Текст книги "Русский царь Иосиф Сталин, или Да здравствует Грузия!"

3

В середине 1968 года мне пришлось находиться на войсковой стажировке в Приволжском военном округе. Сама стажировка состояла из двух частей. Первая проходила вблизи города Саратова, в военно-авиационном училище. Вторая часть– в поселке Шиханы, в соединении военно-химических войск; однако там довелось мне встретиться не только с преподавателями и специалистами высшего Военного химического училища.

Недалеко находился полигон Вольского военного училища имени Ленинского Краснознаменного комсомола. Я познакомился с одним из офицеров-преподавателей, то был капитан 2-го ранга Игорь Васильевич Крутько-Цукровский, старший военно-морской начальник училища, готовившего помимо будущих офицеров тыла и специалистов материально-технического обеспечения для ВМФ. В свое время он долгие годы служил на Северном флоте в различных должностях штурманской службы. Перед назначением в Вольское училище занимал должность флагманского штурмана дивизиона охраны водного района (ОВРа) и заместителя командира части.

Нас, естественно, свело то, что мы оба были офицерами флота. Не мог я знать или предполагать, что по окончании учебы мне доведется служить на Северном флоте и именно в той военно-морской базе, в которой когда-то служил Игорь Васильевич. Финское название этой базы звучит красочно: Лиинахамари.

…Вторая моя встреча с полководцем Второй мировой войны Маршалом Советского Союза Иваном Христофоровичем Баграмяном произошла спустя почти 1,5 года после первой. Мы увиделись на одном из состоявшихся в Москве совещаний, участвовать в котором были приглашены все маршалы и генералы – ветераны минувшей войны, кто мог еще себе это позволить по состоянию здоровья. Завидев маршала, я возжелал засвидетельствовать свое почтение и напомнить о нашем давнишнем общении в госпитале. Приложив руку к козырьку фуражки, я приветствовал полководца, на что маршал сказал: «A-а, помню, помню…» и больше ничего не говоря направился в сторону таких же как он, высших чинов армии.

Однако по окончании дневного заседания ко мне подошел адъютант Ивана Христофоровича и сказал, что маршал ждет меня в салоне. Наш разговор начался с расспросов, как мои дела, где служу, чем занимаюсь… Отвечая, я вдруг вспомнил, что довелось мне как-то быть в одном из учебных заведений тыла, где увидел надпись на стенде в ленинской комнате, гласившую: «Во всякой победе 50 % принадлежит тылу нашей армии, нет, чуть-чуть больше, чем 50 %» и подпись: «заместитель Министра Обороны СССР по тылу– Начальник Тыла Вооруженных Сил СССР Маршал Советского Союза И. X. Баграмян».

Судя по реакции военачальника, я понял, что ему было очень лестно. Он тут же поинтересовался, где это его цитировали и имелся ли там портрет? Портрет находился на отдельном стенде, где на фотографиях при всех регалиях и орденах красовались руководители Министерства обороны СССР и главнокомандующие видами Вооруженных Сил СССР. Я решил схитрить, перенеся фотографию маршала с этого стенда к тому, где имелась цитата. Маршал удовлетворенно хмыкнул, затем сказал: «Наверное, это ты видел в Вольском военном училище, ты ведь говоришь, что был там. А ты знаешь, это я туда назначал начальника училища, моего старого помощника Николая Ивановича Гаретнина. Сейчас он работает начальником отдела туризма здесь, в Москве, в Министерстве обороны. Кстати, он живет недалеко отсюда, на Калининском проспекте и вроде бы собирается переехать на Мосфильмовскую, что-то там у него с дочерью». «А знаете, Иван Христофорович, когда я был в этом училище, я обратил внимание еще на одну фотографию, на которой генерал Гаретнин изображен в парадной форме со всеми наградами, но из трех имевшихся у него орденов Красного Знамени, под планочкой не было второго. Говорили, что он утерял орден на территории большого парка училища и что его нашел некий курсант Иван Паршиков, и когда курсант возвратил генералу его орден, тот сказал: вот вырастешь, сынок, до положения командующего войсками округа. А в то время войсками Приволжского военного округа командовал генерал-полковник Паршиков, однофамилец этого курсанта».

