Текст книги "Афанасьева, стой!"

Я вылетела в коридор, на ходу пытаясь позвонить Захару Матвеевичу. Он наверняка поможет разобраться с этим затянувшимся бредом. Но ведун, как назло, не брал трубку. Выбора не оставалось, пришлось звонить Семёнову.

– Привет, – настороженно произнёс айтишник. – Что-то случилось?

Почему сразу случилось? Неужели я не могу позвонить без веской причины, чтобы поболтать ни о чём? Мы же друзья вроде как.

– Привет. Случилось, – не стала озвучивать я свои мысли. – Пришла на приём в поликлинику, а там решили, что я псих.

– Что ж. Я почему-то не удивлён. Это должно было случиться. Рано или поздно.

– Семёнов, не беси меня! – заорала я, не оценив юмора. Что-то нервы у меня совсем ни к чёрту. Но это неудивительно. – Я звонила Захару Матвеевичу, он трубку не берёт. А у меня ЧП. Мне направление к психиатру выдали из-за порезов на запястьях. Что, если на принудительное лечение направят? Как ты думаешь, нужно мне такое пятно в биографии?

– Арина, не кричи. Я понял. Скоро буду. Скажи, куда приехать.

Я назвала адрес и плюхнулась на лавку. Бабульки тревожно покосились в мою сторону, отодвинулись на безопасное расстояние и дальнейшее обсуждение многочисленных хворей продолжили таинственным шёпотом.

Семёнов появился минут через сорок. Я к тому моменту чуть на стены не лезла, накрутив себя до предела. Профилактическая инъекция галоперидола стала бы спасением для окружающих.

– Жди здесь. Я всё проясню, – бросил он на ходу и, полный угрожающей решимости, вошёл в кабинет хирурга.

Бабульки возмущённо заколыхались.

– Как же это без очереди-то?

– Наглая нынче молодежь пошла, – поддакнула я, чем заслужила злобные взгляды. Жаль. Так хотелось пообщаться на предмет воспитания и нравов подрастающего поколения. Но, видно, не судьба.

Семёнов вскоре вернулся. С видом триумфатора забрал у меня злополучное направление и порвал его на мелкие клочки.

– Всё в порядке. Можешь не опасаться медицинского преследования.

– Какое облегчение!

– Идём, – сказал он, взял меня за руку и потянул в сторону выхода.

– К-куда?

– Куда скажешь.

– Я домой собиралась.

– Значит, домой.

На всякий случай промолчала. Очень уж настораживала эта агрессивная решительность. Вспомнился рассказ Захара Матвеевича о том, как Семёнов ломал пальцы беззащитному упырю. Ну и телефон мой злополучный тоже вспомнился. Упыря мне было не жалко, но поведение парня немного пугало.

Молчала я и тогда, когда, подрулив к дому, Семёнов направился не в подъезд, а прямиком в алкогольный супермаркет. Безошибочно отыскал среди ровных рядов бутылок моё любимое вино и пошёл к кассе.

– Я не хочу, – решила прервать молчание.

– Зато я хочу. Хочу напиться до бессознательного состояния.

Не поняла, он так шутит?

– Боюсь, вино для этого не подходит, – заметил консультант.

Зря он так!

К сожалению, Семёнов был с ним солидарен. Попросил завернуть ещё бутылку «Хеннесси» для комплекта.

– Семёнов, ты меня пугаешь, – честно призналась я.

– Не всё же тебе в этом лидировать. Могу я ненадолго перехватить инициативу?

– Пожалуйста-пожалуйста.

После этого Семёнов пошёл домой. Ко мне. Напиваться до бессознательного состояния. Какое-то сомнительное счастье.

Войдя в квартиру, сорвал с себя куртку и бросил её на пол. А сам отправился на кухню. Пока я поднимала и вешала его верхнюю одежду, он практически до краёв наполнил винный бокал коньяком и опрокинул в рот, а затем подошёл к окну, настежь распахнул его и закурил, стоя ко мне спиной. Я забралась в кресло с ногами, обхватила себя руками. Поведение напарника удивляло и настораживало. Вдруг ещё буянить начнет, когда достигнет желаемой кондиции.

Семёнов выкинул окурок в окно, закрыл створку, вернулся к столу. Снова наполнил бокал и собрался было отправить его в рот. Я смотрела на парня круглыми от ужаса глазами. Паника нарастала.

