Текст книги "Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией"

Метанойя: шизофреническое перерождение

Критическая теория в те неспокойные времена шестидесятых не была чем-то новым, и, в принципе, в своих нападениях на психиатрию Лэйнг тоже не был первым. Уникальность его идей была в том, что социальная критика психиатрических и общественных институций и теория экзистенциальных оснований психического заболевания в единстве теоретического и практического аспектов слились воедино в концепте метанойи.

Сам термин «метанойя» Лэйнг позаимствовал у Юнга, а тот, в свою очередь, взял его из Нового Завета. Метанойя для Лэйнга – это путь перерождения, преображения личности, мучительный путь обретения своего истинного «я», проходящий через психоз. Надо признать, что у него были предшественники, кроме Юнга. В 1961 г. на подобную перспективу рассмотрения шизофрении в одной из своих работ намекал Грегори Бейтсон. Работая на островах Новая Гвинея и Бали, он заметил определенное сходство между обрядами посвящения первобытных народов и шизофреническими эпизодами людей из развитых цивилизаций. Он писал:

Могло бы показаться, что пациент, однажды сорвавшись в психоз, становится на путь, которому не видно конца. Он, словно первооткрыватель, отправляется в путешествие, которое завершится только тогда, когда он вернется к нормальному миру, обогащенный знанием, совершенно отличным от всего, что знают те, кто никогда не отправлялся в такое путешествие. Все говорит о том, что, однажды начавшись, шизофренический эпизод развивается по столь же определенному сценарию, как и обряд посвящения – смерть и новое рождение, – к которому неофита могли подтолкнуть семейные или какие-нибудь другие, случайные обстоятельства, однако протекание эпизода в значительной степени обусловлено эндогенными процессами.

Если смотреть на вещи таким образом, спонтанная ремиссия вполне объяснима. Это не что иное как окончательный и естественный результат всего процесса. В объяснении нуждается только тот факт, что многие из тех, кто отправился в путешествие, назад не вернулись. Означает ли это, что встретившиеся им на пути обстоятельства в семье или же в сфере предлагаемой обществом оценки настолько не позволяют им приспособиться, что даже самое богатое и высокоорганизованное галлюцинаторное переживание не может их спасти?[288]288
  Bateson G. Introduction / Percevals’s Narrative: A Patient’s Account of his Psychosis. Stanford: Standford University Press, 1961. P. xiii-xiv (Цит. по: Лэйнг P. Д. Феноменология переживания. C.115).


[Закрыть]

Лэйнг был знаком с этой идеей Бейтсона и цитирует ее в «Политике переживания» в главе «Шизофреническое переживание», отмечая, что полностью разделяет эту точку зрения.

Трактовать психическое заболевание как метанойю Лэйнг начинает в 1964 г. в своем докладе «Является ли шизофрения болезнью?», где связывает этот целебный процесс с церемониями инициации, что ясно указывает на сходство этой трактовки с предложенной Бейтсоном. Однако само понимание психотического процесса как исцеления проходит некоторую эволюцию. В выступлении 1964 г. этот процесс осмысляется, как и у Бейтсона, во многом в антропологическом ключе. Затем, начиная с 1965 г., на первый план выходит его религиозная, мистическая и политическая трактовка. В статье 1965 г. «Религиозный опыт в религии и психозе» Лэйнг связывает истоки «психотического путешествия» как с мирской, социальной, так и с трансцендентальной сферой. Он отмечает, что такое путешествие включает в себя разрушение нормального эго с его ложной позицией приспособления к отчужденной реальности современного общества и возрождение нового эго, теперь являющегося не предателем, а слугой божественного[289]289
  Laing R. D. Transcendental Experience in Relation to Religion and Psychosis. P. 15.


[Закрыть]. Тогда же, в 1965 г., в оригинальной версии статьи о десятидневном путешествии Лэйнг акцентирует политический акцент шизофренического перерождения:

Такой опыт прорывает заслоны ложного сознания и псевдособытий, которые считаются в нашем обществе священными. Отказ признать такой опыт укоренен в его подрывном характере. Он является подрывным, поскольку он подлинный. Абсолютно все… начинается мистикой и заканчивается в политике[290]290
  Laing R. D. A Ten-Day Voyage. P. 35.


