Текст книги "Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена"

– Что, старый Йетер жалуется на босяка? Не справляется парень, травы путает?

– Нет, не было такого, – удивленно ответил Бера Топор. – Это он его первую неделю палкой охаживал, а сейчас даже изредка хвалит. Говорит, кучу дел успели на пару разгрести. И присыпки в шахты заготовили, и даже чай на боярышнике снова в забоях появился… Не знаю, чего это наш сосед такой взбудораженный прибежал…

Почесав безразмерное пузо, Гэйлин спросил у проснувшегося совета:

– Я так понимаю, что мы уже с обеда по кругу языками молотим. Я говорю, что рано еще новую домну пускать, куча недоделок. А вам все не терпится подмастерий делом занять… Решаю так. К первому дню Фэриндрэллы вы заканчиваете все необходимые работы. И тогда же проверим, достойны ли названные гномы на новой домне работать. Если не справятся с ремонтом, то взашей их гнать, на рудники, а не к божественному огню допускать…

Покосившись на гостя, глава клана продолжил:

– Теперь по поводу просьбы нашего соседа, владыки Лэгпасс… У меня от мастеров тайн нет. Если гость хочет что-то сказать, пусть говорит при всех.

Хейдер помолчал, потом шагнул к столу и напялил на голову драный мешок с торчащими в прорехах соломинками.

– Я услышал, что почтенным гномам шут понадобился. Такой, сметливый, чтобы тоскливыми вечерами плясал, истории рассказывал и медведя на цепочке водил… Так за этим вам лучше к моему отцу или братьям обратиться. Они для вас и спляшут, и каждый за медведя сойдет… А мне как-то недосуг развлекать и шутить на потребу публике. Меня маленькая война ждет у западных кряжей. Мне еще крепость отбивать и свой народ собирать… Поэтому прошу братьев Утэссот решить, что им любо: действительно своему будущему соседу помочь или и дальше глупостями тешиться…

Сорвав с головы мешковину, Хейдер оскалился:

– Я лишь повторю то же, что говорил в сгоревшей крепости под мечами отца и брата и что слышали в штольнях Форфадена: Лэгпасса будет моей. Раз боги Слаттера и Гудары сохранили мне жизнь, это их выбор. И я пройду этой дорогою до конца… Вы можете убить меня, но я не собираюсь больше изображать из себя шута. Я воин, а не глупый клоун на ярмарке. И пусть мое несостоявшееся войско погибло у Стинкадских болот, я все равно пойду до конца…

– Сдается мне, что парень возомнил себя новым Скайка-Безумным[48]48
  С к а й к а – Б е з у м н ы й – мифический гном из легенд. Считается, будто Скайка отличался бешеным нравом и постоянно скандалил с дружиной, где служил. Но именно ему приписывают ряд подвигов, позволивших гномам очистить подземные пещеры и заложить первые города на землях Каэлмаркена.


[Закрыть], – усмехнулся один из бородачей за длинным столом. – Ему еще топор вручить и можно отправлять в Брэндаберген, нечисть крошить.

Мастера довольно засмеялись. Похоже, слова про клоуна были правдивы. Не дожидаясь, пока стихнет веселье, Хейдер тихо заговорил. Но сказанное им было настолько обидным, что смех немедленно стих и над столом застыла напряженная злая тишина:

– Ну, что еще можно сказать. Вам предлагают вернуться домой, к могилам предков. Вам предлагают помощь, но вы настолько вросли в местные пустые скалы, что даже забыли, как поет хрусталь[49]49
  П о е т   х р у с т а л ь – гномья поговорка. Считается, что жилы горного хрусталя начинают петь перед горными обвалами.


[Закрыть] под тяжестью Фьерранлонда. Вы потерялись в чужих землях. Как можно с вами договариваться, если вы любое серьезное предложение обращаете в пустую шутку.

Посмотрев в чужие злые заледеневшие глаза, бастард закончил:

– Мало чести убить безоружного. Хотя вам не привыкать. Но если кто-то хочет узнать, как умирают настоящие воины, то пусть даст мне меч. И мы проверим, чего стоит мое слово против вашего… Или здесь собрались лишь болтуны, не способные держать в руках оружие?

