Текст книги "Юридические конструкции и символы в уголовном праве"

4) относительная устойчивость;

5) эмоциональная нагрузка и чувственная воспринимаемость;

6) функционирование на уровне группы или общностей людей.

Зарождение правовых символов. В связи с активным взаимодействием права с иными социальными институтами символы «внедрились» и в правовую сферу. Они заняли особое место в ряду социальных символов. Эта особенность состоит в том, что юридические символы призваны служить не столько целям познания, отражения действительности, сколько практическим целям ее регулирования посредством воздействия на сознание и волю людей.

Последние представляют собой чаще всего правовое опосредование знаковых, кодированных регуляторов общественных отношений, исторически сложившихся на уровне обычаев и традиций[374]374
  См.: Вопленко Н. Н. Правовая символика и международное право // Российская правовая система и международное право: современные проблемы взаимодействия. Часть II. Н. Новгород, 1998. С. 187.


[Закрыть], хотя это не исключает возможности формирования отдельных правовых символов в изначально правовой форме (например, введение форменной одежды для отдельных категорий государственных служащих). Но в историческом плане наиболее общезначимые символы предшествовали по времени государственно-правовому регулированию и являются санкционированными со стороны государства формами социальной регуляции. Так, Государственный флаг РФ является одним из символов, выражающих суверенитет государства, его самостоятельность и независимость. Но пока не было на Руси единого государства, не могло существовать и государственного флага. С образованием в IX в. славянских княжеств стали возникать и первые предшественники флагов – стяги как символы княжеской власти. Уже к XVII в. слово «стяг» исчезает из употребления и появляется в новом значении отличительного знака государства – слова «флаг»[375]375
  См.: Чертова Ю. А. Флаг как правовой символ российского государства //Актуальные проблемы правоведения. Сборник тезисов научной студенческой конференции юридического факультета ЯрГУ. Ярославль, 1999. С. 14.


[Закрыть].

Мир правовых символов – это своеобразная дополнительная информация о правовом регулировании. Дополнительная в том смысле, что она не может заменить основную, выражающуюся в нормах законодательства. Ее назначение состоит в том, чтобы обратить внимание субъектов, предупредить их о правовых последствиях, констатировать юридическую значимость действий. Развернутый же и детальный смысл правовых символов содержится в нормах основного законодательства[376]376
  См.: Вопленко Н. Н. Указ. соч. С. 188; а также: Черданцев А. Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и практике. Екатеринбург, 1993. С. 9.


[Закрыть].

Роль символов в праве была особенно велика в период его зарождения. Очевидно, что изначально символы возникли как средство преодоления первобытного невежества людей, бедности языка, неразвитости правовой формы, отсутствия письменной речи путем создания наглядных образов и стимулирования привычного реагирования в определенной ситуации. Наиболее распространены были символы-действия, при этом «каждый символ был необходимым и естественным выражением мысли и имел священно-историческое значение. Что после осталось только символом, то в древности было самой материей действия или содержанием»[377]377
  ^{3 7} Морошкин Ф. О. О постоянном образовании законодательства. М., 1832. С. 128.


[Закрыть].

На ранних ступенях человеческого развития право довольно часто выступает в наиболее доступной для понимания людей форме. «Эта форма заключается в чувственных, осязательных для всех образах, в физических, реальных знаках, поражающих воображение и бросающихся в глаза»[378]378
  Красевич П. Л. Гражданское обычное право Франции в историческом его развитии. М., 1987. С. 70-71.


[Закрыть].

Многочисленные примеры правовых символов можно найти в древнем праве.

В первой половине XVI в. обострилась классовая борьба крестьян и посадских людей. В целях подавления антифеодальных выступлений, с одной стороны, и борьбы с преступностью в конце 30-х годов XVI в. – с другой, вводятся органы губного управления. Приступая к исполнению своих обязанностей, губные старосты приносили письменную присягу, в которой брали на себя обязательство строго соблюдать правила губных грамот. При этом присяга сопровождалась обрядом крестоцелования, который символизировал преданность и верность царю Ивану IV и его семье: «Целуем крест своему государю царю великому князю Ивану Васильевичу всея Руси и его царице великой княгине Анастасье и детям, и их землям»[379]379
  Крестоцеловальная запись губных старост. 50-е годы XVI века // Памятники русского права / Под ред. Л. В. Черепнина. Вып. 4. М., 1956. С. 186.


[Закрыть].

