Текст книги "Повести"

В тот же день герои прилетели на остров Капри. Встреча была торжественной, с оркестром, салютом и восторженными глазами многочисленных родственников и друзей. Наконец-то она дома! Сколько месяцев мечтала Олеся об этом!

К ней подошёл Джузеппе, чтобы передать записку.

«Олеся, пожалуйста, приходи сегодня к двадцати одному часу в нашу резиденцию вместе с Вацлавом и Георгием. Необходимо обсудить некоторые детали. Летиция».

«Деталями» оказался министр обороны, прикладывающий все усилия, чтобы свидетели противоправных действий под его покровительством и руководством бесследно исчезли. Та эскадрилья, что повстречалась Олесе, по приказу министра летела на остров, чтобы забрать Давида и взорвать здания, в которых находилось около двухсот человек. А заодно и уничтожить улики – микрочипы и кладбище. Русским военнослужащим не удалось осуществить поставленную перед ними задачу. С противоположной стороны им на встречу летели две эскадры истребителей Италии и Испании. Людей с острова эвакуировали. Прилетевшие Олег с Юлией собирали улики на преступную группировку, а заодно и на министра обороны.

Арестовать его не удалось – он бесследно исчез, бросив свою семью. Перед Олесей была поставлена задача – найти его месторасположение.

На следующий день, только проснувшись, она взяла в руки фотографию ловкого министра. Каково же было её удивление, когда Олеся поняла, что человек, разыскиваемый всеми спецслужбами, находится у них под носом – в Неаполе! И не просто в Неаполе, а на операционном столе у пластических хирургов, менявших его внешность.

Группа захвата опоздала. Преступник скончался, не приходя в сознание после операции, от остановки сердца.

В Форосе началось лето с дрожащим от жары воздухом, с раскалённым добела солнечным диском и неповторимым запахом Черноморского побережья. С ароматом моря смешались запахи водорослей, небрежно выброшенных волной на берег. Море радовало тёплой, ласковой, зовущей водой. Бабушка Зинаида Васильевна ждала своих родственников с накрытым праздничным столом, на котором красовались румяные пирожки.

Уложив детей спать, Олеся и Георгий вышли на берег моря. Они словно оказались зрителями театрализованного представления, гениальным режиссёром которого была Природа. Каждую минуту перед восторженными глазами зрителей менялась декорация.

Закат казался великолепным. Уставшее, тёмно-бордовое Солнце пряталось в тучи, подсвеченные блекловишнёвым цветом. Небо сначала тёмно-синее, стало нереально фиолетового цвета, словно скопированное с детских рисунков. Акватория моря, разделённая полоской исчезающего Солнца, казалась чёрной и вязкой, как смола. Звенящая тишина растворилась в воздухе. Лишь волны с легким шумом рассыпались о берег, переливаясь в призрачных лучах прятавшегося в облаках и уползающего за линию горизонта Солнца. К горизонту скользил одинокий парусник. Казалось, что он вот-вот заденет низкие лохматые облака тонкой мачтой. Тучи перемещались выше, парусник, покачиваясь на волнах, скользил дальше, сквозь пугающую темноту. Но вот его догнал свет вывалившейся на чёрный небосвод серебристо-голубой полной Луны. Тьма расступилась. Пришло царствование Лунного света, от которого расползлись в стороны лохматые неповоротливые тучи, пытаясь скрыться. Парусник растворился в густой темноте. Вдруг подул ветер, легкий и теплый, легко перенося пушистые тучи, которые время от времени закрывали висящий в ночном небе лунный шар. Море колыхалось небольшими волнами, лаская одинокое судно, купающееся в серебристых бликах.

И вот Луна скрылась в тучах, только кое-где пробивались её светлые отблески, образуя лунную дорожку для затерявшегося среди безбрежных просторов парусника.