– Семёнов, остановись!

– Не хочу.

– Если ты тут свалишься, я не смогу дотащить тебя до дивана, – предупредила я на всякий случай.

– И не надо. Подложишь подушку под голову, накроешь одеялом.

– Может, ещё рядом лечь?

– Я не возражаю.

Он посмотрел на меня бешеным взглядом, от которого я втянула голову в плечи. Что с ним происходит?

Семёнов поставил нетронутый бокал на стол, шагнул в мою сторону. Сильным рывком выдернул из кресла, смял в охапку и поцеловал. Губы его оказались неожиданно мягкими. Он целовал меня с какой-то болезненной нежностью. С обречённостью. Так, словно это был наш последний поцелуй. Словно я умирала. И я действительно умирала в его руках, задыхаясь от прикосновений горячих ладоней и солёных, хранивших привкус крепкого хмеля и табака губ. Я растворялась в собственных ощущениях, мечтая, чтобы они длились как можно дольше. Но Семёнов неожиданно прервал поцелуй, разжал руки, и я рухнула обратно в кресло.

– М-м-мы же друзья вроде бы, – я была совершенно сбита с толку.

– Ага, конечно, – согласился парень, но я почему-то ему не поверила. И правильно сделала.

Семёнов схватил меня за локоть и поволок в комнату. К дивану.

Я сидела, уронив руки на колени. Челюсть отвисала по мере того, как герой самых смелых моих фантазий избавлялся от одежды.

Представ передо мной во всей своей природной красоте, он принялся стаскивать с меня футболку. Расстегнул джинсы и стянул их, дёрнув за штанины. Затем повалил меня на диван, накрывая своим телом. Божественно слепленным телом, которое я, руководствуясь исключительно собственным воображением, много раз рисовала в альбоме для скетчей.

– Семёнов, ты что делаешь? – шёпотом поинтересовалась я, завороженно глядя в его лихорадочно блестевшие глаза.

– То, что давно должен был сделать, – уверенно ответил он, запечатывая мой рот своими губами.

– Не надо мне твоих одолжений! – возмутилась я, уворачиваясь от поцелуя и пытаясь отпихнуть его от себя.

– Какие одолжения? – не понял он. Приподнялся на руках, давая мне иллюзию свободы и пристально вглядываясь в лицо. – Ты сдурела, что ли, Афанасьева? Давай ты помолчишь немного и не будешь портить момент.

Пришлось подчиниться.

Я обхватила Семёнова руками и ногами. На всякий случай. Чтобы не сбежал, одумавшись. Но он, кажется, и не собирался. Расслабленно перебирал пальцами мои волосы, мечтательно глядя в потолок.

– Как-то стремительно всё вышло, – брякнула я, не подумав.

Семёнов переменился в лице.

– А ты очень тактичная, как я погляжу, – со смешком произнёс он. – Повезло же мне с тобой.

Я фыркнула и уткнулась носом в его плечо. Потом подняла на парня глаза. Он выжидающе смотрел на меня.

– Я совсем не это имела в виду! Правда!

Действительно. Я лишь хотела сказать, что не ожидала очутиться в одной постели с любимым мужчиной, да ещё так быстро. Учитывая нашу договорённость сохранить прежнюю дружбу. Или такой договорённости не было? Одним словом, я не собиралась ранить его чувства.

– Ну-ну. Умеешь воодушевить, что тут говорить.

– Лёша, я серьёзно! Я хотела сказать, что всё случилось быстрее, чем я ожидала.

– Если ты сейчас пыталась исправить ситуацию, то у тебя не получилось.

– Ой, блин!

Семёнов рассмеялся.

– Я мог бы и обидеться, между прочим.

– Не надо! Я не смогу жить с мыслью, что обидела тебя.

– Тогда извинись!

Пришлось извиняться. И мои извинения были приняты благосклонно.

Квартира наполнилась вечерним сумраком. Семёнов нехотя поднялся с дивана и ушёл на кухню. Потянуло холодом и табачным дымом. Я замоталась в плед и босиком пошлёпала за любовником. Он нагишом стоял возле открытого окна, выдыхая дым в промозглую темноту. Я подошла к нему, прижалась к спине, укрыла пледом. Он достал ещё одну сигарету из пачки, прикурил и протянул мне. Мы так и стояли, обнявшись, и молчали. В кухне, которую озаряли лишь слабые огоньки тлеющих сигарет и уличные фонари. Если и есть на свете счастье, то оно именно такое: с мягким плюшем одного на двоих пледа, с размеренным биением чужого сердца, которое чувствуешь опалённой поцелуями кожей, с лёгким запахом сигарет и холодом, сковывающим голые ступни и пробирающимся вверх по ногам.

