Текст книги "Последняя ошибка Темного Мастера"

3

Терпение и труд все перетрут. Денис так страстно желал перековать задубевший организм Гаврилы, что использовал любую возможность поиздеваться над своим новым телом. Он делал варварские, буквально изуверские растяжки, рискуя порвать мышцы, даже в повозке с реквизитом во время пути, и к исходу второго дня своего добился. Вопящие о милосердии и снисхождении мышцы наконец растянулись, и он смог сделать полноценный «шпагат», причем без помощи Самсона и Давида, старавшихся теперь держаться подальше от нового члена труппы во время его тренировок.

– Чего так рано остановились? Солнце еще высоко, – выпрыгнул из повозки гигант, радуясь, несмотря на боль, вновь обретенной гибкости тела.

– Дальше дорога вдоль кромки болота идет, – пояснил господин Бине. – Этот лес и так дурной славой пользуется, а уж к болоту после захода солнца соваться вообще смерти подобно.

– Почему?

– Нечисти всякой много.

– Угу, – задумался Денис и начал чесать затылок. Пальцы увязли в буйной, непокорной шевелюре. – Нечисти много – это хорошо, – еле слышно пробормотал он себе под нос. – У меня к нечисти много вопросов накопилось. Так, – повысил он голос, – быстро разбиваем лагерь. Работают все, кроме девочек.

Господин Бине набычился. Командный тон нового артиста ему не понравился.

– Это почему кроме девочек?

– Потому что они сейчас будут осваивать новую профессию.

– Какую? – подскочили к нему Аделина с Климентиной.

– Парикмахерш. Доставайте ножницы и бритвы. Надо остричь меня наголо. Только вот тут немножко волос оставьте, – приложил юноша ладонь ко лбу так, что его пальцы достали до темечка. – На полпальца длиной.

– Такую красоту портить? – возмутилась Аделина. – Не буду!

– Цыц! Эта красота мне жизни стоить может. В хорошей драке длинные волосы – помеха.

– Так перехвати их ленточкой на лбу, – посоветовала Климентина.

– Не пойдет. Как ты их ленточкой ни перехватывай, противник за них вместе с ленточкой ухватиться может. Стригите! Только ровненько.

– Будет тебе ровненько, – посулила Аделина, извлекая из повозки глиняный горшок.

– Хи-хи… классный инвентарь. – Идея подруги понравилась Климентине, и она побежала за ножницами и бритвой.

Девчонки водрузили на голову богатырю инвентарь и начали стричь его под горшок. Работали слаженно и дружно, а потому, к тому времени как их коллеги разбили лагерь, обрили юношу практически наголо точно по размеру горлышка горшка, оставив, как он и просил, лишь небольшой бобрик спереди, укоротив волосы ножницами. Денис остался доволен. Пальцами за этот ежик ухватиться было невозможно. Чмокнув покрасневших от удовольствия девиц в щечки, он повернулся к Бине:

– До болота далеко?

– Где-то полчаса пути. А что?

– Полчаса… – Юноша посмотрел на исчезающее за деревьями солнце, клонящееся к долу. – Еще засветло должен успеть. Ждите меня здесь.

– Да ты с ума сошел, Гаврила! – всполошилась Аделина.

– Мальчики, не пускайте его! – поддержала подругу Климентина. – Если он там сгинет, то плакали ваши денежки. Разве вы удержите без него толпу на стриптиз-шоу?

– Ха! Попробуй удержи его! – фыркнул Самсон.

– Гаврила, ты что, совсем не боишься нечисти? – осторожно спросил Серж.

– А мне кажется, это нечисти его бояться надо, – хмыкнул Арлекин.

– Правильно мыслишь, мудрый шут, – кивнул Денис.

– А вот мне интересно: что это за вопросы у тебя появились к нечисти? – задумчиво пробормотал господин Бине.

– Меньше знаешь, крепче спишь. Так что спокойной ночи, малыши, а я пошел. Особо не волнуйтесь. До рассвета вернусь.

– Гаврила, только ты нас не бросай, – продолжала волноваться Аделина.

– А хочешь, мы тебя главой труппы сделаем? – предложила Климентина.

