Текст книги "Город богов"

Глава 14

Иезуит и гранд отужинали по-походному и намеренно улеглись спать в одном шатре, показав тем самым своим людям, что между ними достигнуты полное согласие и договорённость. Каждому из них было, о чём подумать.

«Чёртовы монахи и здесь обошли, – досадовал дон Умберто, пытаясь уснуть, – хотя, может, и к лучшему, что отправимся разыскивать золото вместе. Вероятно, иезуиты знают то, что не известно мне».

«Крылатый змей на доспехе Сапатеги, – вспомнил Антонио. – Уж не эмиссара ли я должен опасаться? Шаман сказал, что змеи поглотят друг друга. Кажется, так. Не помню точно. Если верить предсказаниям индейца, моя встреча с команданте была предначертана судьбой».

Ранним утром, когда сельва ещё дышала ночной прохладой, горнист-испанец протрубил сбор. Лагерь ожил. Через час объединенная экспедиция отправилась в путь, ориентируясь по карте, начертанной патером Иннокентием со слов Ипанку.

Сапатега, умерив свою гордыню, на протяжении всего пути следовал советам и распоряжениям иезуитов. Гранд во чтобы то ни стало хотел достичь вожделенного города и вернуться в Асунсьон на шебеке, доверху гружённой золотом. Он был готов уничтожить любого, кто помешал бы ему достигнуть заветной цели, пусть даже противником окажется кровожадное чудовище – змей Колоканну. Кстати, дон Умберто не без удовлетворения выяснил, что предприимчивые иезуиты запаслись серебряными пулями, очень действенными в противоборстве с вампирами.

Испанцы, особенно matones Эрнандеса, с презрением относились к индейцам, насмехаясь над ними и отпуская в их адрес едкие замечания. Открыто конфликтовать, однако, они не решались, опасаясь достойного отпора. Это обстоятельство особенно раздражало наёмников, и прежде всего Ансельмо Эрнандеса, но, внемля строжайшему приказу команданте, matones изо всех сил старались сдерживать свои эмоции.

Солнце стояло в зените, когда экспедиция вышла из сельвы и перед ней раскинулась Гран-Чако, Охотничья земля. Сапатега и Монтойя дали своим людям возможность немного отдохнуть, утолить жажду и снова тронулись в путь. Ещё немного, и они достигнут цели. Что ждёт их за крепостными стенами таинственного поселения, известно только Господу.

Город Богов возник перед разномастной командой охотников за золотом в отблесках солнечных лучей. Даже невооружённым взглядом было видно, что ворота и стены его инкрустированы драгоценным металлом. Испанцев охватила неуёмная жажда наживы, а индейцы, хотя и обращённые в католичество, испытали священный трепет: в душе-то они по-прежнему поклонялись древним богам.

На почтительном расстоянии с первого взгляда город показался необитаемым. Но осторожные иезуиты, а следом и Умберто решили не рисковать, а направить вперёд объединённый отряд разведчиков. В его состав вошли Марко, альгвазил и помощник Монтойи, кабальеро Ансельмо Эрнандес, два коренастых, недюжинной силы и ловкости индейца-тенетехара, у которых Колоканна некогда похитил родственников, и два испанских matones. Антонио призвал лазутчиков поклясться перед лицом Господа, что они будут действовать слаженно и не предадут друг друга в трудную минуту. Альгвазил и индейцы в знак согласия тотчас осенили себя крестным знамением и произнесли за иезуитом клятву. Испанцы, однако, медлили. Пришлось вмешаться дону Умберто, который умело сыграл на алчности своих людей. Он напомнил matones и кабальеро, что согласие до поры до времени с индейцами им нужно только ради золота. В результате сводный отряд разведчиков отправился в путь.

Перед поисковиками раскинулась бесконечная равнина – кампос с редкими островками деревьев и кустарников. Задача предстояла не из лёгких: под покровом одной лишь травы, благо, что она была высокой, следовало добраться до города и, если удастся, проникнуть в него. Разведчики, низко согнувшись, передвигались короткими перебежками, опасаясь быть замеченными с крепостных стен. Вдали они различили домашних животных: козы, овцы и несколько коров, пасшиеся на луговине, каждые по-своему блеяли и мычали.