Семёнов, игнорируя пепельницу, выкинул окурок на улицу, отнял у меня остатки сигареты и отправил следом, закрыл окно. Затем потянул меня к креслу и усадил себе на колени. Я расправила плед, накрывая его голые плечи, уткнулась холодным носом в колючую щёку. Сидеть бы так в темноте и тишине до конца своих дней.

– Афанасьева, объясни мне одну вещь, – прервал уютное молчание Семёнов.

– Мм?

– Ты почему от меня бегала всё это время?

– Не припомню, чтобы ты пытался меня догнать.

– За тобой угонишься, как же, – хмыкнул он. – И всё-таки? Я же с первых дней возле тебя крутился.

– Ага. А ещё возле Кати, Лены, Маши, Тани, Натальи Сергеевны. Мне продолжать?

Семёнов тихо засмеялся.

– Это был обманный манёвр. Хотел довести тебя до нужной кондиции, заставить ревновать. Но не вышло.

– Не вышло, – призналась я. – Какой смысл ревновать того, кто тебе не принадлежит и по всем законам мироздания принадлежать ну никак не может?

– Понятно.

– Что тебе понятно?

– Ты продолжай, продолжай. Мне интересно, что за вселенский бред гнездится в твоей голове вкупе с законами мироздания.

– Нууу… Ты весь такой… Такой… Уххх! И всем нравишься. А я такая… Ну, обычная. Вот… – кажется, справилась.

– Понятно, – снова загадочно протянул Семёнов. – Значит, ты решила, что недостаточно хороша для меня. А моё мнение в расчет не принимается. Так?

Я сконфуженно запыхтела и нахохлилась. Что тут скажешь? Он прав.

– Дура ты, Афанасьева, – торжественно изрёк Семёнов. Я собралась было возмутиться, но он не дал и слова вставить. Прервал возражения долгим прочувствованным поцелуем, а затем продолжил: – Красивая и глупая. Мне нравится. Идеальное сочетание.

И непонятно: оскорбил или комплимент сделал. Ладно, пусть будет комплимент.

– И ещё, раз уж мы начистоту, – я зажмурилась, как перед прыжком в холодную воду, – после нашего разговора, ну того, когда я к тебе с поцелуями полезла… В общем, я окончательно утвердилась во мнении, что не интересую тебя. Ни капельки.

Семёнов стиснул меня в руках, принялся осыпать быстрыми поцелуями плечи, шею, щёки. Я осторожно отстранилась.

– Подожди, Лёша. Мне нужно это сказать. Иначе меня разорвёт.

– Говори, – тихо разрешил он, зарываясь лицом в мои волосы и ещё крепче обнимая.

– В общем, я много думала о том разговоре. О своём поступке. Там, у упырей, у меня было достаточно времени. И очень сильно жалела о нём. Если бы этого не случилось, я верила бы, что небезразлична тебе, и это помогло бы мне там, во время того кошмара. А так была полная безнадёга.

Семёнов молчал. В темноте его застывшее лицо казалось вытесанным из камня.

– Я должен тебе объяснить… – начал он.

– Не должен. Это совсем не обязательно.

– Обязательно. Не хочу, чтобы ты считала меня козлом. Большим, чем я есть на самом деле.

– По-моему, ты слишком самокритичен.

– Думаю, в самый раз. В общем, слушай и не перебивай. С чего бы начать? Эээх… Это всё Захар Матвеевич.

– А он здесь при чём? – удивилась и даже возмутилась я.

Ведуна-то зачем приплетать к нашим запутанным взаимоотношениям?

– Я просил не перебивать. Мне и так непросто. Короче, Захар Матвеевич велел держать дистанцию. Для него не было секретом моё к тебе отношение. Я из этого тайны не делал. В отличие от тебя. Накануне твоего похищения ему было видение, из которого он сделал вывод, что ты можешь сильно пострадать, находясь рядом со мной. Что, собственно, и случилось. В то утро, когда мы ехали к Алине Коностовой, он позвонил мне и рассказал о своих опасениях. Заодно дал рекомендации отдалиться от тебя. Ни он, ни я не разобрались с тайными знаками, которые ему открылись. Я испугался, Ариша. Сильно испугался. И решил, что будет лучше, если ты поненавидишь меня какое-то время, пока всё не образуется. Поэтому начал изводить тебя придирками и издевательствами.