Услышав сказанное, маршал живо отреагировал: «А знаешь, капитан Иван Паршиков служит уже на должности подполковника в тылу Вооруженных Сил. Толковый офицер. Подожди, а-а, часом ты с ним не знаком? Или ты такой проницательный, что читаешь мои мысли?»

Я ответил, что мысли не читаю, но очевидно есть что-то такое в подсознании, что дает нам общую тему для разговора. «Наверное, ты прав», – ответил Иван Христофорович. И коротко рассказал о том, что Вольское училище специалистов тыла было организовано на базе бывшего Вольского командно-технического училища, точнее ракетного, которое было расформировано в связи с предательством сотрудника Госкомитета по внешне-экономическим связям полковника Пеньковского. «Я не знаю подробностей о предательстве этого человека, но может быть, благодаря всему случившемуся, если так можно сказать, у меня решилась проблема размещения военного училища. И многих из тех, кого мы туда определили на преподавательскую работу, я хорошо знаю… И сейчас там скорее против моей воли, – бывает и такое, – начальником училища после перевода Гаретнина в Москву назначен начальник штаба Кантемировской танковой дивизии полковник Владимир Федорович Горюн, удостоенный недавно генеральского звания. Но зато другие офицеры – мои. Это заместитель начальника полковник Владимиров, полковник Донец, кстати, флотский офицер. Еще подполковник Баретдинов, капитан 2-го ранга Крутько-Цукровский, начальник цикла научного коммунизма полковник Макаров, начальник цикла иностранных языков Эмма Федорова. Есть там два о-очень интересных офицера, одного из которых жалуют курсанты, это подполковник Хорошев. А второго не жалуют, это – майор Нехорошев. Вот ведь как…»

Иван Христофорович замолчал, на его лице была благодушная улыбка, наверняка ему было приятно вспоминать этих офицеров. Крякнув, он сказал: «А ты знаешь, что осталось от ракетчиков? Там стоит высотное здание, чем-то оно напоминает мне элеватор. В нем стояла учебная ракета, смотрящая в зенит». Я ответил: «А вы знаете, Иван Христофорович, ведь до ракетного училища оно было авиационно-техническим…» – «А еще до войны, – тут же включился он, – оно было летное и сохранило почетное название Ленинского Краснознаменного комсомола». – «А когда оно было ВАТУ, от него остался средний бомбардировщик Ил-28, который служит основой для баек курсантов училища тыла».

Поговорив о приятных и малозначительных вещах, маршал вдруг сказал: «Скажи, ты меня все-таки любишь? Потому что если бы ты был подлый, после того нашего разговора мне бы не поздоровилось… Я вот тут сегодня встретил многих еще здравствующих своих бывших коллег по войне. Поговорили с ними, коснулись в разговорах темы войны и послевоенных событий… К лету 1945 года в нашей стране был один Генералиссимус Советского Союза и двенадцать Маршалов Советского Союза, которые в годы военного лихолетья командовали войсками фронтов. И когда она закончилась и фронты расформировали, встал вопрос о трудоустройстве сталинского маршалитета. Практически только Маршал Советского Союза Лаврентий Павлович не состоял в Советской армии, будучи наркомом внутренних дел. Да Семен Михайлович Буденный, хотя и числился в кадрах Вооруженных Сил, был на заслуженном отдыхе и более из-за возраста и болезней уже не претендовал на какую-либо реальную должность. Его лучший друг Клим Ворошилов занимался вопросами культуры, кинематографа, курировал прессу и радио. И продолжал еще через своего порученца генерал-лейтенанта Руду Хмельницкого заниматься вопросами трофейного комитета. Ясно было, что ему не светила какая-либо серьезная военная должность, но к кормушке ЦК он был пристроен. Оставалось девять маршалов.

