Текст книги "Капитан мародеров"

Глава 16

Капитан де Кастельмар сидел за столом в «Жареной куропатке» и с удовольствием поедал блюдо, давшее название харчевне. Он уже заканчивал свою трапезу, когда появился Сконци и подсел за стол. Иезуит быстрым движением достал из дорожной сумки бумагу с висячей печатью на нижнем правом углу.

– Вот расписка на предъявителя, подтверждающая, что банкир Арнофини получил сегодня утром вклад в размере двух тысяч золотых флоринов. Сия бумага даёт право получения золота в Руане или в любом другом городе, где есть представительство банка «Арнофини и сыновья».

Барон внимательно изучил документ и сунул за пазуху. На данный момент его интересовал совершенно другой вопрос:

– Скажите, Валери, как Жанна?

– С ней всё благополучно. Сегодня на рассвете она отбыла из города с верными людьми. Да, на днях появится мнимый брат оруженосца с целью выкупа его из плена. Так что подготовьте шевалье д’Олона, дабы новый родственник не стал для него неожиданностью. Я думаю, сто салю будет достаточно.

– Вполне. Сконци, сделайте одолжение, скажите мне правду, куда направилась Жанна?

Иезуит многое повидал на своём веку и сейчас безошибочно определил: бравый капитан успел влюбиться в свою бывшую пленницу. Он немного поразмыслил и, решив, что от этой любви вреда ни Франции, ни Ватикану не будет, сказал:

– Баронесса следует в свой родовой замок Дешан, что в десяти лье от Клермона.

– А в Клермоне есть представительство банка «Арнофини и сыновья»? – невинно поинтересовался Кастельмар.

– Несомненно.

– Благодарю за честность, Сконци! В наше время редко кто держит слово и выполняет обещания.

– Да, не за что, капитан. Жизнь – штука сложная и непредсказуемая, ещё сочтёмся.

Шарль усмехнулся и подумал: «Избавь меня, Господи, от верных слуг твоих, именуемых иезуитами».

– Позвольте, последний вопрос, Валери. Как баронесса будет жить с таким известным на всю Францию именем?

– Элементарно, капитан. В родных местах она – просто баронесса Жанна де Дешан.

Глава 17

Кастельмар вошёл в помещение, где вот уже почти месяц находился оруженосец Девы. Д’Олон сильно похудел, под глазами легли чёрные тени. Капитан понимал: ему есть о чём переживать.

– Шевалье, я принёс вам хорошую новость.

Жан лежал на тюфяке и никак не прореагировал на слова Шарля. Кастельмар предпринял ещё одну попытку:

– Шевалье, вас не интересует освобождение из крепости Энгранд?

Д’Олон наконец проявил некоторый интерес и сел. За последний месяц он давно потерял всякую надежду и приготовился к смерти.

– Интересует. Но каким образом?

– Это проще простого. На днях сюда явится ваш «брат» и выкупит из плена. А я, в свою очередь, помогу ему в этом благородном деле.

Д’Олон, совершенно опешив, уставился на капитана.

– Почему вы помогаете мне? Кроме того, у меня нет никакого брата…

– Ну, как же нет? Вы просто запамятовали, шевалье, – усмехнулся Шарль. – Но у меня есть одно условие. Когда освободитесь, постарайтесь устроить побег Жанне. Она также здесь, в крепости. К сожалению, я уже не смогу вам помочь – решил подать в отставку.

– Вы благородный человек, капитан!

– Наверное, если не брать во внимание, что именно мой бриганд пленил Деву и вас. – Барон вспомнил слова Сконци: – Жизнь – штука сложная и непредсказуемая, ещё сочтёмся, шевалье!

В этот же день Кастельмар написал прошение маршалу Ги де Лавалю об отставке и отправил с депешами в Невер. Капитан мучился, он не хотел заходить к Жанне из Домреми, прекрасно понимая, что эта, ни в чём не повинная девушка – заложница политической игры.

