Текст книги "Жанна Кальман, раскрытие секрета долголетия. Том II. Доказательства. Откуда мы знаем, что старейший человек лгал о своем возрасте"

УРОКИ РИСОВАНИЯ С ФЕРИГУЛЕМ

Жанна Кальман обладала художественным и музыкальным талантом, и она продолжала эти занятия после школы. Мадам Кальман рассказывала об этом Жан-Мари Робину:

Клод-Андре Феригуль (1863—1946) был известным скульптором из Авиньона. Он переехал в Арль в 1897 году и стал там директором школы изящных искусств. Будучи другом Мистраля, Феригуль участвовал в основании Музея Арлатен. Согласно справочнику [48], он преподавал рисование в средней школе для девочек с 1898 по 1914 год, а значит, был учителем Ивонны.

Из газет мы знаем, что Жозеф Бийо учился в колледже для мальчиков у Феригуля, и получил там премию в 1905 году. В его военном досье была указана профессия при вступлении в армию – «художник в железнодорожной компании».

Феригуль не мог учить Жанну в школе, потому что в то время он жил в Авиньоне, но она могла брать у него частные уроки после свадьбы. В приведенной выше стенограмме мадам Кальман говорит, что Феригуль был ее учителем рисования, пока она ждала замужества (c 1891 по 1896 год), но это было до того, как он приехал в Арль.

В книгах валидаторов это несоответствие было замаскировано разделением цитируемого отрывка между тремя разными интервью на расстоянии нескольких страниц друг от друга. Снасчала она рассказала об изучении музыки до брака [2], стр. 57; [3], стр. 53. Двумя страницами позже она говорит, что рисовала как до, так и после свадьбы [2], стр. 30; [3], стр. 55. Во французской версии книги, став молодой женой, она стала рисовать больше, чем раньше, а в английской версии она перестала рисовать после свадьбы. Затем, еще через две страницы, она называет Феригуля своим учителем рисования [2], стр. 32; [3], стр. 57. В очередной раз мы были удивлены, насколько изложение в книгах валидаторов искажает содержание их интервью.

Воспоминания мадам Кальман о Феригуле были описаны как еще один пример ее потрясающей памяти. На самом деле, имя Феригуля хорошо известно в Арле, где одна из улиц носит его имя. Он был учителем рисования Ивонны и Жозефа в школе, и вполне мог давать Жанне частные уроки после того, как она вышла замуж. В те времена семья Кальман интересовалась искусством, и витрины магазина часто демонстрировали картины местных художников.

Мадам Кальман говорила, что она рисовала цветы и натюрморты [7] (7 сентября 1994 34:00). Мы знаем о двух картинах маслом, которые, по-видимому, принадлежат Жанне. На одной изображены цветы в стакане, а на другой натюрморт с фруктами. Сравнение подписи с известными нам образцами позволяет предположить, что фрукты были нарисованы до замужества, а цветы – после.

У Жанны Кальман должен был быть учитель рисования до Феригуля. С момента основания средней школы для девушек в 1886 году, учителем рисования работал профессор Дьедонне. Он также преподавал в мужском колледже и был директором школы живописи, вплоть до своей смерти в 1897 году.

В некрологе Дьедонне говорилось, что его хорошо знали все школьники города, но мадам Кальман ни разу не называла его имени, и не говорила, что у нее были учителя кроме Феригуля. Жанна была очень увлечена и талантлива в искусстве. Как она могла забыть своего первого учителя?

Если Жанна Кальман так любила живопись, почему она не продолжала рисовать всю свою жизнь? Одним из объяснений может быть то, что она умерла, а Ивонна, которая взяла ее личность, была менее склонна к рисованию. Ивонна занималась живописью и музыкой со своей матерью в детстве, но она была менее одаренной и больше интересовалась модой, спортом и приключениями.

 
Вывод: Рассказ мадам Кальман о том, что Феригуль учил ее до брака, не может быть правдивым, поскольку в то время она оставалась в доме своих родителей в Арле, а Феригуль жил в Авиньоне. Кроме того, сложно представить, что Жанна забыла своего первого учителя рисования, Дьедонне. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 3 в пользу подмены.
 