Конечно, вождю такого количества маршалов в Москве иметь было не нужно. Ему нужен был умный, дипломатичный, со светлой головой полководец. Таким он считал, и не без оснований, кавалера двух орденов «Победы», достойно заслужившего эти награды, дважды Героя Советского Союза Маршала Советского Союза Александра Михайловича Василевского. Пожалуй, самого талантливого из всех нас. Александр Михайлович обладал феноменальной памятью, владел неопровержимой логикой и мощным аналитическим мозгом.

Как известно, минувшая война прошла не по сценарию, задуманному Сталиным и разработанному гениальным военным аналитиком маршалом Шапошниковым. Он, по состоянию здоровья практически до самой смерти в феврале 1945 года не занимавшийся никакими военными делами, более не мог выполнять функции главного советника вождя. По его рекомендации функции эти на протяжение 1941—45 гг. выполнял генератор всех идей войны Василевский… Должен тебе заметить, что Жуков на должность Главного военного советника Сталина подходить не мог. У него были слабые умственные способности, аналитик с него был никудышный.

Мне как-то говорил Рокоссовский, что еще в конце ноября 1930 года, когда он был командиром соединения, в подчинении у него служил Жуков, так он написал тому в аттестацию: «На штабную и преподавательскую работу назначен быть не может– органически ее ненавидит, совершенно ее не признает и абсолютно не понимает работу оператора или военного человека, который способен обосновать теоретически любую военную идею»… А ведь штаб, как говорил Борис Михайлович Шапошников, это – мозг, и любая часть или соединение без штаба – это безмозглая толпа командиров и солдат…

И еще тебе скажу: на это совещание не пришли только те, кто лежит в кремлевке или госпитале. А маршалы, даже те, что не здоровы, все здесь. Но вот Жукова нет. Он себя держит высоко, но не потому что умнее всех, а потому что он человек неграмотный и в военном мышлении и в поступках… О нем некоторые подхалимы, в том числе и наш знаменитый писатель Константин Симонов, утверждают, что он крупнейший военный мыслитель всех времен и народов. Но ведь он не написал ни одной осмысленной строки в том или ином приказе на войне.

На штабной работе он был всего полгода и то на должности начальника Генштаба, а чем обернулась его деятельность на этом посту, мы с тобой уже говорили. Так вот, после войны такой полководец Сталину в Москве не был нужен. Сталин сделал правильный выбор, оставив себе одного Александра Михайловича. Ну а всех остальных маршалов надо было определять на должности. После завершения войны в освобожденных от фашистов странах для установления советской власти были оставлены войска Вооруженных Сил СССР и созданы группы войск. Вот Сталин и принял решение этих бездельников с титулами Маршалов Советского Союза отправить туда вершить дело коммунизма. Ворошилова отправил в Венгрию, Толбухина оставил в Болгарии, Рокоссовского определил на пост министра обороны Польши с присвоением ему звания Маршала Польши. Конева – в Австрию, Тимошенко назначил командовать последовательно Барановичским, Белорусским, Южно-Уральским и снова Белорусским округами, вплоть до 1960 года. Правда, я должен заметить, что Семен Константинович, как в годы войны, так и после практически не выезжал из Москвы, прокомандовал этими округами с улицы Грановского, 3. Толбухина вскоре вернули в Закавказский военный округ, Конева – в Прикарпатский военный округ, а «хитрый ярославец» Кирилл Мерецков последовательно командовал Приморским, Московским, Беломорским и Северным военными округами. Малиновский – Забайкальским, потом Дальневосточным…