Гномы заворчали. Кто-то уже шарил рукою на поясе, кто-то медленно поднимался, чтобы удобнее было замахнуться. Но над медленно звереющей толпою раздался веселый смех Берра:

– Брат, я же тебе говорил, что они мешок с кума-почесухой где-то достали! Йетер сегодня утром бродил сам не свой, башкой стены считал. Бряк – и ржет как ненормальный. Снова бряк – и так без остановки…

– Думаешь, они оба лишнего скурили? – Гэйлин с интересом разглядывал взбунтовавшегося шута.

– Не удивлюсь… С чего бы вдруг парень смерти искать стал? Его сейчас можно против всего королевского гурда выставлять, он их голыми руками передавит, как мокрозадых щенят.

– Да, после кума-почесухи я в молодости неделю драконов по шахтам добывал. А если эти два травознатца целый мешок просмолили, то и удивляться нечему… Что старый, что малый, а мозгов на двоих даже поварешки не наберется…

Замолчав, мастера мрачно разглядывали замершего парня. Кто его знает, действительно он безумен после дурманящего дыма или просто молодость взбрыкнула и ударила в голову горячей кровью. Но убивать безумца в любом случае глупо. Только позориться…

Подождав, пока уважаемое собрание вновь займет свои места, глава клана сложил руки на животе и презрительно бросил в побелевшее лицо бастарда:

– Знаешь, клоун, ты еще не заслужил права называться воином. Ты даже на подмастерье не тянешь, потому как у нас в горах имя себе зарабатывают кровью и потом, накапливая знания и доказывая смекалкой и трудом, что имя свое носят по праву. Ты пока жалкий кусок человеческой грязи. И единственное, что я могу для тебя сделать, – это бросить в штольнях крысам на ужин… А раз ты не воин, то с чего взял, что твои слова про Лэгпассу кого-то здесь волнуют? Торгуются с равными, а с тобою торговаться – только себя позорить…

– Боги рассудят, кто прав, – упрямо ответил Хейдер.

– Боги, боги… Пока про богов только ты треплешь языком. А я вижу лишь дурака, который не ценит доброго к себе отношения…

Покосившись на помрачневшего брата, Берра осторожно предложил:

– Может, на бега выставим? Вдруг парень чего стоит? Добрался же он до нас по болотам.

– Сам знаешь, как он добрался. Верные люди успели рассказать, чего стоил бастард. Бросил крестьян на болотах, сбежал с наемниками. Наемников перебили, а он тут появился, обиженный и одинокий.

– Я этих людей по лесам вел, от засад берег, как мог! Нет моей вины, что вместо защиты своей жизни они выбрали жалкую смерть! – взорвался мужчина.

– Что ты знаешь о смерти, щенок! – заорал в ответ Гэйлин. Поднявшись во весь свой громадный рост, он ткнул заскорузлым пальцем в перекошенное лицо спорщика: – Ты, сопляк, даже своих людей спасти не смог! Твоим именем на всех перекрестках дорог трясли, собирая на праведный бой! И чем все закончилось?! Трупами! И о чем ты теперь тут мне верещишь, словно обгадившийся засранец?! О чести воинской и доблести? Где твоя доблесть? По трясине растерял, слабак?! – Тыкая пальцем в застывших мастеров, гном орал, брызгая слюной: – Кого ты учить жизни вздумал?! А?! Нас?! Вот, каждого возьму, каждого! У кого прадед в горах бился, у кого дед и отец под обвалами погибал! Мы свое место и свои имена сталью и кровью добыли! А ты лишь брехать научился за все эти годы! И хвастать без меры! Думаешь, люди забудут, как ты крепость свою завоевывал? Как ты Вуоф захватил?! Тебя с хлебом и солью впустили, как сына лорда, а ты вонючую тряпку вместо знамени повесил и перед наемниками бахвалился! И что, где теперь твои люди? Видимо, у них мозгов хватило сдать тебя Дейсте, а не подыхать, как крестьяне сгинули!.. О твоих «подвигах» каждая собака лает, молокосос… Толку от тебя, только спесь да упрямство… Да глупый язык, мелет невесть чего, вслед пустой голове… Воин он, ха!.. Тебе до воина еще расти и расти, так до старости и проваландаешься… Мечом каждый дурак может махать, а вот думать да воинскую науку постигать – для этого надо голову на плечах иметь, а не пустой горшок с нечистотами… Тыкать он мне моими же предками вздумал… Ха!..