– Скотину давно не доили, – сделал вывод Марко.

– Значит, некому, – заключил Эрнандес.

– Всё равно осторожность не будет лишней, – заметил альгвазил.

– Согласен, – прошептал Эрнандес и, подав знак своим сподручным следовать за ним, устремился вперёд; Марко и индейцы – за ними.

По мере приближения к городу усиливался неприятный запах.

– Запах смерти, – безошибочно констатировал Марко. – Вероятно, обитатели города вырыли яму неподалёку и сбрасывали в неё трупы своих соплеменников.

Когда до крепостных стен оставалось не более десяти пасов[96]96
  Пас – средневековая испанская мера длины, примерно 1,4 метра.


[Закрыть], запах гниющей плоти усилился до невыносимости; неожиданно взмыла в воздух и метнулась прочь стая стервятников. Разведчики впали чуть ли не в обморочное состояние из-за подступившей к каждому из них дурноты. Даже вожделенное испанцами золото, особенно ярко блестевшее в этот момент на сторожевых башнях и воротах, осталось без их должного внимания. После короткого обмена мнениями альгвазил и Ансельмо решили вести своих людей дальше, и недолгое время спустя перед ними открылась ужасающая картина.

В окружавших город многочисленных схронах в былые времена, до того как чачапойцев поразила эпидемия неизвестной болезни, прятались часовые. В мгновение ока они появлялись перед неприятелями и поражали их бронзовыми кинжалами или короткими копьями.

Теперь же все схроны были открыты, возле каждого лежали обглоданные животными и стервятниками трупы. Эрнандес сплюнул от отвращения и, прикрываясь щитом со стороны крепостной стены, направился к воротам. Предосторожность оказалась весьма кстати – с надвратной башни на кабальеро обрушился град стрел.

– Чёртово отродье! – выругался Ансельмо, болезненно сморщившись и хватаясь за предплечье, которое поразила стрела.

– Уходим! – скомандовал Марко.

Переместившись на безопасное расстояние, разведчики рухнули на землю, чтобы перевести дух. Эрнандес крепился изо всех сил, пока один из сподручников кабальеро вытаскивал у него из предплечья стрелу и перетягивал рану.

По возвращении в лагерь Ансельмо отправился к лекарю, которого предусмотрительно прихватил с собой дон Умберто. Тот успокоил Эрнандеса: рана оказалась неопасной.

Марко во всех подробностях отчитался перед Сапатегой и Монтойя о вылазке. Выслушав альгвазила, эмиссар и иезуиты держали военный совет. Они решили незамедлительно направиться к городу, выбить ворота бефроем и прочесать все дома, чтобы сломить сопротивление оставшихся в живых чачапойя. Затем можно будет заняться разграблением имеющихся там несметных богатств. Этого момента дон Умберто и испанцы ждали с возрастающим нетерпением.

– Готовьте бефрой! На штурм! – раздался зычный голос команданте.

Пехотинцы, прикрывая артификсов[97]97
  Артификсы – команда, обслуживавшая штурмовые машины и приспособления.


[Закрыть] щитами, продвигались вперёд рядом с таранным приспособлением, стараясь, насколько это было возможно, увернуться от летевших на них с крепостной стены стрел. Аркебузиры прицельно поражали огнём сопротивленцев одного за другими, и очень быстро поток стрел иссяк. Артификсы беспрепятственно протаранили ворота, рухнувшие после десятого удара бефроя. Испанцы, предводительствуемые Сапатегой и Эрнандесом, устремились в город. Иезуиты, напротив, не стали торопиться. Монтойя пытливо оглядел вооружённую до зубов паству и произнёс:

– Ступайте в город смело! Если на вас нападут, защищайтесь, ибо убийство врага – не грех. Найденное золото несите на центральную площадь и сдавайте Марко. На всё воля Господа нашего Иисуса Христа! – Иезуит перекрестился, гуарани и тенетехара последовали его примеру.

Однако в душе каждого индейца глубоко угнездился страх за содеянное. Никто из их предков не осмелился бы на такое святотатство. Мыслимо ли, сжимая в руках смертоносное оружие, убивать, разорять божественный город?