– У тебя неплохо получалось. Я готова была разрядить в тебя обойму твоего же пистолета.

– Прекрасно тебя понимаю, – хмыкнул парень. – И восхищаюсь твоей сдержанностью. Другой на твоем месте сломал бы мне нос.

– Как минимум. Я представляла, как крушу твою челюсть, и кровища хлещет, а зубы разлетаются во все стороны, – засмеялась, вспоминая отвратительное поведение Семёнова в тот день, когда мы расследовали кражу рубинового гарнитура. – Но потом ты извинился. Так искренне, что я разом позабыла все обиды.

– Да я сам устал изображать из себя непонятно кого! Мне же самому от себя противно было!

– Вот. Именно это я и почувствовала тогда. А ещё мне показалось, что накануне вечером мы были близки к тому, чтобы…

– Тебе не показалось. Я еле сдержался тогда, честное слово! Боялся, откажешь, потому и ушёл.

– Теперь я это понимаю. И тогда догадывалась. Списала твоё хамское поведение на внутренние метания и терзания. Вот и решилась тебя поцеловать. Я очень надеялась, что ты ответишь.

– Я хотел, Ариша! Я об этом мечтал! Но после слов Захара Матвеевича… В общем, я понял: вот отличная возможность оттолкнуть тебя, да так, что после этого ты и разговаривать со мной не захочешь. И самое обидное, Ариша, я так долго ждал того поцелуя. Ждал, когда ты уже оттаешь… Когда отреагируешь на мои провокации. И ты, наконец, отреагировала. Не вовремя. А я поступил, как… Как мудак, одним словом. Но так было нужно. Для твоего же блага. Ты, наверное, презирала меня тогда?

– Нет. Не презирала, – помотала я головой. – То есть презирала, но не тебя. Себя. Мне казалось, я жалкая и нелепая. Замахнулась на такого орла.

– Ариииш, ну прости! Прости меня!

– Да не за что мне тебя прощать. Ты же ради меня всё это сделал. А я в тот момент решила, что буду обходить тебя стороной. Игнорировать. И всё.

– Этого я и добивался, – кивнул Семёнов. – Если бы ты только знала, что я пережил, когда на мой телефон пришло сообщение от тебя! Точнее, не от тебя, а от того беспредельщика. Но с твоего телефона. Я чуть не поседел, Арина! Веришь?

– Верю, – сказала я и поцеловала Семенова в висок.

Потом запустила пальцы в его волосы. Седины не наблюдалось. И слава богу.

Я проснулась раньше Семёнова. Решила порадовать его пристойным внешним видом и завтраком. Нажарила сырников, покрошила салат, заварила кофе. Собиралась уже будить его, как он сам появился на кухне. Взъерошенный и довольный жизнью.

– Что тут у нас? Никак завтрак? И чем я заслужил такую милость? Неужели собственными умениями?

– Не язви. Располагайся и вкушай плоды трудов моих.

– С удовольствием!

Семёнов принялся воодушевленно поглощать завтрак. По мере поглощения восторженность спадала с его лица, заменяясь… Чем? Вот только не надо рожи корчить! Нормальный сырник! Ну пригорел слегка. Но есть же можно. И салат нормальный. А кофе-то зачем выплёвывать обратно в кружку?!

Семёнов отодвинул тарелки, поставил локти на стол и подпёр подбородок сложенными в замок пальцами.

– Объясни мне, Афанасьева, как тебе это удается?

– Что именно? – поинтересовалась я, медленно зверея.

– Возьмем, к примеру, салат. Состав: огурец, помидор, сметана, соль. Вроде бы обычные ингредиенты. А есть невозможно. С сырниками то же самое. Про кофе вообще промолчу. Как ты умудрилась испортить нормальную еду? Это что, суперспособность такая?

– Знаешь что, Семёнов! Не нравится – не ешь! – со злостью ответила я и отправила в рот салат. Абсолютно съедобный.

