историко-теоретическом аспекте в развитии дореволюционной российской политической экономии можно выделить, пожалуй, два главных этапа: 1) первая половина XIX в.; 2) вторая половина XIX в. – до 20-х гг. ХХ в. Первый этап характеризуется следующими особенностями. Во-первых, интенсивным процессом формирования и утверждения политической экономии как составной части мировой экономической мысли. Во-вторых, осмыслением и переосмыслением не только теоретической системы А. Смита, но и взглядов Ж. Б. Сэя, Д. Рикардо, Т. Мальтуса, Дж. Милля, Д. Стюарта, С. Сисмонди и многих других зарубежных экономистов. В-третьих, определением места политической экономии в системе политических наук, специфики метода ее исследования. В-четвертых, выявлением соотношения присущих ей физических и нравственных начал, их роли в жизни общества. Наконец, в-пятых, широким распространением понимания политической экономии как науки о государственном хозяйстве или о народном богатстве.

Начало такому пониманию предмета политической экономии положил упомянутый выше Х. Шлецер. В своем учебнике «Начальные основания государственного хозяйства или науки о народном богатстве» Х. Шлецер исходил из того, что современное общество суть гражданское общество. Оно образует одно великое целое, политическое тело. Поэтому политэкономия, изучающая это общество, наряду с собственно политикой, принадлежит к числу политических наук. По мнению Х. Шлецера, политическая экономия «изъясняет многоразличные средства, под управлением верховной власти находящихся, которые служат умножению народного богатства и получению от этого возможной пользы, или она есть наука о богатстве народа, когда оно в рассуждении своего происхождения и употребления представляется под влиянием законодателя»[230]230
  Шлецер Х. Начальные основания государственного хозяйства или науки о народном богатстве. Ч. 1. М., 1805. С. 11–12.


[Закрыть]. Трактуя подобным образом предмет политэкономии и отождествляя ее, по сути дела, с экономической политикой, он подразделял первую на две части: 1) политику народной промышленности; 2) политику государственных доходов (финансов)[231]231
  Более развернутое обоснование выдвинутых положений было дано Х. Шлецером во-втором издании данного учебника (См. Шлецер Х. Начальные основания государственного хозяйства или науки о народном богатстве. Ч. 1. М., 1821. С. 9–10).


[Закрыть].

Таким образом, Х. Шлецером обосновывается понимание предмета политической экономии в двух взаимосвязанных аспектах: 1) как наука о государственном хозяйстве; 2) как наука о народном богатстве. Грань, разделяющая их, несущественна. Политэкономия рассматривается как часть политики, а потому относится к разряду политических наук. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сама политическая экономия отождествляется, по сути дела, с экономической политикой.

Дальнейшее развитие представление о предмете политической экономии получило в книге Г. Шторха «Курс политической экономии, или изложение начал, обусловливающих народное благоденствие» (1815). Г. Шторх дал более расширительную трактовку предмета этой науки. По его мнению, до настоящего времени политэкономия рассматривалась преимущественно как наука о богатстве государства, или государственном богатстве. Однако такое понимание ее предмета является ограниченным. Дело в том, что политическая экономия охватывает еще благосостояние вообще и что теория просвещения составляет существенную часть данной науки.

В этой связи Г. Шторх отмечал, что политэкономия принадлежит к разряду тех наук, предметом изучения которых является государство и которое можно определить общим названием государствоведение. Последнее весьма обширно и охватывает разнообразные знания. Поэтому наряду с политэкономией существуют и другие отрасли государствоведения: социология, политика, право и т. п. Политэкономия занимается изучением «естественных законов, определяющих благоденствие народов, т. е. их богатство и просвещение»[232]232
  Шторх Г. Курс политической экономии, или изложение начал, обусловливающих народное благоденствие. Т. 1. СПб., 1881. С. 9. Первоначально эта книга была написана Г. Шторхом на французском языке (1815), перевод на русский язык был осуществлен значительно позже, в 1881 г.