Исторически первой развитой формой судопроизводства по частным искам в римской юстиции стал легисакционный процесс. Его наименование происходило от исков строгого права, т. е. основанных исключительно на предписаниях закона – legis actiones.

Одним из видов данного процесса был процесс-пари (legis actio Sacramento): стороны в строго формальных выражениях, торжественно высказывали свои претензии друг к другу и назначали залог, который должен был, в частности, свидетельствовать о серьезности судебного обращения. Формально суд решал вопрос о принадлежности залога, который символизировал предмет претензии: выигравший дело получал свой залог обратно[380]380
  См.: Омельченко О. А. Основы римского права. Учеб, пособие. М., 1994. С. 106.


[Закрыть].

В виде процесса-пари могли рассматриваться как личные (из обязательственного права), так и вещные иски. Во втором случае требовалось представление самой вещи налицо либо символическим куском (например, при споре об участке земли – кусок дерна или балка строения)[381]381
  См.: Косарев А. И. Римское частное право. М., 1998. С. 193.


[Закрыть].

В трудах Юлия Павла (конец II – начало III в. н. э.) были закреплены словесные обязательства – стипуляции, которые заключались в определенной торжественной словесной формуле и вводились были для укрепления обязательств. Они названы так потому, что «благодаря им прочность обязательств становится неразрывной, ибо древние называли прочное “stipulum”» (§ 1 титула 7 «О словесных обязательствах» книги 5 Юлия Павла[382]382
  Памятники римского права. Юлий Павел. 5 книг сентенций к сыну. Фрагменты Домиция Ульпиана. Перевод Е. М. Штаерман / Под ред. Л. Л. Кофанова. М., 1998. С. 121.


[Закрыть]). Торжественное произнесение такой словесной формулы символизировало прочность обязательств.

В Древнем Риме собственность на отдельные вещи могла приобретаться путем манципации. Она представляла собой вид отчуждения манципируемых вещей (например, земли на италийской почве, рабов и четвероногих – быков, мулов и т. д.) и совершалась в определенных словах, в присутствии весовщика и пяти свидетелей. При приобретении путем манципации весовщик отвешивал продавцу медь, символизирующую цену покупки, а получатель схватывал купленную вещь рукой, произнося определенные слова, в которых называл эту вещь своей собственностью (§ 3 фрагмента 19 «О собственности и приобретении вещей» Домиция Ульпиана)[383]383
  См.: Там же. С. 191.


[Закрыть].

В такой же форме, как и при манципации, составлялось завещание, называемое «посредством меди и весов»: при пяти свидетелях и весовщике мнимый покупатель фамилии завещателя давал продающему медную монету и касался ею весов (§ 2 фрагмента 20 «О завещаниях» Д. Ульпиана)[384]384
  См.: Памятники римского права. Юлий Павел. 5 книг сентенций к сыну. Фрагменты Домиция Ульпиана. Перевод Е. М. Штаерман / Под ред. Л. Л. Кофанова. С. 195.


[Закрыть].

С развитием правовых систем, совершенствованием юридической формы символические действия уступали место правовым понятиям, конструкциям, терминологии.

В символических действиях Д. И. Мейер усматривал игру воображения, обусловленную состоянием общественного сознания в древнейший период, тем самым переводя их в ранг устаревших юридических явлений[385]385
  См.: Баранов В. М., Курсова О. А. Запоздалые заметки о правовых фикциях. Обзорная рецензия классических трудов Д. И. Мейера, Г. С. Мэна, Г. Ф. Дормидонтова // Проблемы юридической техники / Под ред. В. М. Баранова. Н. Новгород, 2000. С. 798.


[Закрыть].

Г. Ф. Дормидонтов же связывал правовые символы с формализмом права, но, в отличие от Д. И. Мейера, он оставлял место символизму в современном ему юридическом быту, подчеркивая, что символы и символические действия[386]386
  Необходимо отметить, что в настоящее время, исходя из толкования символа, которое нами давалось ранее, символические действия рассматриваются как разновидность последнего.


[Закрыть] имеют довольно значительную область применения в праве публичном. По его мнению, в символизме ощущается потребность, когда необходимо придать большую торжественность той форме, в которую облекается действие[387]387
  Дормидонтов Г. Ф. Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применения фикций. Казань, 1895. С. 63.


[Закрыть].

Таким образом, оба автора рассматривали символы и символические действия как порождения формализма древней юриспруденции, как ритуал, тем самым ограничивая значение символа в праве, в то время как он получил широкое распространение и в действующей правовой системе. Последний на современном этапе развития права представляет собой один из видов «нестандартных» нормативных правовых предписании[388]388
  См.: Карташов В. Н. Введение в общую теорию правовой системы общества. Часть 1. Ярославль, 1995. С. 75.


