Текст книги "Школа темных. Избранница грозы"

Глава 8

В первые дни учебного года я поражалась тому, сколько на самом деле адептов вмещает школа. Столовая была набита битком, свободные места можно было пересчитать по пальцам. К счастью, одно из них оказалось за нашим столиком. Почему-то никто не желал к нам садиться, но я бы не сказала, что Эйген или Аннабет от этого страдали. Я – тем более.

Расписание, которое все получили за ужином, было намного плотнее, чем индивидуальная подготовка. В день как минимум по четыре пары, всего шесть предметов. Введение в темную магию, история королевств, зельеведение, магическое право, физическая подготовка и основы практической магии. Введение в темную магию все так же вела Яспера, историю королевств и магическое право – магистр Симон, только теперь занятия делились на поточные лекции и семинары. Магистр Оллис значился преподавателем основ практической магии, а зельеведение преподавал какой-то магистр Дайндри, но его пары стояли в последний день недели, сразу четыре штуки.

– Это чтобы времени хватило на зелье, – пояснила Аннабет. – Ну и чтобы отконвоировать к лекарю тех, кто сварит какую-нибудь бурду.

Я имела серьезные опасения, что стану почетным автором бурды, но предпочла промолчать и просто дождаться занятия.

Группа темных магов была одна и насчитывала всего десять человек. Девушек среди них не было. Я смотрелась белой вороной, и если остальные магистры воспринимали мое присутствие спокойно, то Яспера не упускала случая поиздеваться. На самом деле я почти научилась спокойно воспринимать ее подначки и сосредотачиваться на выполнении заданий. Если я одновременно переживала из-за придирок и пыталась построить в ровный ряд скачущие буквы, то позже расплачивалась адской головной болью и тошнотой.

Но в одно из занятий случилось кое-что, превратившее Ясперу из пристрастного и несправедливого преподавателя в лютого врага.

Мы снова писали конспект учебника. Это была ее любимая форма занятия. Не знаю, сколько в такой писанине было смысла, часто суть того, что я писала, от меня ускользала. Позже, в комнате, я не спеша читала пройденные параграфы и даже находила информацию в них интересной. Учебник рассказывал о возможностях темной магии, об известных темных магах, об опасностях и подводных камнях. Исторические вставки я читала, как легенды, а в учебном материале обнаруживала множество невероятных вещей.

Например, некоторые темные маги могли слышать эфемерных сущностей, заключенных в артефактах. Или духов леса, например. Правда, автор тут же уточнял, что нынче в мире почти не осталось магических мест, которые обладали бы собственной силой, но, тем не менее, кое-где еще можно было услышать, как шепчутся призраки старых замков!

А еще Яспера любила дисциплину. На ее занятиях мы должны были быть идеально ухоженными, на парте должен был быть идеальный порядок. И если кто-то, по мнению магистра Ванджерии, дисциплину нарушал, она вполне могла шлепнуть по руке, заставляя писать аккуратнее, или отпихнуть ногой сумку из прохода. Именно эта ее мерзкая привычка и сыграла с магистром злую шутку.

Я всегда писала как курица лапой по вполне понятным причинам. Шариковые ручки – незаменимая вещь, которую незаслуженно игнорировали в мире магии. По возможности я старалась писать карандашами: они не растекались, не пачкали руки и бумагу. Но с Ясперой этот фокус не работал, приходилось мучиться с перьями. Естественно, в моей тетради были каракули.

Само собой, однажды Яспере это надоело, и она легонько шлепнула меня по руке со словами:

– Адептка Шторм, если вы считаете, что эта мазня достойна оценки, то попробуйте обратиться в школу искусств. А это магическое учебное заведение. Немедленно исправьте этот ужас!

Неожиданная волна злости поднялась внутри, я открыла было рот, чтобы осадить неадекватную бабу, но вдруг раздался щелчок, аудиторию озарила вспышка – и Яспера отскочила на добрый метр назад, врезалась мягким местом в парту. Вдобавок ко всему от удара током ее волосы в прямом смысле встали дыбом. Вид у магистра был донельзя комичный, и всей группе пришлось прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы не заржать.