[Закрыть]. Эти законы не являются произведениями людей, а вытекают из природы вещей; их не устанавливают, а открывают посредством анализа и наблюдения. В этом смысле «политическая экономия имеет некоторое сходство с физикой; что она, относясь к государствоведению, как физика к естествознанию, есть результат многих фактов достаточно исследованных, из которых выделены строгие последствия»[233]233
  Шторх Г. Курс политической экономии, или изложение начал, обусловливающих народное благоденствие. Т. 1. СПб., 1881. С. 9. Первоначально эта книга была написана Г. Шторхом на французском языке (1815), перевод на русский язык был осуществлен значительно позже, в 1881 г.


[Закрыть].

Согласно Г. Шторху, факты, из которых политэкономия выводит свои законы, принадлежат к разряду нравственных. Они являются результатом действия человека. Последний сам производит свое богатство и просвещение и заставляет их служить своим нуждам и наслаждениям. Все явления, представленные подобными фактами, основываются на человеческой природе и только ею могут быть объяснены. Отсюда вытекает важное заключение, которое ослабляет сходство между естествознанием и политэкономией. Естествознание опирается на физические факты, подчиняется строгой оценке, а потому принадлежит к области точных наук. Напротив, политэкономия опирается на факты нравственные, т. е. произведенные способностями человека, его нуждами и волей. Такие факты не подчиняются точному вычислению и входят в область нравственных наук.

В силу этого в политико-экономических исследованиях использование алгебраических формул является делом бесполезным. Отсюда следует и другой важный вывод: исследовать факты, относящиеся к политэкономии, гораздо труднее, чем те, которые служат основанием естественных наук. Так, физики и химики могут по своей воле повторить те или иные факты, комбинировать их, т. е. производить опыты. Философы же, занимающиеся политико-экономическими фактами, вынуждены изучать эти факты такими, какими они существуют в реальной действительности.

Однако знания одних только фактов явно недостаточно. Необходимо знать еще все отношения, связывающие их с другими фактами. Общие факты или общие законы называются принципами с того момента, когда они используются для объяснения явлений и принятия соответствующих решений в конкретных действиях. «Только знание принципов, – подчеркивал Г. Шторх, – доставляет тот верный путь, который постоянно и с успехом ведет к желаемой цели»[234]234
  Шторх Г. Указ. соч. Т. 1. С. 11.


[Закрыть].

Указывая на тесную взаимосвязь теории и практики, Г. Шторх отмечал, что политическая экономия как наука основана на изучении человека и людей. Она исследует человеческую природу, состояние и судьбу развития общества в разное время и в разных местах. При этом чрезвычайно важное значение приобретает изучение истории путешествий, человека как такового, законов и учреждений, вида страны, источников богатства и просвещения народа, его добродетелей и пороков и постоянно сопоставлять науку с повседневной практикой. Подобный подход позволяет установить, что политическая экономия есть «философия истории и путешествий, светильник критики, внесенный в то, что наиболее нас касается, – источник нашего счастья»[235]235
  Шторх Г. Указ. соч. Т. 1. С. 17.


[Закрыть]. Она призвана вскрыть не только причины народного богатства, но и причины цивилизации и просвещения.

Взгляд на политическую экономию как одну из политических наук получил в дальнейшем широкое распространение в российской литературе. Так, Т. Ф. Степанов относил к области политических наук философию как науку всех наук, естественное право, политику, политическую экономию, дипломатию, политическую историю и статистику. По его мнению, между ними существует тесная взаимосвязь. При этом специфическая особенность политэкономии заключается в том, что она раскрывает законы физического и гражданского совершенствования или те законы, по которым общество достигает богатства.

По мнению Т. Ф. Степанова, чтобы определить предмет какой-либо науки, необходимо показать ее связь с другими более или менее сопряженными с ней науками. Это в полной мере относится и к политической экономии. В качестве исходного пункта он выдвинул следующее положение: поскольку весь окружающий мир образует одно целое, то соответственно все вещи, составляющие этот мир, и науки, их изучающие, находятся в неразрывной связи друг с другом. Причем связь между науками может быть либо ближайшей, либо отдаленной в зависимости от того, с какой стороны они изучают природу.