А перед испанцами уже простёрлись безлюдные улицы. Подле каменных домов кое-где виднелись трупы женщин и детей. Громилы врывались в здания, но оказывать сопротивление было некому. Они перетрясали весь найденный скарб и забирали ценности, в том числе золотые украшения и ритуальные чаши, бронзовые кинжалы, украшенные искусной резьбой.

Matones, ведомые Эрнандесом, забрались на башни и принялись сдирать с них золотые пластины. В городе воцарились разбой и суматоха, отовсюду доносились то восторженные возгласы, то отъявленная брань. Иезуиты в сопровождении небольшого отряда поспешили в храм, представлявший собой высокую многоступенчатую пирамиду. Его вход украшала золотая фигура Тамандуаре, ноги которого обвивал змей Колоканна. Испанцы явно настроились снести бога с пьедестала. Внутри собора также хозяйничали вандалы. Дон Умберто властно отдавал чёткие распоряжения своим приспешникам насчёт того, что брать и куда нести добычу.

– Дон Сапатега, – обратился к нему Монтойя, – хочу напомнить вам о нашей договорённости.

Умберто неохотно оторвал взгляд от ритуальной чаши и повернулся к иезуиту.

– Я не забыл о ней, святой отец, – раздражённо буркнул он, сожалея, что не может прикончить монаха прямо сейчас: осложнений в отношениях со святой церковью ему не хотелось.

Внимание Монтойи привлёк деревянный трон, отделанный золотыми бляхами; над ним на каменной стене висела бронзовая маска, изображавшая змея с высунутым острым, как копьё, языком. Иезуит невольно потянулся к маске и взял её в руки. Она воскресила в его памяти видения, пригрезившиеся ему в сельве много лет назад.

– Змей Колоканна, – задумчиво произнёс он.

В это же время Петроний, не желая отставать от людей Сапатеги, приказал своим индейцам подключиться к изъятию культовых драгоценностей. Те и другие действовали столь энергично, что в главном церковном помещении не осталось ни единого грано[98]98
  Грано – средневековая испанская мера веса, примерно 0,05 грамма.


[Закрыть] золота.

– Обыщите весь храм, все закутки, ярусы и лестничные переходы! – распорядился Умберто.

Испанцы ринулись исполнять приказ своего команданте и вскоре обнаружили каменную лестницу, ведущую вниз. В окружении солдат с зажжённым факелом в руке эмиссар спустился, как и догадывался, в храмовую сокровищницу. Потрясённый, он, как и его приспешники, замер на месте перед открытыми сундуками, наполненными золотыми украшениями, сосудами, ритуальными чашами и масками, кинжалами, пластинами из драгоценного металла.

Преисполненный восторга, Сапатега, не выдержав эмоционального напряжения, издал победный крик и бросился к ближайшему сундуку, чтобы собственными руками прикоснуться к материализовавшейся мечте. Именно в этот момент в сокровищницу спустился Монтойя в сопровождении нескольких индейцев-тенетехара.

– Всё золото моё! – обезумев от алчности, вскричал Умберто. – Проклятые монахи, вы ничего не получите! Эта сокровищница станет вашей могилой!

Сапатега схватил ритуальную маску и прикрыл ею лицо. Антонио показалось, что перед ним предстал демон из преисподней. Слова команданте послужили сигналом для его солдат. Те набросились на иезуита и индейцев. Однако тенетехара не растерялись и, прикрыв собою патера, дали противнику достойный отпор.

Опомнившись от потрясения, Антонио собрался призвать испанских солдат к благоразумию, но не успел. Одна из стен разверзлась, и из темноты появился Колоканна с золотой маской змея на лице в окружении небольшого отряда высоких светловолосых воинов, облачённых в леопардовые шкуры. Каждый из стражников верховного жреца сжимал в руке длинный бронзовый нож с массивной гардой[99]99
  Гарда – часть эфеса клинкового холодного оружия, защищающая руку от удара противника.


[Закрыть]. Они тотчас набросились на испанцев, опешивших от неожиданности. Один только дон Умберто с воплем «Золото моё!» ринулся на Колоканна, обнажив меч.