– В кабинет Кроста, – выдохнула она. – Немедленно.

Так я снова оказалась в кабинете Кеймана. И мне даже было немного стыдно под его суровым взглядом. Но еще и обидно: я все-таки не специально! Хотя, если быть честной с собой, то все еще неплохо повернулось. Я двинула мерзкой Яспере, а теперь откошу (или хотя бы попытаюсь) под соусом «оно само». Рот-то я открывала явно не для того чтобы сказать «Да, магистр, я все сделаю». А отмазаться, что огрызнулась случайно и неконтролируемо, чуть-чуть сложнее.

Правда, из уст Ясперы история звучала так, что я даже посочувствовала бедной женщине, вынужденной преподавать у агрессивных дебилов. По лицу Кеймана нельзя было сказать, поверил ли он ей, но, выслушав, кивнул:

– Благодарю, магистр Ванджерия. Дальше я сам, спасибо.

Не знаю, хотела Яспера присутствовать при казни или нет, но Кеймана слушалась беспрекословно. Тишина висела еще несколько минут. Я делала виновато-смущенный вид, а Кейман явно веселился, потому что… ну, он же темный. Наверняка чувствовал, что я ощущаю совсем не раскаяние.

– Ну и как ты это прокомментируешь? – поинтересовался магистр.

– Руки прочь от темных, – буркнула я. – Кто ее взял на работу?

– Я.

«Заметно». – Я успела прикусить язык и только подумала гадость.

– Магистр шлепнула меня по руке за почерк, я разозлилась. А дальше что-то бумкнуло, и у нее испортилась прическа.

– Что-то бумкнуло? Само?

– Ну да.

А что? Пятачок в мультике тоже не сразу понял, что бумкнул его собственный воздушный шарик.

– Да не хотела я ее током бить! Не знаю, как так вышло.

– А что ты хотела? Честно.

– Честно? Послать ее.

– Ну вот и послала. Дай сюда расписание.

– Что, опять наказание? – вздохнула я.

Кейман молча протягивал руку. Я отдала листок с табличкой, и, взяв перо, он принялся что-то вписывать в пустые строчки.

– Вот, – отдал мне. – Будешь ходить на дополнительные занятия и учиться контролировать магию. Язык придется учиться контролировать самой. Посылать магистров настолько же запрещено, как и бить их электричеством.

Зато я могу изобрести кофеварку. Если как следует разозлюсь. Учительница в школе говорила, что я пойму, как важно образование, лишь став взрослой. Похоже, этот день настал.

– А… – Я открыла рот, увидев в графе «преподаватель» фамилию Кеймана. – К вам на занятия?

– Ко мне на занятия, – спокойно подтвердил магистр.

– Лучше бы наказание, – вздохнула я.

И Кейман даже не обиделся, только хмыкнул.

Итого в моем расписании на ближайшую пятницу оказался час отработки наказания с Оллисом и час индивидуальных занятий с Кейманом. А на следующий день надо было к Марьону, смотреть получившиеся рисунки и пытать, где же добыть платье на бал.

Хотя «пятница» – не то слово. Рабочих-то здесь дней шесть, плюс два выходных. И никто не парился с их обозначением: просто ставили дату и месяц, а выходные дни обводили в календарях кружочками. Пока шла на ужин, размышляла, как бы назвать этот шестой день? Постпятница? Предсуббота? Лишнийбудень?

На входе в столовую меня оглушило аплодисментами. Шум стоял такой сильный, что я не сразу поняла, чему все так бурно радуются, и огляделась. Даже за столиками факультета огня раздавались редкие хлопки.

Да-а-а, Ясперу здесь не любят. Ну, или не любят меня и аплодируют тому, с каким изяществом я приблизилась к мучительной смерти и отчислению. Слегка покраснев, я села за стол.

– Мне в расписание надо включить лекции по предмету «Как не привлекать к себе внимания», – пробурчала.

Может, Кейман и этому научит?

