Текст книги "Город богов"

Глава 6

Капитан Мендоса охотился на гуарани в пятнадцати лье от Энкарнасьона. Отлавливать их становилось всё труднее с тех пор, как они начали находить убежище у обосновавшихся недалеко от крепости августинцев, создавших две миссии. Мендоса вместе со своими matones[42]42
  Головорезы (исп.).


[Закрыть] вынужденно уходил всё дальше от крепости, вверенной, кстати, капитану на попечение самим эмиссаром, углубляясь в непроходимую сельву.

Но на этот раз охота выдалась удачной. Matones захватили сотню крепких молодых гуарани. Мендоса намеревался продать их бандейрантам, наведывавшимся в Парагвай из Аргентины или Бразилии.

Земли вокруг Энкарнасьона принадлежали испанской короне, следовательно, аборигены – гуарани, особенно принявшие христианство, считались подданными Его величества Филиппа III и попадали под его покровительство. На официальных бумагах всё это так и выглядело, но не в реальности.

Около пяти лет назад Риккардо Мендоса стал комендантом Энкарнасьона, затерявшегося в глухомани девственных лесов; влажная сельва подступала к стенам крепости. Молодой, алчный до денег и власти бывший наёмник решил во чтобы то ни стало закрепиться на новой должности. Тем более что в Испанию вернуться он не мог: над ним тяготело обвинение в убийстве альгвазила Аликанте.

Когда двадцатипятилетний Риккардо предстал перед Сапатегой в sala de audiencia[43]43
  Зал суда (исп.).


[Закрыть], эмиссар сразу признал в бывшем наёмнике нужного ему человека. Этот человек не побоится трудностей, не испугается диких зверей, укротит индейцев. Не спасует он и перед доном Алонзо дель Гарсия – владельцем асьенды, находившейся недалеко от Энкарнасьона.

Однако эмиссар счёл нужным предупредить новоявленного коменданта:

– В пяти лигах от города расположена асьенда El Paraiso[44]44
  Рай (исп.).


[Закрыть], хозяином которой является дон Алонзо дель Гарсия. Хочу предостеречь вас, Мендоса…

Тот напрягся.

– Говорите, дон Карлос, прошу вас!

Сапатега пристально глянул на капитана и, выдержав паузу, продолжил:

– С доном Гарсия меня связывает давняя дружба. Мы прибыли в этот дикий край много лет назад. С тех пор немало чего произошло. Так, погиб прежний комендант Энкарнасьона, а до меня дошли слухи о не сложившихся у него добрых отношениях с тамошним энкомендеро[45]45
  Поручитель (исп.).


[Закрыть].

Мендоса понимающе кивнул.

– По прибытии в Энкарнасьон и вступлении в должность я сразу нанесу визит вежливости дону Гарсия.

– К тому же, – порекомендовал эмиссар, – не стоит вмешиваться в дела El Paraiso.

Капитан тотчас смекнул, что владелец асьенды мнит, вероятно, себя хозяином и прилегающей округи. «Тем более надобно постараться расположить его к себе», – решил про себя практичный испанец и, распрощавшись с эмиссаром, отправился в Энкарнасьон.

Крепость оказалась небольшой, но вполне пригодной для жизни. Новый комендант быстро освоился. В его обязанности входили поддержание здесь, а также в сторожевых фортах образцового порядка, обеспечение провиантом солдат. Надлежало своевременно выплачивать служивым жалованье, дабы они не разбежались. Иначе южные рубежи Парагвая останутся без охраны, чем не преминут воспользоваться бандейранты и давние недруги – португальцы.

Мендоса, как и обещал эмиссару, отправился с визитом вежливости к здешнему энкомендеро дону Гарсия. Его взору предстала асьенда, окружённая высокой каменной стеной, за которой виднелись сторожевые вышки. Ворота El Paraiso отворились, и капитан проследовал во внутренний двор. К нему тотчас подошёл конюший и взял лошадь под уздцы. Коменданта окружили трое guardaespaldas[46]46
  Гвардейцы (исп.).


[Закрыть] – здоровенные креолы, облачённые на испанский манер в колеты просторного покроя и облегающие, сильно потёртые кожаные штаны. Невольно обратив на них внимание, Мендоса заключил, что охранники энкомендеро много времени проводят в седле. Каждый из стражников был вооружён эспадой и дагой с длинным клинком[47]47
  Эспада – испанский меч; дага – кинжал для левой руки при фехтовании эспадой.


[Закрыть].