Медленно сев, взбешенный гном достал трубочку и сунул вместе с кисетом замершему рядом брату:

– На, набей… А то сломаю ненароком… Ха, воин нашелся!.. Грязь человеческая…

В мертвой тишине Гэйлин раскурил трубку и выпустил первый клуб пахучего дыма. Молчавший до этого момента Хейдер тихо произнес, сжав кулаки:

– Вы так и сгинете здесь. Вместе с вашей честью и славою. Потому как любой за порогом дома для вас – грязь и отбросы. Любой, кто не из клана, достоин лишь кровь пустить на жертвенном камне. А когда последние из клана Утэссот сгинут, королевские летописцы отметят в своих книгах: «Изгнанники ушли во тьму, и больше о них никто не слышал. Имя их забыто, род их прекратился за ненадобностью…»

Огромный гном сердито разглядывал упрямца, выпуская клубы дума. Потом буркнул, не давая мастерам открыть рот:

– На бега его выставлять – только позориться. Мы на бега лишь настоящих воинов отбираем, а не отбросы. Я даже заикаться перед советом на эту тему не буду… Я его просто вниз отправлю, в подземелье. Если принесет из мрака монету, то поверю, что передо мною любимец богов, истинный воин. А коль сгинет там, так, значит, судьба решила… Слышишь меня, бастард? Неделю тебе даю. Целую неделю. Получишь меч, щит и кольчугу. Неделю дарую за мой счет, будешь пить, есть, тренироваться, как сочтешь нужным. Потом отправишься. Дорогу тебе расскажут… Вернешься – докажешь делом свою правоту. Я признаю, что говорил с воином, а не трусом. Не вернешься – наплевать и забыть. Жаль только, что крыс голодными оставлю… А теперь убирайся, пока я тебя по стенам не размазал… Завтра утром получишь оружие и место, где будешь свою неделю доживать… Грязь человеческая… Пшел вон…

Крошечный конный отряд встретили у моста, переброшенного через бурную от талой воды речушку. Обняв отца и брата, Хиарлосса поехал рядом, придерживая горячего коня.

– Чего дома не сидится? – буркнул уставший после долгой дороги Болард.

– К лесничему заезжал да на пасеке был. Медведя там завалили, мохнатый с голоду вздумал побезобразничать, – улыбнулся в ответ младший брат. – Да и что дома сидеть, в четырех стенах. Люди работают, Ансталд за ними присматривает… Пока вы по делам мотались, я успел даже часть пушнины принять в счет оброка.

– Неплохо, сынок, – обрадовался лорд Дейста. – Значит, растешь потихоньку, уже и за хозяйством приглядывать начал как следует. По молодости я разок тебя оставлял, так обжегся. Ты тогда с девками на сеновалах заигрался, у нас скотину волки порезали.

– Ага, я потом тебя найти не мог нигде, ты в какую-то щель забился. А проклятый бастард лишь головою мотал, якобы и не знает, где ты схоронился, – ехидно припомнил брату Болард.

Но Хиарлосса лишь усмехнулся в ответ. Было видно, что он действительно рад приезду родственников и готов стерпеть их насмешки:

– Я тогда на чердаке жил, у тебя над головою. А тебе даже лень было проверить, кто там вечерами топает… – Отсмеявшись, он продолжил: – Дома все хорошо, а вот церковники обнаглели. Ходили, ныли, просили на «королевские» дни большой ход устроить. Позволил. Велел нас не забыть прославить. Так жулики в церкви все бубнили, что мы за голову взялись, перестали церкви перечить, что помирились с киргэгмэдом и теперь боги за нас рады… Хотя я им слово в слово твердил, что и как говорить надо. Так ведь лишь отсебятину несли, губошлепы.

– Проучим, – отмахнулся старик, выбираясь из леса на пригорок.

