Текст книги "Жанна Кальман, раскрытие секрета долголетия. Том II. Доказательства. Откуда мы знаем, что старейший человек лгал о своем возрасте"

ПРОИСШЕСТВИЯ

 
Мадам Кальман часто с гордостью говорила, что она Никогда не болела, с большой буквы «Н». [24]
 

Мы считаем, что, заявляя это, она скрывала туберкулез в своем далеком прошлом. Ее валидаторы знали, что это преувеличение: она страдала от мигрени и конъюнктивита, которые могли возникнуть в результате падения на роликовых коньках в молодости.

 
Мигрень – это болезнь элиты, – сказала она в интервью Пари Матч [10].
 

Также не были учтены три несчастных случая, закончившихся переломами. В возрасте около 60 лет («60 лет назад», «в пенсионном возрасте») она сломала лодыжку [2], стр. 18; [69]. В 1996 году, после встречи с мадам Кальман, Брайан Рид из Дейли Миррор предоставил цитату:

 
Я болела только два раза в своей жизни: я сломала лодыжку, когда мне было 60 лет, и бедро и локоть, когда мне было 100 лет. [35]
 

Жанне Кальман исполнилось бы 60 лет всего через год после похорон Ивонны, поэтому предполагается, что этот инцидент произошел между похоронами и началом Второй мировой войны.

По словам Гарояна, у нее был перелом большеберцовой кости [55], стр. 23. Он не уточнил дату, но описал ее как «за несколько лет до поступления в дом престарелых».

В возрасте 100 лет она упала со ступеней святого Трофима [1], стр. 83; [2], стр. 11, и сломала ногу. Гароян описывает это как «через некоторое время после сломанной большеберцовой кости».

 
Едва выйдя из гипса, она снова начала ходить, ничего не боясь. [2]
 

Говорили, что зимой 1985 года у нее было обморожение из-за недостаточного отопления дома. Юридические соглашения между мадам Так и мадам Кальман требовали разделения коммуникаций их квартир. Не исключено, что это сыграло роль в том, что она мадам Кальман не отапливала свой дом. Чтобы не выходить за водой к колодцу, она попыталась разморозить трубы и случайно устроила небольшой пожар. Этот инцидент послужил причиной для ее переезда в дом престарелых.

Последний несчастный случай произошел в возрасте 115 лет, когда падение привело к переломам бедра и локтя. На этот раз выздоровление было неполным, и она осталась прикована к инвалидному креслу до самой смерти.

Доктор Лебр обсуждал некоторые из этих переломов в своих интервью [7] (15 и 22 сентября 1994 года). Он вспомнил доктора Молинье, который был другом и коллегой Фредди Бийо. Лебр сказал, что именно доктор Молинье лечил ее, когда она ломала ноги (в возрасте 60 и 100 лет). Вполне вероятно, что ему были доступны медицинские записи Жанны. Возможно, он также консультировался с Молинье (1926—2016). Однако, доктор Молинье не мог лечить Жанну в возрасте 60 лет, потому что ему тогда было всего 9 лет.

Возможно, Молинье лечил ее только в возрасте 100 лет, но также возможно, что, когда она описала свою сломанную лодыжку в возрасте 60 лет, она говорила как Ивонна. Это означало бы, что перелом произошел примерно в 1960 году.

Мы знаем, что мадам Кальман отказалась от своего велосипеда в 1960-х годах после аварии. Она заменила внешний передний резиновый тормоз на своем велосипеде Пежо на современный, потому что старая система изнашивала шины. Новый тормоз мог быть неправильно отрегулирован, и мадам Кальман перелетела через руль. Возможно, именно тогда ее лечил доктор Молинье.

Следует отметить, что, если мадам Кальман действительно была Ивонной, доктор Лебр все равно смотрел на медицинские записи Жанны. Жанна лечилась от туберкулеза в Лейзане, а когда у нее случился рецидив в Арле, она поменялась местами с Ивонной. Поэтому в ее медицинской карте не было никаких записей о туберкулезе. К сожалению, Лебр никогда не спрашивал мадам Кальман о враче, который лечил Ивонну.

 
Вывод: Существует противоречие между описанным возрастом, в котором Кальман сломала лодыжку, и заявлением ее врача о том, что она лечилась у Молинье. Оно было бы разрешено, если бы мадам Кальман говорила о возрасте, в котором получила перелом, от лица Ивонны, а не Жанны. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 1,5 в пользу подмены.
 