– Труппа Гаврилы Великолепного, – хмыкнул гигант. – А что, звучит. Ладно, вы пока тут перевыборы устройте, а я к нечисти пошел. Как вернусь, ознакомите с результатами голосования. Бине, кончай рвать на себе волосы, их у тебя и так мало. Найду я тебе при труппе непыльную работенку.

– Кем? – в отчаянии воскликнул господин Бине, который умел только объявлять номера и покрикивать на своих артистов.

– Менеджером среднего звена, – выдал непонятную фразу Денис, сделал всем ручкой и углубился в лес.

Юноша точно знал, чего он хочет от местной нечисти. Информации. Не любил ликвидатор, магия которого опять была на нуле, работать вслепую. А он сейчас не знал даже, в темные или светлые миры зашвырнул его Валька своей новой книгой. Потому предпочитал с труппой на эти темы не говорить. Кто знает, как отреагируют артисты на вопросы об академии ЛТПМ (Ликвидаторов Тварей Потустороннего Мира)? А вот бесшабашная нечисть сдуру обязательно чего-нибудь да ляпнет. Глядишь, и зацепится он за ниточку, которая приведет его к Кэтран и сыну. Сыну, которого ему даже не довелось подержать в руках. Мальчонке сейчас должно быть чуть больше года…

Как ни спешил Денис, до болота засветло добраться не успел. Уже выплыла из-за туч луна, когда слева от лесной дороги, больше напоминающей тропу, легкий ветерок донес до него затхлый запах болотных испарений. Юноша хотел было уже свернуть с нее, как почувствовал, что в лесу он не один. Что-то прошуршало в кустах, с дробным топотом неясной тенью пронеслось по пролеску и с шумным всплеском погрузилось в болотную жижу. То, что топь буквально в двух шагах от тропы, Денис понял по долетевшим до него брызгам. Брезгливо смахнув со щеки вонючую грязь, юноша начал выламывать себе слегу. Ею послужила росшая неподалеку стройная березка, которую он выдернул из земли с корнем. В укороченном под размер гиганта виде она стала подозрительно смахивать то ли на огромную белую дубину, то ли на толстенный шест, и, когда богатырь крутанул ею, из перелеска вылетели еще несколько неясных теней и, что-то испуганно пискнув, тоже ушли в болото.

– Эй! Жители болотные, чего всполошились? – заволновался Денис. – Давайте сюда, не трону!

Желающих подойти ближе не нашлось. Тут, как назло, луна зашла за тучи, и в наступившей темноте болото ожило, как по волшебству. Что-то заквакало, что-то зачмокало, и самое главное – стала видна дорога, ведущая куда-то в глубь болота. Дорога была отмечена по краям светящимися огоньками, словно взлетная полоса на ночном аэродроме. Денис потыкал появившуюся дорогу – слега в болотную жижу не проваливалась.

– Гм… ну, что, на взлет? – спросил сам себя юноша и, не дожидаясь ответа, решительно двинулся вперед, мурлыча себе под нос незатейливый мотив: – «Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги…»

Глаза все больше привыкали к темноте, и Денис уже мог различить не только ограничивающие трассу огоньки, но и отдельные кочки, кусты трав, чахлые деревья, умудрившиеся зацепиться за небольшие болотные островки тут и там. Ночному видению способствовало мягкое зеленое свечение, идущее откуда-то снизу, из глубины болотной жижи, которая почему-то держала вес гиганта. Правда, она делала это только в границах, очерченных огоньками. За ее пределами слега проваливалась, причем проваливалась довольно глубоко. Первые ответвления от дороги появились где-то на второй сотне метров пути. Они вели к болотным кочкам и островкам, которых становилось все больше и больше. На одном таком островке юноша заметил три подозрительные фигуры и, нащупав глазами ведущую к острову светящуюся тропинку, пошел знакомиться. Уже на подходе до него донесся звук глухо звякнувших стаканов и довольно характерное бульканье.

– Эй, мужики… – начал знакомиться Денис.

– А-а-а!!! Чудовище болотное!!!

– Идиот, в нашем болоте таких чудищ нету!

– А-а-а!!! Чудище неболотное!!!

– Говорил же, третья бутылка лишняя!

Алкашей как ветром сдуло в болото, которое удовлетворенно чмокнув, радостно приняло их.

– Тьфу! – душевно сплюнул юноша и вернулся на основную трассу. – Будем надеяться, что хоть ты меня приведешь куда надо.

