Текст книги "Властитель человеков"

Случай из департаментской практики

В Техасе вы можете проехать тысячу миль по прямой, никуда не сворачивая. Но если задумаете свернуть, то, скорее всего, как ни странно, и расстояние, и скорость намного увеличатся. Облака там упорно плывут против ветра. Птица козодой кричит так же безрадостно, как его северный сородич, но мелодия песни звучит в обратном порядке: с конца к началу. А после засухи и следующего за ней живительного дождя на первое же утро – вы не поверите! – из сухой каменистой почвы появляются во всей красе чудесные лилии. Когда-то этот край пастухов-скотоводов считался признанной мерой площади. Не помню уже, сколько Нью-Джерси и Род-Айлендов могли бы разместиться (и затеряться) в мексиканском чапарале, но законотворческий топор рассек его на пригоршню округов, каждый из которых, наверное, ненамного больше какого-нибудь из европейских королевств. И когда большой чиновник, к примеру из округа Рио-Гранде, и его собрат из округа Пэн-Хендл собираются ехать к еще большему чиновнику в столицу штата Остин, находящуюся почти в центре Техаса, то один берет с собой в дорогу веер из пальмовых листьев и тонкий плащ, а второй обматывает шею шарфом и стряхивает снег, налипший на башмаки.

Все это я сообщаю лишь для того, чтобы стало понятно, какой большой и яркой звездой засияла на американском флаге бывшая юго-западная республика, а еще раньше – вообще часть Мексики, Техас. А еще для того, чтобы подготовить вас к тому удивительному, что порою может случиться на его бескрайних просторах.

Глава департамента Страхования, Статистики и Истории штата Техас был не чересчур значительной, но и отнюдь не третьестепенной фигурой. Я употребил слово «был» исключительно потому, что сейчас он остался в том же ранге, но название департамента укоротилось на два слова – он стал заниматься исключительно Страхованием. Вернее, занимается вроде бы тем же, но в документах эти слова не упоминаются.

В 18… году губернатор штата назначил на эту должность некоего Люка Кунрода Стендифера. Ему тогда исполнилось пятьдесят пять – коренной техасец, чей отец числился одним из первых здешних поселенцев. Сам Люк тоже успел послужить своему штату: воевал с индейцами, служил в армии, охранял Территорию и поддерживал на ней порядок. Кладезем премудрости его не назовешь, но жизненного опыта ему было не занимать. И должность свою, достаточно высокую, он получил не за ученость, а как награду, которой временами удостаивались те, кто способствовал созданию процветающего края в когда-то первозданной пустыне.

Он с легким сердцем принял свое назначение, хотя понятия не имел, с чем едят эти «С» и «С», а также «И», оставил поселок, где жил и работал землемером, и поехал в столицу штата, заглянув перед этим первый раз в жизни в Британскую энциклопедию на буквы «С» и «И», но мало что почерпнув там.

На счастье, в его департаменте продолжал служить старый очкастый клерк Кауфман, кто мало-помалу вводил его в курс дела, и шестеренки канцелярской машины продолжали крутиться – не слишком быстро, но без поломок и не теряя ни единого зубца.

Департамент, находившийся под руководством Люка Стендифера, перегружен работой не был. Страхование – оно и в других штатах выполняло те же функции, и все определялось статьями Закона. Статистика заключалась в получении сводок из округов об урожае кукурузы, хлопка, ореха пекана, а также о численности свиней, рогатого скота, черного и белого населения и в передаче этих сведений в центр. А История? – спросите вы. Ну, тут приходится удовлетворяться тем, что дают. Престарелые дамы присылают длинные доклады о славных делах различных кружков и обществ. Отдельные мужчины то и дело сообщают о новых находках: карманный ножик Сэмюэла Хьюстона, винная фляга, принадлежавшая самому Санта Анне, или ружье Дэви Крокета[97]97
  Сэмюэл Хьюстон (1793–1863) – президент республики Техас до ее присоединения к США в 1845 г.; Санта-Анна Антонио (1795–1876) – мексиканский генерал и президент, воевавший с техасскими колонистами; Дэвид Крокет (1786–1836) – пионер и политический деятель в Техасе.