– Не могу сказать, что одобряю драки с преподавателями, но разряд могла бы дать и посильнее, – хмыкнул Эйген.

– Почему Ясперу не любят?

– Знаешь, темный факультет – самый малочисленный, но она еще и замдиректора по воспитанию, так что мозги выносит всем. И держат ее тут только потому, что сосет хорошо.

– Эйген! – воскликнула смущенная Аннабет.

– Что? Это не я, это Бастиан так говорит. А у него отец был на короткой ноге с Кростом. Ты думаешь, преподы по ночам с вдохновенным лицом смотрят на луну и пишут стихи? Да у них гадюшник круче нашего, все со всеми переспали, все всех подсадили и дружно попилили финансирование от короны. Кстати, Делл, кто-то уже вбросил в народ карикатуры на взъерошенную и злобную Ванджерию, так что жди завтра новый выпуск «Вестника».

– «Вестника»?

– Анонимный школьный журнал. Картинки и злобные подписи. Никто не знает, кто его выпускает, но все школьные события освещаются там довольно забавно.

– Потрясающе. Я – героиня дня.

– Ты – героиня года. Темная иномирянка, которая сначала на глазах у всей школы пошла против ди Файра, а потом еще и шарахнула молнией Ясперу…

А еще скоро где-нибудь наверняка повесят плакаты со мной в образе поехавшей богини. И это идет первая неделя учебы в школе. А мне четыре года здесь сидеть! Просто полный капец.

После обеда у всех первых курсов стояло занятие по физре. Это показалось немного странным: разве можно заставлять студентов бегать, прыгать и отжиматься, когда они только что поели?

Но нас рассадили на скамейках в спортзале, и тренер откашлялся:

– Адепты. Сегодня у нас будет вводное занятие, на котором мы определим нашу с вами будущую стратегию обучения и запишем вас в секции. Итак, для начала прошу поднять руки тех, кто имеет задокументированные освобождения или ограничения.

Тишина – руку не поднял никто, и это, кажется, обрадовало тренера.

– Тогда переходим к следующему вопросу. Как вы знаете, в нашей школе есть четыре разных спортивных направления. В каждом есть свои нормативы и соревнования, а лучших адептов мы отправляем на чемпионаты между высшими школами. Чем бы вы ни занялись: водными спусками, боевым искусством, ориентированием или крылогонками – сможете попытать счастья и пробиться в лигу спортсменов нашей школы. А лучшие крылогонщики еще и подготовят показательные выступления в конце года. Это большая честь, зачет по моему предмету тем, кто попал в одну из команд, выставляется сразу. Чтобы определиться со спортом, у вас есть неделя. Можете посетить каждую тренировку и хорошенько подумать. Но если кто-то уже решил… разумеется, менять спортивное направление можно только раз в год, поэтому отнеситесь к выбору ответственно.

– Я уже решила, – Аннабет поднялась, – пойду к земельникам. Бегать по лесу в поисках клада или захватывать флаг интереснее, чем пытаться не утонуть, балансируя на небольшой дощечке. И уж точно безопаснее, чем получать деревянным мечом по носу или сверзиться с крыши на крыльях. А ты что думаешь?

А я и не думала, первый полет на крыльях навсегда влюбил меня в них. Я понятия не имела о правилах крылогонок и изящных программ, просто хотела летать. Поэтому вместе с небольшой частью адептов-первокурсников подошла к столу и записала свою фамилию в графу крылогонок.

Только бы там никак не отличиться!

* * *

Таинственный и многообещающий «Вестник», увы, не вышел. Но мне было плевать. На самом деле, даже если бы на школу свалился метеорит, я бы только обрадовалась возможности поспать подольше.

Нагрузка в прямом и переносном смысле сбила меня с ног: первые пять дней учебы я почти не запомнила. Вставала утром, завтракала, затем носилась по кабинетам с лекции на семинар, затем обедала, два часа делала задания на следующий день и два часа потом тренировалась. Сначала тренер просто гонял всю группу то по залу, то вокруг школы, то заставлял кувыркаться, то прыгать в длину и высоту, а потом, после короткого душа, мы разбредались по своим тренировкам.

