Текст книги "Сталин. Кто предал вождя накануне войны?"

Однако маршал Скрипко, служивший в те дни в Белоруссии, так написал о действиях Птухина на Украине:

«Выполняя приказ наркома обороны от 19 июня 1941 года о рассредоточении самолётов и их маскировке, части ВВС округа ограничились тем, что по-эскадрильно расставили машины на границах стационарных и лагерных аэродромов. Как мне рассказывали командиры частей, командующий ВВС округа генерал Е. С. Птухин лично совершил облёт оперативных аэродромов, проверяя их маскировку и боевую готовность…» (Скрипко Н.С. Указ. соч., с. 117).

Сам же Птухин уже на следствии и суде, отказавшись признавать участие в военном заговоре, признал, «что преступно руководил вверенными ему войсками». Но пока всё ещё неизвестно, получали ли сами ионовы-птухины приказ о повышении б/г 19 июня или нет. Увы, следственные дела на этих генералов не опубликованы, а директивы предвоенных дней до конца не опубликованы. Вполне может быть, что этих молодых лётчиков-генералов просто подставляли…

(Примечание. Т. Бортаковский, рассказывая о судьбах расстрелянных в те дни Героев Советского Союза, говоря о 34-летнем генерале ВВС И. Проскурове, написал: «19 июня 1941 года генерал-лейтенант Проскуров был назначен командующим Военно-воздушными силами 7-й армии, дислоцированной в Карелии. Прежде чем отправиться к новому месту назначения, Иван Иосифович решил выяснить обстановку и имеющуюся информацию о предстоящем месте службы. Накануне выходных Проскуров заехал в Разведуправление. Переговорил с начальником 6-го отдела полковником И.А. Большаковым, курировавшим германское направление. Полученная информация о сосредоточении немецких и финских войску наших границ сильно его встревожила. Проскуров передал приказ начальнику штаба ВВС в г. Петрозаводск о немедленной переброске самолётов с основных аэродромов на запасные. Это его своевременное распоряжение помогло сохранить от уничтожения авиацию 7-й армии. В первый день войны немецкая и финская авиация произвела бомбардировку известных им основных аэродромов…»

Стоит рассмотреть, что это за 7-я армия и какие в ней были «ВВС».

Первоначально 7-я отдельная армия была создана 14 сентября 1939 года на базе управления (штаба) Калининского военного округа в ЛенВО. Участвовала в финской войне и по её окончании приказом НКО СССР № 0013 от 25 марта 1940 года была расформирована. Повторно 7-я армия была сформирована пр. НКО № 0050 от 18 сентября 1940 года на базе 56-го стрелкового корпуса с дислокацией в Петрозаводске. Перед началом Beликой Отечественной войны армия занимала оборону вдоль государственной границы СССР севернее Ладожского озера. 24 июня 1941 года армия была включена в состав Северного фронта. На 19 июня в своём составе имела одну смешанную авиадивизию – 55-ю, что начала формироваться с 25.02.1941 в ЛенВО. В составе действующей армии – с 22.06.1941 по 07.03.1942 года. На 22.06.1941 штаб дивизии находился в Петрозаводске. Формирование дивизии не было завершено, и в её состав входил только один, 72-й сбап, в составе которого было всего 34 исправных самолёта СБ. 27 июня 1941 года дивизия была пополнена истребителями – в её состав вошёл 155-й иап, имевший 33 самолёта И-16. Как видите, «ВВС армии» – слишком громко сказано. Фактически Проскурова 19 июня назначили командиром этой неполноценной сад.

Проскуров 19 июня по личной инициативе позвонил из Москвы в Петрозаводск и дал команду привести «авиачасти» 7-й армии в боевую готовность (ох уж эта «личная инициатива», и именно 19 июня!) и рассредоточить имеющиеся 34 бомбардировщика СБ. Однако сам генерал при этом не отбыл в Петрозаводск, а остался на выходные в Москве – возможно, он был в это время в отпуске и должен был прибыть на место позже.

