Текст книги "Я и мой летучий мышь"

Глава 13

Вставала я… с трудом. Голова раскалывалась, в памяти зияла огромная дыра и сильно тошнило. Сижу, мрачно оглядываясь по сторонам и мечтая о кувшине с водой. Где моя сума?

Натыкаюсь взглядом на Кэрта.

– А ты здесь что забыл? Ты ж вроде бы ушел… чтобы поесть, кажется.

– Все-таки пришла в себя. – Он улыбнулся и коснулся ладонью моего лба, жар его кожи приятно согревал.

Закрываю глаза и утыкаюсь в его руку, как в подушку.

– Больше целоваться не тянет?

Открываю глаза и удивленно на него смотрю.

– Ты вчера пыталась поцеловать сначала меня, потом василиска. Но так никого и не поцеловала. Жаль.

Кажется, у меня на затылке волосы шевелятся. Кошусь на василиска, отлипая от руки Кэрта. Граф деловито разводит костер, даже и не думая смотреть в мою сторону.

– И… как он отреагировал?

– А моя реакция тебе не интересна?

Удивленно смотрю на Кэрта. С огоньком в глазах и усмешкой, притаившейся в уголках губ, он напоминал сытого хищника, наблюдающего за зайцем. Странно, раньше он вроде бы был более замкнутым. На контакт не шел. Что я вообще вчера натворила? И почему ничего не помню?!

– О, ты проснулась! – Ко мне прилетел мышь и радостно плюхнулся на колени.

Вот кто мне все объяснит!

– Что вчера было?

Пых поднял мордочку и вопросительно посмотрел мне в глаза.

– Хочешь сказать, что ты ничего не помнишь?

– Нет. У меня, кажется, потеря памяти… или вроде того.

– Это, наверное, действие врат. – Кэрт лег рядом со мной и заложил руки за голову. – Чем выше доза алкоголя в крови того, кто их пересекает, тем сильнее они влияют на разум. Так что тебе еще повезло.

Хмуро смотрю на него.

– То есть вчера это была не ты, а ты под кайфом? – спросил мышь.

– Да, наверное. А что было-то?

– Да ничего особенного, – почесывая затылок и ерзая на коленях. – Ты просто призналась этим двоим в любви и требовала поцелуя. Особенно тебя раздосадовал граф – он всю ночь отпихивался от твоих объятий и обещал оторвать голову собственноручно, если не отстанешь.

Голос у Пыха был монотонным и грустным. Я задумчиво смотрю на напряженную спину василиска, активно ковыряющегося в костре.

– И… что потом? Он таки меня не убил?

– Устал сильно. Да и ты так трогательно его обняла… – вытирая лапкой глазки и свесив уши в разные стороны, сказал мышь. Выглядел Пых при этом умилительно. – Что он покорился судьбе и заснул так.

– Ясно. – Мучительно вздыхаю, встаю.

– Эй, ты куда?

Перекладываю мыша на грудь Кэрта и поворачиваюсь к костру.

– Извиняться, куда же еще. Не хочу, чтобы после задания он мне голову сразу оторвал.

– А… Ну-ну. Желаю удачи.

Фыркаю и храбро иду к графу. Надеюсь, его гордости досталось не так сильно, как расписал мышь. А иначе он уже тихо меня ненавидит.

– Кх-кх… кхм!.. кх!

– Что?

– Я… я отошла от алкоголя.

– Ты вчера еще и пила?

– Нет. Но Кэрт сказал, что это действие того, что я выпила в кофейне, плюс переход через врата, и прошло все только сейчас.

– Так вот что это было, – напряженно.

– Так вот. Что бы я ни сделала ночью, я сожалею…

Василиск закашлялся, подавившись тем, что хотел сказать до этой фразы.

– Я прямо девицей-красавицей себя ощутил. Ты снова издеваешься, Кэт?

Он встал и посмотрел мне в глаза. Спокойный, уверенный в себе мужчина, ну, правда, немного злой. Но в глазах нет ненависти. Сейчас он более или менее спокоен.

– В общем, извини, я не хотела ничего такого. Предлагаю остаться…

– …друзьями?

– Это слишком сильно сказано.