– Я – новый комендант крепости, – отрекомендовался Мендоса.

Креолы многозначительно переглянулись. «Не эти ли мордовороты прикончили моего предшественника?» – предположил Рикардо. Guardaespaldas, словно прочитав мысли незваного гостя, осклабились, обнажив белоснежные зубы.

– Покойный комендант не проявлял должного уважения к нашему господину, – пояснил один из креолов.

– Я намереваюсь наладить с доном Гарсия тесные дружеские отношения, – заверил гость.

Креолы удовлетворённо кивнули.

Мендоса миновал внутренний двор с хозяйственными постройками, проследовал в небольшой палисадник, засаженный экзотическими растениями. Отсюда открылся прекрасный вид на патио[48]48
  Патио – открытый внутренний дворик жилого помещения.


[Закрыть]. Площадь патио была вымощена терракотовой плиткой, в центре сверкал водной гладью бассейн, окружённый благоухающими клумбами, между которыми виднелись декоративные вазы, наполненные фруктами. Чуть поодаль Мендоса увидел лежаки, затенённые от солнечных лучей балдахином. На одном из них отдыхал хозяин, облачённый в белоснежную рубашку и свободного кроя штаны. Рядом с ним, замерев в благоговении, несли сторожевую вахту два чёрных мастифа[49]49
  Мастиф – старинная английская порода догообразных собак.


[Закрыть], стоившие целое состояние.

Тут же под одной из арок, увитых виноградными лозами и дарующих благодатную тень, стояла нарядная девочка лет десяти, прелестное nino numado[50]50
  Избалованное дитя (исп.).


[Закрыть]. Она наслаждалась пением сидевших в клетках птиц, а вокруг важно расхаживали ручные фазаны и цесарки.

Позади патио возвышался двухэтажный, оплетённый плющом каменный дом с прилегающей к нему крытой галереей.

У Мендосы невольно возникло ощущение покоя и уюта, романтизма и защищённости от угроз, исходящих из внешнего мира. На миг ему показалось, что он не покидал милой сердцу Испании и по воле судьбы не был заброшен в богом забытые края, кишевшие дикарями.

Телохранители доложили о прибытии гостя. Дон Гарсия проявил к нему явный интерес, ибо сам был заинтересован в поддержании взаимовыгодных отношений с представителем власти.

Из-за арки появилась креолка-кормилица и увела девочку в дом. Провожая взглядом милое дитя, комендант невзначай подумал, что лет через пять из малышки вырастет красавица и все здешние энкомендеро кинутся сватать за неё своих сыновей. Хотя вряд ли дон Гарсия снизойдёт до их предложений.

Как и предрекал Рикардо, пять лет спустя милое nino numado превратилось в очаровательную девушку. Мендоса, посещая El Paraiso, наблюдал, как расцветает Джованна дель Гарсия. Теперь при встрече с ней он ощущал волнение и душевный трепет. Тридцатилетний комендант не раз задавался вопросом, какие чувства он испытывает по отношению к юной прелестнице. Неужели любовь?

Своим неожиданным открытием Риккардо был сбит с толку. Он, преступник, сбежавший от наказания из Испании в Новый Свет, здесь – наёмник, не раз обагривший оружие кровью врага, связи имел только с маркитантками, а то и вовсе с падшими женщинами. И вот тебе раз, влюбился в пятнадцатилетнюю девушку и робеет, словно мальчишка, при виде стройной ножки.

К тому времени Мендоса хорошо изучил нрав и принципы дона Гарсия, так что и мечтать не мог о женитьбе на Джованне, покуда не разбогатеет.

* * *

Дель Гарсия прибыл в Парагвай почти двадцать лет назад, не имея за душой ни единого сентаво[51]51
  Сентаво – разменная монета в Испании и Португалии.


[Закрыть]. Потомок древнего, но обедневшего рода Кастилии, он не мог смириться с потерей влияния и богатства своей семьи. Когда Алонзо исполнилось девятнадцать лет, он отправился в Парагвай в надежде сколотить состояние и построить асьенду, отвоевав землю у девственных лесов и аборигенов. Но прежде ему довелось сражаться наёмником сначала против португальцев, затем с гуарани.

Удача улыбнулась Алонзо, когда король Филипп II назначил эмиссаром Парагвая Карлоса де Сапатегу. Новый ставленник был почти сверстником Гарсии, также честолюбив и охвачен желанием разбогатеть. Иначе зачем было бы ему отправляться в богом забытые земли? Неужто терпеть лихо, страдать от укусов москитов да постоянно исходить потом в адском тропическом пекле? Алонзо ещё в Испании несколько раз встречался с Сапатегой. Узнав, что тот прибыл в Асунсьон и занял высокую должность, он тотчас поспешил к нему на поклон.

