Текст книги "Настойка мухомора для босса"

– Со мной Высшие силы и они не оставят меня, – прошептала, распахнув окно.

Тотчас на лицо упали мелкие капли дождя. Дождь, ее любимый дождь. Дождь на необитаемом острове… Костя и дождь… Улыбнулась, вспомнив его, совершенно вымокшего, с крупными каплями, стекающими на пол. Она вытирала его полотенцем и была безумно счастлива оттого, что он рядом.

Закрыла глаза и мысленно перенеслась в тот вечер. В этом было единственное ее спасение от отчаяния.

– Спасибо, – прошептала едва слышно. – Спасибо за то, что все это было.

Возвращение Яниса несколько удивило, так заняты были ее мысли воспоминаниями.

Он, в свою очередь, был удивлен не меньше, заметив ее спокойное лицо и мечтательную улыбку. Никакого страха или растерянности, переживаний и слез, и, тем более, просьб о жалости и помиловании.

– Наверное, вы послушались меня и приняли правильное решение? – он снова улыбался и смотрел на нее с, нескрываемой симпатией.

– Да, я приняла единственно правильное решение, – ответила спокойно и с достоинством.

– Ну и…? – в его вопросе было нетерпение. – Ваше место за свадебным столом свободно.

Дана вздохнула и подошла к окну.

– Es regnet,[14]14
  Идет дождь.


[Закрыть] – тихо сказала она.

– Es nieselt. Darf man hier rauchen?[15]15
  Моросит. Здесь курить можно?


[Закрыть] – Петерсон медленно достал сигарету из старинного портсигара.

– Ja, bitte,[16]16
  Да, пожалуйста.


[Закрыть] – ответила машинально. Она видела вопрос в его внимательном и даже несколько настороженном взгляде.

В комнатие стало тихо. Янис курил, а Дана стояла у окна и смотрела на дождь.

– Знаете Янис, – она повернулась к нему, – несмотря ни на что, вы мне нравитесь. Не люблю грубых людей, даже, если они не очень жестоки. Я чувствую вашу симпатию и… не хотелось бы вас разочаровывать, но позвольте мне остаться собой до конца.

Он какое-то время молчал, обдумывая ее слова.

– Жаль. Мне очень жаль, и все же я уважаю ваш выбор, Богдана Романовна.

Она метнула на него быстрый взгляд и закусила губу.

– Удивлены? – он получал явное удовольствие от их разговора. – Это лишний раз доказывает, настолько я серьезный человек. Мне не давали покоя ваши глаза. Ощущение, что я их где-то видел, буквально преследовало.

– И… где же? – спросила, лишь бы о чем-то спросить. Сейчас она думала о дочерях. Это был ее выбор, но дети не должны пострадать. Все значительно усложнялось.

– Оказывается, я знаком с вашим бывшим мужем. Он уже несколько лет возглавляет известную фармацевтическую компанию, и наши интересы частенько пересекаются. Не буду скрывать, что это обстоятельство явилось для меня неожиданным открытием. Так вот, на его рабочем столе я и видел вашу семейную фотографию.

– ???

– Вы почти не изменились за это время. Даже наоборот, стали еще красивее. Опять же глаза… В них теперь какое-то особенное выражение, которое не просто притягивает, а, чем больше в них смотришь, тем больше хочется смотреть.

– Я давно ничего общего не имею с бывшим мужем.

– Знаю. Теперь я многое о вас знаю. Наверное, почти все, потому что жизнь ваша до последнего времени была не очень насыщена событиями. А вот встреча с Костей перевернула ее и заставила вас, добропорядочную женщину, ввязаться в эту опасную авантюру. Простите, на мой взгляд, ваш возлюбленный в данный момент выступает в образе злодея, который сбил вас с правильного пути, – впервые за время их знакомства, Янис не улыбался. Он повернулся и молча вышел из комнаты, снова закрыв ее на ключ.

