Текст книги "Город богов"

Ольга Крючкова
Город Богов

© Крючкова О. Е., 2015

© ООО «Издательство «Вече», 2015

* * *

От автора

В 1534 году рыцарь Игнацио Лойола, посвятивший свою жизнь служению Христу и причисленный после смерти католической церковью к лику святых, основал Общество Иисуса. Шесть лет спустя его утвердил буллой Папа Римский Павел III.

Известная также как орден иезуитов, организация объявила своей целью миссионерскую деятельность в Палестине и возвращение в лоно католической церкви заблудших душ. Со временем иезуиты пронизали сферы государственной власти в Европе. Перед ними трепетали все, но одни их боялись и ненавидели, другие превозносили.

Члены Общества Иисуса не ограничились распространением собственного влияния в Европе и на Ближнем Востоке. В качестве миссионеров они проникали в Индию, Японию, Китай, Перу, Аргентину. Наконец в 1610 году в Новом Свете, на территории Парагвая Ватиканом официально было основано государство иезуитов, просуществовавшее там более полутораста лет.

За четверть века до того впервые мыслью о «парагвайском эксперименте» – устройстве общества на равноправных началах – проникся иезуит Диего де Торрес-и-Болло, начинавший свою миссионерскую деятельность в Перу. Позднее он, его сподвижники и последователи Симон Мацете и отец Кастальдино стремились обустроить новоявленную державу по образу и подобию утопического Города Солнца Томмазо Кампанеллы, где якобы была упразднена собственность и воцарилась всеобщая любовь, где мудрость руководит наукой и просвещением.

Между тем ещё в начале XVI века индейские племена гуарани, населявшие территорию Аргентины вдоль побережья Параны, спасаясь от охотников за рабами, целыми селениями стали переправляться через реку. Они обосновались между Параной и её притоком Парагвай, оттеснив с плодородной долины к границам Бразилии племена тенетехара и камаюра. Свои новые землевладения, захваченные у сородичей, переселенцы нарекли Парагваем, что означает «рогатая река».

История испанского проникновения в Парагвай начинается с 1516 г., когда дон Хуан де Солис открыл устье реки Параны и вторгся в поселения гордых и свободолюбивых гуарани. В 1536 г. Хуан де Айоле построил Асунсьон – столицу новой провинции. Первыми слово Божие до гуарани донесли доминиканцы, августинцы и францисканцы; иезуиты приняли участие в миссионерстве гораздо позже.

В 1599 году Диего де Торрес-и-Болло отправился в Рим. Он потратил немало сил и времени, проявив недюжинные дипломатические способности, дабы убедить генерала ордена Клавдия Аквавиву (1581–1615), а затем понтификов Климента VIII (1592–1605) и Павла V (1605–1621) вверить правление Парагваем иезуитам.

К тому времени, когда орден иезуитов обратил своё внимание на Парагвай, история испанского владычества здесь насчитывала почти столетие. К своему глубокому разочарованию, завоеватели выяснили, что взять с «рогатой реки» практически нечего: из-за скудости недр им не доведётся поживиться ни золотом, ни серебром, ни железной рудой. Но это не остановило иезуитов. 1610 год считается официальной датой основания государства иезуитов, подтверждаемой специальной папской буллой.

В заключение хочу заметить: эта книга не что иное, как историко-приключенческий роман, в котором отдельные реальные события четырёхсотлетней давности преподнесены в авторской интерпретации. Имеет место и некоторое расхождение их во времени действия с официальными источниками.

Герои романа

Педро де Альвареш Кабрал – португальский мореплаватель, эмиссар Его величества короля Португалии Мануэля Счастливого в Северном Парагвае.

Алехандро де Каминья – доверенное лицо и секретарь дона Альвареша.

Диего де Торрес-и-Болло – член ордена иезуитов, миссионер в Перу, историк, лингвист, автор многочисленных трудов по истории Южной Америки, вдохновитель создания государства иезуитов на территории Парагвая.