Полюбовавшись раскинувшимся перед ним видом на замок и стены Грассенвалда, тронул коня и направился домой. Чуть отставший Болард рассказывал тем временем брату о неудачной поездке за учителями для дружины и про гибель бастарда. Замолкший Хиарлосса внимательно слушал. В конце рассказа кивнул:

– Да, жаль, что башку ублюдка не привезли. Было бы неплохое напоминание другим, как следует относиться к своему лорду… Но и так неплохо. Ни могилы, ни памяти…

Поздно вечером, когда распаренные после бани лорд и старший брат сидели за общим столом, Хиарлосса не утерпел и озвучил свое предложение:

– Я пока в столице болтался, людей послушал, попытался связи завести. Боюсь, королю мы не интересны. У него свои дела, у нас свои. Надо самим ехать на побережье, к тем же Гудомиллам. Мы с ними ровня, с нами они будут разговаривать. Ты, отец, уже ответы получил. Говоришь, нас там ждут. Давайте я в гости наведаюсь. Вы пока с дороги отдохнете, успею туда и обратно. И людей привезу, и имя наше у восточных берегов поддержу. Одно дело у спесивого Бьофальгафа наставников просить. И совсем другое – с матерью Мэрой разговаривать. Старуха себе на уме, но мы не враги и денежных обид между нами нет.

– Старуха… Хе! – расхохотался старший Деста. – Эта «старуха» еще тебя в кровати заездит за ночь, если ей захочется…

– Не беда, – тут же отреагировал его сутулый сын. – У меня опыт большой, найду, чему научить бабушку. Главное, чтобы людей дала и дружить согласилась не на словах, а на деле. Пока вы здесь будете гномам бороды крутить и с делами домашними разбираться, я как раз и обернусь.

Долго еще Хиарлосса убеждал и уговаривал. Он увидел, что идея понравилась отцу, и старательно уламывал того, всячески показывая, что решение принимать лорду Дейста. Наконец старик соизволил согласиться и заявил, что подробно все обсудят на следующий день. Заодно обговорят, кому и что следует говорить от имени клана, а с кем лучше за один стол и не садиться. Оставив уставших родственников отдыхать, будущий посол вернулся к себе в комнату.

Сгорбившись на кровати, Хиарлосса цедил остатки подогретого вина и бормотал себе под нос:

– Скатаюсь. Обязательно скатаюсь и повидаюсь со всеми, с кем нужно. И себя не забуду… Местные церковники от меня нос воротят. Ну что же, они люди мелкие, мне нет смысла с ними даже время терять. Надо свои связи заводить, свою силу набирать. И к Халефгену не забуду наведаться, в королевской семье помелькаю. И матери Мэре поулыбаюсь, ее обидам посочувствую. После поездки все должны знать, что среди Дейста есть человек, у которого своя голова на плечах. И кто может любые проблемы решать, не оглядываясь на старших. Любые… И только так… А то в нашем болоте я скоро превращусь в заросшую мхом лягушку…

Нашарив в темноте рядом стоящий стул, мужчина поставил опустевший бокал и потянулся:

– Спать… Завтра отец будет бубнить про родовую честь, про величие клана… Пусть… Лишь бы письма написал рекомендательные и денег не пожалел. А я – не Болард, плеваться в собеседников не собираюсь. Будут нам и наставники для дружины, и тайный мирный договор, и все, что выцарапать получится. И если для этого надо затащить в постель хоть сто старух – мне их жаль. Потому как сил хватит на всех… – Удобнее устраиваясь, он уже сонно бормотал: – Как дела-то повернулись. И домом отец доволен, никаких замечаний не было… И бастард паршивый сгинул раз и навсегда… А послезавтра уже в дорогу, с деньгами и наставлениями… Боги любят клан Дейста… – Чуть помолчав, Хиарлосса поправился: – Боги любят меня, а на остальных – плевать… Боги любят… меня…

Мокрый от пота обнаженный мужчина рубился с воображаемыми противниками, не щадя сил. Остро отточенный меч пел, рассекая горячий воздух, комбинации ударов сплетали сложную вязь защиты и контрударов, резкие всплески атак разили невидимых врагов. Бастард готовился к неведомой битве, готовился подороже продать свою никчемную жизнь. Завтра утром его отправят вниз, в бесконечное переплетение коридоров. Туда, где в маленькой пещере, на холодном гранитном валуне лежит золотая монета. Тому, кто принесет эту монету главе клана Утэссот, гномы даровали свободу. Как рассказал гном, доставивший припасы и оружие, за долгие столетия лишь трое счастливчиков сумели свершить невозможное и вернулись с монетой. Правда, добавил бородач, двое были увечны, а третий умер к вечеру, хрипя порванными легкими. Но оставшихся в живых калек щедро наградили и переправили через болота. Один даже не спился, а основал крепкий трактир на дороге, где теперь и обитают его многочисленные внуки и правнуки.