Постепенно небо превратилось в чёрное бархатное полотно, с которого на влюблённых с любопытством и радостью смотрели огромные ясные глаза южных синих звёзд. От них невозможно было отвести взгляда – они казались живыми, дышащими, мерцающими. Вдруг самая яркая звёздочка сорвалась с бархатного небесного покрывала и полетела в море, оставляя еле заметный отблеск света.

– Загадывай желание! – одновременно произнесли Олеся и Георгий и рассмеялись.

– Ещё один виток невероятных приключений нашей жизни закончился, – сказала Олеся, глядя на бесконечное, спокойное в своей силе и мудрости море, – завтра надо пойти в храм Воскресения Христова, чтобы поставить свечи за упокой погибших и во здравие живых.

– Мы это обязательно сделаем, моя любимая, бесстрашная жена – ответил Георгий, нежно обнимая её, – а сейчас нас ждут сладкие сны, которые уже смотрят наши дети.

Из темноты вырвался запертый в доме и каким-то чудом освободившийся Арчи. От радости, что нашёл хозяйку, он положил лапы Олесе на плечи, повалив смеющуюся хозяйку на мягкий, ещё тёплый песок. Пёс принялся старательно вылизывать её лицо, издавая при этом восторженный щенячий визг.

Виктория

В Москве еще сохранилась та, притягательная, уютная столица, не испорченная властью, многочисленными жителями Кавказа, шумными магазинами, изобилующими продукцией и заинтересованными покупателями. Нужно только свернуть с широких улиц подальше, вглубь от пафосных бутиков и ресторанов.

Извилистые короткие переулки с загадочными названиями. И церквушки аккуратные, старинные, настойчиво зовущие посетить их. Полуразвалившиеся старинные дома утопают в майской зелени. В воздухе висит аромат тополиных почек и молодой травы, и особый, с далёкими отголосками, запах мегаполиса.

У каждой улицы, переулка, дома есть свой неповторимый, знакомый с детства, словно впечатанный в память, запах. Его невозможно спутать ни с каким другим – он единственный, присущий только этому месту города.

В Вознесенском переулке растворился в воздухе, застыл запах деревянных мостовых, вперемешку с конским потом, горьким смолистым запахом шпал, покрытых чёрным креозотом. И тонким ароматом женских духов, заставляющим сердце биться чаще от невольно приходящих в голову картинок старинных московских праздников.

А заходя в старинные деревянные, оштукатуренные снаружи дома, ощущаешь пружинящие под ногами перекрытия, чудные запахи прокопчённого керосином человеческого общежития. Эта атмосфера живёт только в старых деревянных постройках. Если бы можно было сделать вытяжку из аромата той эпохи, закрыть во флаконе с плотной пробкой и носить на груди! А потом, прохаживаясь по улицам и переулкам новой Москвы, узнавая и не узнавая её, приоткрыть флакон и вдохнуть запах ушедшего времени. А может, кто-то ещё помнит, какие чудесные бублики рождались в пекарне, что располагалась во дворике соседнего дома?

На протяжении более пяти столетий Вознесенский переулок повидал много: нищету и бездумное расточительство, омерзительные скандалы и высокую нравственность. За стенами его домов жили и умирали, веселились и переживали семейные трагедии, строили планы, праздновали победы, и тихо увядали москвичи.

Переулок назвали так в честь древнего деревянного храма Вознесения. Он известен с начала XVI века, а каменный построен в 1584 году царём Фёдором Иоанновичем в память его венчания на царство, и с того времени два века переулок назывался Вознесенским.

В 1 782 году губернатором Москвы был назначен граф З. Г. Чернышев, известный полководец. С конца XVIII века Вознесенский переулок, на пересечении которого с Тверской улицей находился генерал-губернаторский дворец, стали называть Большим Чернышевским.