22 июня Проскуров уехал в Петрозаводск, а 27 июня арестован и доставлен обратно в Москву. Обвинялся за всю ту же аварийность в ВВС перед войной – в сентябре 1940 года Проскуров был назначен командующим ВВС Дальневосточного фронта, а в октябре 40-го – помощником начальника Главного управления ВВС РККА по дальнебомбардировочной авиации. 12 апреля 1941 г. снят и с этой должности и находился в распоряжении наркома до 19 июня 1941 года. Получается, по факту

Проскуров никак не мог отвечать за аварийность, начавшуюся после его снятия с должности.

Но что ещё интересного в истории Проскурова. 14 апреля 1939 г. он был назначен заместителем наркома обороны СССР и начальником Разведуправления РККА и входил в состав Главного военного совета. В июне 1940 г., с введением в РККА генеральских званий, Проскурову было присвоено звание генерал-лейтенанта авиации. Снят с занимаемых должностей в июле 1940 г. Так вот: снят он был не без «помощи» наркома Тимошенко, с которым они столкнулись ещё в финской кампании. Также Проскуров как молодой генерал и начальник РУ пошёл на некий конфликт с мерецковыми, когда проводился разбор финской кампании. Проскурова попытались обвинить в том, что он своевременно не дал Генштабу свежие разведданные по финским укреплениям и армии. Однако это была, мягко говоря, неправда со стороны более «взрослых» генералов ГШ.

Вот такие вот «странные» судьбы некоторых расстрелянных генералов…)

А вот что привёл на сайте военного историка В. Голицына 28.02.2012 года исследователь немецких трофейных архивов (ЦАМО, ф. 500) некто «А. Волков» (http://russiainwar.forum24.ru/Pl-6-0-00000095-000-200-0^#043.001):

«Из опросника пленённого немцами ком. 5 армией г-м танк, войск Потапова М. И. „…Командованиелетом 41 года воевать не собиралось. Вечером в воскресенье 21.6, например, все самолёты находились в ангарах, лётчики имели до понедельника выходной. В ночь на понедельник позвонил генерал-полков-ник Кирпанос. Это было в середине ночи. Он сказал: «Тревожные сообщения с границы. Но ничего точно не известно. Будьте готовы». Второй звонок был в 3 утра: «Севастополь бомбят. Это означает – началась война»…”»

С учётом ошибки в днях недели, допущенной Потаповым, получается вполне благостная картина… Но Кирпонос действительно после полуночи, как и Павлов, обзванивал командующих. Возможно, и, скорее всего, не только потому, что в Тернополе уже начали получать «Директиву № 1», но и потому, что Тимошенко позвонил и ему около 1 часа ночи 22 июня, а Жуков ещё… в полночь.

Но смотрите, что происходило с ПВО в КОВО после 19 июня. Данные документы интересно будет рассмотреть уже в свете вышесказанного:

«ПРИКАЗ КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ 6-й АРМИИ КОМАНДИРАМ 4-го МЕХАНИЗИРОВАННОГО КОРПУСА, 8-й ТАНКОВОЙ ДИВИЗИИ И 81 йМОТО СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ

20 июня 1941 г.

Зенитные дивизионы срочно отозвать из Львовского лагсбора к своим соединениям.

По прибытии поставить задачу – прикрыть с воздуха расположение дивизий.

Каждой зенитной батарее иметь на ОП 0,25 бк, окончательно снаряженных.

Огонь открывать по иностранным самолётам только с разрешения, полученного от начальника штаба армии.

Для проведения боевых стрельб на Львовском артполигоне зенитная артиллерия отправляется побатарейно по плану начальника Львовского артлагсбора.

Исполнение донести.

Командующий 6-й армией генерал-лейтенант МУЗЫЧЕНКО

ЦАМО, ф. 334, оп. 5307, д. 22, л. 197. Подлинник» (ВИЖ № 5, 1989 г., с. 45).

Надеюсь, ни у кого не появилось желания считать данный приказ по 6-й армии некой «личной инициативой» Музыченко?