И, решив больше не таиться, затянул во все горло:

 
Куда ты, тропинка, меня завела?
Без милой принцессы мне жизнь не мила.
Ах, если б, ах, если бы…
 

– Слышь, мужик, кончай глотку драть, всю закуску распугал.

Голос доносился со стороны рощи густо разросшихся рахитичных деревьев и кустов, в которую упиралась светящаяся дорога. То ли это был конец пути и болото уже осталось позади, то ли Денис набрел на очень большой остров, разобраться было трудно.

– Какую еще закуску?

Денис выбрался на берег, с удовольствием потопал ногой по твердой поверхности.

– Лягушек, конечно, какую же еще!

– Ладно, уговорил, петь больше не буду. Да ты из кустов-то выйди, дай на тебя посмотреть.

– А ты драться не будешь?

– Не буду.

– Ладно.

Из кустов вылезла темная личность в какой-то непонятной хламиде.

– Слышь, мужик, у тебя деньги есть? – спросила подозрительная личность.

– Есть, – усмехнулся Денис.

– Тогда купи у меня штуку.

– Какую штуку?

– Золотую. Цены немереной. Купи, не пожалеешь!

– И сколько за нее хочешь?

– А сколько у тебя есть?

– Сколько есть, все мое. Показывай свою штуку.

Темная личность подошла ближе, что-то выудила из недр своей хламиды и плюхнула это что-то в протянутую ладонь Дениса. Как раз в это время луна выглянула из-за туч и высветила собеседника ликвидатора нулевого уровня. Перед ним стоял черт. Хрестоматийный такой чертик со свиным пятачком, рожками и забавным хвостиком, выглядывающим сзади из-под лохмотьев, в которые он кутался.

– Золотая, говоришь? – Денис освидетельствовал штуку.

Это был массивный кран со штопором. Такие краны обычно ввинчивают в винные бочки достаточно приличных размеров. Судя по весу, кран действительно был золотой. Юноша осторожно попробовал его на зуб. Точно, золото!

– Ну что, берешь? – Чертик буквально приплясывал от нетерпения.

– Куда ты так спешишь?

– Баки горят, – лаконично ответил черт.

– Понятно. Ладно, так и быть, даю за твою штуку золотой.

– Не, это не серьезно. За такую штуку всего золотой…

– Возьмешь, сколько даю, – отрезал Денис. – Чай, не в скупку несешь. Да и там бы поинтересовались, откуда у тебя такая прелесть. Наверняка ведь ворованная.

– Мужик, поимей совесть!

– Я бы поимел, но есть одна проблема. У меня этот золотой всего один. Так что или бери, или вали отсюда со своей штукой.

– Тихо! – насторожился черт и даже присел, к чему-то прислушиваясь.

– Что такое?

– Молчи, дурак! Быстро за мной!

Чертик метнулся в кусты, забыв даже про «штуку», оставшуюся у Дениса. Юноша пожал плечами, сделал пару шагов вслед за воришкой и залег рядом с ним в кустах. Исходящие от рогатого ароматы крутого перегара слегка успокоили парня. Это был самый обычный спившийся ханурик, толкающий на стороне ворованное добро первому же попавшемуся барыге. Денис невольно усмехнулся. Кем ему только в жизни бывать не пришлось, а вот в роли скупщика краденого еще ни разу. Скоро он понял, чего испугался ханурик. Над болотом летели жуткого вида старухи. Причем летели не как положено приличным ведьмам, то есть верхом на помеле. Они летели на собственных косах, которые на конце были завязаны узлом, чтобы старухи не соскальзывали, хотя соскользнуть с них в принципе было невозможно, так как волосы этих кос росли на их собственных головах.

– Кто это? – шепотом спросил Денис черта, как только старухи скрылись вдали.

– Бабки-кошмарихи, – поморщился черт. – Развелось тут страсти всякой в последнее время, нормальной нечисти житья не дают. Так ты берешь штуку или нет?

– За золотой беру.

– Только ты уж извини, но ты мою штуку проверял, и я тоже твой золотой проверю.

– Проверяй.