Карлос де Сапатега – эмиссар испанской короны в Парагвае.

Умберто – старший сын эмиссара.

Антонио Монтойя, Фернандо Кастилья – иезуиты.

Родриго Монтойя – отец Антонио, альгвазил Вальядолида.

Амалия – жена Родриго.

Гонсало Суарес – иезуит, преподаватель колледжа святого Николая в городе Вальядолид.

Альфонсо де Ривертес – иезуит-провинциал, руководитель миссии (редукции) Япейю на слиянии рек Парагвай и Парана.

Педро де Агуадо – член ордена францисканцев, руководитель миссии Сан-Хавьер на юге Парагвая, недалеко от Асунсьона.

Риккардо Мендоса – комендант крепости Энкарнасьон.

Ансельмо Эрнандес – помощник Мендосы.

Хосе де Акоста – профес[1]1
  Иерархическая ступень в ордене иезуитов. В дальнейшем для простоты понимания: профессор.


[Закрыть], член ордена иезуитов, миссионер в Перу, историк, лингвист, географ. Автор множества трудов по истории Южной Америки и лингвистике, он верил в существование легендарного Города Богов.

Клавдий Аквавива – генерал ордена иезуитов.

Игнацио де Оканья – странствующий иезуит-миссионер, проповедовавший на территориях Перу, Боливии, Чили, Аргентины.

Мартин де Посода – иезуит-миссионер, верный помощник и спутник де Оканьи.

Пабло Хосе де Арринага – иезуит-миссионер, страстно желавший найти страну инков Пайтити (Эльдорадо).

Гуалемо – вождь индейцев-мапуче.

Лойхо – сын Гуалемо.

Килиан – богиня Луны.

Алонзо дель Гарсия – богатый землевладелец Парагвая.

Джованна – дочь Алонзо.

Дельмира – дуэнья Джованны.

Тимаука – вождь одного из племён гуарани.

Папилоче – старший сын Тимауки.

Эстебан Грандола – член ордена святого Доминика, прецептор на территории Бразилии.

Сесар Бенавенте – член ордена святого Доминика, доверенный человек и соглядатай Грандолы.

Петроний де Фальконара – член ордена иезуитов, патер миссии (редукции) Тринидад.

Джон Мак Дамфрис – член ордена иезуитов, викарий миссии (редукции) Сантьяго.

Марко – альгвазил-креол[2]2
  Альгвазил – служитель правосудия.


[Закрыть].

Иннокентий Винченце – член ордена иезуитов, патер редукции Санта-Мария.

Филиппе – викарий, его помощник.

Ad majorem Dei gloriam (лат.).

К вящей славе Божией.

Девиз ордена иезуитов

Пролог

1520 год, командорство Северный Парагвай,

владения короля Португалии Мануэля I Счастливого

Дон Педро де Альвареш Кабрал пребывал в своей резиденции Санта-Круз (Святой Крест), расположенной в новом командорстве Северный Парагвай. Прошло почти двадцать лет, как он вместе со своей командой сошёл на неведомое доселе атлантическое побережье с корабля, принадлежавшего португальской короне. Terra do Vera Cruz – Землёй Истинного Креста нарёк отважный мореплаватель открытую им страну. Впоследствии за ней закрепились и другие названия: Terra do Santa Cruz – Земля Святого Креста и Terra do Brasil – Бразилия. Происхождению последнего имени поспособствовало дерево пау-брезил, которое португальцы добывали в местных лесах и переправляли на судах в метрополию. Там же красное дерево обрабатывали и изготовляли из него мебель и музыкальные инструменты.

Вот уже сколько лет дон Альвареш неутомимо осваивал и скрупулёзно изучал Северный Парагвай. Увы, снаряжаемые им одна за другой экспедиции во все концы нового командорства не оправдали его надежды отыскать несметные богатства на обретённой территории.

