Текст книги "Пока телефон не зазвонил"

Михаил, вроде бы, себя неплохо проявил. Построил новые домики с отдельным проживанием, нашел превосходного повара, специализирующегося на ухе, копчении и гриле. Сейчас в соседней деревеньке уже и коптильный цех построил.

– Отличный парень Мишка, – без умолка трещал историк. – Вот только все не женится никак.

Малолитражка Кнышева остановилась перед шлагбаумом возле солидных железных ворот – раскрытых настежь. Сигналить охраннику не понадобилось, выкрашенная в красно-белую полоску палка плавно пошла вверх.

– Ух ты! – внезапно воскликнул краевед, и Гущин, проследив за его взглядом, приметил новый двухэтажный дом, что виднелся на фоне далекого леса. – Ничего себе Мишка отстроился! Давненько я здесь не был.

Автомобиль проехал на территорию хозяйства, Гущин вышел к охраннику и сразу предъявил тому удостоверение. Скрывать свой интерес к рыбхозу Стас не собирался, поскольку это бесполезно – работники обязательно доложат хозяевам о визите следователя. Позже Гущин сам хотел признаться Глебу, что заподозрил двух старинных приятелей в том, что они могли укрыть набедокурившего односельчанина. И потому Стас, решив не привлекать к мероприятию своих коллег, отправился проверить эту версию. По доброте душевной, так сказать. Дабы, в случае подтверждения догадки, двум доброхотам не нагорело за укрытие преступника.

…Разговор с охранником рыбхоза Стас построил просто:

– Мне нужно знать, сколько домиков на вашей территории сейчас заняты?

Добродушный великовозрастный мужик поскреб лысину под выгоревшей бейсболкой:

– Дак… два всего, – повел плечом. – В основном, к нам в выходные наезжают.

– Отлично, – строго и официозно кивнул Гущин. – Вы идете со мной и показываете эти домики.

Стас не хотел выпускать работника из вида, чтоб тот не позвонил хозяевам раньше времени и те не прилетели на подмогу.

Охранник беспомощно поглядел на стеклянную будку, где, как заметил следователь, на столе остались не только термос с бутербродом, но и мобильный телефон.

– Идемте, идемте, – протокольно произнес майор. – Звонить никому не надо. Мы сами, кому надо, позвоним.

Однозначный тон подействовал на охранника. Скрепя сердце, он двинулся к прудам, поясняя на ходу:

– Четвертый домик занят и шестой…

– Давно? – перебил Гущин.

– Ну дак… с позавчера две семьи заехали. Вон, видите, на веревке носки сушатся.

– Вчера вечером кто-нибудь сюда приезжал?

Охранник задумался.

– Нет. Звонили только, три домика зарезервировали…

– Хозяева наведывались? – уточнил майор.

– Конечно, Михаил Дмитриевич приезжал.

– Вечером?

– Да нет, – все больше удивляясь, отвечал работник. – Он с утра был, уехал после семи. Как всегда.

«Мимо», – огорченно понял Стас. Подходить к домикам, занятым семейными рыбаками, ни к чему, и так все ясно – Редькина там нет. Охранник отвечал правдиво и неподготовленно. Таких вот простодушных мужиков Стас насквозь видел, актерства в них ни на грош.

Но вот второй охранник, вывернувший из-за крайнего домика, Гущина заинтересовал. Вертлявый и низенький, он ловко шлепал обрезанными сапогами и, прищурившись против солнца, разглядывал процессию из двух гостей и коллеги, успевшего представиться Андреем Сергеевичем.

Предъявлять удостоверение новому персонажу Гущин посчитал излишним, поскольку с двадцати метра определил в нем бывшего сидельца и был уверен, что тот в нем тоже опознал слугу закона. У зеков взгляд наметанный, они полицейского определят, будь тот даже в одних трусах и горизонтальном положении.

– Здрасьте, – с легким ерничеством поклонился персонаж и приподнял над головой матерчатую кепочку.

– Вот, Антоха, – заговорил Андрей Сергеевич, – интересуются, не приезжал ли кто вчера?

– А по какому поводу? – не снимая с лица улыбочки, поинтересовался Антон.