[Закрыть].

Итак, символы нельзя считать архаизмом и уделом древних правовых систем. Они используются и в современном законодательстве. Причем символы имеют двойственную природу: с одной стороны – это разновидность социального символа, с другой – элемент правовой системы общества, который неотделим от юридической практики, качества законодательства, состояния правопорядка и законности, поведения субъектов правоприменения. Но, в отличие от других социальных символов, правовые символы воздействуют на сознание людей и регулируют их поведение в правовой сфере, тем самым они призваны играть роль своеобразных средств формализации юридического содержания в целях придания ему четкости, определенности, лаконичности и образности.

Признаки правового символа. Отечественное право законодательно закрепляет ряд символов, придавая им правовой характер: герб, гимн, флаг государства; штандарт (флаг) и Знак президента; судейская мантия и др.

Правовые символы часто могут служить олицетворением таких идеальных правовых объектов, которые иным путем, помимо символа, не могут быть выражены внешне. Попытка выразить их с помощью текста может не увенчаться успехом, поскольку определение данного явления получится очень громоздким и неоднозначным по смыслу. Законодатель же должен всегда стремиться к лаконичности, однозначности выражения своей воли вовне, к лексической экономии законодательного материала.

Понятие рассматриваемого предмета сформулировано в общей теории права. Под ним понимаются «закрепленные законодательством условные образы, используемые для выражения определенного юридического содержания»[389]389
  Теория государства и права / Под ред. В. К. Бабаева. М., 1999. С. 347.


[Закрыть].

В юридической литературе встречаются и иные формулировки правового символа[390]390
  См., например: Бабаев В. К., Баранов В. М., Гойман В. И. Словарь категорий и понятий общей теории права. Н. Новгород, 1992. С. 36; Бабаев В. К., Баранов В. М., Толстик В. А. Теория права и государства в схемах и определениях. М., 1998. С. 87; Никитин А. В. Правовой символ как прием юридической техники // Проблемы юридической техники / Под ред. В. М. Баранова. Н. Новгород, 2000. С. 448.


[Закрыть]. Но различия в них, на наш взгляд, не являются существенными. Во всех определениях акцент делается на: 1) условность последних как разновидности знаков и 2) их правовую закрепленность. Вместе с тем вслед за авторами словаря категорий и понятий общей теории права[391]391
  См.: Бабаев В. К., Баранов В. М., Гойман В. И. Указ. соч. С. 36.


[Закрыть] хотелось бы отметить еще один момент, характеризующий правовой символ: он должен быть понятен окружающим, т. е. по возможности должен быть ясен смысл, который в нем заключен, что нехарактерно для иных видов символов. Так, в мифологии бабочка – это символ счастья, но его смысл может быть ясен только, например, художнику или скульптору, которые используют данный образ как таковой в своем творчестве. Остальным же он будет непонятен в силу своей неофициальности.

Исходя из рассмотренных позиций, можно предложить следующее определение исследуемого явления: правовой символ – это законодательно закрепленный условный знак, выражающий определенное юридическое содержание и понятный окружающим.

Поскольку правовой символ представляет собой разновидность социального символа, то его условность более специфична, так как сориентирована на сферу правовых отношений. Она выражается в своеобразной фиктивности, приблизительности изображения и подаче основной идеи правового регулирования. Она есть «схватывание» им самого главного, основного в правовой ситуации и его изображение в намеренно огрубленном, приблизительном виде. Так юридическая реальность подменяется условным, но полезным для ценностной ориентации образом[392]392
  См.: Никитин А. В. Правовой символ как прием юридической техники // Проблемы юридической техники / Под ред. В. М. Баранова. С. 447; а также: Баранов В. М., Курсова О. А. Указ. соч. С. 799.


[Закрыть].

Символ в праве закрепляет определенное юридическое содержание в своей материальной форме, благодаря которому он способен оказывать воздействие на сознание и волю людей, а также служит надежным средством хранения и передачи правовой информации. Данное явление представляет собой лишь внешний образ выражения юридического действия или отношения.

Таким образом, правовой символ является носителем юридически значимой информации, исходящей от обозначаемого предмета.