В отправленном в Лиссабон королю Мануэлю I Счастливому докладе дон Альвареш с нескрываемым разочарованием свидетельствовал, что Северный Парагвай пригоден лишь для выращивания сельскохозяйственных культур. А местное население, – продолжал командор, – индейцы аймара, чулупи, ангата, кайва умеют только обрабатывать землю, ремёсел почти не знают; обращению в христианскую веру поддаются трудно. Иисуса Христа аборигены не почитают вообще, отдают предпочтение Деве Марии, потому как она напоминает их языческую мать-прародительницу. Они приносят в храмы цветы и украшают ими алтари; братья-францисканцы, создавшие миссию в здешних краях и пытающиеся обратить в христианство племя аймара, смирились с таким положением дел. В противном случае индейцы целыми кланами и селениями тайно снимались с мест, убивали стражу и исчезали в неизвестном направлении. Дабы сохранить рабочие руки и сберечь урожай, дон Альвареш, пользуясь отдалённостью от королевской столицы, дозволял своим подчинённым идти на уступки аборигенам. Что касается францисканцев, увы, власть командора на миссионеров не распространялась…

Дон Альвареш развернул карту, на которой искусной рукой картографа и его верного секретаря Алехандро де Каминья были обозначены несколько последних командорств, присоединённых к Terra do Brasil. Теперь их вместе с Северным Парагваем насчитывалось пятнадцать. Командор цепким взором окинул карту и изрёк:

– Территория Южного Парагвая слишком заболочена, да и испанцы успели основать там свои поселения. Так что португальской короне нужны новые богатые земли.

– Я слышал, что не покорённые испанцами области раскинулись севернее Санта-Круза. Индейцы-аймара называют их Гран-Чако, то есть Охотничьей землёй, – высказался Алехандро.

Дон Альвареш перевёл взгляд на секретаря.

– М-да… И что, там полно дичи? – заинтересовался он.

– Да, командор, более чем… Аймара – никудышные охотники. Они промышляют только вдоль наших границ, заходить дальше в Гран-Чако боятся, – пояснил секретарь.

– Интересно! – воскликнул возмущённо командор. – Почему я об этом ничего не знаю?

– Простите меня, дон Альвареш, но я и сам недавно узнал о Гран-Чако. О плодородном, богатом живностью плато мне поведал индеец, которого, правда, пришлось вознаградить за то.

– Алехандро, ты всегда удивлял меня умением налаживать контакт с местным населением, – одобрительно заметил командор.

– Этому немало способствует язык аймара, который я изучил, – скромно пояснил секретарь. – Кстати, наречия племён чулупи, ангата и кайва мало чем от него отличаются.

– Что ещё ты можешь сообщить про Гран-Чако? – допытывался командор.

– Согласно легенде, рассказанной индейцем, Гран-Чако населяет племя чачапойя[3]3
  Предполагается, что чачапойя – «небожители» – имели светлые волосы и светлую кожу. Происхождение канувшего в Лету племени до сих пор вызывает множество дискуссий в научных кругах.


[Закрыть]. Появилось оно там с неведомых времён и будто бы охраняет сокровища богов.

Глаза дона Альвареша блеснули алчным огнем. Он живо вообразил, как ловко его солдаты расправятся с дикарями, вооружёнными одними копьями, и тогда вожделенное золото станет его добычей. По всей видимости, оно и есть то самое сокровище богов! Что же ещё?

По завершении такой экспедиции можно будет возвратиться в Португалию, в дорогой сердцу Лиссабон. Там он купит роскошный дом недалеко от храма святого Петра, приобретёт породистых лошадей и богатую карету. Командор размечтался, как окружит себя предупредительными многочисленными слугами и наконец-то женится, обзаведётся семейным очагом, благо, что накопленные средства за время верного служения королю Мануэлю вполне позволяют это сделать. Ведь ему минуло уже полвека, а он до сих пор, не ведая покоя, искал и покорял новые земли, обустраивал Бразилию.

И вот теперь дон Альвареш решил: кампания в Гран-Чако будет для него завершающей.