В 1922 году Большой Чернышевский переулок был переименован в улицу Станкевича в честь главы литературно-философского кружка 30-х годов XIX века. В 1994 году переулку возвращено название XVIII века. Начало своё он берёт от Тверской улицы – главной магистрали столицы, а заканчивается храмом Вознесения, «левым глазом» смотрящим на консерваторию имени П. И. Чайковского, на Большой Никитской улице. На таком крохотном переулке (протяженность его всего-то 650 метров!) находится много исторических памятников, связанных с жизнью и деятельностью прославившихся в истории людей.

Артур, молодой человек красивой, интеллигентной внешности, отдав долг службе в Армии, вернулся в маленький подмосковный городок к родителям. Но душа его жаждала приключений, азарта, свободы. Он перерос свой городок, который душил его своей провинциальностью, а главное, контролем родителей, желающих видеть сына продолжателем научных традиций семьи. Но как это скучно!

Москва – как раз то место, где он мог бы полностью проявить свой своеобразный творческий потенциал. Для переезда в столицу пришлось поступить в институт по настоянию отца, профессора физико-математических наук и матери – преподавателя местного университета. Но учиться ему совсем не хотелось. Молодому человеку нужны были острые ощущения, красивые девочки, быстрая езда на собственной машине, которой у него не было. Он мечтал о том, как будет рассекать московские проспекты и улицы с красоткой, сидящей рядом с ним, будет королём большого города, повелителем, владеющим самым для него ценным – свободой и деньгами!

Делая вид, что учится, а на самом деле лишь изредка посещая ВУЗ, Артур, не приветствующий учёбу, все-таки дотянул до второго курса, но сессию завалил, и его отчислили из института.

Наконец-то долгожданная свобода!

Потенциал свой он раскрывает, примкнув к одной из многочисленных нелегальных группировок, добывая деньги игрой в казино и спекуляцией. В восьмидесятые годы не было такого безнаказанного разгула преступности, как после «перестройки». Но преступность существовала во все времена. Особенно в крупных городах было, где разгуляться. В восьмидесятые преступность находилась хотя бы под слабым контролем государства, скорее создающего видимость порядка в городе. Эту иллюзию так просто было воплотить – свобода слова и информации была под строгим цензом. И совсем по-другому в наше время – она фактически не отделена от государства, став с ним единым целым, поэтому действует дерзко, порой нагло под прикрытием полиции и более высоких государственных инстанций. Вседозволенность, в том числе и сексуальная, преступления и их безнаказанность демонстрируется по большому числу телевизионных каналов. Возникает впечатление, что политикой государства стало не воспитание моральноэтических ценностей, а развращение молодёжи.

Теперь у Артура появились деньги. Осталось получить московскую прописку. С его привлекательной внешностью, обаянием и врождённым умением общаться с девушками, завоевать сердце одной из них даже не труд – приятное проведение времени.

Алевтина жила в самом центре Москвы, в Вознесенском переулке. Она закончила с отличием технический ВУЗ, английскую школу, много и охотно читала и только что устроилась работать в закрытое учреждение. У неё были грандиозные планы – сделать карьеру, не только чтобы реализоваться, но и выбраться из нищеты, в которой она провела детство и юность. Мама её умерла три года назад, отец ушёл к другой женщине. Она со старшей сестрой, её гражданским мужем и их маленьким сыном жили в бывшей коммунальной квартире из пяти комнат, крайне запущенной, давно требующей капитального ремонта. В одной из комнат обвалился потолок (они обитали на последнем этаже) и через зияющую в нём дыру проглядывало небо. Во время дождя приходилось подставлять тазики для сбора воды. Дом давно подлежал сносу, но когда его снесут, да и случится ли такое вообще?

Артура познакомил с Алевтиной его друг Борис – муж сестры его избранницы. Через месяц они расписались, и Артур стал москвичом. Началась весёлая, беззаботная жизнь. Алевтина поначалу не очень приветствовала такой разгульный образ жизни, но скоро приняла его правила, бросила работу. Регулярные застолья со спиртным сделали её зависимой от алкоголя. Но она пока ещё могла удержаться на какое-то время от спиртного – Артур хотел, чтобы у них родился ребёнок и в возможные дни зачатия не давал Алевтине прикасаться к желанной бутылке.