Символ может служить основанием возникновения, изменения и прекращения правоотношений, т. е. выступать в роли юридического факта. Это означает, что его возможно применить к конкретному случаю. Однако юридическое значение приобретают только те символы, которые общеприняты[393]393
  Следует заметить, что общепринятость, с точки зрения права, – это законодательная закрепленность, с общесоциальной же точки зрения, под ней понимается признанность символа со стороны большинства населения. Законодательная закрепленность является формальным признаком правового символа, так как, выявив объективно существующую потребность в нем и осознав невозможность или ограниченную возможность эффективного регулирования действительности, государство в лице законодательного органа, выражающего обобщенные взгляды общества, формулирует его в законе. Поэтому, с нашей позиции, эти два момента общепринятости – законодательная закрепленность (юридический) и признанность со стороны большинства населения (социальный) – должны быть неразрывны и рассматриваться в совокупности.


[Закрыть].

Каждый может по-своему выражать свои намерения, а применение норм права не может быть поставлено в зависимость от случайных обстоятельств, которые не всеми одинаково воспринимаются. Поэтому в условиях общественной жизни юридическое значение придается только таким символам, смысл которых понятен окружающим или по возможности понятен (а не только тем, кто их использует, как это подчас утверждают некоторые авторы[394]394
  См., например: Теория государства и права / Под ред. В. К. Бабаева. С. 347.


[Закрыть])[395]395
  Например, на капоте автомашины «ГАЗ-21 Волга» был изображен олень. Его фигура выступала в качестве товарного знака завода-изготовителя (Горьковского автозавода) и символизировала не только происхождение товара, но и качество производимой продукции. При этом данный товарный знак был известен не только владельцу этой модели машины, но и любому автолюбителю или лицу, посвященному в его значение.


[Закрыть]. Иначе правовые символы утратят свое предназначение – воздействовать на сознание, волю людей и так и останутся загадкой для тех, кто ими должен руководствоваться, превратятся для многих в простую формальность, сужая тем самым возможность идейного влияния.

С помощью исследуемых правовых явлений юридическая идея, понятие могут быть точно зафиксированы в визуальной форме. Это позволяет сохранять и передавать накопленный правовой опыт и знания на расстоянии и со значительным разрывом во времени, что является необходимым условием эффективного функционирования современного права. Кроме того, «символизация служит целям более выразительного, наглядного изображения акцентированного смысла»[396]396
  Мантатов В. В. Указ. соч. С. 94.


[Закрыть]. Однако не всегда возможна такая визуальная форма выражения юридического содержания (например, гимн государства). В данном смысле звуковые правовые символы представляют нестандартную его форму. Но при этом смысл обозначаемого образования не искажается, поскольку форма символического знака существует только для его восприятия, опознания и отличия от других знаков подобного рода. В то же время нельзя забывать о том, что она должна быть удобной для такого восприятия, а потому не безразличной для функционирования символа как средства правовой информации.

Такой носитель правовой информации, поскольку он законодательно закреплен, обладает общеобязательным характером. Подобное свойство означает неукоснительное соблюдение и исполнение правил поведения в отношении символов и предполагает обязательную реакцию со стороны общества, государства, социальной группы на противоправное поведение человека. Реакция может быть положительной, если поведение соответствует предписанным правилам, или отрицательной, если эти правила нарушаются.

Обязательность правовых символов, на наш взгляд, имеет двойственную природу. С одной стороны, это внутренняя обязательность, которая проявляется в том, что личность, зная о типичности, практической целесообразности символов, охотно следует им в своем поведении, осознает необходимость их соблюдения. Подобное стремление становится внутренним убеждением, не навязанным извне. Так, 9 лет Россия жила без легитимной государственной символики: флага, герба и гимна страны и 9 лет не утихали споры о ней. За это время российское общество не смогло сформировать единого мнения по этим вопросам, и особую остроту они приобрели в последние месяцы 2001 г.[397]397
  См.: Стране пора обрести символы. Открытое письмо депутатам Государственной Думы Федерального Собрания РФ // Российская газета. 2000. 7 дек.; Батыгин А. Гимн России: Поживем – услышим // Там же; Козырева А., Малахова Ю. Семь нот – семь раз отмерь // Там же. 6 дек.; Путин В. Не жечь мостов, не раскалывать общество // Там же; Мелодия есть – слова подскажет время // Там же. 9 дек.; Косич И. Все слушают стоя // Там же. 10 дек.; Батыгин А. Споем вместе, господа и дамы // Там же. 30 дек.; Горенштейн Ф. За что вы, либералы, так Глинку любите? // Там же, и др.