Обращая внимание на пользу философии для политэкономии, Т. Ф. Степанов отмечал, что если первая «учит, что люди должны пользоваться одинаковыми выгодами жизни», то вторая «берет за основу совсем противное правило. Неравенство людей служит ее началом»[236]236
  Степанов Т. Записки о политической экономии. Ч. 1. СПб., 1844. С. VI.


[Закрыть]. Тем не менее политэкономия ни в коей мере не противоречит философии, поскольку люди, живущие в различных странах земного шара, отличаются по различным основаниям: плодородию земли, природным способностям, степени развитости последних и т. п. Следовательно, «сама природа некоторым образом полагает основание различию в состоянии человечества на земле»[237]237
  Степанов Т. Записки о политической экономии. Ч. 1. СПб., 1844. С. VII.


[Закрыть].

Весьма важным для политической экономии Т. Ф. Степанов считал вопрос о связи теории и практики, теоретических и эмпирических методов познания. По его мнению, теория представляет собой осмысление опытов, осмысление того, что ум человеческий замечает на земном шаре. Любая совершенная теория, не имеющая никакого отношения к опытности, является чистым вымыслом. И, наоборот, совершенная опытность без теории есть не что иное, как простое понятие о непосредственном действии предметов без всякого их осмысления. В первом случае мы имеем дело с сумасбродством, во втором – с невежеством. Однако такие крайности не характерны для политической экономии. Теория и практика не могут противоречить друг другу, хотя они более или менее раздельны между собой в относительном своем направлении[238]238
  См. Степанов Т. С. XXVII.


[Закрыть].

Выясняя пользу политической экономии как науки, Т. Ф. Степанов подчеркивал, что эта польза не подлежит никакому сомнению, хотя некоторые народы во все времена достигали блистательной степени богатства без политико-экономических знаний. Однако из этого неверно было бы делать вывод о бесполезности политэкономии как науки. По Т. Ф. Степанову, знание политэкономии полезно и важно не только для государственных деятелей, но и для всех граждан, ибо эта наука объясняет пути приобретения, сохранения и увеличения богатства. Последним же пользуются все члены общества. И чем вернее распространяются между ними политико-экономические знания, тем в большей мере данная наука избавляет их от ошибок, заблуждений и необдуманных предприятий. Знание политэкономии знакомит человека с трудом и добродетелями, раскрывает его настоящее достоинство и положение в мире. Кроме того, подобное знание способствует сближению людей и народов благодаря взаимности представляемых ими полезных услуг. «Оно ясно показывает нам, что все люди и народы составляют одно целое, одно человечество и что только дружными, соединенными усилиями они в состоянии достигнуть своего благоденствия»[239]239
  См. Степанов Т. Ч. 1. С. II.


[Закрыть].

Вместе с тем Т. Ф. Степанов подчеркивал, что нельзя превратно думать о политической экономии, знание которой будто бы порождает жадность к приобретению богатства. В действительности же она только показывает его назначение, важность и необходимость в общественной жизни. Сама по себе жадность представляет крайнюю скупость и расточительность, а потому изгоняется из области науки. Люди, преследующие такие цели, суть эгоисты. Однако «политическая экономия не терпит эгоизма, но между тем дает полный простор деятельности человека»[240]240
  См. Степанов Т. Ч. 1. С. II.


[Закрыть]. Нетрудно видеть, что в этом пункте Т. Ф. Степанов занимал совершенно иную позицию, чем А. Смит и его последователи.

В то же время Т. Ф. Степанов обращал внимание на общеизвестный факт: нынешняя эпоха обнаруживает необузданное стремление к богатству, и эта тенденция имеет весьма вредные последствия. Но не политэкономия является причиной этого негативного явления. «Напротив, она только может спасти людей и народы от будущих бедствий, она только, вступив на высшую ступень своего раскрытия, может показать им истинное направление и цель. Политическая экономия – наука самой природы; природа сама по себе не назначает человеку никакого зла, она вся – благость и счастие»[241]241
  Степанов Т. С. III.


[Закрыть].

По определению Т. Ф. Степанова, предметом политической экономии является «изложение правил, показывающих народам, каким образом они могут обогащаться»[242]242
  Степанов Т. С. II.