Сестра Алевтины Татьяна, беспокоилась за сестру и возмущалась образом жизни, а особенно вседозволенностью её мужа (Артур неоднократно пытался добиться близкого расположения Татьяны, когда его друга – мужа Татьяны не было дома). В конце концов Татьяна уехала из квартиры с сыном и мужем, сняв комнату у дальней родственницы. Наконец, Алевтина забеременела. И через девять месяцев в ближайшем от Вознесенского переулка роддоме родила дочь, назвав её Викторией.

Молодая мать не испытывала чувств к дочери, но по настоянию мужа до трёх месяцев кормила её грудью. Показные эмоции, свидетельствующие о привязанности её к ребёнку, демонстрировались лишь при родственниках со стороны мужа. Однажды, вернувшись с работы раньше времени, Артур застал кормящую маму в весёлой компании за праздничным столом со спиртным. С тех пор девочку перевели на искусственное питание. А когда ей исполнилось шесть месяцев, отдали в круглосуточные ясли. Так при относительно здоровых родителях, имеющих все возможности для полноценного воспитания дочери, малютка оказалась на попечении государства.

Родители Артура были москвичами в четвёртом поколении. Но отца после окончания «Бауманки» по распределению направили в провинциальный подмосковный городок, где строилась глобальная, мирового масштаба ускорительная установка для ядерных частиц, несмотря на звание профессора его отца, преподававшего в том же институте.

Молодые супруги (будущие родители Артура) были диаметрально противоположными по характеру, темпераменту и воспитанию. Георгий родился в интеллигентной московской семье с патриархальным укладом жизни, семейными праздниками, тихими интеллектуальными беседами. Эмоции в семье было принято контролировать, обстановка была дружелюбной и уважительной. Криков и тем более выяснений отношений, живя с родителями, Георгий не слышал. Совсем по-другому сложилась обстановка в семье Надежды. Её отец был инженером, хорошим скрипачом и художником. Но его метания между двумя семьями (вторую, где подрастали два сына, он оставил в Краснодаре), желание любить и нравиться женщинам, делали его человеком ненадёжным, поверхностным, интересы семьи стояли у него на последнем месте. Это вносило дискомфорт в домашнюю обстановку, где росли две дочери.

Со стороны матери Надежды три поколения занимались торговлей. Прадед производил качественную обувь, но его потомки не захотели продолжать его дело, перейдя исключительно на продажу товаров, закупленных по более низким ценам. Дух торгашества поселился в большом доме, где родилась и жила Надежда. Правда, это не касалось её родителей. Мать Надежды была истинно верующей, интеллигентной женщиной. Она единственная из семи братьев и сестёр окончила институт Благородных девиц и не могла унизить себя до претензий к мужу, прощая его похождения и пряча переживания глубоко внутри, что не могло не сказаться на её здоровье. Она погибла, не дожив до 60 лет, от онкологического заболевания.

Южная кровь Надежды бурлила страстями, но в силу своей внешней холодности, скорее даже ледяной окаменелости, под которую она прятала эмоции, женщина производила впечатление уравновешенной и сдержанной. Так было в молодости. Чем старше становилась она, тем чаще и острее случались выбросы затаённых негативных эмоций, которые она позволяла себе проявлять только дома. В семье Надежда напоминала спящий, покрытый коркой льда вулкан, готовый выплюнуть раскалённую лаву из своих недр в любую минуту. Надежда и внешне напоминала своей крепкой, склонной к полноте фигурой и маской безразличия, неодушевлённую скульптуру. Стереотипы семьи, в которой она выросла, фонтаном в самый неблагоприятный для окружающих момент выплёскивались громкими оскорблениями и незаслуженными претензиями к мужу и сыну.