Сгущались сумерки. Дана лежала на кровати и смотрела в окно. Больше всего ее угнетала неизвестность, хотя все же одно было ясно – она заложница. Янису нужен Костя. Он давно уже стоял на его пути. Костя ни за что не отдаст ему Стаса и Янис это понимал, вернее, знал наверняка. Их борьба была слишком серьезной, потому что каждому было за что бороться. На карту поставлена жизнь Стаса против его же фирмы. Петерсон хорошо знает, на что идет. А Ольховский? Понимает ли он, в какую попал историю? Наверное, он и подумать никогда не мог, что будет так жестоко расплачиваться за свой труд и свое детище. Безусловно, Янис рискует, но сейчас он в победителях, а, значит, последнее слово за ним. Стас уже надежно в их руках, но Костя… Да-да, им теперь нужен Костя – единственный человек, который еще может помешать коварному плану. Но его не так просто достать. Янис это понимает лучше всех. Теперь ее выход. Именно с ее помощью они к нему и подберутся.

Он ни за что не бросит ее в беде, значит, ему грозит опасность. Господи, но чем она может ему помочь?

Подобно разъяренной волчице, она мысленно металась, пытаясь найти хоть какой-то выход, и уже было готова в любой момент броситься в бой, но пока это был бой с тенью.

Дом готовился к празднику.

В ярко освещенной гостиной был накрыт стол, украшенный цветами. Огонь в камине придавал особенный уют комнате, за окнами которой шумел дождь.

Янис сидел в высоком кресле и задумчиво вертел в руке трубку. Он разжигал ее в особенных случаях, когда, прячась за клубами дыма, нужно было хорошенько подумать. А подумать было о чем. Все шло, как нельзя лучше. Через несколько минут Ольховский поставит свою подпись при регистрации брака и этим подпишет свой окончательный приговор. Костя уже у них. Он примчался сразу же, как только узнал, что его милая Ядвига разоблачена. Янис усмехнулся. Скажите, пожалуйста, кто бы мог подумать, что этот сдержанный бывший мент обладает такими романтическими способностями? Последняя любовь? А, как же Виолетта? Эта девушка заслуживает внимания, и он даже завидовал Косте, когда видел его с длинноволосой красавицей. И вот теперь еще одна женщина? Похоже, эта его зацепила серьезно. Почему ему так везет? Молодая любовница только и мечтает выйти за него замуж. И эта самозванка стоит за него стеной… Она никогда его не предаст. Даже при упоминании его имени меняется на глазах. Что же в нем есть такого, за что его так любят женщины?

Однако тревожное чувство надежно осело внутри. Это вызывало нервную дрожь в теле, которую Янис пытался унять с помощью старинного французского вина. Подобного добра в подвале Ольховского достаточно. Знает же этот выскочка толк в жизни…

Интуиция еще никогда не подводила Петерсона. Кажется, все идет, как нужно и долгожданная победа уже маячит впереди, но что-то мешает в нее поверить.

Вдруг, подобно вспышке молнии, перед ним возникли большие глаза. Они преследуют его уже третий день. Смотрят сквозь стены, вызывая необъяснимый страх. Вот, если бы эти глаза смотрели на него… Это был бы самый удачный расклад. Заручиться помощью такой женщины, больше, чем победа.

– Янис Янович, – послышался тихий голос за спиной.

Петерсон быстро оглянулся и увидел стюарда. Тугая бабочка плотно охватывала его накачанную шею. Этот парень все свободное время проводит в спортзале, с каждым днем все больше превращаясь в крепкого бычка.

– Ну? – спросил нетерпеливо.

– Все в порядке. Нотариус и работник районного Загса уже прибыли. Через несколько минут они будут здесь. Какие дальнейшие распоряжения?

– Какие распоряжения? – взвился Петерсон и отметил про себя, что нервы уже на пределе. – Мы с тобой будем жениться? Сию же минуту веди сюда жениха и невесту и, смотри, чтобы без всяких глупостей. Эти продажные простофили не должны ничего заподозрить. Им нужно поверить в то, что эта свадьба – прихоть или сиюминутный каприз богатенького господина. Он – хозяин жизни и готов хорошо заплатить за удобства в любом месте и в любое время суток. Не с руки ему, понимаешь, тащиться в ЗАГС и жениться в порядке очереди.

– Понял, – кивнул головой стюард и быстро удалился.

Янис покачал головой, вытер пот, выступивший на лбу, и одним глотком допил вино их своего изящного бокала.