У входа в зал застыли два брата: Гэйлин и Берра. Старший пыхтел любимой трубкой, младший ласкал рукоять топора.

Пузатый коротышка ткнул здоровяка в бок и спросил:

– На кого ставишь? Как вчера разрешили смотреть на бастарда, так старики просто помешались. Все, у кого есть золото, требуют у сторожа принимать ставки.

– Какой смысл ставить на покойника? – удивился любитель пахучего табачного дыма. – Я раньше говорил и сейчас повторю: парень и минуты не выстоит. То, что он своею зубочисткою машет, еще ни о чем не говорит. Против тьмы надо выходить с чистым сердцем, верою в себя и желанием победить любою ценою. А у него в голове сумбур, мечется от ненависти к родственникам к желанию нам что-то доказать.

– И все же?..

Подумав, Гэйлин сунул огромный кулак под нос брату:

– Если вздумал играть, ставь свои. Узнаю, что в общую кассу залез, ты у меня все лето будешь с углежогами на болотах торчать, комаров кормить.

– Вот еще, с тобою делиться! – тут же отмахнулся Берра. Похоже, брат был прав, и гном-пройдоха действительно подумывал запустить загребущую руку в общий кошель. – Мне же проще, все заработанное себе оставлю.

– Значит, на парня ставишь, – вздохнул старший, выколачивая трубку. – И что, многие в него верят?

– Многие ворчат, почему ты его на бега не выставил. Одно дело, если он просто во тьме загнется, и совсем другое – когда это почтенное собрание увидит в большом зале, при свете факелов… Такое развлечение загубил, эх…

– Ты не ответил, – усмехнулся мудрый Гэйлин.

– Один к ста. На парня поставил только я. На тьму готовы поставить все. Страж согласился принять ставки у десятерых, сегодня вечером будут разыгрывать счастливчиков.

– Надеюсь, ты потратил не больше злата. Обидно будет проиграть свой годовой заработок…

Шагая следом за братом, Берра не удержался и обернулся посмотреть, как обреченный на смерть готовится с честью встретить завтрашнюю гибель.

– Да, я тоже надеюсь, что не зря… И дернули же меня Гудары поставить на человечка все, что было в карманах… Зря я тогда нашел его на болотах, одно расстройство…

Глава 8
Рэгнелла, первая неделя, фьорсгетты (1-й день 6-го месяца)

Дряхлый гном, покрытый седыми волосами, подобно замшелому валуну, неодобрительно покосился на молодого мужчину, спокойно застывшего перед ним.

– Вечно братьям неймется, напридумывают всякого, а мне отдуваться… То отпирай, то запирай, то баламуту дорогу объясняй, то кости за ним прибирай… Делать мне больше нечего…

– Спросить можно? – с еле заметной улыбкой прервал старика бастард. Подождав, когда ворчание стихнет, Хейдер с любопытством задал вопрос: – А почему вас называют «страж»? Ведь выход на болота отсюда в десятке миль, если не дальше…

– Потому что все пути из старых шахт сходятся здесь, – недобро усмехнулся гром, уперев тяжелый взор в человека. – И я один, кого тьма слушается. Поэтому охраняю покой клана да отправляю в последний путь торопыг навроде тебя…

Рассеянно выслушав ответ, бастард поправил пояс и повторил полученные указания:

– Идти вниз, следуя за белыми стрелками на развилках. Там, где будет подземный ручей, найти валун. На нем каменный кубок, в кубке лежат монеты. Достаточно принести сюда хотя бы одну… Ничего не забыл?

– Память хорошая, боги щедро одарили. – Седой коротышка медленно прошаркал к массивной двери и ткнул пальцем в тяжелый кованый запор: – Открывай, шевелись… Не мне же, старику, за тебя тут горбатиться…

Заскрипели жалобно петли, и Хейдер замер перед черным провалом в неизвестность. Страж сунул ему в руки два факела и указал на слабо мерцающий сбоку масляный светильник:

– Старайся не спать по дороге. Факелов хватит лишь на то, чтобы добраться до места. Обратно будешь лбом развилки считать. Если чудо случится и ты вернешься, вот в эту прорезь опустишь монету. И я открою… Без монеты можешь даже не стучаться… Хотя что с монетой, что без монеты, зря Берра на тебя поставил… Ты даже до ручья не доберешься… Глупый болотный бродяга…