[Закрыть].

Оба обозначенных фрагмента из «Трансцендентального опыта…» и «Десятидневного путешествия…» не входят в «Политику переживания», поскольку в это время Лэйнг уже начинает рассматривать «психотическое путешествие» в клиническом ключе. Его интересует не только сам опыт шизофренического перерождения, но и его отношение к терапии шизофрении. Возможно, эта переориентация связана для Лэйнга с поиском новых терапевтических стратегий для организации работы Кингсли Холла.

Аналогия с Новым Заветом и заимствование терминологии из области религии здесь не случайны. По Лэйнгу, переживание психически больного в острой стадии психоза часто походит на мистические, религиозные переживания и выражает естественный путь обретения своего подлинного «я» и приближения к истинной сущности:

Если род человеческий выживет, то люди будущего, я думаю, будут рассматривать нашу просвещенную эпоху как истинный Век Тьмы. Скорее всего, они отнесутся к этой ситуации с большей долей иронии, чем мы. Вероятно, они посмеются над нами. Они поймут, что так называемая «шизофрения» – это одна из форм, в которой, часто при посредстве обычных людей, свет начал пробиваться сквозь наши наглухо закрытые умы[291]291
  Лэйнг Р. Д. Феноменология переживания. С. 126.


[Закрыть].

Метанойя сопряжена с уходом от внешнего социального мира общества во внутреннее царство уникального и индивидуального опыта. В этой области исчезают знакомые ориентиры, привычная разметка и общепринятые схемы. Путешествие, которое предпринимает больной, – это всегда поисковое путешествие, каждый шизофреник в этом мире первопроходец, в этом и состоит вся сложность этого пути.

Мир, в который погружается шизофреник, лишен каких бы то ни было ориентиров, поэтому вместо ожидаемой родины, теплоты и спокойствия он встречает по ту сторону общества только страх и потерянность. Человек неминуемо погружается в хаос и пустоту, поэтому «путешествие», которое претерпевает шизофреник, не всегда обречено на успех. Он начинает его, не зная, что будет с ним дальше, на собственный страх и риск. Возможно, ему придется не раз сбиваться с пути, многое потерять, а может даже и потерпеть полное поражение. Успех метанойи не гарантирован никому, поэтому на этом пути страннику необходим тот, кто проведет его через эту бездну с наименьшими потерями:

В этой ситуации светский психотерапевт оказывается слепым поводырем полуслепого. <…> Среди психиатров и священников должны найтись такие, которые могли бы взять на себя роль проводников, способных вывести человека из этого мира и ввести его в другой мир. Помочь ему попасть туда и вернуться обратно[292]292
  Там же. С. 137, 134.


[Закрыть].

Погружение в безумие для Лэйнга имеет экзистенциальное значение, поскольку сопряжено с утратой онтологических оснований бытия и полной потерей смысла мира, в котором живет человек. Ориентиры мира исчезают, вещи больше не связываются друг с другом, и становятся возможны чудесные перемещения. Центр мира, который когда-то имел для человека значение, смещается от эго к самости, от земного к вечному. Утрачивается ощущение собственного «я», в исчезнувшей привычной социальной разметке оно словно уплывает. Экзистенциально такой путешественник умирает, и иногда из этого состояния экзистенциальной смерти он больше не возвращается назад:

Свет, озаряющий безумца, – это свет неземной. Это не всегда преломленное отражение его земной жизненной ситуации. Человек может быть озарен светом иных миров. И этот свет может испепелить его[293]293
  Там же. С. 134.


[Закрыть].

Основной механизм метанойи – полное крушение и растворение мира социальной фантазии. Все, что значимо в обществе – все идеалы, принципы, стремления, – исчезают и рассыпаются. Так шизофреник преодолевает отчуждение, печать которого лежит на всех членах общества, но, поскольку социальная реальность составляла его мир, за пределами которого нет ничего, он погружается в небытие. Позитивный и полезный, казалось бы, процесс оборачивается не возрождением, а смертью.

При «правильном» течении метанойи вслед за погружением в пустоту запускается в каком-то смысле обратный процесс возвращения. Только возвращение это не к ложному, а к истинному «я». «Подлинность – ключевое понятие во взгляде Лэйнга на исцеление»[294]294
  Friedenberg E. Z. R. D. Laing. R 28.