Жрец рассмеялся демоническим смехом, и Антонио ощутил, как внутри у него всё похолодело. Он вдруг отчётливо вспомнил слова шамана: «Иди в город смело, но опасайся человека с изображением крылатой змеи. Гады уничтожат друг друга, а ты обретёшь бесценный дар…» Ещё несколько мгновений Антонио наблюдал за смертельным поединком двух змей, Колоканна и Умберто, затем попятился к стене, чтобы противники не задели его в пылу сражения. Внезапно он почувствовал, как чьи-то сильные руки сдавали ему горло. Сознание иезуита помутилось.

* * *

Антонио открыл глаза и огляделся. Оказалось, он распростёрт на плоском жертвенном камне. Вокруг царил полумрак, лишь в отдалении, в узком коридоре, горели факелы. Иезуит быстро поднялся с жёсткого и холодного ложа и неожиданно ощутил рядом чьё-то присутствие. И впрямь кто-то ведь принёс его сюда.

– Кто здесь? Выходи, будь ты человек или исчадие ада! – потребовал Монтойя, сожалея, что безоружен.

Из темноты выступил пожилой, но ещё крепкий индеец.

– Я никогда не был исчадием вашего ада. Моё имя Тамандуаре, – сообщил он по-португальски. – Может, слышал обо мне?

Иезуит не ответил, промолчал. Собственно, почему он должен верить незнакомцу? Тот, будто прочитав мысли Антонио, произнёс скорее утвердительно, нежели задал вопрос:

– Ты сомневаешься в моих словах…

– Да, – откровенно признался священнослужитель, – почему ты изъясняешься на португальском языке?

– Много лет назад мои люди захватили в плен некоего Альвареша Кабрала и его секретаря. Сначала португальцы обучили меня своему языку, рассказали о своей религии, потом о далёкой стране, откуда они пришли завоёвывать здешние земли. Колоканна принёс чужестранцев в жертву богам.

– Может, и со мной вы собираетесь расправиться таким же образом?! – возмутился Монтойя.

– Нет, тебе уготована другая участь. Гляди!

Иезуит увидел в руках у Тамандуаре золотой ларец. Он поставил его на жертвенный камень, открыл и извлёк оттуда хрустальный череп – один к одному, какой некогда привиделся Антонио.

– Это дар прародителя Уркучильай, – пояснил Тамандуаре, – он дарует бессмертие. Но я не сумел распорядиться им разумно: вся моя долгая жизнь свелась к борьбе за власть и сопровождалась убийствами и кровью. Теперь я стар. Мой город погиб. Иногда мне кажется, что это Уркучильай покарал меня. Настало время физического и духовного перерождения.

Откровения бога-человека не оставили иезуита равнодушным, но в то же время заставили насторожиться.

– А зачем тебе нужен я? – поинтересовался, скрывая волнение, Антонио.

– Ты станешь Тамандуаре.

– Но я не хочу этого, у меня своя жизнь! – воспротивился Монтойя.

– Боюсь, у тебя нет выбора. Только после ритуала перерождения ты сможешь выбраться отсюда, иначе мы умрём вместе от голода и жажды.

Иезуит в поисках спасения метнулся в узкий коридор, но тот завёл его в тупик. Антонио прильнул к каменной стене и разрыдался.

– За что, Господи, ты ниспослал мне такое испытание? – обратился он к Всевышнему, молитвенно воздев руки. – Я всегда преданно служил тебе. Неужели мне суждено умереть здесь рядом с безумцем, выдающим себя за Тамандуаре?

Отчаяние Антонио было безгранично. Перед его глазами стремительно промелькнула вся его жизнь.

– Знать, права была матушка, не хотевшая отдавать меня в школу для иезуитов. Лучше было бы пойти мне по стопам отца и стать альгвазилом, – сокрушался он.

– Пора! Не будем терять драгоценное время, – раздалась португальская речь. Индеец приблизился к Антонио и дотронулся до его плеча. – Не страшись, ритуал не займёт много времени. Обещай, что сразу отправишься к Килиан. Нить судьбы приведёт тебя к ней. Богиня луны поможет тебе совладать с моими пороками.