Не обращая внимания на бурчание старика, бастард зажег первый факел и с интересом посмотрел на глубокие отметины когтей на дубовых крепежных балках. Обернувшись, блеснул безумными от ярости и страха глазами, криво улыбнулся и предупредил гнома:

– Ты крепко не спи. Я постараюсь три монеты взять. Одною оплачу проход, одну себе на память, а третью тебе подарю, чтобы ты мог себе бочонок хорошего пива заказать. А то скажут еще, что ваш северный сосед не умеет с добычи знакомых угостить…

Переложив в левую руку разгоревшийся факел, мужчина обнажил меч и быстро пошел во тьму, вслед за тонкою белою стрелкою, вытянувшейся неровной змейкой на глянцево блестящей стене шахты. Не успело пятно огня скрыться за поворотом, как снова пропели натруженные петли, и толстая дверь отрезала холодный мрак от обжитых коридоров подземного города…

Широкую пещеру с высоким потолком удалось найти до того момента, как второй факел прогорел наполовину. Почти всю дорогу Хейдер бежал, лишь временами останавливаясь на изгибах бесконечных коридоров, чтобы унять стучащее сердце и прислушаться к звукам подземелья. Редкие стре́лки прокладывали путь в глубь путаного лабиринта. Поначалу мужчина вздрагивал от редкого писка крыс, звонкой капели и шума собственных шагов. Но постепенно привычки лесного охотника взяли свое, и на выходе в пещеру бастард появился уже совершенно бесшумно. Погасив факел, он слился с щербатой стеною коридора и настороженно ловил любое движение воздуха. Но густая темнота лишь играла эхом журчащего ручья и окутывала теплой влагой.

Постепенно глаза стали различать слабое свечение, мерцающими волнами пробегающее по камням, потолку и редким глыбам, которые густо заросли мхом. Похоже, тепло и доступная вода позволили подземным грибам облюбовать пещеру и заселить пустующее пространство множеством светящихся колоний, которые дерзко топорщили крошечные шляпки во все стороны.

Заткнув остатки факела за пояс, Хейдер осторожно прокрался в пещеру и вновь затаился за гранитным обломком. Он уже смог разглядеть тонкий разлом в стене, из которого выбегала узкая струйка воды. Маленький водопад весело разбрасывал зеленоватые в неверном свете брызги, пятная грубую каменную чашу, которая скособоченно угнездилась на камне. Ручеек сбегал вниз, петлял по кривому полу пещеры, перетекая из одной неглубокой заводи в другую. Устав блуждать среди грибных зарослей, обессилевшая струйка почти бесшумно исчезала в скальном проломе за спиною бастарда.

Внимательный взгляд человека подметил и редкие остатки белесых костей, разбросанных у стен, и заржавевшее оружие, сваленное в одну кучу. Но как ни всматривался бастард, на грибных зарослях не удалось найти свежих следов. Похоже, что пещеру не посещали уже очень давно.

Не убирая меча, Хейдер медленно пошел вперед, замирая при каждом шаге. Уже достигнув середины открытого пространства, он остановился и глубоко вдохнул раз, другой. Удивленно закрутил головой, пытаясь сообразить, откуда доносится запах:

– Каша? Здесь, куда даже Гудары не заглядывают веками?..

Еще раз окинув взором мерцающий мягкий ковер, мужчина решительно двинулся к одному из выходов, держа меч наготове.

Короткий коридор заканчивался широкой расщелиной, прорубившей тысячи лет тому назад глубины скал. На песчаном полу, между уходящими во тьму стенами, стояла широкая хижина, сложенная из валунов и крытая бурыми от времени древесными плахами. В крошечном окне, закрытом мутным слюдяным осколком, мелькали отблески огня. Многочисленные багровые отсветы прорывались наружу через бесчисленные щели в стенах, водя кровавые хороводы на антрацитово-черных стенах.

Хейдер аккуратно обошел строение вокруг, внимательно разглядывая необычный дом и песок под ногами. Закончив осмотр, он остановился на мгновение перед тяжелой дверью, собираясь с духом. Прошептав короткую молитву, решительно постучался. Не дожидаясь ответа, толкнул дверь и шагнул внутрь, опустив меч острием вниз.