АВТОРИТАРНАЯ БУРЖУАЗИЯ

 
Я надеюсь, что вы не забыли получить мой шампунь, – сказала она сестринскому персоналу командным тоном. И мои украшения. Мне это понадобится для фотографов.
 
 
Представитель «высокой буржуазии», Кальман большую часть своей жизни привыкла к лучшей еде и винам и имеет склонность к фуа-гра и даубе, провансальскому рагу, приготовленному с оливковым маслом и чесноком. Недавно врачи решили, что ей следует избегать таких сытных блюд. Хотя Кальман слаба, слепа и частично глуха, она вполне способна выражать свое мнение по вопросам, которые она считает важными.
 
 
Она использует понятия иерархии из 19-го века в ее отношениях с другими людьми, – говорит Мэзон-дю-Лак врач Виктор Лебр. Она относится к персоналу как к слугам. Со мной все по-другому. Я равный из-за моего титула. Но даже в этом случае прошло 10 лет, прежде чем я смог назвать ее Жанной. [70]
 
 
Она мне не нравилась. Мне не нравился ее буржуазный апломб, ее авторитарность, ее снисходительность, ее подлость. Я была против тех маленьких привилегий, которые ей давались. Меня раздражало видеть, как все эти люди кружат вокруг нее, а она притворяется прекрасной старушкой, – Клодин Серена. [71]
 
 
Сиделка работала над туалетом Кальман, когда старшая медсестра Лаура Мези вошла в ее спальню. Моя задница приветствует тебя, — бросила мадам Кальман. Она гордилась своим телом, – свидетельствует Мези. [72]
 

Центральной темой мифов о Жанне Кальман является то, что она родилась в буржуазной семье и никогда не должна была работать. Арлезианцы знали, что она была трудным персонажем, и некоторые называли ее «чумой».

В доме престарелых мадам Кальман относилась к своим опекунам как к слугам, которые должны были выполнять ее приказы. Они называли ее «командир» [73]. Когда школьник спросил, как она мыла посуду, она рассмеялась:

 
Слюной, мой дорогой; Мне просто нужно было командовать [2], стр. 15.
 

Она также пила портвейн, ела шоколад в изобилии и курила дорогие сигареты – привычки, дошедшие из ее роскошного прошлого. Ходили слухи, что во время Второй мировой войны и продовольственных талонов, мадам Кальман выливала молоко, оставшееся в ее стакане, в раковину. Однажды она отказалась принять у себя мэра, потому что он был коммунистом [1].

Жанна действительно стала богатой после того, как вышла замуж за своего троюродного брата Фернана, семья которого управляла одним из крупнейших магазинов ткани в Арле, но как насчет ее детства? Действительно ли она выросла избалованной слугами, которые следовали ее приказам? Конечно, это верно для ее дочери Ивонны. Перепись, проводимая каждые пять лет после замужества Жанны Кальман, показывает, что в семье всегда было несколько слуг. Их имена часто менялись от одной переписи к другой, что, возможно, свидетельствует о том, что работать в семье Кальман было не просто.

Соседка Кальман, Джанин Киммерлинг (1924—2015) сказала Лами, что

 
Мадам Кальман была довольно авторитарным человеком, которому всегда прислуживали в течение ее жизни. С ней нельзя было шутить. [1]
 

Говоря о комфорте, которым она наслаждалась, живя с Фернаном, она заговаривается и забывает, что причиной было богатство ее мужа, а не ее родителей:

В детстве Жанны Кальман все было по-другому. В 1876 году, через год после ее рождения, в переписи не было зарегистрировано никакой прислуги. Пять лет спустя ситуация не изменилась, но к 1886 году, когда Жанне было одиннадцать лет, семья переехала в большую квартиру, и у них появилась горничная. Это была Маргарита Мино, двоюродная сестра матери Жанны. Она оставалась с родителями Жанны до тех пор, пока они не умерли, и явно считалась членом семьи.

Отношение мадам Кальман к окружающим, и она сама, говорили о том, что она была воспитана в окружении слуг и праздности. Это описание совершенно не соответствует происхождению Жанны, которая в годы своего становления жила в трудолюбивой семье с уважением к рабочему классу, а затем в возрасте 32 лет была советником в обществе взаимопомощи для рабочих в Арле. Зато оно соответствует Ивонне, которая всегда знала только буржуазный образ жизни.