В последнее время Шарль стал чувствительным, его постоянно терзали воспоминания о разорённых селениях Шампани и Лотарингии. «Как знать, может быть, селение Домреми и сжёг мой бриганд. Разве теперь упомнишь, сколько их было уничтожено за эти годы…»

Через неделю после выкупа оруженосца Жанну перевели в Буврейский замок в Руане. Готовился грандиозный процесс над ведьмой и еретичкой.

Из новостей, поступавших из Руана, капитан узнал, что Жанна дважды пыталась бежать, но безуспешно. Теперь её охраняли пять английских солдат, и они постоянно находились вместе с ней в одном помещении.

На суде инквизиции девушка назвалась по матери – Жанной Роме. Она не воспринимала себя как д’Арк и вообще не была уверена в своей фамилии. Девушка говорила, что на родине, в Домреми, её называли Жанеттой, а во Франции – Жанной. Но англичан совершенно не устраивало такое положение дел.

Инквизиционный суд отождествил фамилию д’Арк с английским «dark», что в переводе означает «тёмный», и нарёк Жанну «дочерью сумерек», поставив ей в вину, что она самовольно ушла из дома при греховных обстоятельствах и сделала это тайно, облачившись в мужской костюм.

Инквизиторы постоянно заставляли Жанну рассказывать о её видениях с целью доказательства их дьявольского происхождения. Но она либо отказывалась отвечать, либо отвечала уклончиво. На многие вопросы, требующие ответа «да – нет», Жанна отвечала «не помню».

Решение суда было предрешено: Жанну обвинили в ведовстве и прочих магических искусствах, объявив прислужницей дьявола.

Минул почти месяц после вынесения сурового приговора, и наконец пришло распоряжение об отставке. Барон де Кастельмар покинул крепость Энгранд без сожаления.

Глава 18

Шарль двигался тем же путём, что и Жанна де Дешан, ведя за собой французскую армию, только в обратном направлении: Компьен, Суассон, Реймс, Шалон, Труа, Орлеан, Бурж. Барон ехал не торопясь. Спешить было некуда, и дорога до Буржа заняла почти месяц. Многое удалось переосмыслить за это время. Де Кастельмар прослужил в наёмниках у герцога Бургундского почти десять лет, ни разу не послав весточку матери в Гасконь. Жива ли она? Что стало с замком?

Ведь почти сразу, как Шарль покинул родовое гнездо, Гасконь полностью захватили англичане. Отец, барон Бертран де Баатц де Кастельмар, всю жизнь защищал Гасконь от англичан и погиб как герой. Сын же формально служил все эти годы Бургундской короне, а в последние полтора года фактически сражался бок о бок с англичанами против соотечественников. На душе Шарля было тяжело. Воспоминания о Жанне из Домреми глодали душу, как червь яблоко.

В Бурже барон остановился ненадолго и сразу же направился в Клермон, а оттуда – уже в Дешан. Перед отъездом из Энгранда Шарлю вновь приснилась Итрида. До этого она не являлась ему много лет.

Ведьма опять сидела за столом и говорила: «Молодой барон, Жанна ждёт тебя, иди к ней…» Поначалу Шарль испугался. Какая Жанна его ждёт: баронесса или несчастная крестьянка? Но, здраво рассудив, что ничего общего с крестьянкой у него нет, решил, что баронесса. Как-то встретит его Жанна де Дешан? Шарль очень переживал по этому поводу.

Посетив в Клермоне представительство банка «Арнофини и сыновья» и получив заверения, что может забрать своё золото в любой момент по предъявленному документу, де Кастельмар наконец отправился в Дешан к Жанне.

К вечеру, в осенних сумерках, появился замок. Барон ехал вдоль извилистой речки Алье и вскоре достиг цели. Мост уже был поднят. Тогда де Кастельмар снял с себя крест, подаренный Жанной и, привязав его к арбалетному болту, выстрелил в крышу надвратной башни. Вскоре появилась рука стражника, и стрела исчезла во мраке бойницы.

По всей видимости, подобный способ передачи посланий был привычным в замке. Вскоре мост опустился, ворота открылись, и из них выбежала Жанна в меховой лисьей накидке:

– Я верила, что вы придёте, капитан!