– Позаботься о снаряжении экспедиции, – отдал он распоряжение секретарю. – Составь список всего необходимого. Не мне тебя учить, как это делается.

Тот почтительно поклонился.

– Как прикажете, командор!

– И узнай у того аймара подробнее, где именно находится город, полный золота. Моего золота!

Довольная улыбка промелькнула на лице Алехандро, преисполненного уверенности, что в случае удачного исхода экспедиции дон Педро де Альвареш щедро наградит его.

– Я позволил себе небольшую дерзость, командор, и уже начертил ориентировочный маршрут, – признался секретарь, протягивая патрону небольшой свиток.

– Ах, даже так! – изумился тот. – Впрочем, ты всегда отличался похвальной предупредительностью. Клянусь Всевышним, мы вернёмся из этой экспедиции богатыми людьми!

– Не сомневаюсь, командор…

* * *

…Предрассветная дымка окутала Санта-Круз. Дон Педро де Альвареш в полном военном облачении ещё раз учинил смотр вооружённому отряду, которому надлежало раздобыть золото в городе, охраняемом чачапойя. Не забыл он ещё раз справиться о провизии. Алехандро заверил, что всё в порядке: повозки загружены бочонками с водой и вином, вяленым мясом, крупами, мукой, a также одеждой, обувью, оружием, кузнечными принадлежностями (кто знает, сколько времени продлится экспедиция) и походными шатрами. Предусмотрительный секретарь позаботился и о проводниках из племени чулупи, ибо аймары наотрез отказались идти в Гран-Чако, не прельстившись даже посулами щедрого вознаграждения.

Старый индеец, поведавший де Каминья о городе богов, предостерёг его:

– Никому не следует ходить в Гран-Чако! И вам не советую. Ни я и никто из моего племени не поможет…

– Большую награду получишь! – заверил Алехандро.

Индеец покачал головой.

– Я стар и хочу умереть в своей хижине в окружении семьи. Путешествие в запретный город опасно: никто не возвращался оттуда живым…

Алехандро почувствовал, что его сердце сковал страх, но, взяв себя в руки, недоумённо спросил:

– Но ведь прежде ты ничего не говорил мне о том, что путешествие в тот город опасно. Почему?

Старый индеец воззрился тёмными, как смоль, глазами на португальца и ответил:

– Нельзя завладеть тем, что не может тебе принадлежать. Город окружён высокой стеной, её охраняет змей Колоканна. Попасть внутрь невозможно.

Не добившись от аборигена вразумительного объяснения, секретарь рассудил, что напрасно теряет время. Поскольку подготовка к экспедиции шла полным ходом, он счёл возможным не тревожить командора предостережениями индейца. Мало ли что наболтает выживший из ума старик!

…Удовлетворённый смотром своей военизированной команды, дон Альвареш сел на коня и отдал приказ выступать из города.

* * *

Через два дня отряд командора переправился через реку Вермехо, пополнил запасы пресной воды и подстрелил пару болотных оленей. Преодолев заросли квебрахо – бобового дерева, он вступил наконец на земли Гран-Чако. Дон Альвареш, утомлённый переходом, изрядно вспотевший, ибо климат в здешних местах был влажным, окинул пытливым взором раскинувшуюся перед ним бескрайнюю равнину – кампос, густо поросшую сочной травой. Взору его предстали также обособленные островки чаньяра, альгарробо[4]4
  Разновидности рожкового дерева.


[Закрыть], квебрахо и густо разросшийся кустарник изакана.

Командор повелел разбить временный лагерь. Ему самому в первую очередь требовалась передышка. Возраст, увы, давал о себе знать: переносить жару и влажность становилось всё труднее. Тем временем португальские солдаты успели отлично поохотиться и уже предвкушали, какое отменное жаркое приготовят из птиц, которых в Гран-Чако водилось в избытке.