Луна в очередной раз зашла за тучи, и для проверки им опять пришлось вернуться к болоту, зеленоватое мерцание которого давало хоть какой-то свет. Денис засунул «штуку» черта в карман, а взамен передал ему свой единственный золотой. Черт немедленно попробовал его на зуб.

– Надо же, не обманул. Золото… настоящее. – Черт довольно улыбнулся и сунул золотой за щеку. – Давай, мужики!

Среагировать на внезапную атаку Денис не успел. Два живых снаряда, вылетевшие из кустов, шарахнули его в спину и смели в болотную жижу…

4

Не ожидавший такого финта гигант чуть не захлебнулся вонючей вязкой, как наваристый суп, водой. Чьи-то шустрые ручки начали шарить у него по карманом, но до «штуки» так и не добрались. Здесь было не очень глубоко, и Денис взметнулся вверх, с головы до ног облепленный ряской и болотной тиной. Черти посыпались с него как горох.

– Ох, кто-то сейчас огр… – Попавшая в рот тина не дала ему договорить. Денис начал отплевываться.

– Чего он сказал?

– Что он огр.

– Ой… с ограми лучше не связываться.

– Ну все, мужики, вы попали, – зарычал Денис.

– Атас, братва!

– Это огр!

– Уходим!

Сообразив, что добыча оказалась им не по зубам, черти бросились наутек. Однако уйти от хорошо натренированного спортсмена, который, наплевав на вопящее от боли после растяжек тело, несся за ними как взбесившийся слон, круша все на своем пути, было не так-то просто.

– Врашшыпную! – пискнул один из чертей, чуя, что их настигают. Нормально говорить ему мешала монета за щекой.

Черти сыпанули в разные стороны, но их маневр Дениса не смутил. Как ни похожи были друг на друга гопники, шепелявая цель уже выдала себя, и Денис помчался за ней.

– Помогите!!! За мной гонится огр!!! – Черт метнулся в одноэтажное строение, оказавшееся откуда-то на их пути, и шустро юркнул за дверь.

– Теперь не уйдешь. – Денис сбавил темп, подошел к двери, над которой красовалась надпись «Болотная корчма». – А ну открой!

– Не открою, – пискнул из-за двери черт.

– Открой, а то хуже будет!

– А что ты сделаешь? – Судя по всему, черт уже пришел в себя. – Я на дверь уже заклятие против огров наложил.

– А он ща как свистнет, как дунет! – донесся из-за двери чей-то пьяный голос. – И хана двери… вместе с домиком.

– Чего городишь, пьянь? – возмутился гопник. – Что значит «рухнет»? Он же каменный!

«О господи, – мысленно простонал Денис, – нет, Валька точно эту вещь пьяный в лом писал. Неужели в сказку о трех поросятах меня загнал?»

– Нуф-Нуф … или как там тебя? Ниф-Ниф! Лучше открывай по-хорошему.

– Все, Ниф-Ниф, тебе хана. Он имя твое знает! – радостно сказал пьянчужка.

Денису все это наконец надоело, и он рванул ручку двери на себя. Ручка была приколочена на совесть. Она вышла из дверного проема вместе с дверью и косяком. С противоположной стороны двери на другой ручке висел гопник, хлопая испуганными глазами на «огра». Опомнившись, чертенок попытался подорвать, но юноша успел поймать его за хвост, и тот закачался на нем, тихонько подвывая от ужаса. Денис аккуратно приставил дверь к стене, вошел вместе с болотным чертом внутрь и убедился, что это действительно корчма. Самая натуральная корчма для местной нечисти и случайно завернувших сюда гостей людского племени. Один такой гость явно человеческой наружности сидел пьяный до изумления за отдельным столиком в самом дальнем углу на ворохе бумаг и куче объедков. Все остальные были представителями чисто болотной живности. Кикиморы, бабки-кошмарихи, черти (как же без них!) и даже пара леших, завернувших пропустить стаканчик. Болотная братва с любопытством уставилась на Дениса. И тут из подсобки выскочила растрепанная и жутко злая старуха:

– Енто какая сволочь в моем заведении дверь выломала? Чего харю на сторону воротишь? Я тебя спрашиваю, морда твоя зеленая!