Мадам Кальман всегда любила позировать со своими украшениями, в то время как Жанна на старых фотографиях выглядит скромнее, чем Ивонна. Клодин Серена, которая ухаживала за мадам Кальман в доме престарелых, не узнала ее на фото Жанны:

Опущенный нос распространен в пожилом возрасте, и подлинность фотографии из статьи Пари Матч 1997 года [30] в качестве Жанны Кальман не вызывает сомнений, ее лицо соответствует более ранним бесспорным фотографиям Жанны, таким как карточка из коллекции Мартины Круансон. Неспособность Клодин Серены узнать ее можно объяснить подменой личности. Стиль и характер Жанны отличают ее от мадам Кальман больше, чем внешний вид.

Чтобы лучше понять Кальман, необходимо оглянуться назад. Их предки прибыли в Арль в семнадцатом веке в качестве богатых купцов из Пузильяка, небольшого городка на севере. Они выбирали невест из местных буржуазных семей и стали пастухами, выращивая быков для корриды в таких местах, как Мас Неф в Сансуарах. Ко времени Французской революции большая часть их былого богатства была потеряна.

Высшая буржуазия была не просто богаче, они были другим классом. В Арле они говорили на чистом французском даже внутри семьи, в то время как обычные люди использовали провинциальный диалект. Династия Кальман приступила к судостроению на набережной Тринкетай. Они были искусными, но необразованными плотниками, трудолюбивыми и по-своему успешными, но уже не входившими в ряды буржуазии. Отец Жанны, Николя Кальман родился в 1837 году в эпоху перемен. Следующему поколению уже будет доступно бесплатное образование. Николя был последним из корабельных плотников Кальман. Опираясь на труды своих предков, он стал видным судостроителем и сделал скромное состояние, вступив в ряды мелкой буржуазии.

К тому времени, когда родилась Жанна, семья переехала через реку в квартал Ла Рокетт. Несмотря на свои финансовые успехи, они оставались рабочим классом по духу. Николя уважал своих сотрудников и передал это уважение своим детям. Спустив на воду свои последние корабли, он стал социалистическим политиком, занимая должность администратора отдела пособий, который помогал рабочим в тяжелые времена. Жанна пошла по его стопам, став советником в обществе взаимопомощи рабочих Арля в 1907 году.

В детстве Жанна была большим сорванцом, в отличие от брата, но, кажется, жила защищенной жизнью. Она изучала искусство и музыку в школе. Мадам Кальман утверждала, что она получила бревет, но мы не нашли ее имени рядом с одноклассницами, которые сдали этот экзамен. Судьба Жанны гарантировала, что это не имеет значения.

Двоюродный брат ее отца Жак Кальман рано отказался от судостроительной профессии своих предков, чтобы стать торговцем. Ему посчастливилось породниться с буржуазной семьей Феликс, женившись на Марии, которая выросла с несколькими слугами. Ее сестры вышли замуж за известных адвокатов, включая Эмиля Фассена, чей двоюродный дед был гильотинирован революционным трибуналом в 1794 году, а прабабушка Мари де Шало была правнучкой Доротеи де Порселе-Фос из знатной семьи Порселе. Наполеон нарушил их социальный статус, но они сохранили остатки своей буржуазной культуры. Сын Жака, Фернан, полюбил Жанну, и, выйдя замуж, она попала в общество высшего класса.

Мадам Кальман хвасталась, что никогда ничего не боялась, в отличие от своей матери, которая боялась всего [7] (7 сентября 1994 19:15). С ее увлечениями искусством, музыкой и чтением, а также с ее милым взглядом на фотографиях, Жанна, кажется, идеально соответствует описанию матери, которое дала мадам Кальман:

Сама мадам Кальман, с другой стороны, имела совершенно другой характер. Смерть в 1934 году определенно изменила Жанну.

 
Вывод: Жанна Кальман родилась у отца, который преуспел благодаря упорному труду. У них не было слуг в ее ранние годы, и они не принадлежали к буржуазии. Она вышла замуж в более богатую семью с несколькими слугами, и у ее дочери было совсем другое детство. Характер мадам Кальман, кажется, не соответствует происхождению Жанны. Жизнь Ивонны подошла бы ей гораздо лучше. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 3 в пользу подмены.
 