Семёнов выхватил вилку из моих рук, потянулся за тарелкой. Я попыталась помешать, но безуспешно. Он собрал со стола посуду и сгрузил её содержимое в мусорное ведро.

После чего повернулся ко мне и выдал:

– Моя девушка ЭТИМ питаться не будет.

И полез в холодильник, выставляя на стол продукты. Семёнов готовил завтрак дубль-два, а я пребывала в глубокой прострации. Вот как на него обижаться? С одной стороны, оскорбил, с другой – назвал своей девушкой. От мысли, что я теперь девушка Семёнова, в груди разлилось уютное пушистое тепло и затопило весь организм. Когда передо мной поставили сырники, салат и кофе, видимо, для того, чтобы уязвить, я сияла, как прожектор.

– Я твоя девушка?

– А как ты думала? Учти, возражения не принимаются. Раньше надо было отказываться.

– Даже не собиралась!

– Какое облегчение! Я боялся, что ты из этих…

– Каких ещё этих?

– Ну, из тех, что избегают серьёзных отношений.

Вообще-то он прав. Есть такая тема. Но… Мать моя! У нас серьёзные отношения? Он не шутит? Вместе засыпать, вместе просыпаться, вместе ходить на работу? Да мы даже работаем вместе! Господи! От него же теперь никуда не деться! И на работе не отдохнуть.

Со мной случился приступ клаустрофобии. Стены неожиданно начали сдвигаться.

– Афанасьева, даже не думай!

– О чём? – поинтересовалась я, настороженно озираясь по сторонам.

Точно, сдвигаются.

– Сбегать не думай. Афанасьева, стой!

Я метнулась в комнату, но меня перехватили на полдороге. Прижали телом к стене.

– Афанасьева, ну чего ты дерёшься?! – возмутился Семёнов.

– Я боюсь!

– Это я уже понял. Но тебе не кажется, что немного поздно бояться?

И снова он прав. Похоже, это ловушка!

– Ничего, со временем привыкнешь, – обнадёжили меня. – Я тебе помогу. Ускорю процесс. Возьму отпуск. Проведём время вместе. Сформируем привычку, так сказать.

Семёнов не обманул. Позвонил начальнику и выклянчил отпуск «для устройства личной жизни». Он вообще нормальный или как?

Отдых в тёплых странах накрылся муладхарой. Я несколько лет не была на море, но Семёнов отмёл мои аргументы, обосновав своё решение тем, что это нарушит чистоту эксперимента. Может, он просто жлоб? Но я же не прошу его профинансировать мой вояж. Хотя нет. Жлоб не стал бы платить за отдельную палату в больнице и покупать новый смартфон. Значит, действительно радеет за результаты эксперимента. Тоже мне экспериментатор!

Свободное пространство в квартире резко сократилось. Когда я думала о семейной жизни, то почему-то наивно представляла трехкомнатные (минимум!) апартаменты, в которых у каждого члена ячейки общества есть свой угол, куда он может забиться, чтобы побыть наедине с собой. Как же я заблуждалась! Я постоянно натыкалась на Семёнова, куда бы ни пошла. Зайду в ванную, он уже там. Скроюсь на кухне, как ему тут же захочется покурить. Лягу на диван с книжкой, меня под бок. Против последнего я, конечно, не возражала. Это было очень даже приятно. Ровно до тех пор, пока я не услышала просьбу не переворачивать страницу. Он, видите ли, ещё не дочитал.

И двух дней не прошло, как моё терпение лопнуло.

– Семёнов, ты меня достал! Сколько можно? Отлипни уже, наконец! Мне воздуха не хватает! – вспылила я.

Но мой молодой человек воспринял крик отчаяния по-своему. По его авторитетному мнению, раздражённая женщина – неудовлетворённая женщина. А это уже упущение мужчины, которое необходимо исправить.

– Всё, Семёнов, – на пятый день сказала я, – ты меня заездил. Надо это прекращать. Пора выбираться наружу.

– Рано ещё, – с видом учёного, проводящего сложный опыт, ответил наглый оккупант.

– По-моему, в самый раз. Давай в кино, что ли, сходим.

– На последний ряд.

– Так. Кино отпадает. Надо идти в люди. Туда, где будут свидетели.

– А ты извращенка! – обрадовался Семёнов. – Мне нравится.

– Это ты у нас извращенец. Всё, подъём. Пятнадцать минут на сборы. Я свихнусь, если задержусь в квартире дольше. Своди даму в ресторан, что ли. Как-то непозволительно быстро мы миновали стадию ухаживаний. Или тебе денег жалко?