РАСПИСНАЯ ШИРМА

Расписные складные ширмы, вдохновленные японской мебелью, были модным атрибутом гостиных в конце 19-го и начале 20-го века. Во Франции это называли паравентом, что буквально означает ветрозащитный барьер (фр. paravent). Мадам Кальман рассказала своим валидаторам, что она нарисовала складной пяти-секционный паравент с различными видами цветов на каждой части. Позже его разбили на отдельные панели и отдали друзьям.

Ее описание этой работы очень запутано. Валидаторы полагали, что паравент был нарисован Жанной до брака, и что свидетельство о нем принадлежит самой Жанне. Мы же считаем, что он был сделан после замужества и что рассказывала о нем Ивонна, притворяющаяся Жанной. Чтобы оценить эти версии, начнем с расшифровок аудиозаписей.

После этого они продолжают обсуждать размер паравента и нарисованные на нем розы, ирисы, анемоны, тюльпаны и подсолнухи.

Из этого первого упоминания паравента на аудиозаписях можно сделать вывод, что он был нарисован после замужества в апартаментах над магазином. Затем она говорит об изменении гостиной, исправляя «отца» на «мужа», как и в других случаях, когда она случайно говорила о своем отце, когда хотела сослаться на Фернана.

Скульптор и учитель рисования Феригуль женился на мадемуазели Винсен-Доричи в Авиньоне, прежде чем они переехали в Арль в 1897 году. Винсен-Доричи была учителем рисования, и одной из ее специальностей было изготовление паравентов, раскрашенных птицами и цветами, как в описании мадам Кальман.

Газеты Арля объявили о курсах рисования мадам Феригуль осенью 1898 года, когда Ивонна была еще младенцем. Как и Жанна, мадам Феригуль была вовлечена в проекты Красного Креста, и кажется вероятным, что именно Феригуль учила ее рисовать паравенты.

Тема паравента вновь была поднята в интервью 1994 года:

После прослушивания этого диалога снова кажется, что паравент был нарисован после замужества, но затем мадам Кальман переключилась на разговоры об отце. Через три месяца они вернулись к теме паравента еще раз:

В этой окончательной версии подразумевается, что она сделала паравент в доме своего отца. В отличие от предыдущего интервью, она не поправила «отца» на «мужа». Именно эта интерпретация была дана валидаторами в книгах [2], стр. 30; [3], стр. 56. В английской версии они даже поменяли стенограмму с «будучи молодой женой, я стала рисовать больше» на «я перестала рисовать после свадьбы».

Мы считаем, что Жанна, скорее всего, сделала паравент после брака, вдохновленная Феригулем и его первой женой. Ивонна была слишком мала, чтобы знать эти подробности, поэтому ей пришлось полагаться на свои собственные воспоминания о паравенте в родительском доме. Когда мадам Кальман ссылается на своего отца в последнем интервью, она имеет в виду Фернана, но на этот раз оговорка осталась неисправленной.

В качестве дополнительной поддержки нашей версии событий, паравент с несколькими панелями можно увидеть на фотографии Жанны, играющей на пианино для Фернана.

 
Вывод: Версия валидаторов о том, что роспись паравента происходила в доме родителей Жанны, расходится с более ранними утверждениями мадам Кальман о том, что она нарисовала его в доме своего мужа. Она также не согласуется с тем, что вдохновителями этой работы были супруги Феригуль, поскольку они приехали в Арль позже. Противоречия и путаница между отцом и мужем могут быть разрешены при условии, что мадам Кальман была Ивонной. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 2 в пользу подмены.
 

ЛИСИЙ ШАРФ

Мадам Кальман описала меховой шарф, которым она особенно гордилась. Это была серебристая лисица в комплекте с головой и хвостом [2], стр. 95; [3], стр. 101.

Меха этого типа, носимые на шее, стали модными в конце 1920-х годов. Серебристая лисица родом из России была редким и дорогим предметом во Франции.