МУЖЕСТВЕННАЯ ОХОТНИЦА

Мадам Кальман любила рассказывать про охоту со своим мужем. Она охотилась на холмах, «под прекрасным солнцем», на кроликов, кабанов и куропаток.

 
Говорили, что это испортит ваши волосы и повредит вашу кожу. Вы это видели? У меня нет морщин. [24]
 

У мадам Кальман было собственное 18-миллиметровое ружье, и она вступила в охотничье общество своего мужа [2], стр. 67; [3], стр. 66; [7] (29 января 1993 08:00). Это был мужской клуб, но Кавалье утверждала, что они пустили ее под именем «Жан Кальман» [9] [18]. Мадам Кальман иногда говорила об этом времени как о начале своего брака, и биографы предположили, что это могло быть, когда ей было 20 лет, или в начале Первой мировой войны [8], стр. 88; [9].

Когда мадам Кальман спросили о ее платьях в возрасте 20 лет, она сказала, что носила одежду охотницы и часто одевалась как мужчина. Мужское отношение к жизни было частью ее природы, говорила она валидаторам.

Мы знаем, что Фернан действительно принадлежал к охотничьему клубу и был его вице-президентом согласно газетным сообщениям от 1907 года. Правда ли, что Жанне разрешили бы присоединиться в то время? Во французском обществе доминировали мужчины. В газетах женщин всегда называли по имени их мужей (так, Жанну называли мадам Фернан Кальман), и им не были доступны мужские роли. В других европейских странах женщинам было разрешено голосовать вскоре после Первой мировой войны, но во Франции им пришлось ждать до окончания Второй мировой войны.

Во времена Первой мировой войны мэр Жан Грано выступил с докладом в средней школе, где училась Ивонна, призывая девушек действовать смело. Он привел примеры Жанны д'Арк, воительницы средневековой Франции, и Жанны Ашетт, молодой девушки из Бове, которая в 15 веке с топором в руке своей решимостью вдохновила мужчин и, таким образом, способствовала разгрому армии герцога Бургундского, осаждавшей город [56].

В более современные времена тоже встречались исключения из патриархального уклада, например, Жорж Санд и Мария Кюри. У Ивонны была двоюродная сестра Марта Круансон (1902—1972), которая успешно защитила докторскую степень в области права в 1925 году. Бабушка Ивонны, Мария, была деятельным матриархом семейного магазина, даже когда Жак и Фернан были его официальными хозяевами. Общество медленно менялось. В Первой мировой войне в коммунистической партии сформировалась женская избирательная группа, но более широкое женское движение укоренилось во Франции только после того, как Коко Шанель надела брюки в 1928 году.

Жанна Кальман интересовалась искусством, музыкой и литературой. Ни на какой из ее фотографий не видно признаков мужского стиля в одежде. Тем не менее, она, возможно, была сорванцом в молодости, потому что мадам Кальман иногда говорила, что, по словам отца, его сын был похож на девочку, а его дочь – на мальчика. Когда Жанна подросла, ее подтолкнули к занятиям, которые считались более женственными.

Ивонна, возможно, пошла по стопам своей матери, и зашла дальше, в соответствии со временем и меняющейся модой. На свадебной фотографии 1926 года она сидит в провокационной позе, демонстрируя свои сильные ноги. На террасе Бельведера в 1931 году Ивонна позирует в широких штанах.

 
Я одевалась как парень. Мы пересекали самые высокие перевалы, и я заработала прозвище стальные икры, – рассказывала мадам Кальман. У меня были стальные ноги. Теперь они заржавели. [24, 74]
 

Судя по фотографиям, и Ивонна, и мадам Кальман следовали мужскому стилю и даже цвету волос Марлен Дитрих.

Мадам Кальман не уточняла, когда она занялась охотой. Обычно предполагается, что это было вскоре после замужества, но в одном интервью ее спросили, любила ли охоту Ивонна.

 
В то время мы об этом не думали. Я сама об этом не думала [7] (25 и 26 февраля 1993 16:15).
 

Из этого можно сделать вывод, что охота началась скорее после свадьбы Ивонны, а не Жанны.

В 1938 году Жозеф вернулся в армию. Он сражался, чтобы защитить Францию в начале войны и, как говорили, был взят в плен. Мадам Кальман жила с Фернаном и Фредди. Магазин был закрыт в 1938 году, и семья могла проводить время на своей вилле в Параду или на ферме в Сен-Мартен-дю-Кро. Это кажется наиболее подходящим моментом, когда мадам Кальман могла заняться охотой с Фернаном как для развлечения, так и ради мяса, которое было в дефиците во время войны.