На следующее утро охотники за золотом снова тронулись в путь. Дон Альвареш и его верный Алехандро томились сомнениями: в правильном ли направлении они двигаются? Не исключено, что запретный город находится восточнее или западнее, нежели указано на карте, нарисованной со слов престарелого аймара. Сколько ещё им придётся блуждать по Гран-Чако? Кампос бедна пресными источниками, а португальцы изнывают от жажды. Они не способны, подобно индейцам, целыми днями обходиться без питья и еды.

Полторы недели отряд дона Альвареша двигался по Охотничьей земле. Запасы пресной воды катастрофически таяли. Индейцам выдавать её перестали вовсе, и те утоляли жажду на рассвете росой, обильно выступавшей на цветах, кустарниках, листьях деревьев.

…Сгустились сумерки. Командор приказал выставить часовых, а сам удалился в шатёр. Он плеснул в чашу немного терпкого вина, выпил его, смакуя, маленькими глотками: увы, экономить напитки приходилось и ему. Растянувшись на походном тюфяке, дон Альвареш крепко заснул…

– Командор!.. Командор!..

Мгновенно очнувшись, дон Альвареш профессиональным движением схватил меч, всегда находившийся под рукой.

– Что случилось? – Он суровым взглядом обвёл капитана и его помощника. – Почему ворвались ко мне без вызова?

– Простите, командор! Там индейцы… – заспешил с объяснениями запыхавшийся капитан.

– Нападение? – прервал его дон Альвареш.

– Нет, проводники-чулупи и носильщики сбежали. Я только что обнаружил их исчезновение, – повинился офицер.

– Остался один чулупи, – уточнил его помощник, – бормочет что-то невнятное…

– И ради этого вы прервали мой сон? – разъярился поначалу дон Альвареш, постепенно смягчаясь. – Ладно, ведите сюда дикаря; разберёмся, что он бормочет. Впрочем, я всегда знал, что индейцам доверять нельзя: предадут в трудную минуту. Разбудите моего секретаря: он единственный, кто понимает их речь.

Полуобнажённый чулупи, представший перед командором, держался спокойно. Скрестив руки на груди и потупив взор долу, он безостановочно что-то бормотал. Наконец вошёл Алехандро.

– Я сожалею, командор, что прервали ваш сон, – вежливо начал он.

– Ничего не поделаешь, Алехандро. Я уже проснулся. Проводники разбежались. Хотя какой от них толк? Они сами не знали, куда идти. Вероятно, нестерпимая жажда заставила их повернуть назад.

– Возможно, – согласился секретарь и приблизился к индейцу, пытаясь разобрать, что он говорит. Вслушавшись, Алехандро замер и побледнел.

– Ну, говори, что там? – проявил нетерпение дон Альвареш.

– Право, не знаю, как и сказать, командор.

– Говори, как есть!

Алехандро ладонью вытер пот, струившийся со лба, и попытался связно перевести услышанное:

– Он говорит, что народ-чачапойя приказал им уйти, если они дорожат жизнью. Дальше следовать нельзя: земля принадлежит богу Тамандуаре. Никто из чулупи не посмеет ослушаться бога Тамандуаре: всем известно, что ему служит змей… Он откусывает людям головы и выпивает их кровь…

Секретарь умолк. Он вспомнил, что говорил ему старый индеец-аймара про змея и про запретный город.

– Прекрасно! – воскликнул командор. – Значит, мы на правильном пути и близки к цели. Через пару дней непременно найдём золотоносный город. Усилить дозор, чтобы ни один чачапойя не проник в лагерь незамеченным!

– А если проводник лжёт? – предположил капитан. – Вдруг чулупи просто испугались и отправились обратно? Может, и нет вообще никакого таинственного города.

– Если чачапойя – кстати, об этом племени я слышу впервые – пробрались в лагерь и разговаривали с чулупи, то почему они нас не тронули? – выразил недоумение Алехандро.

– Потому что они вооружены палками, – саркастически усмехнувшись, пояснил командор, – в крайнем случае, копьями. А что значит копьё против меча или мушкета? Мы уничтожим этих чачапойя. Они решили остановить нас, запугав насмерть безмозглых чулупи, – не унимался командор. Он всерьёз предвкушал, как будет купаться в золоте.