[Закрыть], когда Президент России предложил «пакетный» вариант законов о российской символике. Однако не всегда правовые символы так адекватно воспринимаются. Например, Юлий Рыбаков, депутат фракции СПС, остался сидеть на своем месте, когда в день открытия весенней сессии Государственной Думы зазвучал гимн России, таким образом продемонстрировав, что принятую Госдумой в качестве одного из символов страны мелодию «лично он ее не принял ни душой, ни разумом»[398]398
  Шкель Т. К гимну не явились // Там же. 2001. 18 янв.


[Закрыть]. Омрачил торжественные минуты во время прослушивания нового гимна и глава Чувашии Николай Федоров. Он также остался сидеть в кресле, позже пояснив, что сделал это по принципиальным соображениям, выразив тем самым публично свое особое мнение[399]399
  См.: Александров И. Встали не все // Там же. 2000. 22 дек.


[Закрыть].

С другой стороны, внешняя природа обязательности обусловлена внешними факторами воздействия на психику личности – убеждением и принуждением. Для норм, регламентирующих правовые символы, выполнение их требований основано, прежде всего, на силе внешнего побуждения.

В отличие от символов, регулируемых другими социальными нормами, обязательность моделируемых в правовой сфере символов поддерживается стой государственного воздействия, в том числе государственным принуждением, которое заключается в осуществлении права государства как субъекта правоотношения применить к лицу, нарушившему правила поведения в отношении символа, меры принуждения, т. е. наказать это лицо вопреки его воле не быть ответственным за содеянное. Такому праву корреспондирует обязанность виновного претерпеть принудительное воздействие со стороны государства. А это значит, что если на стадии обсуждения и утверждения символа любое поведение «против» терпимо, то после придания ему официального статуса поведение Федоровых-Рыбаковых (людей государственных, проповедующих верховенство закона, законопослушание) должно оцениваться негативно, влечь неблагоприятные (что надо оговорить в нормативно-правовых актах) последствия.

По нашему мнению, следует обратить внимание еще на одну черту, присущую правовому символу, – избирательность. До тех пор, пока рассматриваемый предмет используется определенным кругом лиц, но в то же время понятен окружающим, он остается самим собой. Но как только последний становится общедоступным, то сразу превращается в обычный знак, лишенный всякой символичности. В частности, это касается денежных знаков, которые являются универсальным товаром и ими оперирует любой пользователь (помимо этого есть еще несколько характеристик, которые, с нашей точки зрения, переводят деньги в разряд знаков[400]400
  Подробнее об этом см.: Спиридонова О. Е. 1) Предмет преступлений, предусмотренных статьями 180, 181, 186 УК РФ // За диктатуру закона. Проблемы региональной безопасности. Общественно-политический альманах. Вып. 3. Саратов, 2000. С. 112-113; 2) Деньги как предмет некоторых преступлений в сфере экономики // Налоговые и иные экономические преступления. Сборник научных статей. Вып. 1. Ярославль, 2000. С. 74-75; 3) Деньги в уголовном праве: знаки или символы? // Юридические записки Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова. Вып. 4. Ярославль, 2000. С. 225-226.


[Закрыть]). И обратная ситуация, например, с государственными наградами, форменной одеждой, пограничными знаками и иными предметами, имеющими символическую природу. Их использование в силу определенных обстоятельств (социальной значимости, официальности, особого правового режима) недоступно всему населению. Их пользователями является лишь определенная группа граждан: награжденные – в отношении государственных наград, представители власти – в отношении формы, пограничники – относительно пограничных знаков, и т. д.

Таким образом, избирательность правового символа исключает его общедоступность, но в то же время предполагает общепонятность.

Итак, среди признаков, присущих правовому символу, необходимо выделить следующие:

1) законодательная закрепленность;

2) общеобязательность;

3) защищенность государственно-принудительными мерами;

4) общепонятность;

5) избирательность.

Данные признаки в своей совокупности отвечают требованиям необходимости и достаточности. Это означает, во-первых, что минимум сведений о правовом символе состоит из самых существенных признаков, необходимых для идентификации любого социального символа с его правовым образцом. Во-вторых, определившегося минимума данных должно быть достаточно для разграничения символов и других знаков и различения правовых символов среди иных видов социальных символов.

Правовые символы в юридическом смысле образуются двумя способами: санкционированием или правотворчеством государства[401]401
  См.: Никитин А. В. Правовые символы. Дис. … канд. юрид. наук. С. 90.


