Текст книги "Повести"

Самыми талантливыми среди его последователей были Олег Заславский и Вивиан Неру. Между ними постоянно шла конкуренция, инициируемая Олегом.

Виваан, родившись в Москве и получив здесь образование, был наполовину индусом, а наполовину русским. Его маму отправили после окончания ординатуры в командировку в Индию, там она и повстречала свою любовь и будущего отца своих детей, который, как и она, окончил московский медицинский институт. Родители Виваана занимались медициной в других областях.

– Ну что, пошли? – неохотно предложил Стас, медленно, чуть ли не со стоном поднимаясь с кресла.

Стас Белявский, хоть и носил белый халат и работал в ординаторской, не был врачом. Он был физиком и входил в специализированную группу специалистов, занимающихся контролем и совершенствованием радиоактивного лечения больных.

– Знаешь, – нудно рассказывал он, ведя Вику по длинным коридорам, – я разрабатываю программу, которая в сочетании с новой математической моделью позволит достичь большей эффективности и уменьшит побочные действия радиотерапии.

– Как давно ты здесь работаешь? – поинтересовалась Вика.

– Несколько месяцев, ведь Центр открыли меньше года назад. А в медицине – третий год. И кто у тебя?

– Что ты имеешь в виду?

– В Центр с таким профилем никто не приходит просто так. В онкологии работают только те, у кого болен кто-то из близких.

Вика не была готова к вопросам личного характера, но понимала – чтобы установить дружеские отношения, она должна ответить.

– Тётя, – не глядя в глаза Стаса, ответила она. Вика не предполагала, что эта тема, спустя пять лет, останется такой болезненной.

Возникла неловкая пауза, которую девушка прервала, задав вопрос Стасу.

– А у тебя кто?

– Я не попадаю под общую статистику. Мои предки – врачи, а дядя – онколог, возглавляющий Центр на Каширке. Но у меня не лежит душа к медицине, я люблю физику, программирование, поэтому мы пришли к компромиссному варианту.

– Ты в такое блатное место попала, имея знакомство с Неглинским?

– Не я, моя крёстная, она тоже врач, училась с ним на одном курсе.

– Не понимаю, почему молодых людей так тянет сюда, что хорошего здесь?

– Помещение классное, всё такое красивое, блестящее, новое! А главное, шанс излечения есть.

– Только пациентам нашим не до красивого дизайна. Да и препараты поступают в недостаточном количестве, и те надо выбивать с боем. Не говоря уже о современной аппаратуре, к которой боятся подходить врачи, а, если не боятся, то не умеют и не хотят учиться на них работать.

– Чего же они боятся?

– Радиации, излучения, по стереотипному мышлению страх сидит у них в голове. Они не понимают, что приборы нового поколения не представляют опасности для врачей и не хотят разбираться в этом.

Следующий час был посвящён знакомству Вики с отделением лучевой и радиотерапии, отделениями онкологии лёгких, пищеварительного тракта, гинекологии. Вика без конца задавала вопросы, с увлечением изучая новые аппараты.

– Первый раз встречаю такого внимательного слушателя. Ты, вероятно, хочешь здесь остаться?

– Да, это моя мечта.

– Тебе нелегко придётся. Коллектив у нас не очень-то дружный. Он распался на две неравные части.

– Это из-за конфликта двух ведущих хирургов?

– Ты ещё и догадливая!

– И на чьей стороне больше союзников?

– Конечно, на стороне Неру. Теперь у тебя есть союзник в моём лице. Если будут обижать – обращайся. Нас, физиков, боятся.

– Спасибо, Стас, мне пора к Петру Степановичу. До встречи!

Заведующий ждал Викторию. Он просмотрел отзывы о её работе в хосписе, дипломы о медицинском образовании и был готов сделать ей интересное, с его точки зрения, предложение.

– Я недавно пробил ставку психолога в моём отделении, но подходящую кандидатуру так и не нашёл, пока не встретил тебя. Ты идеально подходишь на роль психолога. Согласна?