[Закрыть], – отмечает Эдгар Фриденберг. Эти два этапа путешествия Лэйнг кратко представляет следующим образом:

i) путешествие от внешнего к внутреннему;

ii) от жизни к некоему подобию смерти;

iii) от движения вперед к движению назад;

iv) от движения времени к остановке времени;

v) от земного времени к времени эонному;

vi) от эго к самости;

vii) от пребывания вовне (постнатальная стадия) к возвращению в лоно всех вещей (пренатальная стадия), а затем обратное путешествие:

1) от внутреннего к внешнему;

2) от смерти к жизни;

3) от движения назад к движению вперед;

4) от бессмертного вновь к смертному;

5) от вечности к времени;

6) от самости к новому эго;

7) от космической эмбриональности к экзистенциальному возрождению[295]295
  Лэйнг Р. Д. Феноменология переживания. С. 125.


[Закрыть].

В настоящее время, как подчеркивает Лэйнг, больше уже нельзя говорить, что подобное путешествие является болезнью и что такое состояние требует психиатрического вмешательства, поскольку лечение здесь – лишь грубое вмешательство и прерывание этого своеобразного переживания:

Они скажут, что мы регрессируем, что мы сбились с пути и утратили контакт с ними. Все верно, нас ждет долгий, долгий путь назад, прежде чем сумеем вновь обрести связь с реальностью, связь, давно нами утраченную. Но поскольку они гуманны и заботливы и даже любят нас и очень о нас беспокоятся, они постараются нас вылечить. Возможно, им удастся. Но все же есть надежда, что им не повезет. <…> Неужели мы не можем понять, что такое путешествие не нуждается в лечении, что оно само является естественным средством исцеления нас от нашей отчужденности, которую принято называть нормальностью?[296]296
  Там же. С. 157, 156.


[Закрыть]

В «Политике переживания» Лэйнг рассматривает «шизофреническое путешествие» на конкретном примере. С героем этой истории десятидневного «путешествия» через безумие Джессом Уоткинсом Лэйнг познакомился, когда тому было уже за шестьдесят. Он был неплохим скульптором и в целом художественно одаренным человеком. Он рассказал ему, что когда-то служил на флоте и пережил острый психотический эпизод. Лечивший его психиатр оказался неплохим и сочувствующим человеком. Он понимал, что снять наблюдавшиеся симптомы можно только электрошоком, но решил не принимать таких скоропалительных решений, которые могли бы испортить его пациенту всю жизнь. В случае острых психотических приступов его отправляли в мягкую палату. Спустя некоторое время психоз отступил, а в эти десять дней Джесс пережил незабываемый опыт. Лэйнга очень заинтересовала эта история. Он заплатил Джессу двадцать фунтов стерлингов и попросил в подробностях воссоздать этот опыт. Так и было записано «Десятидневное путешествие».

Джесс стал классическим для Лэйнга случаем, сродни тому, кем была для Фрейда Анна О. Он не увлекался чтением, не знал о мистике и не испытывал интенсивных религиозных переживаний, однако то, что он пережил во время психоза, было наполнено глубоким философским, мистическим, религиозным смыслом и полностью подтверждало теорию Лэйнга о метанойе. Вот как проходило это путешествие:

…Я вдруг посмотрел на часы. Было включено радио, и играла музыка – что-то известное. <…> И тогда я вдруг почувствовал, что время потекло вспять. Я ощущал это текущее вспять время, и у меня было необыкновенное чувство – э – в этот момент самым восхитительным было чувство, что время течет вспять… <…>

Я испугался, потому что вдруг почувствовал, что нахожусь на чем-то вроде ленты конвейера – и не в состоянии ничего с этим сделать, я словно скользил и падал вниз – будто стремительно катился по крутому склону и – э – не мог остановиться. <…>

Я пошел в другую комнату и там посмотрел на себя в зеркало – я выглядел очень странно, мне казалось, что я вижу кого-то – кого-то, как будто знакомого, но – э – какого-то чужого и не похожего на меня – как мне казалось… и тогда меня охватило неожиданное чувство, что я могу делать с самим собой все что угодно, я почувствовал, что все в моей власти – мои способности, мое тело и все остальное… и тогда пошло-поехало. <…>