Тамандуаре подвёл Антонио к жертвенному камню. Монах глянул на хрустальный череп, всё ещё находившийся там, как вдруг испытал непреодолимое желание взять его в руки.

Глава 15

Невидимая волна подхватила и закружила Антонио – те же ощущения описал монах Оканья в своём дневнике. Монтойя летел через чёрную бездну, пока впереди не забрезжил свет. И тогда иезуит увидел Куэлап. Прежде он никогда не бывал здесь, тем не менее ничуть не сомневался, что именно этим городом некогда правил Паи Суме. Более того, помимо своей воли Антонио вдруг осознал себя сторонним наблюдателем или очевидцем событий, случившихся в древнем поселении за крепостными стенами много веков назад.

…Паи Суме лежал на смертном одре. Говорил стоявший рядом Тупи:

– Целители утверждают, что ваша душа[100]100
  Индейцы многих племён считали, что здоровьем тела (организма) управляет душа.


[Закрыть] отравлена, но они никак не могут найти противоядие. У меня есть подозрение…

– Говори! – Паи Суме с трудом вымолвил единственное слово.

– Боюсь прогневать вас, отец, ибо вы всегда благоволили к Тамандуаре. Он считается вашим любимчиком. Не скрою, это вызывает раздражение многих знатных чачапойцев.

– Ты слишком многословен, – прошептал властитель Куэлапа.

– Простите меня, отец, но я подозреваю Тамандуаре в вашей немощи. Он жаждет смерти родителя, чтобы самому править Куэлапом завладеть землями чачапойя. Припомните, сколько владений предлагали вы ему на выбор. Одни для него оказывались нехороши, другие малы. Вот он и решился на преступление! – продолжал возмущённо Тупи.

– Не может быть… Я никогда не поверю… – Голос умирающего властителя был еле слышен.

– Тогда я позову сейчас шамана, который помог вашему любимцу изготовить смертельное зелье.

– Приведи его, – согласился Паи Суме.

Истерзанный пытками индеец, которого к ложу правителя доставила стража, с покорностью признался в преступном сговоре с Тамандуаре.

– Устранив вас, отец, – не преминул встамить реплику Тупи, – братец непременно принялся бы за меня.

Слёзы наполнили глаза старика. Он попытался приподняться. Старший сын бросился к нему на помощь.

– Схватить его… Пытать его, – задыхаясь, приказал Паи Суме.

Тупи только и ждал того. Сопровождаемый воинами, он направился разыскивать брата. Тамандуаре в компании друзей развлекался стрельбой из лука, ни о чём не подозревая. С отчаянным возгласом «О, мой господин!» к нему бросился в ноги старый слуга.

– Что с тобой? – удивился Тамандуаре.

– Тупи затевает страшное коварство. Он обвиняет вас в болезни нашего правителя. Паи Суме приказал арестовать вас и подвергнуть пыткам.

Кровь бросилась в голову Тамандуаре.

– Ты лжёшь! Кто подослал тебя? – Молодой человек с ненавистью накинулся на старика и схватил его за горло.

– Клянусь нашим прародителем, я говорю правду. Ваш брат и стражники, того и гляди, будут здесь, – прохрипел слуга.

– Что ж, я убью их всех! Кто со мной? – кинул клич друзьям Тамандуаре.

Молодые чачапойцы, как один, стали на сторону своего господина. И тут же появился вооружённый отряд под предводительством Тупи.

– Паи Суме, наш отец и великий правитель Куэлапа, приказывает тебе, брат, явиться к нему! – громогласно объявил Тупи. – За неповиновение ты подвергнешься пыткам и смерти.

Численное преимущество было явно на стороне старшего брата. Тамандуаре мгновенно сообразил, что сопротивление повлечёт за собой не только его смерть, но и гибель его верных друзей. Между тем есть шанс убедить отца, что он не имеет ни малейшего отношения к сразившему его недугу и уж тем более никогда не желал смерти родителю.

– Я готов следовать за тобой, Тупи, и предстать перед отцом, – согласился Тамандуаре.