– Конечно!

– А ещё половину ставки будешь вырабатывать на сменах постовой медсестры – это тебе для большей практики, да и деньги молодой красивой девушке не будут лишними. Договорились?

– Спасибо, Пётр Степанович, когда можно приступать к работе?

– Оформишь документы в отделе кадров и можешь побеседовать с больными из пятой палаты. Завтра с восьми утра у тебя смена постовой медсестры. Да, не забудь передать привет своей тётушке Агнии – она замечательный врач и прекрасная женщина, не раз помогала членам моей семьи.

Виваан Неру был прямым потомком Джавахарлала Неру, который, благодаря возможностям своей семьи, получил образование в Кембридже, где изучал химию, геологию и ботанику. Его отец хотел, чтобы он впоследствии поступил в Индийскую государственную службу, но этим мечтам не суждено было сбыться, ибо Джавахарлалу судьбой был уготован другой путь – путь борьбы за счастье и процветание индийского народа.

Он женился на Эдвине Мауни. Любимым сыном, рождённым в этом браке, стал отец Виваана Арджан, который родился за десять лет до смерти отца. А когда ему исполнилось двадцать лет, после получения образования в Европе, Арджан поехал учиться в Московский медицинский институт, по окончании которого вернулся на Родину, где и встретил свою будущую жену Ксению Морозову, которая в качестве врача-педиатра была командирована в дружественную Индию для борьбы с высокой детской смертностью. Рожать первенца Ксения полетела в Россию за два месяцев до родов. К предполагаемой дате родов прилетел Арджан, да так и остался на своей второй Родине.

Виваан рос спокойным, добрым, вдумчивым ребёнком, любил свою младшую сестричку, часто развлекая её весёлыми играми. Когда пришло время выбирать профессию, родители не удивились, что сын пошёл по их стопам, вскоре став одним из лучших нейрохирургов.

Свадьбу Арджана и Ксении – будущей матери Виваана – сыграли на Родине жениха, в Индии. Её надолго запомнили молодые. Это было невероятное, феерическое торжество, длившееся три дня и три ночи.

Первая встреча Виктории с Вивааном произошла у входа в Центр, когда она в белом халате сидела на ступеньках, раздумывая над проблемами своих пациентов. Рядом с ней примостился Стас. В последнее время он старался проводить как можно больше времени с понравившейся ему красивой и целеустремлённой девушкой.

Неожиданное появление «Мерседеса» тёмно-вишнёвого цвета не могло остаться незамеченным. Из неё вышел высокий, стройный мужчина со смуглой кожей, чёрными, как смола, доходящими до плеч блестящими волосами и синими пронзительными глазами.

– Привет! – не посмотрев в сторону новой сотрудницы, отрывисто произнёс Виваан и вбежал в вестибюль Центра.

– Ну и как он тебе? – спросил Стас. По-моему, сразу видно, что у человека белая кость и голубая кровь. Он бы мог стать наследным принцем Индии, если бы его отец не женился на русской женщине.

– Так у него мама русская? А я-то думала – почему у него такие синие глаза?

– Ты и глаза успела рассмотреть? Смотри не влюбись, как влюбилась кажется половина женщин Центра.

– И что же он?

– Не обращает внимания на коллег в юбках, хотя до сих пор не женат.

– А что же вторая половина девушек Центра к нему равнодушна?

– К нему – да. Они влюблены в Олега, а он отвечает им взаимностью.

– Что, сразу всем?

– Ну почему, не сразу, а постепенно, но очень даже закономерно. Каждая его смена не обходится без взаимной любви. Правда, когда он их бросает и часто беременными, их любовь неизменно переходит в ненависть.

– Ну и страсти же кипят в вашем Центре!

– Теперь и в твоём. Привыкай и помни, что я всегда рядом.

Работа полностью захватила Викторию. Она прекрасно справлялась со своими обязанностями, став любимицей своих подопечных. Её прихода ждали, как весну после продолжительной, злой, с метелями и колючими ветрами зимы.