Вообще-то Денис морду не воротил. Просто его насторожил ворох бумаг и гусиное перо с чернильницей-непроливашкой на столе единственного кроме него представителя рода человеческого в этой корчме, да плюс ко всему было что-то неуловимо знакомое в его опухшей физиономии. И это что-то заставило юношу сделать шаг по направлению к столику пьянчужки, не обращая внимания на старуху. Он не удосужился даже поинтересоваться у разгневанной хозяйки, с какой это радости морда у него стала зеленая?

– О! Новая сказка! – глядя радостными хмельными глазами на Дениса, воскликнул пьянчужка. – Так, это в сторону, – скинул он на пол ворох исписанных бумаг, – теперь пишем про страшного лесного… нет, болотного… э-э-э… во! Про страшное болотное чудище! Как бы тебя назвать?

Название подсказал ему чертик, которого юноша продолжал держать за хвост на вытянутой руке.

– Отпусти хвост, огр! – заверещал гопник. – И вообще, какого черта ты на нашем болоте делаешь? Кто тебя сюда звал?

– Точно! – обрадовался сказочник. – Огр! – Ганс Христиан Андерсен – а это, разумеется, был он – схватил со стола чистый лист бумаги, ткнул перо в чернильницу и начал сочинять, озвучивая рождающиеся строки. Так ему в его состоянии было легче писать. – Жил-был в бо… нет, на болоте страшный огр! И звали его… – Ганс окинул задумчивым взглядом Дениса.

– Ты меня еще Шреком назови, убогий, – прогудел «огр».

– Гениально! И звали его Шрек! Будешь соавтором.

– Обалдеть! Гансик, это же не твоя сказка, точно знаю.

– Правильно, не моя. Она теперь наша! – Сказочник заглянул в свою опустевшую кружку. – Болотница! Пива мне и моему соавтору!

– Пива тебе, как же! Размечтался! – завопила старуха. – У меня какая-то сволочь кран сперла, бочку откупорить нечем. Золотой кран между прочим, а он о пиве размечтался.

Чертик при этих словах сразу перестал извиваться на своем хвосте, съежился и затих.

– А если я тебе твой кран найду? – повернулся к болотнице Денис. – Что мне за это будет?

– Дверь выбитую прощу и выпивкой бесплатно за счет заведения обеспечу, – тут же среагировала болотница.

– Не, пивом меня Гансик сегодня угощает, а дверь я тебе и без того на место приколочу.

– Золота отвешу.

– Сколько?

– А вот сколько кран весит, столько золота тебе и отвешу.

– Гм… Ценный у тебя, видать, кран, раз золото на золото по одному весу меняешь. Не скажешь, в чем секрет?

– А ты точно кран найдешь?

– Точно.

– Тогда скажу. Пиво, сквозь него пройдя, особый вкус приобретает.

– Угу. – Пользуясь полутьмой корчмы, освещаемой только многочисленными огоньками гнилушек стен и потолка, Денис незаметно извлек из кармана кран, и, скрывая его в ладони, начал трясти за хвост воришку, одновременно хлопая рукой с зажатым в ней краном по карманам его хламиды.

Третий удар «выбил» из него кран, который глухо стукнулся об дубовый настил пола.

– Ниф-Ниф! – ахнула старуха. – Как ты мог! Я тебе столько раз в долг наливала, а ты, морда твоя свинячая… Так, где моя кочерга?!!

И тут черт рванулся так, что сумел выскользнуть из кулака Дениса, оставив в нем только пушистую кисточку от кончика хвоста.

– А-а-а!!! Хвост испортил, сволочь!!! – Плюхнувшись на пол, Ниф-Ниф прямо на карачках с места в карьер развил такую скорость, что пулей выскочил из корчмы, и болотница перехватить его не успела.

– Бабка, тебе кисточка не нужна? – поинтересовался Денис, любуясь на трофей.

– Зачем она мне?

– Ну пыль там с ушей стряхнуть или еще для чего.

– Давай! – сцапала кисточку болотница, подняла кран и убежала со всем этим хозяйством в подсобку. – Дверь на место поставить не забудь! – крикнула она оттуда.

Неопределенно хмыкнув, юноша поставил выбитую вместе с косяком дверь на место, кулаком загнал гвозди по старым следам в пазы, ткнул пальчиком. Вроде держится.