После этого из штаба 6-й армии в Киев ушёл в ночь на 21 июня запрос:

«ТЕЛЕГРАММА ШТАБА 6-й АРМИИ КИЕВСКОГО ОСОБОГО ВОЕННОГО ОКРУГА НАЧАЛЬНИКУ ШТА БА ОКРУГА

21 июня 1941 года 01 ч 35 мин

Командующий армией просит дать указания: следует ли проводить учения штабов 4 мк и 6 ск, намеченные [в] районе Розвадув, Роздул, реки Днестр, куда придётся выводить все средства связи и штабы.

Прошу ответ ускорить*

Начальник штаба 16-й армии комбриг ИВАНОВ

ЦАМО, ф. 229, оп. 161, д. 26, л. 64. Подлинник.

* На телеграмме имеется резолюция: Нач. ОП перенести на последующее.

Начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенант ПУРКАЕВ» (ВИЖ № 5, 1989 г., с. 45).

Историк В. Рунов приводит по 12-й армии КОВО такое:

«19 июня командующий 12-й армией обратился в штаб Киевского Особого военного округа с вопросом о том, когда можно открывать огонь по германским самолётам, вторгающимся в воздушное пространство СССР».

На что «командующий приказал ответить, что огонь молено открывать только в случаях:

а) если будет дано особое распоряжение Военного совета округа;

б) при объявлении мобилизации;

в) при введении в действие плана прикрытия, если при этом не будет особого запрещения».

То есть, получив приказ о повышении б/г приграничных частей и в том числе и ПВО этих армий, командующие стали уточнять, в каких случаях и когда можно будет сбивать немецкие самолёты. На что округ и дал разъяснение: до получения особого приказа ВС округа, объявлении мобилизации или приказа о вводе ПП. Как мы знаем, приказ о приведении в полную боевую готовность всех частей запокругов и ПВО (о боевой тревоге) пришёл в ночь на 22 июня Директивой № 1. Но там вроде пока не разрешалось открывать огонь по нападающим…

Подробнее о том, почему в этой директиве не было таких указаний и когда поступил приказ Москвы на ввод ПП, поговорим в последней главе. Здесь же скажем, что, например, в 6-й армии имелся свой план прикрытия госграницы, в котором было указано:

«План вводится в действие:

а) с получением телеграммы о мобилизации;

б) в случае необходимости ввести его в действие до объявления мобилизации, по получении условной шифртелеграммы за подписью Военного Совета КОВО следующего содержания: „Приступите к выполнению КВО – 41”…» (Приводится по: Рунов В. Удар по Украине. – М., 2011 г., с. 315.)

И подобный приказ КОВО утра 22 июня на ввод ПП выше уже рассматривали:

«22 июня 1941 г.

С рассвета 22 июня немцы начали наступление. Бой идёт на границе.

Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года…

ЦАМО, ф. 229, ОП. 164, д. 50, л. 3. Подлинник» (ВИЖ № 6, 1989 г., с. 31).

Мобилизация же была объявлена только с 23 июня.

В этой связи возникает интересный вопрос: а как было дело с приведением в боевую готовность перед

22 июня авиачастей центрального подчинения? Ведь в любом случае все части оповещаются по каналам связи округов. И здесь можно посмотреть воспоминания маршала авиации Голованова, который также описывает «странное» (!) поведение командующего округом Павлова и сообщает, что его Отдельный 212-й дальнебомбардировочный полк центрального подчинения до 21 июня приказами из Минска в боевую готовность не приводился, и даже после начала войны он так и не получил приказа даже на вскрытие пакета в связи с началом войны. Про него «забыли» до 23 июня… Полк дальнебомбардировочной авиации, которым в июне 41-го командовал Голованов, был центрального подчинения. А теперь вспомним, как Павлов пытался и его себе подчинить.

Кстати, этот полк был создан по личной инициативе самого Голованова (при неком противодействии тогдашнего руководителя ВВС Рычагова), который выходил на Сталина с предложением создать именно такой спецполк дальней авиации с лётчиками, имеющими навыки слепых и ночных полётов… по совету также впоследствии расстрелянного генерала ВВС Я.В. Смушкевича (Голованов А.Е. Дальняя бомбардировочная. – М., 2004 г., с. 22–30).