– Миледи, – Шарль поклонился, – теперь вы видите перед собой просто барона де Баатц де Кастельмар, прибывшего сюда, чтобы посвятить вам свою жизнь.

– Вот и хорошо, – просто сказала баронесса, нежно посмотрев на Шарля, и, взяв его за руку, добавила: – Идёмте в замок, барон де Кастельмар де Дешан, уже холодно.

Часть III. Талисман Гуальбареля

Глава 1

Минуло пять лет. Но все события, связанные с Жанной из Домреми, Жан д’Олон помнил и видел, будто они произошли сейчас. Etiam sanato vulnere cicatrix manet[57]57
  Даже от заживающей раны остаётся шрам (лат.).


[Закрыть].

Все эти годы шевалье не давали покоя воспоминания о двух неудавшихся побегах Жанны, которые он пытался организовать. После первой попытки к ней приставили английских солдат, постоянно и неусыпно находившихся рядом. После второй она выбросилась из окна в зале инквизиционного суда, когда охрана отвлеклась. Но Господь оставил Жанну в живых, видимо, для того чтобы она испила чашу своих мучений до дна.

Пять лет назад всеми забытый и нищий шевалье Жан д’Олон получил в наследство от своего бездетного дяди, графа Франсуа де Божё, имение Аржиньи.

Замок с многочисленными башнями, сводчатыми входами и глубокими рвами располагался в местечке Рона и был выстроен примерно четыреста лет назад. Когда молодой наследник вступил в свои права и прибыл в замок, его поразил почтенный возраст поместья, а более всего то, что все башни Аржиньи были испещрены некими таинственными знаками.

Наделённый живым и пытливым умом, Жан нередко размышлял о смысле жизни и смерти. Он был уверен, что смерть – это всего лишь другая, отличная от земной, жизнь. Но где и как найти ключ, позволяющий проникнуть туда? Возможно ли общаться с теми, кто уже там, в другом мире?..

Последние пять лет Жан не молился, не причащался и не посещал близлежащую церковь Сент-Жэн-де-Божё, построенную его предками почти триста лет назад.

Аржиньи безусловно окружал ореол таинственности, и граф д’Олон де Аржиньи решил разобрать архивы, находящиеся в замке.

Много воды утекло с тех пор, как он пытался постичь тайные знаки замка, но всё безуспешно. Многочисленные бумаги, находившиеся в родовом архиве, были в основном финансовыми и юридическими документами, а также среди них обнаружилась обширная переписка между членами ордена храма и зарубежными прецепториями.

Но однажды Жан обнаружил запись, датируемую 1307 годом, которая гласила:

«Молодой граф де Божё, член ордена храма, верный магистру де Молэ, посетил крепость Тампль в Париже. Он нижайше просил разрешения короля Филиппа Красивого о переносе праха его дяди, магистра де Божё, из крепости в родовой замок Аржиньи. Король дал сие разрешение, совершенно не подозревая об истинном содержании захоронения. В могиле магистра де Божё нет и никогда не было его останков. Там хранились архивы ордена и реликвии – корона Иерусалимских царей и четыре золотые фигуры евангелистов, которые украшали Гроб Христа и которые не достались мусульманам…»

Эта находка придала новый импульс изысканиям, и Жан в который раз тщательно обследовал весь замок, каждый каменный выступ, в надежде обнаружить тайник. Он верил, что архивы ордена храма хранят тайные знания, позволяющие перемещаться между миром живых и мёртвых. Вопрос – где их найти! Тамплиеры умели хранить свои тайны.

Жан превратил замок Аржиньи в алхимическую лабораторию. Здесь кипели в ретортах неведомые снадобья, по углам громоздились человеческие скелеты и свешивались чучела экзотических животных, привезённых из дальних стран.

Доверенные лица, посланные графом д’Олоном де Аржиньи в Италию, пытались разыскать самых опытных магов. В конце концов их поиски увенчались успехом, и в замок прибыл магистр оккультных наук Франческо Прелати.

Однажды глухой осенней ночью в угловой башне замка собрались: граф, магистр Прелати и слуги – Андре, Пуату и Рене. Свечи погасили, и в кромешной тьме зазвучал голос мага, вызывающий демонов:

– О, всесильные духи, открывающие смертным клады, науку и философию, явитесь! Явитесь на мой зов, и я отдам вам всё кроме жизни, если вы дадите мне тайные знания и власть!