А вот Жукова Сталин назначил на свой самый дорогой плацдарм Второй мировой войны – в Германию. Мол, попробуй, построй там социализм, докажи свою состоятельность после рейха… скажу тебе по правде, хитрый грузин знал что делал. Он всегда, чтобы показать несостоятельность Жукова, ставил перед ним заведомо сложные задачи. Сталин не считался с тем, что у такого самодура погибнут миллионы и миллионы людей, – бесцельно, абсурдно, нелепо– именно для таких дел и годился Жуков, чтобы показать кто есть кто. Слушай внимательно: Сталин знал, Сталин предвидел, что все-равно когда-нибудь наступит время и за свои деяния он будет нести ответственность, но не только он, а и его кровавый исполнитель Жуков, удостоенный высших полководческих наград. Этим противоречием Сталин заложил бомбу замедленного действия, может быть, на десятилетия или на столетия… но… правда выплывет наружу…

…После войны– главнокомандующий Группой советских войск в Германии и главноначальствующий Сов. администрации (июнь 1945– март 1946), главнокомандующий Сухопутными войсками и зам. министра вооруженных сил (март – июнь 1946). В 1946—53 командующий войсками Одесского и Уральского военных округов. Смарта 1953 1-й зам. министра, а с февр. 1955 по окт. 1957 министр обороны СССР. С марта 1958 в отставке…

Жуков не справился в Германии с возложенными на него обязанностями. Грабеж немцев, насилие женщин достигли запредельных высот на немецкой территории. И неудивительно, ведь Жуков сам был разбойником с большой дороги и эшелонами вывозил материальные ценности в свои личные закрома. И способствовали ему в этом его закадычный друг генерал Крюков, а также заместитель наркома внутренних дел, начальник управления особых отделов 1-го Белорусского фронта, затем Группы советских войск в Германии, Герой Советского Союза генерал-полковник Иван Серов (кстати, по истечение времени я узнал, что он стал генералом армии).

Жуков как бы мстил немцам своим разбоем и грабежом за то, что фашисты грабили наш народ…»

Иван Христофорович сделал паузу, тяжело вздохнул и каким-то не своим голосом произнес: «Чем же тогда он, да и, пожалуй, все мы отличаемся от фашистов?…Ничего удивительного, что в 1945 году в Германии солдаты и офицеры нашей армии так себя вели. Ведь точно так же они вели себя при оккупации Львова в 1939 году, в Риге, Таллине, Вильнюсе в 1940-м, в Польше… Мы вели себя в оккупированных странах не лучше, чем фашисты. И я всегда задаю себе вопрос: откуда взялся Гитлер? Откуда эти подонки, которые пришли на нашу землю? И мне страшно становится от мысли, что это мы, – слышишь? мы! – способствовали приходу Гитлера к власти. Мы готовили летчиков люфтваффе в Липецке, танкистов– в Казани, химиков и артиллеристов– в Саратове. Мы разрешили немецким конструкторам проектировать и строить свои подводные лодки в Ленинграде. А конструкторов Мессершмидта и Юнкерса допустили в конструкторские бюро советской авиации в Филях, в Жуковском…

…Я хорошо понимаю, где ты служишь… и понимаю, чем занималась твоя организация, когда тебя еще на свете не было… народ не знал, что твой штаб Мировой революции готовил та-а-акие дела, о которых ты еще даже не догадываешься. Хотя должен заметить, что народу и не обязательно это знать. Хотя… все это нехорошо… потому что если народ соглашается с подобными делами, то он невольно превращается в соучастника этих дел…

Еще за десять лет до твоего рождения установились очень хорошие отношения наших, советских военных и партийных работников с офицерами вермахта и партийными функционерами национал-социалистической партии. А всякий приезд к нам министра иностранных дел Германии Иохима фон Риббентропа помимо политических решений давал импульс нашим людям называть рождающихся у них детей Адиками, Адольфами; то же случалось и воинских гарнизонах, когда нас посещали офицеры вермахта…