Спустя несколько минут в комнате появились двое мужчин. Они поздоровались с Петерсоном за руку, уселись за стол и разложили на нем бумаги.

Стюард поставил перед ними корзинку с фруктами и наполнил бокалы рубиновым вином.

– Господа, – напыщенно произнес Янис, – молодожены будут с минуты на минуту. Наслаждайтесь прекрасным вином и наберитесь терпения. Сами понимаете, такое событие бывает не каждый день. Суета, волнение и прочие непредвиденные мелочи… Однако ничто сегодня не помешает празднику.

Те согласно кивнули и принялись ждать. Их время хорошо оплачивалось, а, значит, они могут сидеть спокойно в этой богатой и уютной гостиной, напичканной антиквариатом и подлинными шедеврами искусства.

Дождь усилился, и яркие вспышки молнии разрывали небо надвое с дикой жестокостью. Раскаты грома походили на взрывы бомб. Казалось, сама природа протестовала против всего, что происходило вокруг. Внезапно дождь прекратился, но небо оставалось все таким же тяжелым и грозным и надежно прятало луну за густыми черными облаками.

– Подходящее время для свадьбы, – прошептала горько и подошла к окну. Свет зажигать не хотелось.

Если Янис не блефует, значит, у них все получилось. В эти минуты в гостиной проходит свадебная церемония в камерном исполнении. Хотя, какая разница, в каком исполнении? Главное, что им все удалось. После того, как Алиса станет законной женой Станислава Ольховского, за его жизнь никто больше не даст и гроша ломаного. А Костя? Где сейчас Костя? Сможет ли он помешать этому преступлению?

В коридоре послышались чьи-то торопливые шаги. Ключ два раза повернулся в замке и резко зажегся свет.

Знакомый стюард беспардонно вошел в комнату.

– Чем обязана? – спросила без всякого энтузиазма. – Скажите, молодой человек, вас мама не учила, что входить без стука в комнату к посторонней женщине, тем более, ночью, не совсем прилично?

Ее слова не произвели на парня никакого впечатления. Сегодня он был без своей привычной униформы. Черная футболка и, обтягивающие выгоревшие джинсы, хорошо сидели на его слишком тренированной фигуре.

– Идемте со мной, – голос будничный и безразличный.

Она осталась на месте.

– Поторопитесь, – сказал он так же бесстрастно. – Вас ждут.

– Ну, если ждут… – она медленно поднялась с кровати и наклонилась к своей сумке.

– Оставьте, – коротко бросил он.

– Мне надо кое-что взять, – сказала спокойно и стала быстро перебирать вещи.

Если вы ищете это, то не теряйте время, – он подбросил на руке ее пистолет и впервые за период их знакомства, лениво улыбнулся.

Женщина бессильно опустила руки и присела на кровать. Только сейчас она вспомнила, что сумка ее еще днем была открыта? И стояла почему-то не на месте…

– Вы меня обыскивали? – она сверкнула негодующим взглядом.

– Нет, только забрал пушку. Она вам не понадобится. Пошли, – и вышел первым, предусмотрительно погасив в комнате свет.

На улице после дождя было свежо и несколько прохладно. Парень быстро шел впереди по широкой дорожке. Дана едва поспевала за ним. На ходу оглянулась, а потом остановилась. Темный дом смутно вырисовывался на фоне ночного неба. И лишь одно окно слабо светилось. Похоже, горели свечи. Сейчас там и свершается таинство брака. Вот-вот, настоящее таинство, о котором никто и не догадывается. Она тяжело вздохнула и лишь теперь заметила, что стюард тоже остановился. Вся его поза превратилась в ожидание, из чего следовало, что излишняя медлительность ни к чему. От судьбы все равно не уйдешь, так не лучше ли поторопиться ей навстречу?

Они вышли к большому бараку. Стюард жестом приказал остаться снаружи, а сам скрылся за тяжелой дверью.

Дана осмотрелась. Барак, как барак. Одним боком вплотную прижат к лесу. С другой стороны было поле или большая поляна. Они не выходили за забор или ограждение, значит, это еще были земли Стаса. Сейчас она пожалела, что не напросилась на экскурсию по его огромной усадьбе. Имела бы хоть какое-то представление о ее границах.