[Закрыть]. Она изучает физическую жизнь народов, в то время как политика – жизнь нравственную. Следовательно, первая имеет дело с богатством, вторая – с нравственностью.

По своей структуре политическая экономия, согласно автору, включает в себя три отдела: 1) производство богатства; 2) распределение богатства; 3) потребление богатства. Эта схема, по сути дела, воспроизводит схему французского экономиста Ж. Б. Сэя, который отмечал, что политэкономия «показывает, как богатства производятся, распределяются и потребляются в обществе»[243]243
  Сэй Ж.-Б. Катехизис политической экономии. СПб., 1833. С. 235.


[Закрыть].

Несомненно, одним из оригинальных российских учебников по политической экономии, написанным русским автором и на русском языке, является трехтомный курс А. И. Бутовского «Опыт о народном богатстве или о началах политической экономии», вышедший в свет в 1847 году. Важнейшая отличительная особенность данного курса состоит в том, что в нем дается системное изложение политэкономии как науки. В первом томе рассматривается проблематика производства, во втором – обращение и распределение, в третьем – потребление[244]244
  Любопытно отметить, что годом позже (1848) вышел в свет трехтомный курс Дж. С. Милля «Основы политической экономии и некоторые аспекты их приложения к социальной философии». Первый том он посвятил производству, второй – распределению, третий – обмену.


[Закрыть].

В качестве методологической предпосылки А. И. Бутовский выдвинул положение, согласно которому каждая наука имеет свой предмет исследования, изучает однородные факты и законы. Источник данных фактов и законов – природа и свободно-разумная деятельность человека. Именно поэтому «сфера познания разделяется на две половины: в одну входят науки, излагающие законы природы, – науки физические, в другую – науки, объясняющие законы, которыми направляется свободно-разумная деятельность человека к достижению различных целей, науки нравственные»[245]245
  Бутовский А. Опыт о народном богатстве или о началах политической экономии. Т. 1. СПб., 1847. С. I.


[Закрыть]. Человек, будучи главным предметом вторых, входит вместе с тем и в предмет первых. Однако последние (зоология, анатомия, физиология) рассматривают человека лишь как животное, как одухотворенное существо.

Между физическими и нравственными науками, по мнению автора, существует важное различие. Первые изучают природу, объясняют ее законы, выясняют силы, которые человек ставит себе на службу для достижения тех или иных целей. Вторые излагают в строгом порядке пути, по которым должна направляться свободно-разумная деятельность человека для получения конкретных результатов, обогащают нас познаниями, руководят нами в жизни, в отношениях с природой и между нами сами, провозглашают законы развития общества и познания. Если физические науки можно уподобить нервам, по которым внешние впечатления проникают в мозг, то нравственные – мускулам, принимающим движение от мозга и сообщающим это движение другим членам человеческого тела[246]246
  Бутовский А. Опыт о народном богатстве или о началах политической экономии. Т. 1. СПб., 1847. С. III.


[Закрыть].

Поскольку каждый человек живет в обществе, он взаимодействует с другими людьми. Характер этого взаимодействия регулируется законами внутреннего устройства или государства. Такие законы могут устанавливаться по-разному: письменно, словесно или предписываются общественным мнением, хотя в этом случае они не доведены еще до степени законов, но тем не менее власть их огромна. Таким образом, в общественной жизни человека неизбежно присутствуют два элемента, два отдела побуждений, двоякое проявление свободно-разумной деятельности: личный и государственный интерес. Первый ассоциируется с осознанием пользы частной, второй – с признанием необходимости уважать чужие законы. Между этими началами существует постоянное взаимодействие, ведущее к установлению равновесия. Последнее является непременным условием и основанием дальнейшего развития человеческой деятельности и общества в целом[247]247
  «Только там, где равновесие водворяется между этими двумя началами или, по крайней мере, где оно принимается за основание, можно предполагать дальнейшее развитие человеческой деятельности. Там только пробуждается в людях стремление к истинному, развиваются между ними понятия изящного, доброго, утверждается понятие о простом, рождается законность» (Там же. С. IX–X).


[Закрыть].