И напоследок посмотрим, что писали ветераны о действиях авиации Одесского ВО в ту ночь.

Вершинин К.А. Четвертая воздушная. – М.: Воениздат, 1975 г. Глава четвертая «На Южном фронте» (с. 77–79. Книга есть в Интернете):

«В канун вероломного нападения фашистской Германии на Советской Союз в Одесском военном округе проходили авиационные учения. Командующий ВВС генерал-майор авиации М.Г. Мичугин, его заместитель по политчасти бригадный комиссар А. С. Горбунов и штаб во главе с генерал-майором авиации А.З. Устиновым находились в Тирасполе. Большинство полков перебазировалось на полевые аэродромы. Личный состав подготовил материальную часть к предстоящим полётам, рассредоточил её и замаскировал, как того требовали учения, проводившиеся в условиях, максимально приближенных к боевым».

В данном случае маршал Вершинин «приврал». Точнее, он, скорее всего, «не думая», подписался под тем, что ему написали «литературные негры» в погонах. Маршал М.В. Захаров в 1969 году чётко написал в своей неизданной книге, что никаких особых учений ни вечером 21 июня (слова Вершинина и так уже интерпретируют), ни в ночь на 22-е в Од ВО с ВВС не проводилось. Все ждали после 22.00 «особой шифровки» Генштаба и готовились выполнять её. И начштаба округа Захаров просто поставил перед Мичугиным задачу-приказ рассредоточить, а если надо, то и перебазировать авиаполки по запасным аэродромам около полуночи 21–22 июня. И рассредоточение и маскировка самолётов прошли без каких бы то ни было мифических «учений» по письменному приказу начштаба ОдВО генерал-майора М. Захарова.

Не стоит забывать, что в 1975 году по другому Вершинины писать уже и не могли. Ведь узаконена была в мемуарах Жукова только одна версия – никакого приказа о приведении в боевую готовность «тиран» не давал до 21 июня, и тем более никакие Захаровы свою авиацию не могли вывести из под удара. Если только «случайно». Мол, «учения» у них там, в Одесском, вроде как «случайно совпали» с нападением Германии.

«Находясь, по существу, в готовности номер один, авиаторы округа и не подозревали, что с рассветом им придётся не „играть в войну“, а вступить в бой с реальным противником. Лишь руководящему составу было известно о возможности нападения немцев в ближайшие двое суток».

Вообще-то 19–20 июня в западные округа пришёл приказ ГШ о приведении ВВС округов в повышенную боевую готовность. И хотя маршал Захаров в неизданной книге не написал об этом приказе, но о нём сегодня мы знаем из других источников. Знали или нет рядовые лётчики ОдВО об этом приказе? Сложно сказать – не так много воспоминаний этих лётчиков осталось. А те, кто писал, то в основном уже после «воспоминаний» Жукова. А «противоречить» Жукову и официальной версии они уже не могли. Но о приказе точно должны были знать мичугины и именно за пару суток до 22 июня. Если им, конечно, этот приказ из Москвы по ВВС поступил. Опять же если только в ОдВО Тимошенко и Жуков не «забыли» отправить приказ о приведении в боевую готовность 19 июня. Ведь директиву, например, о начале вывода дивизий второго эшелона от 11–12 июня в ОдВО из ГШ не отправляли. Дивизии ОдВО начали выводить по телеграмме ГШ с разрешением на вывод… по заявке командования ОдВО М. Захарова ещё от 6 июня. Так что – нужны шифровки ГШ за эти дни…

«В директиве Наркома обороны и начальника Генерального штаба, посланной в ночь на 22 июня в западные приграничные округа, предписывалось:

„…Б) ПЕРЕД РАССВЕТОМ 22.6.41 г. РАССРЕДОТОЧИТЬ ПО ПОЛЕВЫМ АЭРОДРОМАМ ВСЮ АВИАЦИЮ, В ТОМ ЧИСЛЕ И ВОЙСКОВУЮ, ТЩАТЕЛЬНО ЕЁ ЗАМАСКИРОВАТЬ;