Дон Карлос принял земляка с распростёртыми объятиями, более того, пригласил к себе в помощники. То, что Гарсия беден, как церковная мышь, эмиссару было только на руку. В его представлении по-настоящему преданными службистами могут быть исключительно люди, целиком и полностью зависимые от начальства.

Сапатега отправил Алонзо в район среднего течения Параны, где намеревался возвести крепостное укрепление. Но прежде надлежало тщательно обследовать местность, разузнать как можно больше про её обитателей. Для этого помощнику дали людей и провизию.

За дело Гарсия взялся рьяно. Для начала с командой умельцев смастерил надёжные заслоны от португальцев, постоянно нападавших с территории Бразилии. Через год на месте топей возвышалась крепость Энкарнасьон, комендантом которой был назначен Гарсия. Под его началом были сооружены также несколько приграничных фортов.

До эмиссара порой доходили слухи, что действия Алонзо были далеко не гуманными. Однако его ничуть не смущала жестокость потомка древнего рода по отношению к индейцам, и он вознаградил друга и соратника за верную службу, пожаловав земли недалеко от Энкарнасьона.

Дель Гарсия, несказанно обрадованный, тотчас отправился осматривать свои новые владения. Они представляли собой непроходимую сельву, но, несмотря на это, Алонзо назвал будущую асьенду «El Paraiso».

С годами энкомендеро стал мудрее и сдержаннее. Он взял в жёны дочь одного из местных вождей и тотчас заручился поддержкой большей части населения. Вскоре у индеанки родилась девочка, которую нарекли Джованной. В это время в Энкарнасьон прибыла миссия августинцев. Гарсия лишь развёл руками: против святой церкви не пойдёшь, ибо он воспитан как истинный католик. Волей-неволей ему пришлось помогать монахам в организации христианских миссий, которые, разрастаясь по округе, усиливали своё влияние на местное население.

Дель Гарсия уже не чувствовал себя безраздельным хозяином здешних земель. Он обратился к эмиссару с просьбой об отставке и получил от него приглашение в Асунсьон. Сапатега принял своего друга в обновлённой резиденции, которая поражала размахом и роскошью. Алонзо обратил внимание и на то, что эмиссар облачен в богатые одежды, сшитые, вероятно, по последней европейской моде. «А я, кажется, окончательно одичал в Энкарнасьоне», – не без иронии отметил про себя визитёр.

Аудиенция была назначена ровно в полдень. Секретарь эмиссара проводил коменданта в изящно меблированный гостевой зал.

– О вашей отставке, Гарсия, не может быть и речи! – резко бросил вместо приветствия дон Карлос, обжигая подчинённого строгим взглядом.

Алонзо был не из робкого десятка и не раз проявлял чудеса храбрости в провинциальном Энкарнасьоне. Не без труда, но достойно выдержав напор эмиссара, он ответил:

– Августинцы не только обращают индейцев в истинную веру, но и делают привлекательной жизнь в миссиях, где те трудятся на благо святой церкви. Поверьте, доходы августинцев внушительные…

– Я тоже размышлял над тем, что августинцы укрепляют свои позиции, – признался эмиссар, – и пришёл к выводу: это неизбежно, а мы, истинные католики, призваны помогать миссиям. Я выправил вам специальную бумагу, согласно которой, вы наделяетесь правами энкомендеро, то есть становитесь поручителем индейцев. Статус, по сути, весьма неопределённый, растолковать его можно по-разному. Но главное, что понятие поручительства не расходится с указом Его величества, запрещающим подвергать насилию и нещадно эксплуатировать новообращённых гуарани. Разумеется, из Мадрида многие здешние проблемы видятся в ином свете.

Алонзо усмехнулся, подумав про себя: «Если не понуждать ленивых и нерасторопных дикарей к строительству и обработке земли, каким тогда образом колония принесёт короне ожидаемый доход?»

– Итак, вы становитесь энкомендеро, – с нажимом в голосе и расстановкой произнёс эмиссар.

Судя по тону патрона, Алонзо тотчас смекнул: новым статусом его наделяют неспроста. Сапатега, будто прочитав его мысли, продолжил:

– Согласитесь, Гарсия, ведь мы отправились в Парагвай не только послужить короне, но и поправить своё материальное положение.