В определенный момент мне и в самом деле казалось, что я блуждаю по какой-то местности – м-м – пустынной местности – как если бы я был животным, вернее – большим животным. <…> И – м-м – временами я чувствовал себя как ребенок – я мог даже – я – мог даже слышать свой собственный младенческий плач… <…>

Но иногда у меня возникало ощущение, что меня ждет великое путешествие, совершенно – э – фантастическое путешествие, мне казалось, что я, наконец, понял вещи, которые долгое время пытался понять, проблемы добра и зла и т. п.; мне казалось, что я разрешил эти проблемы, так как пришел к заключению, благодаря всем чувствам, которые я тогда испытывал, что я был больше – больше, чем я мог себе вообразить, что я не просто существую сейчас, но существовал с самого начала – э – начиная от, ну, в общем, от низших форм жизни до своей нынешней формы, и именно это было сутью моих подлинных переживаний, и все, что со мной происходило, было переживанием их заново. <…>

Я почувствовал присутствие – э – богов, не просто Бога, но именно богов, существ, которые превосходят нас… должен наступить такой момент, когда каждый обязан взвалить на себя эту ношу. Это была обязанность, сама мысль о которой казалась разрушительной, но в определенный период жизни необходимо – э – взвалить на себя эту ношу, пусть даже на короткое время, потому что только тогда можно постичь суть вещей. <…>

…это было переживание, через которое – м-м – все мы должны на определенном этапе пройти…[297]297
  Там же. С. 141, 142, 144, 146–147, 149, 150.


[Закрыть]

Метанойя для Лэйнга – это не просто теоретический концепт, а пространство конкретного переживания конкретных людей. Он всегда собирал истории метанойи, как ученый-естественник, ищущий подтверждения своей гипотезы. И в том, что ему рассказывали, он эти подтверждения находил. В диспуте с Морисом Карстэрзом Лэйнг поясняет свое понимание происходящего при шизофрении:

КАРСТЭРЗ: Если я буду страдать от мучительного психического расстройства, похожего на те, что он (Лэйнг. – О. В.) так ярко описывал, я надеюсь, что мне не случится обратиться к доктору, который скажет мне, что я отправился в путешествие во внутреннее пространство и время.

ЛЭЙНГ: Так я никогда не говорю.

КАРСТЭРЗ: Но Вы пишете об этом в своих книгах.

ЛЭЙНГ: Я прислушиваюсь к тому, что мне рассказывают сами люди, к тому, на что, по их мнению, походит то, что Вы называете страданием от психического расстройства. Я не придумывал этого и никому этого не приписывал; я услышал это от множества людей, вновь и вновь пытающихся передать мне, через что они прошли…[298]298
  Цит. по: Howarth-Williams М. R. D. Laing: His Work and its Relevance for Sociology. London: Henley, Boston: Routledsre, Kesran Paul, 1977. P. 105.


[Закрыть]

Сам термин «метанойя» встречается отнюдь не во всех работах, касающихся шизофренического путешествия. Лэйнг употреблял его крайне редко. В «Политике переживания», которая выходит в январе 1967 г., и предшествующих ей статьях и выступлениях Лэйнг говорит о «шизофреническом путешествии», но метанойей его еще не называет. Впервые этот термин он употребляет на Первом Рочестерском международном конгрессе по происхождению шизофрении в марте 1967 г. В своем докладе он говорит:

Цикл метанойи представляет собой метафору путешествия внутрь и назад до достижения поворотного момента и возвращения путешественника посредством стремительного обновления, движения вперед и вовне, в мир, но без утраты «я»… Это своеобразный цикл смерти-перерождения, при котором в случае успешного его протекания человек возвращается в мир, ощущая себя родившимся заново, обновленным и перешедшим на более высокий уровень функционирования, чем прежде[299]299
  Laing R. D. The Study of Family and Social Contexts in Relation to the Origin of Schizophrenia / Romano J. The Origins of Schizophrenia. 1967. P. 142–143.


[Закрыть].

Он отмечает также, что более подробно исследование такого путешествия приведено в его книге «Политика переживания» и в его будущей книге, над которой он работает – «Шизофрения: болезнь или стратегия». Последняя так никогда и не была написана. Указанный доклад в переработанном виде вошел в сборник «Политика семьи», однако пассаж о метанойе в этой версии был опущен.