В) ВСЕ ЧАСТИ ПРИВЕСТИ В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ…^v

На исходе ночи с 21 на 22 июня одновременно с передовыми отрядами фашистских наземных войск начала боевые действия и вражеская авиация. Массированными действиями с воздуха противник намеревался блокировать стационарные аэродромы и вывести из строя значительную часть самолётов. Однако этим намерениям не суждено было осуществиться: большая часть авиационных полков находилась на полевых аэродромах, остальная сумела выйти из-под удара и немедленно вступить в борьбу с противником. <…>

Находясь в полевых условиях, штаб ВВС ОДВО заранее установил связь с частями и дал им необходимые указания. Вот почему массированный налёт вражеской авиации на рассвете 22 июня оказался малоэффективным…»

И это совершенно верно – указание на рассредоточение авиации в ОдВО отдали вовремя, и рассредоточение до первых налётов было проведено. В результате в первые налёты таких потерь, какие понесла авиация КОВО, ЗапОВО и ПрибОВО, в Одесском ВО не было.

А теперь посмотрим, что написал в те же годы человек, к Сталину относящийся с огромным уважением. Маршал А.И. Покрышкин, начинавший войну в ОдВО. Возьмём для сравнения две его книги. Одна – издания 1986 года, другая вышла в 1980 году. Обе есть в Интернете.

Покрышкин А.И. Познать себя в бою. – М., 1986 г. Гл. «Первые победы, первые неудачи»:

«Частые звенящие звуки подхватили с постели. Били в рельсу. Тревога! Привычно нагцупывал в темноте одежду и сапоги. А рядом – топот пробегающих мимо палатки авиаторов полка. Дьяченко, посмотрев на меня с постели, недовольно проворчал:

– Ну что вы вскочили? Дома надоели учебные тревоги, и здесь не дают поспать. Какое отношение мы имеем к делам этого полка?

– Прекрати болтать! Быстрее одевайся! Догоняй нас. Мы пошли на КП, – предупредил я товарища.

Действительно, в последнее время учебные тревоги объявлялись часто. И это как-то притупило настороженность. Но сегодня меня эти сигналы заставили вспомнить разговор с хозяином квартиры в Бельцах. Быстро прибежал на КП полка, расположенный на границе летного поля. Здесь – большая группа лётчиков. Они получали указания от начальника штаба полка. А над аэродромом нарастал гул моторов. Сомнений не было – идёт рассредоточение самолётов. Чувствовалось напряжение во всём. Оно сразу передалось и мне. Протиснувшись к начальнику штаба, спросил:

– Что случилось? Боевая или учебная?

– Война! На границе уже идут бои. Может быть удар по аэродрому…»

Как видите, тревога была объявлена в темноте – до первых налётов в этом округе, что начались около 3-30 утра 22 июня. Светало в тот день в этих местах примерно в это же время – около 3-30 утра. Но подняли лётчиков на этом достаточно тыловом аэродроме именно в темноте, т. е., видимо, не позже 3.00. Что подтверждает слова Захарова – приказ о боевой тревоге пошёл «во все гарнизоны» около 2.00. А вот что Покрышкин пытался рассказать о том, что приведения в боевую готовность 19–20 июня в его авиадивизии не было – отсутствовали командиры в иап:

«Я остался один, проклиная последнюю перегонку МиГов… Вот только теперь я отчётливо представил события на аэродроме в Бельцах, которые сообщил работник штаба перед отлётом. Как всё нелепо получилось! В первый день войны в нашей эскадрилье отсутствовало два звена, причём наиболее подготовленных. Кто в этом виноват? <…>

Звено Валентина Фигичёва, базируясь недалеко от города Унгены, несло в канун войны боевое дежурство и имело цель перехватывать нарушителей границы (подобное дежурство было во всех запокругах. – Авт.). В четверг гитлеровский разведчик углубился на нашу территорию. Звено обстреляло его. Это вызвало гнев командира дивизии. В субботу в Пырлицу для наведения порядка в звене Фигичёва по приказу генерала Осипенко были направлены командир полка В. Иванов и командир эскадрильи Ф. Атрашкевич. Кроме того, в Кишинёв был вызван командир звена Селивёрстов. Вот и получилось, что, когда грянула война, в полку не оказалось командира, многих командиров эскадрилий и звеньев, подразделения были разбросаны.