У Фернана была охотничья собака, спаниель по кличке Либерти (в честь ткани, которая продавалась в магазине Кальман). Он жил в их квартире и мадам Кальман говорила, что он был милый [2], стр. 70; [3], стр. 69. Есть две фотографии, сделанные в 1940-х годах, на которых она держит маленькую собаку, вероятно, джек-рассел-терьера или гибрид спаниеля и терьера.

Эти породы использовались охотниками для извлечения кроликов из нор. Мадам Кальман упомянула только одну собаку, поэтому возможно, на фото действительно была Либерти. Это укрепляет идею о том, что она стала охотницей только после подмены.

 
Вывод: Жанна была сорванцом в детстве, но социальные нормы времени ограничивали ее поведение. В 1920-х годах общество начало меняться, и Ивонне было гораздо проще стать охотницей, чем Жанне. Мужской характер мадам Кальман также намного лучше подходит Ивонне. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 3 в пользу подмены.
 

УНИЧТОЖЕНИЕ АРХИВОВ

Фотографии, сделанные до и после возможной подмены в 1934 году, могут помочь в разрешении вопроса о том, была ли мадам Кальман Жанной или ее дочерью Ивонной.

К сожалению, мадам Кальман попросила Жозетту Бигонне, дочь невестки Ивонны, Ненетты Бийо-Флодер, сжечь ее фотографии и другие документы [8], стр. 65. Это случилось между 1985 годом, когда мадам Кальман переехала в дом престарелых, и 1988 годом, когда Пари Матч сообщил, что Жозетта спасла от огня всего шесть фотографий. Некоторые источники, включая Википедию, ошибочно сообщают, что это произошло позже. Согласно Лами

 
Жанна ничего не забыла. Но вместо того, чтобы доверить свои личные документы и семейные фотографии муниципальным архивам, она предпочла их уничтожить. [1], стр. 141.
 

Валидаторы утверждают, что желание мадам Кальман избавиться от своих архивов было естественным в конце жизни [2]. Люди часто хотят защитить свое прошлое от всеобщего обозрения, но что именно она хотела скрыть? Мы знаем, что семья делала свои собственные фотографии начиная с 1920-х годов, в дополнение к профессиональным семейным портретам, которые они заказывали раньше.

Мадам Кальман нравилось давать интервью журналистам и ученым. Она вешала некоторые из своих фотографий на стены и показывала их прессе. В ее коллекцию входили фотографии членов семьи, которых она трагически потеряла. Если бы они были слишком личными для публичного просмотра, мадам Кальман могла бы отдать их своим родственникам на хранение. Тем не менее, она предпочла уничтожить фотографии и документы из своей ранней жизни. В результате, у нас нет верифицированных образцов почерка Жанны (кроме подписей) до 1934 года для сравнения с почерком мадам Кальман.

В своей ранней статье, Зак указывал на это действие как на свидетельство нечестной игры [5]. Это было раскритиковано Ле Буром [75, 76] как неинтересные спекуляции о намерениях мадам Кальман, но многим наблюдателям ее действия показались подозрительными.

В любом случае, как заметил Булгаков, «рукописи не горят». К счастью, некоторые копии фотографий оказались во владении других родственников и сохранились. Мы благодарны тем, кто поделился своими архивами. Другие ранние изображения Жанны и Ивонны были обнаружены в старых журналах и на блошиных рынках в интернете. Это дает нам возможность оценить, была ли мадам Кальман после 1934 года больше похожа на Жанну или Ивонну.

Вывод: Причиной требования мадам Кальман уничтожить свои фотографии и другие документы могло быть желание избежать разоблачения. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 2 в пользу подмены.

Внешний вид

Фотографические свидетельства могут быть использованы для исключения возможности подмены и усиления валидации возраста. Например, серия фотографий Сары Носс начиная с 19 лет делает ее подмену после замужества очень маловероятной, а найденные нами фотографии младшего брата Исраэля Кристала из лодзинского гетто, исключают возможность обмена личностями во время войны [77].

Однако, в случае с мадам Кальман, задача оказалась гораздо сложнее. Доступные фотографии охватывают многие десятилетия, и они не всегда достаточно четкие. Есть только несколько изображений, близких по времени к потенциальной подмене, а для большинства фотографий Жанны датировка неизвестна.