Духи не вняли просьбам, и граф де Аржиньи выгнал Прелати с позором.

Следующим магистром оккультных наук, посетившим замок Аржиньи, стал Арман Барбо. Он хранил втайне все свои заклинания и произносил их едва слышно. В результате одного из таких сеансов способом постукивания удалось вызвать духов одиннадцати тамплиеров.

Они согласились ответить на поставленные вопросы, однако говорили бессвязно, сообщить, где спрятаны архив и сокровища, отказались и исчезли. После этого Армана Барбо постигла та же участь, что и его предшественника…

Вставать Жану не хотелось, он лежал, закрыв глаза. Дневной свет пробивался сквозь ставни, освещая комнату золотистыми струйками. Ночью Жана опять мучили сны. Ему снилась она, его Дева, которой он поклонялся, которую любил, был верен как телохранитель. Она приходила во снах живой и прекрасной, в блестящих латах на боевом коне. Затем снился костёр, и Жанна сгорала в муках. Она умоляла дать ей крест, чтобы помолиться перед страшной смертью, но никто из инквизиторов не выполнил её предсмертного желания…

Граф поднялся с постели и дёрнул шнур колокольчика:

– Рене, иди сюда, бездельник!

В спальню тут же вошёл слуга, держа в руках одежду и преданно глядя на своего молодого господина. В последнее время Жан был излишне раздражительным, постоянно срывался на слугах, и они лишний раз боялись рот открыть. Единственным исключением из всего штата слуг был Рене, прошедший хорошую школу при покойном старом графе, который взял его в замок ещё мальчишкой. С тех пор, вот уже пятьдесят лет, Рене исправно служил семейству Божё. Он умел быть немногословным и предугадывать желания хозяев.

– Как почивали, ваше сиятельство? – поинтересовался Рене.

– Как всегда. Сплошные ночные кошмары, – пожаловался граф, одеваясь при помощи слуги.

– Я понимаю вас, господин. Вы молоды, а время, как известно, лечит. Всё забудется.

– Пять лет уже ты толкуешь мне об этом! Однако легче не становится и ничего не забывается. Напротив, сны всё отчётливей… Ладно, оставим это. Скажи мне лучше, что слышно от егерей?

– Один из загонщиков сообщил, что выследили крупного вепря. И если господин барон желает…

– Вепрь? Прекрасно! – перебил граф. – Это как раз то, что нужно. Вели седлать лошадей!

– Ваше сиятельство, а как же завтрак?!

– Вина и кусок ветчины, – коротко приказал Жан. – У меня такое настроение: хочется с кем-нибудь жестоко сразиться, убить. А вепрь не отдаст свою жизнь без сопротивления.

Не прошло и получаса, как Жан в сопровождении двух слуг мчался к логову зверя. Гнедой конь, предчувствуя кровь, скакал, бешено раздувая ноздри. Ему словно передался охотничий азарт хозяина.

В это время стал приближаться гон, и Жан весь обратился в слух. Почти тут же из чащи показался вепрь и вихрем пронёсся мимо графа. За ним неслись штук двадцать борзых. Вслед за собаками появились верхом три выжлятника, один из которых трубил в рог и натравливал собак на зверя.

Наступил самый увлекательный момент охоты. Гончие, подстрекаемые звуками рога, кинулись на вепря. Глаза зверя налились кровью, он готов был оказать отчаянное сопротивление. Жан снял с седельного крюка аркебузу и поджёг фитиль. Загонщики приготовили охотничьи ножи с длинными лезвиями.

Вепрь отчаянно защищался: несколько собак отлетели в сторону с распоротым брюхом. Граф пришёл в бешенство, и в то же время картина кровавой схватки действовала на него возбуждающе. Вскоре уже половина собак выбыла из строя. Один из выжлятников спустил двух бордоских догов, одетых в специальные кольчуги. Они мгновенно вцепились в уши зверя, и тогда другой загонщик, взяв копьё, приблизился к вепрю.