Дверь барака резко открылась и оттуда крикнули:

– Слышь, давай, заходи.

Яркий свет ударил в лицо. Дана оказалась в широком коридоре. Она остановилась у двери, но толчок в спину помог ей несколько продвинуться вперед. Скраю за столом сидел Янис, рядом с ним стюард и еще какие-то незнакомые ей верзилы. Перед ними стояла открытая бутылка водки, пиво и закуска. Все, как по команде уставились на женщину. Она посмотрела по сторонам. Коридор тянулся далеко вперед, а справа, вдоль стены, были отгорожены кабинки.

«Конюшня», – мелькнуло в голове. Она вспомнила, как в день приезда Стас рассказывал, что строит конюшню. К весне он собирался выписать племенных лошадей из-за границы. Это была мечта всей его жизни и, похоже, мечтой она и останется. Дана грустно улыбнулась.

– Ну вот, как я и говорил, она жива и невредима, – сказал Янис, повернув голову куда-то в сторону. – Пока… – со значением добавил он.

Верзилы эти слова приняли, как команду к действию. Они уже смотрели на нее определенно-откровенным взглядом, и совсем нетрудно было догадаться о направлении их мыслей. Дана ощутила, как мороз прошел по коже, и втянула голову в плечи.

– Не слышу слов благодарности. Вот и делай после этого добро людям, – Янис покачал головой.

Она проследила за его взглядом и поняла, что в глубине помещения кто-то есть, но кроме большой охапки сена ничего не могла рассмотреть.

Из полумрака послышался стон. Внезапная догадка пронзила сознание и она бросилась туда. Верзила, сидевший ближе, лениво выбросил руку вперед и, цепко ухватив ее за запястье, дернул на себя. С этим движением время остановилось. Горячие пальцы жгли кожу, безжалостно сжимая руку. Второй, громко хмыкнув, лениво поднялся из-за стола. Табурет, отброшенный ногой, шумно отскочил в сторону. Слегка покачиваясь, он пошел на голос, удаляясь в темноту. Потом остановился, издал дикий воинственный клич и пнул ногой вперед… еще и еще…

– Вставай, к тебе пришла дама. Ишь, разлегся.

Бедняга со стоном попытался сесть, прижав руку к боку. Верзила снова ударил его ногой.

– Прекратите, – закричала Дана и рванулась вперед, но цепкие пальцы так сдавили руку, что она готова была присесть от боли.

Жестокие удары с каждым разом становились сильнее. Похоже, верзиле нравилось это занятие. Наверное, так чувствуют себя хищники, терзая беспомощную окровавленную жертву. Она повернулась к Янису.

– Прошу вас… – произнесла непослушными губами и вдруг поняла, что у нее нет голоса. От волнения и страха перехватило горло, и она не могла говорить. Однако Янис понял ее.

– Присаживайтесь, Ядвига, – он пододвинул ей стул и при этом незаметно кивнул. Верзила мгновенно уловил приказ и вразвалочку вернулся к столу. – Говорят, в ногах правды нет. Нет ее и в жизни, поверьте мне, кое-что повидавшему на своем веку. Садитесь-садитесь. Я сегодня все же устал. Денек выдался, скажу вам, просто валюсь с ног. А воспитание, простите, не позволяет сидеть при даме. Так что составьте мне компанию за столом, – как ни в чем не бывало, рассуждал Петерсон.

Дана присела на краешек стула. Спина ее была напряжена, руки мелко дрожали. Сознание отказывалось принимать все, что сейчас происходило. Все плыло в мрачном тумане, и не покидало чувство, будто она когда-то присутствовала на этом дьявольском пире. Но именно в этом и был полнейший абсурд. Никак не удавалось рассмотреть человека, лежащего на сене. Он снова застонал, и женщина вскочила, готова бежать туда. Теперь уже Янис удержал ее за руку.

– Расслабьтесь. Может, хотите выпить?

Она отрицательно покачала головой.

– Как вам будет угодно. Ну, что же, дорогая Ядвига, пришло время подводить итоги нашего знакомства. Собственно, только за этим я сейчас здесь. Но, прежде, хочу напомнить, что мое предложение до сих пор остается в силе. Вы еще можете изменить для себя все и начать жизнь с чистого листа.