Вика особенно запомнила своих первых двух пациенток.

Одна из них – Света Петрова – считалась «бывалой», привыкшей к получению плохих известий, тридцатилетней женщиной. Когда в палату вошла Вика, Света раскладывала на столе карты Торо, пытаясь вовлечь в разговор свою соседку – Лену Ветрову, которой только что исполнилось восемнадцать лет. Лена отвернулась к стене, свернувшись калачиком, а когда была вынуждена отвечать на вопросы психолога, в её глазах был такой ужас, от которого стыла кровь у привыкшей к обречённым больным Вики.

Из истории болезни, которую Виктория тщательно изучила, прежде чем войти в палату, выяснилось, что у Лены менингиома – доброкачественная опухоль, которую собирались удалить через три дня. У неё была реальная возможность полностью выздороветь, о чём девушке и собиралась объяснить Вика.

У Светланы шансов вылечиться было немного – злокачественная опухоль мозга, которую удалили, успела дать метастазы. Её облучали и делали обезболивающие уколы. Но молодая женщина была настроена оптимистично, соглашалась на все новейшие методы лечения – двое маленьких детей ждали её дома. Это было сильнейшим стимулом, заставляющим Свету бороться.

Вика поняла, ещё работая в хосписе, что существует несколько степеней адаптации больного к тяжёлому диагнозу. Сначала идёт стадия отрицания, когда пациент не верит в поставленный диагноз. При следующей стадии происходит осознание, и как следствие обида и гнев на всех, включая Бога и постоянный вопрос: «Почему я? Ведь не грешил особенно и плохого не делал?».

Когда же больной, переварив информацию, успокаивается, то возможны два варианта развития отношения к своей болезни. В первом случае он сдаётся, замыкается на собственных ощущениях, постоянно к ним прислушиваясь, и тихо умирает. Во втором случае собирает волю, подогретую серьёзной мотивацией того, почему он должен жить и начинает бороться. Виктория считала своей задачей найти мотивацию для жизни и вселить веру в излечение. Немаловажным были и поиски совместно с пациентом психологических причин возникновения болезни и их устранение. Вика с юности интересовалась эзотерикой и понимала, что причины любой болезни можно найти в тонких телах.

– Добрый день, – бодрым голосом произнесла Виктория, входя в палату.

– Здравствуйте, – улыбаясь, ответила Светлана, – вы новая медсестра?

– И медсестра тоже. Но к вам пришла, как психолог.

– Леночка, посмотри, кто к нам пришёл, – обратилась Света к соседке.

– Зачем, – равнодушно откликнулась девушка, – не всё ли равно?

– Конечно, не всё равно, тебе через три дня удалят опухоль, и ты здоровой пойдёшь домой, – возразила Света.

– Как это здоровой? – взвизгнула Лена, садясь на кровати и посмотрев на женщин такими печальными глазами, наполненными слезами, что по коже у Вики пошли мурашки. – Мы умираем! Мы – смертники!

– Подождите, милая Леночка, с чего вы взяли, что умираете? Умирают в хосписах и то не всегда, а вы находитесь в лучшей клинике Москвы, оперировать вас будет сам Виваан Неру. Только это должно вселять надежду. Чтобы попасть к нему на операцию, люди записываются за месяцы.

Через три месяца Пётр Степанович вызвал Вику в свой кабинет и сказал, что не может позволить такому ценному высококвалифицированному сотруднику заниматься работой медицинской сестры. С завтрашнего дня Вика должна будет полностью перейти к «своим прямым обязанностям» – работе психолога, тем более, что её часто вызывают из других отделений к больным, пытавшимся покончить с собой.

Со всеми Вика находила общий язык, могла вселить надежду, поднять настроение. Но и нагрузка на полторы ставки не соответствовала количеству и качеству оказываемой помощи, была гораздо больше.