Халявы, которую мне дал Кейман в первый раз, больше не было. Сначала нас просто учили обращаться с крыльями, потом мы отрабатывали падения с небольшой высоты, учились тормозить крыльями о воздух, чтобы не сломать себе что-нибудь. Я бы еще добавила занятия по отработке ползка в медпункт, но это почему-то мало кого заботило.

К ужину я приходила в практически сонном состоянии, с раскалывающейся головой. С друзьями мы почти не общались: хоть Эйген и был полон сил и энтузиазма, Аннабет пребывала в такой же прострации, как и я.

А еще я поняла, как избавляться от головной боли. Зелье, выданное лекарем, не помогало, зато можно было снять с браслета крупицу магии и растереть между пальцами. Тогда боль проходила, и спала я без задних ног.

Но крупицы следовало беречь, поэтому по большей части я мучилась, просыпаясь каждые два часа с диким желанием как следует поорать.

Учебой и тренировками загружали всех, так что даже происшествий особых не было. Я, правда, с ужасом ждала нового занятия у Ясперы, но оно грозило мне сразу после выходных – хотя бы успею перед смертью отдохнуть.

Ну и еще отработать наказание у Оллиса и посетить занятие Кеймана. Хотя после адской недельки они воспринимались скорее развлечениями, чем работой.

– О, Крост, неужели завтра выходной?! – за обедом, после того, как кончились пары, простонала Аннабет. – Это было невыносимо. Я сейчас умру.

– Привыкнешь, – фыркнул Эйген. – Второй блок самый жесткий, третий уже полегче, а четвертый весь состоит из подготовки к экзаменам. Чем дальше обучение, тем больше самостоятельности и проще справляться. Хотя, говорят, последний курс из-за диплома и экзаменов адский. Что будем делать завтра?

– Я – спать до обеда, – мечтательно протянула я. – А потом в город, Марьон обещал показать рисунки и подсказать, где купить платье для бала.

– А у меня с утра дела, но днем можем встретиться, – сказала Аннабет.

– Кстати, что за работу ты нашла? – спросила я подругу.

Она как-то уклончиво пожала плечами:

– Да так, ничего особенного.

Это показалось подозрительным, но усталость вытеснила все домыслы. Я с нетерпением ждала момента, когда последняя минута занятия у Кеймана закончится. Наверное, отключусь прямо в его кабинете.

Но сначала отработка наказания. Повезло, что у Оллиса, а не у Ясперы. Правда – это выяснилось буквально через несколько часов, – мне совершенно без разницы, под чьим руководством влипать в истории. И в каком подвале находить загадочные вещи – тоже.

Пришлось спросить дорогу у завхоза, потому что в подвальных помещениях школы я еще не бывала. Туда вела небольшая лестница, притаившаяся слева от холла. Я поежилась, спускаясь в прохладный коридор с обшарпанными стенами. Роскошной и стильной школа была в жилых помещениях, а вот технические оставляли желать лучшего. Даже запах говорил о том, насколько старое это здание. Мои шаги гулким эхом отдавались в полупустом коридоре. То тут, то там встречались пустые тележки, коробки, набитые хламом, швабры, метлы и другие инструменты.

Когда незнамо откуда вдруг вывернул магистр Оллис, я от неожиданности взвизгнула и подскочила.

– Деллин, – улыбнулся он, – извини, напугал. Готова? Идем, покажу фронт работ. Здесь не очень уютно, это правда. Кейман давно грозится поувольнять всех хозяйственников, но не может не признать, что трудовые наказания в условиях школы, полной богатеньких детей, весьма продуктивны. Итак, прошу, это хранилище всякого хлама. Сюда свозят все, что по той или иной причине перестало быть нужным: старую посуду, некомплектное постельное белье, всякие картины и подобные вещи. Периодически интерьеры школы обновляют, а то, что жалко выкинуть, свозят сюда.

– Пожарная инспекция упала бы в обморок в полном составе, – пробормотала я.