* * *

Весь следующий день дон Альвареш, окончательно уверившийся в успехе экспедиции, пребывал в прекрасном расположении духа. Алехандро же, напротив, выглядел смущённым и задумчивым. Командор решил, что секретарь устал и нуждается в отдыхе. Он пытался приободрить своего подчинённого:

– Держись, Алехандро, и потерпи ещё немного! Скоро мы станем богаты.

День выдался жарким. Солнце палило нещадно. Португальцы были измотаны до предела и изнемогали от жажды – запасы пресной воды не пополнялись почти неделю.

Командор приказал отряду разбить привал. Сам, спешившись с лошади, он сделал острым кинжалом глубокий надрез на её шее. Несчастное животное издало жалобное ржание. Однако командор цепко держал лошадь под уздцы и с жадностью припал губами к ране, из которой обильно сочилась кровь. Утолив жажду и отерев окровавленный рот, он обратился к своей команде:

– Всевышний простит мне это прегрешение, ибо не было другого способа сохранить жизнь. Делайте то же самое!

Португальцы дружно вняли совету своего командора. Многие из них, принимавшие участие в дальних экспедициях, не раз испробовали кровь своих коней. Это не вызывало в них ни отвращения, ни угрызений совести: собственная жизнь того стоит.

После кратковременного отдыха португальцы снова двинулись в путь. Дон Альвареш вёл отряд по наитию, будучи уверенным, что ему помогает и направляет, куда следует, сам Господь Бог.

Настал вечер. Измотанные португальцы начали роптать. Командор приказал расположиться на ночлег и выставить усиленную охрану. Алехандро де Каминья, томимый дурными предчувствиями, лично проверил все дозорные посты и только после этого отправился в шатёр, который делил с капитаном и его помощником.

Он долго не мог заснуть. Неожиданно в памяти всплыли образы отца, обедневшего идальго, и матушки в традиционной испанской одежде – чёрном платье и дымчатой мантилье. Затем перед глазами пронеслось путешествие в Новый Свет на одном из судов торгового флота. Там, на земле Terra do Brasil, он встретил дона Альвареша, к которому поступил на службу, стал его доверенным лицом. С тех пор прошло почти пять лет. Никогда, ни на йоту не усомнился Алехандро в правильности решений своего патрона. Но на сей раз он час от часу всё более склонялся к мысли, что экспедиция в золотоносный город – владение чачапойя – это чистейшей воды авантюра.

Алехандро упрекал себя за то, что утаил от командора предостережения старца аймара, но теперь, увы, ничего изменить нельзя: либо португальцы достигнут города, либо умрут от жажды и их тела растерзают гиены. Наконец терзаемый тревогой секретарь заснул…

Сумрак окутал погрузившийся в сон лагерь командорской команды. Безмолвную тишину лишь изредка нарушало стрекотание цикад. Дозорные из последних сил боролись со сном, пытаясь пристально вглядываться в окрестности кампос, но и их глаза предательски слипались.

Люди в леопардовых шкурах, двигавшиеся по кампос бесшумно, словно призраки, плотным кольцом окружили стан иноземцев. Длинными бронзовыми ножами, составлявшими всё их вооружение, они безжалостно расправлялись с врагами и поражали тех, кто осмеливался приблизиться к охраняемому ими запретному городу.

Индеец-чулупи, которого допрашивал Алехандро, сидел рядом с оставшимися носильщиками подле костра. Неожиданно он встрепенулся и втянул ноздрями воздух.

– Я чувствую приближение смерти, – прошептал он и обвёл взором своих спящих соплеменников. – Богам нельзя сопротивляться: такова моя участь, которой следует подчиниться. Скоро я встречусь со своими предками. – Он лёг рядом с индейцами на землю и закрыл глаза.