[Закрыть]. Все это, ясное дело, совершенно подлинное, без обмана – только требуются деньги от властей штата на покупку этих раритетов.

И наконец, о главном.

Однажды, знойным августовским днем, глава департамента С.С.И. посиживал без особых дел в своем кресле перед длинным письменным столом, покрытым зеленым бильярдным сукном. Закинув ноги на стол, он лениво курил сигару, и перед его сонным взором открывался за окном в жарком летнем мареве вид на пустынную площадь без единого деревца.

Возможно, он вспоминал о беспокойных днях своей молодости. О приключениях на разных жизненных поворотах, о друзьях, которые сейчас идут другими дорогами либо уже дошли до конца и дальше идти некуда. Думал, быть может, он и о том, как изменилась жизнь прямо на его глазах – стала вроде бы спокойнее, без войн и столкновений, да и поудобнее тоже. Вот сидит он сейчас в мягком кресле в тихой комнате, и под рукой не ружье и не кольт, а письменные принадлежности.

Дверь в кабинет была открыта, и кое-какие шумы сюда доносились: стук старой пишущей машинки из кабинета главного геолога штата, звяканье мешков с монетами из кладовой казначейства.

Он услышал негромкий, робкий женский голос где-то в коридоре. Женщина спрашивала о чем-то.

И вот она уже стоит в дверях его кабинета – вся в черном, преждевременно увядшая, неопределенного возраста: то ли двадцать с чем-то, то ли все сорок.

Она к нему? Клерка Кауфмана он отпустил ненадолго – придется самому заняться с посетительницей. Он снял ноги со стола, поднялся. Кресло под ним громко заскрипело.

– Прошу прощения, мэм, – сказал он. – Вы ко мне?

– Вы губернатор, сэр? – спросила она.

Голос был молодой, но несмелый и очень печальный – такой же, как и ее вид.

Вопрос прозвучал забавно, но, чего греха таить, глава департамента был польщен, и на какой-то миг ему захотелось ответить утвердительно. Однако он пересилил себя, приложил руку к двубортному сюртуку и, учтиво поклонившись, честно признался:

– Нет, мэм. Я не губернатор. Я имею честь быть главой департамента Страхования, Статистики и Истории нашего штата. Чем могу служить? И, пожалуйста, присядьте.

Женщина послушно села. Судя по виду, стоять ей вообще нелегко, не хватает сил. Сидя на стуле, она стала обмахиваться старым потрепанным веером – по-видимому, остатком прежней роскоши. Вся ее одежда тоже свидетельствовала о крайне бедственном положении. Она смотрела на этого человека, кто не был губернатором и чье простецкое загорелое лицо носило отпечаток долгой жизни на открытом воздухе, тоже в нелегких условиях, и, казалось, видела в нем сердечность и доброту, а в глазах – смелость и решимость тех, кто в минувшие времена оглядывал бескрайние дали Техаса, готовясь к бесконечным стычкам с индейцами и к отвоеванию новых территорий. Да, линии его рта наверняка такие же твердые и резкие, как и в тот далекий день, когда он выступал против самого старика Сэма Хьюстона, не желавшего, чтобы Техас стал еще одним штатом их новой страны. Сейчас человек, сидящий перед ней, одет как простой чиновник, но она хорошо знает, кем он был, – этого не скрыть.

– Хотите непременно увидеть губернатора, мэм? – спросил чиновник.

– О, право, не знаю, – нерешительно проговорила она. – Наверное, да…

И вдруг, повинуясь внезапно нахлынувшему чувству, она начала рассказывать, что заставило ее прийти сюда, в резиденцию губернатора.

История ее звучала так просто и повседневно, что должна была вызвать скорее скуку, нежели жалость или сочувствие.