Он меня поцеловал. Как-то вдруг. Я не успела ни удивиться, ни отшатнуться. Одна рука сжала затылок, обвившись вокруг шеи, как змея. Вторая – рывком притянула за пояс штанов.

Расширенными от шока глазами смотрю в его – синие, наглые, со злостью в глубине – глаза. Но целовался он… отлично. Еще секунда… еще одна секунда, и я смогу забыть, что руки, притянувшие меня к себе, принадлежат…

Но секунды мне не дали. Что-то хрустнуло, меня с силой отшвырнуло от графа, и я рухнула прямо в болотную жижу, подняв целый фонтан брызг.

Не сразу сумела сесть, с трудом вытерла тину с лица и огляделась вокруг. Что случилось?

У огня стояли василиск и дэймос. Последний вонзил меч глубоко в плечо графа и, оскалив зубы, второй рукой сжимал его горло. Граф пытался разогнуть черные пальцы, не позволяя им сломать позвонок. Черные глаза дэймоса вновь стали алыми, словно рубины. И это прямо говорило о том, что Кэрт не собирался пугать – в его планах было именно убить.

– Она… умрет… без меня, – из последних сил прохрипел граф.

Охранники без сознания покачивались на поверхности воды. Видимо, прежде чем подойти к нам, Кэрт вырубил их. Мимоходом.

Кое-как заползаю обратно на островок.

– Кэрт!

– Ты моя. – Спокойно, тем же тоном, что говорил со мной всего несколько минут назад. Ни злобы, ни гнева. Ровно, мягко, тихо.

– Ты что, не понимаешь, если граф умрет – мне тут же голову оторвет! Отпусти его!

– Ты меня поцелуешь? – с любопытством.

– Обалдел?!

– Соглашайся, – пискнул мышь. – Он же не в себе.

– Я согласна!

Пальцы разжались, и граф рухнул на землю, кашляя и сжимая горло здоровой рукой.

Кэрт рывком вынул из его плеча меч. Василиск застонал сквозь сжатые зубы, но не заорал – гордость не позволила.

– Целуй. – Кэрт повернулся ко мне и обаятельно улыбнулся, обнажая белоснежные парные клыки.

Тяжело дышу, молча его разглядывая. Да что у него на уме? Дался ему этот поцелуй. Видно же, что я ему по барабану.

Ладно. Раз обещала – надо выполнять.

Подхожу, склоняю голову чуть набок и прислоняюсь губами к его губам.

– Все?

– Нет, – хмуро. Его уши зашевелились сильнее, как и каждый раз, когда он о чем-то серьезно размышлял.

– Что опять не так?

– Его ты целовала по-другому, – указывая на графа.

– Скажи, зачем тебе все это? Зачем тебе этот поцелуй?

– Ну ты же просила. – Он улыбнулся и, обняв меня за талию, крепко прижал, не давая отстраниться.

Фыркаю, но острые зубы кусают нижнюю губу, а когда пытаюсь высказать все, что думаю, его язык шустро проникает внутрь, углубляя поцелуй.

Еще через какую-то долю секунды я уже обо всем забыла. Руки сами по себе легли на его плечи, скользнули за шею, прижимая ближе.

Меня он отпустил только через минуту. Усадил на землю и отошел к костру, у которого граф накладывал себе на рану мазь, стоившую целое состояние, но способную воскрешать практически мертвых. Всего пара дней – и на месте жуткой раны останется лишь неровный шрам.

Мотаю головой и закрываю глаза.

– Итак, – мышь вылез из капюшона и, перелетев ко мне на колени, заглянул в глаза, – теперь ты поняла, что такое целовать дэймоса.

– А?

Не удержавшись, он упал на землю и, недовольно пискнув, тут же вернулся обратно ко мне на колени.

– Бэ! Больше так никогда не делай. Те, кто приходит снизу… Поверь, твой прекрасный граф и рядом не стоял. Суккубы – и те могут только мечтать о такой власти над душами.

– Я… не понимаю, ты сейчас о чем говоришь?

– О том. Он чуть твою душу не высосал! Хорошо, что я в капюшоне сидел, и его магия не сработала.