Фотография Ивонны Кальман на свадьбе своего шурина Жан-Поля Бийо в 1929 году хорошо подходит под описание мадам Кальман. На свадьбе Ненетты Бийо в 1926 году единственной носительницей лисы была Ивонна, а не Жанна.

Ивонна заботилась о своих нарядах, они служили выражением ее личного стиля и богатства. Как и большинство молодых женщин, она использовала моду для подчеркивания собственной идентичности. Учитывая популярность меха лисы в то время, мы не можем быть уверены, что Жанна его не носила. Тем не менее, и Ивонна, и мадам Кальман, похоже, были одержимы модными платьями, украшениями и мехами. Жанна, с другой стороны, выглядела намного скромнее на своих фотографиях 1920-х годов.

 
Вывод: Любовь мадам Кальман к меху согласуется с модой эпохи Ивонны, а не Жанны Кальман, что подтверждается имеющимися фотографиями. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 1,2 в пользу подмены.
 

МАДАМ КАЛЬМАН И ЖОЗЕФ БИЙО

После похорон Ивонны, Жозеф Бийо прожил оставшиеся 29 лет своей жизни вместе с мадам Кальман, которая была бы его тещей, если бы она была Жанной. Если же произошла подмена личности, она была его женой Ивонной. Жанна Кальман была бабушкой и крестной матерью Фредди Бийо, поэтому не было ничего необычного в том, что они жили вместе, чтобы воспитывать его. Когда Фредди стал взрослым и женился, у Жозефа больше не было причин жить с Жанной, чей муж Фернан умер в 1942 году.

После смерти Поля Бийо в 1930 году его пятеро детей унаследовали семейный дом Бийо по адресу Соваж 16, но в 1949 году Жозеф продал свою долю дочери своей сестры Ненетты, Жозетте Флодер.

Перепись населения за 1954 и 1961 годы показывает Жанну Кальман и Жозефа Бийо вместе в одной квартире в Арле над бывшим магазином Кальман. Фредди со своей женой Рене Так жили в другой квартире в том же здании.

Три фотографии 1950-60-х годов, принадлежащие семьям Бийо и Так, были продемонстрированы во французских телевизионных документальных фильмах «С семи до восьми» [42] и «Специальный посланник» [16] в 2019 году. На этих снимках, показывающих мадам Кальман и Жозефа на отдыхе на вилле в Параду, их можно принять за семейную пару.

Если мадам Кальман была Жанной, кажется странным, что она жила в таком тесном контакте со своим зятем, который мог бы легко переехать в другое место, чтобы иметь свое собственное пространство. Когда доктор Лебр спросил ее об отношениях с Жозефом, реакция была восторженной:

Мадам Кальман сказала, что они с Жозефом Бийо жили в отдельных квартирах в большом доме, но мы знаем, что, по крайней мере, последние десять лет его жизни это было не так: вторая квартира была занята Фредериком и его супругой мадам Так.

 
Вывод: Фотографии и условия жизни делают Мадам Кальман и Жозефа Бийо более похожими на супружескую пару, чем на свекровь и зятя. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 5 в пользу подмены.
 

Военные действия

ГИТЛЕР И БИСМАРК

Одно из интервью началось с путаницы, связанной с возрастом Жанны, когда мадам Кальман посещала свою виллу в Параду с Ивонной и Фредди.

Это могло произойти только в 1933 году, когда она купила виллу. Ивонне тогда было 35 лет, а Жанне 58. Тем не менее, доктор Лебр спросил, было ли ей в то время около сорока лет. Мадам Кальман согласилась, а затем внезапно поменяла тему разговора на личность Гитлера.

Доктор Лебр рассказывает мадам Кальман некоторые подробности жизни Гитлера, и она говорит, что он всегда интересовал ее как необычный и умный военачальник, даже если он был плохим человеком. Она думала, что Бисмарк (1815—1898) был у власти во время Первой мировой войны и поощрял голодный империализм Гитлера, захватив Эльзас-Лотарингию.