Отсутствие на аэродроме утром 22 июня двух звеньев и Ф. Атрагикевича, а всего восьми наиболее подготовленных лётчиков, привело к потере боеспособности эскадрильи. Находившиеся на аэродроме пять рядовых лётчиков, не прошедших ещё полностью переучивания на МиГ-3, во главе с адъютантом эскадрильи Семёном Овчинниковым и командиром звена Константином Мироновым сделали всё, чтобы отразить налёт большой группы бомбардировщиков, прикрытых^ессершмиттами”. Но силы были неравные. Предотвратить удар по аэродрому не удалось. Гитлеровцы потеряли три самолёта, но в бою погиб и Овчинников…»

В книге «Небо войны» (М., 1980 г. Книга есть в Интернете. Гл. «Вступление») Покрышкин также описывает, что со своим звеном (три лётчика), перегоняя новые МиГи с тылового аэродрома на свой, он был в ту ночь не на своём аэродроме. Задержались они на три дня на аэродроме недалеко от г. Григориополи. Но утром 22 июня они всё же вылетели в сторону своего аэродрома:

«Добрались до Маяков и удивились: на аэродроме тихо, спокойно. Все самолёты рассредоточены в кукурузе и замаскированы. Лётное поле свободно. Совершив посадку, первым заруливаю машину в кукурузу. Дьяченко и Довбня ставят свои МиГи рядом с моим.

– Забыли, что война? – прикрикнул я на них. – Зачем выстраиваетесь, как на параде!»

Выходит, пункт о рассредоточении авиации из «Директивы № 1> до первых налётов был выполнен. А это значит, Мичугин действительно выполнил приказ Захарова о рассредоточении самолётов на аэродромах до налётов немецкой авиации и передал его в авиадивизии.

Однако не всё так гладко было и в ОдВО. Похоже, приказа о приведении в боевую готовность авиации 19–20 июня в ОдВО не было. Либо не поступало из Москвы, либо его срывали уже на местах…

«Вчера командир дивизии приказал Иванову и комэску Атрашкевичу немедленно отправиться в Пырлицу и разобраться, почему Фигичёв нарушил границу, преследуя немецкого разведчика. Иванов вылетел на УТИ-4. Атрашкевич выехал на автомашине. <…> Вот так ситуация! Командиров на аэродроме нет, некоторых лётчиков тоже…

– Бельцы? Бельцы? – слышится голос майора Матвеева. <…>

Из Бельцев сообщают, что рано утром немецкие бомбардировщики под прикрытием „мессершмитmoe“ налетели на аэродром и подожгли бензохранилище. Наши истребители провели воздушный бой. Погиб Семён Овчинников. <…>

Наша армия, конечно, готовилась к обороне, к тому сражению, которое будет навязано нам. Мы учились упорно, не теряли ни одного дня, чтобы освоить новую технику. Но фашисты напали на нас внезапно, они застали нас врасплох. Если бы более остро чувствовалась опасность нападения, мы могли бы встретить врага как положено. Главное же – нельзя было допускать такого состояния, какое оказалось в нашем полку в первое утро войны. Эскадрильи разбросаны, люди рассеяны, самолёты не подготовлены…»

Вот так описал Покрышкин утро 22 июня в двух разных книгах. Но в книге в 1986 году он показал, что, похоже, приведения в боевую готовность 20-й сад ОдВО не было (а в этом прямая вина не Захарова или Мичугина, а того же командира авиадивизии).

Так, может, приведения в боевую готовность авиации ОдВО 19–20 июня действительно не было? Либо уже командир дивизии (будущий «заклятый друг» Покрышкина) генерал Осипенко чудил?