Алонзо невольно подался вперёд, ибо эта тема была для него животрепещущей. Разумеется, за годы пребывания в Энкарнасьоне ему удалось скопить некоторую сумму, но она отнюдь не отвечала его чаяниям.

– Совершенно с вами согласен, дон Карлос! – энергично поддакнул новоявленный энкомендеро.

– Благодаря своему новому статусу вы сможете сдавать землю мелким арендаторам, взимая с них соответствующий налог. Но это, – пояснил доверительно эмиссар, понизив голос, – для отвода глаз. Недавно я подписал специальный указ о распределении земли между мелкими колонистами, репартимьенто, потому как их всё больше прибывает из метрополии. Вам вменяется в обязанность обеспечивать новых поселенцев работниками-гуарани и орудиями труда.

Алонзо прекрасно понял, куда клонит эмиссар.

– Получается, дон Карлос, с вашего благоволения я становлюсь рабовладельцем.

Эмиссар сдержанно улыбнулся.

– Да, если всё называть своими именами. Но, когда из Мадрида прибудет королевский инспектор, он убедится, что формально вы действуете в рамках закона. Не дай бог, пожалует кто-нибудь из папских легатов…

– Путешествие по океану вряд ли привлечёт почтенных каноников. В Риме-то куда проще разглагольствовать…

– Алонзо, ещё немного, и вы превратитесь в еретика! – Изумлённый эмиссар вскинул брови.

Дель Гарсия осенил себя крестным знамением и подумал: «Тебя бы в сельву да к индейцам. Ты стал бы еретиком через пару месяцев, а я прозябаю в богом забытой крепости почти пять лет…»

Дон Карлос, довольный собственной остротой, от души рассмеялся. У Алонзо, однако, возникло ощущение, что эмиссар ещё не сказал самого главного. Он не обманулся. Дон Карлос извлёк из стоявшего на массивном письменном столе деревянного ларца свиток, увенчанный личной печатью.

– Вот документ, – он протянул его визитёру. – Отныне вы моё доверенное лицо.

Алонзо расплылся в довольной улыбке. Новоявленному fidecomisario[52]52
  Доверенное лицо (исп.).


[Закрыть] не терпелось поскорее развернуть свиток и прочитать текст.

– Теперь мы с вами связаны взаимными обязательствами, – эмиссар сделал глубокую паузу и устремил многозначительный взгляд на vis-a-vis.

Тот напрягся, сообразив: настал кульминационный момент встречи; всё, сказанное прежде, – всего лишь прелюдия.

– Как комендант крепости и землевладелец, вы знаете, что своих людей и солдат надо кормить, – нарушил молчание Сапатега.

– Разумеется, – подтвердил Гарсия.

– Так вот. Должностной чин позволяет мне решать, у кого из землевладельцев следует закупать провиант для обеспечения крепостей и гарнизонов.

Сметливый Алонзо возвёл глаза к небу, мысленно возблагодарив Бога, эмиссара и короля Филиппа II. Он вспомнил даже своих родителей, которые произвели его на свет, правда, не позаботившись обеспечить достатком.

– Закупки будут производиться по завышенной цене, – гнул свою линию эмиссар.

– Я очень надеюсь, дон Карлос, что именно мне вы окажете столь высокое доверие, – решился вставить реплику энкомендеро.

Эмиссар был уверен в успешном исходе щекотливого предприятия. Мыслимо ли отказываться от возможности получить баснословные доходы? А со своим благодетелем он готов щедро делиться ими. Ну а что касается казны, как говорится, своя рубашка ближе к телу. Главное, чтобы отправляемая в Мадрид отчётность выглядела привлекательно и не вызывала вопросов.

После визита в Асунсьон дела Алонзо дель Гарсии резко пошли в гору. По-прежнему будучи комендантом Энкарнасьона, он стал самым влиятельным и богатым землевладельцем на территории Гуайро, в районе средней Параны. Спустя годы эмиссар внял просьбам своего «компаньона» освободить его от должности и назначил нового коменданта. Дель Гарсия искренне обрадовался отставке: его собственные владения – сто югада[53]53
  Югада – мера площади в средневековой Испании. 1 югада =32 гектарам.


[Закрыть] земли, огромные стада коров и овец – требовали постоянного внимания.