И не надо удивляться тому, что случилось после завершения боев в Германии… Мародерство и спекуляция легко были приняты и солдатами, и офицерами, и генералами. Коли этой дармовщинкой занимался сам «великий» полководец Жуков. Его военный «гений» никак не мог совладать с обуявшей его сверхжадностью. Это видели окружавшие его генералы, солдаты, слухи об этом расходились до самых отдаленных гарнизонов нашей армии. И даже его надсмотрщик от ЦК ВКП(б), недавний член Военного совета 1-го Белорусского фронта, а ныне заместитель главноначальствующего Советской военной администрации и главнокомандующего Группой советских войск в Германии Маршала Советского Союза Жукова генерал-лейтенант Константин Федорович Телегин не в состоянии был проконтролировать всю преступную деятельность «великого» полководца.

Махнув на все рукой, Телегин в конце концов сделал вид, что не замечает разбоя Жукова, и сам соблазнился на чудовищное воровство. А чтобы все было шито-крыто, Жуков ему порекомендовал брать… как можно больше, ведь накормить надо наворованным и московских начальников, то есть «крышу». Сам Жуков крышевал многих генералов, заворовавшихся на фронте и в оккупированной Германии.

И когда генерал Телегин, надсмотрщик ЦК партии, оказался в камере под следствием, и следователи рвали клещами его кожу и подтягивали крюком за ребро к потолку, то Константин Федорович быстро признался и в своих, и в жуковских злодеяниях… так что спустя годы ему не стоило выдавать себя за жертву сталинского беспредела, обиженный, понимаешь ли… праведник…

…Имея почти неограниченную власть, Жуков среди своих подхалимов тогда, в Германии, создал мощную структуру связей и блата, дотянув нити до окружения Сталина. Расплачивался награбленным у немцев добром. Это было неслыханное богатство для страны, где на десятилетия затянулась нищета всего народа, где в 1947 году разразился чудовищный голод…

На XX съезде Хрущев решил раскрутить Сталина, придумав пресловутый культ личности с целью повесить всех собак за провалы социалистического строительства, за массовые аресты советских людей, неимоверный размах насилия и нищеты в стране, чудовищные катастрофы на фронтах минувшей войны на него одного… перед которым сам недавно угодливо смиренничал… на недавнего вождя…

Тем самым Никита решил отмазать себя от этих злодеяний…

Толпа, восхвалявшая Сталина, все эти лизоблюды, уцелевшие после стольких страшных лет, единодушно и единогласно бросилась восхвалять нового вождя.

Им всем нужна была амнистия; они не желали быть причастными; не хотели отвечать за свои собственные преступления…

И охотно, все как один подписались, что это Сталин виновен во всех мыслимых и немыслимых грехах.

Как же все хотели быть чистыми в глазах народа и истории. Первыми побежали к новой кормушке Телегин и Серов, а вот Георгия Жукова-то не позвали… Хотя он очень старался на XX съезде отпустить свою грозную оплеуху мертвому Сталину. Но пройдет еще несколько месяцев, и в 1957 году Никита его выбросит. С тех пор он и стиснул зубы, и воспрял лишь когда в октябре 1964-го Никиту скинули».

Баграмян умолк и устало улыбнулся. «Да он просто военный диссидент!»– с неким восхищением думалось мне. Конечно, многое из того, что говорил Иван Христофорович, мне было давно известно, однако подобные мысли не озвучивались просто так, нигде и никогда… Отдышавшись, мой собеседник продолжил рассуждения. Я внимал его фразам, его мыслям, в то время как мой мозг, словно тренированная адская машина, фиксировал, запоминал и сопоставлял.