Читаем его биографию. 30-летний на июнь 1941 года генерал-майор А.С. Осипенко – командир 20-й сад, в которую входили 4-й и 55-й иап (в котором летал Покрышкин), 45-й сбап и 211-й бап, имевший на вооружении фронтовые бомбардировщики Су-2.

Осипенко – первый муж знаменитой в те годы лётчицы Полины Осипенко. Молодой генерал, Герой Советского Союза за Испанию (прибыл туда старшим лейтенантом, а вернулся в СССР уже полковником!), но с придурью – по воспоминаниям, любил заставлять лётчиков собирать окурки на лётном поле. А также дурил с «графиками» полётов «по сковыванию действий авиации противника с аэродрома Романа» уже во время боевых действий в июне 41-го.

В апреле 1942 – октябре 1943 г. генерал-майор авиации Осипенко был начальником управления истребительной авиации ПВО. Впрочем, нас интересует не самодурство Осипенко, его лихой карьерный рост и насколько он заслужил звание Героя СССР, а то – получал ли он приказ о повышении боевой готовности 19–20 июня, как получали его в соседних округах.

Судя по тому, что он не пошёл под суд, как комдивы в ЗапОВО, и что под суд никто из командиров ВВС ОдВО не пошёл, приказ о приведении в б/г 19 июня в

ОдВО из Москвы поступал. Но какие-то меры принимались, хотя Покрышкин даёт понять, что в их полку и, возможно, в дивизии (кроме 20-й сад в ОдВО была 21-я 45-я сад) повышения боевой готовности не объявлялось. Однако сам он три дня перед 22 июня как раз был вне полка и о том, что делалось в его иап, не пишет. Судя же по тому, что самолёты и лётчики полка были разбросаны по разным аэродромам, повышения б/г заранее, похоже, в «правильном» понимании не было.

Для справки.

К 22.06.41 г. 55-й иап Покрышкина имел на вооружении 54 И-153 и И-16 (в том числе 15 неисправных), а также 62 самолёта МиГ-3, на которых могли летать 22 лётчика из 70 (как видите, все истребительные полки смешанных авиадивизий в приграничных западных округах были достаточно мощного состава – 70–72 истребителя). 22.06.41 г. в результате налёта немецких бомбардировщиков на аэродроме в Бельцах погибло 2 человека, сгорел склад ГСМ, повреждено три МиГ-3. К концу дня лётчики полка одержали 10 побед. Погибло три летчика.

4-й иап 20-й сад к 22.06.41 г. имел 71 И-153иИ-1б (в том числе 12 неисправных), а также 60 самолётов МиГ-3 (из них 7 неисправных), на которых могли летать 22 лётчика из 52. Базировался в Григориополе (И-153 и И-16) и в Кишинёве (МиГ-3). 22.06.41 г., несмотря на 10 налётов немецких бомбардировщиков, полку удалось не потерять ни одного самолёта, а над Григориополем, Тирасполем и Кишинёвом пилоты полка сбили около 20 вражеских самолётов.

45-й сбап этой же авиадивизии к 22.06.41 г. имел 54 самолёта СБ (в том числе 4 неисправных), а также 5 самолётов Пе-2, ещё не освоенных лётчиками. Всего в полку было 27 экипажей. Перед началом войны полк базировался в Гросулово и Тирасполе. 22.06.41 г. немецкая авиация предприняла два неудачных налёта на аэродром Гросулово. Полк потерь не имел.

211-й бап к 22.06.41 г. имел 18 самолётов Су-2 (в том числе 6 неисправных). Всего в полку было 56 боеготовых экипажей и 20 экипажей проходили переподготовку. Полк имел 5 эскадрилий. Перед войной полк базировался в Котовске, но с апреля 1941 г. находился на полевом аэродроме у Днестра. 22.06.41 г. за

20 минут до начала войны полк был поднят по тревоге. В течение дня совершил несколько боевых вылетов, производил разведку и атаковал румынскую конницу (все подобные шап и бап в смешанных авиадивизиях западных округов были выдвинуты к самой границе в июне 41-го).