Говоря об Ивонне и Жозефе Бийо, мадам Кальман часто называла их очень умными. Любопытно, что она использовала то же самое описание для Адольфа Гитлера, чей «аппетит» ее забавлял. Возможно, что это восхищение военными талантами Гитлера и связь с Бисмарком были заимствованы (с некоторыми хронологическими ошибками) из бесед с Жозефом.

Реакция мадам Кальман на вопрос о концентрационных лагерях была довольно неожиданной. Одной из известных жертв этих лагерей стал бывший мэр Арля (в 1936—1939 годах), Жозеф Имбер. В 1927 году Жанна была сфотографирована с ним в больнице города (см. первый том). Имбер не последовал призывам Жозефа к сотрудничеству с Петэном и присоединился к сопротивлению. Когда немцы оккупировали город, он сбежал из больницы в женской одежде и покинул Арль под фальшивым именем. Он был захвачен в плен в 1943 году и умер в Маутхаузене два года спустя.

После капитуляции Франции в 1940 году региональные газеты стали очень про-Вишистскими. Во время оккупации они объясняли читателям, насколько плохи евреи и коммунисты. Негативное отношение мадам Кальман к коммунистам могло возникнуть в те времена. Похоже, что она не имела никаких связей с сопротивлением и не слишком переживала о предполагаемых концентрационных лагерях и других зверствах войны.

 
Вывод: В целом, это интервью мало что говорит о вероятности подмены, но оно дает важный контекст для исследования жизни мадам Кальман во время Второй мировой войны.
 

БОМБАРДИРОВКА АРЛЯ

Во время подготовки к освобождению от немецкой оккупации, Арль был разбомблен союзниками, летавшими на американских бомбардировщиках Mартин Б26 Марадер. Летом 1944 года они совершали свои рейды, чтобы разрушить инфраструктуру и помешать отступлению немцев. Бомбардировки нанесли ущерб зданиям и привели к гибели значительного числа мирных жителей.

Мост через Рону в Тринкетай, который уже был заминирован отступающими немцами, был разрушен с воздуха наступающими союзниками 15 августа 1944 года. Это было всего в 100 метрах от дома и бывшего магазина семьи Кальман. Желтый дом Ван Гога и железнодорожный мост также пали жертвами бомбардировок, но наибольший ущерб был нанесен на другом берегу реки.

Пьер Максанс поделился своими воспоминаниями о том времени:

 
Во время войны, когда были бомбежки, мы прятались в античном театре, а затем на Арене. Мой отец, воевавший в Первой мировой войне, боялся, что если на Арену упадет бомба, то все, кто был под ней, будут похоронены… Затем, когда он увидел, что бомбе удалось сломать только две арки, мы тоже отправились туда. Ради освобождения Арля, мы пробыли там четыре дня и четыре ночи. Из семьи я был единственным, кто ходил печь хлеб в пекарню Бушара (площадь Поля Думера). Затем я возвращался на Арену, чтобы поспать. Три месяца приходилось нагревать печь дровами и замешивать тесто вручную. [49]
 

Когда в 1992 году мадам Кальман спросили о бомбардировке, она, казалось, не понимала, во время какой войны она произошла (27 ноября 1992 41:10). Она сослалась на войну 1914 года и даже спела патриотическую песню о поражении французов в войне 1870 года.

Доктор Лебр спросил ее о высадке американцев, но мадам Кальман сменила тему и сказала, что у нее была хорошая жизнь, ее муж был хорошим охотником, и они охотились вместе. Тогда она упомянула, что у них была ферма Руирон в Сен-Мартен-дю-Кро. По словам Жана-Франсуа Реймонда, сына покупателей фермы, она жила там очень мало, например, во время войны 1940-х годов, поскольку там был ниже риск бомбардировок.

В 1994 году доктор Лебр вернулся к этой теме:

Пару недель спустя мадам Кальман рассказала, что ее отец говорил, что ей не хватает страха (6 и 13 июля 1994 20:05), но здесь она вспомнила историю семейной ссоры с мужем на ту же тему. Она манипулировала, угрожая отцу самоубийством, а мужу разводом, если они не захотят смириться с ее отсутствием страха. Доктор Лебр спросил, был ли ее муж с ней во время войны, и она ответила утвердительно, но затем была смущена и не могла сообразить, когда он умер.

