Текст книги "Повести"

Олеся пришла в себя в багажном отсеке самолёта. Она лежала на полу, голову её нежно держал Сандальский. Колени её, разбитые о камни перед церковью, были аккуратно забинтованы.

– Куда мы летим? – спросила молодая женщина.

– К моим друзьям. Они тебе наверняка понравятся.

Через три часа они приземлились в аэропорту Симферополя, где их ждал чёрный джип.

– Осталось проехать сорок километров, и мы будем у цели, – произнёс Игорь. – Друзья уже ждут нас.

– И всё же, куда мы едем, – снова поинтересовалась Олеся.

– Цель нашей поездки – Форос, – нехотя, сквозь зубы процедил Сандальский.

Олеся вспоминала, что Форос – самый южный из крымских посёлков, с парком и пляжем, где совмещается роскошь цивилизации и дикость юга.

В церкви Вознесения Христова мечтали обвенчаться Олеся с Глебом. И вот теперь она здесь. Без Глеба, беременная от другого мужчины, да ещё и в плену у убийцы и преступника.

Они приехали в трёхэтажный дом, находящийся рядом с морем, очень красивый, с балконами по периметру, великолепным садом вокруг него. Своим фасадом он смотрел на Чёрное море, а задняя его часть была обращена к синим, безмолвным, покрытым светло-фиолетовой дымкой, величественным горам.

Друг Игоря по бизнесу, Валерий, построил этот дом три года назад, когда узнал, что его жена ждёт долгожданного сына.

Какого же было удивление Олеси, когда вошла хозяйка особняка, Ирина, женщина с необыкновенными зелёными глазами, которая три года назад была на приёме у Олеси, и провидица сказала, что у неё будет сын и есть дочь, живущая в детском доме.

Ирина сразу узнала свою спасительницу, но не подала вида, лишь сухо протянула руку, чтобы поздороваться. Она вела себя так, потому что хорошо знала Игоря и что он способен на преступные действия, включая убийство и похищение.

Ирина поселила Олесю в комнату с видом на горы. Всё пространство до них занимал зелёный луг, на котором красовался новенький, выкрашенный в яркие краски вертолёт. Валера любил летать на вертолёте с семьёй над всем побережьем Крыма.

После ужина у гостеприимных хозяев, Сандальский сидел на диване и смотрел телевизор. Олеся незаметно наблюдала за ним, всё больше убеждаясь в правоте своей мысли: он не считает нужным притворяться, что гибель его друга Марка произвела на него впечатление. Эта трагедия не нарушила привычного течения его жизни.

Наступил поздний вечер. Олеся собиралась лечь спать, когда услышала, что в дверь тихонько постучались. Это была Ирина. Она заперла за собой дверь, пригласила жестами выйти Олесю на балкон, и только там обняла её, спросив, как Олеся могла оказаться с этим преступником.

Олеся рассказала свою историю, попросив Ирину помочь ей бежать, потому что скоро у неё должны начаться роды, и, если Сандальский увидит новорождённого мальчика, сразу же избавиться от него, а заодно и от Олеси, как свидетельницы его преступлений. Теперь она в этом не сомневалась. Кроме того, Олеся опасалась за безопасность семьи Ирины – члены итальянской мафии не могли по своим законам оставить человека, убившего их крёстного отца, живым. Она посоветовала Ирине придумать причину для срочной поездки в Москву с детьми. Ирина организовала телеграмму, которую прислала ей мама, что она будто бы нуждается в помощи дочери.

Ирина была в ужасе от рассказов беременной женщины и обещала помочь ей с побегом. Была ещё одна проблема – паспорт Олеси Сандальский держал у себя, а, прежде чем бежать, нужно было его вернуть хозяйке. Это оказалось рискованно и сложно.

«Если жизнь и имеет какой-либо смысл, то явно не в том, чтобы страдать, – думала Олеся, твёрдо решив избавиться от своего мучителя, – здравый смысл не в том, чтобы примириться с реальностью, а в том, чтобы эту реальность изменить так, как мне нужно, вопреки ситуации, сложившейся не в мою пользу. Вера моя, непоколебимая до сегодняшнего дня, дала трещину. Можно ли склеить её, когда сознание кричит, что силы зла намного сильнее меня?»

Прошло два дня пребывания в Форосе. Олесе было позволено выходить из дома под пристальным наблюдением двух охранников. Она каждый день ходила в церковь Вознесения Христова молиться за удачный побег и благополучные роды, а также за упокой души Марка.