Известно также, что метанойе был посвящен ряд лекций, прочитанных Лэйнгом в Нью-Йорке в 1967 г., но эти лекции так никогда и не были изданы. Единственное сколько-нибудь подробное исследование шизофренического путешествия как метанойи содержится в лекции, прочитанной Лэйнгом в Сорбонне и изданной под названием «Метанойя: опыт Кингсли Холла». Она была дана в рамках одной из конференций, организованных лаканистами, в которой Лэйнг участвовал вместе с Купером и Берком[300]300
  На этой конференции Лэйнг познакомился с Жаком Лаканом, ему с сотоварищами посчастливилось даже пообедать с ним, но впоследствии он признавался, что тогда еще совершенно не понимал, кто такой Лакан, и не смог оценить масштабов его фигуры.


[Закрыть].

Эту лекцию Лэйнг начал с двух гипотез: 1) может ли шизофрения или шизофреноформное расстройство вне зависимости от подобного поставленного диагноза быть какой-то позитивной возможностью человеческого бытия, когда все остальные возможности уже исчерпаны;

2) может ли опыт быть настолько преобразован (если мы изменим установку или установки в рамках психиатрической больницы), что вообще перестанет расцениваться как психотический[301]301
  Laing R. D. Metanoia: Some Experience at Kingsley Hall / Going Crazy. P. 11.


[Закрыть].

Пытаясь развить эти гипотезы, Лэйнг говорит о метанойе (по его собственным словам, от «metanoia» – изменение сознания, преобразование):

Я предложил термин «метанойя». Это традиционный термин. Это греческий эквивалент понятия из Нового Завета, переводимый на английский язык как reperdance, на французский как conversion. Буквально это означает «изменение сознания»[302]302
  Ibid. P. 16.


[Закрыть].

Он сравнивает метанойю с ЛСД-путешествием: на его взгляд, переживаемый при биохимическом воздействии ЛСД опыт имеет естественный аналог – метанойю. Содержание и направленность метанойи при этом могут быть как позитивными, так и негативными, в зависимости от занимаемой по отношению к ней установки. В рамках традиционной психиатрической системы и практики психиатрической больницы это «путешествие» уже по самому своему факту определяется как безумие и как катастрофа, расстройство, как патологический процесс, который в обязательном порядке должен быть исцелен любыми медицинскими средствами. Однако тот же самый процесс можно рассматривать и в позитивном ключе, понимая его как потенциально революционный процесс открытия своего подлинного «я».

Сравнение с ЛСД-опытом наталкивает на мысль о том, что Лэйнг вывел этот концепт по подобию собственным психоделическим переживаниям. Мы знаем, что ЛСД-путешествия он совершал не единожды. Но сам Лэйнг говорит обратное, указывая на то, что этот фундаментальный опыт психотического перерождения встречал только у своих пациентов. «Они совершают путешествие. Я сам никогда не переживал этого путешествия…»[303]303
  Ibid. Р. 19.


[Закрыть], – утверждает он.

Господствующее негативное понимание метанойи, на взгляд Лэйнга, связано с не вполне адекватным пониманием шизофрении, свойственным современной культуре. Шизофрения считается чем-то находящимся в одном человеке: в его мозге, сознании, мышлении, поведении, образе жизни или стиле общения. «Этот ответ, однако, – подчеркивает он, – может выступать частью социального процесса, порождающего шизофрению, которую мы стремимся вылечить»[304]304
  Ibid. Р. 13.


[Закрыть]. Поэтому шизофрения для Лэйнга – это совокупность атрибуций.

Для того чтобы понять метанойю, необходимо, на взгляд Лэйнга, изменить мировоззрение:

Мы изменили парадигму. Человек втягивается в отчаянную стратегию освобождения, в границах микросоциальной ситуации он ищет себя. Мы пытаемся следовать за ним и помочь развитию того, что называют «острым шизофреническим эпизодом», вместо того чтобы приостановить его[305]305
  Ibid. Р. 15.


[Закрыть].

Такая стратегия поддержания развития метанойи, на его взгляд, является более сложной, чем обычная для психиатрии стратегия медикаментозного лечения. Изменения одного человека вызывают изменения других людей, вовлеченных в совместные с ним отношения, а это требует постоянной работы как от психиатра, так и от социального окружения человека.