Также в состав 20-й сад на 22 июня входил и 146-й иап, имевший 20 самолётов МиГ-1 и МиГ-3.

Как видите, перевооружение истребительных полков этой дивизии на новые МиГи шло активно (в КОВО доходило до того, что в том же 149-м иап 64-й авиадивизии кроме 67 И-16, И-153 было 64 истребителя МиГ-3, так до конца и не освоенных лётчиками). Но как раз благодаря этой замене полки 20-й дивизии и были разбросаны по нескольким аэродромам. Хотя это не помешало им получить приказ о рассредоточении в ночь на 22 июня и выполнить его.

Было или не было 19–20 июня приведение этих полков 20-й сад в повышенную б/г, сказать сложно. Скорее всего, Осипенко если и не объявил боевую готовность, то мог сослаться на то, что его полки активно занимались перегоном новых самолётов. Поэтому никак не пострадал в разборках с военными лета 1941 года…

Но кое-что об Осипенко можно найти у маршала М.В. Захарова, начштаба ОдВО в те дни: «На кишинёвском аэродроме попали под удар семь самолётов СБ, три Р-2 и два У-2, потому что их командир авиационной бригады АС. Осипенко не успел выполнить указание о перебазировании самолётов на оперативный аэродром» (Захаров М.В. Указ. соч., с. 226). Т. е. ещё и в Кишинёве находились СБ этой авиадивизии, которые Осипенко не вывел из-под удара.

Какие окончательные выводы можно сделать по ВВС и ПВО западных округов, отвечая на вопрос: почему расстреляли всех командующих ВВС этих округов, кроме Одесского ВО? А выводы простые.

ВВС и ПВО всех западных округов 19–20 июня 1941 года получили приказы о приведении их в боевую готовность «повышенная». И приказы о приведении в б/г поступили из Москвы. Однако одни части вообще не ставились в известность командованием округов или командирами дивизий в известность об этом «повышении б/г», другие 20–21 июня получали приказ на отмену предыдущего приказа с «разрешением» распустить лётчиков по домам вечером 21 июня. Часть дивизий б/г отменили, а часть всё же оставили лётчиков хотя бы на аэродроме.

При этом некоторые авиачасти, стоящие ближе к границе, получали приказы о снятии вооружений, но почти нигде не были подготовлены запасные площадки, пригодные для боевой работы, куда могли бы перебазироваться самолёты в ночь на 22 июня после получения «Директивы № 1». Или тем более днём 22 июня после первых налётов немцев.

Кто-то сомневается, что приказ на приведение в боевую готовность ВВС был до 22 июня и именно из Москвы? Зря. Смотрим, что показал об этом генерал Павлов:

«Явившиеся ко мне в штаб округа командующий ВВС округа Конец и его заместитель Таюрский доложили мне, что авиация приведена в боевую готовность полностью и рассредоточена на аэродромах в соответствии с приказом НКО. Этот разговор с командующими армий происходил около двух часов ночи». (Протокол допроса Д.Г. Павлова от 7.07.1941 г. Источник: Ямпольский В.П. Уничтожить Россию весной 1941 г. (А. Гитлер. 31 июля 1940 года): Документ спецслужб СССР и Германии. 1937–1945 гг. М., 2008 г., с. 457–481.)

Можно подсказать: к «около двух часов ночи» Колец никак не мог бы ещё выполнить приказ НКО о приведении ВВС в боевую готовность и рассредоточить самолёты по Директиве № 1 от 22.20 21 июня. Павлов после разговора с Тимошенко после 1.00 начал обзванивать армии и давать им команду «приводить войска в боевое состояние». А Копец и Таюрский, по его словам, и прибыли к нему в это время с докладом, что приказ НКО о приведении в б/г уже выполнен. Т. е. в это время они могли врать Павлову только о «выполненном» ими приказе НКО о приведении в б/г, полученном ДО Директивы № 1. И приказ такой мог быть только от 19 июня.

Выводы читающие, думаю, сами сделают – «кто виноват»…