Гущин посмотрел на него специфическим «следовательским» взглядом, в котором читалась хорошо знакомая каждому уркагану отповедь «вопросы здесь задаю я», и улыбка несколько увяла.

– Покажите мне все незаселенные домики, – сказал, было потерявший к домикам интерес Гущин. – И идите за мной.

– Слушаюсь, гражданин начальник, – осклабился Антоха. – Вот только сразу скажу – вчера меня здесь не было, да, Сергеич?

– В точку, – подтвердил бесхитростный мужик, который, кажется и не заметил произошедшей пантомимы. Такие вот переглядки и ужимки понимают только те, кто хоть однажды был по разным сторонам Закона. – Антоха вчера в город за снастями ездил.

«Снова мимо», – скис майор. Но делать уже нечего, пришлось ковылять по весьма ухоженным тропинкам между домиками и прудами.

Ничего интересного Стас в них не нашел, Андрей Сергеевич одну за другой открывал двери универсальным ключом. Все домики были явно нежилыми.

Тропинка плавно подходила к двухметровому забору, опоясывающему стоящий на высоком холме дом Михаила. Гущин без всякой надежды поглядел на глухие ворота подворья.

– А от этого дома у вас есть ключи? – спросил Андрея Сергеевича.

– Да вы что? – искренне поразился охранник. – Откуда? Михаил Дмитриевич туда никого не пускает…

– …если только не высокий чин приехал, – зловредно закончил предложение Антон. – Начальников-то Миша привечает.

– А сейчас там кто-то может быть? – прищурился майор, уже заметивший, что в обход забора, поворачивая к лесу, идет наезженная колея. Видимо, обустраивая дом, Михаил не пропускал на уже облагороженную личную территорию машины, подвозящие материалы для внутренней отделки. То есть: позади есть еще одни ворота, а рядом лес, укромный поворот…

– Да нет там никого, – «беспечно» позевывая, прикрыл работодателя Антон.

– Уверены?

Бывший сиделец хмыкнул. Подошел к крохотному зазору между воротами и столбиком, поглядел туда и подозвал майора:

– Поглядите.

Стас приблизился к щелке, глянул на выкошенную лужайку и высокое крыльцо каменного дома.

– Ну? – спросил. – И что?

– Собаку на крыльце видите?

– Нет, она, – Гущин чуть сместился, – у будки сидит.

– Так вот, – самодовольно доложил гражданину следователю бывший правонарушитель, – пес у Дмитриевича – супер. Вертухай, а не собака. Если в доме кто чужой, будет на крыльце лежать, никого из дома не выпустит. Если пусто – гуляет и не гавкает. Усёк?

Гущин покрутил головой и усмехнулся. Антон, наверняка, домашними кражами промышлял и, слава Богу, что такой вот воровской талант сейчас зарыл. Все, хитрец, подмечает!

И надо добавить, Гущин был абсолютно уверен, что будь в хозяйском доме кто чужой, этой приметой хитрый урка ни за что со следователем не поделился бы. А так, отмазал Михаила от лишней волокиты и доказал, что тот никого у себя не прячет.

– А я так и знал, – усаживаясь в автомобиль, довольно говорил историк. – Мишка Редькина сюда ни за что бы не пустил. Федула только запусти, он отсюда рыбу ведрами начнет таскать! Да и для солидного предприятия Федя – не реклама. Сразу видно, каким миром мазана харя протокольная.

– Для проформы сюда надо было съездить, – уныло объяснял нагрузивший ногу Гущин.

Кнышев покосился на пассажира, с чисто женским умением развернул автомобиль, едва не протаранив будку с перепугавшимся Андреем Сергеевичем. И лихо дав гудок, помчался к Игнатово.

Сергеевич, как успел заметить Гущин, сначала перекрестился, потом опустил шлагбаум и сразу взялся за телефон.

Ну что ж… и это было ожидаемым.

Въехав в деревню, Станислав попросил Якова Валентиновича подвезти его к воротам Редькина. Кнышев просьбу исполнил и несколько обиделся, когда майор сказал, что нынче в доме Феди краеведу делать нечего.

Еще находясь в рыбхозе Стас получил от Мартынова сообщение: группа прибыла в Игнатово и приступает к работе.