Главным для онкологического больного является даже не полное выздоровление, а продление жизни с надеждой на появление новых методик лечения и препаратов. Самые положительные результаты у тех больных, кому выявили опухоль на ранней стадии, то есть до появления симптомов. Но такие удачные случаи крайне редки. Особенно с опухолями головного мозга. Российскому пациенту даже до уровня среднестатистического европейского далеко, учитывая, что русский человек пойдёт к врачу только после того, как симптоматика болезни станет настолько явной, что не даст ему ни работать, ни жить. А существует ещё достаточно частый вариант, когда такого больного привезут в клинику на скорой помощи, когда шансы выжить даже при современных возможностях медицины будут нулевыми. Это не говоря уже о том, что за ценами на медицинские услуги не угнаться даже работающему человеку. А что говорить о пенсионерах? Недоверие к российской медицине, которой правят деньги, возрастает не то что с каждым годом – с каждым месяцем.

Виктория проработала ещё два месяца психологом, когда главный врач Центра вызвал её в свой кабинет. Почувствовав тревогу перед предстоящей встречей, она пыталась выяснить у Петра Степановича, какова цель намеченной встречи. Но заведующий как-то странно ушёл от ответа, сказав, что не в курсе. Она шла к главному врачу, словно на эшафот, руки потели и тряслись, сердце пыталось вырваться из грудной клетки.

– Андрей Георгиевич, можно войти? – стучась и медленно открывая дверь кабинета, спросила Вика.

– А, Виктория Артуровна, проходите, давно хотел с Вами познакомиться. Присаживайтесь, пожалуйста. У меня к Вам деловое предложение. Не хотите ли возглавить группу психологов, которых Вы сможете лично протестировать и отобрать для работы в нашем Центре, учитывая его специфику?

– Неожиданное предложение. Сколько психологов Вы предполагаете взять на работу?

– Пока пять человек. Думаю, что со временем штат будет расширяться.

– Спасибо за оказанное доверие и высокую оценку моей работы. Я согласна, принимаю Ваше предложение.

Теперь к непосредственной работе с пациентами у Вики прибавилась работа по отбору и подготовке кадров.

На одном из дежурств, больные позвали Викторию в палату к пациентке, которая мучилась от сильной боли и стонала уже не первый час. Вёл эту больную Олег, которого не оказалось в клинике, хотя его рабочие часы ещё не закончились. Вике пришлось обратиться к Виваану. Он тут же взял историю болезни и поговорил с сестрой, которая делала обезболивающий укол три часа назад. Однозначно, препарат не подействовал.

Такие случаи стали повторяться всё чаще, притом не только у пациентов Олега, но и у пациентов других врачей.

После очередного обхода больных Вика возвращалась в ординаторскую, раздумывая над тем, где ей лучше пообедать – в дорогой местной столовой или в кафе, где можно взять пирожок с капустой и кофе. Денег по-прежнему не хватало – всё, что она зарабатывала, шло на образование детей, посещение всевозможных развивающих детских Центров, а главное – на няню, которая отводила и приводила Беллу из школы, а Марусю – из детского сада. Егор жил в своё удовольствие, приезжая на выходные расслабиться, отдохнуть и вкусно покушать, не вкладывая в семью Вики ни копейки.

Проходя мимо кабинета Петра Степановича, Вика замедлила движение, услышав тихие голоса. Дверь была приоткрыта, а у неё в это мгновение выпали истории болезни из папки. Пока она их собирала, случайно услышала разговор двух мужчин.

– Если у наших пациентов неутешительные прогнозы, это вовсе не значит, что их не нужно лечить, – раздался голос заведующего.

– А я разве их не лечу? – этот голос Вика узнала сразу. С Вивааном последнее время они часто общались. Сначала общение касалось общих больных. Постепенно отношение перешли в дружеские, чем был крайне недоволен Стас.

– Тебя никто не обвиняет.

– А это что за письмо? – последовал удар по столу, – этот мужчина прямым текстом обвиняет меня в смерти своей жены. Если бы не я, его жена умерла бы два года назад. И я не виноват в том, что на мои приглашения пройти очередное обследование она не являлась последний год, чем и довела себя до гибели.