Больше всего криков и ругательств (что болью отражалось на муже) доставалось сыну – Артуру. Он, конечно, был не идеальным ребёнком. Но известно, что дети бывают идеальными только во время сна.

Георгий смирялся, как мог со своей участью, проводя свободное время на тренировках (он был мастером спорта по альпинизму) и на работе. Но жене помогал исправно, возил по магазинам, на отдых, да и в деньгах, благодаря его заслугам в науке, семья не нуждалась. Видимость дружной семьи супруги несли, как алый флаг во время демонстрации. Единственное, что их сближало – это работа, они занимались одним направлением научной деятельности. И лишь одно событие нарушило привычный уклад их жизни.

Мать Артура Надежда после трудных родов первенца уже не могла иметь детей. Муж хотел дочку и предлагал взять на воспитание девочку из детского дома. Надежда сопротивлялась.

По какой-то невероятной случайности, в конце цветущего мая к их двери подложили младенца. Утром, выходя первой на работу, Надежда увидела на коврике под дверью свёрток, из которого доносился слабый писк.

Материнский инстинкт заставил взять на руки ребёнка, оказавшегося в тоненьком одеяльце в холодное весеннее утро и жалобно пищавшего. А, прижав этот живой комочек к груди, она уже не смогла с ним расстаться. Когда она развернула ребёнка, нашла записку: «Агния» и дату рождения.

Так у Артура появилась сестричка.

Агния росла весёлой, доброй девочкой, больше всего на свете любившей читать и гонять с мальчишками на велосипеде. А ещё она часами могла сидеть на подоконнике, задумавшись о чём-то своём, тайном, затерявшемся в самых глубинах её существа – это отличало её от сверстников.

С появлением в семье этой крошечной девочки, криков стало на удивление меньше. К Артуру Надежда хоть и обращалась на повышенных тонах, но уже не оскорбляла и не срывалась до истерик.

Подрастающей Агнии часто снился один и тот же сон, будто она бежит навстречу к молодой, прекрасной женщине по летнему васильковому, дурманящему запахами лугу. Всё её существо жаждет одного – прижаться к этой незнакомке, ощутив её горячую, обжигающую любовь и нежность. Но всегда не хватает всего несколько шагов до желанной встречи – незнакомка, словно сказочная фея, растворяется в пространстве. Просыпаясь утром после проникающего в реальность сна, Агния долго не могла вернуться в упорядоченную, лишённую эмоций действительность. Душа девочки, и без того нежная и чувствительная, становилась ещё более уязвимой – она во всех женщинах, хоть как-то проявляющих к ней ласку и внимание, искала свою маму, затерявшуюся в счастливом детском сне – ведь Надежда материнского тепла была не в состоянии дать ребёнку.

В школе её прозвали «отчаянной» за то, что она бросалась защищать слабого, невзирая на количество и силу нападавших. Отец занимался с ней боксом по страстному и странному желанию дочери, она оказалась способной ученицей. При небольшом весе могла легко уложить двумя ударами крупного подростка. Драчливые и агрессивные дети, однажды столкнувшись с её кулаком, обходили стороной и относились к ней с уважением.

Особенно близкие, эмоциональные отношения были у неё с отцом – казалось, они понимают друг друга с полуслова. С матерью отношения складывались скорее деловыми, чем родственными – женщина не проявляла каких-либо чувств к ребёнку, хотя все обязанности жены, матери и хозяйки выполняла отлично. Когда же девочка подросла и ей исполнилось девять лет, сходство с отцом стало пугающе заметным. Начались выяснения отношений между родителями – Надежда заподозрила мужа в измене. Он категорически отказывался признаться в связи с другой женщиной, боясь потерять семью. Одну из таких ссор случайно услышала Агния. Она поняла, что подкидыш, и родители ей не родные. Это было чудовищным ударом. Ничего не видя перед собой, она ощупью нашла входную дверь и ушла из дома, сознавая, что сон, преследующий её подсознание, реален – её настоящая, родная, нежная и любящая мама существует, но по каким-то неизвестным обстоятельствам не может быть рядом.