Поблагодарив историка за содействие, Гущин прошел под покосившейся створкой и сразу же наткнулся на участкового Алешу. Старлей, как еще вчера обговорили майор и капитан, должен был встретить группу и остаться охранять подворье от проникновения любопытствующих игнатовцев, которых, впрочем, на улице не наблюдалось, так как «Газель» криминалистов успела ранним утром проскользнуть за камуфляжные ворота и сейчас стояла полубоком в заросшем дворе.

Стас пожал руку Смирнова. Отметил, что у того красные, воспаленные бессонницей глаза, а форменная рубашка до пупа расстегнута. В иное время Алеша обязательно постарался бы понаблюдать за работой столичных специалистов, но сейчас парень об одном мечтал: найти укромную горизонтальную поверхность и рухнуть.

Стас взглядом посочувствовал старлею и, обойдя «Газель», направился к дому Редькина, где на крыльце, казалось бы, подремывал Мартынов.

Приятель не дремал, а сквозь полуприкрытые веки наблюдал за подходившим коллегой.

– Здорово, – поприветствовал майор. – Не спал еще сегодня?

– Да нет, – зевнул Мартынов. – Успел слегка вздремнуть в машине. – Игорь произвел плечами движения встряхнувшейся собаки, сказал «бр-р-р» и потер лицо руками. – Новости есть?

– Нет. А у вас?

– У нас – навалом. Хотя работать тяжело, это не дом, а Клондайк старьевщика. Там рухляди столько, что до еврейской Пасхи можно разгребать. Но кое-что по делу уже есть. – Мартынов неожиданно упал спиной на ступени, протянул руку за порог и вытащил из сеней прозрачный запечатанный пакет для улик, в коем лежала коробка от мобильного телефона. – Вот, – предъявил улику Стасу, – ходили к Корноухову, спрашивали, когда у Феди этот мобильник появился.

– И? – Стас припомнил, что конкретно эту коробку он видел вчера в руках Глеба, после чего и гаркнул «ничего не трогать!».

– Корноухов этого телефона у Редькина не видел. То есть, коробка появилась уже ближе к вечеру, когда перепившегося Тимофея жена отсюда забрала. Но главное, Стасище, не это. Главное то, что Зиновий нашел на коробке ворсинку от марли. Или бинта. Соображаешь, о чем я?

– Угу, – задумчиво кивнул майор. – Но у Феди мама фельдшер, ворсинка могла прицепиться уже в доме.

– Смеешься? – фыркнул Игорь. – Ворсинка свежая, белая, а в этом доме из свежего только самогон!

– Хочешь сказать, коробку Феде тоже подкинули?

– А ты можешь предложить иной вариант? – парировал Мартынов. – Судя по коробке, смартфон, во-первых не из самых дешевых, но и не новинка. Прошел через многие руки и перепродавался. Во-вторых, чека в коробке нет, но документы с идентификационным серийным номером – в наличие. То есть, телефон не краденный, а купленный. И вероятно, не в магазине, а где-то на рынке, в ларьке или у цыган. – Мартынов испытывающе поглядел на Гущина: – Мне нужно продолжать?

Майор помотал головой. Если бы не подкинутый уже буклет, цепочка предположений могла бы и не выстраиваться, но в связи с открывшимися обстоятельствами, допустимо сделать вывод: коробка без телефона, но с документами тоже подброшена в дом Федора. Поскольку, лежала она на видном месте (Глеб ее сразу же увидел и заинтересовался), то есть – якобы свою покупку Федор от приятеля Тимофея не прятал. И тут проглядывается иной коленкор: смартфон будет как-то засвечен в деле. Следствие на него вывели, значит, вскоре мобильник зазвонит и, вероятно, еще крепче привяжет Редькина к фигуре Водяного.

А упоминая о налипшей на коробку ворсинке бинта или марли, Игорь намекал на следующее: искать на коробке отпечатки пальцев Водяного – бесполезно. Два опытных профессионала обменивались версиями без слов, Мартынов одним вопросом нарисовал картину покупки телефона. Это происходило примерно так: к продавцу обратился покупатель с перебинтованными руками. Мог даже пожаловаться, что обварил руки кипятком. Покупатель попросил ларечника показать ему не самый дешевый аппарат, тот радостно мобильник продемонстрировал, а после сам запаковал покупку и вручил ее «бедолаге» уже в пакете.