Здесь были и шкафы с посудой и с книгами, и огромные стопки картин. Некоторые предметы вызывали любопытство, хотелось рассмотреть их поближе. Особенно статуэтки танцовщиц, сделанные из дерева и вручную расписанные серебристой краской. Но я не решалась начать бродить по комнате и все трогать. Меня ведь не на экскурсию привели.

– Предлагаю тебе начать с книжного шкафа, – сказал Оллис. – Рассортируй книги на те, что нужно выкинуть, и те, что еще могут послужить. Годные экземпляры клади вот на эту тележку. Их потом рассортируют и передадут в качестве благотворительности в какую-нибудь деревенскую библиотеку. А совсем старые издания, со ссохшимися страницами, не пригодные к чтению, нужно выбросить. Их складывай вот в этот мешок. Только прошу, Деллин, не таскай тяжести! И мешок и тележку потом заберут парни, у меня завтра отбывает наказание целая команда боевиков. За то, что сперли из учебки деревянные мечи и развлекали первокурсниц поединком с иллюзорным драконом… Дракон сжег сарай завхоза и выбил окно в кабинете магистра Кроста, так что весь год парни будут помогать по хозяйству и писать рефераты по управлению иллюзиями.

– А Бастиана среди них нет? – с надеждой спросила я.

Мне бы грела душу мысль, что до конца года напыщенный индюк будет копаться в старой ветоши.

– В случае с адептом ди Файром директор соблюдает тонкий баланс между уважением к главе сильного магического рода и преподавательской строгостью. Поэтому нет. Бастиан в качестве наказания работает в другом месте.

Не стала спрашивать, в каком, по лицу Оллиса поняла, что тема скользкая и обсуждать чужие наказания преподавателю с адепткой не стоит.

– Когда закончишь сортировку, протри полки. Вода и тряпка вон там. И можешь быть свободна. Приятно чувствовать выходные, да? Последний шажочек.

– Предпоследний. У меня еще занятие у магистра Кроста. Из-за инцидента с магистром Ванджерией.

– Да, я слышал об этом. Значит, твою силу взял под контроль лично директор?

– Он же мой опекун. Наверное, ему влетит, если я случайно покалечу кого-нибудь.

– Наверное.

Мне почудилось, что Оллис будто бы о чем-то задумался, он даже на пару секунд завис, глядя поверх моей головы. Это его так весть о моих занятиях с Кейманом впечатлила?

– Ну ладно, оставлю тебя наедине, так сказать, дабы во время наказания думала о своем поведении.

Если я буду думать о том, из-за кого вообще попала на наказание, то вместо разбора книг учиню внеплановый демонтаж шкафа.

Но все же хоть я и смертельно устала, уборка стала иллюстрацией той самой поговорки про «лучший отдых – смена деятельности». От меня не требовалось читать названия книг, писать по ним конспекты и обдумывать новую информацию. Взяла с полки, проверила состояние, определила в нужную кучу. Физически я, конечно, вымоталась к концу первой полки, а вот голова хорошо разгрузилась. Может, на занятии у Кеймана я и выживу.

Работала быстро. Большинство книг без раздумий отправляла в мусор. Их не брали в руки так давно, что они просто рассыпались. От пыли и мелких клочков бумаги я чихала, но вода и тряпка немного спасали положение. Через полчаса я уже освободила две верхние полки и почти всю среднюю – оставались три тонкие книжки в темно-синих переплетах. Наверное, какое-то собрание сочинений. Я схватилась за ближайшую и… не сумела вытащить ее с полки. Дернула вторую, третью – они словно приклеились.

Осмотрев стенку и полку, я не нашла ничего, что могло бы помешать снять книги, поэтому обхватила все три и потянула.

Со странным, не свойственным макулатуре скрипом книги поддались на несколько сантиметров. Затем раздался щелчок. И шкаф задрожал, а я невольно отступила на несколько шагов назад.

Медленно, будто скрытый механизм давно не использовался (а так, наверное, и было), шкаф разделился на две половины. Они медленно разъехались, одна уперлась в тележку, и мне пришлось сдвинуть ту в сторону. Между полками, прямо в стене, открылся ход. Уводящая вниз лестница из добротного темного камня слабо освещалась свечами комнаты, в которой стояла я.