[Закрыть]. При санкционировании сложившиеся в обществе символы признаются государством в качестве общеобязательного регулятора общественных отношений и охраняются им. Так, японский флаг «Хиномару» был известен еще со средних веков. При попытках монгольского вторжения в Японию в 1274 и 1281 гг. представители духовенства вручали такой флаг правившему страной военачальнику-сегуну.

В 30-40-х годах «Хиномару», воплощая собой девиз «Собрать восемь углов мира под одной крышей», стал для азиатских народов олицетворением японской экспансии. Япония целых 54 года – со времени капитуляции в итоге второй мировой войны – прожила без узаконенного государственного флага и гимна. Однако 9 августа 1999 г. верхняя палата японского парламента 166 голосами против 71 приняла многострадальный, откладывающийся несколько десятилетий закон, утверждающий «Хиномару» (красный солнечный круг на белом фоне) в качестве государственного флага, а «Кимигайо» («Правь император!») в качестве государственного гимна Японии[402]402
  См.: Овчинников В. Япония: правь, император! // Российская газета. 1999. 12 авг.


[Закрыть].

После капитуляции Японии (акт о капитуляции был подписан 2 сентября 1945 г. на борту американского линкорна «Миссури». Его подписание означало прекращение использования символа восходящего солнца на флаге) американские оккупационные власти включили «Кимигайо» и «Хиномару» в число запрещенных символов милитаризма. Этот запрет утратил силу лишь в годы войны в Корее [403]403
  См.: Овчинников В. Смерть под стягом // Там же. 7 авг.


[Закрыть].

Однако возможна и обратная ситуация, когда санкционированные государством символы ставятся под запрет. Например, в Приштине (Косово, Югославия) практически над каждой крышей дома, включая здание миссии ООН, развевался общенациональный албанский флаг. Теперь администрация ООН в Косово приняла постановление о запрете использования в автономном крае в официальных целях государственного флага Республики Албания, мотивировав это необходимостью соблюдения равных прав всех проживающих в Косово национальностей (помимо албанцев – сербов, турок, цыган, хорватов, боснийцев и др.)[404]404
  См.: Рудченко С. Черный орел под запретом // Там же. 2000. 6 окт.


[Закрыть]. Кроме того, использование официальной символики одного государства на территории другого (в данном случае речь идет о Союзной Республике Югославия, составной частью которой является край Косово) без разрешения последнего является абсолютно противоправным актом.

В процессе осуществления правотворческой деятельности государство создает собственные символические формы права, закрепляющие определенные юридические идеи и понятия. Так, в законодательстве мантия судьи и (или) другой отличительный знак его должности признаются символами государственной власти в судах[405]405
  См., например: ст. 21 Федерального закона «О статусе судей» от 26 июня 1992 г. // Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. № 30. Ст. 1792; ст. 34 Федерального конституционного закона «О судебной системе РФ» от 23 октября 1996 г. // Собрание законодательства РФ. 1997. № 1. Ст. 1.


[Закрыть]; официальными символами и воинскими реликвиями признаны знамя Вооруженных Сил РФ, знамя Военно-Морского флота, знамена иных видов Вооруженных Сил РФ и других войск[406]406
  См.: ст. 1 Федерального закона «О знамени Вооруженных Сил РФ, знамени Военно-Морского Флота, знаменах иных видов Вооруженных Сил РФ и знаменах других войск» от 8 декабря 2000 г. // Собрание законодательства РФ. 2001 .№1.4. II. Ст. 14.


[Закрыть].

Классификация правовых символов. Правовые символы разнообразны. Их внешнее оформление в значительной степени опирается на исторический опыт человеческого общения. Отсюда вытекает особая роль обычаев и традиций в становлении и закреплении правовых символов. Этому способствуют такие свойства, как общая известность, многократная повторяемость, полезность и целесообразность норм поведения, наглядная образность и определенная простота исполнения. Однако общепринятая классификация правовых символов в науке не сложилась. Немногочисленные авторы, посвятившие свои труды исследуемой проблеме, по-своему отражают их многообразие в зависимости от целей и поставленных задач.

Так, Н. Н. Вопленко выделяет четыре группы правовых символов: письменные; устные; изобразительные и особые действия[407]407
  См.: Вопленко Н. Н. Указ. соч. С. 189-190.


[Закрыть].

Письменные символы нетипичны в том смысле, что они не всегда соответствуют требованиям краткости информации, образной наглядности и условности содержания. Поэтому они выражают и закрепляют юридические акты и отношения повышенной социальной значимости. Таковы акты о престолонаследии, тексты присяги высших должностных лиц государства, названия государств и органов власти и управления, аббревиатурное написание наименований различных организаций.

Устные правовые символы обычно имеют ритуальнопроцедурный характер и выражаются в произнесении словесного текста определенной юридической значимости. Они сопровождают или предваряют процессуальную деятельность субъектов правовых отношений. Это может быть обряд приведения к присяге высших должностных лиц государства, устное выражение согласия супругов вступить в брак и т. д.

Внешняя наглядность и образность изобразительных правовых символов позволяет без особых интеллектуальных усилий выразить и преподнести юридическую суть тех или иных жизненных ситуаций. Такое значение имеют дорожные знаки, форменная одежда должностных лиц, эмблемы власти и т. п.

Звуковые, световые и жестовые символы образуют группу знаков-действий. Это может быть: исполнение государственного гимна, регулирование уличного движения посредством жестов, свистков, светофора и др.

Признавая отдельные положения приведенной классификации, нельзя согласиться по ряду ее позиций, в частности, с отнесением названий государств, органов власти и управления, аббревиатуры наименований организаций к числу письменных символов. Если пойти по такому пути, то символами будут считаться и общепринятые сокращения (например, СЗ – Собрание законодательства, руб. – обозначение суммы денег в рублях и т. д.), что, с нашей точки зрения, недопустимо, так как в данном случае происходит смешение категории знака и символа как его разновидности.

Также сомнительно рассматривать дорожные знаки, жесты и свистки регулировщика уличного движения, сигналы светофора в качестве правовых символов, поскольку они даже не соответствуют требованиям, предъявляемым к социальному символу (в отношении них допустимо только однозначное толкование содержания, а символ – многозначен). Кроме того, непонятно, какую идеологическую основу несут в себе последние. Ведь они являются простейшими сигнальными указателями, регулирующими и направляющими движение транспорта и пешеходов (т. е. всех участников движения), и, как следствие, не отвечают ряду признаков правового символа.

Есть еще один недостаток: упомянутый автор ограничивается лишь одним критерием классификации – способом внешнего выражения юридического содержания, оставив без внимания иные виды.

В. М. Баранов и И. И. Туранский по этому же критерию предлагают несколько иное деление правовых символов:

а) графическая символика (схемы, рисунки, карты, таблицы);

б) символика действий (дипломатические церемонии, воинские ритуалы);

в) звуковая символика (гимн, звуковые сигналы для регулирования движения на транспорте, воинские команды);

г) цветовые символы (флаги, знамена, форменная одежда государственных служащих);

д) символы предметов и вещей[408]408
  См.: Баранов В. М., Туранский И. И. Право и язык. Рец. на монографию Власенко Н. А. «Язык права» // Российская правовая система и международное право: современные проблемы взаимодействия. Ч. II. Н. Новгород, 1998. С. 238.


[Закрыть].

Однако и представленное деление небезупречно, так как, во-первых, наблюдается разнобой в терминологии. В одних случаях речь идет о символике (при этом не оговаривается смысл данного термина: либо это совокупность символов, либо учение о символах, либо выражение идей, понятий, чувств с помощью символов), а в других – о символах. Во-вторых, схемы, рисунки, карты, таблицы вовсе не относятся к символам, а являются самостоятельными образованиями, на что обращалось внимание в юридической литературе[409]409
  См., например: Карташов В. Н. Указ. соч. С. 75; Общая теория государства и права. Т. 2: Теория права / Под ред. М. Н. Марченко. М., 1998. С. 193; Язык закона / Под ред. А. С. Пиголкина. М., 1990. С. 96.


[Закрыть]. И, наконец, звуковые сигналы для регулирования движения на транспорте (гудки, свистки) по заявленным ранее позициям не принадлежат к числу символов.

Существует и третья классификация по указанному основанию[410]410
  См.: Бабаев В. К. Баранов В. М., Толстик В. А. Указ. соч. С. 87.


[Закрыть]:

1) предметные символы (государственный герб, флаг, денежный знак, паспорт);

2) символы действия (ритуал отдания воинской чести, церемония вручения государственных наград);

3) словесные формы (присяга, девиз, личная подпись гражданина);

4) музыкальные символы (государственный гимн).