Рядом с широким столом замер огромный гном неопределенного возраста. В замешательстве почесывая взлохмаченную бороду, хозяин с удивлением разглядывал незваного гостя. Шириной плеч обитатель подземного жилища превосходил даже могучего Гэйлина. В остальном незнакомец был полной противополжностью главе клана Утэссот: мускулистое тело, еле прикрытое драной рубахой, плоский живот и крепкие стройные босые ноги. Казалось, что подземные боги решили подшутить над гномьей породой, собрав всю мощь и стать целого народа и подарив это лишь одному жителю подземелья.

– Да одарит Йюллар своего родственника из тайных кладовых без меры и зависти, – поздоровался Хейдер.

– И тебе надежного крепежа в забое и пива вволю, – отозвался густым басом гном.

Помолчав, он жестом пригласил гостя за стол, продолжая разглядывать его черными глазами.

Медленно убрав клинок в ножны, бастард сел на лавку у стены, положив руки на столешницу. Пока хозяин гремел посудой у обжигающе горячей печи, мужчина разглядывал убогое жилище. Низкая кровать, застеленная вытертой шкурой. Полки с горшками, выстроенными вперемешку с корзинами и плетеными коробками. Гора сундуков в углу, покрытая пылью. И куча высохшего мусора рядом с дверью, увенчанная пожелтевшим от времени человеческим черепом.

Закончив возиться с угощением, гном поставил перед гостем плоскую миску с кашей, щедро заправленной крупными кусками мяса. Вывалив на середину стола груду разнокалиберных ложек, хозяин устроился напротив со своею тарелкою и начал есть, не прекращая рассматривать бастарда. Хейдер тем временем выбрал себе столовый прибор и помешал горячее варево.

– Теперь понимаю, куда крысы подевались, – улыбулся Хейдер, аккуратно зачерпывая первую порцию каши.

– Брезгуешь? – равнодушно спросил гном, уже успев ополовинить свою тарелку.

– Почему? – удивился бастард. – У Салки Форфадена радовались, если какая сдуру поближе подойдет. Кормили у него намного хуже, чем у братьев Утэссот.

– А, так ты бродяга с болот. Беглый каторжник… Слышал…

– Вот и познакомились. – Бастард внимательно посмотрел в глаза хозяину. – А ты у нас здесь кем?..

– Сторож я, – неохотно буркнул в ответ гном, выскребая остатки еды.

– Сторож… Тут сторож и на выходе сторож… Вас послушать, так все подземелье охраной заполнено, и все ради горсти монет… И ведь не боится никто ни тьмы, ни теней во мраке…

– Себя бояться надо, все зло внутри нас самих, – вздохнул хозяин, поглядывая на прикрытый крышкой котел.

После недолгих колебаний мускулистые руки аккуратно отставили пустую тарелку в сторону, и здоровяк снова упер тяжелый взгляд в мужчину, который заканчивал трапезу.

Вернув ложку обратно в кучу, Хейдер поблагодарил за угощение и медленно поднялся. Одинокий житель хижины, затерянной в глубинах Огаттеслутас, ковырял грязным ногтем в зубах и молча провожал взглядом человека. Так и не дождавшись, когда хозяин скажет хоть что-нибудь, бастард начал прощаться:

– Ладно, пойду я. Путь обратный неблизкий. Пока дошагаю, уже и рассвет…

– Угу…

– Так понимаю, что тебе до монет дела нет? Можно взять пару-другую?

– Бери, – равнодушно отозвался гном, достав из бездонного кармана широкий гребень и начиная расчесывать космы.

– Удачи тебе, страж, – улыбнулся кончиками губ Хейдер, обходя хозяина по широкой дуге. Уже взявшись за ручку двери, человек обернулся и произнес: – Сдается мне, что мы многое друг о друге знаем. Ты что-то слышал, я о чем-то догадываюсь. И прежде чем я покину твой гостеприимный дом, хочу лишь сказать… Между нами нет вражды. И каждый делает то, что должен. Будет обидно, если боги столкнут нас где-то на узкой тропинке. Потому как нет хуже битвы, чем битвы по принуждению. Без бешенства и ненависти, без веры в свою правоту. За пригоршню паршивых монет, на потеху спятившим старикам…

Открыв дверь, бастард добавил:

– Вздумаешь убивать, разреши хоть обернуться. Что за доблесть ударить в спину…

Прошлепав по воде, человек подошел к каменной чаше и остановился рядом с нею. Зеленоватый сумрак продолжал свои игры с оттенками изумрудного света. Ручеек рассказывал бесконечную сказку, пробуя на вкус грубые сапоги чужака. Вздохнув, Хейдер пошарил рукою в чаще и достал оттуда горсть монет. Отсчитав три штуки, ссыпал остальное обратно и сунул монеты в карман. Замер на секунду, впитал голой шеей жар чужого дыхания за спиной и посмотрел на россыпь брызг, рожденных миниатюрным водопадом.