Это был рассказ о несчастливой семейной жизни с мужчиной, который представлял собой скопище грехов и пороков: грубый, беспутный, расточительный, не чурающийся преступных дел, и при этом трусливый, не умеющий и не стремящийся прокормить свою семью… Он докатился до того, что ударил ее. За то, что осмелилась попросить у него денег на еду. Это произошло вчера. Но случалось и раньше… Вот, видите – ссадина здесь, у виска… И пьяница еще ко всему…

– Но я… – прибавила она после молчания, – я пришла не жаловаться на него. Просто вдруг подумала, что власти нашего штата мне помогут… хоть в чем-то. Я слышала, они так делают для семей первых поселенцев. Даже землю дают… или еще что… Мой отец, он как раз из тех… Сюда на голое место пришел, и воевал тут… и помогал… Но он ничего не получил. Да он ничего и не стал бы принимать – не такой был… Вот я и подумала: может, губернатор послушает, чего я скажу, и разберется. И пособит мне… Хоть в чем-то…

– Что ж, – сказал после некоторого раздумья Люк Стендифер, – это вполне возможно, мэм. Правда, большинство старых поселенцев получили уже разрешения на землю и прочие льготы, но все равно, мы посмотрим, что можно… А имя вашего отца…

– Амос Колвин, сэр.

– Господи! – вскричал Стендифер, вскакивая с кресла. – Вы его дочь? Старины Амоса? Да мы с ним больше десяти лет дружили неразлейвода! И землю вместе охраняли, и гурты скота водили по всему Техасу! Я вас, помнится, видел как-то разок. Совсем еще малышкой вы были – лет семи. На рыженьком пони разъезжали. Туда-сюда, туда-сюда… Мы с Амосом, как сейчас помню, заехали тогда к вам домой прихватить чего-то. Тогда мы как раз за конокрадами гнались по следу… Ох ты, господи! Значит, вы его дочка и есть! Выросли-то как… А ваш отец никогда, случаем, не упоминал про меня: мол, знавал такого… Люка Стендифера, с кем не одну миску похлебки на военных дорогах съели?.. А?..

На бледном лице женщины появилась робкая улыбка.

– Мне сейчас кажется, – сказала она, – что он вообще мало о чем говорил, кроме как о тех днях, когда в охране штата служил. Про это все его рассказы были. А самая последняя история, если я правильно помню, о том, как индейцы его ранили, он лежал на земле и смерти ждал, а вы подползли к нему с фляжкой, а они…

Стендифер хлопнул ладонью по столу, расстегнул и снова застегнул пуговицу сюртука.

– Было, чего говорить… Всякое случалось, – проговорил он скороговоркой. – Да быльем поросло… Чего теперь вспоминать… Вы лучше скажите, мэм, кто же этот поганец, простите за выражение, этот паршивец… словом, этот джентльмен, за кого вы замуж вышли?

– Его зовут Бентон Шарп.

Глава департамента С.С.И. грохнулся в кресло и застонал.

Святые угодники! Эта исхудавшая печальная женщина в поношенном черном платье, едва держащаяся на ногах от слабости, дочь его старинного друга и сподвижника, стала женой Бентона Шарпа! Прожженного мерзавца, на котором пробы негде ставить!.. Бентона Шарпа, отпетого картежника, вора, бандита с большой дороги… Известного во всех уголках штата как неисправимый преступник, знающий только один способ решения споров – выстрел из кольта. И надо отдать ему должное, это он здорово умеет… Люку Стендиферу оставалось лишь удивляться, как случилось, что такой ястреб соединил свою судьбу с маленькой беззащитной голубкой из гнезда его друга Амоса Колвина.

Миссис Шарп глубоко вздохнула.

– По правде сказать, мистер Стендифер, мы мало что знали о нем, а он умел, когда хотел, стать и добрым, и любезным. Мы тогда жили в маленьком городишке, в Голиаде, он туда приехал зачем-то и остановился ненадолго. А я тогда была помоложе и выглядела, верно, получше, чем сейчас. Ну вот… В общем, он стал ухаживать за мной и, когда мы поженились, еще целый год, наверное, хорошо ко мне относился. Даже застраховал свою жизнь на пять тысяч долларов в мою пользу… Да, так оно начиналось… Но последние полгода он делал все, чтобы сжить меня со света. И, чего греха таить, я часто думала, что так оно и лучше стало бы. Потом он остался без денег и обвинил во всем меня, стал требовать, чтобы я их ему достала. А тут как раз умер отец и оставил мне небольшой дом в Голиаде, и мой муж заставил меня продать дом и… В общем, я осталась, можно сказать, без крыши над головой. Я бы, может, пошла куда-нибудь работать, но здоровье у меня не слишком… А в последнее время, я слышала, он заимел деньги и обосновался в Сан-Антонио, и я поехала туда, и нашла его, и попросила немного помочь. Но он… – Она дотронулась до ссадины на виске. – Вот чем он ответил мне. И тогда я решилась приехать сюда, в Остин, и увидеть губернатора. Может, он чем-то… Я вспомнила, отец говорил когда-то, что ему полагается от штата какая-то пенсия или кусок земли. Только он ничего такого не получал…