Медленно прихожу в себя, разглядывая унылый черно-белый мир вокруг и чувствуя себя так, словно отхожу от дозы «синей смерти». Все плохо, дышать тяжело, руки дрожат, в голове – бардак, и так тошно, словно мне теперь всю жизнь придется прожить в туалете, к примеру. Пауком.

– Какая жуткая перспектива.

– Ты о чем?

– Да нет, ни о чем. Но ты прав, Пых. Целоваться с Кэртом – себе дороже.

– Я всегда прав, – фыркнул мышь и потребовал, чтобы его наконец накормили.

Киваю и смотрю на постепенно рассеивающийся туман. Скоро полдень. Пора выходить. Прыгать по кочкам в такой туман было самоубийством. Но теперь вполне можно рискнуть. Тем более что охрана очнулась и теперь тоже сушит вещи у костра.

В тот день мы так никуда и не пошли. Василиску надо было оклематься от полученной раны. Кэрта я предложила отпустить до худших времен обратно в его жаркое царство. Тот пожал плечами и согласно кивнул. На болоте ему и впрямь было неуютно – холодно, мокро, скучно.

Засыпаю, прижавшись к спине василиска и слушая стук его сердца. Он сказал, что завтра выдвинемся сразу после завтрака.

Ночь медленно опустилась на болото. Тихо квакали лягушки. Печально перекрикивались кикиморы, снова оставшиеся голодными, но так и не решившиеся выйти на сушу и забрать добычу силой, да где-то пела одинокая птица. А может, и не птица – кто ее знает.

Тихо… Звезды рассыпались вокруг трех скрещенных лун и старательно освещают им путь, выстилая серебристую дорожку по небосклону. А где-то далеко, так далеко, что не услышать и не увидеть, стоит огромный темный замок, в который наша компания и держит путь.

Мышь завозился и, широко зевнув, сел. Спать ему совсем не хотелось.

– Кэт, – позвал он тихо. – Кэт! – чуть громче. – Ты спишь?

И снова молчание.

– Значит, спит. Жаль. Скучно.

Какое-то время мышь сидел, задумчиво глядя на отблески затухающего костра, потом встрепенулся и забрался под край мягкого пушистого пледа в поисках руки девушки.

– Хм… да где же он?

Рукав аккуратно отогнули вверх. Пыхтя, мышь поднял его чуть выше и еще выше, пока на запястье не блеснул металл. Пушистик довольно пискнул, возбужденно задвигав ушами и изучая краешек браслета.

– Так… теперь надо плюнуть.

Набрав побольше слюны, мышонок смачно плюнул на браслет и поцарапал мокрое место коготком, после чего, затаив дыхание, принялся ждать.

– Ты звала?

Пых вздрогнул и повернулся к чернокожему дэймосу, сидевшему у костра. Рубиновые глаза смотрели на спящую девушку, уши были прижаты к голове. Сколько он так уже сидел? Минуту? Две? Все пять?

– Это я тебя вызвал. – Пых перелетел на бедро Кэт и неуверенно помахал лапкой.

– Ты? – Взгляд горящих внутренним пламенем глаз сместился на летучего мыша.

Пых почувствовал себя увереннее и даже выпрямился, переступая с лапки на лапку и двигая ушами.

– Зачем?

– Ночь же. Мне скучно. Поговорить хочу.

Подумав, мышь перелетел ближе костру, с удобством усевшись на небольшом камушке, еще недавно выполнявшем роль стола для небольшой компании.

– Если хочешь, давай поговорим, – сказал Кэрт и улегся на землю, заводя руку за голову и глядя в небо.

– Итак, первый вопрос. Зачем ты поцеловал Кэт?

– Мне было любопытно.

– Что именно?

– Как она отреагирует.

– И?

– Что и?

– И тебе понравилось?

– Да. Она вкусная.

– Не понял.

– Я заберу ее с собой в нижний мир и буду тысячелетиями поглощать ее душу.

– Вот теперь понял… И тебе не стыдно? Она же решила тебя освободить!

– И что с того?

– А то… ты должен быть благодарен.

– Это она так решила. Я не просил и ничего не обещал взамен. Моя очередь задавать вопросы.

– Ну ты и… Ладно, задавай, – недовольно проговорил Пых.

– Почему ты с ней?

– А? Не понял.