Её не могли найти более двух суток. Артур, зная укромные места сестры, догадался, где она может прятаться и принёс её на руках домой – уже без сознания от нервной горячки, вызванной глубоким потрясением. Когда девочка стала приходить в себя, то увидела отца, сидевшего у кровати. Он был счастлив, что ребёнок возвращается к жизни, и отважился сказать ей правду, что мать ей не родная по крови. Но он и брат – родные люди, и очень её любят.

Агния умоляла отца сказать, где её родная мама и жива ли она, но он отмалчивался, думая, что эта информация может навредить её чувствительному сердцу.

Отношения в семье накалялись, особенно после того, как Надежда сделала генетическую экспертизу, подтвердившую тягостные предположения многих лет, что Агния – родная дочь её мужа. Как ни старалась она быть объективной и относиться к девочке, как прежде, у неё не получалось. Обида за предательство мужа не давала жить, она съедала душу днём и ночью. Мысли возвращались снова и снова к больной теме. В конце концов организм не выдержал – у неё обнаружили опухоль, требующую срочной операции.

Агния не отходила от операционного блока до конца операции, потом просиживала у постели матери часами, заботясь о ней, готовя и принося из дома еду. Надежда пошла на поправку. Соседки по палате завидовали – ведь у неё такая внимательная и любящая дочь, других пациенток навещали нечасто. Её отношение к подкидышу после операции смягчилось.

Как Агния любила скорость и острые ощущения, связанные с ней, и в первую очередь – ощущение свободы! В восемь лет она упросила папу записать её в велосипедную секцию. Ей купили велосипед, простой, не гоночный. Но она была счастлива гонять на тренировках и на нём, а в одиннадцать, уже на настоящем гоночном велосипеде, стала выступать на соревнованиях, занимая первые места. Казалось, ей не знаком страх – во всех сферах своей, ещё юной, жизни девочка проявляла такую силу воли и бесстрашие, какой могли бы позавидовать именитые спортсмены.

Однажды, проезжая по извилистой дороге вдоль озера с крутым спуском, Агния увидела девочку в инвалидной коляске, стремительно летевшую к обрыву. Не раздумывая, она кинулась наперерез и в последнее мгновенье ухватила коляску, перевернула её, а сама по инерции продолжила движение к обрыву, чудом ухватившись за корень дерева.

Девочка (как оказалось, её звали Майя) была инвалидом с детства – у неё были парализованы ноги. Майя от падения не пострадала, а вся правая сторона тела Агнии, на которую она упала, чтобы остановить коляску, была сплошным синяком. Подбежала испуганная, вся в слезах мама Майи Ольга – красивая молодая женщина со светлыми волосами и синими пронзительными глазами. Дочка была её копией. Они познакомились и вскоре подружились. Агния взяла шефство над своей новой знакомой. Семья девочки приехала неделю назад из-за границы, где папа Майи был в командировке, а дочь родители консультировали у местных светил.

Майя поступила в ту же школу и класс, где училась Агния. Теперь они стали почти неразлучны. Увидев первого сентября Агнию, везущую подругу в коляске, один из безголовых одноклассников громко спросил её: «Где ты подобрала эту парализованную?». Агния спокойно подошла к обидчику, не обращая внимания на превосходство в росте, ударила один раз, точно и почти профессионально. Парень свалился на землю под смех одноклассников, а Агния произнесла: «Такое будет с каждым, кто обидит мою подругу». Больше проблем у несчастной больной девочки в школе не было.

Страстным желанием Агнии было заняться мотоспортом. Когда ей исполнилось 16 лет, она получила права на управление мотоциклом. Отец сопротивлялся этому увлечению, как только мог, но в конце концов сдался и подарил дочери байк.