Зверь неожиданно рванулся в сторону, и один из догов отлетел с откушенным ухом, торчащим в пасти. Ситуация выходила из-под контроля. Жан взвёл аркебузу, прицелился и точным выстрелом сразил вепря. Он взревел и упал на зелёную траву, обагряя её красной горячей кровью.

– Отличный выстрел, господин! – восторженно заметил загонщик.

Оставив егерей и выжлятников заниматься убитым вепрем, граф де Аржиньи отправился обратно в замок. Охота улучшила настроение, вид крови придал сил. В глубине души граф жалел зверя: тот дрался, как настоящий воин, до конца.

Философские размышления о вепре прервала небольшая группа сервов, вооружённых палками. Они что-то кричали и возбуждённо размахивали руками. Земля, по которой ехал граф, принадлежала ему, следовательно, и сервы, находящиеся на ней также являлись его собственностью. А значит, с крикунами надлежит разбираться ему, по праву bonum avitum.

Де Аржиньи направил коня к сервам. Подъехав к возбуждённым подданным, граф остановил коня. Люди тут же смолкли, опустили глаза вниз, сдёрнули шапки и поклонились. Никто не решался заговорить первым, крутой нрав молодого де Аржиньи был хорошо известен.

Граф окинул взглядом сервов, все они держали в руках палки, кое-кто пытался неловко спрятать примитивное оружие за спину. Мужчины стояли плотным кольцом, окружив связанную молодую девушку. По всему было видно, ей крепко досталось: платье было изодрано в клочья, обнажая прелестные части тела. Сквозь лохмотья были видны ссадины и кровоподтёки. Лицо девушки пострадало не менее её наряда, правый глаз заплыл и превратился в сплошной синяк. Чёрные волосы взлохмачены, из них торчали сухие травинки, видимо, несчастная пыталась укрыться на сеновале.

Однако телесные повреждения виднелись не только на девушке, но и на сервах. У нескольких были расцарапаны лица. Молчание затянулось, и граф не торопился его нарушать. Он рассматривал пленницу, заметив, что несчастная смотрит на него с явным вызовом, не опуская глаз, а вернее сказать, одного, уцелевшего в драке. Граф попытался посмотреть девушке в лицо и мгновенно понял, что не выдерживает взгляда даже одного её глаза. Будто почувствовав замешательство Жана, пленница улыбнулась разбитыми губами, отвернулась и уставилась на одного из крестьян. Тот сразу же начал креститься и читать молитву.

– Что здесь, чёрт возьми, происходит? – рявкнул наконец недовольный граф, хорошее настроение после охоты мгновенно улетучилось. – Почему совершается самосуд на моей земле, а я ничего не знаю?

Крестьяне разом загалдели, пытаясь объяснить происходящее. В этот момент они были похожи на стайку трясогузок.

– Молчать! Говори ты, – граф указал кнутом на рыжеволосого серва, лет сорока.

Мужик поклонился, поблагодарив за оказанную честь, и, запинаясь, периодически осеняя себя крестным знамением, начал:

– Ваше сиятельство! Эта девушка – ведьма. Она появилась в нашем селении месяц назад и поселилась у Перрины Мартен, старой знахарки. По первости-то ничего дурного за ней не водилось. Она помогала старухе готовить разные снадобья. Мы даже обрадовались: будет Перрине кому передать свои знахарские навыки и секреты. Но вскоре в деревне стали происходить странные дела. На две семьи навели порчу – явно дело рук девчонки, больше некому. Но и это не всё. Три дня назад в еловой роще, недалеко от селения, нашли мёртвую маленькую девочку. Что за дитё и откуда она не знает никто, но все видели её растерзанной. Не приведи, Господи, такое увидеть!..

Жан взбеленился:

– И что, есть свидетели, которые могут поклясться на Библии, что видели, как именно эта девица убила ребёнка и навела порчу? А вы не думали, что на девочку мог напасть голодный одинокий волк или медведь?