К тому же Джованна подрастала, и надо было позаботиться о её будущем. Золотые реалы заполняли сундуки, стоявшие в потайной комнате El Paraiso: Алонзо дель Гарсия готовил для дочери солидное приданое. А для того, чтобы подыскать достойного, богатого и родовитого, жениха, предстояло отправиться в Асунсьон.

Назначенец Сапатеги оказался не тем человеком, которого дон Гарсия желал бы видеть во главе Энкарнасьона. Он сделал ему, как принято в Испании, три предупреждения. Новоявленный комендант не внял им и за своё упрямство поплатился жизнью.

Вскоре в Энкарнасьон прибыл Риккардо Мендоса. После первого же посещения El Paraiso он уяснил для себя, что гораздо предпочтительнее иметь дона Гарсию в союзниках, нежели в противниках. А уж если и противостоять такому могущественному человеку, то только хитростью.

* * *

Августинцы успешно распространяли своё влияние в Гуайро: индейцы племени гуарани всё охотнее принимали крещение, в связи с чем промысел Мендосы по добыче рабов для перепродажи их португальцам становился всё опаснеё. Удаляясь от привычных мест охоты всё выше по течению Параны, Риккардо и его matones обнаружили в этих краях две христианские миссии – Сан-Игнацио и Сан-Мигель, организованные некогда Бласом Пересом Валерой, ныне принявшим индейское имя Руируруна, и его сотоварищами.

Тем не менее Риккардо не отказался от намеченных планов. Он намеревался удачно поохотиться и пленить не менее пятисот гуарани. Появление миссионеров на столь отдалённых землях от Асунсьона и вверенного ему Энкарнасьона ничуть его не смутило. Всё же Мендоса отправил в Сан-Игнацио и Сан-Мигель шпионов, и те выяснили: миссионеры – простые христиане, не принадлежавшие ни к одному из ныне известных монашеских орденов. Это известие весьма обрадовало коменданта, поскольку можно было не опасаться святой церкви, а в нападении на миссии обвинить португальцев. В случае удачной охоты он рассчитывал выручить солидную сумму в португальских эскудо, значительно приумножив тем самым свой капитал. Вот тогда он и отправится в El Paraiso к дону Алонзо просить руки несравненной Джованны.

* * *

Тем временем дель Гарсия послал письмо в Асунсьон своему давнему другу и компаньону дону Карлосу де Сапатеге. В ближайшее время, сообщал энкомендеро, он собирается посетить столицу колонии вместе с дочерью и подыскать ей там достойного жениха. Алонзо просил эмиссара посодействовать ему в столь деликатном предприятии. Тот сразу и с удовольствием согласился помочь наилучшим образом устроить судьбу Джованны, которую знал с детства, восхищался её красотой и не подвергал сомнению благопристойность девушки.

Он переговорил с несколькими благородными отцами семейств, у которых сыновья достигли брачного возраста. Почтенные гранды, наслышанные о богатстве отца Джованны, проявили к единственной наследнице дона Гарсии живой интерес. Дон Карлос тотчас отписал о своих радениях Алонзо и отправил письмо с одним из торговых судов, постоянно курсировавших между столицей и Энкарнасьоном. Неделю спустя дель Гарсия получил письмо и внимательно с ним ознакомился. Он особенно заинтересовался молодым грандом Энрике дель Каспе, отец которого недавно скончался. Наследник получил во владение дом в Асунсьоне, недалеко от резиденции самого эмиссара, а также асьенду Diosmío[54]54
  Святые небеса – лат.


[Закрыть] с огромными стадами коров, плантациями хлопчатника, сахарного тростника, сои, кукурузы, пшеницы, табака, занимавшими почти двести югада земли.

Воодушевлённый ответом эмиссара, Алонзо уже представлял Джованну хозяйкой асьенды со смелым по тогдашнему времени наименованием. Особенно его впечатлили земли предполагаемого зятя. Впрочем, он не сомневался: Джованна столь очаровательна, что не оставит равнодушным Энрике.

Хозяин El Paraiso приказал портнихам-креолкам сшить новые наряды для дочери, во всём полагаясь на её вкус. Джованна приняла хлопоты отца с благодарностью: по его словам, молодой человек был красив и богат. О каком ещё женихе мечтать девушке? Воспитанная в строгости под присмотром кормилицы и двух перезрелых дуэний, Джованна относилась к предстоящему браку, как к должной обязанности. Достигнув пятнадцатилетнего возраста, она не познала любви, ни один мужчина не взволновал её сердца. Да и случиться подобное не могло, так как девушка из асьенды, по сути, никуда не отлучалась. Теперь же ей предстояло увлекательное путешествие. К тому же дель Гарсия намеревался построить дом в Асунсьоне и затмить его роскошью жилища соседей – грандов и идальго.