Тот, кто любит комфортное передвижение на семейном автомобиле, велосипедные заезды или пешие прогулки, на самом деле просто никогда не позволял себе промчаться на байке по пустынному шоссе навстречу солнцу. Да так, чтобы в ушах свистел ветер, пейзажи сменяли друг друга, как в калейдоскопе, а кристально чистый воздух послушно пропускал вперед.

Вот где место для настоящего кайфа! Благодаря тому, что во время езды на байке центробежная сила уравновешивается силой тяжести, достигается ощущение полета и невесомости – будто паришь на воздушной подушке в нескольких сантиметрах от земли. При увеличении скорости создается впечатление, что происходит мгновенная телепортация в необходимую точку. Мир искажается, звук обволакивает, спрессовывает, тело становится одним целым с байком, и ты стремишься вперед, пронзая пространство и время. Густой поток воздуха проникает в тебя, поглощая не только тело, но и душу. Ради этих нескольких секунд стоит радоваться жизни и ценить её, как великое благо!

Байкер – сильная личность, борец. Езда на мотоцикле – ежеминутный риск, дающий непередаваемое ощущение абсолютной свободы! Он не может жить спокойной, рутинной жизнью – кажется, в его жилах течёт не обычная кровь, а взрывоопасная воздушно-огненная смесь.

Майя разделяла интересы Агнии, но из-за своей инвалидности не могла заниматься спортом. Зато она активно болела на соревнованиях за свою подругу, часто сопровождала её, сидя на заднем сидении мотоцикла в поездках по городу.

Женщина, посещавшая тренировки по мотоспорту, была одна в мужском коллективе. Это была молодая и стройная блондинка, с невероятно синими, излучающими свет и энергию, глазами. Она постоянно занимала первые места на соревнованиях, вызывая восхищение и любовь окружающих. Агния знала её давно – ведь она была мамой Майи! Как она хотела, чтобы Ольга оказалась и её мамой! Агния пристально всматривалась в лица Ольги и Майи, такие невероятно похожие, будто вылепленные по одному лекалу. Обе светловолосые, белокожие, синеглазые, впрочем, как и брат Майи Стас. А Агния родилась со смуглой кожей, тёмно-русыми, с золотым отливом, вьющимися волосами и серо-зелёными глазами. Черты лица её больше походили на девушку с южной кровью, нос её, как и у отца, напоминал древнегреческие рисунки с таким же профилем. Так что, как ни мечтала девочка, чтобы вдруг свершилось чудо, и она оказалась дочерью Ольги – факты убеждали в обратном.

Агния любила проводить время в семье своей подруги. Особенно интересными и увлекательными были праздники в честь приезда из долгих командировок отца Майи – он работал дипломатом-международником. Отношения между членами семьи были искренними и дружескими, а общим увлечением, скорее страстью, супругов был альпинизм. Им заразился и брат Майи – Стас.

Брата Агния любила какой-то особой, абсолютной любовью, восхищаясь всеми его рассказами и поступками. Он для неё был героем, почти кумиром. Артур отвечал ей тем же, гордясь и радуясь, что у него такая красивая, умная и добрая сестричка, доверяя ей свои секреты. Агния никогда ни в чём его не выдавала родителям, часто выручая из бесконечных неприятностей.

Пришло время поступать Агнии в институт. Она выбрала медицинский, поставив себе цель – вылечить свою подругу. Майя поступила на заочное отделение юридического.

На втором курсе института Агнии показалось, что она влюбилась, через некоторое время она вышла замуж за сокурсника уже беременной.

Как хотела она ребёнка! Он снился ей по ночам, протягивая крохотные ручонки и зовя её! Она и имя малышу придумала. Если родится девочка – назовёт её Викторией, если мальчик – Даниилом. Ранний брак был скорее прикрытием желания родить малыша, нежели связать свою жизнь с молодым человеком, ухаживающим за ней.