Человек на сене зашевелился. Петерсон продолжал, не обращая на него внимания.

– Итак, с удовольствием сообщу вам, что теперь существует только одна команда – моя, и я хочу усилить ее хорошим игроком. Вы нужны мне, и я умею быть благодарным.

– А Костя? Где Костя? – спросила быстро, пристально вглядываясь в стонущего человека. Ей не было дела до команды Яниса. Сейчас только Костя интересовал ее, и, каким-то особенным чутьем она улавливала, что он – рядом. Он здесь и ей очень хотелось в этом убедиться. – Скажите, где Костя?

– Однако вы нетерпеливы. Всему свое время. О нем мы поговорим чуточку позже. Сейчас же речь идет о вас, – он выжидающе помолчал, и потом добавил: – Вы ему ничем не сможете помочь, потому что кандидатура Кости не обсуждается. Прошу вас, будьте серьезны и ответственны, наконец. У вас же дети. Не нужно глупых и бесполезных жертв.

– Где Костя?

Янис вздохнул, взял фонарь и направил его луч в угол, где лежал окровавленный человек. Дана сорвалась со стула, но грубая рука верзилы снова остановила ее.

– Пустите меня к нему, – попросила дрожащим голосом, но тот лишь засмеялся и грубо притянул ее к себе. За столом в его поддержку послышался смешок. Запах отвратительного перегара и чужого пота ударил в нос. Это вызывало омерзение и страх одновременно.

Она попыталась оттолкнуть верзилу, и снова повернулась к Янису. Тот наблюдал за ними, не выпуская трубки изо рта, и продолжал освещать мужскую фигуру на сене. В конечном итоге все зависело от него.

В этот раз она ни о чем не просила, а лишь смотрела, но даже в полумраке взгляд ее был более чем выразительным. Опять эти глаза!

Петерсон выключил фонарь. Как только свет погас, рука верзилы неожиданно резко отпустила ее, отчего женщина упала на пол, больно ударившись плечом.

Какая знакомая боль! Она уже испытывала ее и этот грязный пол… Она уже лежала здесь и хорошо помнила дурманящий запах свежих досок и сена и еще запах крови… Все уже было. Вот сейчас она встанет и пойдет к стене, заваленной сеном. Там он – самый близкий ей человек и только в ее силах ему помочь.

Дана медленно поднялась и, опасаясь, что ее снова остановят, сделала несколько неуверенных шагов вперед.

Она уже не помнила, как оказалась рядом с Костей, которого трудно было узнать. Глаза заплыли от кровоподтеков. Губы распухли. На них запеклась кровавая пена. Осторожно прикоснулась к его руке, поддерживающей бок, и он глухо застонал. Скорее всего, рука и ребра были сломаны. Костя слегка приподнял голову и попытался что-то сказать, но губы его не слушались.

– Молчи, тебе сейчас не нужно говорить, – она повернула пылающее лицо к сидевшим за столом.

– За что вы его? Что вам от него нужно?

Янис ответил не сразу. Он долго держал паузу, но потом вынул трубку изо рта и медленно произнес:

– Это мужской разговор. Остается лишь уточнить: вы остаетесь с ним, или… Заметьте, я задаю вам этот вопрос уже несколько раз, все еще надеясь на ваше благоразумие. Обычно я не так покладист.

– Да, – ответила таким тоном, что Янис невольно вздрогнул.

– Ну, что же, – он медленно проговаривал слова, словно надеялся еще ее вразумить. – Думаю, вы отдаете себе полный отчет в своих действиях. Пока за мной не закрылась дверь, я даю вам шанс. В противном случае, завтра на рассвете, как в хорошем старом кино… – он встал из-за стола. За ним поднялись и другие. Они молча собрали закуску и бутылки. У двери Янис оглянулся. – Больше мы с вами не увидимся. Как предпочитаете уйти? Гильотина – варварский пережиток. Мы же интеллигентные люди. Правда? Остается всего два пути. Традиционно – от пули или, учитывая передовые достижения нашей фармакологии – естественным путем.

– Все равно, – ответила глухо. – Хотя нет, лучше пуля, если можно, – она попыталась улыбнуться.