Люк Стендифер опять резко отодвинул кресло и с каким-то удивлением окинул взглядом свой просторный хорошо обставленный кабинет.

– Все, о чем вы говорите, – негромко, но решительно сказал он, – может занять уйму времени, если начать чего-то добиваться. Адвокаты, законы, правила, справки, постановления, суды… Одуреешь от всего этого! И неизвестно, добьешься ли чего… – Он замолчал, задумался и потом, нахмурившись, продолжил: – Не уверен, что тот отдел, в котором я сейчас, может решать подобные вещи, но… я думаю… мне кажется… иногда одну попону можно, как говорится, при желании растянуть на двоих… Вот что, мэм. Вы посидите здесь, я выйду на минуту в соседнюю комнату и поговорю кое с кем. Ладно?..

Казначей штата Техас сидел в своем укрепленном убежище и читал газету. Дела на сегодняшний день были вроде уже сделаны, клерки подремывали за своими конторками в ожидании окончания тягомотного дня. Главный человек штата по Страхованию, Статистике и Истории вошел в огромную комнату и просунул голову в окошко казначейской крепости. Он давно знал этого маленького юркого старичка с ослепительно-белыми усами и бородой.

– Привет, дядя Френк, – сказал он. – Много у тебя сегодня деньжат за душой?

Тот, по-молодому соскочив со стула, приблизился к окошку.

– Здорово, Люк, – ответил он с улыбкой. – От тебя не скрою: немногим больше миллиона долларов.

Стендифер присвистнул, в глазах у него засветилась надежда.

– Неплохо, старина. Ты не помнишь, часом, о таком человеке – Амос Колвин его звали. А, дядя Френк?

Последние два слова он повторил с почтением – так с незапамятных времен чуть ли не все техасцы называли своего казначея.

– Знал его, как же, – сразу ответил тот. – Хороший был человек. Один из первых наших поселенцев.

– Его дочь сидит сейчас у меня в кабинете, дядя Френк. Она без гроша. Ее муж – Бентон Шарп, паршивый койот и убийца. Только до сих пор на воле почему-то. Он оставил ее в полной нужде, наплевал в душу. Отец ее создавал этот штат, теперь черед штата помочь его дочери, ты согласен с этим? Несколько тысяч долларов помогли бы ей вернуть свое жилище и жить в нем спокойно. Правительство штата не должно отказать ей, дядя Френк. Дай мне эти деньги, и я тотчас передам ей, и дело с концом. А формально оформим чуть позже.

Казначей в полном изумлении посмотрел на него.

– Ты в своем уме, Стендифер? – спросил он. – Разве не знаешь, что я не имею права выдавать ни одного цента из государственной казны без ордера инспектора?

Все только по документам.

Его собеседник выказал некоторую досаду.

– О чем разговор, дядя Френк? Я выдам тебе расписку. Прямо сейчас! Разве я посторонний человек здесь? Для какого черта меня поставили на эту работу, если мне не доверяют? Если мое Страхование и прочие дела ничего не значат? Разве Статистика не подтверждает, что Амос Колвин действительно из первых поселенцев, благодаря кому мы живем сейчас на этой земле? И разве История не говорит о том же самом – о том, что люди отдавали силы, кровь и жизнь за эту землю, и одним из них, и не худшим, был Амос Колвин? А если ни Статистика, ни История (о Страховании я уж не говорю) не могут помочь дочери покойного пионера-поселенца получить то, что положено ее отцу, то грош им цена – этим С.С.И., – и я не хочу ими командовать и буду требовать на очередной сессии нашего Законодательного собрания, чтобы их упразднили ко всем чертям! И меня тоже! А если губернатор, или какой инспектор, или наш дворник будут против, я попрошу всех наших жителей с этим разобраться – и посмотрим, кто окажется прав… – Люк Стендифер остановился и перевел дух. – Ладно, дядя Френк, – добавил он примирительно, – ежели так требуется, я подпишу все, что надо, а ты выдай, пожалуйста, деньги без задержки для этой бедняги…