Однако умирающий правитель Куэлапа не внял доводам своего младшего сына и приказал бросить его в подземелье. Друзей Тамандуаре и знатных мужей, сочувствующих ему, изгнали с земель чачапойя.

Узник потерял счёт дням и ночам. Раздумья о случившемся открыли ему подоплёку коварства старшего брата: движимый алчностью Тупи вознамерился к своим владениям гуарани присовокупить земли чачапойя. В конце концов Тамандуаре решил обязательно поквитаться с обидчиком, если чудом останется жив.

Судьба оказалась благосклонна к нему. Паи Суме, его отец, отправился к предкам, в иной мир. Из останков великого правителя Куэлапа сделали мумию, которую зашили в мешок и поместили в ритуальный колодец храма мёртвых. Об узнике на время забыли.

Не успел Тупи завершить похоронные обряды, как пришло известие: на западные рубежи его владений напали многочисленные племена абирон[101]101
  Полностью исчезли.


[Закрыть]. Новый правитель Куэлапа спешно отбыл в военный поход. Воспользовавшись ситуацией, изгнанники, друзья Тамандуаре, под предводительством Колоканна вернулись в город и освободили пленника из заточения. Так Тамандуаре взошёл на трон Куэлапа, а Колоканна стал Верховным жрецом. Однако их правление продлилось недолго.

Тупи, разбив абиронов, вернулся и узнал, что власть в Куэлапе узурпировал его ненавистный младший братец. На штурм города он не решился, поскольку остатки его войска были измотаны военным походом. Единственное, что оставалось Тупи, – это осадить крепостные стены и взять противника измором. Впрочем, в арсенале коварного интригана имелось ещё одно мощное оружие – подкуп. Оно и сработало самым действенным образом: предатели распахнули городские ворота.

Тупи ворвался в Куэлап с одной мыслью: убить брата! Но тот успел бежать вместе с Колоканной и бесценным даром Уркучильая, хрустальным черепом.

…Антонио наблюдал за скитаниями беглецов, длившимися долгие годы. Наконец Тамандуаре и Колоканна добрались до Пайтити, уже в те времена слывшего богатейшим и могущественным городом.

Скитальцы появились в Пайтити в тот самый момент, когда скончался его правитель. У него остались три сына от разных жён, каждый из которых претендовал на трон. В городе-государстве, насчитывавшем почти двадцать тысяч жителей, царил хаос. На улицах и центральной площади постоянно происходили стычки между родственниками – конкурентами и их сторонниками. Население разделилось на партии по числу сыновей покойного правителя.

Старший из них предпринял отчаянную попытку захватить храм Солнца, провозгласить себя Верховным жрецом, а затем и правителем. Однако его сводные братья, неожиданно объединившись, осадили, казалось, неприступное убежище. Без пищи и воды узурпатор продержался недолго. Вскоре его прилюдно обезглавили.

На появившихся в городе чужаков никто не обратил внимания. Зато хитроумный Колоканна сразу сообразил, как можно выгодно воспользоваться ситуацией. Он предложил двум оставшимся в живых конкурентам назначить Верховным жрецом человека стороннего, не разделяющего интересов той или иной партии, а значит, способного навести в городе порядок. Само собой разумелось, что лучшей кандидатуры, нежели Колоканна, на эту роль не найти. Ну а кто станет правителем – пусть решит честный поединок.

Наследники рассмеялись прямо в лицо Колоканне, но тот не растерялся. Он заявил, что владеет даром богов и готов продемонстрировать его действие во время жертвоприношения. Братья удивились, затем насторожились и, посовещавшись, решили: пусть чужак покажет свои способности. Хуже, дескать, от этого никому не станет.

Колоканна рассказал Тамандуаре о своей встрече с наследниками. Бывшего правителя Куэлапа охватило смятение: можно ли в столь корыстных целях использовать дар прародителя? Но Колоканна заверил своего господина и наперсника, что бесценная реликвия останется целой и невредимой, зато их ожидает невероятная удача. И Тамандуаре уступил.

…Антонио, не отрываясь, смотрел на площадь, заполненную людьми. Перед ним разворачивались события, напоминавшие те, что однажды ему привиделись.