Книги оказались фальшивкой. Рычагом, открывающим дверь.

Ну конечно, это же старый замок! Неужели здесь не найдется завалящего тайного хода. Интересно, а Кейман знает о нем? Скорее всего, да, сложно представить, чтобы магистр Крост не знал чего-то о собственной школе.

От любопытства я даже подпрыгивала на месте, забыв и об усталости, и о наказании. Ступеньки, уходящие в темноту, так и манили. Было бы чистым безрассудством спуститься в неизвестность, не умея обращаться с магией, но внутри все аж чесалось!

Поэтому, вспоминая все просмотренные фильмы и прослушанные книги, я достала из сумки лист бумаги и быстро написала на нем две записки:

«Ушла в тайный ход, который открывается, если потянуть на себя три синие книги на средней полке. Было очень любопытно. Деллин».

Одну оставила прямо на полке, белый клочок ярко выделялся на темном дереве. А вторую засунула в сумку. Логика простая: если я войду в ход, а дверь за мной закроется, то меня откроют по записке на полке. А если я войду, а ход закроет какой-нибудь недоброжелатель, то когда будут искать, обязательно перетряхнут сумку. О том, что недоброжелатель мог подглядывать и видеть, куда я спрятала записку, как-то не подумала.

Пахло неожиданно приятно. Как в старой часовне или в какой-нибудь пещере. Света, конечно, не было, но глаза привыкли к темноте. Я осторожно, проверяя каждую ступеньку, шла вниз. Напряженно вслушивалась в звуки, но ничего не происходило: проход не закрывался, никто не выпрыгивал из темноты.

Наконец лестница кончилась, и вдруг стало светлее. Коридор куда-то свернул, и я рассмотрела в его конце большую круглую металлическую дверь с множеством рычагов, заклепок и замков. Тяжеленная, наверное. А самое обидное: заперта. Вот будет смех, если это просто какая-нибудь подсобка, в которой уборщица хранит запасы стирального порошка. А я тут с одухотворенным видом исследую подземные ходы. Если об этом узнают в школе, ржать будут до самого диплома.

Поверх двери шла какая-то надпись. Потемневшие от времени буквы едва различались в тусклом рассеянном свете… чего? Я не нашла никакого источника.

– Входящий, преклони колено перед великими богами, – прочитала я.

Снизу рассмотрела еще одну надпись, поменьше:

– Забытое становится легендой, а вечный сон, как правило, безумен.

Потрясающе. Вряд ли это склад «Фейри», похоже, школа действительно очень старая и это что-то типа храма. В принципе логично: если есть часовня Кроста, то когда-то были и места для поклонения другим богам. Потом боги стали вне закона, часовню закрыли на большущую противоядерную дверь и спрятали за шкафом, чтобы деятельные студенты не убились в приступе любопытства сродни тому, который напал на меня.

Но что-то все же смущало, и я никак не могла понять, что именно. Дверь не поддавалась, замки наглухо заклинило. Настало время возвращаться в подвал и домывать полки, иначе опоздаю к Кейману на занятие. Там заодно и спрошу, что это за место.

Я уже развернулась было к выходу, когда вдруг догадка вспыхнула в мозгу. Медленно я повернулась и снова взглянула на буквы.

Они были мне незнакомы. Я неплохо выучила язык с помощью кристалла Кеймана и уж точно запомнила начертание всех символов местного алфавита. То, что я видела на стене, было совершенно мне незнакомо. Но при этом необъяснимым образом я понимала смысл написанного.

А еще буквы не прыгали и не рябили в глазах, как обычно во время чтения. Я впервые в жизни могла читать фразу так, как это делают обычные люди! Это так шокировало, что я, открыв рот, стояла и смотрела на стену.

Потом опомнилась, рванула, спотыкаясь, по ступенькам обратно наверх. Мне срочно нужно было проверить теорию! Схватила сумку, вытряхнула на пол учебники и открыла первый попавшийся. Разочарованно застонала: буквы привычно пустились в пляс.