Эту классификацию, на наш взгляд, необходимо усовершенствовать следующим образом: во-первых, объединить предметные символы и символы-действия в группу визуальных символов; во-вторых, подразделить словесные формы символов на устные и письменные; в-третьих, отнести устные словесные и музыкальные символы к числу звуковых. Причисление первого вида символов к звуковым наряду с музыкальными обусловлено их двойственной природой: с одной стороны, они представлены словами, с другой стороны, устная речь предполагает произнесение вслух этих слов как составных единиц языка, т. е. их озвучивание.

На многообразие правовых символов обращает внимание и Н. А. Власенко, выделяя:

1) символику схем, рисунков, карт (территории муниципального образования);

2) атрибутивную символику (герб, флаг, почетная грамота, медаль). С последним видом правовых символов согласиться нельзя, так как в нем объединены несопоставимые по сути вещи: атрибут и символ. Атрибут – неотъемлемое свойство предмета (объекта), без которого последний не может ни существовать, ни мыслиться[411]411
  См.: Философский словарь / Под ред. И. Т. Фролова. М., 1980. С. 26.


[Закрыть]. Иными словами, оно присуще ему во всех состояниях и при любых условиях (например, штампы, печати как атрибуты любого юридического лица), что свидетельствует о постоянстве атрибута в противоположность символу, который прежде всего является знаком и характеризуется относительной устойчивостью. Кроме того, атрибут – это необходимый и существенный признак субстанции, т. е. между ними существует неразрывная связь. Символ же обладает определенной автономностью по отношению к обозначаемому им предмету в том плане, что может самостоятельно регулировать поведение людей, в том числе в правовой сфере;

3) символику действий (сигналы, подаваемые регулировщиком ГИБДД) и знаков (автодорожные, морские, речные);

4) звуковую символику (системы сигналов на водном транспорте)[412]412
  См.: Власенко Н. А. Язык права. Иркутск, 1997. С. 31.


[Закрыть].

Таким образом, по мнению Н. А. Власенко, «правовую символику можно подразделить, во-первых, на правовую символику, не имеющую языкового выражения (описания). В этом случае нормы-символы выступают как самостоятельные правовые регуляторы. Во-вторых, это правовая символика, описанная в тексте права»[413]413
  Там же. С. 31-32.


[Закрыть].

Однако здесь видится тот недостаток, что виды правовых символов приводятся без указания критериев их деления, чем нарушается основной принцип сравнимости объектов классификации. Кроме того, как справедливо отмечают некоторые ученые, «предлагаемая автором классификация, строго говоря, носит ненаучный характер. Что же касается деления правовых символов на правовую символику, не имеющую языкового выражения (описания), и на правовую символику, имеющую такое описание, то такая классификация не выдерживает никакой критики, поскольку таких видов в правовой природе не существует»[414]414
  Баранов В. М., Туранский И. И. Указ. соч. С. 238.


[Закрыть].

Помимо способа внешнего выражения, в юридической литературе указываются и иные основания выделения классов (видов) правовых символов. Так, В. К. Бабаев, В. М. Баранов и В. А. Толстик классифицируют последние по:

1) предмету правового регулирования на символы: конституционного права (государственный герб, гимн, флаг); гражданского права (товарные знаки); финансового права (денежные знаки);

2) субъекту права на символы: государства; министерств и ведомств; коммерческих организаций; индивидуальные (частные);

3) государственному устройству на символы: федеральные; субъектов федерации; органов местного самоуправления[415]415
  См.: Бабаев В. К., Баранов В. М., Толстик В. А. Указ. соч. С. 87.


[Закрыть].

Но данная классификация представляется недостаточно полной и в некотором плане уязвимой, так как, во-первых, по первому критерию деления задействованы не все символы, которые выступают формами правового регулирования в той или иной отрасли права, например, отсутствует указание на уголовно-правовые символы, символы международного права и т. д. Кроме того, помимо материального права существует и процессуальное, в котором также можно говорить о символах (процедура провозглашения приговора или иного судебного решения в уголовном процессе как символ действия и т. и.). Во-вторых, не совсем понятно, что представляют собой индивидуальные (частные) символы и вообще их выделение в праве весьма сомнительно, поскольку одним из признаков исследуемого правового явления является то, что оно касается группы людей, а не конкретного лица. Даже если обращаться к фамильным символам, в частности к фамильным гербам, то они не могут рассматриваться как личные, потому что последние означают принадлежность одному лицу, фамильные же гербы предназначены для членов семьи, представителей определенного рода, носящих ту или иную фамилию. «Герб прославлял род и повествовал также о личных достоинствах и судьбе своего владельца»[416]416
  Бюлер К. Теория языка. М., 1993. С. 147.


[Закрыть].