– Вы постоянно вместе. Почему? Какой между вами заключен контракт? В чем твоя выгода?

– Ну… я могу снимать все виды чар, а главное – мы друзья.

– Кто?

– Друзья.

– Что такое – друг?

– Это тот, кому ты доверяешь. Ты какой-то странный. Элементарных вещей не знаешь.

– Что значит, доверяешь?

Мышь покосился на Кэрта. Тот смотрел в упор, и на его лице не было и тени улыбки. Спокоен, сосредоточен, только в глубине глаз поблескивает любопытство.

– Это значит, что она может рассказать мне о себе все. Ну и я о себе.

– Я тоже могу рассказать все.

– Хм… хорошо, а если так? Я могу рассказать ей даже то, что может мне сильно навредить, потому что верю, что она меня не выдаст и поможет, если мне будет нужна ее помощь.

– Это глупо.

– Что именно?

– Рассказывать все. Рано или поздно тебя предадут.

– Поэтому я доверяю не всем, а только ей. А она – только мне.

– А мне? – шевельнув ухом.

– Тебе-то за что?

– Я могу помочь.

– Ну и что? Ты и навредить можешь. Так что не доверяет она тебе, уж поверь. Да и я тоже.

– Значит, вы вместе потому, что хотите иметь рядом кого-то в будущем – того, кто поможет, если помощь будет нужна.

– Ты безнадежен.

Кэрт шевельнул ушами и требовательно посмотрел на мыша.

– Ладно, попробуем иначе. Вот какая твоя любимая еда?

– Души.

– Хм… ладно. Вот представь: попалась тебе очень вкусная, сладкая душа, но бесполезная.

– Так не бывает. Чем душа вкуснее, тем полезней.

– А кроме душ, ты ничего есть не любишь?

– Когда-то любил… варенье из яблок.

– Вот! Представь. У тебя есть выбор – съесть варенье или наесться… лука.

– Я не люблю лук.

– Его никто не любит. Так что ты выберешь?

– Варенье.

– А почему?

– Оно мне нравится.

– Вот! И Кэт мне нравится. А ей нравлюсь я. Короче, друг – это человек, который согревает твою душу. Без него холодно и плохо, а с ним – тепло и комфортно.

– Какие вы странные.

– Особенно я.

– Душам бывает холодно… – Кэрт задумался и на какое-то время словно выпал из реальности.

– Эй. Ты там что, спишь, что ли? – заволновался Пых.

– Нет.

– Это хорошо. А то мне одному скучно.

– Я понял, что такое дружба. Я ведь пробовал «замерзшие» души.

– Какие?

– Одинокие. Они были невкусные, и от них сводило горло от холода. Чаще всего при жизни они имели много того, что вы называете деньгами и властью.

– А какие были вкусные?

– Вкуснее всех дети… – мечтательно. – Но их есть нельзя. Дети и животные уходят к серафимам, можно лишь попытаться урвать кусочек их сладкой души.

– Знаешь, ты меня прямо-таки успокоил.

– Душа Кэт – сладкая и чистая, как горный хрусталь.

– Какая?!

– Сладкая.

– И что это значит?

– Даже самые вкусные души… были нежными, но пресными. А душа Кэт, как варенье. – Кэрт даже облизнулся и причмокнул.

– Но… э-э-э… живых есть нельзя!

– Она моя хозяйка. Как только Кэт меня отпустит, она станет моей, – сказал Кэрт, равнодушно глядя на мыша.

– А изменить это как-то можно?

– Можно. Если только я сам после расторжения контракта решу оставить ее.

– Э-э-э… у тебя такой вид, словно ты и сам в это не веришь.

– А зачем? Она вкусная.

– Хм. Тогда… подумай, какой она будет, если станет тебе доверять.

– Будет другом?

– Именно! Если она станет твоим другом – ее душа станет в пять раз вкуснее, гарантирую.

– Почему?

– А ты сам подумай. Когда ты только здесь появился, разве она пахла вареньем?

– Откуда ты знаешь про запах?

– Догадался.

– Нет. Она пахла человеком. Обычным.

– А теперь нет? Почему?

– Доверие?

– Ты умнеешь на глазах. Так что, давай, вотрись в доверие, завоюй ее – и потом будет настоящее пиршество!