Водяной коробки даже не касался!

Но не заметил, что к ней примагнитилась крошечная ворсинка. Будь это нитка, преступник, безусловно ее снял бы. Но вот с едва заметной ворсинкой… обмишурился.

– Мы, конечно, поработаем с продавцами мобильных телефонов, но вряд ли что-то выгорит, – безрадостно продолжал Мартынов. – В лучшем случае, продавец запомнит мужика с перебинтованными руками, но я почти уверен, что Водяной выбрал ларек, где переднее стекло загорожено выставкой товара и продавец его не опознает. Согласен?

– Да. Он глупых промахов не делает. Мне, Игорь, одно непонятно. Как такой умный человек осмелился подставить нам ушлёпка?

– А чего тут непонятного? – пожал плечами Окунь. – Он замандражировал, когда узнал, что поблизости появился следователь. Львова, мне думается, постаралась шороха тут нагнать, отрекомендовала тебя – будьте-нате. Ну и Водяной суматошно выбрал первого попавшегося субъекта…

– Суматошно? – перебил майор, и Игорь покривился.

– Согласен. Не суматошно, а продуманно. Но все же, действовал он в цейтноте, на нервяке. Надо рыть, Гущин, рыть! Он где-то здесь, поблизости, печенкой чую! Подставкой Редькина он себя проявил, то есть – он боится, Стас. Трясется. Мы близко подобрались.

– А сам спугнуть, не боишься?

– Боюсь. Как не бояться? Он же, сука, хитрый. Подметки рвет вместе с гвоздями. Но голову на отсечение – вскоре обнаружится труп «повесившегося» Редькина с каким-то вещдоком в кармане. Скорее всего – серьгой.

– Похоже на то, – согласился Гущин. – Я и сам так думал. Но вот при чем здесь мобильный телефон? Телефон ведь вписан, а еще «не заиграл».

– Да что ты, Стас, в самом деле?! На воду, что ли, дуешь? У этого гада нервы перекалились, он начал делать глупости…

– Как будешь дальше действовать? – перебил энтузиазм коллеги Стас.

– На цыпочках, – посерьезнел специалист по всякому зверью. – Спугнуть нельзя. У нас на него ничего нет, привязать не к чему.

– Ты говорил, что сделал запрос по фигурантам из окружения Львовых, – напомнил Гущин. – Ответ пришел?

– Стремительно, – кивнул Мартынов. – Нам, Стасище, дали полный карт-бланш и реагируют на просьбы без обычной волокиты. Справку я тебе зачитывать не буду, поверь мне на слово, из всех фигурантов в России на те моменты отсутствовал только сам Львов. И то однажды, в прошлом году. Все остальные фигуранты могли убить девушек. Погранцы ошибок не дают, у них все четко.

– Жаль. Я надеялся, что справка поможет исключить многих. Все же «русалок» убивали в разгар отпусков, подозреваемые люди небедные, по заграницам разъезжались…

– Увы. Только Львов совершенно точно десятого июня прошлого года отсутствовал в России, так как вместе с семьей вылетал в Италию.

– И то – хлеб, – отбросил разочарование майор. – Значит, на Львова я могу положиться.

– Зачем? – нахмурился Мартынов. – Я бы не советовал тебе здесь…

– Он что-то мутит, – перебил Станислав. – Не знаю что и почему, но вот селезенкой чую – мутит.

– Тогда тем более! Зачем тебе мутный свидетель?

– Пока не знаю, – признался Стас и поглядел на выходящего из дома Зиновия Поплавского.

Майор пожал запястье криминалиста поверх латексной перчатки. По обычаю исполненный вселенской печали Зиновий буркнул:

– Проводишь меня к Львовым? Надо из их гостевого дома дробь для сравнения изъять.

– Понятых захвати, – напомнил Игорь. Слухи о том, что Редькина разыскивают за стрельбу по следователю и взялись за происшествие всерьез, следовало поддерживать. Понятых, как еще вчера обговорили майор и капитан, группа захватила по дороге, из Заборья.