В коридоре послышались шаги. Действуя больше на эмоциях, я задвинула книги-обманки обратно, и части шкафа съехались, закрыв тайный ход. Почему-то не хотелось говорить о нем Оллису.

– Деллин? – Магистр заглянул в помещение. – У тебя все нормально?

– Да, а что? – Я скомкала оставленную на полке записку и сунула в карман.

– Ничего, просто напоминаю, что осталось пятнадцать минут. Успеешь?

– Да, без проблем.

Я быстро разобралась с оставшимися полками и задумалась. Как бы так замаскировать муляжи, чтобы ни у кого не возникло вопросов, зачем они здесь? Хотя у Оллиса наверняка они рано или поздно появятся. Но, может, я успею поговорить с Кейманом и спуститься сюда еще раз, чтобы выяснить, почему дислексия вдруг отступила. Что-то подсказывало, у Кеймана есть для меня много ответов, но не всеми он готов делиться.

Ничего лучше, чем закрыть книги старыми часами, найденными в углу, я не нашла. В конце концов шкаф невозможно отодвинуть, он – часть механизма тайного хода.

Меня немного потряхивало, пока я переодевалась и мыла руки перед занятием с Кейманом. Читать без усилий, не бросая все силы на понимание написанного, оказалось невероятно. Я шла по внутреннему двору школы с мыслями о том, что если бы дислексия отступила, то учеба показалась бы раем! Так задумалась, что чуть не врезалась в Кеймана, как раз выходившего из преподавательского корпуса.

– Занятия отменяются? – с надеждой спросила я.

– Размечталась. Идем.

– А куда?

Мне пришлось едва ли не вприпрыжку мчаться за быстро шагающим магистром.

– В лес. Ты же не думала, что мы будем учиться самоконтролю в опасной близости от невинных людей?

– Предлагаю пойти в комнату Бастиана. Там невинных точно нет.

– А вдруг ди Файр бережет себя до свадьбы? – хмыкнул Кейман.

Я несколько раз удивленно моргнула, а потом хихикнула, представив себе целомудренного, чтящего семейные ценности огненного короля. В этой безумной фантазии на нем были круглые, как у Гарри Поттера, очки и белая рубашечка с воротничком. Непременно застегнутая на все пуговицы, под самое горло.

– Знаете, – сказала я, когда школа исчезла из виду и за нами выросла стена деревьев, – фраза «пойдем в лес, я тебя магии обучу» уже не кажется мне привлекательной.

Наконец мы остановились на живописной полянке, словно созданной для какой-нибудь волшебной иллюстрации. Вокруг плотным кольцом сомкнулся лес, кое-где виднелись яркие цветы и крошечные кустики земляники, а поваленное, причудливой формы дерево стало отличным стулом для Кеймана.

Сегодня магистр не надел пиджак, а длинные рукава темно-вишневой рубашки закатал до локтя. Как-то эта небрежность напрягала. Меня же не будут валять по земле?

– Садись, – скомандовал он.

– Куда?

– На землю. В центр. Чтобы тебя случайно деревом не убило.

Но вряд ли мне грозила смерть от шальной елки. Скорее меня разорвет на кучу маленьких Деллин от любопытства и желания поделиться находкой. Наверное, не стоило вываливать все Кейману, человеку, который меня вроде как ненавидит, но из всех в школе я могу поделиться только с Аннабет и Эйгеном, а они вряд ли ответят на вопросы.

– Шторм! – Я вздрогнула, поняв, что Кейман только что выдал мне какую-то информацию, а я пропустила ее мимо ушей. – У тебя всегда такая концентрация?

– А вам что, магистр Ванджерия не доложила? – буркнула я.

Тут же ойкнула и подскочила: руки ощутимо так кольнуло.

– О как, – снова хмыкнул магистр. – Значит, даже ди Файр не приводит тебя в такое бешенство, как Яспера.

– Бастиану я могу ответить. И в зубы дать. А ей нет.

– Не советую давать в зубы Бастиану ди Файру. Это может серьезно отразиться на твоем будущем.