«…Вождь понимал, что при социализме номенклатурных работников необходимо регулярно менять. Это был неписаный основной закон социалистического государства. Причем всех снятых с работы высокопоставленных чиновников необходимо было немедленно истреблять. Особую рубку вождь устроил в 1937 и 1938 годах. Армия была вычищена от жуликов среди высших военных чинов, НКВД– от зарвавшихся чекистов, а Центральные Комитеты партии– от заевшихся партийных вождей. Новые выдвиженцы быстро освоились в обстановке всеобщего страха и террора и… так же, как их истребленные предшественники, продолжали обкрадывать свой и без того уже нищий народ.

Так что обвинения, обрушиеся на XX съезде в адрес усопшего диктатора, в том, что он расстреливал людей без разбора, не выдерживают никакой критики. Потому что если посмотреть внимательно и непредвзято, получится, что Сталин вряд ли зря карал. Да и волю его, как закоперщика, охотно выполнял не только один заклятый враг народа Берия, но и те же Хрущев, Булганин, Жуков, Каганович, Серов, да и секретари ЦК компартий республик, и первые секретари крайкомов, обкомов, райкомов, – каждый на своем уровне. Старались друг перед другом… зверье… Теперь же они дружно повернули свои персты в сторону Сталина: это он во всем виноват, а мы лишь его невинные жертвы…

Предавали и воровали не только в войну и после. Страна была разворована и предана номенклатурной челядью задолго до 22 июня 1941 года.

Процесс разложения настолько вошел в норму, что это стало правильным, даже нормативно-обоснованным. Так что у меня невольно возникает вопрос: что, – разбой, хищение, предательство, облаченные в рамки социалистической законности, стали нормой жизни всех, кто попадает в обойму номенклатуры? Этому обогащению служат нефть, газ, золото, уран, марганец, никель, лес, – все неисчислимые богатства, которые природой даны нашему народу, а принесшие ему неисчислимые страдания и нищету…

…Мне кажется, что Сталин все видел и понимал. Он принял решение главного бандита нашей армии перевести в Москву. Это для него он приказывает ввести в штат министерства обороны должность главнокомандующий Сухопутными войсками. Нужна ли эта должность? Ведь министр и начальник Генштаба через своих офицеров в управлениях передают директивы и приказы прямо в военные округа, которыми командуют достаточно неплохие генералы и промежуточная должность главкома, по их мнению, не нужна. Они не могли предположить, что Сталину такую должность надо было придумать, чтобы тихо убрать Жукова из Германии и после без шума схватить мародеров и грабителей в Германии.

В Москве Сталин не задержал Жукова и отправил его командовать войсками второстепенного Одесского военного округа… В то время в коридорах власти ходила крылатая фраза, приписываемая вождю: «Много их развелось, маршалов».

Так вот, всех их Сталин и разогнал по стране… Это был второй круг расплаты…

Расскажу тебе одну байку. На новый, 1947 год, Жуков, бросив штаб и войска в Одессе, вылетел в Москву, чтобы встретить праздник со своей женой Александрой Диевной и с генералом Телегиным с супругой. В тесной компании была еще одна женщина, мать Жукова. После традиционного тоста Жуков уселся в кресло и неожиданно для всех горько зарыдал. Его мать вязала в руки платочек и вытерла слезы своему великовозрастному сыночку. О чем он плакал? Это было непонятно… А я думаю, рыдал он оттого, что всю недавнюю войну Сталин держал его на второй в стране должности, а тут на тебе, – такие пробросы… Но, в конце концов, не только ведь он оказался в такой ситуации, все маршалы были понижены, великое множество генералов и офицеров армии ввиду резкого сокращения Вооруженных Сил, были просто уволены в запас. И это естественно. Держать многомиллионную армию крайне накладно в стране, разоренной войной. Да и в Новый год не слезы лить надо… А если вокруг в новогоднюю ночь не множество подхалимов, как это было при апогее его военной карьеры, а только близкие… так и радуйся, ведь это, говорят, праздник семейный. Да и кто тебе виноват, что чарку не с кем выпить?