Болотница вернулась из подсобки с двумя кружками пива, поставила их на столик Ганса, отсыпала Денису десять золотых. Явно обсчитала. Суммарно весили они гораздо меньше крана, но юноша не стал скупердяйничать. Однако одну из монеток попробовал на зуб. Вроде золотая.

– Ладно, не буду тебя обдирать. – Юноша сел за столик Ганса. Стул под ним угрожающе заскрипел.

– Ее, пожалуй, обдерешь, – усмехнулся лепрекон, сидевший за соседним столиком. – Она за свое пиво такую цену ломит!

– Поговори у меня, шапка зеленая! – цыкнула на него болотница. – Будешь выступать, больше не налью!

Ганс, строчивший что-то на бумаге, оторвался от своих записей, окинул задумчивым взглядом Дениса.

– Нет, что-то в тебе не то, – изрек сказочник. – И зеленый ты вроде, и страшненький, но все равно не то!

– И что во мне не то? – с усмешкой спросил Денис.

– Прическа! – осенило Ганса. – Ты у меня будешь лысым!

– Да я же вроде стригся недавно… – Рука юноши потянулась к голове, нащупала на ней пук водорослей, облепленных болотной тиной и ряской. – Твою мать!

Импровизированный парик полетел на пол. Наверняка и кожа ведь позеленела после болотных ванн. Денис покосился на свою руку. Она действительно отдавала зеленью в свете мерцающих огоньков гнилушек.

– О! Вылитый огр, – обрадовался Ганс и опять начал строчить. – Итак, наш огр жил в болоте. Его боялись все…

– Ганс, отставить! Это не твоя сказка.

– Что значит не моя? Раз я пишу, значит, моя! – Из-под пера увлекшегося писателя веером летели брызги.

– Слышь, бабка, – тормознул Денис старуху, подтаскивающую пиво за соседний столик, – ты кончай ему подливать.

– Во-первых, я не бабка, я болотница, а во-вторых, у меня с ним договор.

– Какой договор?

– Я ему вдохновляться помогаю, пива заветного подливаю.

– А он тебе за это что?

– А он с ней за это вдохновение золотом полновесным расплачивается по тройной цене, – хихикнул лепрекон.

– Еще одно слово, ушастый, и я тебя отсюда выгоню! Ты в мои торговые дела не лезь! А ты этого пустомелю не слушай, – сказала болотница Денису. – Я по доброте душевной, можно сказать, болезного приветила, почти задарма кормлю, пою…

Тут болотницу окликнули лохматые кикиморки, и она умчалась обслуживать очередных клиентов. Видя, что писатель так увлекся очередной сказкой, что ничего вокруг уже не видит и не слышит, Денис дал знак лепрекону подсаживаться к его столу, намекая, что за ним не заржавеет. Ему нужна была информация, и он готов был за нее платить. Лепрекон от дармовой выпивки не отказался. Не рискуя сам пить болотное пойло с подозрительно зеленой шапкой пены, юноша презентовал ему свою кружку и приступил к дознанию.

Картина, нарисованная лепреконом, прояснила все. Или почти все. Оказывается, у болотной нечисти, не имеющей возможности выйти за пределы своего болота, в большом почете были былинки клевера. Но не простого клевера, а того, венчик которого насчитывал четыре листика вместо трех. Такой клевер приносил удачу и шел на какие-то хитрые зелья, которые вместе с пивом по ночам варила болотница. Эта информация дошла до писателя в разгар сильнейшего творческого кризиса. Его заклинило. Он уже второй месяц подряд сидел без дела, не в состоянии выдать на-гора ни одного приличного сюжета новой сказки, а болотница, по слухам, владела секретом вдохновения и за определенную мзду, вполне могла им с кем-нибудь поделиться. И вот Ганс Христиан Андерсен вышел на промысел. Ему жутко повезло. Сказочник набрел на целое поле «клевера», у которого все былинки имели не по три, а аж по целых шесть лепестков! Мимо такой удачи он пройти не мог, надрал целый стог и потащил его к болотнице, рассчитывая на награду. Гансик в ботанике разбирался слабо. Ему было невдомек, что на болото он волок не клевер. Это была конопля. Свой стожок он выложил перед болотницей, с ходу заявив: сама былинки да листики на них пересчитывай, мне недосуг. Мне типа это… сказку подавай. Или, на худой конец, к бутылкам, в которых вдохновение разлито, приложиться дай.