– Она лично отказывалась?

– Нет, она не отказывалась, обещала прийти, но не приходила.

Вика, сидя на корточках и прислонившись спиной к приоткрытой двери кабинета заведующего, не рассчитала давление на дверь и ввалилась в кабинет, держа в руках собранные, но лежащие в беспорядке истории болезни. Она бы, несомненно, ударилась головой о кафельный пол, если бы не сильные руки Виваана, успевшего придержать её голову.

– Простите, ради Бога, – испуганным голосом выдавила девушка, – у меня рассыпались истории болезни, я не подслушивала.

Виваан в это время выскочил из кабинета заведующего и направился широкими шагами к лифту.

– Ты понимаешь, что то, что услышала, должно остаться между нами? – спросил Пётр Степанович. Виваан – хирург от Бога, его специализация нейрохирурга-онколога делает его уникальным и востребованным специалистом. К тому же он один из немногих врачей, кого интересует лечение больного, а не деньги, которые можно получить за свою работу.

– Откуда же тогда у него такая крутая иномарка, – поинтересовалась Вика.

– Машину ему пациент подарил, армянин, дочь которого Виваан с того света вытащил, когда от ребёнка отказались все знаменитые московские онкологи. Папаша и одарил его в знак благодарности.

– Этот Васильченко, муж погибшей пациентки, отправился в Комиссию по этике. Комиссия – ни что иное, как современное гестапо, в котором закончилась карьера многих прекрасных врачей. В сталинские времена было такое «дело врачей», может быть, ты слышала о нём. Это приблизительно то же самое. Ты не представляешь, сколько мне понадобилось вложить сил, чтобы уговорить Виваана работать в нашем отделении. Он трудоголик, преданный своему делу. У него нет семьи, личной жизни, всё время он проводит в больнице. И теперь такому человеку предстоит разбирательство!

О том, что существует с недавнего времени при Комитете по здравоохранению комиссия для разбора особо тяжёлых случаев отношений врач-пациент, Вика слышала от Агнии, знала мнение крёстной об этой сомнительной организации, несправедливо засуживающей талантливых врачей и принимающей взятки в крупных размерах от обиженных, скорее разозлённых пациентов.

– Но я так и не поняла, в чём его обвиняют?

– За «ненадлежащее исполнение врачебного долга», – так написал Васильченко в своей кляузе.

– Всё равно не понимаю.

– Вот и я не понимаю. Виваан говорит, что жена Васильченко не появлялась в Центре уже давно, а муж её утверждает, что якобы Виваан отказался лечить её и отправил домой умирать.

– Не может быть!

– Я тоже так думаю. Только прошу, о нашем разговоре никому!

– Договорились.

Виктория выходила из Центра, рабочий день закончился. В вестибюле её ждал Виваан.

– Не хочешь составить мне кампанию? После такого тяжёлого дня хотелось бы посидеть в тихом, уютном месте. Я знаю такое, поедем?

– С удовольствием, только мне нужно предупредить няню моих детей, что я задержусь, – сказала Вика, садясь в машину.

– У тебя есть дети, вот это сюрприз. Наверняка очаровательные девочки, похожие на свою маму.

– Ты угадал.

– Когда же ты успела и детей родить, и развестись, и образование получить, ты же такая молодая!

– Откуда знаешь, что я не замужем?

– Ты постоянно разговариваешь с няней и ни разу с мужем, это ведь о чём-то говорит?

– А ты наблюдательный, только с возрастом ошибся, не такая уж я и молодая!

– Тебе не дашь больше двадцати пяти!

– Спасибо за комплемент!

Они подъехали к небольшому бару в восточном стиле.

Виваан заказал коньяк. Вика спиртного не хотела, выпила только кофе с пирожным.

За дружеской беседой они не заметили, как прошло два часа.

– Ты случайно не умеешь водить машину? – спросил Виваан.

– Случайно умею и права есть, но не садилась за руль года три.