Исходя из вышеизложенных предпосылок, А. И. Бутовский делает вывод о том, что общественность есть основной факт, на котором создаются нравственные науки. Они подразделяются на две группы: чисто нравственные и политические. Первые рассматривают человека не как отдельное, самостоятельное существо, а как существо, принадлежащее обществу. Вторые исследуют человека как члена общества и государства, точнее, общество как таковое, совокупную деятельность общих интересов его членов.

Согласно А. И. Бутовскому, предмет политэкономии – «наука о народном богатстве, исключительно посвящающая себя изучению средств, с помощью которых люди, в обществе живущие, достигают возможного благосостояния…»[248]248
  Бутовский А. Указ. соч. Т. 1 С. XI.


[Закрыть] Она ограничивается рассмотрением побуждений свободно-разумной деятельности человека, целью которых является полезное. Эта наука призвана исследовать их свойства, оттенки, особенности их проявления в общественной жизни; должна открыть связь между ними, вывести экономические законы, в то время как другие науки открывают связь между иными побуждениями и проявлениями человеческой воли, выводят, например, законы юридические, нравственные, эстетические и философские. Все эти науки, однако, тесно связаны между собой и находятся в определенном равновесии.

Характеризуя пользу политической экономии, автор отмечал, что она, с одной стороны, опирается на науки нравственные, физические и исторические, а с другой – поддерживает их и служит одним из краеугольных камней человеческого познания. Политэкономию нельзя изъять из этого круга наук, не причинив тем самым ущерба связанным с ней наукам, в особенности нравственным. А потому она сама обретает статус науки нравственно-политической. Именно благодаря этому статусу политэкономия принимает важнейшее участие в общественной жизни. В ее знаниях нуждаются все люди независимо от их социального положения и местожительства. И чем обширнее осуществляется процесс распространения политико-экономических знаний, тем более общество становится образованным.

В этой связи А. И. Бутовский различал три вида знания: первый вид имеет дело с законами вещественного и нравственного мира, представленными в систематическом порядке и отвлечении от частных изменений, т. е. это теория науки; второй – применение данных законов к объяснению отдельных частных случаев и их изменений, которые зависят от конкретных обстоятельств, т. е. это практика, приложение науки или искусство; третий – систематическое описание порядка применения теории к достижению каких-либо результатов, т. е. это прикладная часть науки.

По А. И. Бутовскому, все эти три вида знания существуют и в политической экономии. Ее теория складывается из общих законов, в соответствии с которыми люди стремятся к обеспечению своего благосостояния в общественной жизни. В умении применять эти законы в процессе общественной деятельности заключается политико-экономическое искусство. Главные черты данного искусства, изложенные в аналитическом труде и в применении к различному положению народа, образуют прикладную политэкономию. Назначение последней состоит в применении теоретических законов к объяснению полученных результатов. Она охватывает многие ветви знания подобно другим прикладным наукам. В то же время прикладная политэкономия должна изменяться вместе с тремя главными обстоятельствами: временем, местом и народом. В силу этого «законы экономические, в сущности, везде одинаковые, проявляются различно и ведут к разным результатам, смотря по смежным с ними обстоятельствам. От этого глубокие различия в экономическом положении не только различных народов, но и даже одного и того же народа в различных периодах его существования»[249]249
  Бутовский А. Указ. соч. Т. 1. С. XXX–XXXI.


[Закрыть].

Резюмируем вышеизложенное. Становление политической экономии в России осуществлялось под влиянием классической школы. Однако это влияние преломлялось сквозь призму российского менталитета. Определяя политэкономию преимущественно как науку о богатстве, российские экономисты в отличие от своих зарубежных коллег сосредоточили основное внимание на исследовании следующих вопросов: выявление места данной науки в системе политических и социальных наук; анализ присущих ей нравственных начал; соотношение теоретической и прикладной политэкономии, эмпирических и теоретических методов познания, значение практики; выяснение гуманистической сущности политэкономии и ее важной роли для решения сложных социально-экономических проблем того времени. Все это свидетельствует о самостоятельности, национальном своеобразии и вместе с тем преемственности классической традиции российской политической экономии, получившей признание и распространение в передовых слоях общества.