Через пару минут Гущин и Зиновий в сопровождении двух чуть испуганных, но тем не менее лучащихся любопытством немолодых дачниц, потопали по неудобной тропке в зарослях бурьяна. Проходя мимо «Газели» с надписью «Криминалистическая лаборатория» на борту, Стас предложил:

– Зиновий, дробь в потолок ушла, стремянку захвати. Со стула будет трудно выковыривать.

Поплавский хмуро поглядел на ковыляющего с тростью Стаса, перевел глаза на свой не легкий чемоданчик… Стремянку из машины, возящей все, что может понадобиться экспертам, вручили старлею Смирнову, и увеличившаяся процессия пошла к воротам из чугунного литья.

Деликатность Гущина, не пожелавшего беспокоить хозяев просьбами о стремянке, никто не оценил. Зиновий выковыривал дробь из потолка, за симпатичным носатым евреем с восторгом наблюдали две русоволосые дачницы, стоявший в дверях гостевой спальни Дмитрий Михайлович выглядел так, словно при нем грабили святыню. Жилище оскверняли.

– Дмитрий, – отвлек супруга депутатки Гущин, – у меня есть разговор. Выйдем-ка на улицу? Пожалуйста.

Широкоплечий Львов отлепился от дверного косяка и молча вышел на крыльцо. Стас останавливаться там не стал, обойдя хмурого мужчину, спустился на лужайку. Дождавшись Дмитрия, в лоб спросил:

– Зачем ты вчера вечером, сразу после выстрела, побежал к Редькину?

Лицо Львова поплыло, мышцы перестали фиксировать нижнюю челюсть и она поползла вниз: этого вопроса он никак не ожидал! Секундное смятение выдало работу мысли, Львов размышлял: «Откуда знает?! Берет на пушку или кто-то сдал?!»

– Дмитрий Михайлович, – официально, но еще довольно мягко, продолжил следователь, – я все знаю. Вчера в двадцать три семнадцать, то есть через пятнадцать минут после выстрела, вы вышли из ворот и направились к Федору. Повторю вопрос – зачем? – Львов продолжал молчать, и Стас ему помог: – У меня есть несколько версии. Вы либо не были уверены в том, что стрелял именно Редькин и побежали проверять, в каком тот состоянии. Либо наоборот, вы были в этом уверены… но собирались предупредить и спрятать старого дружка или, чего я все-таки не исключаю, взять Редькина за шкирку и привести ко мне.

– Последнее, – хрипло выдавил Дмитрий. – Хотел по шее надавать и привести…

– …пока дело не зашло слишком далеко и я не вызвал полицейских, – закончил Гущин.

– В точку.

– Тогда вопрос: почему ты прикрываешь этого дебошира? – возвращаясь к доверительности и исключая протокольное выканье, проговорил майор. – Редькин давно всей деревне – кость в горле. Если бы его «закрыли» лет на пять, все твои соседи, Дима, тебе б огромное спасибо сказали.

Львов исподлобья поглядел на следователя и буркнул:

– Он моих родителей когда-то спас.

– Сказки, Дима, сказки! – расстроенно и горячо воскликнул Гущин. – Ты прекрасно знаешь, что Федя когда-то и поджег твоих родителей! А после испугался и вытащил их из огня. Почему ты изображаешь из себя святого?!

Львов вскинул голову и, сделав подбородок жестким, высокомерно поглядел на следователя:

– Это допрос? Или я могу не отвечать?

Стас не подхватил демонстративную официальность.

– Можешь не отвечать. Но этим ты еще больше подтвердишь мои подозрения – Редькин тебя чем-то шантажирует. Дима, я давно в розыске, на пыльные скелеты у меня нюх натренирован. Ты его защищаешь потому, что у него что-то на тебя есть. Да? Ответь, я прав?

Взгляд бизнесмена совершенно заледенел. Твердо поглядев на Гущина, Дмитрий ответил:

– Пожалуй, на все вопросы я буду отвечать лишь в присутствии своего адвоката.

– С ума сошел? – прошептал опешивший майор. Он абсолютно не ожидал подобного поворота. – Яму себе роешь? Или… все настолько серьезно?

Львов сузил глаза, выдержав паузу и значительно поглядел на сыщика.

– Мне кажется, господин майор, вы испытываете мое терпение. Может быть, вам лучше уехать сегодня домой, здесь становится для вас небезопасно.

