Текст книги "Жанна Кальман, раскрытие секрета долголетия. Том II. Доказательства. Откуда мы знаем, что старейший человек лгал о своем возрасте"

ПОКАЗАНИЯ РОБЕРТА БИЙО

Людям, которые знали человека в реальной жизни, гораздо проще идентифицировать его по фотографиям. Сейчас в живых нет никого, кто был бы достаточно взрослым, чтобы иметь четкое воспоминание о Жанне и Ивонне до 1934 года.

Одним из тех, кто близок к этому, является Роберт Бийо, племянник мужа Ивонны, который родился в 1931 году. У Роберта не может быть четких воспоминаний до 1934 года, но фотографии подтверждают, что он был близким другом Фредди и был хорошо знаком с семьей Кальман после 1934 года. Он появляется на фотографии с мадам Кальман и Фредериком в 1937 году, на других фотографиях с Фредди, и позже на вилле Параду в 1947 году.

Роберт Бийо уверенно заявил, что известная фотография Жанны Кальман до 1934 года не является той леди, которую он знал десять лет спустя. Его дочь, Фредерика Скиронка, передала эти показания группе защитников подлинности мадам Кальман, и была горячо поддержана Клодин Сереной, которая также сомневалась в этой фотографии.

Мы повторяем, что подлинность фотографии из статьи в Пари Матч 1997 года [30] в роли Жанны Кальман не вызывает сомнений, ее лицо соответствует более ранней бесспорной фотографии Жанны. Вопрос только в том, является ли она той же женщиной, которую Роберт Бийо знал после 1934 года.

 
Вывод: Роберт Бийо твердо верит, что мадам Кальман была Жанной, потому что он вырос с этим знанием, но его собственное свидетельство о том, что он не признает фотографии Жанны до 1934 года в качестве женщины, которую он знал как Жанну всего несколько лет спустя, свидетельствует в пользу подмены. Мы присваиваем этому доказательству коэффициент вероятности 2 в пользу подмены.
 

ШРАМ НА НОСУ

Две фотографии Ивонны на фестивале костюмов в 1923 году показывают, что у нее был шрам на левой стороне носа. Это могло быть результатом падения на роликовых коньках в ее юности. Большинство фотографий мадам Кальман, сделанных позже, недостаточно ясны, чтобы показать, был ли у нее этот шрам. В старости ее лицо было слишком морщинистым, что затрудняет выделение таких особенностей, однако шрам можно увидеть на некоторых изображениях.

 
Вывод: Несмотря на то, что шрам на носу мадам Кальман трудно увидеть на большинстве фотографий, он соответствует шраму на двух самых четких фотографиях Ивонны. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 2 в пользу подмены.
 

НАВИСАЮЩИЕ ВЕКИ

На нескольких фотографиях начиная с 1923 года видно, что у Ивонны были нависающие или опухшие веки. То же самое справедливо и для мадам Кальман, особенно над ее правым глазом.

Мадам Кальман говорила, что упала во время катания на роликах в молодости [2], стр. 66; [3], стр. 66. Она также рассказывала о глазной инфекции или конъюнктивите [2], стр. 10; [55]. Гериатр Де Кок писал, что

 
Ее красные веки, возможно, были связаны с застарелым хроническим раздражением или конъюнктивитом [23], стр. 211.
 

Это согласуется с опухшими веками и шрамом, замеченными у Ивонны, и свидетельствует в пользу подмены.

По словам Гарояна, катаракта была обнаружена на обоих глазах в возрасте 20 лет, когда она страдала от конъюнктивита [55], стр. 24. Конъюнктивит – это инфекция мембраны над глазными яблоками и под веками. Cам по себе он не вызвал бы катаракту, в отличие от более глубокого воспаления, такого как увеит. Увеит может быть вызван туберкулезной микобактерией, заразившей глаз. Учитывая, что катаракта не прогрессировала дальше до старости, вполне вероятно, что она была связана с инфекцией. Судя по плевральным осложнениям, туберкулез позже поразил и легкие. Признаки воспаления глаз видны на фотографиях молодой Ивонны, но не Жанны.

 
Вывод: Опухшие веки Ивонны, особенно правое, заметны на нескольких ее фотографиях с 1923 по 1931 год. Они соответствуют травме глаза, которую можно увидеть на фотографиях мадам Кальман начиная с 1940-х годов. Они также соответствуют показаниям мадам Кальман и ее врачей относительно раннего обострения конъюнктивита. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 2 в пользу подмены.
 