А тут в середине ночи к нему неожиданно приехали старые друзья – артистка Лидия Андреевна Русланова и ее муж генерал-лейтенант Крюков, закадычный друг маршала в годы войны. Тогда многие после этого Нового года рассказывали, что Лидия Андреевна, человек исключительно чувствительный, сразу уловила настроение маршала, развернула большой пакет и по-барски бросила на стол подстреленных тетеревов. «Я желаю тебе, дорогой Георгий Константинович, чтобы так выглядели все твои враги».

Иван Христофорович замолчал, и после долгой паузы я решил нарушить затянувшееся молчание.

«Простите, Иван Христофорович, но друзья и родственники у Жукова и впрямь глупые. То, что вы сказали, это еще не вся правда. А правда в том, что особняк Жукова полностью прослушивался и снимался скрытыми камерами с разных точек. И вся болтовня в ту новогоднюю ночь, как и в последующие дни в Москве, в Одессе ли, а позже в Свердловске в бытность его командования войсками Уральского военного округа, прослушивалась и записывалась… Что же касается врагов Жукова, то вы, Иван Христофорович, наверное знаете, что их было двое. Один – министр государственной безопасности, в то время генерал-полковник Абакумов Виктор Семенович, который занимался преступными деяниями, проще говоря, разбоем и воровством Жукова, Телегина, Серова и их окружения. А вот второй злодей и враг Жукова, которого Лидия Андреевна пожелала увидеть с прострелянной, как у тетеревов, головой, – это товарищ Сталин».

Маршал мгновенно среагировал на мои слова.

«Понятно, ты знал об этом… точнее, слушал записи, которые у твоего босса… Вот ты моряк, и здесь их собралось немало, но самого интересного человека среди них сегодня нет. Это бывший Адмирал Флота Советского Союза, ныне вице-адмирал в отставке Николай Герасимович Кузнецов. Я не моряк и флота не знаю, хотя о нем мне много рассказывал такой же, как я, армянин Адмирал Флота Советского Союза Иван Степанович Исаков… Но ты можешь поинтересоваться у своего босса».

…Я интересовался многим, слишком многим; а всем, что касалось ВМФ, – в первую очередь. Естественно, не мог я обойти вниманием и выдающегося советского флотоводца Николая Герасимовича Кузнецова.

Через несколько лет после смерти Сталина Жуков достиг вершины своей воинской власти и возглавил Министерство обороны СССР. Главной для него задачей на этом посту было разделаться со всеми неугодными ему людьми в армии и на флоте. Не меньшим, а скорее большим препятствием на этом пути был Первый секретарь ЦК КПСС Хрущев. Жуков был вынужден делить руководство с ним, как с руководителем партии, но сам пост позволял ему, – нет, скорее обязывал – бывать в военных округах и на флотах. Особое неудовольствие вызывали визиты на флота. Результатом этих поездок было изгнание из Военно-Морского флота и лишение воинских званий без пенсий большого количества старших офицеров. Как правило, занимавших должности командиров кораблей 1 и 2 рангов, – т. е. основы совесткого ВМФ.

Зверевший в мгновение ока Жуков в буквальном смысле срывал погоны с офицеров, адмиралов и генералов, с криком и бранью обрушиваясь на этих людей. Он обвинял их в том, что они зажрались на своих стальных коробках и прятались в каютах за броневыми переборками от настоящей войны. И что офицеры флота только и способны делать, что красоваться свой формой перед женщинами. Между тем, практически все изгнанные с флота офицеры и адмиралы прошли всю войну на боевых кораблях.

Обычно рабочий день Жукова продолжался 10–12 часов практически без перерывов, а на то, чтобы исковеркать судьбу офицера, тратилась минута-другая. Известно, что после таких глумливых разборок он устраивал пьяные оргии и занимался развратом.