Внешность меняется с возрастом. Например, нос может опускаться, в то время как его горбинка может стать более заметной, глаза становятся глубже, а губы становятся тоньше по мере старения. Мы считаем, что все эти возрастные изменения делают Ивонну более похожей на Жанну.

Такие трудности могут быть преодолены при сравнении двух людей, которых легко отличить, но это не так в случае Жанны и Ивонны, поэтому сравнения могут вводить в заблуждение.

Наша цель состоит в том, чтобы выяснить, выглядит ли мадам Кальман после 1934 года как Жанна или Ивонна до 1934 года, но мать и дочь от ее дважды троюродного брата были очень похожи.

Нетрудно найти снимок Ивонны или Жанны, который выглядит похоже на более позднюю фотографию мадам Кальман. Было бы более осмысленно, если бы кто-то мог убедительно доказать, что одна из них отличается от мадам Кальман, но при этом необходимо принимать во внимание возрастные изменения. Различные углы, освещение и выражение лица на снимке также могут влиять на восприятие.

Зак начал свое расследование, когда было доступно очень мало фотографий. Он заметил особенность на носу Ивонны, которая могла быть фибромой, отличающей ее от Жанны [78]. Однако, когда появилось больше информации, стало ясно, что это всего лишь дефект фотографии. С тех пор не было найдено никакой очевидной особенности, которую можно было бы использовать, чтобы легко отличить их друг от друга.

На наш взгляд, Ивонну можно идентифицировать по более широкому носу. Мадам Кальман кажется ближе к Ивонне в этом отношении. Клодин Серена, которая ухаживала за мадам Кальман в доме престарелых и принимала активное участие в защите ее подлинности, не узнала свою подопечную на фотографии Жанны. В частности, она указала на различие носов:

 
Нос Жанны был особенным… Он был уродливым. Но у этой дамы приятный тонкий нос. Она ни в коем случае не может быть Жанной.
 

Те, кто защищает подлинность мадам Кальман, утверждают, что Жанна и Ивонна выглядели очень по-разному, и их можно было легко различить. Их совместное фото в Лейзане обычно используется для поддержки этого утверждения. Однако, когда контр-расследователям показывают неизвестную фотографию женщины, похожей и на Жанну, и на Ивонну, они не способны ее идентифицировать.

Обе стороны дебатов утверждали, что сравнение фотографий подтверждает их правоту. При этом многие фотографии Ивонны приписывались Жанне в газетах, журналах, книгах и на веб-сайтах: по-видимому, люди считали их совместимыми.

Говорили, что отец Жозефа Бийо принял Жанну за Ивонну в начале 1920-х годов. Доктор Лебр был уверен, что на фотографии из Лейзана изображена Жанна, и похоже, что валидаторы не смогли их правильно идентифицировать на знаменитой совместной фотографии. Даже после достижения консенсуса в 2019 году, Робин и Аллар перепутали Ивонну с Жанной, рассматривая старые фотографии в эфире документального фильма на Франс 2 [16].

Читателю предлагается сравнить три мозаики и вынести собственное суждение. При этом необходимо учитывать, что временной разрыв между последними снимками Ивонны и Жанны и самыми ранними четкими снимками мадам Кальман после потенциальной подмены составляет примерно 12 лет. Мы считаем, что и Ивонна, и Жанна, вероятно, красили волосы, чтобы скрыть седину, поэтому цвет волос следует игнорировать. Для большей объективности можно попробовать сравнение лиц с помощью искусственного интеллекта, но это мало что проясняет.

 
Вывод: Мы считаем, что мадам Кальман больше похожа на Ивонну, чем на Жанну, но защитники ее рекорда с этим не согласны [75, 76, 29, 32]. Учитывая количество доступных фотографий, эти разногласия отражают сходство во внешности Жанны и ее дочери Ивонны. С учетом того, что они не были на виду в Арле в то время, в течение которого была осуществлена подмена, это сходство сделало обман возможным. Эти соображения должны быть учтены, при оценке относительной вероятности того, что Ивонна решила замаскироваться под Жанну до, а затем и после ее смерти в 1934 году, и что это сошло ей с рук. Мы оцениваем все эти соотношения вероятности как 0,001 с кумулятивным отношением 1 на миллиард в пользу отсутствия подмены.