Казначей слушал все это по-прежнему с удивлением, но и сочувственно. И, когда отгремели раскаты голоса главы одного из департаментов и любопытствующие клерки опустили головы к своим конторкам, дядя Френк мягко произнес:

– Ну а теперь, Стендифер, послушай меня. Думаю, ты знаешь и веришь, что я хотел бы помочь бедной женщине. Однако подумай сам. Ни один цент из казны не должен уходить без ведома Законодательного собрания. Вот она, какая штука, ты не хуже меня это понимаешь. А если уходит, это незаконно. И значит, что? Значит, эта леди должна сама написать прошение в Законода…

– К черту это собрание! – рявкнул Стендифер и выдернул голову из окошка.

Дядя Френк не обиделся.

– Погоди, – сказал он. – От себя лично я готов дать этой женщине сто долларов. На дополнительные расходы.

С этими словами казначей полез в карман за бумажником.

– Не надо, дядя Френк, – остановил его Стендифер. – Они помогут ей как мертвому припарки. Да она и не просит милостыни, ей нужно другое: возможность нормально жить дальше. Теперь я сам займусь ее судьбой, черт меня дери! Но я на всю жизнь запомню, какой завалящей, ни к чему не годной лавочкой поручили мне заведовать. Пользы во всех этих двух «С» и одного «И» не больше, чем в оторванных листках календаря! Но пока я еще числюсь начальником департамента, он поможет дочери Амоса Колвина! Не будь я Люк Стендифер!..

В свой кабинет он вернулся не то чтобы злой и возмущенный, нет – скорее задумчивый и углубленный в себя. Он молча уселся и несколько раз хлопнул крышкой чернильницы, прежде чем заговорить.

– Почему вы не разводитесь с вашим мужем, миссис Шарп? – спросил он.

– У меня нет на это средств, – ответила она.

Снова стук крышки от чернильницы.

– У нас, в нашем учреждении, тоже нет средств, – официальным тоном сообщил он ей. – Но все равно, мэм, вы правильно поступили, что пришли сюда, и мы сделаем все, чтобы помочь вам… Вы говорили, кажется… где сейчас ваш супруг?

– Теперь он живет в Сан-Антонио. – Она снова подняла руку к лицу. – Вчера он, по крайней мере, был там.

Внезапно Стендифер коснулся руки увядшей молодой женщины и совершенно другим тоном, искренним и сердечным, каким разговаривал обычно с близкими друзьями и однокашниками, произнес:

– Ваше имя Аманда? Я не ошибаюсь?

– Да, сэр.

– Я не мог ошибиться, девочка. Твой отец часто произносил его в разговоре. Так вот, Аманда. Перед тобой лучший друг твоего отца, а сейчас еще и глава очень важного департамента в правительстве штата Техас. И он, то есть я обязательно помогу тебе. И он, то есть я, то есть – старый ковбой и рейнджер, кого не раз твой отец выручал в трудную минуту и кто отвечал ему тем же, хочет сейчас спросить тебя, Аманда, а ты должна ответить честно и прямо: есть у тебя деньги на завтрашний день и еще на два или три дня?

Ее бледное лицо слегка порозовело.

– На несколько дней у меня хватит, сэр… Спасибо, сэр.

– Прекрасно. Тогда слушай меня. Отправляйся сейчас туда, где остановилась, и сиди там спокойно. А послезавтра к четырем дня приходи опять сюда. К этому времени, полагаю, вопрос будет решен. – Он призадумался и потом спросил: – Так, говоришь, твой Бентон Шарп застраховал свою драгоценную жизнь на пять тысяч? А страховые взносы он платил, не знаешь?

– Кажется, внес полгода назад какую-то сумму. Я захватила с собой страховой полис.