– Что за бутылки? – насторожился Денис.

– Вон в том шкафчике стоят, – кивнул лепрекон на толстенный ольховый пень, торчавший прямо из пола у стены корчмы. В его коре действительно угадывалось что-то наподобие дверцы.

– Блуждающие огоньки! – воскликнул юноша, треснув себя по лбу. – Как же я сразу-то не догадался. Вот, значит, в какую сказку меня Валька закинул.

Лепрекон как-то странно покосился на юношу при этих словах.

– Блуждающие огоньки? – Ганс тоже встрепенулся. – А что, неплохо звучит. Сказка вообще-то дрянь получилась, а вот название самое то. – Сказочник полез под стол, выудил оттуда скинутые на пол исписанные бумаги и начертал на одной из них новое название.

– Какая самокритичность, – восхитился Денис, но Ганс его уже не слышал.

Он вернулся к новой сказке и теперь задумчиво жевал кончик пера, устремив мечтательно-пьяный взор в потолок.

– Ну и дальше что было? – тормошнул Денис лепрекона.

Тот продолжил. В ольховом пне, который служил шкафчиком еще прабабушке болотницы, действительно стояли бутылки. С поэзией простой, поэзией скандальной, в которую был подсыпан шипучий порошок из лживых грязных городских сплетен. В особой бутылке хранились трагедии, замешенные поганой метлой на похмельном рассоле, обильно орошенном кровью преступника и его жертвы. Трагедии хранились в бутылке из-под шампанского, так как, по определению, должны были хлопать пробкой, а потом ядовито шипеть, исходя пузырями ненависти и злобы. Была в шкафчике даже бутылка с минорно-набожной поэзией, но, так как в каждую бутылку болотница добавила немножко чертовщины, стишки получались не совсем минорные и не совсем божественные. Половину шкафчика занимала самая большая бутылка с обыкновенными историями для прозаиков. Горлышко ее было обвязано свиной кожей и обтянуто пузырем, чтоб амброзия не выдохлась. Вот этой-то бутылки Ганс Христиан и пытался добраться в душевных терзаниях, вызванных сильнейшим творческим кризисом.

К счастью, пришел он хоть и с охапкой конопли вместо клевера, но зато с деньгами. Не меньше трех десятков золотых отягощали его карман, и хитрая болотница начала вдохновлять его своим ядреным пивом, втихаря переливая духмяный напиток через жестяную воронку в бутылки, которыми ее за недорого (стакан мухоморовки за тридцать бутылок стеклотары) снабжали черти, обшаривавшие близлежащие к болоту кусты. Все было хорошо, пока Ганс вдохновлялся только пивом, думая, что хлебает амброзию вдохновения. Однажды болотница задержалась по своим делам в подсобке, и нетерпеливый клиент залез в шкафчик без нее. Сцапал, разумеется, самую большую бутылку. Вот только не знал, дурак, что заключенное в ней высокое искусство надо было нюхать, а не пить! Хлебнул душевно. А так как хлебнул по свежим дрожжам ее ядреной мухоморовки, на которой болотница настаивала пиво, то нырнувшая в него муза сразу захмелела, и теперь они на пару уже третий день подряд творят, не просыхая.

– Значит, третий день творит, говоришь? – усмехнулся Денис.

– Третий день, – закивал головой лепрекон.

– А ничего странного в последнее время на вашем болоте не происходило? – нейтральным тоном спросил юноша.

– А то ты не знаешь? – пробормотал лепрекон.

– Не знаю.

– Сам же только что про блуждающие огоньки сказал.

– Угу. И сколько у вас их тут объявилось?

– Три штуки. Странные огоньки. Наши гнилушки где лежат, там и светят, а эти блуждают. Пытались мы за ними охотиться, не поймали. Смылись куда-то. Со вчерашнего дня их больше не видать.

– Это хорошо, что их было только три, – пробормотал Денис, покосившись на Ганса.