Весть о предстоящем отъезде дель Гарсии с дочерью в Асунсьон дошла до Мендосы. Он только что вернулся с охоты на рабов. По его приказу миссии Сан-Игнацио и Сан-Мигель были сожжены. Matones от души порезвились: прикончили бывших иезуитов, тщетно молящих головорезов о спасении жизней, вдоволь насладились девочками-гуарани, строптивых убили на месте. Детей испанцы побросали с высокой скалы в стремительный поток Параны: верхнее течение реки особенно бурное, здесь множество каменистых порогов и водопадов. Пленённых мужчин-гуарани бандиты связали, заковали в деревянные колодки и переправили в Бразилию.

В условленном месте, во временном лагере, Риккардо Мендосу поджидали два известных бандейранта – Антонио де Кампус и Бартоломео де Секейра. Когда-то португальцы предпочитали устраивать дерзкие вылазки на территорию Парагвая, круша всё живое на своём пути. Но затем короли Испании и Португалии подписали так называемый Тордесильясский договор, разграничивший сферы влияния в мире. Правда, перемирия хватило ненадолго, и бандейранты снова начали терзать Парагвай.

Со вступлением дона Карлоса де Сапатеги в должность эмиссара Парагвая португальцам пришлось окончательно усмирить свой пыл: новый представитель Его величества короля Филиппа II (а затем и Филиппа III) не намеревался мириться с произволом, творившимся на вверенных ему землях.

Бандейранты не гнушались выдавать себя за монахов, в частности, францисканцев и августинцев, и даже служили мессы около поселений индейцев. Доверчивые гуарани покидали свои укрытия и выходили к мнимым монахам, привлечённые красивым религиозным действом. Бандейранты тотчас хватали несчастных…

Если выманить гуарани не удавалось, бандейранты окружали индейскую деревню и поджигали её, чтобы «выкурить» из хижин жителей. Пленников заталкивали в охраняемые загоны и держали там, как скот, пока не отловят нужное количество. Охота на рабов могла длиться месяцами, за это время сотни пленников умирали.

Карлос де Сапатега снарядил военную экспедицию и нанёс внезапный удар по базе бандейрантов, находившейся недалеко от восточных границ Парагвая, городу Сан-Доминго. Охотники за рабами понесли тяжёлые потери и на некоторое время присмирели. Некоторые бандейранты перебрались в город Сан-Паула, раскинувшийся на берегу Атлантического океана. Возможно, поэтому их стали называть паулистами.

Паулисты занялись разведкой полезных ископаемых, в частности, золота, серебра, алмазов. Экспедиции были трудны и опасны, сопровождались голодом и болезнями. Из-за недостатка продовольствия бандейранты, случалось, обустраивались на каком-либо приемлемом участке земли, возделывали его под посевы зерновых или овощей. Вырастив и собрав урожай, они наконец углублялись в сельву дальше, фактически осваивая внутренние районы Бразилии. Не удивительно, что такие походы затягивались на долгие месяцы, порой годы. Город Сан-Паулу стал базой большинства известных бандейр.

Антонио де Кампус и Бартоломео де Секейра не намеревались терять доходный бизнес. Они заново отстроили Сан-Доминго и сменили политику, предложив Мендосе взаимовыгодную сделку: он поставляет им гуарани – они выплачивают ему приличное вознаграждение. Затем главари бандейрантов перепродавали рабов втридорога владельцам фазенд[55]55
  Фазенда – крупное землевладение в Бразилии.


[Закрыть] в Бразилии.

За последнюю партию невольников Риккардо получил две тысячи португальских эскудо – неплохая добавка в личную копилку. Вернувшись в Энкарнасьон, он пересчитал все свои сбережения: почти двадцать тысяч золотых португальских реалов, пятнадцать тысяч португальских эскудо и десять тысяч динейро[56]56
  Динейро чеканились из так называемого биллона, сплава серебра и лигатуры (меди с примесями).


[Закрыть] – солидный капитал.

Однако настроение Мендосы было омрачено предстоящей поездкой Алонзо дель Гарсии в Асунсьон. Один из моряков, готовивших корабль к отплытию, проговорился о намерении хозяина выдать дочь замуж. Красная пелена застелила глаза Риккардо, кровь ударила в голову. Он тотчас переоделся и верхом на лошади помчался в El Paraiso.