«Обаньки!» – вконец опешил следователь. Он не раз выслушивал подобные намеки и обычно после этого интересовался: «Вы мне угрожаете?»

Но сегодня не тот случай. Объяснить, почему доброжелательный мужик ушел в глухую оборону, Гущин никак не мог! Еще позавчера Львов принял следователя, как родного, Стас давно не чувствовал себя в гостях так вольно и спокойно. И вдруг… Поворот на сто восемьдесят градусов. От дружелюбия к заиндевевшему высокомерию.

Майор не успел спросить: «А как к моему отъезду отнесется Евгения?» Львов резко развернулся и, сохраняя надменность даже в закостенелой шарнирной походке, пошагал к главному дому. Как будто сбегал, оставив за собой последнее слово и не давая возможности его оспорить.

Гущин растерянно смотрел в спину Дмитрия, в темечко долбила мысль: «Неужели я ошибся?… Неужели?!»

Но Львова не было в России десятого июня прошлого года, он не мог быть Водяным!

«Так. А что у нас было десятого июня?…»

Пляж! Пятая «русалка», пропавшая с праздника Нептуна.

– Бог мой… – прошептал майор. Догадка была дикой, но имела право на существование, так как превосходно вписывалась в реконструкцию возможных событий. «Если Водяной это не один человек, а тандем… связка из двух старинных приятелей… То одним из фигурантов может быть Дмитрий, вторым – Федул. Дима выезжал за границу, Федул решил пойти на убийство без подельника… подкараулил, отбившуюся от подруг девушку… Отсюда и буклет в его доме. Убийство на пляже – сольное выступление Редькина!»

Невероятно. Но тогда все странности и эскапады становятся совершенно объяснимыми. Стрелял действительно Федул. Прибежавший к нему Дмитрий не успел тщательно прибраться в доме, только «рабочий» скальпель торопливо захватил. О буклете и коробке из-под телефона, подельники забыли…

«Безумие, – остановил себя майор. – Будь Львов убийцей, он ни за что не позволил бы Евгении пригласить в их дом следователя!»

Или… отвертеться не сумел? Не смог найти каких-то причин и опротестовать решение жены?

И если это так, то все становится с ног на голову. Все прежние догадки неверны! Водяной – тандем, а не один человек!

Не дожидаясь Поплавского, майор быстро поковылял к воротам.

Проскочил до дома Редькина, разыскал там капитана, усевшегося за кухонный стол проверять бумаги, оформленные помощником. И вывел Мартынова из духоты на улицу, рассказал о том, как сложился разговор с супругом депутатки.

Реакция Игоря получилась соответствующей:

– Львов? – округлив глаза, спросил Окунь и уточнил: – Львов и Редькин вместе?

– Бред, да? – майор приподнял один уголок губ в странноватой ухмылке. – Богатый бизнесмен и спившийся сосед в одной упряжке… Может, еще Капитонова сюда припишем? Типа, голливудская история о тайном ордене маньяков?

Мартынов отмахнулся:

– Ты вслух такого никому не говори, хорошо? Спишут в отвал уже не по ранению, а по психическому нездоровью.

Стас подался вперед:

– Да я и сам все понимаю, Окунь! Берд это, бред. Профайлеры ошиблись, преступники несовместимы… Но ведь если взглянуть на ситуацию с подобной точки зрения, то все – укладывается! И выстрел, и вечерняя пробежка Львова – он испугался, что подельник совсем с катушек съехал и помчался его прятать…

– Тихо! – перебил Мартынов. – Тихо, Стас, ты мне весь мозг вынес, дай подумать. Обратно, с головы на ноги поставить. – Игорь запустил пальцы в волосы, взъерошил стильную прическу… – Черт! – сказал через минуту. – Все срастается. Ни одной прорехи в твоем шитье не вижу. – Окунь поглядел на Гущина, и Стас впервые увидел в его взгляде растерянность. То, что Водяной мог оказаться связкой двух преступников было из разряда невозможного. И это многое поддерживало: уверенность профайлеров, выбор потенциальной жертвы – девушек подбирали по определенному вкусу, под одного человека.

И вдруг – их двое.

– Игорь, может, на Львова надавить? – тихонько предложил майор. – Повод есть, он начал – врать.