– Отчего же нельзя? Последнее желание – святое дело, закон, – слабо улыбнулся ей в ответ Петерсон. – Мне очень жаль, поверьте, sehr schade[17]17
  Очень жаль.


[Закрыть]…

– Это не последнее желание, – крикнула Дана так громко, что все остановились и, как по команде, оглянулись. – Нас двое, значит, и желаний должно быть два.

Петерсон удивленно поднял брови.

– Только не просите о помиловании. Этот пункт, к сожалению, не входит в нашу программу.

– Ну, что вы? Я прошу всего-навсего бутылку воды или две, если можно, конечно.

Янис ничего не сказал и вышел вместе со своими бандитами. Наверное, выключатель был снаружи, потому что после этого погас свет.

Дана про себя удивилась его привычке к порядку. Глаза медленно привыкали к темноте. Она взбила сено и попыталась уложить Костю удобнее. Он стонал и скрипел зубами, когда она прикасалась к руке и правому боку.

– Потерпи немножко, все будет хорошо.

Легла рядом, прижимаясь щекой к крепкому плечу. Несмотря ни на что, ей было хорошо. Костя обнял ее здоровой рукой, бережно прижимая к груди.

Они лежали так некоторое время в полной тишине, потом он слегка приподнял голову и прикоснулся разбитыми, окровавленными губами к ее губам. Запах свежего сена смешался с запахом крови, а на губах огнем зажегся соленый поцелуй. Она подумала, что уже знает его вкус.

– У нас впереди целая ночь, полная волшебной близости и это сено… Совсем, как на нашем острове. Представляешь? Еще один необитаемый остров. Я счастлива…

Противный скрип, открывающейся двери, вернул к действительности. Неужели будет продолжение? Дана с ужасом обхватила голову руками и прикрыла собой Костю. Странный звук заставил ее оглянуться. Что-то плюхнулась на пол и дверь снова закрылась.

– Вода, – прошептала, нащупав в темноте две пластиковые бутылки. – Вот и не верь после этого в благородство отъявленных бандитов. И, правда, как в хорошем старом кино.

Она не торопилась возвращаться и, прежде всего, обследовала дверь, старательно ощупав ее пальцами. Стас мог похвастаться тем, что дверь была сделана настоящими мастерами, и оказалась неприступной.

– Сволочи, – выругалась вслух, адресуя это слово сразу всем, и сняла кофточку.

Костя наблюдал за ней.

Дана, не задумываясь, оторвала сначала один рукав, а затем и второй, после чего снова надела кофточку уже в виде новой модели. Смочив водой губы, дала Косте немного попить. Мокрые, оторванные рукава послужили хорошими примочками на разбитое лицо.

Беззвучный плач готов был сорваться в любую минуту. Хотелось выплеснуть отчаяние и беспомощность.

– Родной мой, – она, закусив губу, ласково гладила слипшиеся от крови волосы, и осторожно ощупывала его тело, – вот увидишь, все будет хорошо. Мы еще поедем с тобой на рыбалку, и ты будешь учить меня ловить рыбу, а потом сваришь свою вкусную уху.

Студенткой Дана из всех предметов больше всего не любила занятия по медицине. Тогда она была обязательной во всех гуманитарных вузах, в которых учились преимущественно девочки. После двухгодичного курса и итогового экзамена выдавалось «Свидетельство медицинской сестры гражданской обороны». Это свидетельство не давало права работы в медицинских учреждениях в мирное время. Их готовили к войне, когда каждый медсотрудник будет на вес золота.

Преподаватель был суровый. Помимо основных знаний по предмету, он так же строго требовал от девчонок безжалостно расстаться с маникюром. Это было жестоко, но за неповиновение снижалась оценка, или вообще не допускали к занятиям. Наказание напрямую зависело от длины ногтей и наличия лака на них. Все тихо ненавидели строгого доктора. Однако старательно изучали предмет.

Сейчас, спустя много лет, впервые с благодарностью вспомнила угрюмого бородача. Пожалуй, другого военного времени и придумать сложно. Обстановка, как на заказ.