– Бессердечная меркантильная особа! Я несколько месяцев за тобой ухаживал.

– Кофе из аппарата не в счёт.

Ресторан выбирал Семёнов. Не сомневаюсь, выбор был продиктован единственным желанием: наказать меня. За то, что обозвала жмотом. Я не особо наряжалась, сбегая из квартиры. Так, обычные джинсы, водолазка и кроссовки. А тут швейцар в ливрее с галунами. Поза выражает почтение, а глаза недвусмысленно намекают: «шли бы вы отсюда, ребята. Вашей зарплаты на чашку чая не хватит». Но Семёнова это ничуть не смутило. Войдя в пафосный холл не менее пафосного заведения, он стянул с меня куртку и вручил её гардеробщику, а затем поприветствовал милых, отлично вышколенных девочек за стойкой, которые не сменили радостно-приветливой маски после тщательного изучения моего облика. Семёнов и тут умудрился выглядеть на высоте. Джинсы у него брендовые, ботинки дизайнерские. В тренде, одним словом. Плюс фактура и обаяние.

Одна из девочек, опасно покачиваясь на длиннющих тончайших шпильках, проводила нас до свободного столика. Наше появление не вызвало неодобрения среди почтенной публики по причине отсутствия таковой. Было слишком рано для наплыва посетителей. Да и сомневаюсь, что они тут в другое время толпятся, расталкивая друг друга локтями. Наверняка ценник здесь заоблачный.

Девушка положила перед нами меню. Я удручённо осмотрела стол. По бокам дежурной тарелки лежало сто пятьдесят приборов непонятного назначения. Зачем так много? Вот ведь зараза какая!

– Доверяешь моему вкусу? – иронично поинтересовался Семёнов, раскрывая меню.

– Закажешь какой-нибудь изврат типа улиток, прокляну, – злобно прошипела я, дождавшись, когда акробатка на шпильках покинет нас.

– Понял. Никаких улиток, – быстро ответил он.

Наверняка же замышлял очередную пакость, но вовремя одумался.

Семёнов заказал нам суп с морепродуктами и пасту с ними же. И бокал вина для дамы. Дама, кстати, была ненамного старше того вина.

Заказ принимала официантка модельной внешности с искусственной грудью. Не бывает у нормальных земных женщин груди такого размера. Сразу вспомнилась гражданка Мокрая – первая увиденная мною нечисть, отличавшаяся волшебными пропорциями тела. Может, официантка тоже нечисть? Жаль, очки для определения этой ушлой братии остались на работе, а видение не включается по щелчку.

Взгляд Семёнова утонул в приветливо склоненном вырезе, из которого грозились выпасть два шара для боулинга, а я заскрипела зубами. Нахальная девица всячески старалась обаять моего молодого человека. Цвела нежным румянцем, кокетливо хлопала длинными ресницами, призывно улыбалась напомаженными губами.

Алё, девушка! Вообще-то это чужой мужчина. Имейте совесть! Девушка тем не менее не замечала моего присутствия. Или делала вид. Щебетала с Семёновым, давая рекомендации относительно блюд и напитков. Тот расслабился и поплыл, наслаждаясь её заботой и вниманием. Наконец, заказ был принят, и ресторанная фея удалилась походкой гетеры. Семёнов проводил девицу долгим взглядом. Я промолчала. Но каких усилий мне это стоило!

– Что-то ты хмурая, Арина.

– Тебе кажется.

Повисла долгая пауза, которую нарушил цокот каблуков. Вернулась официантка с бутылкой вина. Пробу изысканного напитка доверила Семёнову, не мне. Ну конечно! По мне же видно, что я только вино из пакетов пью! После того как напиток был одобрен, наглая разлучница с подчеркнутой вежливостью наполнила мой бокал. Я с напряжением ждала, когда же она закончит с этим действом. Но девица решила растянуть представление, демонстрируя тонкие запястья, длинные пальцы и идеальный маникюр. Семёнов завис. Я тихо бесилась.