Мартынов так скривился, что Стас расслышал скрип его зубов.

– Ну что ты несешь, Стас, что?! У нас ничего на него нет, кроме вчерашней лжи. К прокуратуре мы вместе с его адвокатом подъедем и там же отпустим. У него на десятое июня – алиби!

– А Редькин?

– Что – Редькин?! – вызверился на майора капитан. – Редькин в бегах! Или вообще… уже дохлый…

Мартынов был прав. Прессовать Львова совершенно бесполезно. Кроме записи с видеокамеры от ворот на него ничего нет, да и это – фикция. Пустяк. Самый неумелый адвокат камня на камня не оставит от версии.

– Так, Стасище, – еще раз взъерошив шевелюру, решительно сказал Мартынов. – Давай-ка отматывать назад. Воодушевление твое я понимаю – ты, как и я, страсть как не любишь, когда тебя по носу щелкают. Ответить по-любому хочется. Но предлагаю мыслить конструктивно. Версия твоя, прости, отдает фуфлом, дружище. Стопроцентно она попадает только под вчерашние события. Но и их можно трактовать по разному. Ты это признаешь?

– Угу. И даже без натяжек.

– Вот и давай-ка мыслить в прежнем ключе: Редькина нам подставляют. С Львова подозрений, разумеется, мы не снимаем, работаем по двум направлениям. Согласен?

– Да. Я остаюсь в их доме.

– На мягких лапах! К Львову и на пушечный выстрел с разговорами не подходи! Пусть думает, что ты его подозреваешь только в каких-то старых грешках и, типа, дуешься.

– Согласен. Дима сейчас, как памятник Командора. Аж – звенит.

– Вот и пускай звенит. Пыжится, – задумчиво пробормотал капитан. – А мы немного покопаемся под постаментом… Командора этого. Вдруг, какие-то истории случались прежде, а? «Маска нормальности» у него на загляденье. К его первой жене тоже, пожалуйста, не подкатывай. Пусть Дима успокоится, расслабится… Мы тем временем наведем шмон у всех дружков Федула, предупредим, что если Редькин сам появится, то получит по минимуму… Ты, кстати, тоже самое и Львову сообщи…

Мартынов рассуждал вслух. Хоть он и обозвал версию Стаса фуфлом, но было видно – зацепило.

Из дома вышел второй криминалист – молодой, незнакомый Гущину парень, похожий на практиканта.

Из разговора эксперта и капитана Стас узнал, что в доме Редькина нашли несколько локализованных следов крови. Но кровь была старой, криминалист предположил, что это, скорее, отзвуки попоек с разбирательствами, поскольку были брызги на мебели и стенах. Так, словно кому-то в нос заехали.

В небольшом деревянном ящичке возле кухни нашли более интересные предметы. В той навесной аптечке хранился запас недорогих таблеток и несколько флаконов зеленки, йода, перекиси водорода. За склянкой с перекисью стоял плохо прикрытый, выдохшейся флакон из-под хлороформа.

– Подозреваю, что недавно рядом еще одна точно такая же бутылочка стояла, – предположил эксперт. – Отпечаток на пыли соответствует днищу выдохшейся склянки.

– Мама Федора операции здесь проводила? – Мартынов задумчиво поглядел на лазоревое августовское небо, обещавшее жару.

– Она еще собак и кошек на дому лечила, – вставил Гущин. – Может быть, при осмотре или операциях на животных она и использовала хлороформ? Сколько у него срок годности? – обратился майор к эксперту.

– Восемь лет.

Майор и капитан переглянулись. Мартынов нахмурился:

– При нападении на девушек хлороформ не использовали.

– Лиха беда начала, – вздохнул Станислав. – Если к скальпелю еще и хлороформ добавился, то…

Гущин не договорил. Вернулись понятые и Поплавский, и капитан направился в дом подписывать протоколы обыска двух жилищ и одного сарая.

Через полчаса группа погрузилась в автомобиль. Мартынов пообещал майору, что сегодня же на турбазу приедет еще один оперативник в поддержку Валере. Засаду в доме Редькина решили не устраивать, так как Смирнов предупредил, что ночью на каждое его неосторожное движение лаем реагировали соседские собаки за двумя заборами: Федя этот непорядок мигом засечет и в дом уже не сунется.