– Придётся тебе выручить меня, я не рассчитал дозы, отвезёшь меня домой?

– Если договорюсь с крёстной, чтобы она приехала к моим девочкам. Агния была свободна в этот вечер и через час примчалась к своим внучкам.

Они медленно в пробке пробирались за город.

– Ещё долго? – не выдержав напряжения за рулём дорогой машины, спросила Вика.

– Мы уже подъезжаем.

Вике казалось, что её друг непременно должен жить в какой-нибудь новой высотке, которые, словно грибы после дождя, заполнили спальный район.

Но новостройки они благополучно миновали и въехали в частный сектор.

Дом Виваана находился в конце коттеджного посёлка, недалеко от озера, на холме, откуда открывался чудесный вид на берёзовую рощу.

– Ничего домик! – воскликнула удивлённая Виктория.

Перед ними стоял двухэтажный деревянный дом из бруса, выполненный в финском стиле.

Снаружи он выглядел гостеприимно. Крыша, покрытая синей черепицей, большие окна, сглаживающие неприятное ощущение от тёмных нетёсаных брёвен.

Внутри дом оказался полупустым, что разочаровало Вику. Отделка была завершена, но мебель ещё не появилась. Только на кухне стояли дешёвый холодильник, небольшой стол с двумя стульями и газовая плита.

– Я в ванную, – произнёс заплетающимся языком Виваан.

– Это хорошо, – подумала Вика, – ему необходимо взбодриться, а я пока рассмотрю его жилище.

Две комнаты напоминали по планировке близнецов. В спальне лежал надувной матрас, в гостиной – несколько подушек с журнальным столиком, заваленным медицинскими журналами. Вику поразил камин с потрясающей мозаикой, изображавшей горный пейзаж с водопадом в лучах утреннего Солнца. Она не удержалась и провела рукой по гладкой поверхности мозаичного рисунка.

У окна засыхала чахлая пальма в деревянной кадке. Вика направилась на кухню за водой, испытав внезапное чувство жалости к несчастному растению.

– Стоит только пригласить девушку домой, как она начинает хозяйничать, – улыбаясь, произнёс Виваан, что заставило Вику невольно покраснеть.

– Я не собиралась…

– Благодарю тебя, Вика, от себя и от засыхающей пальмы. Надеюсь, ты и меня напоишь кофе? Но сначала хочу показать тебе свою мастерскую.

Они поднялись на второй этаж, в котором было две комнаты, одна из них гостевая. Во второй, хорошо освещённой комнате с эркером, находилась ювелирная мастерская.

– Ювелирное дело – это настоящее искусство, – рассказывал Виваан, – именно поэтому особенно ценятся те изделия, которые выполнены вручную, чаще по моим эскизам. Но бывает, что рисунок ювелирного украшения приносит заказчик. Для меня моя мастерская – оазис гармонии, покоя, творческого вдохновения и возможность восстановления после тяжёлого рабочего дня. Поэтому каждая деталь в мастерской тщательно продумана.

Здесь царил порядок, сходный с порядком в операционной – каждый предмет, инструмент, эскиз лежал на своём месте.

– Я, наверное, смог бы работать здесь и с закрытыми глазами. И клиенты постоянные у меня есть. Правда, в основном это выходцы из южных стран.

– Как ты относишься к ювелирным украшениям?

– Не более, чем как к произведениям искусства. Владеть ими и носить не доставляет мне удовольствия.

– Приятно, что наши мнения в этом вопрос совпадают.

Виктория была поражена тем, что увидела. Чувствительные, сильные пальцы мастера творили здесь шедевры ювелирного искусства, хранившиеся в специальном сейфе. Это было семейным хобби Неру. Каждый мужчина в его роду занимался этим не ради денег, а для своего удовольствия. А Виваан совмещал первое со вторым.