Основываясь на собственной теории образования и функционирования группы, Лэйнг в этой лекции подчеркивает революционное значение метанойи. Действительно, если меняется один человек из связки, это влечет за собой изменение остальных, и теоретически один человек своим изменением может изменить всю связку. Об этом и говорит Лэйнг:

Всякое изменение в одном человеке индуцирует приспособительные изменения в других. Однако у нас есть хорошо развитые стратегии исключения и изоляции для предотвращения подобного. Это грозит микрореволюцией. Мы постоянно сталкиваемся с возможностью революции, и оттого контрреволюционная сила и реакция очень сильны. Большинство микросоциальных революций этого типа пресекаются на корню[306]306
  Ibid. Р. 16.


[Закрыть].

При трактовке психического заболевания как метанойи психиатрическая диагностическая схема переворачивается с ног на голову. Все поведенческие и личностные признаки, рассматриваемые психиатрией как симптомы психического расстройства, трактуются как нормальные и даже сверхнормальные проявления.

Очень важно подчеркнуть, что посредством введения концепта метанойи Лэйнг сделал революционный шаг в понимании как самого психотического опыта, так и психического заболевания в целом. Это интересный факт, который не упоминается ни в одной из работ, посвященных его творчеству Лишь Рон Лейфер в беседе с Сетом Фарбером замечает вскользь:

Я не думаю, что Лэйнг романтизировал психическое заболевание, мне кажется, его романтизировали те, кто читал Лэйнга. Лэйнг на самом деле говорил, что психоз не является разновидностью пассивного опыта. Это активный опыт, в котором индивид пытается нащупать и разрешить противоречия действительности[307]307
  Psychiatry and Social Control: An Interview with Ron Leifer / Farber S. Madness, Heresy, and the Rumor of Angels: The Revolt against the Mental Health System. Chicago, 111.: Open Court, 1993. P. 151.


[Закрыть].

Однако для оценки вклада Лэйнга он – один из основных.

Дело в том, что психическое заболевание традиционно понимается в психиатрии как заболевание соматическое, и для его истолкования используется в основном инфекционная метафора. Эта метафора в пространстве психиатрии работает следующим образом: 1) считается, что психическое заболевание завладевает человеком, тот не может с ним совладать, утрачивает критику и становится пассивной жертвой болезни; 2) для излечения от психического заболевания призывается врач, который как активный агент только и может справиться с силой болезни; 3) признается, что период заболевания является «темной фазой» в жизни человека, поскольку он перестает существовать как личность и должен поскорее избавиться от этого недуга. Фактически об этом в своей «Истории безумия в классическую эпоху» говорит Фуко: выстраивая свою историческую перспективу, он отмечает, что безумие по своему эпистемологическому статусу оказалось подобно проказе и, по сути, пришло ей на смену[308]308
  Фуко М. История безумия в классическую эпоху / Пер. И. К. Стаф. СПб.: Университетская книга, 1997.


[Закрыть].

Первые попытки хоть чуть-чуть, но отойти от инфекционной метафоры можно отнести к началу XX в. и исследованиям творчества душевнобольных. Ханс Принцхорн и Карл Ясперс в своих работах, анализирующих творчество знаменитых и неизвестных шизофреников, впервые стали говорить о том, что само это творчество не является исключительно проявлением болезни, не является симптомом, а предстает важной частью личностной жизни человека. Таким образом, болезнь впервые стала трактоваться как несущая не только негативные, но и позитивные элементы.

Несколько дальше пошли феноменологические психиатры и экзистенциальные аналитики. Они положили в основу своих теорий утверждение о том, что болезнь – это не соматическое нарушение, а специфический опыт, не инфекция, а экзистенция. Однако в смене акцентов им еще не удалось избавиться от элемента пассивности. Признавалось, что этот модус бытия захватывает больного, ввергает его в пучину ничтожения и несет к небытию. Больной оказывался заброшенным в болезнь.