– Ну, что же, думаю, ожидать приезда «скорой помощи» бесполезно. Придется самой лечить тебя, так что не суди строго. Я буду стараться, – она тяжело вздохнула и склонилась над Костей. – Рука сломана и, как мне кажется, несколько ребер тоже. Сейчас что-нибудь придумаем. Я скоро вернусь.

Немного освоившись в темноте, Дана осторожно передвигалась по конюшне в поисках подходящего материала.

У дальней стены удалось найти несколько дощечек разной длины. Сняла колготки и разорвала их пополам. Наложила самодельную шину и туго забинтовала руку. Из оставшегося куска соорудила фиксирующую повязку. Теперь рука не болталась, а находилась в спокойном состоянии, что вызывало меньше страданий.

– Ну, как ты? – спросила, взбивая повыше сено. Если честно, я не каждый день накладываю шины на переломанные в нескольких местах руки, но получилось, по-моему, совсем неплохо. Да и колготки смотрятся просто великолепно в своем новом применении, – она немного приподняла его, помогла удобнее устроиться и приложила мокрую тряпку к рассеченной брови. – Хорошо смотришься на своем троне. Видишь, долг платежом красен. Прошло совсем немного времени и теперь мне пришлось сооружать его для тебя.

Костя невольно дернулся и поморщился от боли.

– Не поверишь, но мне хорошо с тобой в этом сарае. Похоже на наш необитаемый остров. Такое же душистое сено… Мы вдвоем… И ты такая родная и заботливая, а я уже почти здоров, – тихо сказал он, с трудом шевеля разбитыми губами.

– Да, хорошо, если бы все было так, – она прижалась щекой к его плечу. – Вот только, чтобы почувствовать, что я такая родная и заботливая, нам совсем не обязательно было забираться в эту конюшню, которую ты обзываешь островом. Сравнил… – Дана горько вздохнула.

Костя обнял ее здоровой рукой.

– Гадалка ты моя, что же ты не нагадала нам другую судьбу, чтобы, как там говорят: «они жили долго и счастливо вместе до глубокой старости и умерли в один день».

– Насчет старости – не знаю, но то, что «в один день» – долго ждать не придется, – проворчала себе под нос. – Прямо по заказу.

Казалось, Костя не услышал ее слова. Он какое-то время молчал, а потом вдруг спросил:

– Скажи, Дана, когда ты успела выйти замуж за Вадима?

– А почему ты спрашиваешь?

– Знаешь, я только сейчас подумал о том, что ты должна была как-то объяснить мужу свое отсутствие.

– Это было трудно и почти невозможно.

– Не знаю, позволил бы я своей жене уйти из дома на несколько дней, да и, вообще…

– Значит так? Своей бы не позволил, а с чужой пускай происходит все, что угодно? – она вспомнила о Виолетте, отчего в груди больно кольнуло.

– Перестань, пожалуйста. Скажи лучше, сколько по времени теперь длятся бракоразводные процессы?

– Сейчас не знаю. Я разводилась с мужем семь лет назад – неприятная процедура, хотя расстались мирно. Однако странные ты мне задаешь вопросы. Тоже мне, нашел время и место. Зачем тебе?

– Хочу, чтобы ты развелась.

– Да? И, что потом?

– Потом я возьму тебя замуж.

– А, знаешь, – усмехнулась она, – пожалуй, лучше ситуации, чтобы сделать предложение, и не придумать. Может, ты все специально устроил?

– Ну да. А для пущей верности и экстрима еще и набил себе морду.

Дана в ответ тяжело вздохнула. Они долго молчали, но потом Костя снова спросил:

– Скажи только честно, Даночка, ты приворожила меня?

– Что? – она не сразу поняла его вопрос.

– Ты же сама рассказывала, что женщины вашего рода все немножко колдуньи.

– Я такого не говорила. Если ты имеешь ввиду мои знания, так я ни разу в жизни не использовала их в таких целях. К тому же, я из всех – самая неспособная. И хочу, чтобы меня любили такую, какая я есть, и за то, что я есть. В этом деле все должно быть по-честному и по-настоящему.

Костя наклонил к ней голову и прижался губами к волосам.

– Я и люблю такую, как есть. Скажи, ты выйдешь за меня замуж?

– Конечно, – вздохнула она, – завтра на рассвете, иначе ты бы и не предложил.