Наследники правителя даже вообразить не могли, какое потрясение произведут на горожан манипуляции Колоканны с хрустальным черепом. Зато теперь они полностью осознали, что власть для них потеряна окончательно и бесповоротно. Жители Куэлапа изгнали несговорчивых братьев из города, Колоканна провозгласили Верховным жрецом, а Тамандуаре – своим правителем. Каждые десять дней главный жрец совершал жертвоприношения в храме Солнца, дабы задобрить могущественного бога Уркучильая.

Предусмотренная ритуалом необходимость выпивать при этом ещё тёплую кровь жертвы авгура не только не смущала, но, кажется, доставляла удовольствие. В отличие от него Тамандуаре, по обязанности участвовавший в ритуальных действах, лишь делал вид, что вкушает «божественный напиток».

Благодаря кровавой подпитке Колоканна почти не старел. Жители Пайтити уверовали в его божественность и поклонялись ему с большим пылом, нежели Тамандуаре. А правитель города всё чаще стал задумываться о возможной замене Верховного жреца.

К тому времени сыну Колоканна исполнилось двадцать пять лет, и ему не терпелось поскорее занять отцовское место. Он легко согласился на предложение Тамандуаре избавиться от родителя в обмен на священную маску змея, олицетворяющую божественную власть её владельца.

Колоканна свободно передвигался по городу, ничего не опасаясь, так как горожане считали его почти божеством. Воспользовавшись моментом, наёмники убили слуг, сопровождавших жреца, и нанесли тому несколько смертельных ударов кинжалами. Но жизненная сила Колоканна, приумноженная кровью многочисленных жертв, никак не покидала бренного тела. Авгур продолжал сопротивляться, пока один из наёмников не отсёк ему голову боевым топором. Заказчик щедро наградил убийц, а сам потом долго размышлял над необычайной живучестью отца, придя наконец к выводу, что секрет кроется в ритуальном напитке.

Верховного жреца похоронили со всеми почестями. Тамандуаре «искренне сокрушался» о гибели верного друга, которому был обязан не только жизнью, но и своим нынешним положением. Сын жреца унаследовал и статус его, и имя.

Шли годы. Тамандуаре старел, а над Верховным жрецом время, казалось, было не властно. Чувствуя приближение смерти, правитель призвал к себе одного из сыновей, чтобы совершить ритуал перерождения.

Новоявленному Тамандуаре властвовать довелось недолго. Потомки наследников трона, изгнанных из Пайтити, объединились с племенами аймара и абирон, чтобы вернуть себе законные земли. Город-государство не смог устоять перед лавиной воинов, сметавших всё на своём пути. Тамандуаре и Колоканна с жёнами и детьми в сопровождении верных слуг, телохранителей и отряда воинов бежали в Гран-Чако.

…Антонио видел, как воины Тамандуаре покорили тенетехара и камаюра. Индейцы этих племён населяли земли в округе верхнего течения реки Пилькомайо. Пленники долгие годы возводили город из дерева и камня, украшали его золотом, добытым в отрогах Анд. Наконец-то Тамандуаре обрёл собственное пристанище, на которое никто не вправе посягать.

Город жил и развивался, население его звалось чачапойя, хотя в жилах горожан текла кровь тенетехара, камаюра, аймара, кечуа и даже мапуче. Словом, вырождение новоявленным чачапойцам не грозило, тем более что воины в леопардовых шкурах то и дело похищали приглянувшихся девиц из соседних племён. Отсюда, вероятно, и пошло поверье о змее-злодее, охотящемся за девушками и юношами и питающемся их кровью.

Городские аристократы предпочитали жениться на женщинах чачапойя, пусть даже не знатного рода, но обязательно красивых. Для этого в бывшие владения Паи Суме – теперь там правили его потомки – отправлялся специальный отряд. Семьи потенциальных невест получали щедрое вознаграждение, а девушки охотно соглашались связать свои судьбы со знатными мужчинами в Золотом городе. Почти два века назад одна из таких экспедиций закончилась тем, что воины Тамандуаре вернулись домой в сопровождении почти тысячи чачапойцев. Свободолюбивые индейцы отважились покинуть родную землю, чтобы не стать рабами инков. После этого необходимость походов за невестами отпала сама собой.