Смертоносный круг смыкался всё плотнее. Чачапойя, люди-леопарды, бесшумно сняли дремлющих дозорных. Ещё несколько мгновений – и они также тихо, словно бесполые духи, проникли в лагерь. Не успевающих пробудиться ото сна португальцев стражники в леопардовых шкурах отправляли одного за другим к праотцам.

Дон Альвареш спал в своём шатре крепким сном. Ему грезилось золото, много золота. Он даже застонал от удовольствия при виде благородного металла. Полог шатра всколыхнулся, словно от налетевшего порыва ветра. Слуга, спавший подле входа, проснулся и выглянул наружу. Чачапойя ловким ударом ножа поразил португальца в грудь и, зажав ему рот, опустил на землю. Затем, осторожно ступая, индеец вошёл в шатёр. Главного белого человека – командора ему приказано взять живым, и он не может ослушаться своего повелителя.

Алехандро проснулся, и его рука машинально потянулась к мечу. Он крепко обхватил рукоять, металл отчего-то показался ему неестественно горячим.

– Капитан! – позвал он едва слышно.

Тот проснулся.

– Что ещё?..

– Я чувствую приближение беды. Кажется, у нас незваные гости, – сказал Алехандро, поднявшись с шерстяного одеяла.

– Да ладно, спите! Завтра опять предстоит тащиться по жаре в этот чёртов город, – проворчал помощник капитана.

Не успели капитан и его помощник окончательно очнуться ото сна, как в шатёр ворвались трое леопардовых воинов. Меткими ударами они сразили двух португальцев. Алехандро оставили в живых, ибо его хотел увидеть сам повелитель.

Отряд чачапойя возвращался в город. Командора и его верного секретаря, привязанных за руки и ноги к длинным палкам, словно охотничьи трофеи, несли индейцы. Вылазка чачапойя увенчалась успехом: португальские солдаты, капитан и его помощник были убиты. Не пощадили стражники и носильщиков. Но их тела отнюдь не растерзают гиены. Специальный отряд чачапойя направился к месту расправы. В его обязанность входило разделать трупы португальцев, отобрать лучшие куски мяса, разложить его по бочкам – благо, у белых людей их оказалось в достатке, – засолить и переправить в город.

Дон Альвареш очнулся, голова и тело нестерпимо болели. Он попытался оглядеться и понять, что происходит. С изумлением командор обнаружил, что привязан к палкам, словно кабан, и индейцы тащат его в неизвестном направлении. Рядом он заметил Алехандро, находившегося точно в таком же положении; секретарь пребывал без сознания, из его плеча сочилась кровь.

Дон Альвареш попытался закричать, но помешал кляп. Осознав безысходность ситуации, командор начал мысленно молиться. Вскоре он услышал гортанное многолосие чачапойя, различил впереди очертания городской заставы. «Вот я и достиг его, желанного золотого города, – с горечью подумал командор, – дабы на подступе к нему обрести смерть. Увы, не суждено мне насладиться прелестями жизни в Лиссабоне». По мере приближения к городу он заметил, что ворота его переливаются на солнце. «Бог мой, это действительно золото! И оно должно было стать моим».

* * *

Прошло два месяца. В Санта-Круз уже считали экспедицию, возглавляемую доном Альварешем, погибшей. Неожиданно в городе появился сумасшедший индеец-чулупи. Кто-то узнал в нём проводника, отправившегося с экспедицией в Гран-Чако. Он представлял собой жалкое зрелище и не мог связно выражать свои мысли. Монахи-францисканцы приютили его в своей миссии. Через какое-то время речь несчастного начала обретать смысл. Однажды он сообщил монаху-миссионеру:

– Душу командора забрал змей Колоканна.

На все последующие расспросы об экспедиции чулупи односложно отвечал:

– Не помню… Не знаю… Всё перемешалось в голове…

Истинная причина смерти идальго Педро де Альвареша Кабрала и гибели его отряда так и не была установлена. Предполагалось, в частности, что у первопроходцев закончилась вода, они погибли от жажды в бескрайних землях Гран-Чако.