Игорь попросил Гущина быть настороже и переселить фон Маргаритовну из хозяйского дома в гостевую спальню. Всегда быть на созвоне!

Уехали.

Измотанный бессонницей Смирнов закрыл покосившиеся ворота, вяло козырнул майору и поплелся к своей служебной машине, которую на ночь приютил историк Кнышев.

Стас остался один посреди улицы. Куда идти, он признаться, совсем не знал. Когда Львов сопровождал процессию во главе с Поплавским к гостевому дому, то успел сказать о том, что жена и Аня поехали в столицу за покупками. Их Влад повез. Янина, собиравшаяся ехать с ними, в последний момент передумала и отказалась. Но вряд ли сейчас удобно напрашиваться на компанию к Львову или его приемной дочери.

А возвращаться в спальню, где на место разбитого стекла поставили на время фанерный лист, Стасу не хотелось совершенно. Тут он был полностью согласен с Дмитрием, жилище выглядело оскверненным. Лежать на кровати и смотреть в пробитый дробью потолок? Увольте.

…Зиновий, уходя с подворья Львовых, оставил калитку полуприкрытой. Майор прошел через нее на плиточную дорожку и сразу же увидел Дмитрия, что согнувшись и опираясь локтями на перила веранды, смотрел перед собой, не замечая появившегося Гущина. В руке Львова безвольно повис почти пустой бокал-тумблер и, вряд ли, темная жидкость, плескавшаяся на донышке была чаем. Скорее всего, Дима пил коньяк. И выглядел он столь потерянным и мрачным, что у Гущина невольно возникла к нему жалость. И на какой-то момент появилась мысль: а не ждет ли Дима гостя, не готов ли к разговору со следователем?

Но оказалось – нет, не ждет. Едва Гущин сделал два шага вперед, Львов боковым зрением засек движение, перевел незрячие глаза на Стаса…

Посмотрел на него сверху вниз. Медленно разогнулся и, повернувшись спиной, направился в дом, явно демонстрируя, что не намерен придерживаться хоть каких-то приличий гостеприимства.

«А пошел ты… к лешему, – невесело подумал Гущин. – Тоже мне, царь горы нашелся».

Стас прошаркал по дорожке, повернул за угол дома и глазам его предстала прелестная картина. На ровной изумрудной лужайке на фоне покрытого «изморозью» ракитника, разросшегося по противоположному берег, у мольберта стояла девушка, облитая солнцем.

На голове Янины сидела широкополая соломенная шляпа, укрывавшая ажурной тенью плечи, на бедра, поверх сплошного купальника, был повязан большой яркий платок. Концы парео трепетали под порывами легкого ветерка, казалось, девушка – сказочная птица с развивающимся хвостом.

Стас постоял, полюбовался и подумал: «А не помешаю ли?» Но, решившись, пошагал по мягкому газону к художнице. Неслышно встал за спиной Янины и через ее плечо посмотрел на акварель. Вгляделся в цветовое сочетание изображения прибрежной полосы, реки и серебристой листвы ракитника…

Майор не относился к тонким знатокам живописи, а говоря по правде, ни черта в ней не понимал. Но то, что акварель Янины производит угнетающее впечатление – почувствовал. Вода была мутной, хотя возможно девушка еще не успела придать незавершенному полотну блики солнечного света. Песок казался жестким и окаменевшим, но на него Янина уже положила темно-коричневые полоски тени от реек железной изгороди. Из ветвей ракиты исчезла жемчужная прелесть, листву как будто присыпало пеплом…

– Хорошо, что вы ничего не говорите, Станислав, – не поворачиваясь, неожиданно заговорила художница.

Стас удивился – откуда девушка узнала, что к ней подкрался он? «Наверное по шарканью определила. Услышала, как трость скребется по газону», – предположил майор и поинтересовался:

– А почему?

– А потому, что не люблю, когда люди, ничего не понимающие в живописи, начинают бросаться дежурными фразами вроде «чувствуется настроение» или «ах, как много воздуха!». – Янина кинула через плечо насмешливый взгляд и, заметив смущение майора, негромко фыркнула: – Я угадала? Вы собирались сказать что-то подобное?