– Нет, господин, никто ничего такого не видел. Но мы нашли у неё в доме красное зелье и склянки с кровью. Настоятель церкви отец Жак приказал склянки закопать в землю, а ведьму отвести к вам на суд. Ей самое место на костре, мы уж и хворост приготовили!

– А почему вы решили, что в склянках кровь убитой девочки? А не какого-нибудь животного – кролика, например, или курицы?

Рыжий мужик что-то промямлил невнятно, явно стушевавшись.

– Мне всё ясно! – граф в крайнем раздражении зыркнул на безмолвных подданных. – Ничего не видели, не слышали, но надо девку сжечь – так, на всякий случай. А ведьма она или нет, Господь разберётся сам!.. Прочь, бездельники!

Сервы, поняв, что сейчас огребут от господина сполна за излишнюю бдительность, быстро натянули шапки и, пятясь и кланяясь, потрусили восвояси. Девушка так и осталась стоять со связанными руками.

– Ну а ты что скажешь в своё оправдание? – обратился к ней Жан.

Она молчала. «Какая гордячка! Не хочет говорить связанной», – догадался граф.

– Развяжите её, – приказал он слугам. Те переглянулись, явно не торопясь выполнять распоряжение. – Я что, недостаточно ясно выразился? Развязать девушку!

Тогда Пуату соскочил с коня и выхватил кинжал из ножен. Девушка сама полоснула верёвками по лезвию. С минуту она растирала кисти рук, затем попыталась улыбнуться в знак благодарности и вынула что-то изо рта.

– Так вот почему ты не могла отвечать мне, – понял Жан. – Какое сокровище ты прячешь во рту?

– Мой талисман и оберег – камень, меняющий цвет, – с вызовом ответила девушка.

Ловким движением она накинула цепочку на шею, и камень налился розово-фиолетовым цветом. Жан невольно засмотрелся: камня такой красоты и удивительной огранки он ещё не встречал.

– Однако от побоев он тебя не уберёг, – заметил граф.

– Синяки и ссадины заживут. Главное, я жива.

– Откуда такая уверенность, что я сохраню тебе жизнь, а не прикажу сжечь на костре?

– Я знаю, господин, вы не любите костров…

Де Аржиньи невольно передёрнуло: «Откуда она может знать?! Казнить я её всегда успею, но что-то мне подсказывает, что пока не стоит этого делать». Графа поразили не только последние слова девушки, но и её уверенная манера держаться, не свойственная простой крестьянке. Своей дерзостью она напомнила Жанну, и граф несколько смягчился.

– Как тебя зовут?

– Ангелика.

– Садись впереди меня. Возвращаемся в замок, – приказал де Аржиньи, помог девушке забраться на лошадь и, пришпорив послушное животное, поскакал по направлению к замку.

По прибытии граф приказал слугам привести Ангелику в порядок, а затем проводить к нему. Через час девушка была вымыта, причёсана и одета в тёмно-коричневое платье прислуги.

Граф сидел в гостиной за столом, с удовольствием поедая ароматное, отлично прожаренное мясо вепря, подстреленного утром на охоте. Он оценивающе взглянул на вошедшую. Девушка выглядела гораздо лучше, если не считать заплывшего глаза.

– Садись, отобедай со мной, – кивнул Жан. – Ещё прибор, для моей гостьи!

Через мгновение вышколенный слуга поставил перед Ангеликой обеденный прибор, отрезал приличный ломоть мяса и положил в тарелку. Она взяла вилку и нож для мяса и начала быстро расправляться с угощением. Граф был поражён:

– И где ты научилась так ловко пользоваться вилкой и ножом? Только не говори, что твои родители – вилланы!

– Не скажу, ваше сиятельство, – ответила девушка, аккуратно отправляя в рот маленькие кусочки мяса. Разбитые губы болели, и ей было трудно жевать.

– Тогда я приказываю тебе рассказать свою историю, – граф отпил вина из серебряного кубка и настроился слушать.

– Воля ваша, господин. История моя началась двадцать лет назад, в герцогстве Савойском в замке Шильон. Замок Шильон расположен на скалистом острове близ восточного берега озера Леман[58]58
  Женевское озеро.