Когда принесли первую перемену блюд, официантка склонилась над парнем, едва не вывалив на него внушительное содержимое своего декольте. Всё это богатство болталось перед его носом. Нет, я, конечно, догадывалась: с Семёновым будет непросто. Я предполагала, что каждая свободная особь женского пола захочет осчастливить его своим вниманием, но и представить не могла, насколько мне это окажется неприятно. А ведь всё только начинается! Что же будет дальше? Я же поседею раньше срока от ревности. Нужен ли мне такой мужчина?

– Ариша, тебе здесь не нравится? – с уютной теплотой в голосе произнёс Семёнов, накрывая ладонью мои дрожащие пальцы. – Мы можем уйти в любой момент. Только скажи.

Нужен, поняла я. Только он мне и нужен. Девица догадалась, наконец, что она здесь лишняя, и испарилась.

– Нет. Всё в порядке. Мне тут очень нравится.

– А по твоему виду не скажешь.

Обедали в полной тишине. Семёнов бросал на меня удивлённые взгляды и пытался завести разговор, но беседа не клеилась. Я давилась супом, после – пастой, не ощущая никакого вкуса. Словно бумагу жевала. Букет и аромат выдержанного вина также не смогла оценить по достоинству. Как будто уксус пила, разбавляя им собственный яд. Кажется, я впервые столкнулась с муками ревности.

Изнурительная трапеза подошла к концу, Семёнов расплатился и, бережно держа меня за руку так, что наши пальцы трогательно переплетались, повёл на выход. Игнорируя гардеробщика, сам облачил меня в куртку и довел до машины. Открыл дверцу, усадил, застегнул ремень безопасности. Как с ребёнком возится, честное слово. Попытался поцеловать, но я дёрнулась и отвернула лицо.

– Арина, что с тобой творится? – допытывался он, пока разогревался двигатель.

– Ничего, – буркнула я.

– Ага. А то я не вижу: ты сама не своя. Объясни, в конце концов, что произошло.

Автомобиль тронулся. Я, похоже, тоже тронулась. Умом. Ага. Два бокала коллекционного вина и сконцентрированный яд моей ревности хлынули в кровь, вмиг затуманив разум, и я взорвалась.

– Какого чёрта ты так пялился на эту бабу?! И даже не думай отпираться! Я же не слепая!

– Ариш, ты чего? – оторопел Семёнов.

– Я чего? Это ты чего! Я же видела, как она увивалась вокруг тебя, а ты её поощрял! Понравилось?

– Не было такого! Не смотрел я на неё! – возмутился мой неблагонадёжный парень. – То есть смотрел, конечно. Я же заказ делал. И расплачивался. Но без всяких там посторонних мыслей. Мамой клянусь!

– Опять?! Издеваешься?! – взвыла я. – Ты же сирота, Семёнов! Забыл? Снова забыл? Или ты специально?!

– Ариша… Арина… Афанасьева! Ты что, белены объелась?!

– Это ты! Ты объелся! Этих, как их? А! Вспомнила! Афродизиаков!

– Каких ещё афродизиаков? Арина, ты не отравилась случайно? Живот не болит?

– Болит! Но не живот. Душа у меня болит! Из-за того, что связалась с тобой! Из-за того, что поверила тебе! Я же знала, знала: именно так всё и будет!

– Как?

– Так! Кобелём родился, кобелём помрешь!

И тут я совершила, пожалуй, самую невероятную глупость.

– Лучше бы я Пашу послушала! Он же предлагал с ним остаться! Он бы на других баб не пялился. Ему я была нужна. Я! Понимаешь? А не одноразовые девки для случайного траха!

Семёнов закаменел, а потом резко затормозил и остановил машину возле какого-то торгового центра. После чего повернулся ко мне. Лицо его было абсолютно белым. И на этом белом лице диким огнем полыхали потемневшие глаза.

– Если я ещё хоть раз услышу это имя… – тихим, вкрадчивым голосом с обманчиво мягкими интонациями начал Семёнов.

– То что? Ударишь меня?! Давай! Не сдерживайся!

Семёнов вылетел из машины, от души хлопнув дверью. Обошёл автомобиль, распахнул мою дверь.

– Выходи, – всё тем же жутким тихим голосом, маскирующим бурю, произнес он.

Я помотала головой. Мне было страшно. И зачем я довела его до такого состояния? Он же сейчас убьёт меня. И ничего, что пистолет остался дома. Одного удара будет достаточно. Вон как озверел.

Он дёрнул ремень безопасности и выволок меня на улицу.

– Семёнов, отпусти! – умоляла я, пока парень тащил меня в сторону торгового центра.