– Это хорошо. Такие бумажки нелишне иметь с собой. Могут пригодиться…

Вскоре после ее ухода Люк Стендифер направился из своего офиса в небольшую гостиницу, где сейчас жил, и перед тем как зайти в номер, изучил висящее у дежурной расписание поездов. Удовлетворенно кивнув, он проследовал к себе, но долго отдыхать не стал. Не прошло и получаса, как он снова надел жилетку, сюртук, а перед этим приладил на левое плечо ремень с кобурой, которая не пустовала. В нее он вложил короткоствольный пистолет сорок четвертого калибра.

Вооружившись подобным образом, он покинул свой номер и неспешной походкой отправился на вокзал, где взял билет до Сан-Антонио на поезд, который собирался отойти от перрона через двадцать минут.

На следующее утро в местной газете «Сан-Антонио экспресс» можно было прочитать следующее сообщение:

Бентон Шарп нашел равноценного соперника

Известный на юго-западе Техаса бандит и налетчик убит вчера вечером в ресторане «Золотая колоннада» метким выстрелом из револьвера. Пожилой чиновник из правительственного учреждения в порядке самозащиты вынужден был применить огнестрельное оружие, проявив при этом незаурядную смелость и мастерство.

Все это произошло около одиннадцати часов. Бентон Шарп с двумя дружками вошел в ресторанный зал и уселся за столик. Как водится, он был нетрезв и держался нагло и вызывающе. Вскоре после его появления туда же вошел приличный немолодой джентльмен, в ком некоторые узнали Люка Стендифера, не так давно занявшего должность главы одного из департаментов в правительстве штата.

Мистер Стендифер хотел сесть за столик неподалеку от места, где находился Шарп с приятелями, и, сняв шляпу и вешая ее на крючок на стене, случайно уронил ее на голову Шарпа, сказав при этом ему что-то: видимо, принеся извинения.

Однако тот, находясь уже в подпитии, ответил злобной руганью. Мистер Стендифер пытался его успокоить, но тщетно – тот бушевал все сильнее. Тогда, как рассказывают свидетели, мистер Стендифер приблизился к Шарпу почти вплотную и что-то спокойно проговорил ему почти на ухо. Наверное, опять извинился, но его слов никто не расслышал. Он сказал и отошел к своему столику и остановился там, расстегнув сюртук и сложив руки на груди. Но Шарп не унимался. Изрыгая дикую брань, он вскочил со стула и выхватил оружие, которым владел с безукоризненным мастерством, что стало уже причиной смерти чуть ли не дюжины людей.

Но тут, опять же по словам многочисленных свидетелей, противник Шарпа показал еще большее – если только это возможно – мастерство и почти незаметным движением с неимоверной быстротой произвел выстрел из своего «сорок четвертого калибра», поразив скандалиста прямо в сердце. Впрочем, подобная реакция мистера Стендифера не так удивительна, если знать, что в прошлом он был борец за свободу нашего штата и рейнджер.

Думаем, нет оснований полагать, что мистеру Стендиферу будут предъявлены какие-либо серьезные обвинения, поскольку все свидетели сходятся во мнении, что его действия обусловлены исключительно необходимостью самозащиты.

Когда миссис Аманда Шарп в назначенное время появилась в кабинете главы департамента Страхования, Статистики и Истории, означенный джентльмен с удовольствием вкушал румяное яблоко. Отложив его в сторону, он заговорил вполне официальным тоном:

– Знаю, о чем вы хотите спросить, мэм. Но, поверьте, у меня не было другого выхода: иначе пуля сидела бы во мне… Мистер Кауфман, – обратился он к находящемуся там же старому клерку, – вы уже проверили у леди документы на страховку?

– Там все в ажуре, – сказал тот. – Выплата производится в течение десяти дней…

Аманда Шарп уже собралась уходить. Стендифер видел это и не пытался ее задерживать. Он считал, что отдых, время и некоторое количество денег помогут ей решить свою судьбу.

Однако, когда она стояла в дверях, он позволил себе негромко пробурчать:

– И все-таки, черт возьми, департамент Страхования, Статистики и Истории сумел кое-что сделать для дочери моего доброго друга. Конечно, Статистика тут была ни при чем, История – тоже дала слабину, но зато Страхование… Выстрелило прямо в десятку!