[Закрыть] и некогда принадлежал всесильному графу Франсуа Шильонскому. Граф был поклонником алхимии и различных оккультных наук. Он был богат, но хотел стать ещё богаче, мечтал получить золото из свинца, тем самым обретя неограниченную власть.

Судьба свела его с моей матерью Эльзой де Эвре, дочерью местного разорившегося феодала. Она была необыкновенно красива, но главным её достоинством было знание белой магии, полученное от своей матери.

После смерти отца, а затем и матери, Эльза оказалась в полной нищете, несмотря на свои уникальные способности.

Граф прослышал о красоте Эльзы и насильно женился на ней. Вскоре родилась я. Сила и богатство моего отца не давали покоя герцогу Савойскому, он постоянно подсылал шпионов в замок, чтобы затем обвинить моих родителей в колдовстве. В один далеко не прекрасный день светлейший герцог не стал более церемониться и осадил замок, отрезав его от внешнего мира. Отец защищал родовое гнездо до конца. Мне и матери он приказал бежать через подземный ход, прихватив с собой самое необходимое.

После захвата замка людьми герцога, мы с матерью обосновались в Италии, в небольшом городке. Через четыре года мама умерла, и я осталась сиротой в десять лет. Мне было не на что жить, и я побиралась около городских стен. Красивой маленькой девочке хорошо подавали. И вот однажды мимо проходили цыгане. Старая цыганка посмотрела на меня и сказала: «Идём, дитя, негоже знатной девочке питаться на милостыню».

Так я попала в цыганский табор, научилась гадать на картах, предсказывать судьбу, смотреть в магический кристалл. У меня хорошо получалось, видимо, я унаследовала способности матери. Моя цыганская жизнь продолжалась пять лет. Табор добрался до Вероны, и мы жили в городе несколько месяцев. Верона – богатый торговый город, многие купцы с удовольствием платили за предсказание судьбы и исхода деловой сделки. У меня скопилась приличная сумма серебром. Именно в Вероне, по воле судьбы, произошла моя встреча с графом Жилем де Рэ.

– Ты сказала, с Жилем де Рэ, маршалом Франции?! Я не ослышался? – перебил поражённый де Аржиньи.

– Да, ваше сиятельство, именно с ним. В то время он путешествовал по Италии, пытаясь забыть ту, которую любил. Де Рэ также интересовался магией, быстро оценил мои способности и выкупил у табора, заплатив большие деньги. Мы ещё какое-то время путешествовали по солнечной Италии, посетили Пизу, Болонью, Флоренцию, к нам присоединились какие-то подозрительные люди, а затем все направились во Францию в родовой замок графа, Тиффож. Сначала я была очень рада, что наконец не буду ни в чём нуждаться. Первые два месяца в замке прошли безоблачно. Я погрузилась в роскошную жизнь, заполненную бесконечными балами и охотами.

Затем, видимо, граф решил, что пришло время сделать меня любовницей. О! Де Рэ был страстный и опытный любовник, ничего не скажешь! Сначала он развратил меня, а затем вынудил обслуживать своих знатных гостей. Сопротивляться было бессмысленно. Всякое неподчинение его воле жестоко подавлялось.

Де Рэ заставлял подсыпать знатным господам в вино различные порошки, а затем наблюдать за их поведением, докладывая обо всём увиденном лично графу. Иногда порошки вызывали возбуждение, и мне, конечно, доставалось, но потом граф давал мне другой порошок, порождающий, видимо, жуткие видения. На людей страшно было смотреть, но утром они ничего не помнили, – Ангелика замолчала и перевела дух, отпив вина.

– Кто бы мог подумать! – воскликнул де Аржиньи. – Ведь де Рэ – маршал, закалённый в боях. Мы вместе брали Орлеан, Турель, Осер, Труа!.. Граф храбро сражался, солдаты уважали и боялись его. Сам король Карл Седьмой наградил маршала за боевые заслуги перед Францией!

– Да, де Рэ рассказывал мне о своих военных походах, особенно о Деве Жанне.

Де Аржиньи насторожился:

– И что же он поведал тебе о Жанне?