Я закатила глаза.

– Вы ведь понимаете, что я образно! Бастиан – почти ровесник. Ну да, у него есть власть и все остальное, но все же мы в одном коллективе и подчиняемся одним правилам. В теории. А Яспера… то есть магистр Ванджерия – преподаватель. Я не могу ей ответить, как бы она меня ни доставала.

– Значит, тебя злит беспомощность?

– Наверное. – Я пожала плечами.

– Закрой глаза. И сосредоточься на чем-нибудь нейтральном.

– Погодите!

Не выдержала. Я хотела будто невзначай спросить о тайном ходе в конце урока, но любопытство сгубило кошку и мои планы.

– Ну? Что еще?

– Я сегодня отрабатывала наказание, мыла в подвале полки. И нашла там тайный ход. За старым книжным шкафом.

По лицу Кеймана нельзя было сказать, что он удивлен. Скорее, заинтересован. Он склонил голову набок, нахмурился и продолжил внимательнейшим образом меня слушать.

– Я туда спустилась. И увидела большую круглую дверь с кучей замков и всяких выступов. Над дверью и под ней были надписи.

– Какие?

Первые слова, прочтенные без усилий, я запомню на всю жизнь. Они врезались в память и до сих пор стояли перед глазами.

– Входящий, преклони колено перед великими богами.

– Раньше так писали, – кивнул Кейман. – При входе в храмы богов. Когда они еще правили миром втроем, у них были общие храмы, и перед каждым была эта надпись. Смертным запрещалось ступать на священную землю храма. Поэтому у самой двери они опускались на колени.

– А внизу было написано «Забытое становится легендой, а вечный сон, как правило, безумен». Что это значит?

– Понятия не имею. – Кейман равнодушно пожал плечами. – Цитата из древних писаний, возможно. Здание очень старое, ему много веков. Неудивительно, что на нижнем уровне когда-то был храм. В каждом королевском или герцогском замке был такой, власть в Штормхолде всегда шла рука об руку с покровительством богов. Не исключено, что владелец здания специально построил храм, чтобы приносить жертвы Тааре или проводить кровавые ритуалы для Акориона. Ну, или поклонялся Кросту. В зависимости от того, кто ему покровительствовал. Мы забили все ходы в школе, чтобы адепты не шатались по опасным закоулкам, но, видимо, этот пропустили. Я проверю его и закрою. Не хватало нам еще, чтобы кто-нибудь случайно там заперся.

– Слова были написаны на неизвестном языке. Но я их поняла. И… дислексия себя не проявила. Я прочитала фразы, как обычный человек читает обычный текст. Но я не знаю этот язык.

А вот теперь Кейман позволил себе удивиться. Он взглянул на меня немного настороженно, с сомнением, будто не до конца верил в то, что услышал. А затем извлек из кармана брюк небольшой блокнот и карандаш.

– Символы выглядели вот так? – спросил он, протянув мне блокнот.

В нем было написано «Деллин Шторм» – мое имя. Я вздрогнула, поняв, что снова прочитала написанное без проблем. На секунду даже захотелось расплакаться: ну почему нельзя, чтобы так было всегда?! Почему я расплачиваюсь головной болью за каждый учебный день?

– Да. Вы знаете, почему я могу это прочесть?

– У меня на все один ответ, Деллин. Темная магия принимает разные формы. Это древний язык, от него отказались в пользу более простого и удобного, пришедшего из Бавигора. Очень давно.

– Но я никогда его не видела! И не учила! Так почему понимаю?

– С адептами стихий все просто, – чуть подумав, сказал Кейман. – Когда на первый курс поступает адепт огня, мы точно знаем, что так или иначе его сила будет связана с огнем. Аналогично и с другими стихиями. Со светлой магией тоже все ясно: целители, предсказатели и так далее. А вот темная… мы не знаем, как именно она проявится. Над чем темный адепт получит власть. Власть над древним языком – не самая плохая способ-ность.

– Зато самая бесполезная, – вздохнула я. – Учебников на древнем языке нет.