– Зачем ты все это мне говоришь? Ты же ее друг.

– Ну чем дольше ты оттягиваешь момент ее поедания, тем дольше я смогу быть рядом с ней.

– Ты умен. Я в тебе не ошибся, – с усмешкой.

– Это так заметно? – поинтересовался Пых.

– Да.

– Жаль. Других я как-то умудрялся дурить. Василиск, к примеру, до сих пор уверен, что я – тупое существо с отверстием для пищи в голове.

– Он и сам не очень умен.

– Согласен… А как ты стал таким?

– Каким?

– Ну… попался в сети контракта.

– Длинная история. Да и моя очередь задавать вопросы.

– Да? Ну давай. Только помни! Я могу и не ответить. Все-таки уже поздно и… Ты не мог бы подбросить дров в костер? А то погаснет.

Кэрт молча сел и бросил в костер немного веток. Мышь довольно сощурился в ответ на взметнувшееся пламя и укутался плотнее в крылья.

– Спасибо. Так гораздо лучше.

Кэрт промолчал, просто лег на землю и закрыл глаза.

– Ну же… – сказал Пых.

– Что?

– Ты будешь спрашивать или нет?

– Спать не хочешь?

– Расхотелось. Тепло стало. Так как, еще есть вопросы? А то у меня один есть, но лезть вне очереди я не буду… если не разрешишь, конечно. Ну так как, я могу теперь задать свой вопрос?

– Задавай.

– Почему ты выглядишь так, словно тебя кто-то когда-то сильно обидел?

Впервые на лице дэймоса проступили эмоции. В основном – удивление. Он повернул голову к мышу и внимательно на него посмотрел.

– С чего ты это взял?

– Ты отчужденный, холодный, недоверчивый… как потерявшийся щенок, выросший в волка и решивший, что никто его, беднягу, не любит.

– Щенком меня еще никто не называл.

– Я уникален, поверь.

Кэрт хмыкнул и потянулся.

– Я не потерялся. Просто я одиночка. Ты, верно, еще не встречал таких, как я. Мне комфортно быть одному. Привязанности мешают делать то, что хочется. А я всегда делаю только то, что мне хочется. И если бы не контракт – был бы далеко отсюда.

– Н-да. Запущенный случай. А если бы этот кто-то не мешал? Ну… просто был всегда рядом с тобой, всегда со всем согласный, умеющий вовремя заткнуться, и вообще – весь из себя идеальный, к тому же очень к тебе привязанный… Как считаешь, было бы веселее?

– Не знаю. Возможно. Потому ты мне и интересен.

– Я? Я не вкусный!!!

– Но любопытный. Возможно, понаблюдав, я пойму, что в тебе такого. Может, тоже заведу себе кого-нибудь вроде тебя… если захочу.

– Угу. Ну это уже прогресс. Все, я – спать. А то скоро рассветет, а я… – Мышонок зевнул, причмокнул, укрылся крылышками с головой и устроился спать.

Рядом с островом раздался тихий плеск.

Дэймос повернул голову и посмотрел на кикимору, решившуюся выползти из топи и попытать счастья, пока все спят. Она была голодная, по-настоящему голодная, но, увидев два алых глаза, – тотчас замерла и, оскалив зубы, тихо зашипела от страха.

– Пошла прочь. – Голос мужчины изменился. Стал ниже, добавились стальные нотки и что-то еще, от чего мороз шел по коже.

Кикимора долго думать не стала. Поесть можно и ил со дна. Не очень питательно, зато живой останешься. А потому, тихо взвизгнув, осторожно попятилась и нырнула обратно в топь, до последнего не спуская глаз с того, кого узнала с первого взгляда – хозяина нежити. Случайно или намеренно впервые за долгое время объявившегося в этом мире.

Кэрт вздохнул и закрыл глаза. В принципе Кэт его отпустила. Можно было возвращаться, а не сидеть среди промозглого холода, чувствуя, как липкий туман забирается скользкими щупальцами под одежду, обжигая холодом непривычную к низким температурам кожу.

В принципе…

Алые глаза открылись, и фигура Кэрта растаяла. А примятая его телом трава постепенно выпрямилась, стирая следы пребывания дэймоса на острове.