– То, что простая неграмотная крестьянка из Домреми объединила солдат и повела за собой армию. Они верили в неё как в чудо. Де Рэ восхищался Жанной, преклонялся перед её смелостью и красотой, даже любил…

– Не может быть! Де Рэ любил Жанну?! Сей гордый отпрыск древнего знатного рода?.. Впрочем, ничего удивительного, я тоже её любил.

– Простите за дерзость, ваше сиятельство, я знаю и об этом, – сказала Ангелика.

Граф встрепенулся:

– Откуда?

– Де Рэ догадывался о ваших чувствах. Ещё раз прошу прощения, а она действительно была виновна в деяниях, предъявленных инквизицией?

– Нет, это всё отвратительная ложь! Жанна никогда не была ведьмой. Просто англичане не могли простить ей своих поражений, нанесённых французами под предводительством простой крестьянки. Каким-то образом надо было объяснить свою слабость… – Жан замолчал от нахлынувших воспоминаний.

– Я так и думала, – тихо произнесла Ангелика.

– Скажи, ты покинула замок Тиффож из-за того, что де Рэ сделал из тебя шлюху? – спросил граф, решив вернуться к её истории.

– Да, ваше сиятельство, но не только. Де Рэ обуяла чёрная страсть. Он начал заниматься страшными делами. По всей округе он нанимал молоденьких мальчиков в пажи, а затем совращал их и убивал медленной смертью, получая от этого удовольствие. Убийства он превратил в развлечение, растягивая удовольствие и наблюдая за агонией жертвы. Подобно вампиру, припадал он к несчастным, чтобы лучше ощутить предсмертную дрожь тела, а стоны умирающих ласкали его слух. Де Рэ и меня заставлял смотреть, а потом на залитом кровью полу насиловал и избивал.

Примерно полгода назад де Рэ пригласил в замок лишённого сана священника Гибурга для свершения чёрной мессы. Меня раздели и положили на стол, застеленный чёрным бархатом. Гибург взял серебряную чашу и поставил мне между ног. Затем Гибург читал молитвы, но наоборот, от конца к началу, и благословлял человеческий прах, как хлеб жизни. После этого в жертву принесли младенца, украденного из близлежащей деревни. Его невинную кровь слили в чашу, находящуюся между моих ног. Гибург отпил из неё и, заставив меня сделать то же самое, овладел мною прямо на столе. Два месяца назад я, не выдержав издевательств и ужаса, царящего в Тиффоже, убежала. Вспомнив, что де Рэ рассказывал о вас, я решила отправиться в Аржиньи. Я глубоко раскаиваюсь, что сразу не решилась прийти к вам…

– Да, что время делает с людьми, – задумчиво произнёс граф и спросил: – Как ты полагаешь, почему Жиль де Рэ превратился в чудовище?

– Не знаю, ваше сиятельство. – Ангелика судорожно вздохнула. – Трудно теперь сказать. В прошлом году его посетил некий маг, облачённый в странные яркие наряды, похожие на восточные. Де Рэ и маг заперлись в подвале, где впоследствии совершались все убийства, и долго не выходили. А вокруг творилось нечто невообразимое: тёплым летним вечером вдруг стало пронзительно холодно, странные сумерки внезапно окутали замок. Затем грянул гром, но дождь так и не начался.

Спустя несколько часов де Рэ вышел из подвала один в ужасном состоянии: глаза горели, волосы взлохмачены, его трясло мелкой дрожью. Что стало с магом, не знаю. Думаю, когда они призывали духов, маг допустил оплошность и умер… После этого случая де Рэ окончательно превратился в сумасшедшего, испытывая постоянную жажду крови. Почти год я наблюдала за этим кошмаром. И вот однажды де Рэ принёс помощникам чью-то отрубленную голову, сердце и глаза, а свежую кровь несчастной жертвы заставил выпить под страхом смерти. В него словно дьявол вселился. После той чёрной мессы я решилась тайно вызвать дух покойной матери, и он повелел мне немедленно бежать из Тиффожа. Так я и сделала.

– Стало быть, ты умеешь вызывать духи умерших? – заинтересовался Жан.

– Да, ваше сиятельство. Но это весьма опасное занятие.