– Теперь я поняла, откуда у доктора, не берущего взяток со своих пациентов, такой дорогой, хорошо охраняемый дом, – подумала Вика и обрадовалась своим мыслям. Виваан, как и надеялась девушка, вопреки гуляющим слухам в Центре о его коттедже в престижном месте, купленным якобы на деньги пациентов, был кристально честным человеком, сохранившим в наше материальное время высокие моральные принципы.

Вика расположилась в гостевой комнате на втором этаже, откуда был прекрасный вид на озеро. Виваан остался в спальне на первом этаже.

Рано утром Вику разбудило пение птиц и пробивающийся сквозь большое окно ещё несмелый, но набирающий силу солнечный свет. Она тихо спустилась по лестнице и вышла на тропинку, ведущую к озеру, которое казалось огромным круглым зеркалом со стальным оттенком в обрамлении плакучих серебристых ив, словно застывших в поклоне перед своим кумиром. Пахло сырой землёй, увядающей скошенной травой и счастьем.

Когда они приехали в Центр, оказалось, что Олег всё-таки заходил вчера на работу и устроил скандал из-за того, что его пациентке сделал назначения Виваан. Часть ушата грязи, предназначенного индусу, досталась дежурной медсестре и несчастной пациентке, которая стонами поставила под сомнение его авторитет.

Олег Заславский был единственным ребёнком у весьма состоятельных родителей. Отец занимался строительным бизнесом, а мать заведовала косметологической клиникой. Ему позволялось всё. Правда, родители и не занимались его воспитанием, делая карьеру. Его курировали многочисленные нянюшки, гувернантки и домработницы.

Олег считал себя пупом земли, врачом, равного которому нет. Но при этом страдал от чувства собственной неполноценности, понимая, что Виваан превосходит его по многим параметрам как врач, болезненно перенося сравнения со своим более талантливым коллегой.

К женщинам Олег относился, словно к людям второго сорта, которыми можно пользоваться в своё удовольствие.

Не было в отделении ни одной медсестры, с которой бы он не имел близких отношений.

Вика, узнав об этом, была потрясена, не понимая и считая кощунством, что в отделении, где царит безнадёжность и отчаянье, доктор Заславский развлекается с медсёстрами. Серьёзные отношения были не для него, поэтому расставание для очередной девушки становилось трагедией, особенно тогда, когда она узнавала, что беременна. Не одна медицинская сестра уволилась из Центра после отношений с Заславским – кто после аборта, а кто и отважившись родить ребёнка.

Он явно хотел избавиться от конкуренции Виваана, пользуясь при этом самыми изощрёнными способами. Эта давнишняя история вражды началась ещё в стенах мединститута. Будущие врачи учились на одном курсе. Олег пошёл в аспирантуру, а Виваан сразу начал практиковать. Олег так и не защитился, поругался с научным руководителем и тот выгнал его из аспирантуры. Виваан же за это время поработал в Израиле, защитился и пришёл работать в Центр к Петру Степановичу. Олег уже работал в Центре, между ними началось открытое соперничество.

Олег стал неплохим хирургом, но с пациентами ладить не получалось – он откровенно был груб, часто оскорблял больных, но они терпели, веря в его профессионализм.

Виваан же с виду был суров и неприступен, но стоило ему заговорить с больными, как он менялся – от него шёл свет сочувствия и доброты. Он обращался с больными, словно с малыми детьми, мягко и подробно рассказывая об их болезни и убеждая в том, что можно и нужно победить её. Он имел много знакомых в Институте ядерных исследований, где размещалось крупное отделение иммунологии, занимающееся нетоксичной медициной. Виваан часто направлял туда своих пациентов, что позволяло после точечного облучения опухоли сделать операцию неоперабельному до этого пациенту. Он изучал все новейшие способы лечения опухолей, выписывал журналы на английском языке, тщательно изучал и, при необходимости, использовал новые возможности лечения.

Олег же не искал других путей лечения, занимаясь исключительно нейрохирургией.