Штаб ВМФ– из всех штабов видов вооруженных сил – был единственным, который Сталин после войны не поменял; еще с довоенных лет и до последнего дня войны возглавлял флот Николай Герасимович Кузнецов. Так же на протяжение четырех лет войны практически не сменили ни одного командующего флотом. Разве что короткое время после освобождения адмирала Филиппа Сергеевича Октябрьского (Иванова) должность командующего Черноморским флотом исполнял адмирал Леонид Владимирский. Но затем Октябрьский был вновь возвращен в Севастополь.

За время руководством Министерством обороны СССР Жуков побывал на Северном и Черноморском флотах, а вот на Балтийском и Тихоокеанском не успел. Во время этих двух поездок он устроил настоящий разгром офицерскому корпусу двух флотских объединений. Но разгром он начал с Главного штаба и управлений Главнокомандующего ВМФ.

После гибели в октябре 1955 года в Севастополе линкора «Новороссийск» Адмирал Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов был вызван к министру обороны СССР Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову и в буквальном смысле был им практически размазан. А ведь Николай Герасимович еще не отошел от перенесенного им инфаркта миокарда, случившегося за полгода до трагедии на Севастопольском рейде. Известно, что в связи с ухудшившимся здоровьем 1-й заместитель министра обороны СССР Главнокомандующий ВМФ Кузнецов находился на длительном излечении, но несмотря на это правительственная комиссия поставила ему в вину гибель боевого корабля и большей части личного состава.

Впоследствии в своей записке в ЦК КПСС Кузнецов писал, что был вызван бывшим министром обороны Жуковым и в течение 5–7 минут «в исключительно грубой форме мне было объявлено о решении понизить в воинском звании и уволить из Вооруженных Сил СССР без права на увольнение. После чего меня никто не вызывал для уведомления об увольнении. Представитель главного управления кадров в мое отсутствие принес и оставил на квартире документы об увольнении…»

Николай Герасимович рассказывал о том, что его буквально пытались раздавить. «Без вызова к руководству страны, без дачи объяснений, и даже без предъявления документов о моем освобождении я был отлучен от Военно-Морского флота. Маршал Жуков в грубой, присущей ему форме общения, объявил что снят с должности, понижен в звании до вице-адмирала.

На мой вопрос: на основании чего и почему это сделано без моего вызова, усмехнувшись, ответил что это совсем не обязательно…»

Судьба этого человека уникальна и по-своему трагична. В 1939 г. Сталин назначил его народным комиссаром Военно-Морского флота, он был избран кандидатом в члены ВКП(б).

В то время Жуков вернулся из Монголии в звании комкора.

В конце войны, в 1945 г. Кузнецов был удостоен высшего военно-морского звания Адмирал Флота Советского Союза в возрасте 41 года. Помимо него и начальника Главного морского штаба Исакова этого звания был удостоен и руководивший флотом в течение 29 лет Сергей Георгиевич Горшков.

Если сравнивать бывшего наркома, главкома, министра ВМФ с бывшим министром обороны СССР Жуковым, то по степени одаренности, образованности, корректности и культуре Николай Герасимович несказанно выше. Кузнецов хорошо закончил военно-морское училище, и отлично– Военно-морскую академию, свободно владел четырьмя языками: английским, немецким, французским, испанским.

В то время как язык Жукова был косноязычен и все, что он умел хорошо, так это материться. Его образование ниже начального, так и зафиксировано в автобиографии: «Образование 4 класса и кавалерийские курсы». На курсах будущего «гениального» полководца учили посылать бойцов Красной армии на смерть. Это о нем как-то Хрущев сказал: «Он посмотрел на меня и реагировал русской словесностью довольно крепкого концентрата и резкого содержания». Жуков изгнал из Вооруженных Сил, понизив до вице-адмирала флотоводца Кузнецова, равного ему в воинском звании, хорошо зная, что перечить ему никто не будет, в том числе и сам Хрущев. Еще многих в статусе адмиралов ждала не менее жестокая судьба.