Сколько ни пыталась найти паспорт Ирина, ей это так и не удалось. Валера отвёз жену с детьми в Симферополь на аэродром, а сам, не подозревая об опасности, вернулся обратно.

Медлить больше было нельзя. Расстояние от Фороса до Симферополя, куда хотела попасть Олеся, всего 38 километров. Аэродром для спортивных самолётов и вертолётов находился вблизи города. Ирина подслушала разговор мужа с Сандальским о том, что они хотят уйти в море на яхте Валеры завтра утром. Но утра ждать не пришлось. Как нарочно, небо затянуло тяжёлыми тёмносерыми тучами, начался сильный дождь. Игорь вышел на балкон покурить. Раздался одиночный выстрел. Олеся поняла, что его выследили итальянцы и ранили в руку. Нужно было незамедлительно действовать.

Олеся не любила летать на вертолётах, но Глеб в своё время сумел убедить её освоить этот вид летательных аппаратов, аргументируя просто – не знаешь, как поведёт себя жизнь, какие преподнесёт сюрпризы. Чем больше ты умеешь, тем больше будет шансов выжить.

– Как в воду глядел, – подумала Олеся, вспоминая слова мужа.

Сумка с необходимыми вещами и ключи от вертолёта были заранее приготовлены Ириной. Она также отдала Олесе свою банковскую карточку – на предъявителя. И попросила сообщать о дальнейшей судьбе, когда уезжала с детьми в аэропорт.

Выйдя через запасной вход, Олеся добралась до вертолёта, села в него, завела двигатель и поднялась над поляной. Она видела, как со всех ног к вертолёту бегут охранники уже с высоты птичьего полёта. Стрелять они не посмели без приказа своего босса.

– Здравствуй, свобода, – прокричала небесам женщина, и направила вертолёт в сторону Симферополя.

Удачно приземлившись на посадочную полосу, Олеся позвонила Ирине. Но, к её удивлению, та не взяла трубку. Отойдя на безопасное расстояние от вертолёта, который она посадила на самую дальнюю полосу, Олеся нажала на кнопку. Раздался взрыв. Вертолёт загорелся.

– Все следы стёрты, – подумала женщина и побрела к ближайшему шоссе, где остановила попутку.

– Надо добраться до населённого пункта, в больницу ехать нельзя, это была последняя мысль женщины. Водитель ударил её по голове металлическим предметом и выбросил на обочину дороги.

Через некоторое время Олеся пришла в себя от сильной боли – роды были в самом разгаре. До ближайшего дома, в котором горел свет, нужно было ползти (идти она не могла, кружилась голова) триста метров. Постоянно останавливаясь, тяжело дыша, терпя нестерпимую боль, она добралась до дома и постучала в дверь. Ей открыла пожилая женщина и впустила в дом. Попытки вызвать скорую помощь оказались безуспешными – при урагане, в который перешёл безобидный летний дождь, связь не работала. Да и Олеся, хоть и понимала, что без врачебного вмешательства не обойтись, попросила не вызывать «скорую», вкратце объяснив своё положение.

Зинаида Васильевна, пожилая хозяйка дома, поставила кипятить воду и стала готовиться принимать роды. Она оказалась бывшей акушеркой.

Роды длились больше суток, схватки закончились, профессиональная акушерка поняла, что требуется экстренная операция кесарево сечение – плод лежал поперёк живота. Олеся чувствовала, что ей и не рождённому младенцу грозит гибель, но обратиться в медицинское учреждение было равноценно смерти. Тогда она попросила отнести её в море. Позвав соседей, женщину аккуратно внесли в море.

– Водичка, родная моя, помоги, спаси нас, – шептала сквозь слёзы Олеся.

В животе она ощутила сильный толчок ребёнка, он принял правильное положение в животе матери, а потом начались схватки. После третьей, самой сильной, она почувствовала облегчение – малыш выплыл из утробы в море. Его подхватили сильные, умелые руки акушерки. Раздался слабый писк мальчика. Но вскоре, набрав воздуха, он начал так сильно кричать, что было понятно – малыш не только жив, но и здоров.

У Олеси от перенесённого многомесячного стресса и осложнённых родов началась родильная горячка. Для её спасения необходимы были антибиотики и капельницы. На последние деньги Зинаида Васильевна купила всё, что требовалась. Она умело ставила капельницы, делала многочисленные уколы и к концу пятых суток температура стала падать. Все пять дней Марка кормила грудным молоком соседка Светлана, у которой два месяца назад родилась не без помощи опытной акушерки дочка.