Постепенно больные, лечившиеся у Олега и ставшие «неперспективными» переходили к Виваану, а тот брал всех, ни разу не отказав больному в помощи. Его лозунгом было «нет безнадёжных больных», поэтому больные старались перейти к такому доктору, заслуженно ставшему кумиром своей паствы. Показатели по выживаемости у него были хуже, чем у Олега, ведь Олег брал исключительно «перспективных» больных.

Намечался корпоратив по случаю годовщины открытия Центра. Вика еще раздумывала, идти ли ей на праздник, когда неожиданно подошёл Виваан, спросив, пойдёт ли она.

– А ты идёшь? – вопросом на вопрос ответила девушка.

– Это зависит от твоего ответа.

– Ну, если ты будешь на празднике, я пойду, – ответила Вика.

– Что же я надену, – подумала она, – ведь нужно какое-то приличное платье, наверняка, все придут разодетые. Придётся обратиться к Агнии за помощью, она не откажет в таком деле.

Встреча с Агнией всегда была праздником для Вики. Агния обещала приехать к ней домой, чтобы пообщаться с девочками, остаться с ними на ночь и привезти наряд крестнице.

Необыкновенно красивое и изысканное вечернее платье подарила Агния. Оно было светло-синего цвета из лёгкого шифона с расклёшенной юбкой до пола. Широкий пояс переходил в лиф тёмно-синего цвета, украшенный серебристой аппликацией. На спине был фигурный вырез в форме капли.

– В таком платье невозможно остаться незамеченной! – воскликнула восторженная Виктория, рассматривая своё, столь непривычное отражение в зеркале. Перед ней стояла высокая, стройная красавица с гордой осанкой и блестящими от счастья глазами.

– Ну вот, девочки, наша мама, королева Виктория готова ехать на бал со своим принцем, – радуясь за свою воспитанницу, – сказала Агния. – У нас есть два часа, чтобы поговорить. У твоего друга серьёзные проблемы, может быть, я смогу помочь, рассказывай всё подробно, не упуская никаких мелочей. В этом запутанном деле важно всё.

«Агния, как всегда, права», – подумала Вика и обрисовала картину последних происшествий в Центре.

– Надеюсь, ты догадалась взять шприцы от тех препаратов, которые должны быть наркотиками?

– Да, я привезла два шприца, ты сможешь сделать экспертизу?

– Конечно, сделаю. Ты должна знать, что над твоим принцем нависла не только тюрьма – это не самое худшее. На него готовится покушение.

– Его хотят убить?

– Постарайся быть с ним рядом, это поможет выпутаться из сложной ситуации. Хотя она и не так уж запутана.

– Что ты имеешь ввиду?

– В вашем отделении работает один очень нечистоплотный хирург. И имя у него, как у твоего кузена.

– Олег?

– Совершенно верно. По его заказу делается всё, чтобы убрать Ивана.

– Его зовут Виваан.

– Конечно, официально он Виваан, но близкие друзья, которых у него немного, и мама зовут его Иваном.

– Значит, Ванечка. Сколько интересного ты рассказала за такое короткое время!

– Держи меня в курсе происходящего. Думаю, что без моей помощи вам не обойтись.

– Спасибо, родная моя!

Под окном квартиры Вики раздались звуки клаксона, приехал Виваан на своём «Мерседесе».

– Красивое платье, – сказал он, ты совсем другая без белого халата.

– Какая?

– Ну, просто королева Виктория!

– Надо же, тоже самое сказала полчаса назад моя крёстная, подарившая мне его.

Виваан был одет в тёмно-синий костюм, ослепительно белую рубашку, на шее красовался модный тонкий галстук, а ботинки так начищены, что в них можно было смотреться, как в зеркало. Вместе они выглядели, как влюблённые, прожившие под одной крышей не один год и понимающие друг друга без слов.

Они вошли в ярко освещенный зал, Вика невольно зажмурилась от такого освещения и красоты. В зале создали современный интерьер, огромные окна и маленькие многочисленные лампочки на потолке вызывали ощущение звёздного неба. Столы, стоящие вдоль стен, были покрыты белоснежными скатертями с обилием деликатесов.