Говоря о своем муже, мадам Кальман не могла иметь в виду Фернана, который умер 2 октября 1942 года, до оккупации Арля немцами и за два года до их отступления. Возможно, речь шла о муже Ивонны?

18 июня 1940 года начальник эскадрильи Жозеф Бийо установил свои батареи в лесу возле форта Лоншам на линии Мажино, который защищал лейтенант Анри Мартен. Бийо приказал Мартену срочно открыть огонь по мостам и выходам из Эпиналя. Они делали это без возможности наблюдения за своими целями и, вероятно, поражая мирных жителей и дружественные войска [50].

19 июня Жозеф посетил храбрых защитников соседнего города Шатель-сюр-Мозель, и капитан де Бельрив сказал ему, что они держатся [50]. В некрологе Бийо от 1963 года говорилось, что 21 июня 1940 года он руководил своими солдатами в окружении вражеского огня до тех пор, пока не получил приказ эвакуироваться, что он сделал только после уничтожения своего снаряжения.

На следующий день, когда было подписано перемирие между Францией и Германией, Жозеф был награжден военным крестом, в то время как защитники форта Лоншам сдались на почетных условиях. Анри Мартен был освобожден в августе 1941 года и присоединился к союзным войскам.

Что случилось с Жозефом после его эвакуации из Лоншама и получения награды в день перемирия, доподлинно не известно. В отличие от Анри Мартена или брата Жозефа, Жана Поля (1897—1986), плен не упоминается ни в его военном досье, ни в подробном некрологе 1963 года, ни в официальном списке французских военнопленных [51], ни в списке пленных из Арля, собранных местными энтузиастами [52].

Возможно, после перемирия Жозеф Бийо вернулся домой и был там, когда маршал Петен, глава государства Виши, посетил Арль в декабре 1940 года.

Весьма вероятно, что позже Жозеф продолжил службу в армии и был отправлен во французские колонии Сирию и Ливан, потому что он уже служил в армии Леванта в 1921—1922 годах. На фотографии генерала Денца в Бейруте, сделанной в июне 1941 года, изображен неназванный полковник, который сильно напоминает Жозефа.

Мы знаем, что во время Второй мировой войны Бийо был командантом (майором). Полковником он стал только после выхода в отставку. Майор должен иметь четыре нашивки на рукавах, а не пять, которые видны на картинке, но возможно, что он был временно исполняющим обязанности полковника во время сирийской кампании из-за своего предыдущего опыта в регионе. До того, как Жозеф ушел в отставку в 1946 году, он все еще был командантом на складе боеприпасов в Мирамасе, но позже был признан полковником.

Силы под командованием Денца разрешили немецким бомбардировщикам дозаправляться в Сирии. Это вызвало гнев союзников, включая Свободную Францию под командованием генерала де Голля. Они атаковали, и Денц потерпел поражение. Капитуляция была подписана генералом де Вердьяком 12 июля 1941 года. Согласно номеру лондонской газеты «Франция» от 14 июля,

 
Когда генерал наклонился над столом, чтобы поставить свою подпись, произошло короткое замыкание, и комната погрузилась во тьму. И вот, в рассеянном свете, исходящем от фар автомобилей, припаркованных вокруг, и в прямом луче прожектора мотоцикла, который офицер связи затолкнул на середину комнаты, делегат Денца, наконец, поставил свои инициалы внизу документа, который положил конец более чем четырехнедельной братоубийственной борьбе в Сирии.
 

Около 40000 военнослужащих Виши получили возможность присоединиться к Свободной Франции или вернуться во Францию Виши. Вопреки надеждам де Голля, подавляющее большинство выбрало последний вариант, и восемь конвоев, включая три госпитальных судна, отплыли домой в августе и сентябре 1941 года [53]. Генерал Денц и его старшие офицеры, в том числе около 30 майоров и полковников, содержались под стражей в Иерусалиме до освобождения британских пленных [53], и прибыли в Марсель 10 сентября. Возможно, Жозеф Бийо был одним из них, но мы не смогли получить список этих пленников.