ВЫСТУПАЮЩИЕ ВЕНЫ РУК

Утверждалось, что руки позволяют отождествить мадам Кальман с Ивонной [79]. В 1923 году у нее были опухшие костяшки пальцев и выступающие вены. Как и в случае с глазами и носом, это могли быть симптомы внелегочной формы туберкулеза, который вызвал воспаление и тромбоз вен.

Выступающие вены очень распространены в пожилом возрасте. Однако геронтолог Де Кок заметил, что

 
она заказывала платья с длинными рукавами, чтобы прикрыть синие вены рук. [23], стр. 203.
 

Это говорит о том, что она долгое время стеснялась этой проблемы. Выступающие вены можно увидеть на фотографиях мадам Кальман начиная с 1943 года. Они видны на руках Ивонны, но отсутствуют на руках Жанны на снимках 1920-х годов.

 
Вывод: Выступающие вены мадам Кальман соответствуют Ивонне, но не на Жанне на фотографиях до 1934 года. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 2 в пользу подмены.
 

РОСТ

Мы считаем, что Ивонна была немного крупнее Жанны. Она была выше, у нее был более массивный череп, более крупный нос, руки и ноги. Однако эти различия едва заметны, их можно было легко упустить из виду и трудно количественно оценить.

Удостоверение личности Жанны Кальман 1930-х годов содержало некоторые детали ее внешности, включая рост 152 см. Поскольку этот документ был верифицирован по более раннему паспорту, мы предполагаем, что эти данные соответствовали Жанне. О росте Ивонны можно судить по фотографии, сделанной на свадьбе в 1929 году, где она стояла рядом с Жозефом. Из военного досье мы знаем, что его рост составлял 173 см. Учитывая высоту обуви и шляп, рост Ивонны был оценен в 155 см [79], что на 3 см выше, чем у Жанны. В случае подмены эта небольшая разница могла бы быть легко замаскирована обувью или шляпой.

Как это соотносится с мадам Кальман в пожилом возрасте? Самым надежным источником может быть медицинская диссертация, написанная Гарояном, согласно которой рост мадам составлял 150 см [55]. Обычно к старости люди теряют от 3 до 7 см, поэтому для Жанны потеря только 2 см была бы меньше, чем ожидалось. Потеря 5 см, если бы она была Ивонной, подходит гораздо лучше.

Чтобы опровергнуть это соображение, Мишель Аллар показал документ, в котором записан рост 143 см. Эти данные были получены во время исследования ИПСЕН, которое проводилось, когда она уже была прикована к инвалидному креслу и ее рост в положении стоя было невозможно измерить. В английской версии книги валидаторов ее рост был оценен в 4 фута 6 дюймов (137 см) [2], стр. 11. Неясно, было ли это измерено позже или в более согнутом состоянии. Также утверждалось, что рост 150 см был записан с ее слов [75, 76].

Симонов привел цитату, которую он, вероятно, взял из диссертации Гарояна [55]. Учитывая, что взрослый рост Жанны составлял 152 см, сомнительно, что в 11 лет она была всего на два сантиметра ниже. Также трудно поверить, что она весила 50 кг, когда ей было 11 лет.

Одна датская газета указала необычно точное значении 151,5 см. Де Кок, который знал мадам Кальман в течение последних 17 лет ее жизни, написал:

 
Когда мы впервые встретили ее на ступенях Сен-Трофим в 1980 году, она уже была маленькой леди с довольно маленьким ростом. В течение следующих нескольких лет она, казалось, стала еще меньше. В 115 лет она даже стала очень маленькой после перелома ноги, из-за которого она была прикована к инвалидному креслу на всю оставшуюся жизнь. [23] стр. 210.
 

Это, по-видимому, наиболее правдоподобное объяснение различных измерений.

Из-за несоответствий измерений Зак не включил ее рост в качестве одного из доказательств в окончательную версию своей статьи [5], но этот аргумент остался в исходной версии статьи на Ресерчгейт, а также был упомянут Новоселовым [68]. Несмотря на частичное опровержение, эти доказательства были подвергнуты критике некоторыми сторонниками мадам Кальман, а Роберт Янг утверждал, что

 
Исправление этой ошибки устраняет один из самых сильных аргументов в пользу того, что эта женщина не была собой. [80]
 

Вывод: Из-за расхождений и неопределенностей в измерении роста мадам Кальман, данный аргумент не может быть использован в качестве убедительного доказательства. Мы присваиваем ему коэффициент вероятности 1,2 в пользу подмены.

ЦВЕТ ВОЛОС И ГЛАЗ

В удостоверении личности Жанны Кальман 1930-х годов и, предположительно, в более раннем паспорте, цвет глаз и цвет волос был указан как черный. Сейчас редко можно встретить такое описание для цвета глаз, но этот цвет широко использовался в военных досье мужчин того времени, в том числе, Фернана Кальмана, его двоюродного брата Луи Кальмана и его сотрудника Мариуса Максанса. Когда глаза и волосы были слишком темные, чтобы можно было рассмотреть какой-либо цвет, их называли черными.

Тем не менее, натуральные черные волосы редко встречаются у коренных европейцев. Возможно, Жанна использовала темную краску для волос, такую как хна, как это было модно в то время, особенно среди дам, у которых были ранние седые волосы. Ивонна также позирует на фотографиях с неестественно темными и блестящими волосами. Если она была одной из тех 3%, у которых случилось раннее поседение в возрасте 30 лет, это объяснило бы, как ее волосы могли так быстро побелеть после подмены, помогая ей выглядеть намного старше.

Валидаторы мадам Кальман описали ее цвет глаз как светло-серый [2], стр. 12, но иногда на фотографиях он кажется зеленым. Как и волосы, глаза могут стать светлее в пожилом возрасте в связи с потерей меланина, но это встречается не так часто. В интервью Пари Матч в 1988 году мадам Кальман якобы сказала, что в молодости у нее были зеленые глаза [10, 30, 11]. К сожалению, по старым фотографиям невозможно понять, насколько темными были глаза Жанны или Ивонны.

В аудиозаписях валидаторов она ясно и уверенно говорит, что ее глаза

 
всегда были светло-серыми и никогда не меняли своего цвета. [7] (7 сентября 1994 продолжение 08:45).
 

Мадам Кальман не могла вспомнить цвет глаз своего отца и сказала, что у ее брата был такой же цвет глаз, как и у нее самой. Однако, согласно военному досье Франсуа Кальмана, его глаза были светло-коричневыми. Цвет глаз – не первая деталь, которую замечают люди, поэтому Ивонна вполне могла не знать этого про своего дядю или дедушку. Жанна, вероятно, была бы более осведомлена.

Таким образом, очевидно, что существует некоторое несоответствие между черным цветом глаз Жанны и цветом глаз мадам Кальман, который, по ее словам, был светло-серым всю ее жизнь. Это согласуется с предположением, что мадам Кальман была Ивонной, у которой был более светлый цвет глаз [5].

Оппоненты Зака раскритиковали эти рассуждения. Эрик Ле Бур утверждает, что это неверный аргумент, потому что не существует такой вещи, как черный цвет глаз [75, 76]. Янг признает, что черный означает темно-коричневый, но предполагает, что цвет глаз может меняться с возрастом и сезоном [80], но эта идея была опровергнута самой мадам Кальман в аудиозаписях.

Мишель Аллар, вероятно, знал об этом, поэтому в телевизионном документальном фильме 2019 года он использовал аргумент Ле Бура: «черных глаз не бывает». Аллар также сказал, что, посмотрев на фотографии, он теперь думает, что в старости ее глаза были темно-оливково-зелеными [81].

 
Вывод: Аудиозаписи подтверждают, что мадам Кальман считала, что ее глаза всегда были светло-серыми, как и в последние годы жизни. В ее удостоверении личности, скопированном из паспорта, говорилось, что глаза Жанны были черными, то есть, очень темными. Это противоречие может быть разрешено, если мадам Кальман не была Жанной, или если она ошиблась относительно своего прошлого цвета глаз, или если ее паспортные данные были неправильными. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 3 в пользу подмены.
 

Семейный склеп

Жанна и Ивонна Кальман похоронены в одной гробнице на кладбище в Тринкетай по другую сторону Роны от их дома в Арле. Там же находятся муж Жанны Фернан, ее родители – Николя Кальман и Маргарита Жиль, муж Ивонны Жозеф Бийо, их сын Фредерик и Маргарита Круансон, которая умерла в младенчестве в 1908 году. На могиле есть имена только Жозефа, Фредерика и Жанны. Почему не Ивонны? Возможно, потому, что она на самом деле не была похоронена в 1934 году?

Этот вопрос был первоначально предложен Николаем Заком в качестве аргумента в пользу подмены [5]. Оппоненты указывают на то, что могила была отремонтирована, а имя Ивонны должным образом записано в кладбищенском реестре [82, 63], но является ли этот ответ убедительным? Даже племянница Фредерика, Клоди Так, призналась в интервью, что отсутствие имен на могиле было «немного удивительными» [16].

После смерти Фредерика могила была отремонтирована. Судя по аэрофотоснимкам, ее облик изменился между 1961 и 1966 годами. Остается загадкой, почему Жанна решила убрать все предыдущие имена, включая имя своего мужа Фернана. На памятнике было достаточно места, но там были отмечены только фамилии Жиль – Кальман – Бийо.

Можно предположить, что если мадам Кальман была Ивонной, она не захотела бы добавлять свое собственное имя. Поскольку она не могла объяснить, почему одно имя было пропущено, было бы менее подозрительно убрать их все. Также возможно, что она не хотела вспоминать прошлое, но мы знаем, что мадам Кальман попросила доктора Лебра положить фотографию Ивонны вместе с фотографией Фредди в ее могилу, когда она умрет.

 
Это будут фальшивые похороны, но они будут рядом со мной, – сказала она ему [7] (10 и 15 июня 1994 года).
 

Эта идея была у нее давно: в 1988 году она показала две фотографии репортерам Пари Матч и сказала, что собирается взять их с собой:

 
Это единственное, что у меня осталось. Я похороню этих двух близких с собой во второй раз. [10, 11]
 

В газетном сообщении утверждалось, что ее просьба была выполнена. Жильбер Мери вспоминала, что мадам Кальман часто говорила:

 
Все мои находятся на кладбище, и ежедневно пересекала разделяющий их мост в Тринкетай [65].
 

После того, как она переехала в дом престарелых, мадам Кальман продолжила возлагать цветы на семейную гробницу. Таксист забирал ее с букетом, подготовленным флористом. Обычно это были гладиолусы, гвоздики и хризантемы [1]. В наши дни гериатр Люсьен де Кок приносит подсолнухи на могилу своего друга и «старейшего человека».

Вывод: Странно, что мадам Кальман решила отметить только имена самых последних умерших, когда она восстанавливала семейную гробницу после смерти Фредди, но это не самое сильное доказательство того, что она была Ивонной. Мы присваиваем ему коэффициент вероятности 1,3 в пользу подмены.

Празднование столетия

21 Февраля 1975 года Жанне Кальман исполнилось 100 лет. Большинство людей, достигших этого возраста, удостаивались поздравительной статьи в местных газетах. Юбилей мадам Кальман, казалось, прошел более скромно: Жан-Клод Лами не смог найти никаких упоминаний о ее столетии в Ле Провансаль, несмотря на то, что эта газета упомянула о 95-летии другой женщины [1], стр. 81.

Однако, согласно свидетельству сына доктора Жильбера, лечившего Жанну в Лейзане, ее преклонный возраст упоминался в региональной прессе в 1970-х годах. Мэр Жак Перро знал о юбилее и предложил встречу. Мадам Кальман сначала отказалась, потому что он был коммунистом, но позже передумала и пошла к нему сама. Мэр удивился тому, насколько молодой и здоровой она выглядела для своего возраста:

 
Я не заметил долгожительницу. Тем не менее, она была прямо передо мной. Маленькая женщина в сером костюме, в шляпе с тонкой вуалью. Я обратил внимание на ее туфли на каблуке и чулки. Она была такой элегантной, что выглядела на двадцать лет моложе. Я пригласил ее присоединиться ко мне в моем кабинете. Она сказала:
«Мне должно было исполниться 100 лет, прежде чем я смогла прийти и побеспокоить мэра Арля. Говорите немного громче, потому что я глуховата!»
Когда она выходила из кабинета, я заметил, что у нее была походка охотника! [1], стр. 81.
 

Жильберт Мери рассказала газете ЖДД анекдот, который она услышала от мадам Кальман, когда они неожиданно встретились в Сен-Трофиме:

 
На ее 100-летие мэр Арля подарил ей красивый букет и сказал: «Я хочу, чтобы вы передали мои комплименты своей матери.» Жанна ответила: «Но 100 лет исполнилось мне, а не маме.» [65]
 

В 1870 году Уильям Томс предложил, что заявление о долголетии должно пройти тест на столетний юбилей [83]. Если человек не утверждал, что ему исполнилось 100 лет, то его истинный возраст, вероятно, был другим. Прошла ли мадам Кальман это испытание? Ее валидаторы заявили, что запись в переписи 1975 года, указывающая на ее возраст, была достаточной [39], но почему она постеснялась отметить свое столетие?

В интервью валидаторам в 1992 году мадам Кальман подтвердила, что не отмечала свой юбилей [7] (27 ноября 1992 00:10). Она просто радовалась своему крепкому здоровью и не считала дни. У де Кока сложилось впечатление, что мадам Кальман мало общалась с кем-либо до того, как попала в дом престарелых.

 
Конечно, ее портниха и, возможно, ее парикмахер были исключением из этого правила [23].
 

По словам парикмахера,

 
Мадам Кальман энергично требовала более тщательной прически, чем другие. Она проявляла определенный динамизм для своего возраста и любила удивлять людей, спрыгивая со стула. [63]
 

Спокойное прохождение дня рождения нетрудно понять, учитывая обстоятельства: она жила одна и ее юбилей некому было организовывать. Говоря о президенте Миттеране, которого она назвала прототипом выскочки, мадам Кальман процитировала басню «Лев и крыса»:

 
Вы должны проявить терпение и действовать спокойно. [14]
 

Ей пришлось ждать 110 лет, чтобы стать знаменитой [18], и только тогда она решила получить от этого как можно больше.

Через двадцать лет после столетия мадам Кальман прислали тысячи поздравительных писем со всего мира, и ей были посвящены по крайней мере пять книг.

 
Кальман обедала крабом, уткой и шампанским с друзьями в своем доме престарелых, прежде чем поделиться гигантским юбилейным шоколадным тортом с восьмьюдесятью гостями, включая министра здравоохранения Франции. [34]
 

Ее дни рождения приобрели масштаб национальных торжеств, что приводило ее в восторг:

 
Мне нравится в этом все, мне это очень нравится. Возможно, немного больше, чем очень. [70]
 

 
Вывод: Скромный столетний юбилей мадам Кальман вызвал некоторые подозрения, но он не является доказательством подмены. Мы присваиваем этому свидетельству нейтральное соотношение вероятностей 1.
 

Пожизненная рента

Французская правовая система допускает схему покупки недвижимости, называемую «виаже», что означает «на всю жизнь». Покупатель соглашается выплачивать фиксированную ренту владельцу дома, который продолжает жить там до самой смерти. Этот механизм обеспечивает комфорт продавцу и является азартной игрой для покупателя, поскольку цена имущества зависит от того, как долго проживет продавец. Ставки устанавливаются государством в зависимости от стоимости недвижимости и ожидаемой продолжительности жизни продавца.

Адвокат Бернард Кучукян вспоминал в 2019 году, что 46 лет назад к нему обратился молодой стоматолог Жан-Клод из Тулона, которому поступила предложение по контракту виаже от нотариуса из Арля, выплачивающего пожизненную ренту очень старой даме. Кучукян предложил избегать таких сделок, особенно в этом регионе: у него был клиент из Марселя, который «встрял» с подобным контрактом с пожилым крестьянином.

Нотариус Андре Раффре платил ренту мадам Кальман начиная с 1960-х годов. После смерти Раффре в канун Рождества 1995 года его вдове Югетт (а также его первой жене Марии) пришлось продолжать платить 120-летней мадам Кальман. Тогда Жан-Клод и его жена поблагодарили Кучукяна за «спасение их жизни» [84].

К утешению Югетты, ее двоюродная бабушка, Берта Савой (ей тогда было 107 лет), получала ренту за свой отель «Ла Регалидо» («Подарок» по-провансальски) с 1959 года (это был год прибытия Раффре в Арль). В конце трапезы на свой день рождения старушка поднимала бокал и говорила покупателю:

 
«An que ven!» – «До встречи в следующем году!» [1]
 

В 2019 году «Ле Паризьен» сообщила о реакции Югетты на гипотезу о подмене Кальман:

 
Я не верю в эту историю; все в Арле ее знали. Я помню очень милую и немного глуховатую женщину, которая казалась мне выглядящей на свой возраст. Несмотря на деньги, я не хочу беспокоить мертвых. Мы не должны ворошить прошлое. [85]