По невероятной случайности Алевтина и Агния родили девочек не только в один день, но и в один час, но в разных роддомах. По вине врачей дочка Агнии погибла, не прожив и суток – они неправильно наложили щипцы на хрупкую головку младенца, серьёзно повредив мозг.

Горе молодой женщины (а Агнии только исполнилось двадцать лет!) не имело границ. Несколько суток она рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Засыпала лишь от бессилия. А потом замкнулась в себе и не реагировала ни на кого и ни на что. Мир со смертью дочки перестал для неё существовать.

Брат пришёл на помощь. Он забрал Агнию из роддома, привёз к себе на квартиру, надеясь, что, увидев его маленькую дочку, сестра начнёт постепенно оттаивать, возвращаться к жизни. Но Агния продолжала жить, как зомби, казалось, что она постарела на несколько лет, усохла, став молодой старушкой, потеряла красоту, былую весёлость и лёгкость. Даже походка её изменилась – стала неуверенной, замедленной. Она ходила в институт, помогала по хозяйству Алевтине, но племянница будто бы не существовала для неё – она не реагировала на крики и не подходила к кроватке. А когда Алевтина просила подержать малышку на руках, Агния держала её, как неодушевлённый предмет, душа её окаменела.

Прошло три месяца, и когда ночью привычным маршрутом Агния пересекала комнату, где лежала девочка, удивительно яркий свет от полной Луны старательно обвёл все ограждения детской кроватки. Сквозь их очертания она вдруг заметила, как крохотная ручка ребёнка шевельнулась. Агния сделала несколько нерешительно-напряжённых шагов к кроватке и застыла оттого, что увидела. Впервые она смотрела на такое крошечное и столь совершенное существо, одетое в явно не по размеру большие ползунки, которые придерживали (чтобы они не слетели) тёплые миниатюрные носочки. Несомненно, это была девочка. И даже не по тому, что из-под чепчика выбивались тонкие каштановые волосики. Малышка вся излучала свет, будто пронизывающий крохотное тельце.

Агния не знала, сколько просидела, прижавшись головой к прутьям кроватки, глядя в удивительно разумные, сосредоточенные, блестящие глаза девочки, беззвучно шепча ей ласковые слова, приходящие в голову, напевая детские песенки. И эти непроизнесённые слова, молчаливый разговор душ двух сирот – младенца, ещё не понимающего своего положения ненужного ребёнка, и женщины со свежей, кровоточащей раной в груди – самый первый, важный и незабываемый разговор с несчастным, брошенным, безумно родным ребёнком останется с ней на всю жизнь, спасая и грея в самые трудные минуты жизни.

Она долго стояла над кроваткой, замирая от какой-то непонятной, парализующей робости. Потом все-таки решилась коснуться указательным пальцем ладони девочки, открытой, словно желающей познакомиться. И малышка моментально отозвалась, схватила её за палец. Это вызвало серию болевых спазмов в сердце Агнии, осколки этой боли достигли самых глубин её души. Душа мгновенно ожила, отозвалась, известив разум о благой вести: малышка, лежащая в кроватке и так жадно и пристально всматривающаяся в её глаза – девочка с душой её погибшего ребёнка! «И пальчики мои, длинные», – подумала Агния, – «и ногти овальные, и форма лица, и брови…».

Когда Викторию отдали в ясли-пятидневку, Агния уехала из квартиры брата, поселившись у бабушки, и продолжила учёбу. Они с Татьяной, сестрой Алевтины устроили дежурства выходного дня – по очереди забирали девочку по выходным, гуляли с ней. Кормить старались пищей, богатой витаминами, чтобы поддержать слабенькое тельце маленькой мученицы, принимающей такую убогую и обокраденную родителями жизнь как нормальную только потому, что она не знала другой.