18 сентября Денц провел долгую и теплую встречу с генералом Хатцингером (одним из подписантов антисемитского закона о статусе евреев во Франции). Они обсудили организацию реабилитации возвращающихся солдат на различных французских курортах, включая Уриаж [54].

Так совпало, что через два дня, когда последний конвой приближался к Марселю и газеты восхваляли героизм возвращающихся солдат, который «очаровал весь мир», командант Бийо появился там и стал помощником генерала Бодуэна в социальной службе армии, созданной генералом Хатцингером. Их работа заключалась в помощи солдатам, прибывающим из Сирии.

Генерал Денц триумфально прибыл в Арль и поселился в городе, который был объявлен столицей Вишистской Сирии. Адмирал Дарлан вручил ему звание великого офицера ордена Почетного легиона 8 октября. Жозеф Бийо появился на публике в местном клубе 1 ноября:

 
Вечеринка в Серкль-де-л'Авенир (фр. «круг будущего»). Членов Серкль-де-л'Авенир посетила прекрасная идея отпраздновать возвращение первого пленного, принадлежащего клубу, команданта Бийо. Итак, 1 ноября, в 18 часов, все члены Круга собрались вокруг праздничного аперитива.
Доктор Револ, президент, взял слово, чтобы сказать майору Бийо о том удовольствии, которое он и все члены клуба испытали, увидев, как он возвращается в Арль после такого долгого и тревожного отсутствия. Майор Бийо, очень тронутый, поблагодарил всех тех, кто участвовал в этом закрытом торжестве, и поведал о своих воспоминаниях о плене. Он говорил о том, как долго ждут те, кто находится далеко от своей малой родины, и как страстно они хотят, чтобы этот плен закончился. Он попросил всех подумать об их боли и страданиях и сотрудничать с маршалом Петеном. Именно от этого лояльного сотрудничества наши заключенные ожидают своего освобождения.
И он клеймил всех тех, кто прислушивался к иностранным голосам. Они не понимают, эти несчастные люди, что пленные платят за их ошибки. Командант Бийо закончил тем, что попросил всех подумать об этом и помочь в их скорейшем освобождении. Давайте поздравим Серкль-де-л'Авенир со счастливой идеей отпраздновать возвращение наших пленных и с элегантным жестом, которым закончился сегодняшний вечер: сбор, который принес 300 франков для наших пленных.
 

Из этого сообщения мы узнаем, что Жозеф был в плену, но где – в Германии или в Сирии? Его недавняя деятельность в Марселе также не была упомянута. Жан-Поль Бийо был заключенным в Германии (освобожден 16 августа 1941 года и демобилизован в Фонтене-су-Буа), поэтому его брат Жозеф знал, как долго ждут те, кто находится далеко от своей малой родины, и как страстно они хотят, чтобы этот плен закончился.

Понятно, почему Жозеф не хотел говорить о провальной сирийской кампании. Правительство Виши было популярно в Арле, родном городе жены Петена, но сотрудничество с немцами в Сирии могло вызывать вопросы. Денц мог приказать своим офицерам молчать об этом. Несмотря на похвалы тогдашней французской прессы и толпу, восхищавшуюся генералом Денцем на улицах, хвастаться было нечем: французские солдаты воевали там друг против друга, и Франция навсегда потеряла свои колонии.

Сопротивление уже существовало и включало в себя таких людей, как бывший мэр Жозеф Имбер, с которым Жозеф и Фернан организовывали в том же клубе Авенир благотворительный турнир по бриджу в пользу кампании по борьбе с туберкулезом. Жозеф понимал, что их действия могут быть позже истолкованы как коллаборация или даже измена, если Свободная Франция и союзники возьмут верх над Гитлером, а де Голль заменит Петена. Из интервью мадам Кальман мы знаем, что и Ивонна, и Жозеф были очень умны.