Лэйнг сделал более радикальный шаг: он попытался полностью уйти от инфекционной метафоры, и этот отход как раз и был сопряжен с введением концепта метанойи. Вспомним, что в «Разделенном Я» шизофрения еще понималась не так революционно, как в «Политике переживания». Она признавалась специфическим модусом бытия, но возникающим вследствие онтологической ненадежности, т. е. этот модус бытия был, как это резко ни звучит, дефективен. В «Политике переживания» шизофрения начинает трактоваться совершенно по-другому. Лэйнг подчеркивает, что она может быть не погибелью, а прорывом, процессом поиска своего истинного я. Таким образом, он признает, что шизофрения является, во-первых, активным состоянием, в котором личность может обрести свое подлинное бытие, а во-вторых, состоянием позитивным, т. е. приводит к лучшему, чем до шизофрении, существованию.

Разумеется, метанойя излишне романтизирует шизофрению и психически больных. Разумеется, с медицинской точки зрения, этот концепт не вполне обоснован. Однако Лэйнг проделывает здесь своеобразный эксперимент, аналогов которому в истории психиатрии не существует: он полностью отходит от соматической инфекционной метафоры, и мы можем посмотреть, что получается в результате. В этом безусловный плюс и несомненное новаторство «Политики переживания» в целом и понятия метанойи в частности.

Несмотря на такой интересный ход, книга вызвала неоднозначные реакции. Сам Лэйнг это прекрасно понимал.

Никто из знакомых мне британских психиатров, даже не упомянул ее. <…> Мне кажется, что они считали это позором[309]309
  Mullan B. Mad to be Normal. P. 302.


[Закрыть].

Однако Дэниэл Берстон совершенно справедливо отмечает:

«Политика переживания» – довольно любопытная работа. Несмотря на свою категоричность, она вызвала отклик у многих родителей, клиницистов, философов и духовенства. Это были не только маргиналы и протестующие, не только хиппи, творческие люди и активисты, но и уважаемые представители истеблишмента, ощутившие убедительность и справедливости критики Лэйнга[310]310
  Burston D. The Wing of Madness. P. 105.


[Закрыть].

Эта работа окончательно закрепила за Лэйнгом репутацию лидера контр культуры, гуру безумцев и революционера от психиатрии. Она не только мгновенно вознесла его на вершину славы, но и расколола общественное мнение: одни поддерживали его идеи, другие выступали с ярой критикой, но никто не оставался равнодушным – Лэйнг задел истеблишмент за живое. Примечательно, что Лэйнг избрал очень грамотный и последовательный путь провокации общества. В «Политике переживания» он говорил о том, что, отстраняясь от общества и его системы социальной фантазии, индивид наносит удар по каждому из его членов. Так он и поступил. Он обозначил свой разрыв со всеми социальными группами и институциями: он был политически нейтрален, держался в стороне от толп ЛСД-революционеров, выступая против психиатрии, он всячески отрицал свою причастность к антипсихиатрии. Он был одиночкой, и самим фактом своего одиночества нанес удар по каждому из членов общества.

Эта был исключительно сартрианский ход, сартрианская революция и сартрианский протест.

Первые заслуживающие внимания критические реакции на «Политику переживания», появились в 1969 г.

В начале этого года в «Британском журнале психиатрии» Мириам Сиглер, Хамфри Озмонд и Гарриет Манн публикуют статью «Модели безумия Р. Д. Лэйнга». В статье авторы продолжают свои исследования моделей шизофрении, начатые ими в работах о медицинских, социальных, психоаналитических и проч. моделях[311]311
  См.: Siegler М., Osmond Н. Models of Madness // British Journal of Psychiatry. 1966. Vol. 112, № 493. P. 1193–1203; Siegler М., Osmond H. The Impaired Model of Schizophrenia // Schizophrenia. 1969. № 1. P. 192–202; Siegler M., Osmond H. Goffman’s Model of Mental Illness // British Journal of Psychiatry. 1971. Vol. 119. P. 419–424. По материалам этих исследований была написана книга: Siegler М., Osmond Н. Models of Madness, Models of Medicine. New York: Harper & Row, 1974.