– Значит, не показалось… Хотя оборотня я и с закрытыми глазами узнаю. Не зря меня лучший лесничий Ланграссена обучал. Давай взглянем, с кем меня Гудары свели.

Медленно обернувшись, бастард посмотрел на кошмарного зверя, застывшего перед ним.

Чудовище напоминало огромного горбатого медведя с мордою то ли волка, то ли песчаного крокодила. Густая черная шерсть лоснилась на бугрящихся мышцами лапах. Приоткрытая пасть, полная острых зубов. И изогнутые когти, размером каждый с кинжал. Милое порождение ночных кошмаров, от которых просыпаются с криками в холодном поту. Застывшее в трех шагах от бастарда, молчаливое и беспощадное, как сама смерть. Но в отличие от дурных снов, оборотень не исчез, не расстаял мутной дымкой в неверном мерцающем зеленом свете. Дождавшись, когда человек развернется, тварь зарычала и прыгнула на противника. Настал миг платить за три монетки. Платить за возможность вернуться из бездны…

По коридорам бесконечного лабиринта разнесся разочарованный рев. Чудовище упустило на миг добычу, проскочив нужный поворот, и теперь рыскало по узким штольням, разыскивая след.

Хейдер не мог сказать, каким чудом ему удалось увернуться от первого удара. Может, зверь хотел поиграть с глупым человеком. Или посчитал, что в его сумрачном мире никто не способен состязаться в скорости с оборотнем. Как бы то ни было, бастард не только сумел кувырком проскочить под широкий замах лапы, но и успел встретить вторую атаку обнаженным мечом. Но здесь уже молниеносная реакция противника стала для мужчины неприятным сюрпризом. Острая сталь позволяла держать врага на расстоянии, но после каждой стремительной атаки на кольчуге появлялись все новые полосы от когтей. И не спасали ни сотни проведенных боев с дружинниками, ни хорошо сбалансированное оружие. До кровавой развязки оставались считаные мгновения.

Обозначив правой лапой удар в лицо человеку, оборотень коротко хлестнул левой сбоку, и меч закувыркался в зеленое марево, звеня на камнях. Не дожидаясь, когда зверь закончит атаку, Хейдер зацепил ногой песок с пола пещеры и швырнул колючее облако в глаза твари. Взвыв от бешенства, монстр отбросил от себя врага и наклонился к ближайшей заводи, окуная морду. Прежде чем лапы перестали тереть покрасневшие глаза, Хейдер успел скрыться в одном из коридоров, запутанном паутиною, разбегавшеюся от пещеры. Утробно хрюкнув, черная тень метнулась следом, начав погоню за человеком…

Сипло хрипя, бастард с трудом перевел дыхание и, спотыкаясь, побежал дальше. Безумная гонка продолжалась. Он уже утратил представление, где находится пещера и в какую сторону нужно двигаться к выходу из лабиринта. От неминуемой смерти спасало лишь то, что, провалившись в самом начале коридора на уровень ниже, Хейдер попал в сплетение старых выработок, где на стенах все так же устроились многочисленные грибные колонии. Их слабый неверный свет позволял хотя бы не разбивать себе голову о полуобвалившийся деревянный крепеж и не ломать ноги в завалах. Один раз оборотень почти настиг добычу, но бастард успел нырнуть в узкий лаз, сбив боком гнилое бревно. Не рискнув сунуться под посыпавшиеся камни, зверь вынужден был искать другой проход. При второй встрече человек поднялся на уровень выше и уронил на замешкавшегося противника ржавую вагонетку. Выкарабкавшись из-под остатков рудничного транспорта, чудовище в ярости кромсало ни в чем не повинное железо, пока Хейдер удирал во тьму, пытаясь путать следы.