Жозеф был повышен до офицера почетного легиона в августе 1942 года, в то время как генерал Денц был президентом Комиссии по присуждению наград за войну 1939—1940 годов. Поздравительная заметка в «Ла Круа де Прованс» была опубликована только в октябре, через два дня после смерти Фернана. В ней говорилось, что после возвращения из плена Жозеф командовал центром снабжения Северной Африки в Марселе, но мы знаем, что в сентябре 1941 года он участвовал в оказании помощи семьям солдат, прибывающих из Сирии.

В мае 1943 года, через десять лет после того, как мадам Кальман купила виллу в Параду, Жозеф встретился с нотариусом Дэвидом в Арле, чтобы организовать покупку Фредериком половины фермы Руирон у Франсуа Кальмана. В это время он жил на пересечении улиц Гамбетта и Сен-Эстев, то есть, в доме Кальман. В марте 1944 года «Ла Круа де Прованс» сообщила, что Жозеф стал менеджером арльского отделения Сберегательного банка вместо умершего дантиста Мейрие.

Таким образом, после смерти Фернана в октябре 1942 года и оккупации юга Франции немцами в ноябре, Жозеф жил в Арле или в Сен-Мартен-дю-Кро с Фредди и мадам Кальман. Согласно Кавалье, их вилла в Параду использовалась немцами во время оккупации [9]. Когда союзники начали бомбить Арль, Жозеф понимал, что оставаться в городе небезопасно, особенно возле моста: четыре года назад он сам приказал защитникам Лоншама разрушить мост в пригороде Эпиналя. Вероятно, летом 1944 года он убедил мадам Кальман переехать на ферму Руирон. Кавалье писала, что Жанна и Фредди прятались на Арене в Арле [9], но это, вероятно, было вымыслом.

Военное досье Бийо возобновляется после Освобождения Франции, и указывает его адрес на площади Соваж 16. Тем не менее, он никогда не жил там после женитьбы в 1926 году. Переписи 1931 и 1936 годов и многочисленные военные документы 1942—1949 годов указывают на дом Кальман в качестве его адреса. Дети Поля Бийо унаследовали семейный дом на Соваж 16, но в 1949 году Жозеф продал свою долю племяннице Жозетте Флодер.

Таким образом, когда мадам Кальман говорила о том, что ее муж был с ней во время бомбардировок, она говорила как Ивонна о Жозефе.

В октябре 1944 года, после падения Петена, Жозеф возглавил американский склад боеприпасов Мирамас, и, таким образом, присоединился к союзникам, как и большая часть бывшей армии Виши. В 1945 году Денц был осужден за измену, и умер в тюрьме. В 1947 году, в возрасте 56 лет, Жозеф Бийо уже вышел на пенсию. У него было временное звание офицера Почетного Легиона, выданное министерским указом от августа 1942 года, но не официальная брошюра, которую он просил дважды, в 1947 и 1949 годах, для выплаты пенсии и оформления своего звания. Французское государство, похоже, колебалось, возможно, из-за его участия в сирийской кампании, но в 1949 году требования Жозефа были, наконец, удовлетворены.

Говорили, что, находясь в доме престарелых, мадам Кальман очень интересовалась новостями о войне в Персидском заливе. Она сохранила симпатию к правительству Виши и считала, что маршал Петен был неправильно понят [55], стр. 11. Она рассказала Ле Монд, что во время войны немцы спали в ее комнате, ничего не повредив. В опубликованных интервью она не предоставила этих подробностей. Мадам Кальман сказала, что встречалась с немцами, но

 
Не собиралась прыгать им на шею. [7] (25 мая 1994 41:25).
 

Ходили слухи, что во времена продовольственных талонов мадам Кальман выливала молоко в раковину. Затем, как она сказала,

Все закончилось, прекрасная эпоха никогда больше не вернется. [24]

 
Вывод: Воспоминания мадам Кальман о том, что она была со своим мужем во время бомбардировок Арля, не имеют смысла, если она была Жанной, потому что Фернан умер раньше этих событий. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 2 в пользу подмены.