Глава 14

Прыжок – кочка. Прыжок – кочка. Прыжок.

Уныло смотрю по сторонам, перепрыгивая с кочки на кочку вслед за графом. Охранники уже скрылись из виду, лишь изредка мелькая на периферии. Один из них разведывает путь вперед, второй – изучает местность.

– Тебе не скучно? – Мышь висел на моем плече, соскальзывая при каждом прыжке и не очень этим довольный.

– Скучно.

– Мне тоже.

Прыг. Прыг.

– И сколько так еще идти?

– Не знаю. Мне уже кажется, что весь этот мир – сплошное болото.

– Хочешь, я полечу вперед и попробую узнать, сколько нам еще плюхать? Может, лес неподалеку.

– Лети.

Мышь полез ко мне на макушку, больно дергая за волосы и постоянно с них падая. Не выдержав, я взяла его в руки и с силой подбросила вверх. Пискнув от неожиданности, Пых все-таки успел раскрыть крылья и даже пару раз ими взмахнуть. После чего с трудом поднялся повыше и, обозрев оттуда округу, куда-то улетел.

Стою, смотрю, хочется пить. Болотной жижи особо не попьешь. Неизвестно, сколько после этого нести будет. А вода из бурдюка надоела. Побывав в суме, она приобрела незабываемый привкус вечности. Я его, по крайней мере, так назвала. Этим привкусом также обладает плесневелый хлеб, ну и все то, что вы случайно забыли на кухне перед тем, как покинули дом дней на …дцать.

Короче, отравиться – не отравишься, но неприятно. Хочется свежей воды.

– Устала?

Поворачиваю голову к василиску.

– Не особо.

– Тогда чего стоишь?

– Нам еще долго?

– Нет. Еще два дня пути, потом будет суша.

– Какое прекрасное слово.

Василиск вздохнул и перепрыгнул на следующую кочку, которая, не ожидав такого нахальства, вывернулась из-под ноги графа и удрала куда-то в сторону. Плеск, меня окатило по пояс, а сам василиск забарахтался в жиже, пытаясь достать до прежней кочки.

Перепрыгиваю поближе на небольшой островок и протягиваю руку.

– Меня засасывает топь.

Вижу. Причем серьезно. Топи здесь какие-то ненормальные. Он барахтается меньше минуты, а уже по пояс увяз в иле. Голова все еще над водой, но он быстро погружается.

Хватаю его за руку и с силой тяну на себя. Ноги оскальзываются, этот островок абсолютно не приспособлен для спасательных операций.

– Ну и… где твоя… охрана, когда она так нужна. – Таща его изо всех сил, я едва-едва сумела вытянуть его на пару сантиметров. И мои кости, если честно, уже трещат. Ему тоже несладко, но, кроме моей руки, уцепиться здесь не за что.

– Тяни. Еще немного.

Да какие проблемы! Люблю подрабатывать… спасателем. Гхыр лиловый.

Перед глазами от сильного перенапряжения поплыли красные круги, но топь потихоньку отпускала свою несостоявшуюся жертву. С каждым выдохом тащить становилось легче.

Ну же! Я рванула так, что послышался тихий треск, а я чуть сама не свалилась в топь, с трудом удержавшись на ногах. Меня снова окатило, после чего вторая рука вцепилась в плечо, и, навалившись всем весом, василиск таки выбрался из трясины на мой островок, где и мне-то особо развернуться было негде.

Босой, облепленный вонючей грязью, он выглядел не ахти.

– Залезай мне на спину.

– Чего-сь?

– Островок маленький. Не развернуться. Я смогу оттолкнуться, но ты тогда полетишь в топь. Давай залезай ко мне на спину, – терпеливо объяснил граф.

Фыркаю и пытаюсь поднять руку. Рука отозвалась болью и висит плетью.

– Выбила?

– Похоже.

– Погоди, сейчас вправлю.

Зажмуриваюсь в предвкушении нестерпимой боли и утыкаюсь лбом ему в грудь. Рывок, тихий хруст, мой вопль, и вот уже кость снова встала на место. Боль в руке стала утихать.