Что стало с хрустальными черепами, принадлежавшими Паи Суме и его сыну Тупи, правитель Золотого города не знал. Возможно, потомки небесных странников успели их спрятать, чтобы дары Уркучильая не попали в руки инков. Кстати, инки также почитали Верховного прародителя и поклонялись Виракоче, одному из небесных странников.

…У правящего Тамандуаре было несколько жён. Старший из сыновей, согласно установленной традиции, становился участником ритуала перерождения, а затем правителем города. Все отпрыски Тамандуаре уживались на редкость мирно и не помышляли узурпировать власть.

Верховный жрец Колоканна, или, как его называли, Змей, проживал долгую по земным меркам жизнь. Однако божественный напиток не даровал ни одному из жрецов бессмертия. Когда душа очередного Змея возносилась на небеса и устремлялась к прародителю, его место занимал преемник, старший из сыновей.

Перед взором Антонио пронеслась династия Тамандуаре, правившая Золотым городом. Нынешний правитель был десятым по счёту и последним.

Затем иезуит увидел, как неизвестная болезнь сразила горожан. Они вымирали семьями. Целители оказались бессильны, мольбы, обращённые к прародителю Уркучильаю, не возымели действия. Толпы отчаявшихся чачапойцев в панике бежали из города, но коварный недуг настиг их в пути. Выжить удалось немногим. Один из счастливчиков, Ипанку, обрёл убежище в редукции Санта-Мария.

Скончались жёны последнего правителя. Ради спасения своих детей он решился на отчаянный шаг. Колоканна принёс в жертву Уркучильаю нескольких слуг, наполнил ритуальную чашу кровью и опустил в неё хрустальный череп. Божественным напитком Тамандуаре напоил своих сыновей и дочерей, затем испил его сам. Дети Колоканны также отведали напитка. Однако воля прародителя оказалась жестокой: наследники Тамандуаре отправились в мир иной, за ними последовали и отпрыски Колоканны. Потомок небесного странника, сошедшего с небес, и его жрец выжили, чтобы вкусить всю горечь утрат. Рядом с ними остались несколько верных воинов.

* * *

Антонио открыл глаза и вернулся в реальный мир. Поднявшись с холодного каменного пола и оглядевшись, обнаружил, что находится в душном подземелье. На полу распластался бездыханный правитель Золотого города, рядом с ним призрачно мерцал хрустальный череп. Антонио поднял дар прародителя, осторожно уложил его в золотой ларец и отправился в узкий коридор, освещённый скудным светом факелов. Достигнув тупика, он надавил на один из выступавших в стене камней, и та перед ним разверзлась. Монах, поднявшись по винтовой каменной лестнице, очутился в храмовой сокровищнице.

Всё здесь свидетельствовало о случившейся недавно бойне. На полу беспорядочно грудились окровавленные трупы леопардовых воинов и испанских солдат, сомкнувших смертельные объятия. Чуть поодаль иезуит увидел Змея. Влекомый неведомым порывом, он приблизился к нему. Тело Колоканна было изранено, правое плечо рассечено до кости. Неожиданно жрец открыл глаза. Удивившись самому себе, Антонио не испугался и не отпрянул от него, а, напротив, склонился над умирающим. Колоканна мутным взором посмотрел на монаха и произнёс на языке чачапойя:

– Я узнал тебя, мой повелитель.

– Да, Змей, обряд перерождения состоялся, – ответил Антонио почему-то совершенно не своим голосом.

– Всё потеряно, – едва слышно прошептал Колоканна, – я ухожу к праотцам.

– Надеюсь, Уркучильай будет милостив к тебе. Прощай, я оставляю город, – сказал Антонио, и на лице Змея промелькнула саркастическая улыбка.

Когда монах покинул храм Солнца, сумерки уже окутали землю.

Испанцы развели костры и праздновали победу. В отдельно стоявшем шатре лекарь пытался спасти жизнь Умберто де Сапатеги, но силы оставляли гранда: раны, нанесённые Колоканной, были слишком серьёзны.