Олесе при каждом провале в нездоровый сон снился Глеб, она точно знала, что это он, хотя вместо лица у него была безликая маска. Глеб пробирался сквозь заросли тропического леса. Он очень похудел, загорел, на теле виднелись раны. У него было разорвано правое предплечье, а ноги представляли собой кровавое месиво. Создавалось впечатление, что он много дней шёл по тропическому дикому лесу. Но как он оказался в таком месте?

Придя в себя, Олеся поведала милосердной женщине о своих мытарствах. Поняв ситуацию, Зинаида Васильевна, представляла Олесю, как свою долгожданную внучку, приехавшую к ней, чтобы родить ребёнка на берегу моря.

Банковская карточка на предъявителя чудом сохранилась в кармане сарафана Олеси. Теперь она смогла возместить траты своей спасительнице и купить всё необходимое малышу. Но выходить из дома женщина боялась по известным причинам. Пришлось все покупки совершать её новой бабушке.

У Глеба побег из чужой жизни не сложился так гладко, как он предполагал. Понадобилось намного больше времени для его организации. Не так просто было связать в единую цепочку преданных ему людей. Он ждал, когда ему дадут очередное задание, слоняясь по воинской части, ещё и ещё раз прокручивая детали побега.

Тени ложились на дорогу прозрачными длинными лучами. День угасал, строения воинской части погружались во мрак. Мухи и комары в дрожащем раскалённом воздухе напоминали сказочных персонажей – они неистово кружились в пространстве, предчувствуя близкую грозу. Сквозь кроны деревьев пробивались всё ещё яркие лучи солнца. Жужжание и писк насекомых погружал Глеба в ещё более напряжённое состояние. Горячий ветер на крыльях нёс предчувствие близкой непогоды. О том, что началась ночь поведал раскатистый удар грома. Перед этим оглушающим ударом с небес природа замерла, затихла, присмирел лёгкий ветерок и неугомонные насекомые. Не было даже предварительных капель дождя. Ливень обрушился на землю внезапно. Чёрное небо освещали вспышки молний, они не прекращались несколько минут, следуя одна за другой и ослепляя глаза. Ураганный ветер раскачивал деревья, нагибая их до самой земли и ломая ветки. Один из порывов ветра умудрился влететь в его жилище и, устроив сквозняк, захлопнул с грохотом все открытые в доме окна. В этой синей тёплой, грозовой ночи был привкус его неутихающей душевной боли.

Наконец, ему дали задание. Нужно было срочно ехать в морг, находящийся в городе, договорённость о покупке трупа и оплата за необычные услуги была произведена Глебом заранее.

И вот он в воздухе! Истребитель, который отправили на очередное задание, управляемый Глебом, загорелся не без помощи пилота. Глеб успешно катапультировался. В самолёте он оставил труп, надев на него свой военный жетон. Его надёжный товарищ с новым паспортом ждал в морском порту Сантьяго-де-Куба с купленным билетом до США, где его был готов принять с новыми документами школьный друг Дмитрий Котов.

Когда судно отплыло от берегов Кубы на две сотни миль, в мексиканском заливе начался шторм. Старое, изношенное десятилетиями эксплуатации морское судно, потерпело крушение, сначала завалилось на бок, а потом пошло ко дну.

Бездыханное тело Глеба выбросило на юг Мексики – в самый большой район тропических лесов к северу от Амазонки. Его родная стихия – вода не могла убить своего любимца.

Сознание, а за ним и память возвращались медленно. В голове стоял шум, перед глазами, которые Глеб с трудом приоткрыл, мерцала бесконечная морская даль. Всё тело болело от многочисленных ушибов о прибрежные камни и казалось, что весило намного больше обычного. Инстинкт самосохранения заставил его разлепить тяжелые веки и медленно встать. Голова сильно кружилась, но постепенно окружающее встало на место. Откашлявшись и придя в себя, он обнаружил несколько человек, выброшенных на берег. Все они, к большому его огорчению, были мертвы.

Глеб посмотрел на море – ни единого судёнышка! Только дельфины, его друзья-спасители весело резвились вблизи берега.

Когда год за годом тянется чёрная беспросветная полоса, а все попытки вырваться из неё обрываются мгновенно, жестоко и просвета не видно – поневоле опускаются руки. Пожалуй, Глеб сохранял надежду даже дольше, чем это было возможно в его ситуации. Но она истончилась, словно осенняя паутинка, и чуть было не оборвалась под порывом горячего морского ветра.