Скулю сквозь зубы, жалея, что вообще за ним полезла. Ну утоп бы – и чего? Авось заклинание дезактивировалось бы. Все они деактивируются со смертью наложившего их мага. Ну почему ж я такая дура-то?

– Помочь?

– Я сама. – Молча забираюсь к нему на спину.

Мышь вернулся примерно часа через два.

Завис над нами, судорожно хлопая крыльями. Что-то пискнул и спланировал мне на голову.

– Кэт! Как у тебя это получилось? – удивленно спросил он.

– Ты о чем? – спросила я, пытаясь не свалиться.

– Оседлать василиска и скакать на нем по болоту… да я такое внукам рассказывать буду! Если доживу, конечно.

Граф в бешенстве заскрипел зубами, но промолчал.

– Он мне сам предложил.

– Он еще и сам предложил?! – впечатленно.

– Ты лучше расскажи, как слетал? Тебя долго не было. Нашел лес? – с надеждой.

– Не. Я кочку нашел. И не одну, а много. Но до леса отсюда недалеко. Вы, правда, идете не в том направлении.

Граф остановился, покачиваясь на очередном кусочке зыбкой суши и прислушиваясь к нашему разговору.

– Но даже так вы выберетесь из болота примерно дня через два.

– А куда надо идти, чтоб сократить путь?

Мышь показал налево.

– И сколько времени тогда займет путь?

Василиск внимательно слушал.

– Ну… не знаю, может, часа два, может, три.

Тяжело вздыхаю. Василиск, оттолкнувшись от очередной кочки, повернул налево и продолжил движение, как ни в чем не бывало.

– Так ты не рассказала. Как ты оказалась у него на спине. Он умолял?

– Нет. Просто…

– …расплакался?

Фыркаю. У графа вздулись желваки, он сильно сжал мои ноги, красноречиво намекая, что лучше мне сменить тему разговора.

– Я ему жизнь спасла.

– Зачем? – не успев подумать, спросил Пых. – А, ну то есть ты молодец! Я в тебе не сомневался.

Кисло улыбаюсь. Василиск молча продолжает двигаться в указанном направлении, удерживая руками мои ноги. Руками я держусь за его шею, стараясь не придушить при очередном рывке.

– И как это было? Дай догадаюсь, он бесславно упал в трясину?

– Поскользнулся, – решив не углубляться в подробности дабы не злить графа.

– Поэтому он босой?

– Сапоги остались в трясине.

– Вас и на минуту оставить нельзя. Как дети! Ну а с тобой-то чего? Почему сама не идешь? – с удивлением в голосе поинтересовался Пых.

– Я руку вывернула. Он ее вправил. Сейчас дойдем до какого-нибудь островка, чтоб можно было слезть, тогда сама пойду.

– Ясно. Он решил отплатить тебе за свое спасение. Кстати, а мы никого не забыли?

Хмурюсь.

– Ты об охранниках?

– О них, родимых, о них. Они ж ушли разведывать маршрут. Надеюсь, вы послали им некий таинственный знак, что отныне мы идем другим путем? – вредным голосом уточнил Пых.

Смотрю на затылок василиска. Тот продолжает прыгать, словно ничего и не слышал.

– Думаю, не маленькие – сами разберутся, – заключила я.

– Ага. Летать и разыскивать их я точно не буду.

– А если дам два рубина? – неожиданно спросил василиск, вмешиваясь в наш разговор и останавливаясь на очередном бугорке. У его ног в воде проскользнуло что-то быстрое и гибкое.

– Два рубина…

– В оправе из золота. Сможешь надеть на шею.

– Браслет, что ли? Покажи!

Сумку открыли и уже через секунду извлекли браслет.

Мышь присвистнул и на руку графа. Тот невозмутимо надел браслет на шею пушистика, держа его на согнутой руке.

– Ну как я? – На меня возбужденно посмотрели.

– Все мышки твои! – восхищенно сказала я.

Пых окончательно разволновался и, отдав мне на хранение браслет, расправив крылья, улетел искать охранников.

А василиск невозмутимо продолжил движение в ту сторону, где уже показалась вдалеке полоска леса. Усмехаюсь и закрываю глаза. Рука ноет уже терпимо. Но то ли еще будет. Как бы шея отваливаться не начала.