Это хорошо, что туда. Там люди, охрана. Там он меня убивать не станет. Слишком много свидетелей.

Мы вошли в торговый центр. То есть как вошли. Вошёл Семёнов, по-военному чеканя шаг и волоча меня на буксире. Я упиралась, безуспешно пытаясь вырваться из его железного хвата. Мы добрались до скамейки, на которую он швырнул меня со словами:

– Жди здесь. Мне надо купить кое-что.

И ушёл.

Интересно, что он собирается покупать? Электропилу и полиэтиленовые мешки? А я-то почему здесь всё ещё сижу? Нужно срочно бежать домой, паковать чемодан и валить нафиг из этого города. Подальше от Семёнова. Но, несмотря на вполне разумные опасения, я продолжала сидеть на месте. Прошло десять минут. Семёнов не возвращался. Не может определиться с маркой пилы? Или в продуктовом нет кислоты нужной концентрации, чтобы растворить расчленённое тело? Двадцать минут. Ищет мешки подходящей плотности? Тридцать минут. Он решил меня бросить? Вот так просто? Как собаку возле магазина? Семёнов, где ты, гад? Боишься сказать мне в лицо, что нам надо расстаться? Решил свалить под шумок, чтобы через пару дней прислать смс о том, что эта ночь была ошибкой?! Возвращайся, скотина! Имей мужество расстаться по-мужски!

Но Семёнов не ответил на зов моего сердца. Вместо него нарисовался иной субъект.

– Девушка, вы одна? – поинтересовался какой-то юнец, с надеждой взирая на меня. – Скучаете?

– Что, простите? – оторопела я.

Мне было совсем не до скуки. Я продумывала план мести бывшему любовнику, трусливо сбежавшему от меня.

– Я заметил: вы долго сидите в одиночестве. Такая красивая девушка – и одна. Решил, это шанс. Можно составить вам компанию? Вы не против?

– Что, простите?

– Может, познакомимся?

– Зачем? – продолжила я диалог двух людей с одной лишней хромосомой.

– Разве для знакомства нужна какая-то особая причина? Кроме взаимной симпатии?

– Наверное, нет.

– И я так думаю. Денис, – представился парень.

– Арина.

А что? Похоже, я теперь свободная женщина. Не пропадать же добру. И Денис довольно симпатичный. Не Семёнов, конечно. Но где тот Семёнов?

– Молодой человек, у вас какие-то проблемы? – поинтересовался неожиданно возникший айтишник.

– Никаких, – нахально ответил молодой человек, не понимая ещё, с кем связался.

– Тогда они у вас сейчас появятся, – уверенно пообещал мой бывший (бывший ли?) любовник.

Он смотрел на меня проникновенным взглядом, удивленно вскинув бровь.

– Арина, я оставил тебя на несколько минут. И что вижу? Стоило отвернуться, как ты тут же принялась клеить какого-то малолетку. Опять взялась за старое?

– За какое старое?

– Ни одни штаны не пропускаешь. Тебе меня мало? Я тебя не устраиваю как мужчина?

Юнец оторопело посмотрел на нас и предпочёл скрыться.

– Семёнов, ты свихнулся? Какие штаны? Какое клеить?

– Ты думаешь, я слепой? И глухой? Думаешь, я не видел и не слышал, как ты с этим придурком флиртовала?

– Да ни с кем я не флиртовала! Семёнов, окстись!

– Скажи ещё, что мне привиделось! И что я должен доверять тебе, а не своим бесстыжим глазам! Арина, я же поверил тебе! Я думал, ты ко мне неравнодушна! И это после всего, что между нами было?! Я совсем ничего для тебя не значу? Тебе наплевать на меня, да? На мои чувства? Можно их вот так взять и втоптать в грязь?

– Семёнов! – шокированно выдохнула я.

– Что Семёнов? Ты хоть раз за сегодняшний день назвала меня по имени? – он заводился всё больше. – Я кто, по-твоему? Мальчик для развлечений? Захотела – позвала, надоел – выгнала? Можно вот так запросто меня использовать, а потом вышвырнуть за ненадобностью? У тебя есть хоть какие-то человеческие чувства?

– Всё, Лёша, достаточно. Я поняла.

– Точно поняла? – тут же успокоился парень.

– Абсолютно. Я вела себя как дура. И беспочвенно ревновала.