Он пошёл вдоль берега, изнывая от жажды. Благо, кругом было много экзотических фруктов, которыми можно было утолить голод и жажду! Он шёл по белому песку и думал… об Олесе. Внезапное озарение после очередного потрясения теперь в виде кораблекрушения, вернуло на свои места кусочки мозаики его долго молчавшей памяти, соединив их в единый холст воспоминаний, вернув надежду на спасение. Он почувствовал, что страх неопределённости постепенно стал отпускать его, растворяясь в прибрежном воздухе. Картины из прошлого обретали ясность и чёткость, словно размытый акварельный рисунок вдруг стал оживать, приобретая вид панорамной фотографии.

– Сколько времени прошло после автомобильной аварии? Три года, нет, наверное, больше четырёх лет, – рассуждал Глеб, – дети уже подросли. Я их, наверное, узнаю с трудом! На кого они стали похожи, какие у них привычки, желания, характеры? Как я хочу быстрей попасть домой, чтобы обнять, расцеловать и никогда больше не отпускать своих любимых!

А в это время Олеся на берегу Чёрного моря за тысячи километров от любимого, мучилась от болезненных, нескончаемых схваток.

Несколько суток брёл Глеб по пустынному берегу Мексиканского залива. С каждым шагом ему дышалось легче и свободней, неприятные, терзающие его годы плена растворялись в морском свежем воздухе, мысли таяли под лучами жаркого солнца.

Это была бесконечная песчаная коса, на которой почти не было никакой растительности и соответственно тени. Корабли появлялись на горизонте очень часто, но не замечали одинокого путешественника.

А в десяти метрах от побережья располагался тропический лес. Но Глеб старался редко заходить в него, боясь набрести на хищное животное или ядовитую змею. Их было в избытке в тропическом лесу. Он на короткое время забегал в лес только за фруктами, боясь быть незамеченным поисковой группой.

Тропический лес – одно из самых богатых мест на Земле. Большое количество осадков и стабильный климат означают, что здесь постоянно длится сезон роста, и потому нет периодов, когда нечего есть. Обильная растительность, тянущаяся вверх, чтобы добраться к свету, хоть и непрерывная, очень чётко разделяется на горизонтальные уровни. Активнее всего фотосинтез происходит на самом верху, на уровне полога леса, где вершины деревьев ветвятся и формируют почти непрерывный покров из зелени и цветов. Под ним солнечный свет сильно рассеян, и эта среда обитания состоит из стволов более высоких деревьев и крон тех деревьев, которые ещё не достигли полога леса. Так же, как и в любых других местах обитания, на вершинах деревьев обитают хищные птицы, орлы и ястребы. Животные этих мест, живущих на деревьях, должны быть достаточно проворными, чтобы спастись от них, а также, чтобы ускользнуть от лазающих по деревьям хищников, нападающих снизу. Млекопитающие, которые наилучшим образом справляются с этим – это приматы: человекообразные обезьяны, и лемуры.

Физическое выживание Глеба зависело от черепах. Он убивал рептилий, ел их мясо, и использовал панцири для сбора воды, учитывая тот факт, что других животных на берегу не было. Одежда его постепенно превратилась в лохмотья. Единственным способом укрыться от солнца было купание в океане.

Однажды в тропическом лесу на Глеба накинулся ястреб, вцепился когтями в его предплечье, намереваясь выклевать глаза. Глеб быстро сориентировался и палкой, которую носил всегда с собой, ударил птицу по голове, что заставило её расцепить когти. Рана на плече была глубокой, кровоточила и болела. Глебу пришлось снять с себя ветхую рубашку и забинтовать руку. Выйдя из леса, он передохнул, сидя на берегу, и отправился в путь, всё ещё надеясь, что он приведёт к спасению.

Конечно, проживание на полоске песка, где человек может питаться лишь мясом черепах, а солнце оставляет ожоги на коже, истощает и без того оголённые нервы. Но Глеба грело сознание свободы и предстоящая встреча с любимыми людьми. Он твёрдо верил, что она состоится и спешил на встречу со своими близкими!

Вертолёт-поисковик обнаружил вначале трупы, выброшенные морем на сушу, а вскоре и Глеба. Его доставили в Монтерей, город, находящийся в ста километрах от границы с США, в пятидесяти километрах от Мексиканского залива.

Сначала Глеба поместили в клинику – у него был жар от заражения крови, рука распухла, рана гноилась. Глеб успел дать координаты своего друга, живущего в США, Димы Котова, прежде чем потерять сознание от обезвоживания и заражения крови.