– Не веришь? Тогда давай поженимся сейчас, – он взял ее правую руку и обернул безымянный палец несколько раз сухой травинкой. Та сразу запомнила форму пальца и уже сама держалась на нем, слегка подпружинив. – Вот тебе моя рука и колечко. Согласна?

Дана молча кивнула в ответ, хотя вряд ли Костя увидел этот молчаливый жест согласия в полной темноте. Скорее, он о нем догадался.

– Скажи, готова ли ты в горе и в радости, в счастье и в бедах, во здравии и в болезни разделить судьбу со мной, твоим мужем? – серьезно спросил он.

– Куда уж более? – вздохнула она.

– А теперь обещай, что сразу же разведешься с Вадимом.

– Вообще-то нормальные люди все делают наоборот, – заметила, между прочим. – Сначала они разводятся, а потом снова выходят замуж.

– Так то нормальные. Скажи, ты собираешься разводиться?

– Нет. Для того чтобы развестись, прежде нужно выйти замуж, а мы свадьбу планировали на осень, так что…

– Я не ослышался? Что же ты молчала и морочила мне голову столько времени? – радостно вскрикнул Костя. – Короче, объявляю нас мужем и женой. А теперь «горько», – и он, целуя невесту, так прижал ее к себе, что невольно вскрикнул от боли.

– Боже мой, какая я эгоистка. Тебе плохо, а я счастлива, – сказала Дана, целуя его искалеченную руку. – Если бы я могла хоть чуточку унять твою боль… Но, вот, сделать маленький подарок в моих силах. Я открою тебе тайну. Только ты и я будем знать ее.

Костя немного отстранил ее от себя и вопросительно заглянул в лицо.

– Тайну? У тебя были от меня тайны?

– В некоторой степени. Я лишь хотела тебе сообщить, что скоро рассвет. Но, не будем огорчаться. У нас впереди еще будет много расветов. Поверь, это не последний. Вот только дорогу я к ним пока не знаю…

– Спасибо, – он прикоснулся горячими губами к ее лбу, затем поцеловал глаза. – Лучшего подарка я бы не хотел. Спасибо за то, что ты у меня есть, именно такая, и за твою веру и поддержку, за любовь и, еще… мне давно следовало сказать тебе… В общем, прости меня.

– За что?

– За мою беспомощность и за то, что я втянул тебя во все это.

Она промолчала, устроившись на его плече. Казалось, Костя уснул.

Дана потрогала его лоб и щеки – он весь горел и тяжело дышал, изредка постанывая. Она с болью смотрела в родное лицо, изуродованное кровоподтеками, и губы сами шептали, как заклинание, слова придуманной молитвы:

– Господи! Помоги ему, исцели его и дай ему силы. Защити его, спаси и сохрани. Не дай ему, Господи, погибнуть, не допусти такой несправедливости. Спаси его, молю тебя, потому, что я люблю его, люблю всем сердцем, всей душой, всем естеством своим и уповаю на твою милость, Господи…

Костя снова застонал, и она ласково погладила его по горячей щеке. С грустью подумала о детях и вспомнила Нонну. Как она была права, когда так категорически запретила своей непутевой племяннице совать нос в чужие дела. Но Косте нужна была ее помощь. С самого начала она сопротивлялась странной силе, влекущей ее к этому человеку. Но лишь с ним ей удалось испытать стремительность чувств, которые бывают в жизни тех, кто живет не по правилам. Тяжело вздохнула и подумала о том, что судьбу еще никому не удалось обмануть.

Интересно, где сейчас ее мудрая тетка? У той всегда был готов ответ на любой вопрос, даже на самый трудный.

В какое-то мгновение ей показалось, что Нонна слышит ее, и Дана решилась попросить у нее совета и помощи. Это ничего, что их разделяет такое расстояние. Они одной крови и чувствуют друг друга всегда.

Усталость, накопившаяся за день, сделала свое дело, и она не заметила, как уснула, крепко обнимая своего невенчанного мужа.

Странная вспышка ослепила лицо и в ореоле синеватого света она увидела Нонну. Сон это или все происходит на самом деле? Она, как завороженная, смотрела в строгое теткино лицо.