Если верить сказке, написанной упившимся в зюзю писателем, блуждающие огоньки рождались в определенный день и час во время полнолуния, Они могли вселиться в любого человека и маяться дурью на всю катушку. В течение года такой огонек должен основательно совратить человека. И не одного. Не менее трехсот шестидесяти четырех человек огонек должен совратить. По одному в день. Тогда он удостаивался высшей награды – огненно-красной ливреи скорохода, в которой огонек мог бежать перед парадной колесницей черта, и, самое главное, получал право на бегу изрыгать пламя прямо изо рта на зависть остальным блуждающим огонькам, которым за пределы своего болота дорога заказана. Однако разгадавший их человек может эти блуждающие огоньки задуть. Тогда пропал огонек. Полезай обратно в болото, где его за такую оплошность наказывают заключением в гнилушку. Лежи себе там и свети, не шевелясь. Такому же наказанию подвергаются и те огоньки, которые не успеют совратить за год нужное количество людей.

– Дебильная сказка, – вздохнул Денис.

– Ты это о чем? – не понял лепрекон.

– Так, о своем, об огрском. Свободен.

Лепрекон, сообразив, что добавки не будет, дохлебал пиво и поспешил свалить за свой столик. Как только он ретировался, Денис подозвал к себе болотницу.

– Чего тебе, зеленый?

– Что ж ты, перечница старая, знаменитого писателя таким пойлом жутким поишь? – начал наезжать на старушку Денис, кивая на опустевшую кружку.

– Сынок, да какое же это пойло? – всплеснула сухонькими ручонками бабуля, сердито косясь на лепрекона. – Ты эту шапку зеленую не слушай, он тебе наговорит! Сам-то видал, с каким удовольствием хлебал? Тебе ни капли не оставил. Это ж чистейшая болотная водица. Гнилушечки, мухоморчики, бледные поганочки. Лоси не доедают, лешие у них последнее отбирают, чтоб я этот напиток дивный для клиентов сварила. Да за каждую бочку моего пива лесной царь золотом полновесным платит. Это же нектар! Амброзия! Да ты сам попробуй.

Болотница метнулась в подсобку и скоро вернулась с еще одной кружкой зеленого пива. Денис не удержался, сдул пену, пригубил. Глаза сразу съехались в кучку.

– Бедный Гансик… как он еще держится на ногах.

– А зачем ему держаться на ногах? – удивилась болотница. – Он сидит.

– Третий день?

– Больше. А по мне, так хоть до скончания века пусть сидит… пока деньги есть.

– Понятно.

Денис перегнулся через стол, заглянул в бумаги сказочника. Тот уже писал про принцессу Фиону, ожидающую в черном замке своего рыцаря, который должен будет спасти бедняжку от дракона.

– Хоть бы чего-нибудь своего привнес, – покачал головой юноша. – Скажем, Вионой девчонку назвал.

– Не звучит, – отмахнулся Ганс, – слишком тривиально. Фиона – то, что надо!

– Слушай, может, хватит чужие сказки тырить? – начал отнимать у него бумаги юноша. – Я точно знаю, что ее Уильям Стейг написал.

– Какой еще Стейг? Не знаю никакого Стейга! Я ее написал! – вцепился в свои бумаги Ганс. – Стейг – город, а не писатель!

Споры о приоритете прервал чей-то истошный вопль, донесшийся до выпивох со стороны болот:

– Атас! Черные Капюшоны идут!

Нечисть задергалась. Кто-то вскочил из-за стола, растерянно озираясь, кто-то дернулся к выходу, но было уже поздно. Дверь распахнулась, и на пороге появилась мрачная фигура, закутанная с головы до ног в черный плащ. Лицо неизвестного наполовину было перекрыто черным капюшоном, низко надвинутым на лоб. Габаритами застывший в дверях квадратный организм, конечно, уступал Денису, но все равно его фигура внушала уважение.

– Всем сидеть! – грозно сказал Черный Капюшон, скользнул беглым взглядом по посетителям корчмы, удовлетворенно кивнул головой и коротко бросил себе за спину: – Вроде чисто.

В корчму вошел еще один Черный Капюшон, росточком пониже, следом шагнули пять амбалов в такой же одежде. Завсегдатаи корчмы завибрировали. Кто-то начал потихоньку сползать под стол, кто-то просто трясся, празднуя труса.

– Хоть бы пронесло, хоть бы пронесло… – лепетал насмерть перепуганный лепрекон за соседним столиком.

– Не вздумай, тут и без того амбре, хоть нос пальцами затыкай, – пригрозил ему Денис и с любопытством уставился на пришельцев.