Он задержался в Монтерее лишь для восстановления потерянных сил и лечении полученных в дикой природе ран. Как только подлечился, с другом Дмитрием полетел в Мюнхен, славившийся высококвалифицированными пластическими хирургами. Палата и день операции уже были внесены в график работы врачей.

Когда Глеб пришёл в себя, Дима сидел в его палате, улыбаясь во весь рот, он был очень рад наконец-то после стольких лет разлуки и несчастий друга оказаться с ним рядом. Документы на новое имя Глеба он привёз с собой, поэтому перелёт в Мюнхен не вызвал никаких затруднений.

Дмитрий, работая уважаемым и востребованным адвокатом уже десять лет в Штатах, без труда связывался с Юлией и узнавал подробности трагедии в Москве, а также, что брат Глеба Марк погиб в Италии, закрывая собой от пули Олесю. Дальше её следы прерывались. Обо всех новостях, происшедших за время отсутствия Глеба, он рассказал другу. Глеб от таких новостей вошёл в ступор – друг испугался, что у него опять пропадёт память. Но Глеб смог взять себя в руки, понимая, как нужна сейчас его помощь жене и детям.

Глеба ждало несколько пластических операций. Лицо восстановили так, что оно стало очень похожим на лицо его знаменитого предка Александра Тучкова-четвёртого.

Когда с Глеба сняли многочисленные бинты, и он посмотрел на себя в зеркало, то увидел лицо своего младшего двоюродного брата – Марка. Раньше он не замечал, как они похожи. Новый паспорт с фотографией восстановленного лица, лежал у Глеба в кармане пиджака, грея его сердце и душу. Теперь он сможет вернуться в Москву с фамилией Тучков.

Тёплый, золотистый свет солнечных лучей уходящего за горизонт солнца освещал дорогу, по которой мчался на автомобиле Глеб вперёд, безжалостно разрезая дрожащее дорожное полотно. Ветер горячий, свистящий, врывался в окно, трепал волосы. Он мчался навстречу своей любимой – по дороге в аэропорт Мюнхена, чтобы вылететь в Москву.

Глеб не испытывал восторга, когда с него сняли повязки и он увидел своё помолодевшее лицо. Не было эмоций, вздоха облегчения. Он понимал, что так и должно было быть – он снова обрёл себя, став тем, кем был до трагических происшествий, но счастья, даже радости не чувствовал. Слово «счастье» стало для него теперь легкомысленным, надуманным понятием. Его чувства были гораздо глубже и острее.

Он сбавил скорость, съехав на просёлочную дорогу – в запасе у него было несколько часов до регистрации в аэропорту. Вокруг простирались альпийские луга, аккуратные домики с красными крышами. Холмы, покрытые лесом, становились всё выше и выше, постепенно превращаясь в величественные скалы.

Глеб решил посетить место, в котором мечтал побывать в юности – замок Нойшванштайн. Он остановил машину, поражённый открывшимся пейзажем. На высоком каменном обрыве ослепительно белел красивый величественный замок. Безмолвно таявшие лучи заходящего солнца скользили по зубчатым стенам и башенкам, постепенно окрашивая их в розовато-жёлтый цвет, что придавало замку оттенок вековой тайны и нереальности. Вокруг простирались альпийские луга, аккуратные домики с красными крышами. Холмы, покрытые лесом, становились всё выше и выше, постепенно превращаясь в величественные скалы.

Замок Нойшванштайн

Небо постепенно темнело, обволакивая густой серой пеленой незабываемый пейзаж. Откуда-то издалека доносился слабый запах горящих дров. Слышались крики гусей, спешащих в свои дворики. Где-то рядом, спрятанное за деревьями, притаилось маленькое лебединое озеро Шванзее, вдохновившее гениального композитора П. И. Чайковского на создание знаменитого балета.

Никогда ещё не испытывал Глеб истинный, насыщенный различными вкусовыми приправами вкус настоящего. Он ощущал свою значимость в этом мире, понимая, что является незаменимой частью чего-то огромного. Чувство благодарности и внутренней гармонии переполняло его. Прошлое утратило свою горечь, настоящее было умиротворяюще ёмко, объёмно и разноцветно. Чёрная ядовитая тоска, преследующая его все последние годы, растворилась вместе с красками дня, не причиняя, ставшей привычной, боли. Вот только будущее пугало своей тревожной неизвестностью и животным страхом за Олесю.

Глеб сел в салон машины и помчался в аэропорт, отдаваясь скорости полностью, ощущая восторг приближающейся новой жизни.