[Закрыть], и по нескольким критериям выделяют в «Политике переживания» сразу три модели, которые, на их взгляд, частично пересекаются и переплетаются друг с другом: заговорщицкую, психоаналитическую и психоделическую. Разделяют они эти модели по определению шизофрении, описанию поведения шизофреника, этиологии, лечению, прогнозу, функциям психиатрической больницы и др. И в рамках психоделической модели, которая и поддерживает концепт метанойи, называются следующие характеристики (в качестве содержания моделей используются цитаты и изложение фрагментов «Политики переживания», здесь приводится сокращенное описание):

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Шизофрения – это естественный путь исцеления от отчуждения к свободе и экзистенциальной подлинности.

ЭТИОЛОГИЯ

В основе шизофрении лежит социальное отчуждение, от которого некоторым членам общества удалось частично уберечься.

ПОВЕДЕНИЕ

Безумие – это пародия, гротеск того, чем могло бы быть здравомыслие. Поведение шизофреника – это отражение естественного целебного процесса, искаженное дезинформирующими попытками представить его в медицинских терминах.

ЛЕЧЕНИЕ

Человек нуждается не в психиатрическом лечении, которое убивает его, а в грамотном сопровождении на пути инициации, путешествия к глубинам своего «я» и обретения подлинности.

ПРОГНОЗ

При грамотном сопровождении «шизофренического путешествия» человек может открыть в себе истинное «я», избавиться от отчуждения и обрести здравомыслие.

СУИЦИД

Самоубийство – это признак неуспешного «путешествия», но такое может случиться с каждым, кто осмеливается пройти этот путь.

ФУНКЦИЯ БОЛЬНИЦЫ

«Путешественник» нуждается в таком месте, в котором его бы сопровождали в «путешествии» во внутреннее пространство/время и в котором его «путешествие» будет благополучно завершено.

ПЕРСОНАЛ

Среди персонала должны быть люди, которые прошли путь туда и обратно и которые могут выступить гидами для тех, кто стоит в самом начале этого пути.

ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ ШИЗОФРЕНИКОВ

Шизофреник имеет право пройти благополучное «путешествие», он имеет право на исцеление, приемлемое с экзистенциальных позиций, и обязан согласиться на пребывание в одиночной мягкой палате, если в начале «путешествия» он представляет угрозу для других людей.

ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ СЕМЬИ

Семья должна позволить шизофренику сделать свой выбор того, где и когда он совершит свое «путешествие». Семья не имеет права маркировать человека как шизофреника и помещать его в специализированные институции для убивающего лечения.

ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ ОБЩЕСТВА

Общество не имеет никаких прав в отношении шизофреников, в том числе и прав маркировать их больными и заточать в больницах. Общество обязано признать, что его отчуждение ненормально, и позволить человеку совершить его «путешествие».

ЦЕЛЬ МОДЕЛИ

Цель модели состоит в том, чтобы позволить людям, называемым шизофрениками, развивать их потенциальные возможности для внутреннего исследования[312]312
  Siegler M., Osmond H., Mann H. Laing’s Models of Madness / Laing and Anti-Psychiatry. P. 137–140.


[Закрыть].

Как отмечается авторами, в «Политике переживания» эта психоделическая модель входит в противоречие с другими моделями психического заболевания, представленными в книге. В итоге понять, на каких позициях находится сам Лэйнг, невозможно:

Без сомнения те молодые люди, что обращаются к Лэйнгу за помощью, имеют право знать, что он собой представляет, какую роль он играет, какую модель поведения использует, о какой власти он говорит. В этой книге он предлагает три модели, которые можно разделить лишь с большим трудом. И ни одна из этих моделей не принадлежит медицине, которая, как мы полагаем, и наделила его такой властью. Если Лэйнг хочет быть гуру или философом, без сомнения, он может им стать, но молодые люди, страдающие шизофренией, должны обратиться к врачу, который вылечит их, и это может сделать только он[313]313
  Ibid. P. 149.


[Закрыть].

Тогда же, в феврале 1969 г., Джонатан Ритвоу в «Wednesday» говорит о необходимости понимания «Политики переживания» по аналогии с «Демианом» Гессе и настаивает на противоположности идей Лэйнга идеям Маркузе. На его взгляд, Маркузе является представителем рационалистической аналитической традиции, в которую с легкостью вписывается и Фрейд. Лэйнг же – представитель мистического гуманизма, по своей направленности антирационалистического и объединяющего такие фигуры, как Блейк, Ницше и Гессе. Свою статью Ритвоу завершает следующим абзацем: